CC BY
0
цифровых технологий в области здравоохранения и выявлены решения, актуальные для маршрутизации пациентов в онкологических учреждениях.
Основное внимание было уделено разработке классификации цифровых решений, которые могут быть эффективно применены в управлении потоками пациентов. При этом было предложено авторское определение понятия «маршрутизация пациентов», что дало более четкое представление о сути проблемы. Также были определены потенциальные эффекты от внедрения этих цифровых решений в процесс управления потоками пациентов и обозначили потенциальное повышение медицинской и экономической эффективности благодаря этим инновациям.
Полученные результаты свидетельствуют о значимости и новизне исследования в контексте развития онкологической медицины и здравоохранения в целом. Подход к классификации и анализу цифровых решений представляет собой важный вклад в область исследований управления потоками пациентов и открывает новые перспективы для дальнейших исследований и практического применения.
В целом, данное исследование подчеркивает необходимость интеграции цифровых технологий в онкологические медицинские учреждения для улучшения качества и доступности медицинской помощи пациентам, а также для повышения эффективности управления медицинскими процессами.
Источники:
1. Каприн А.Д., Старинский В.В., ШахзадоваА.О. Состояние онкологической помощи населению России в 2021 г. - М.: МНИОИ им. П.А. Герцена -филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России, - 2022. - 239 с.
2. Гусев А.В. Плисс М.А. Левин М.Б. Новицкий Р.Э. Тренды и прогнозы развития медицинских информационных систем в России // Врач и информационные технологии. - 2019. - №2. - С. 39-49.
3. Михалкина Е.В., Кит О.И., Фоменко Ю.А., Михалкина Д.А. Контуры формирования новой стратегии организационно-управленческого сопровождения деятельности онкологической службы ЮФО // Journal of Economic Regulation (Вопросы регулирования экономики). - 2021. - №12(2). - С. 50-67.
4. Пржедецкая Н.В., Борзенко К.В Цифровая медицина как механизм повышения качества жизни в России // Вестник Ростовского государственного экономического университета (РИНХ). - 2020. - №2(70). - С. 75-79.
5. Васильцева О.Я., Ворожцова И.Н., Селиванова И.Х., Горлова А.А., Карпов Р.С. К вопросу о маршрутизации пациентов с тромбоэмболией легочной артерии // Кардиоваскулярная терапия и профилактика. - 2016. - №15(6). - С. 72-77.
EDN: TCXVBS
Е.А Разумовская - д.э.н., доцент, профессор кафедры финансов, денежного обращения и кредита, Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина, Екатеринбург, Россия, [email protected],
E.A Razumovskaia - Doctor of Economics, Associate Professor, Professor of the Department of Finance, Monetary Circulation and Credit, Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin, Ekaterinburg, Russia;
Д.Ю. Разумовский - к.э.н., доцент кафедры финансов, денежного обращения и кредита, Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина, Екатеринбург, Россия, [email protected],
D.Yu. Razumovskiy - Candidate of Economic Sciences, Associate Professor of the Department of Finance, Monetary Circulation and Credit, Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin, Ekaterinburg, Russia;
А.Р. Исакова - магистрант кафедры финансов, денежного обращения и кредита, Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина, Екатеринбург, Россия, [email protected],
A.R. Isakova - master's student of the Department of Finance, Monetary Circulation and Credit, Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin, Ekaterinburg, Russia;
E.А Мосина - магистрант кафедры финансов, денежного обращения и кредита, Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина, Екатеринбург, Россия, [email protected],
E.A. Mosina - master's student of the Department of Finance, Monetary Circulation and Credit, Ural Federal University named after the first President of Russia B.N. Yeltsin, Ekaterinburg, Russia.
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРЕДПОЧТЕНИЯ И ОБЩЕСТВЕННЫЕ БЛАГА В ПОВЕДЕНЧЕСКОЙ ЭКОНОМИКЕ SOCIAL PREFERENCES AND PUBLIC GOODS IN BEHAVIORAL ECONOMICS
Аннотация. Статья носит обзорно-аналитический характер и посвящена влиянию социальных предпочтений и общественных благ в контексте поведенческой экономики. В своем исследовании авторы аккумулировали эксперименты, проведенные за последние пол века изучения экономического поведения населения разных стран. Первые разделы статьи предполагают теоретический обзор темы с описанием модели гиперболического и экспоненциального дисконтирования, кривой безразличия и бюджетных ограничений. В последствии авторы говорят о методологии изучения экономики культуры, приводят описание и анализ экспериментов, производят интерпретацию результатов в современных реалиях. В ходе проведенного исследования авторами было установлено, что при проведении экспериментов по выявлению особенностей экономического поведения, организаторам необходимо учитывать культурные особенности и идентичность респондентов, психологическую составляющую и условия, предшествующие самому эксперименту и возникающему в ходе его проведения.
Abstract. The article is of an overview and analytical nature and is devoted to the influence of social preferences and public goods in the context of behavioral economics. In their study, the authors accumulated experiments conducted over the past half century of studying the economic behavior of the population of different countries. The first sections of the article provide a theoretical overview of the topic, describing the hyperbolic and exponential discounting models, the indifference curve, and budget constraints. Subsequently, the authors talk about the methodology for studying the economics of culture, provide a description and analysis of experiments, and interpret the results in modern realities. During the study, the authors found that when conducting experiments to identify the characteristics of economic behavior, the organizers need to consider the cultural characteristics and identity of the respondents, the psychological component and the conditions that precede the experiment itself and that arise during its conduct.
Ключевые слова: поведенческая экономика, экономика культуры, социальные предпочтения, общественные блага, финансовое поведение.
Keywords: behavioral economics, cultural economics, social preferences, public goods, financial behavior.
Введение
В целом поведенческая экономика изучает влияние психологических факторов на экономические решения и поведение индивидов, и как эти решения и поведение влияют на общество в целом. Исследования в области экономики поведения активно ведутся с 1980-х годов по сей день.
Целью исследования является установление значимости социальных предпочтений, культурных особенностей на экономическое поведение людей, оценка связи экономического поведения и культуры в разрезе общественных благ на основе крупномасштабных экспериментов международных исследователей.
Также в статье авторы анализируют эксперименты, проведенные организаторами на основе мета-анализа. Преимущество мета-анализа состоит в возможности сравнения множества результатов самых различных экспериментальных данных, если они имеют единое концептуальное основание вне зависимости от периода времени, когда они были получены и категорий респондентов.
Изучение и углубление в предмет поведенческой экономики сохраняет актуальность постоянно, поскольку в быстроменяющихся глобальных реалиях важно понимать, как люди принимают решения в различных ситуациях, и как это может влиять на экономику и общество в целом, выявлять и исправлять проблемы, связанные с принятием решений, такие как когнитивные искажения и предубеждения.
Роль дисконтирования в поведенческой экономике
Такое широкое понимание, как дисконтирование, означает, по сути, что субъект, принимающий решение в настоящем времени расстаться с деньгами, ожидает совершенно определенного дохода. Дохода, который потраченные деньги (трансформированные в активы) начнут приносить сразу или через какое-то время, и будут генерировать доход в течение неопределенного времени. Значение дисконтирования в поведенческой науке тесно связано с теорией субъективной полезности и ожиданий, поскольку денежные суммы, с которыми расстается субъект сегодня, не эквивалентны этой же сумме денег в будущем.
Рассмотрение дисконтирования традиционно начинается с моделей, которые математически иллюстрируют природу предпочтений, обусловленную ожиданиями будущего дохода от сегодняшнего размещения капитала.
Модель гиперболического дисконтирования, впервые введенная Р. Талером в 1981 году, отмечает, что ставка, приводящая к сегодняшней оценке будущего денежного потока или полезности благ, со временем снижается [3]. Пример известен из эксперимента ожиданий и безразличия. Чем дальше было будущее, тем суммы, которые ожидали участники эксперимента вместо сегодняшних 15 долларов, номинально были выше: через месяц 20, через год 50, через 10 лет 100 долларов. При этом годовая ставка дисконтирования была 345 % в первый месяц, 120 % в первый год, 19 % в десятилетний срок. Различия и существенное снижение ставки дисконтирования, по сути, означает снижение ожиданий в будущем, т. е. чем дальше период ожиданий или горизонт ожиданий, тем эта ставка ниже. Если рассуждать в сегодняшних реалиях, то вероятнее всего, большинство респондентов предпочтут получить сегодня 1000 рублей, чем 1100 рублей завтра, потому что есть фактор неопределенности. Что будет завтра, зачем 100 рублей завтра, если можно получить 1000 рублей сейчас. Но при этом мы должны понимать - если условия эксперимента слегка меняются по времени, а суммы неизменны, горизонт ожиданий снижает процентную величину доходности, отражающуюся в ставке дисконтирования. Если мы будем говорить об участниках эксперимента, большинство предпочтет 1100 рублей через 31 день по сравнению с 1000 рублей через 30 дней. Если за 1 день сегодня плюс 100 рублей для нас имеет меньшее значение, то если горизонт планирования меняется, то значение одного дня (31 по сравнению с 30) отражается на 1100 рублей. Поэтому такой пример аномалий в гиперболическом дисконтировании имеет место, и его исследования требуют математических доказательств.
Модель экспоненциального дисконтирования и условия ее ограничения показывает почему люди склонны откладывать выполнение затрудняющих, неприятных, неинтересных задач. Например, сбережение вместо текущего потребления, выполнение рутинной домашней работы, на которую всегда нет времени и заниматься ей обычно люди не хотят, сложность отказа от курения, хотя известно, что курение вредит здоровью. Откладывание дел и их перенос, когда мы говорим о дисконтировании, это всегда речь о временном горизонте чего-то, получения дохода или потребления. Исследования в данном направлении идут давно, и есть очень известный метод - матрица Эйзенхауэра, по-другому называется «важно срочно», когда люди визуализируют с целью найти мотивацию и планировать свою деятельность, в том числе финансовые решения, в матричном формате на 4 категории:
- важные и срочные;
- важные и несрочные;
- неважные и срочные,
- неважные и несрочные.
Обычно такой расклад помогает принимать решения, которые решают проблему откладывания или неприятия обязательств, и получить в будущем большую полезность от того, что сделано в настоящем. По сути, если очень коротко, то дисконтирование в поведенческой науке именно об этом.
Кривая безразличия Фишера и бюджетное ограничение
Кривая безразличия - это совокупность потребительских наборов товаров и услуг, которые обеспечивают одинаковый уровень удовлетворения потребностей. Потребитель безразличен к набору товаров, которые удовлетворяют одинаковую потребность. Например, к празднику предлагают наборы детских подарков, состоящих из шоколада и апельсинов в различных вариантах. Данные наборы товаров имеют одинаковую полезность (равноценны). Соединив все точки, получаем линию равной полезности (ЗС) (рисунок 1).
Совокупность кривых безразличия (ЗС, ЗС\, ЗС2 ...) есть карта безразличия. При этом каждая кривая имеет свой уровень полезности (меньший F, больший Е). Основные черты, присущие кривым безразличия:
- кривая безразличия, лежащая выше и правее, более предпочтительна;
- кривые безразличия никогда не пересекаются и не касаются друг друга;
- кривая безразличия всегда имеет отрицательный наклон сверху вниз и вправо. Это означает, что уменьшение потребления одного товара можно компенсировать увеличением другого товара.
Рисунок 1 - Семейство кривых безразличия
Кривые безразличия позволяют выявить потребительские предпочтения и возможность замены одного блага другим, но не показывают, какой набор товаров потребитель считает для себя наиболее выгодным.
Бюджетная линия существует для определения доступных потребителю товарных наборов и представляет собой сочетание двух или нескольких наборов товаров, которые могут быть приобретены при определенном размере дохода.
Ее можно изобразить графически. Так, у потребителя имеется доход 12 тыс. р. При этом он на этот доход может купить различные варианты наборов товаров - пищи и одежды (12:0; 10:2; 7:5; 2:10; 0:12). Перенеся эти данные на график (рисунок 2), соединив точки их пересечения А, В, С, D, Е, получим прямую линию, называемую линией бюджетных ограничений, или бюджетной линией (МЫ). Она показывает, какое количество пищи и одежды может приобрести потребитель, имея доход в 12 тыс. р. Если доход потребителя больше, то бюджетная линия может находиться выше исходной (МЫ) в точке Е, если меньше, то ниже - в точке F.
Рисунок 2 - Линия бюджетного ограничения
Отрицательный наклон бюджетной линии объясняется следующим соображением. Приобретая комбинации товаров, соответствующие точкам, лежащим на бюджетной линии, потребитель тратит весь свой бюджет. Значит, увеличение закупок того или иного товара возможно лишь в случае отказа от покупки некоторого количества другого товара.
В данной модели также можно выделить области возможного и невозможного. Бюджет позволяет приобрести те комбинации товаров, которые лежат в области возможного - левее и ниже бюджетной линии. Те же комбинации, которые лежат выше и правее, потребителю недоступны.
Роль социальных предпочтений в поведенческой экономике
Стандартная модель в традиционной экономике предполагает, что каждый субъект является эгоистичным экономическим человеком, аргументы функции полезности которого включают только его собственное потребление и досуг. В реальном мире многие люди делают пожертвования и добровольно помогают незнакомым людям, например, когда происходят крупные катастрофы. Основным методом объяснения альтруистического поведения в поведенческой экономике является использование моделей с предпочтениями, которые не являются эгоистичными [11]. Если аргументы функции полезности, которая представляет предпочтения индивида, включают не только его собственное потребление и досуг (или вознаграждение в контексте теории игр), но и потребление и досуг (или вознаграждение) других людей, то его предпочтения являются социальными предпочтениями или предпочтениями, учитывающими интересы других людей.
Многие эксперименты по рыночным сделкам дают результаты, которые могут быть объяснены моделями, предполагающими эгоистичных экономических людей, в то время как другие, такие как игра «Ультиматум» и «Диктатор», дают результаты, которые не могут быть объяснены такими моделями. Поэтому модели социальных предпочтений должны одновременно объяснять альтруистическое поведение в игре «Диктатор» и эгоистическое поведение в рыночных экспериментах.
Основной моделью социальных предпочтений в современной поведенческой экономике является модель неприятия неравенства, разработанная Э. Фер (E. Fehr) и К. Шмидт (K. Schmidt) в 1999 году [7], Г. Болтоном (G.
Bolton) и А. Окенфельсом (A. Ockenfels) в 2000 году [5]. Эта модель может объяснить не только альтруистическое поведение, но и то, почему альтруистическое поведение исчезает в рыночных экспериментах. Здесь предпочтения экзогенно заданы и стабильны, и зависят только от последствий действий.
Однако, когда экономические эффекты рассматривались в традиционной экономике, внимание было ограничено такими экстерналиями, которые обычно встречаются у «эгоистичных» людей. Например, альтруизм по отношению к собственным детям, удовлетворение, получаемое от пользования общественными благами, неудовлетворенность и ущерб здоровью от пассивного курения. Основное внимание социальных предпочтений в поведенческой экономике уделяется более широкому пониманию внешних эффектов [1]. Более того, были разработаны модели социальных предпочтений, в которых предпочтения зависят от намерений, стоящих за поведением других людей, или от типов других людей. Эти модели явно отклоняются от рамок традиционной экономики, в которой предпочтения экономических людей зависят только от последствий их собственных действий.
Влияние экономики культуры и идентичности на экономическое поведение
Экономика культуры является одной из быстро развивающихся отраслей современной науки с 1990-х годов. Фокус ее исследований сосредоточен на влиянии культуры на экономическое поведение людей, проявляющееся на меж страновом уровне. Очевидно, что различия между странами в уровне сбережений и темпах экономического роста в определенной степени обусловлены культурными различиями между ними. Верно и обратное утверждение об обусловленности уровня развития культуры высокими экономическими показателями государства.
При всей очевидности такого посыла, до 1990-х годов многие ученые старались избегать такого подхода, вероятно, по двум причинам:
1) в традиционной экономике основное внимание в эмпирических исследованиях уделяется поведению, как конечному результату, а не процессу принятия решений, стоящему за этим поведением. Поэтому исследователи, как правило, не решаются использовать субъективные ответы на вопросы, которые часто задаются в психологии, такие как «что вы думаете?», «как вы полагаете?», «как вы к этому относитесь?» и прочим;
2) понятие «культура» слишком широко, чтобы можно было с высокой степенью определенности измерить «уровень» культурного развития.
Однако по мере развития поведенческой науки множественные эмпирические исследования доказали, что для понимания экономического поведения важно сфокусировать внимание на изучении ограниченной рациональности, способности к восприятию, влиянии искушения, психологии процесса принятия решений, чему служат теоретические модели [10, 13]. Отчасти поведение теперь можно рассматривать как экономическую науку, использующую субъективные переменные для эмпирического анализа, что стало применяться к оценкам влияния культуры в более узком ее определении на поведенческие проявления.
А. Смит и Дж. С. Милль утверждали, что культура влияет на экономические процессы в обществе [4]; К. Маркс утверждал, что подструктура экономических отношений в процессе производства полностью определяет надстройку - культуру, и отрицал обратное направление этой причинно-следственной связи. В начале ХХ века М. Вебер выступил против идеи К. Маркса, утверждая, что на современный Марксу капитализм большое влияние оказала протестантская этика. Как мы увидели чуть раньше, рыночная экономика после Второй мировой войны долгое время игнорировала культуру, однако в 1990-х годах внимание ученых привлекло влияние доверия (как поведенческого проявления) на экономические показатели, что послужило катализатором для изучения влияния культуры на экономику.
Для оценки этого влияния сегодня разработаны и апробированы две основных методики опросов, которые использовались во многих эмпирических исследованиях в области экономики культуры:
1) Европейский опрос ценностей (European Values Survey - EVS), который проводился несколько раз с 1981 года в европейских странах;
2) Всемирный опрос ценностей (World Values Survey - WVS), проводимый совместно с EVS.
В исследовательских проектах на основе указанных опросов социологи из разных стран сотрудничали в вопросах по анализу ценностей, убеждений и культурных изменений в обществе.
В 2000 году Р. Инглхартом (R. Inglehart) были предложены два основных инструмента для «измерения» культурных ценностей по категорийным признакам:
1) традиционные и секулярно-рациональные ценности;
2) ценности выживания и самовыражения.
Спустя десятилетие, Р. Инглхарт и К. Вельцель (C. Welzel) применили оба эти подхода в опросах EVS / WVS и создали культурную карту мира [14]. На основании опросов, проведенных еще в 2005-2009 годах, они разделили страны на 9 культурных зон: Европа, Исламский мир, Азия, Российско-Евроазиатский регион, Северная Африка, и Средний восток, Африка южнее Сахары, Океания, Северная и Южная Америки.
Поскольку исследования экономики культуры сопряжены с поведенческой наукой, то они опираются на анализ ответов на вопросы анкет. Другие методы так или иначе оказываются сопряженными с ними: данные всемирного опроса ценностей были собраны в ходе анкетирования миллионов людей по всему миру, их обработка и анализ результатов дали ученым основания для понимания того, как исповедование религии или атеизм влияет на экономические результаты отдельных людей, домашних хозяйств, стран и огромных территорий. Одной из многих установок, которые были проанализированы, была бережливость как отношение к деньгам. Кейнсианская концепция говорит о том, что бережливость определяет норму сбережений, которая, в свою очередь, влияет на экономическую динамику. Для выявления бережливости в рамках опроса WSV задавались во-
просы типа: «Вот список качеств, которым детей можно обучать дома. Какие из них, если таковые имеются, вы считаете особенно важными?». Обобщение и интерпретация ответов на этот вопрос дали примерно такую формулировку: «важна бережливость, экономия денег и вещей». Можно представить, что такого рода ответ характерен для консервативного типа респондентов и домыслить в соответствии с эвристикой репрезентативности и просто искажениями, вызванными предубеждениями, что бережливость в данном контексте характерна для религиозных людей, живущих не в мегаполисах. И, действительно, домысливание получило подтверждение.
Методы исследований экономики культуры. Мета-анализ
Методологический инструментарий экономики культурного поведения составляют эксперименты, потому что она основывается на бихевиоризме. Одной из методик изучения влияния культуры на экономическое поведение с помощью экспериментов является мета-анализ, другая - использование единого эмпирического подхода к сравнению культур [2]. Обе эти методики, в свою очередь, в прикладном аспекте исходят из анализа результатов поведенческих проявлений, демонстрируемых людьми в процессе игр.
Ряд исследователей, в частности, Л. Гисо (L. Guiso) и др. в 2003 году на основе регрессионного анализа пришли к выводу, что чем более религиозен респондент, тем больше он считает бережливость и другие консервативные ценности значимыми. Однако остается открытым вопрос, насколько сильно отношение к бережливости влияет на решения таких людей к экономии денежных средств. Используя данные о величине и динамике сбережений в разных странах в сочетании с данными о темпах экономического роста, ученые доказали, что в странах, где большое значение придается обучению детей бережливости, действительно наблюдается более высокий уровень сбережений, кроме того, получила подтверждение и гипотеза о религиозности.
Интересны эмпирические данные, представленные в публикациях Г. Хофстеде (G. Hofstede) в 1984 и 1991 годах об исследовании (на основе опросов) сотрудников компании IBM примерно в 40 странах [8, 9]. К анализу и интерпретации вопросов применялись самые передовые методы статистики, и даже были рассчитаны различные индексы, наиболее известными сегодня являются: «индекс индивидуализма против коллективизма» и «индекс дистанции власти», получившие название индексов Г. Хофстеде. В контексте экономики культурного поведения исследовательский интерес представляет следующий вывод: в странах с более индивидуалистической культурой применяется сравнительно большее социальное вознаграждение за технический прогресс, поэтому индивидуалистическая культура способствует большему техническому прогрессу и экономическому росту.
К. Энгель (C. Engel) в 2011 году обобщил результаты мета-анализа 129 экспериментальных исследований, опубликованных в период с 1992 по 2010 год [6]. Это был самый значительный региональный охват, включавший развитые (западные) страны, страны с переходной экономикой и развивающиеся. Средний показатель суммы, отданной второй стороне, в ходе игры «Диктатор» (рассчитанный на основе 616 исследований) составил 28,35 %, при этом распределение коэффициентов «пожертвований» не было нормальным:
1) 36,11 % участников не дали второй стороне ничего;
2) 16,74 % - разделили поровну;
3) 5,44 % - отдали все.
Разделение суммы в пропорции 0; 50 и 100 % составили от всех проведенных экспериментов 60 %, более того, удалось установить, что распределение различалось в зависимости от региона. Результаты исследований было довольно похожи в западных странах с более развитой экономикой; в странах с переходной экономикой и развивающихся странах результаты, где «диктатор» отдавал более 50 % суммы, были редкостью; в развивающихся странах распределение 50/50 составило 30 % (больше, чем в западных странах), а передача нулевой суммы - 5 % (меньше, чем в западных странах). Страны с переходной экономикой находились примерно посередине: ситуация, в которой второй стороне не досталось ничего, встречалась гораздо реже, чем в западных обществах, но гораздо чаще, чем в развивающихся странах - 20 %; равное разделение составило 25 %.
Таким образом, их результаты меж странового сравнения в развитых и развивающихся обществах, где различаются и культурные традиции, демонстрируют существенные различия в поведении людей.
Г. Остербек (H. Oosterbeek) и др. в 2004 году провели мета-анализ экспериментальных исследований по результатам игры «Ультиматум», в которой приняли участие представители многих стран с различным культурным фоном - всего было проанализировано 37 публикаций с результатами 75 экспериментов [12]. Им удалось обнаружить, что среднее значение предлагаемой процентной доли составило 40,41 %, а стандартное отклонение - 5,85 %.
При сравнении средних значений предлагаемой процентной доли в разных странах оказалось, в Перу она была самой низкой (26 %), а в Парагвае - самой высокой (51 %). Средний уровень отказов составил 16,2 % при стандартном отклонении 10,74 %. Меж страновое сравнение показало, что Боливия и Парагвай имели самый низкий (0 %) уровень отказов, в то время как Франция имела самый высокий (39,78 %).
Результаты показывают, что в странах с разным уровнем социально-экономического развития и устойчивостью культурных традиций наблюдается широкий диапазон как по средней доле предлагаемых, так и по средней доле отказов (различия оказались наиболее выражены в средней доле отказов).
Также результаты мета-анализа показали, что помимо культурных и/или региональных различий существуют некоторые потенциально устойчивые факторы, существенно влияющие результаты экспериментов:
1) эффект личности экспериментатора - что экспериментатор демонстрирует подсознательно - вербальные (тембр и тон голоса, синонимичность терминологии) и невербальные сигналы - жесты, социальная дистанция между экспериментатором и участниками, манера взаимодействия, мимика;
2) лингвистический эффект - проявляется в странах, где часто используются разные языки, поэтому инструкция может иметь нюансы, связанные с языковыми особенностями перевода;
3) эффект валюты - страны разные валюты, объективная ценность которых существенно различается, что ведет к искажениям восприятия распределения денег, особенно когда ими нужно делиться, жертвовать или пренебрегать;
4) эффект экспериментальной процедуры: небольшая и едва уловимая разница в процедурах организации и проведения экспериментов.
Для того чтобы нивелировать искажения и иметь доказательства наличия того, что разница в результатах эксперимента обусловлена исключительно культурными различиями, эффекты были максимально устранены в играх «Ультиматум» и «Диктатор». В результате исследователи выявили культурные различия Израиля, Японии и Югославии. Для исключения первого эффекта эксперименты проводились в Питтсбурге (США).
Поскольку авторы были выходцами из разных культур, но все они жили в США, для контроля искажений от лингвистического эффекта авторы текстов, хорошо понимавшие обе культуры и языки, переводили объяснения эксперимента с английского на язык своей страны. Организаторами также применялся метод обратного перевода, который представляет собой процедуру проверки текста путем перевода на исходный язык. Исследователи сравнивали оригиналы документа и обратный его перевод и просили внести необходимые исправления.
Чтобы нивелировать эффект валюты, организаторам пришлось использовать одинаковые значения сумм, эквивалентные ценам в странах проведения экспериментов, основываясь на принципах паритета покупательной способности. Учитывая разницу в денежных единицах, организаторы пришли к применению жетонов (как было показано в описании некоторых экспериментов ранее).
В результате, ученые заявили, что не обнаружили статистически значимых результатов для разных стран, из чего мы можем сделать вывод достаточно полном исключении искажений от эффекта экспериментатора и лингвистического эффекта.
Не оставляя попыток проверить, являются ли региональные различия в результатах экспериментов действительно следствием исключительно культурных различий, исследователи прибегли к другому методу - как различия между экспериментами могут быть объяснены «измерением» разницы культур. Поиск такого показателя, который бы являлся в достаточной степени объективным и одновременно измеримым, занимались многие ученые. Так, в рамках мета-анализа были использованы индивидуалистический индекс Г. Хофстеде, индекс дистанции власти, подход Р. Инглхарта - традиционные и секулярно-рациональные ценности, а также результаты ответов на вопросы из всемирного исследования ценностей (World Values Survey - WVS), установившие:
1) процент населения страны, утверждающий, что большинству людей можно доверять («доверие»),
2) средний балл страны по шкале от 1 до 10 по утверждению респондентов, что «конкуренция - это хорошо».
В итоге ученые утверждают, что результаты полевых исследований, скорректированные в процедурах
проведения для максимального исключения влияния искажающих факторов обусловили ранжирование различий экономического поведения респондентов исключительно в соответствии с их культурными особенностями. В некоторых из таких исследований были построены поведенческие модели на основе деления на «своих и чужих» по этнографическим характеристикам респондентов. Сделать же однозначный вывод о наличии особых, свойственных только определенной культуре поведенческих стереотипных проявлений, чтобы они были устойчивы и воспроизводимы значимым большинством выборки не удалось.
Общественные блага в экономике поведения
Еще одним важный аспектом исследований экономического поведения является отношение к общественным благам в социуме. Здесь преимущественно применяются игры как универсальный методологический аппарат, т. к. наблюдения в «естественной среде» не имеют единых стабильных условий (например, если мы говорим об экспериментальном наблюдении за покупателями в магазине). Одни условия для всех, один торговый зал, камеры или другие фиксирующие поведение условия. Можно оценивать средний чек, набор продуктов и другие показатели. Кроме того, удастся наблюдать категории населения достаточно объективно, можно визуально описать гендер-ную принадлежность, возрастной диапазон, другие очевидные идентифицирующие факторы. При этом чистота эксперимента достигнута не будет и поведение, которое будут демонстрировать в естественной среде потенциальные респонденты, не может служить основой для выводов о том, к чему они склонны, потому что:
- они будут решать каждый свои задачи (и проведенное время, и то зачем они пришли, с каким объемом финансовых ресурсов, как эти ресурсы достались каждому);
- время пребывания может быть обусловлено прочими факторами, существенно искажающими результаты (например, кого-то ждет машина, кто-то забыл что-то купить и т. д.);
- важно то, каким объемом ресурсов они располагают на конкретный момент, и эти деньги могли достаться людям по-разному: кому-то дали родители или дети, для покупки конкретного чего-то, а кто-то пришел закупать для семьи продукты на неделю.
В данном случае, если мы говорим о наблюдении потребительского поведения, то исходные условия должны быть одинаковые. Период времени должен быть одинаковым для всех по пребыванию в магазине, деньги, которые предполагается потратить на тот набор продуктов, анализ структуры которого мы предполагаем провести в рамках анализа потребительского поведения. Набор товаров будет разным, но сумма денег должна быть одинаковая и одинаково доставшаяся респондентам. Предположим, в определенном магазине с 10 утра до 3 часов дня про-
ходит эксперимент, в ходе которого разные люди могут на выданные им организаторами 5000 рублей купить то, что они хотели бы. В этом случае чистота эксперимента будет достигнута. Всем дали по 5000 рублей, но они потратили их на разные наборы товаров. Здесь мы можем говорить о влиянии предпочтений, о том влиянии, которое оказывают другие факторы исходя из потенциальной гипотезы, которую ставят организаторы.
Если мы говорим о влиянии на поведение отношения к общественным благам, то эксперимент может быть примерно также организован. Пусть это будет довольно длительный период времени, в течение которого испытуемым была поставлена задача использовать какой-то доход, получаемый испытуемыми в ходе эксперимента, который они бы тратили на то, что считают нужным: на инвестиции, оплату учебы, лечения, спортзала, отдыха, чего угодно. При этом задача должна быть поставлена так: вы используете получаемые в ходе эксперимента деньги, при этом конечной целью будет заполнение вами налоговой декларации. Это будет информативная картина, потому что одинаково доставшиеся одинаковые суммы денег, используемые на разных условиях, повлекут за собой разную степень налоговой ответственности. Те из респондентов, которые потратят деньги на спортивную активность, на медицину, учебу смогут претендовать на налоговый вычет, а потратившие их на такие блага, которые не предполагают налоговых льгот, воспользоваться ими не смогут. Мы можем сказать о косвенном отношении к тому, предпочитают ли люди использовать легко доставшиеся средства на условиях с большей для себя полезностью или все-таки они пренебрегают общественным благом в формате налоговых льгот, которые им предоставляет государство.
Еще одним примером, который позволил бы выявить различия в отношении к общественным благам, которые имеют прямое отношение к экономическому поведению и культуре, может быть следующего формата: мы говорим о тоже продолжительном периоде времени (несколько недель), мы снабжаем на каких-то условиях респондентов денежными средствами, которые по идее эксперимента могут быть ими либо потрачены на себя, либо пожертвованы на какие-то общественные нужды: ремонт ближайшей дороги, детской площадки, организацию пешеходного перехода или на другие вещи, которые являются значимыми в обществе. В этом случае мы можем иметь довольно чистые результаты, которые можно аппроксимировать на все общество, когда деньги, доставшиеся одинаковыми образом в одинаковом объеме люди используют в соответствии со своим гражданским осознанием своего статуса в общественности, своей ответственностью.
Аналогичный пример возможности фиксации оценки и анализа отношения людей к общественным благам исходя из демонстрируемого ими экономического поведения с учетом их культурных установок может быть привлечение добровольцев-респондентов в течение продолжительного времени, т. к. это более адекватно оценивает готовность к общественным работам на благо чего-то. В советский период такого рода мероприятия называли субботником, когда в выходные дни или во внеурочное время организовывались рейды по уборке территории. Это было популярно тогда, и говорило о том, что люди в целом принимают условия игры. Со временем же отношение к субботникам стало однозначно отрицательным, негативным, и носили они часто формальный характер особенно для тех, кто хотел избежать такого рода работ. Но если мы говорим об эксперименте, то прибе-гание к таким мероприятиям могло бы демонстрировать степень лояльности граждан жертвовать своим временем, которое они могли бы направить на зарабатывание денег, на созидание общественных благ. В иностранной литературе такого рода исследований нет, потому что они им чужды по своей природе. В ряде стран Западной Европы и в США к работам на благо общества отношение с пиететом, когда они не видят в этом поведенческого аспекта, а видят только добрую волю, и в основном это делается волонтерскими силами.
В контексте исследований роли общественных благ и отношения к ним в поведенческих проявлениях экономического характера широко известны исследования, результаты которых были опубликованы еще в 1988 годы японскими учеными во главе с Т. Ямагиси (Т. Yamagishi) [15]. Суть экспериментов состояла в оценке степени готовности выполнять определенные действия двух категорий респондентов. Их делили на 2 группы, и представители разных групп оценивали поведение оппонирующих групп. Если были проявлены асоциальные действия, то вторая группа выбирала степень наказания представителем первой группы, поведение которых оценивалось, и наоборот. Этот эксперимент о поведении с точки зрения норм гражданского сотрудничества с учетом культурной картины населения Юго-Восточной Азии показал неоднозначные результаты.
Впоследствии такого масштабного внутреннего исследования в этом регионе, направленного на оценку связи экономического поведения и культуры в разрезе общественных благ, больше не проводилось, только международные. Почему результаты были неоднозначные? Когда представителями двух оппонирующих групп выносились решения о наказаниях за какие-то допускаемыми представителями одной из групп действия, то у остальных представителей оцениваемой группы такое наказание обычно вызывало недоумение и несогласие. Сочувствие представителю своей группы сбило японских исследователей с толку. Они полагали, что если происходит оценка поведения кого-то, кто допускает нарушение установленных норм (речь не идет о преступлениях), то осуждение будет если не единогласным и единодушным, то значительно более массовым. Однако этого не случилось. Произошел раскол на «свои-чужие», что в психологии как феномен известно давно, но здесь ставка была на то, что поведение, за которое предусматривалось потенциальное наказание, было объективно нарушающим нормы (например, курение в неположенном месте, выгул собаки в неположенном месте, попытка проезда в транспорте без оплаты и т. п.). Анализ в зависимости от условий игры с общественными благами показал, что если человек сам не готов вносить вклад в общественное благо, то это его выбор, и его осуждали в меньшей степени. Говоря о культурных различиях по поводу общественных благ и экономического поведения, то вывод был несколько неожиданным, потому что именно представители японского общества были менее
склонны финансировать общественные блага и соответственно более склонны к нарушению общественных норм. В сегодняшних условиях, наверно, это можно было бы назвать социальным оппортунизмом.
Надо сказать, что корейские ученые уже в 2011 году во главе с Ё. Чун (Y. Chun) провели определенный анализ и пришли к схожим результатам, но оценка и в том, и в другом случае велась именно в формате стандартной игры с общественными благами там, где мы говорим о единых условиях и о том, что существует принцип ущемления чьих-то прав в пользу решения расширить права общества. Речь про вклады и про выгоды. Это не совсем чистые полевые условия, и задача стояла несколько иная, именно оптимизация своей личной выгоды и ее динамика, возможность достижения максимума по сравнению с недостижением максимума при условии, что люди согласятся финансировать общественные блага, т. е. перераспределять какой-то доход игры в пользу других. Это несколько иная задача. Говорит ли она о том, что японская культура определяет такую склонность к оппортунизму в отношении финансирования общественных благ и отражается в таких поведенческих проявлениях сказать сложно, потому что данных недостаточно для такого радикального вывода.
Заключение
Вообще проведение экспериментов с исходным начальным капиталом и формированием какой-то стратегии, выявление какая из предлагаемых стратегий будет доминирующая, т. е. выбранная большинством участников, не дает исчерпывающего объяснения и оценок степени эгоистичности респондентов, когда они заботятся, в первую очередь о себе, а потом уже о других. Так или иначе, во множестве экспериментов, которые рассмотрены в статье, в основном, игровые эксперименты дают основание полагать исследователям, что в категории «игр в общественные блага» собрано достаточно доказательств, которые позволяют считать, что культура влияет на экономическое поведение.
Эксперимент в Юго-Восточной Азии (Япония, Китай, Корея), наверно, наиболее демонстрирует это, чем другие, потому что у этих народов культура имеет общие корни, и именно особенности принципиально общей культуры видны заметнее. Традиции, связанные с культом военных, абсолютно неприемлемы в американской культуре, северной и южной, европейской, тогда как японцы всегда считали это честью. Вопрос, насколько эти проявления принимаются представителями китайского и корейского народа? В меньшей степени идет отторжение по сравнению с европейской и американской культурой, но не в такой большой, как это делают сами японцы. Поэтому, когда мы говорим, что культура влияет на экономическое поведение, то основания к этому, как утверждают организаторы эксперимента есть. Однако пока неясно, достаточно ли существующей оценки культурных различий для объяснения этих эффектов. Вопрос в степени различий: они действительно настолько сильны, что определяют это поведение, либо они все-таки размыты, и к культурным различиям мы относим факторы и условия не культурного толка.
Источники:
1. Ариели Д. Поведенческая экономика. Почему люди ведут себя иррационально и как заработать на этом. - М.: Манн, Иванов и Фербер. - 2013 - 296 с. - ISBN 978-5-91657-549-1.
2. Довбенко М.В. Современные экономические теории в трудах нобелиантов : учеб. пособ. / М.В. Довбенко, Ю.И. Осик. - М.: «Академия Естествознания», 2011 - 305 с. - ISBN 978-591327-15-56.
3. Талер Р. Новая поведенческая экономика. Почему люди нарушают правила традиционной экономики и как на этом заработать / Р. Талер ; под ред. Ивахненко Л. ; пер. Прохорова А. - М.: Эксмо, 2022 - 384 с. - ISBN 978-5-04-091150-9.
4. Чаплыгина И.Г. «Экономический человек» Дж. С. Милля и А. Смита: методологический аспект / И.Г. Чаплыгина // Научные исследования экономического факультета. Электронный журнал. - Т. 7, вып. 2 - С. 15-27. - URL: https://archive.econ.msu.ru/ sys/raw.php?o=3642&p=attachment.
5. Bolton G. E., Ockenfels A. ERC: A theory of equity, reciprocity, and competition //American economic review. - 2000. - Т. 91. - №. 1. - С. 166-193.
6. Engel C. Dictator games: A meta study //Experimental economics. - 2011. - Т. 14. - С. 583-610.
7. Fehr E., Schmidt K. M. A theory of fairness, competition, and cooperation //The quarterly journal of economics. - 1999. - Т. 114. - №. 3. - С. 817-868.
8. Franke R. H., Hofstede G., Bond M. H. Cultural roots of economic performance: A research notea //Strategic management journal. - 1991. - Т. 12. - №. S1. -С. 165-173.
9. Hofstede G. Culture's consequences: International differences in work-related values. - sage, 1984. - Т. 5.
10. Lynch J.G. Why Additive Utility Models Fail as Descriptions of Choice Behavior // Journal of Experimental Social Psychology, 1979, v.15, p.397-417.
11. Masao Ogaki, Saori C. Tanaka. Behavioral Economics. Toward a New Economics by Integration with Traditional Economics. - Springer Nature Singapore Pte Ltd. 2017 - 787 p. DOI 10.1007/978-981-10-6439-5.
12. Oosterbeek H., Sloof R., Van De Kuilen G. Cultural differences in ultimatum game experiments: Evidence from a meta-analysis //Experimental economics. -2004. - Т. 7. - С. 171-188.
13. Slovic P., Fischhoff B., Lichtenstein S. Behavioral Decision Theory // Annual Review of Psychology, 1977, v. 28, p.1-39.
14. Welzel C., Inglehart R. Political culture, mass beliefs, and value change //Democratization. - 2009. - С. 126-144.
15. Yamagishi T. The provision of a sanctioning system in the United States and Japan //Social Psychology Quarterly. - 1988. - С. 265-271.
