CC BY
105ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
К.С. ДИВИСЕНКО
СОЦИАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЖИЗНЕННОГО МИРА1
Аннотация: В статье представлен обзор исследований жизненного мира, анализируются сложившиеся традиции концептуализации и операцио-нализации данного понятия в современной зарубежной и отечественной социологии. На основе анализа современных эмпирических (прикладных) исследований выделяются два направления изучения жизненного мира: социально-феноменологическое и социально-критическое.
Ключевые слова: жизненный мир, феноменологическое направление социологии, феноменология.
Введение
Понятие «жизненный мир» вошло в тезаурус социологии из поздней философской феноменологии Э. Гуссерля, ключевым положением которой было обращение «к самим вещам», к интерпретации и описанию их смысла2. В работе «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» Э. Гуссерлем была обозначена лингвистическая природа интерсубъективного жизненного мира, который формируется в социальном взаимодействии благодаря естественному языку и может быть исследован посредством анализа лингвистической реальности [4, с. 279]. Таким образом, язык и дискурс оказались основным предметом и феноменологической философии (М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, Х.-Г. Гадамер), и феноменологического направления социологии.
Дивисенко Константин Сергеевич — кандидат социологических наук, научный сотрудник сектора социологии семьи, гендерных и сексуальных отношений Социологического института РАН. Адрес: 190005, Санкт-Петербург, ул. 7-я Красноармейская, д. 25/14, комн. 506. Телефон: 8 (812) 316-21-62. Электронный адрес: [email protected]
1 Работа выполнена при поддержке РФФИ, проект № 13-06-00243 «Биографическое исследование жизненного мира».
2 О теории жизненного мира в феноменологии Э. Гуссерля см.: [5].
В социальной феноменологии (А. Шюц, П. Бергер, Т. Лукман), как, впрочем, и в этнометодологии и драматургической социологии, в центре исследовательского интереса оказывается повседневная жизнь в ситуации непосредственного взаимодействия, а жизненный мир выступает в качестве ресурса и условия для этой интеракции. Вместе с тем в феноменологическом направлении социологии обосновывается возможность нарративного анализа жизненного мира, поскольку в естественном языке как семиотической системе, конституирующей индивидуальный образ мира, происходит седиментация интерсубъективного запаса знания.
С точки зрения социальной теории Ю. Хабермаса, жизненный мир выступает в качестве интегрирующего фактора объективного, социального и субъективного измерений реальности [19, р. 135]. Он одновременно является и условием, и результатом коммуникативного действия. Такая парадоксальность связана с тем, что жизненный мир в социальном взаимодействии выполняет функцию контекста, выступая в качестве запаса всеми разделяемых предустановок и знаний, благодаря которым становится возможным социальное действие; и наоборот, отдельные действия обеспечивают становление и утверждение самого жизненного мира.
Таким образом, категория «жизненный мир» в социологии оказывается инструментом анализа как субъективного мира человека, так и интерсубъективной социальной реальности в их взаимосвязи и взаимообусловленности.
Концепция жизненного мира, развитая в классической социальной феноменологии, по мнению некоторых исследователей, является связующим звеном между социальной феноменологией и теорией практик3. Так, Й. Сандберг и Г. Далль' Альба отмечают, что феноменологическая перспектива и концепция жизненного мира позволяют прояснить такой ключевой вопрос для теории практик, как способ сопряжения жизни индивида и окружающего мира [27, р. 1364].
Следует отметить, что ставшие классическими концептуализации жизненного мира как объекта социологического исследования осуществлялись на сугубо теоретическом уровне, поэтому в них не затрагивалась методология и методики эмпирического анализа. Тем не менее в зарубежной науке эмпирические исследования жизненного мира являются традиционной областью социологического анализа. Очевидно, что в конкретном социологическом исследовании могут быть изучены только некоторые аспекты жизненного мира, поэтому в каждом эмпирическом проекте происходит неизбежная редукция понятия
3 Под «теорией практик» понимаются разнообразные теоретические концепции, в которых акцент ставится на анализ роли человеческой деятельности в изменении и воспроизводстве социальной системы (см. [3, с. 11]).
или уточнение понятийно-категориального аппарата. Так, в современной немецкой социологии «жизненный мир» трансформирован в «малый социальный жизненный мир». Под последним понимается индивидуальный мир, фрагмент жизненного мира со своей собственной структурой, внутри которого опыт формируется в соответствии с особым интерсубъективным запасом знаний, необходимых для достижения определенных социальных целей [12, р. 70-71].
Как отмечают Клаус Грунвальд и Ханс Тирш, исследования, ориентированные на жизненный мир, стали доминировать в немецком теоретическом и практическом дискурсе социальной работы (Sozialarbeit) и социальной опеки (Sozialpädagogik) с 1970-х годов и остаются актуальными по сей день [18, р. 131-134]. По мнению ученых, исследования, реконструирующие жизненный мир, опираются на разнообразные теоретические источники. Во-первых, это герменевти-ко-прагматическая традиция в педагогике (В. Дильтей, Г. Ноль и др.), утверждающая недостаточность внешнего взгляда на индивида и предполагающая понимание жизненного мира отдельных людей сквозь призму их субъективной самоконцепции и собственных интерпрета-тивных и габитусных установок. Во-вторых, социологические подходы чикагской школы и символический интеракционизм (И. Гофман, Дж. Г. Мид), согласно которым субъективность сформирована в процессе обмена и взаимодействия с другими индивидами в социуме. В-третьих, социальная феноменология (А. Шюц, П. Бергер, Т. Лукман), собирающая ментальные установки и жизненные структуры, в которых протекает повседневная жизнь. И наконец, критическая теория повседневности (К. Косик, А. Лефевр), где повседневность рассматривается как основная составляющая социальных сил в обществе [18, р. 135].
Исходя из этой краткой классификации теоретических источников можно сделать вывод, что в научном дискурсе присутствуют различные концептуализации жизненного мира, зависящие как от теоретических представлений, которых придерживаются исследователи, так и от аналитического акцента — сфокусированности на том или ином аспекте.
На наш взгляд, в современных исследованиях жизненного мира, проводимых в рамках социологии, можно выделить два основных направления. Первое — традиционное для социальной феноменологии исследование жизненного опыта отдельных индивидов или социальных групп. Второе направление, базирующееся преимущественно на социально-критической теории Ю. Хабермаса, связано с анализом жизненного мира и противостоящей ему социальной системы. Рассмотрим более подробно каждое из них.
Социально-феноменологическое направление
в исследованиях жизненного мира
Первое направление, где используется собственно феноменологический аппарат анализа, связано с исследованием конкретных, нередко уникальных ситуаций и нацелено на возращение к первоначальному
смыслу изучаемого предмета: выносятся за скобки теоретические представления, присутствующие в сознании социального ученого. Основная задача — описать социальную реальность такой, какой ее воспринимают участники социального взаимодействия.
Использование феноменологической методологии в конкретных социальных исследованиях жизненного мира обусловлено тем, что респонденты не могут непосредственно ответить на вопросы, которые интересуют исследователей. Эти вопросы связаны с моральными установками, ценностями, нравственной позицией [24, р. 145]. В повседневной жизни респондентов, как правило, данные вопросы не актуализируются, что связано с нерационализированностью обыденного опыта и, возможно, с отсутствием лингвистических средств для его вербального выражения. Область само собой разумеющихся знаний, убеждений выполняет важную роль в повседневной социальной интеракции. Для рационализации само собой разумеющегося оказывается необходимым переход респондента к саморефлексии, что обеспечивает феноменологическая методология исследования жизненного мира.
Рассмотрим несколько вариантов определения понятия «жизненный мир» в прикладных исследованиях, которые мы можем отнести к социально-феноменологическому направлению:
• Природный и социальный мир, набор ресурсов и ограничений для взаимодействия [34, р. 1062-1063].
• «В феноменологическом определении жизненный мир — когнитивная и субъективная сфера, где мы воспринимаем и интерпретируем внешнюю окружающую среду, принимаем собственные решения, совершаем непосредственные действия и выносим оценочные суждения, касающиеся нас самих и других» [22, р. е18]4.
• «...неизбежный, квазинатуральный, само собой разумеющийся контекст повседневной жизни» [23, р. 314].
• Мир, в котором мы живем нашей обычной, повседневной жизнью; реальность, в которой индивидуальная жизнь и внешний по отношению к человеку мир зависят друг от друга; неосознаваемый фон нашего опыта и действия [15, р. 536].
• «Жизненный мир — подвижный горизонт, в котором люди живут и благодаря которому все вещи и переживания обретают смысл» [35, р. 337].
4 Жизненный мир наряду с жизненным курсом выступают в качестве связки между детерминантами общественного и индивидуального здоровья в концепции общественного здравоохранения, разработанной Национальным институтом здравоохранения и клинического усовершенствования (Великобритания). [22, р. е14].
Как видно из этих фрагментов, каждое определение отражает тот или иной аспект жизненного мира. В некоторых дефинициях жизненный мир рассматривается только как когнитивная сфера, в других он включает в себя социальную и природную реальность. Не совсем четко разделяются повседневность и жизненный мир, и, как правило, в этих определениях подчеркивается, что последний является ресурсом социального взаимодействия.
В рамках социологии медицины и здоровья концепция жизненного мира позволяет исследовать пограничные состояния жизни людей, когда происходит изменение личности и социальных отношений. Так, многие скандинавские исследования в области социального сопровождения, ухода за больными опираются на разработку К. Дальберг (Университет Линнеус (Linneuniversitetet), Швеция) и ее коллег, предложивших рефлексивное исследование жизненного мира (reflective lifeworld research approach — RLR), базирующееся на феноменологической эпистемологии. Исследования, опирающиеся на данную методологию, позволяют изучить изменение жизненного мира людей в кризисных состояниях, вызванных различными заболеваниями. Например, как люди с диагностированным диабетом стараются предупредить изменение идентичности, вызванное болезнью [21]; или как меняется повседневная жизнь пожилых женщин в связи с высоким риском переломов [20]. Также эти исследования имеют практическое значение: жизненный мир пациентов рассматривается как важный критерий оценки качества медицинской помощи [30] и учитывается в построении целостной системы медицинского ухода за больными в условиях хосписа [31].
Обычно такого рода исследования проводятся с применением метода неформализованного интервью, рассматриваются несколько случаев, в качестве результата выступает подробное описание феномена. Полученные результаты используются при оказании психологической помощи больным людям, их родственникам, а также для налаживания работы медицинского персонала лечебных учреждений. В этих исследованиях основное внимание уделяется изменению жизненного мира, психического состояния индивида при развитии того или иного соматического заболевания.
Концепция жизненного мира также является важным компонентом в теории образования. В этом случае жизненный мир рассматривается как культурное измерение образования, во многом определяющее, так как получаемое знание выстраивается в соответствии с тем языком и языковой картиной мира, носителем которых является обучаемый [36]. Феноменологическая методология и понятие «жизненный мир» могут служить и основой для качественного подхода при оценке развития творческих способностей, воображения, эмоциональной сферы учащихся начальной школы. Этот подход используется не
только для диагностики творческих способностей детей, но и для определения вектора их дальнейшего развития [32].
К понятию «жизненный мир» прибегают, решая самые разнообразные исследовательские задачи. Так, в терминах жизненного мира рассматриваются проблемы управления сельскохозяйственными и природными ресурсами. Такое экзотическое с точки зрения российских социальных реалий исследование, например, помогает «лучше понять, почему фермеры принимают либо отвергают меры по охране почвенных ресурсов, и идентифицировать основные аспекты проблемы, скрытые в процессах социального обучения охране сельскохозяйственных земель в Швейцарии» [28, p. 333]. В цитируемой работе показана связь таких компонентов жизненного мира фермеров, как эстетическое восприятие, система ценностей, личная и профессиональная идентичность, с выбором тех или иных сельскохозяйственных стратегий по охране почвы.
Несколько иной ракурс концепция жизненного мира приобретает, когда в центр внимания исследователя попадает феноменология окружающей среды. Так, проведенное в рамках cultural studies исследование о мигрантах [25] опирается на теоретические построения феноменологической географии, где «повседневное переживание окружающей среды» (everyday environmental experience) является одним из ключевых понятий [25, p. 174]. В этом подходе акцент переносится с анализа социального измерения жизни человека на изучение влияния природных факторов. Физико-географическая среда, в которой живет человек, сильно влияет на его внутренний мир, однако в повседневной жизни он этого не замечает. Но резкая смена места жительства оказывает на индивида сильное воздействие, вплоть до изменения его идентичности.
Заметим, что в социально-феноменологическом направлении жизненный мир рассматривается как интегральная характеристика личности, на становление и изменение которой оказывают значимое влияние как физические объекты окружающей среды, так и социальные отношения. Проблематизация жизненного мира, которая дает возможность его исследования, происходит благодаря изменению повседневного, привычного состояния индивида.
Социально-критическое направление
в исследованиях жизненного мира
Второе направление изучения жизненного мира связано с теоретическими идеями социальной философии Ю. Хабермаса. В центре внимания этих исследований (как социально-философских, так и эмпирических) — проблема взаимодействия жизненного мира и системы, его колонизации системой.
В качестве примера теоретического исследования можно привести размышления Э. Уоллеса о месте Ислама в современном мире [33].
В этой работе автор, в частности, рассматривает влияние модернизации на религиозное сознание и институты. По его мнению, в странах Персидского залива она проходила с ущербом для коммуникативной рациональности, а следовательно, для жизненного мира, который был колонизирован системой, что привело к появлению исламского фундаментализма.
Примером эмпирического исследования может служить статья Геммы Эдвардс, которая применяет категорию жизненного мира к анализу социальных движений [14]. Ее теория «новых социальных движений» во многом опирается на идеи Ю. Хабермаса. Жизненный мир в этом аспекте рассматривается как ресурс участия в социальных движениях. Автор показывает эвристический потенциал данных идей как на теоретическом, так и на эмпирическом уровнях — на примере британского Национального союза педагогов (National Union of Teachers). Понятие «жизненный мир», как замечает автор, способствует осмыслению новых социальных процессов в современной профсоюзной среде. Маркетизация и бюрократизация системы образования приводят к деформации профсоюзных организаций, что нарушает коммуникативное взаимодействие между членами профсоюза. Тем самым данная организация перестает выполнять свою функцию, попав под власть колонизирующей ее системы.
В социально-критических исследованиях жизненного мира особое внимание уделяется проблеме влияния на человека мира науки, техники, информационных технологий. Так, согласно результатам различных исследований, американская молодежь пользуется информационными технологиями в повседневной жизни практически все время, пока бодрствует [26, p. 553]. Это обстоятельство — постоянное влияние медийных средств и технологий на жизнь молодого поколения — является важным фактором социализации. Посредством этого системного явления (виртуализации) расширяется пространственная и временная структура жизненного мира (как когнитивной конструкции), что приводит к изменению образа внешней реальности. В категориях системы, жизненного мира, идеологии, разрушения коммуникативной рациональности исследуются и другие проблемы, связанные с социологией детства и молодежи, например проблема жестокого обращения с детьми [29].
В социологии медицины и здоровья также можно обнаружить теоретические и эмпирические исследования социально-критического характера. Примером может служить небезынтересная операционали-зация понятия «жизненный мир» как «мир здоровья» (Healthworld) [17]. По мнению исследователей, данное понятие можно считать основным аналитическим инструментом, позволяющим соединить как ментальные категории (установки, убеждения о здоровом, нормальном образе жизни), так и практическое поведение (действия людей в
сфере поддержания собственного здоровья). «Мир здоровья» выступает компонентом жизненного мира, обеспечивающим деятельность, направленную на поддержание всестороннего благополучия человека [17, р. 310].
В отличие от феноменологического, в социально-критическом направлении исследовательский интерес перемещается с всестороннего описания субъективных переживаний индивида на изменение внутреннего мира человека под влиянием внешней реальности, социальной системы. Например, в работе, посвященной проблемам долгосрочного ухода за пожилыми людьми, отмечается, что в медучреждениях происходит колонизация жизненного мира таких пациентов в результате технократического, инструментального ухода за ними. Подобным образом функционирующая система медицинской помощи приводит индивидов к отчуждению, кризису легитимности, атомиза-ции и субъективной потере значения [16, р. 264].
Отличия социально-критических исследований жизненного мира от традиционных феноменологических связаны с тем, что Ю. Хабермас понимает жизненный мир не в трансцендентальном (как это было в философии Э. Гуссерля и у других феноменологов), а в культурологическом (культуралистическом) смысле — как необходимый фон коммуникации в структуре общество - личность - культура (о культуралистическом понимании жизненного мира Ю. Хабермасом см. [13, р. 294]).
Вместе с тем такое понимание оказывается развитием идей Э. Гуссерля, который предпринял исследование жизненного мира, находясь под влиянием особого мира позитивистской науки. В любом случае социально-критическое направление дает возможность изучать влияние политической и экономической систем, а также современных технологий как на социальную реальность, так и на внутренний мир человека.
Российские социальные исследования жизненного мира
В России жизненный мир пока не стал традиционной областью социологического анализа, поэтому о выделении направлений или исследовательских традиций говорить не приходится. Тем не менее в отдельных исследовательских проектах понятие жизненного мира выходит на первый план.
Социально-философское исследование жизненного мира было предпринято сотрудниками Институт философии РАН в первой половине 1990-х гг. [11]. Основной теоретической проблемой стало выявление места теории в структуре социального контекста. Новизна данного подхода заключалась в том, что теория рассматривалась как особый мир, тесно связанный с повседневной жизнью. Следует заметить, что авторы принимают традиционную для феноменологии проблему соотношения теоретического научного знания и повседневной
жизни, но анализ и развитие теоретических идей феноменологов остались за рамками данной работы. Само понятие «жизненный мир» не получило дополнительного теоретического осмысления и выступает «как синоним мира обычной повседневной жизни» [11, с. 5].
Исследование жизненного мира в рамках социологии культуры было осуществлено И.Б. Пржиленской. Предметом ее исследования стала эволюция жизненного мира россиян в условиях современного социума. В данной работе жизненный мир рассматривается как смысловая основа культуры и духовной жизни. Структурная операциона-лизация данного понятия позволила выделить такие компоненты, как «цели», «ценности», «жизненные стратегии», «социальные установки» и «социальное самочувствие» [10, с. 23]. Следует признать, что данная работа является одной из немногих, появившихся в отечественной социологии за последние годы, которая опирается на феноменологическую методологию и социально-критическую теорию.
В.И. Ильин обращается к понятию «жизненный мир» в связи с предлагаемыми им методологией и методикой качественного полевого исследования [6]. Жизненный мир информантов оказывается, с одной стороны, предметом научного интереса социального аналитика, с другой — значимым фактором, влияющим на исследовательскую ситуацию. Жизненный мир, согласно этому подходу, структурируется по критерию релевантности на две основные зоны: зона важных интересов и зона любопытного [6, с. 184]. Анализ структуры жизненного мира респондента позволяет исследовать различные измерения получаемой социологической информации: экспертное знание повседневности, информацию респондента о самом себе, о социокультурных полях микро- и макроуровней.
Наиболее известную типологию жизненного мира в отечественной науке разработал Ф.Е. Василюк в работе «Психология переживания» [2].
Согласно данному подходу, потребности и возможности их реализации оказываются основными характеристиками жизненного мира. Под «легким» понимается жизненный мир, в котором легко обеспечиваются потребности субъекта, а «трудный» является его противоположностью. «Прост» мир, если у субъекта имеется одна потребность, а «сложен», когда потребностей несколько и они вступают в конфликт. По двум критериям — наличие потребностей и степень возможности их реализации — строится типология с выделением четырех идеальных типов (инфантильный, реалистический, ценностный и творческий). Заметим, что теоретическая значимость данной типологии заключается в возможности классификации критических ситуаций, в которых оказываются индивиды (см. подробнее [1]).
Если идеи, развиваемые Ф. Е. Василюком, значимы преимущественно для психологического анализа внутреннего мира человека, то концепция Д.А. Леонтьева в большей степени выходит на социологическую проблематику. Д.А. Леонтьев, опираясь на идеи Ф.Е. Василюка,
предлагает иную типологию жизненного мира, построенную по двум критериям: структура времени и соотношение индивида и общества. Эти критерии позволяют выделить три контрастных типа. В первом, традиционалистском жизненном мире прошлое задает ориентир и для настоящего, и для будущего, для него характерны цикличность, повторяемость. В этом типе индивид зависим от интересов общества, а социальная жизнь основывается на подчинении норме. Второй тип — гедонистический — мир «пиратов, кочевников, авантюристов». Для представителей этого типа жизненного мира характерна ориентация на настоящее, сиюминутное, собственные интересы и цели, которые не согласовываются с интересами, нормами, ценностями общества. Третий тип жизненного мира — прогрессистский. Для этого типа характерно согласование интересов индивида и общества и ориентация на будущее: его основа — самореализация («личный вклад в жизнь общества»). На фоне сложного переплетения этих трех типов разворачивается социальная история. Традиционный уклад нарушается прогрессивными идеями, со временем прогрессивное становится снова традиционным; гедонистический тип паразитирует на том и / или другом. Данная типология жизненного мира видится ее автору основой для конкретных социальных исследований [8].
Д.А. Леонтьевым также предложена методика предельных смыслов, направленная на изучение смыслового строения жизненного мира. Данная методика посредством анализа мировоззрения позволяет изучать динамические смысловые системы сознания. Под последними понимаются устойчивые, автономные, иерархически организованные системы разноуровневых смысловых структур, функционирующие как единое целое, состоящие из иерархии отношений субъекта с миром [9, с. 3-4]. Методика предельных смыслов позволяет проанализировать смысловое строение жизненного мира как единую структуру. В практическом отношении понятие «жизненный мир» у Д.А. Леонтьева выступает в качестве основы его концепции личност-
но ориентированной психотерапии — жизнетворчества [7].
***
Подводя итог, следует отметить, что в отечественной науке жизненный мир, за исключением отдельных исследований, редко концептуализируется в традиционном (классическом) понимании, скорее это метафора или понятие, выступающее в роли синонима понятий «образ жизни», «повседневность», «культура» и других близких, но не тождественных им. Если в психологии жизненный мир рассматривается как субъективный образ мира отдельного человека, то в социальной философии и социологии культуры он оказывается интерсубъективным символическим универсумом. В зарубежной науке жизненный мир, напротив, является одним из традиционных объектов
социологического анализа, в котором могут быть выделены два относительно независимых направления: феноменологическое и социально-критическое .
Варианты концептуализации жизненного мира связаны с различной интерпретацией философской программы Э. Гуссерля не только в рамках философии ХХ века, но и в социологии. Теоретические проекты А. Шюца, П. Бергера, Т. Лукмана, Ю. Хабермаса, ставшие отправными точками для других социальных исследований, отличаются, говоря образно, балансом интерсубъективного / субъективного, которым наделяется понимание жизненного мира.
Обращение к категории «жизненный мир» в теоретической социологии вызвано попытками нивелировать существующий зазор в анализе агентных и структурных измерений социальной реальности и преодолеть противоречия объективизма и субъективизма, номинализма и реализма, холистической и индивидуалистической перспектив. Это обусловлено тем, что объем и содержание понятия «жизненный мир» включают как материально-вещный, фактический аспект социальной реальности, так и смысловое, субъективно значимое ее измерение. Поэтому жизненный мир оказывается горизонтом, где агентное и структурное измерения социальной реальности оказываются неразделенными.
ЛИТЕРАТУРА
1. Василюк Ф.Е. Жизненный мир и кризис: типологический анализ критических ситуаций // Журнал практической психологии и психоанализа. 2001, декабрь. № 4 [электронный ресурс]. Дата обращения 25.02.2012. URL: <http://psychol.ras.ru/ippp_pfr/j3p/pap.php?id=20010405>
2. Василюк Ф.Е. Психология переживания. М.: Изд-во МГУ, 1984 [электронный ресурс]. Дата обращения 25.02.2012. URL: <http://psylib.ukrweb.net/books/vasifö1/mdex.htm>
3. Волков В., Хархордин О. Теория практик. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2008.
4. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. СПб.: Владимир Даль, 2004.
5. Дивисенко К.С. Концепция жизненного мира в трансцендентальной феноменологии Э. Гуссерля: горизонты социологического исследования // Петербургская социология сегодня. Сборник научных трудов Социологического института РАН. СПб.: Нестор-История, 2010. С. 183-198.
6. Ильин В.И. Драматургия качественного полевого исследования. СПб.: Интерсоцис, 2006.
7. Леонтьев Д.А. Жизнетворчество как практика расширения жизненного мира // 1-я Всероссийская научно-практическая конференция по экзистенциальной психологии: Материалы сообщений / Под ред.
Д.А. Леонтьева, Е.С. Мазур, А.И. Сосланда. М.: Смысл, 2001. С. 100109 [электронный ресурс]. Дата обращения 25.02.2012. URL: <http://psylib.ukrweb.net/books/_leond02.htm>
8. Леонтьев Д.А. К типологии жизненных миров // 2-я Всероссийская научно-практическая конференция по экзистенциальной психологии: Материалы сообщений / Под ред. Д.А. Леонтьева. М.: Смысл, 2004. С. 114116 [электронный ресурс]. Дата обращения 25.02.2012. URL: <http://institut.smysl.ru/article/lifeworld.php>.
9. Леонтьев Д.А. Методика предельных смыслов (МПС): Методическое руководство. М.: Смысл, 1999.
10. Пржиленская И.Б. Эволюция жизненного мира россиян в условиях трансформирующегося социума. Автореф. дисс. ... д. соц. наук. Ставрополь, 2008.
11. Теория и жизненный мир человека / Ред. В.Г. Федотова. М.: Институт философии РАН, 1995.
12. A companion to qualitative research / Ed. by U. Flick, E. von Kardorff, I. Steinke. London: Sage, 2004.
13. Ahn I. Decolonization of the lifeworld by reconstructing the system: A critical dialogue between Jürgen Habermas and Reinhold Niebuhr // Studies in Christian Ethics. 2009. Vol. 22. P. 290-313.
14. Edwards G. The 'lifeworld' as a resource for social movement participation and the consequences of its colonization // Sociology. 2008. Vol. 42. P. 299-316.
15. Friberga F., Anderssonb E.P., Bengtssonc J. Pedagogical encounters between nurses and patients in a medical ward — a field study // International Journal of Nursing Studies. 2007. Vol. 44. P. 534-544.
16. Froggatt K., Hockley J., Parker D., Brazil K. A system lifeworld perspective on dying in long term care settings for older people: Contested states in contested places // Health & Place. January 2011. Vol. 17. Issue 1. P. 263-268.
17. Germond P., Cochrane J.R. Healthworlds: Conceptualizing landscapes of health and healing // Sociology. 2010. Vol. 44. P. 307-324.
18. Grunwald K., Thiersch H. The concept of the "lifeworld orientation" for social work and social care // Journal of Social Work Practice. June 2009. Vol. 23. No. 2. P. 131-146.
19. Habermas J. The theory of communicative action. Lifeworld and system: A critique of functionalist reason. Vol. 2. Boston: Beacon Press, 1985.
20. Hallrup L.B., Albertsson D., Tops A.B., Dahlberg K., Grahn B. Elderly women's experiences of living with fall risk in a fragile body: A reflective life-world approach // Health and Social Care in the Community. 2009. Vol. 17 (4). P. 379-387.
21. Johansson K., Ekebergh M., Dahlberg K. A lifeworld phenomenological study of the experience of falling ill with diabetes // International Journal of Nursing Studies. 2009. Vol. 46. P. 197-203.
22. Kelly M.P., Stewart E., Morgan A., Killoran A., Fischer A., Threlfall A., Bonnefoy J. A conceptual framework for public health: NICE's emerging approach // Public Health. 2009. Vol. 123. P. e14-e20.
23. Leithaeuser T. Subjectivity, Lifeworld, and Work Organization // Frontiers of Education in China. 2010. Vol. 5. No. 3. P. 312-328.
24. Lindseth A., Norberg A. A phenomenological hermeneutical method for researching lived experience // Scandinavian journal of caring sciences. 2004. Vol. 18. Issue 2. P. 145-153.
25. Moores S., Metykova M. "I didn't realize how attached I am": On the environmental experiences of trans-European migrants // European Journal of Cultural Studies. 2010. Vol. 13. P. 171-189.
26. Morimoto S.A., Friedland L.A. The lifeworld of youth in the information society // Youth&Society. Vol. 43. No. 2. June 2011. P. 549-567.
27. Sandberg J., Dall'Alba G. Returning to practice anew: A life-world perspective // Organizations Studies. 2009. Vol. 30 (12). P. 1349-1368.
28. Schneidera F., Ledermanna T., Fryb P., Rist S. Soil conservation in Swiss agriculture — Approaching abstract and symbolic meanings in farmers' life-worlds // Land Use Policy. 2010. Vol. 27. P. 332-339.
29. Sinclair T. Mad, bad or sad? Ideology, distorted communication and child abuse prevention // Journal of Sociology. 2005. Vol. 41 (3). P. 227-245.
30. Sundström B. W., Dahlberg K. Caring assessment in the Swedish ambulance services relieves suffering and enables safe decisions // International Emergency Nursing. July 2011. Vol. 19. Issue 3. P. 113-119.
31. Thoresen L., Wyller T., Heggen K. The significance of lifeworld and the case of hospice // Medicine, Health Care and Philosophy. August 2011. Vol. 14. No. 3. P. 257-263.
32. Trotman D. Interpreting imaginative lifeworlds: Phenomenological approaches in imagination and the evaluation of educational practice // Qualitative Research. 2006. Vol. 6. P. 245-265.
33. Wallace A. Reason, society and religion: Reflections on 11 September from a Habermasian perspective // Philosophy Social Criticism. 2003. Vol. 29. P. 491-515.
34. Wongvatunyu S., Porter E.J. Helping young adult children with traumatic brain injury: The life-world of mothers // Qualitative Health Research. August 2008. Vol. 18. No. 8. P. 1062-1074.
35. Wrubel J., Acree M., Goodman S., Folkman S. End of living: Maintaining a lifeworld during terminal illness // Interpretive phenomenology in health care research / Ed. by G.K. Chan, K.A. Brykczynski, R.E. Malone, P. Benner. Indianapolis: Sigma Theta Tau International, 2010. P. 337-357.
36. Wyk B. V. Learner diversity and learning: A perspective from South Africa // Procedia Social and Behavioral Sciences. 2010. Vol. 7. P. 247-253.
K.S. DIVISENKO
(Divisenko Konstantin Sergeyevich — candidate of sociology, research fellow, the Section on Sociology of Family, Gender and Sexual Relationships, Sociological Institute of the Russian Academy of Sciences (SI RAN).
Address: 7-ya Krasnoarmeyskaya str., 25/14, office 506, St. Petersburg, 190005, Russia. Telephone: +7 (812) 316-21-62. E-mail: [email protected])
THE LIFEWORLD RESEARCHES IN SOCIAL SCIENCES
Summary: The article presents a review of the lifeworld researches and an established usage conceptualization and operationalization of this concept in contemporary sociology. The analysis of modern applied studies allows us to distinguish the socio-phenomenological and socio-critical directions in lifeworld researches.
Keywords: lifeworld (Lebenswelt), phenomenological sociology, phenomenology.
REFERENCES
1. Vasiljuk F.E. Zhiznennyj mir i krizis: tipologicheskij analiz kriti-cheskih situacij // Zhumal prakticheskoj psihologii i psihoanaliza. 2001, dekabr'. № 4 [jelektronnyj resurs]. Data obrashhenija 25.02.2012. URL: <http://psychol.ras.ru/ippp_pfr/) 3p/pap.php?id=20010405>.
2. Vasiljuk F.E. Psihologija perezhivanija. M.: Izd-vo MGU, 1984 [jelektronnyj resurs]. Data obrashhenija 25.02.2012. URL: <http://psylib.ukrweb.net/books/vasif01/index.htm>.
3. Volkov V., Harhordin O. Teorija praktik. SPb.: Izd-vo Evropejskogo universiteta v Sankt-Peterburge, 2008.
4. Gusserl' Je. Krizis evropejskih nauk i transcendental'naja fenomenologija. SPb.: Vladimir Dal', 2004.
5. Divisenko K.S. Koncepcija zhiznennogo mira v transcendental'noj fenomenologii Je. Gusserlja: gorizonty sociologicheskogo issledovanija // Peterburgskaja sociologija se-godnja. Sbornik nauchnyh trudov Sociolo-gicheskogo instituta RAN. SPb.: Nestor-Istorija, 2010. S. 183-198.
6. Il'in V.I. Dramaturgija kachestvennogo polevogo issledovanija. SPb.: Intersocis, 2006.
7. Leont'ev D.A. Zhiznetvorchestvo kak praktika rasshirenija zhiznennogo mira // 1-ja Vserossijskaja nauchno-prakticheskaja konferencija po jekzistencial'noj psihologii: Materialy soobshhenij / Pod red. D.A. Leont'eva, E.S. Mazur, A.I. Soslanda. M.: Smysl, 2001. S. 100-109 [jelektronnyj resurs]. Data obrashhenija 25.02.2012. URL: <http://psylib.ukrweb.net/books/_leond02.htm>.
8. Leont'ev D.A. K tipologii zhiznennyh mirov // 2-ja Vserossijskaja nauchno-prakticheskaja konferencija po jekzistencial'noj psihologii: Materialy soobshhenij / Pod red. D.A. Leont'eva. M.: Smysl, 2004. S. 114-116 [jelektronnyj resurs]. Data obrashhenija 25.02.2012. URL: <http://institut.smysl.ru/article/lifeworld.php>.
9. Leont'ev D.A. Metodika predel'nyh smyslov (MPS): Metodicheskoe rukovodstvo. M.: Smysl, 1999.
10. Przhilenskaja I.B. Jevoljucija zhiznennogo mira rossijan v uslovijah transformiru-jushhegosja sociuma. Avtoref. diss. ... d. soc. nauk. Stavropol', 2008.
11. Teorija i zhiznennyj mir cheloveka / Red. V.G. Fedotova. M.: Institut filosofii RAN, 1995.
12. A companion to qualitative research / Ed. by U. Flick, E. von Kardorff, I. Steinke. London: Sage, 2004.
13. Ahn I. Decolonization of the lifeworld by reconstructing the system: A critical dialogue between Jürgen Habermas and Reinhold Niebuhr // Studies in Christian Ethics. 2009. Vol. 22. P. 290-313.
14. Edwards G. The 'lifeworld' as a resource for social movement participation and the consequences of its colonization // Sociology. 2008. Vol. 42. P. 299-316.
15. Friberga F., Anderssonb E.P., Bengtssonc J. Pedagogical encounters between nurses and patients in a medical ward — a field study // International Journal of Nursing Studies. 2007. Vol. 44. P. 534-544.
16. Froggatt K., Hockley J., Parker D., Brazil K. A system lifeworld perspective on dying in long term care settings for older people: Contested states in contested places // Health & Place. January 2011. Vol. 17. Issue 1. P. 263-268.
17. Germond P., Cochrane J.R. Healthworlds: Conceptualizing landscapes of health and healing // Sociology. 2010. Vol. 44. P. 307-324.
18. GrunwaldK., Thiersch H. The concept of the "lifeworld orientation" for social work and social care // Journal of Social Work Practice. June 2009. Vol. 23. No. 2. P. 131-146.
19. Habermas J. The theory of communicative action. Lifeworld and system: A critique of functionalist reason. Vol. 2. Boston: Beacon Press, 1985.
20. Hallrup L.B., Albertsson D., Tops A.B., Dahlberg K., Grahn B. Elderly women's experiences of living with fall risk in a fragile body: A reflective lifeworld approach // Health and Social Care in the Community. 2009. Vol. 17 (4). P. 379-387.
21. Johansson K., Ekebergh M., Dahlberg K. A lifeworld phenomenological study of the experience of falling ill with diabetes // International Journal of Nursing Studies. 2009. Vol. 46. P. 197-203.
22. Kelly M.P., Stewart E., Morgan A., Killoran A., Fischer A., Threlfall A., Bonnefoy J. A conceptual framework for public health: NICE's emerging approach // Public Health. 2009. Vol. 123. P. e14-e20.
23. Leithaeuser T. Subjectivity, lifeworld, and work organization // Frontiers of Education in China. 2010. Vol. 5. No. 3. P. 312-328.
24. Lindseth A., Norberg A. A phenomenological hermeneutical method for researching lived experience // Scandinavian journal of caring sciences. 2004. Vol. 18. Issue 2. P. 145-153.
25. Moores S., Metykova M. "I didn't realize how attached I am": On the environmental experiences of trans-European migrants // European Journal of Cultural Studies. 2010. Vol. 13. P. 171-189.
26. Morimoto S.A., Friedland L.A. The lifeworld of youth in the information society // Youth&Society. Vol. 43. No. 2. June 2011. P. 549-567.
27. Sandberg J., Dall 'Alba G. Returning to practice anew: A lifeworld perspective // Organizations Studies. 2009. Vol. 30 (12). P. 1349-1368.
28. Schneidera F., Ledermanna T., Fryb P., Rist S. Soil conservation in Swiss agriculture — Approaching abstract and symbolic meanings in farmers' lifeworlds // Land Use Policy. 2010. Vol. 27. P. 332-339.
29. Sinclair T. Mad, bad or sad? Ideology, distorted communication and child abuse prevention // Journal of Sociology. 2005. Vol. 41 (3). P. 227-245.
30. Sundstrom B.W., Dahlberg K. Caring assessment in the Swedish ambulance services relieves suffering and enables safe decisions // International Emergency Nursing. July 2011. Vol. 19. Issue 3. P. 113-119.
31. Thoresen L., Wyller T., Heggen K. The significance of lifeworld and the case of hospice // Medicine, Health Care and Philosophy. August 2011. Vol. 14. No. 3. P. 257263.
32. Trotman D. Interpreting imaginative lifeworlds: Phenomenological approaches in imagination and the evaluation of educational practice // Qualitative Research. 2006. Vol. 6. P. 245-265.
33. Wallace A. Reason, society and religion: Reflections on 11 September from a Haber-masian perspective // Philosophy Social Criticism. 2003. Vol. 29. P. 491-515.
34. Wongvatunyu S., Porter E.J. Helping young adult children with traumatic brain injury: The life-world of mothers // Qualitative Health Research. August 2008. Vol. 18. No. 8. P. 1062-1074.
35. Wrubel J., Acree M., Goodman S., Folkman S. End of living: Maintaining a lifeworld during terminal illness // Interpretive phenomenology in health care research / Ed. by G.K. Chan, K.A. Brykczynski, R.E. Malone, P. Benner. Indianapolis: Sigma Theta Tau International, 2010. P. 337-357.
36. Wyk B. V. Learner diversity and learning: A perspective from South Africa // Procedia Social and Behavioral Sciences. 2010. Vol. 7. P. 247-253.
