CC BY
73
© Вестник Военного университета. 2012. № 1 (29). С. 17 - 22.
Кафтан В.В., Оборский А.Ю.
СОЦИАЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ДЕГЕРОИЗАЦИИ СОЗНАНИЯ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
История сохранила множество имен героев, до конца выполнивших свой священной долг по защите Родины, предотвращению катастрофических событий, спасению погибавших людей и отдавших во имя этого свою жизнь. Они всегда служили примером, образцом для подражания соотечественников, особенно среди молодежи. Однако в последние годы все чаще возникает переоценка их деяний, когда под видом «открытия новых фактов» происходит девальвация подвига, что ведет к принижению, осмеянию и забвению людей, отстоявших и приумноживших богатство и славу Российского государства. Данную ситуацию можно охарактеризовать как процесс дегероизации, который активно осуществляется ныне в российском общественном сознании.
Под дегероизацией авторы предлагают понимать сознательный отход от героического пафоса и героических образов в художественном творчестве и шире - в постоянно инициируемых социальных практиках, навязываемых всему обществу.
Дегероизация может быть реализована с помощью различных социальных технологий, среди которых выделяют подмену героического подвига, замалчивание и принижение героического поступка, компрометацию личности героя и извращение его образа.
Подробнее остановимся на каждой из них. Начнем с технологии подмены героического подвига. Сегодня довольно часто некоторых клятвопреступников, например, А. Курбского, А. Власова, В. Саблина, пытаются выдавать за непризнанных героев, «борцов с тоталитарным прошлым», их деятельность активно пересматривается, переосмысливается, оправдывается. Между тем, нарушение присяги, особенно в военной сфере, всегда считалось тягчайшим преступлением и расценивалось как измена и предательство.
Близкий друг царя Иоанна Васильевича (Грозного) князь Андрей Курбский одержал ряд побед над казанскими и крымскими татарами и в Ливонской войне над немецкими рыцарями и поляками. Однако в 1563 г., испугавшись ответст-
венности за поражения русской армии от войска польского короля Сигизмунда-Августа, бежал в Литву. На службу к королю он явился с приверженцами и слугами и был пожалован несколькими имениями и городом Ковелем. Сегодня его называют первым русским диссидентом, защитником православия в Речи Поспо-литой и одним из творцов русской идеи - «Святорусской империи».
Широко известна переписка Ивана Грозного и Андрея Курбского, продолжавшаяся в течение 1564 - 1579 гг., в которой А. Курбский упрекал царя, что он подверг казням своих верных воевод. Иван Грозный отвечал, что сам А. Курбский своим предательством, совершенным ради материальных благ, погубил свою душу.
По мнению Н.М. Золотухиной, Андрей Курбский является первым диссидентом и политическим эмигрантом, последовательным критиком тиранического политического режима и всей суммы опричных мероприятий Ивана IV. «Курбский был прав, потому что он восстал против ложного мышления той поры, и в этом есть смысл писательства» [4, с. 5]. Нельзя не согласиться с подобным утверждением, поскольку А. Курбский не только занимался «писательством», но и активно участвовал в разбойных набегах на московские земли. Имеются документальные сведения о том, что уже в сентябре 1564 г. А. Курбский воевал против Москвы, и поскольку он прекрасно знал систему обороны западных рубежей, при его участии польские войска неоднократно устраивали засады или, обойдя заставы, безнаказанно грабили смоленские земли, угоняя множество людей на чужбину.
В последнее время все чаще осуществляются попытки духовной реабилитации власовцев, военнослужащих «Русской освободительной армии» (РОА). Так, 12 апреля 2009 г. в новостях канала НТВ сообщалось, что некий бизнесмен из Москвы за 50 тыс. руб. купил бывший дом Андрея Власова в селе Ломакино Нижегородской области для устройства музея основателю РОА. В Интернете часто размещаются видеоролики с выступлениями генерала и его подручных на организованных фашистами съездах «освобожденных народов России».
Мнения по данной проблеме разнятся. Часть исследователей (Е. Андреева, прот. А. Киселёв, С. Штеенберг, В.К. Штрик-Штрикфельдт) полагают, что А. Власов со своими сподвижниками боролся против тоталитарного советского режима и, сотрудничая с нацистами, стремился всеми силами сохранить и по возможности растить русскую «живую силу» до их краха и тогда освободить Россию [1; 8; 16; 17]. Однако, А.И. Деникин, воевавший против большевиков,
С. Рахманинов и тысячи других русских белых эмигрантов, никогда не симпатизировавших революционным идеям, изгнанные революцией, из-за нее потерявшие Родину, желали победы Красной Армии. Известен факт, когда к А. Деникину обратились неофициальные эмиссары от власовцев с предложением благословить РОА, то он в гневе воскликнул: «Я воевал с большевиками, но никогда с русским народом. Если бы я мог стать генералом Красной армии, я бы показал немцам!» Сохранение любимого Отечества для будущих поколений для них было выше желания увидеть при жизни крах ненавистного «режима». Любовь оказалась больше ненависти, как и требует христианская заповедь. Они не отождествляли Россию с «большевицкой властью», а власовцы и сегодняшние единомышленники считают, что лучше «никакой России, чем Россия большевистская» [11, с. 9].
Особенно старается «вернуть историческую правду» облику Власова Виктор Суворов (В. Резун), сам в прошлом военный разведчик, ставший перебежчиком и предателем [14].
Следует все же согласиться с позицией других авторов -Ю.А. Квицинского, Н.М. Коняева, О.С. Смыслова, которые продолжают считать сотрудничество с оккупантами, чем бы оно не оправдывалось, изменой своей стране и ее народу [7; 9; 13].
Предательство всегда остается предательством. И если перспективный генерал Красной Армии еще вчера носил генеральскую форму и получал ордена, а потом под давлением обстоятельств изменил свое мировоззрение, несмотря на то, что при этом была затронута не только его судьба, но судьба многих тысяч солдат, за которых он нёс ответственность, то это и есть предательство своей Родины. Можно сколько угодно говорить о том, что власовцы воевали против советской власти, большевиков, комиссаров, И.В. Сталина, однако они запятнали себя предательством военной присяги. Поскольку фашистская Германия поставила своей целью уничтожить большую часть русского народа, а оставшуюся часть превратить в бесправных рабов, постольку любого, кто с ними союзничал, и уж тем более воевал на их стороне, убивая своих собратьев, ждёт осуждение в веках, хотя из них и пытаются ныне сделать героев.
Осенью 1975 г. заместитель командира корабля по политической части капитан 3 ранга Валерий Саблин, отстранив от командования капитана, захватил большой противолодочный корабль «Сторожевой». Раннее В. Саблин разработал программу переустройства советского общества и искал возможность выступить
публично. Такой трибуной, по его мнению, могла стать палуба «Сторожевого» в нейтральных водах Балтики. Оттуда он хотел взять курс на Кронштадт и Ленинград, рассчитывая на поддержку трудящихся и флотских экипажей. О своих намерениях замполит по радио официально доложил главкому ВМФ. Однако командование флотом провело боевую операцию по захвату мятежного корабля. Через год В. Саблин по приговору военного трибунала был расстрелян.
В настоящее время имеются попытки обелить В. Саблина. Так, генерал-майор в отставке, вице-президент общественной организации «Генералы и адмиралы за гуманизм и демократию» В. Дудник обратился к президенту России с просьбой о полной реабилитации офицера, поскольку он в своей программе в то время предлагал ряд мер по борьбе с некомпетентностью и безответственностью лиц, принимающих государственные решения, предлагал усилить борьбу с коррупцией, выступал против возвеличения личности Л.И. Брежнева, за многопартийность, свободу слова и собраний, изменение порядка выборов в стране и партии. То есть те либерально-демократические ценности, которые сегодня доминируют в нашем обществе [3].
И.М. Суравнева, В.В. Федоров указывают, что фактически капитан 3 ранга Валерий Саблин повторил подвиг лейтенанта Шмидта, но последний в массовом сознании сформировался как герой (прежде всего, в контексте борьбы с царизмом). В. Саблину было отказано в реабилитации уже в 1994 г. (в контексте демократического общества) - теперь расстрелянный офицер был повторно приговорен, но уже к десяти годам тюремного заключения. В массовом сознании за тридцать лет так и не сформировалось хотя бы относительно общее мнение о его поступке. «Благородному человеку - чтобы благородство его вышло наружу -нужно сначала умереть и тут же начать вторую жизнь героя», но в ситуации с В. Саблиным изменившийся контекст пока еще не изменил кардинально оценку его подвига. Если бы он действовал в рамках демократического общества, действительно допускающего свободу волеизъявления, или в СССР, но в условиях военного времени, то его поступок, безусловно, был бы преступлением. В ином контексте, в условиях тоталитарного общества герой В. Саблин совершил подвиг, действительно сопоставимый с подвигом лейтенанта Шмидта [15, с. 51-52].
Невозможно согласиться с подобными мнениями, несмотря на заявление В. Саблина: «Мы не предатели Родины, а наше выступление носит политический характер. Надо разбудить народ от политической спячки!», он все же является нарушителем присяги.
В связи с приведенными примерами отметим, что в русской армии следование присяге всегда имело смысл исполнения религиозного долга, декларировалось, что верность государству, императору и наследнику обеспечивает спасение души - особенно в случае смерти на поле брани: «кто верен Святой присяге, тому от Бога Царство Небесное». При принятии присяги в дореволюционной России присягающий должен был приложиться к кресту и Евангелию, по произнесении последних слов присяги: «В заключение же сей моей клятвы целую слова и крест Спасителя моего. Аминь». Апелляция к священному, на которое возлагается дело воздаяния за выполнение или невыполнение клятвы, происходила путем обращения к религиозным символам.
В советском варианте воинской присяги возникает необходимость словесного указания на источник контроля и систему наказаний, в результате текст, равно как и сам акт принесения присяги, принимает квазирелигиозный характер. Если прежде солдат «обещался и клялся» «Всемогущим Богом перед Святым его Евангелием», то в варианте 1918 г. он говорил: «Я обязуюсь» «перед лицом трудящихся классов России и всего мира». Теперь карательную функцию - функцию Бога по предыдущему тексту присяги - берет на себя общество [10].
Еще в Артикуле воинском Петр I указывал, что присягающим надлежит «...как честным воинским людям благопристойно, против всех наших и государств наших неприятелей, телом и кровию, хотя и в поле, во осадах, сухим и водяным путем прилучитца, служить, и по крайней возможности тщательно радеть, и чтоб им наш и государств наших подданных убыток отвращати, и против того же прибыток и лутчую пользу знати и вспомогати и в том никакова ради страха не отбегать, ниже трудов жалеть толь долго, пока Бог всякому живот продолжит» [12, с. 327-328].
Другая технология дегероизации - технология замалчивания и принижения героического поступка - в основе своей методики предполагает трансляцию в сознание людей идеи о том, что не существует самоотверженных поступков и за всем кроются личностные интересы или подвиг, это случайное событие или мифологический конструкт.
Подвиг - это героическое, важное по своему значению действие, совершенное человеком, группой людей, народом в трудных условиях во имя высокой цели. Некоторые современные публицисты отказывают минувшей народной войне в праве именоваться Великой и Отечественной, в их псевдонаучных «исследованиях» немалое место занимает принижение подвига народа, искажение
побудительных мотивов массового героизма советских людей. Характерно в этом отношении, например, демонстративное сопоставление числа самолетов, сбитых советскими героями и немецкими асами. Лучшие из лучших наших летчиков И. Кожедуб и А. Покрышкин сбили, как известно, соответственно 62 и 59 немецких самолетов, а фашистские асы Э. Хартманн и Г. Баркхорст - в 5-6 раз больше (соответственно 352 и 301 самолет). Нас пытаются уверить, что Э. Хартманн и другие «выдающиеся солдаты рейха» тоже герои, достойные преклонения, только мы до сих пор не можем это признать.
Конечно, немцы умели воевать храбро, цепко, упорно, потому и победить их было совсем не просто. Речь, однако, о другом - о нравственно-гуманистической сущности героизма. Разве можно назвать истинными героями тех, кто ступил на путь неправедной, захватнической, антигуманной войны, покрыл себя навеки позором бомбежек мирных городов, расстрелов на бреющем полете из пулеметов беззащитных женщин, детей, стариков.
Другим примером замалчивания подвига может служить версия некоторых журналистов о том, что официальная советская пропаганда выдавала «некоторые военные заслуги» мальчишек и девчонок «игравших в войну» за массовый подвиг пионеров-героев. Авторы разоблачающие «миф о пионерах-героях» писали о том, что некоторым из них исполнилось тогда 18 лет и они не могли быть пионерами, а скорее комсомольцами, что боевые заслуги их неравноценны (кто-то взрывал эшелоны, а кто-то «просто» был наблюдателем во время сходок подпольщиков), что некоторые пионеры-герои попросту не существовали вовсе, а теми, кто был, двигала на самом деле «отчаянная удаль, помноженная на лютую ярость, которая свойственна только молодым» [5].
В то же время известно, что сотни пионеров были награждены медалью «Партизану Великой Отечественной войны», свыше 15 000 - медалью «За оборону Ленинграда», свыше 20 000 - медалью «За оборону Москвы». Такой масштаб героизма не может быть подтасован.
Сегодня мало кто из современной молодежи знает Героев Советского Союза - Валю Котика (партизана-подрывника, уничтожившего шесть эшелонов); Марата Казея (юного партизана, окруженного немцами и подорвавшего себя и их гранатой); Зину Портнову (подпольщицу, связную партизанского отряда); Лёню Голикова (партизана-разведчика, взорвавшего машину с немецким генералом и завладевшего важными документами); Мусю Пинкензона (сына врача, заигравшего на скрипке «Интернационал», когда немецкие солдаты готовились к рас-
стрелу группы мирных граждан), Юту Бондаровскую (разведчицу, переодевшуюся мальчишкой-нищим и собиравшую по деревням необходимые партизанам сведения), Володю Дубинина (юного разведчика, спасшего партизан от затопления фашистами Старокаратинских каменоломен в Крыму). Зато многие подростки могут вспомнить названия всех песен из последнего альбома модного певца, подробно описать похождения в студенческой общаге «героя» очередного сериала и т.п. - вот чьими подвигами вдохновляется ныне молодежь.
Нельзя предавать забвению подвиг молодых героев, необходимо признать -герой тот, кто совершает подвиг, подчас ценою собственной жизни, во имя жизни и счастья людей, во имя независимости и свободы своего Отечества, кто защищает слабого, спасает погибающих, обороняет беззащитных.
Технология компрометации личности героя демонстрирует «ущербность» образа героя, его «недомыслие», физическую и духовную «неполноценность», благодаря которой он преступает свой инстинкт самосохранения, присущий всем «нормальным людям» и не жалеет себя ради других. При этом подвиг признается не жертвенным служением, а определенным психическим отклонением от «нормы».
Обратимся к освещению в СМИ героического поведения партизанки Зои Космодемьянской, попавшей в руки немцев во время выполнения боевого задания 28 ноября 1941 г., вынесшей нечеловеческие пытки, но не предавшей своих товарищей.
В начале 90-х гг. в печати (в частности, в «Аргументах и фактах», «Известиях», «Труде») появились материалы, в которых утверждались факты, ставившие под сомнение подвиг юной героини и бросавшие тень на ее личность. Так, например, она подозревалась в заболевании шизофренией, в нарушении приказов командира отряда, в попытке сжечь дома местных жителей, в сокрытии своей личности. Также отмечалось, что Зою выдал фашистам ее товарищ по оружию В. Клубков.
Главное обвинение, которое предъявляли Зое журналисты - «неоправданная жестокость, бесчеловечность» по отношению к мирному населению Петрищева, которые в мороз могли остаться без крова. Поскольку речь шла о тотальном уничтожении страны и ее граждан, с позиции тех лет выглядит вполне исторически оправданным приказ Ставки ВГК № 0428 от 17 ноября 1941 г., реализующий тактику «выжженной земли» по отношению к оккупантам, в котором ставилась задача лишить «германскую армию возможности располагаться в се-
лах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом». С этой целью приказывалось «разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км в глубину от переднего края и на 20-30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами... При отходе наших частей... уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать» [2, с. 130]. Иными словами, Зоя и другие комсомольские отряды диверсантов действовали не как террористы, а находились в правовом пространстве распоряжений высшего органа государственной власти того времени.
В рамках дегероизации активно используется литература, кино- и видеофильмы, но особый интерес представляют игровые каналы дегероизации. Так, в качестве примера можно привести серию выпусков передачи «Последний герой», в которой группы рядовых россиян и артистов поп-индустрии были заброшены на удаленные острова в различных частях света. Главная идея данного шоу состояла в организации конкуренции по принципу не «один за всех и все за одного», как это было, например, в игровых передачах прошлого («Папа, мама, я -спортивная семья», «А ну-ка парни!»), а по индивидуалистическому лозунгу «выживает сильнейший». «Герои» вынуждены были конкурировать между собой в достаточно сомнительных состязаниях, проводимых на фоне постоянных конфликтов по поводу исключения очередного игрока из круга претендентов на приз в сто тысяч долларов. Измученные голодом и насаждаемым психологическим напряжением, участники передачи (в большинстве своем вполне симпатичные люди) и впрямь сочли себя героями. Но какими увидели их зрители в заговорах друг против друга, какие низменно материалистические движения души возбудили их героизированные образы?
В другой игре - «Слабое звено» команде было необходимо ответить на вопросы за ограниченное количество времени, причем каждый вопрос оценивался в определенную сумму и следовало успеть вовремя положить ее в «банк», в противном случае она может «прогореть». После окончания определенного раунда игрокам предлагается найти «слабое звено» и изгнать его. В этой игре привлека-
ет внимание два момента: во-первых, изгоняется не всегда худший (назвавший наименьшее количество правильных ответов), а часто наиболее знающий, кто может составить большую конкуренцию. Во-вторых, ни один из изгнанных участников не признает, даже когда это очевидно, что слабо играл, а обвиняет в своих бедах всех остальных.
Такие игры и подобные им направлены более всего на молодежь, которая при отсутствии действительных героев избирает себе в кумиры антигероев, с присущими им индивидуализмом, эгоистическим поведением и жаждой наживы.
Еще одним примером изменения смыслового поля героизма выступает реклама. Так, в одном из сюжетов, посвященных рекламе жевательной резинки «Орбит», говорится, хотя и в шуточной форме, о том, что спасатели (профессия которых имеет много героических черт) в первую очередь должны заботиться о чистоте, белизне зубов и спасать себя от кариеса, пожевав «Орбит». А дело спасения утопающих отходит на второй план.
Таким образом, дегероизация выступает процессом, направленным на массовые изменения в общественном сознании российского социума по отношению к подвигу, на замену возвышенно-духовного - примитивно-потребительским, при этом происходит отрицание героизма как явления «не вполне разумного» и даже «психопатологического», идущего в ущерб здоровью и материальному благополучию свободного индивида.
Вместе с тем, нельзя забывать слова английского мыслителя Томаса Кар-лейля, который отмечал: «Я думаю, что уважение к героям, в различные эпохи проявляющееся различным способом, является душой общественных отношений между людьми и что способ выражения этого уважения служит истинным масштабом для оценки степени нормальности или ненормальности господствующих в мире отношений» [6, с. 15].
* * *
1. Андреева Е. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. London, 1990.
2. Битва за столицу: сб. документов: в 2 т. М., ИВИ МО, 1994. Т. 1.От обороны к наступлению.
3. Дудник В. Капитан Саблин - предатель или герой? // Известия. 2005. 8 нояб.
4. Золотухина Н.М. Князь Андрей Михайлович Курбский и его «История о великом князе Московском» // Курбский А.М. История о великом князе Московском. М., 2001.
5. Карамаев С. Пионеры-герои. Сводный отряд послевоенного советского детства [Электронный ресурс] // Lenta.ru: [сайт издания Rambler Media Group]. 2005. 29 апр. URL: http://vip.lenta.ru/topic/victory/pioneers.htm. (Дата обращения: 17.12.2011).
6. Карлейль Т. Герои и героическое в истории. М., 2006.
7. Квицинский Ю.А. Генерал Власов: путь предательства. М., 1999.
8. Киселёв А. Облик генерала А. А. Власова. М-У., 1978.
9. КоняевН.М. Власов. Два лица генерала. Жизнь, судьба, легенды. М., 2003.
10. Кормина Ж. Воинская присяга: к истории одного перформатива // Неприкосновенный запас. 2004. № 1 (33).
11. Нарочницкая Н.А. За что и с кем мы воевали. М., 2005.
12. Российское законодательство X - XX вв.: в 9 т. / отв. ред. А.Г. Маньков. М., 1986. Т. 4.
13. Смыслов О.С. «Пятая колонна» Гитлера. От Кутепова до Власова. М., 2004.
14. Суворов В. Тень Победы. М., 2005.
15. Суравнева И.М., Федоров В.В. Феномен героизма. М., 2008.
16. Штеенберг С. Генерал Власов. М., 2005.
17. Штрик-Штрикфельдт В.К. Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. Париж, 1993.
