CC BY
56
УДК 616.8
DOI: 10.23888^^^016472-87 © Яблочников С.Л., Наумов Д.И., Яблочникова И.О., 2016
СОЦИАЛЬНЫЕ И ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФОРМИРОВАНИЯ ПОТЕНЦИАЛА ДЕЛИНКВЕНТНОСТИ МОЛОДЕЖНЫХ СУБКУЛЬТУРНЫХ И КОНТРКУЛЬТУРНЫХ СОЛИ-ДАРНОСТЕЙ
Аннотация. Статья посвящена рассмотрению вопросов формирования и развития потенциала девиантности и делинквентности молодежных солидарностей. Сделан вывод относительно влияния рассмотренных процессов на безопасность общества в целом и функционирования отдельных отраслей социально-экономических отношений.
© Yablochnikov S.L., Naumov D.I., Yablochnikova I.O , 2016
SOCIAL AND PSYCHO-PEDAGOGICAL ASPECT'S OF FORMATION OF POTENTIAL DELINQUENCY OF THE SUB-CULTURAL AND COUNTERCUL-TURAL YOUTH SOLIDARITIES
Abstract. The article in the theoretical aspect considers the issue of the potential deviance and delinquency of youth solidarities.
Key words: sociology of youth, youth solidarity, deviant behavior, delinquency.
Ключевые слова: социология молодежи, молодежные солидарности, девиантное поведение, де-линквентность.
В современном обществе молодежь - это группа, являющаяся источником социокультурных инноваций и социальных проблем разнородного характера. Так,
по этому поводу Л.В. Шабанов указывает, что где-то с середины ХХ века обнаружилась тенденция, согласно которой эта базисная часть общества, с одной стороны, начинает угрожать стабильности социума, с другой же является главным фактором происходящих социальных изменений [1, с. 257]. Внимание к проблематике, касающейся формирования молодежной девиантности и делинквентности, реализации анализа совокупности условий и факторов, определяющих возникновение различных видов социальной девиантности в молодежной среде, оценки их масштабов и динамики развития, является, по нашему мнению, вполне оправданным. А тема данного научного исследования важна и актуальна для развития социальных отношений.
Такая актуальность обусловлена рядом причин. Во-первых, следствием многих трансформационных процессов в обществе на постсоветском пространстве является разрушение нравственного сознания. Результат подобной деструкции общественной морали - легитимация в молодежной среде различных видов социальных девиаций и их носителей. В свою очередь, эпифеномен таких процессов, как указывает в одной из публикаций С.А. Мерзаканов, - ситуация «общего кризиса духовно-нравственных ценностей, когда социалистическая, классовая мораль была отвергнута, а новый тип морали и нравственности, основанной на общечеловеческих ценностях, еще не сформировался» [2]. Соответственно, возникает вполне логичный вопрос относительно того, насколько мощным источником формирования и развития делинквентности в молодежной среде является существенная социальная неопределенность (энтропия) и ее непрерывный рост, порождающая у молодежи указанные нами выше аномию и социальные девиации.
Во-вторых, расширение девиационных практик молодежи в обществе на всем постсоветском пространстве, по нашему мнению, есть смысл рассматривать в качестве непременного условия формирования делинкентного поведения. А это обуславливает необходимость реализации системного анализа социокультурных причин, которые, по мнению А.П. Михайлова, «подвигают представителей этой
демографической группы на массовые практики нарушения норм, как определенного образца поведения, обусловленного социокультурными стереотипами общества ...» [3, с. 47]. В-третьих, весьма интересны аспекты, касающиеся специфического свойства субкультурной среды абсорбировать и легитимировать элементы криминальной субкультуры в условиях низкой эффективности существующей системы организации работы с подрастающим поколением, да и реализации государственной молодежной политики в целом. В-четвертых, фактически не проработаны вопросы оценки действий социальных агентов, активно участвующих в процессах конструирования и деконструирования молодежной делинквентности, а также определения соответственных количественных и качественных характеристик. Не выявлены причины делинквентности, а она сама не раскрыта, как феномен.
Кроме того, по мнению ряда авторов, одним из главных факторов делин-квентного поведения молодежи является неприятие ценностей общества. Соответственно, важно определить степень игнорирования нормативных основ социальной жизни в различных молодежных сообществах, результатом которого является осознанная или мало осознанная, но, как правило, не совпадающая с общественными требованиями и нормами установка на маргинальную, отличную от общественного мнения, позицию. Лейтмотив такой позиции: «Я» уникален и веду себя так, как я хочу» [4, с. 262].
В социологии, социальной психологии и педагогике девиантное и делин-квентное поведение молодежи достаточно давно являются предметом исследований. При этом, девиантность и делинквентность, рассматриваются в качестве основных форм негативного отклонения от социально значимых норм и традиций, присущих конкретному обществу на определенном этапе его исторического и социально-экономического развития, а также обусловленных ими моделей нормативного поведения индивида. Различия между такими моделями поведения опре-
деляется степенью социальной деструктивности, реакция на которую со стороны отдельных групп и общества в целом проявляется в самом широком спектре.
Девиантное поведение, как отмечает В.Ф. Лелюх, представляет собой на индивидуальном уровне - поступок, действия человека, не соответствующие официально установленным или фактически сложившимся в данном обществе (социальной группе) нормам и ожиданиям. А на социетальном уровне - социальное явление, выражающееся в относительно массовых и устойчивых формах человеческой деятельности, не соответствующих официально установленным или сложившимся в данном обществе нормам и ожиданиям [5].
Традиционно к проявлениям девиантности относят алкоголизм, наркоманию, токсикоманию, проституцию, суициды, бродяжничество, попрошайничество. В свою очередь, делинквентное поведение - «относительно распространенное, исторически изменчивое, негативное социальное явление, разновидность (одна из форм) деструктивной девиантности, достигшей степени общественной опасности, определяемой законодателем в уголовном законе» [5, с. 247-248]. Исходя из этого, трактовка поведения индивида, как делинквентного, предполагает ситуацию, когда одновременно происходит нарушение как норм общественой морали, так и юридических норм (например, посягательство на права и свободы человека, частную или государственную собственность, права юридических лиц, конституционный порядок и т.д.).
Социологическая, социально-психологическая и педагогическая трактовки понятия делинквентности акцентируют внимание на амбивалентной природе данного феномена. С одной стороны, делинквентность характеризует индивидуальное и групповое, фактически, преступное поведение, а также намеренное или непреднамеренное нарушение общественных норм или же юридических законов. С другой стороны, понятие делинквентности используется для обозначения социально распространенного явления в виде континуума форм негативного социального поведения (от преступлений до дисциплинарных проступков), динамика ко-
торого соответствует некоторым закономерностям. А само такое поведение может быть охарактеризовано с помощью совокупности количественных и качественных показателей.
Внимание к проблематике молодежной девиантности и делинквентности в контексте субкультурной и контркультурной активности представителей данной социально-демографической группы обусловлено спецификой их психологической и поведенческой детерминации. Многообразие личностных, ценностных и статусно-ролевых «индикаторов», формирующих деструктивный стереотип поведения, а также определяющих их положение вне социально-позитивного слоя общества, по нашему мнению, характерно для этой группы. В целом, субкультурная и контркультурная активность молодежи выступает в качестве деятельности по созданию альтернативных доминантной культуре ценностей, норм и форм поведения. Поэтому для выявления характера взаимоотношений между уровнями де-линквентного поведения есть смысл обратиться к концепции молодежных соли-дарностей, как инструменту теоретического анализа проблемного поля. В социологии концепт «молодежные солидарности» характеризует особую форму социальности, существующую на специфической аксиологической и коммуникационной базе. Он используется в исследованиях, посвященных такой проблематике, как:
- интеграция субкультурно, религиозно и политически ангажированной молодежи в социальные движения, конституируемые вокруг общезначимых социальных проблем и артикулирующие специфические молодежные проблемы, а также возникающие на их базе новые типы солидарностей;
- определение ключевых тенденций в возникновении и развитии молодежных сообществ (групп, движений, идентичностей) в современном социуме, определение важнейших факторов их возникновения и развития, а также аналитическое описание молодежных солидарностей посредством адекватных теоретико-методологических подходов;
- комплексное изучение оснований, характеристик и путей развития инновационного потенциала молодежи посредством выявления и аналитического описания новых форм молодежной гражданской активности, солидарностей и идентич-ностей [6].
В эпистемологическом аспекте исследователи рассматривают молодежные солидарности как эвристичный инструмент оценки процессов развития молодежных движений и субкультур в современном обществе, связывающий воедино экономические, политические и социально-культурные контексты и различные молодежные практики. Это позволяет выявлять специфические социальные процессы в молодежной среде, а также определять и характеризовать тенденции и формы молодежного социального участия в постсоветском социуме, как легального, так и альтернативного плана. Есть смысл также обратить внимание на усиление значимости личностного фактора при определении индивидуального положения или в составе группы в системе социальных координат, экстремальность группового поведения, повышение роли игровых и досуговых практик, сетевого взаимодействия индивидов и пр.
Концепт «молодежные солидарности» служит инструментом описания различных типов молодежных сообществ, имеющих гендерные или стилевые отличия, существующих реально или виртуально, кратковременно или достаточно длительный промежуток времени. Для классификации молодежных формирований, как солидарностей, используются следующие индикаторы:
- практикуемый жизненный стиль, который является основой для процедуры символической демаркации социального и социокультурного пространства жизнедеятельности молодого человека. В качестве инструмента здесь выступает актуализация членами молодежных сообществ, специфических культурных, досуго-вых и потребительских предпочтений. В то же время он не является ригидным конструктом, жестко задающим содержание стилевого капитала. Он обуславливает возможность множественного выбора и апробации субкультурных ролей и
смену идентичностей, преимущественно посредством смысловых и стилистических заимствований, индифферентных к требованиям культурно-генетического соответствия, вплоть до бриколажа;
- доминирующие представления об альтернативных молодежных формированиях, конституирующих образ врага в символическом и смысловом ракурсах. Они это делают как на основе собственных ключевых ценностей и идей, так и с учетом влияния на индивидов и молодежные сообщества различных дискурсивных практик, в первую очередь государственных и приватных СМИ. Также они обуславливают конфликтное межгрупповое взаимодействие различных молодежных сообществ, вплоть до ситуаций делинквентного характера, по поводу оснований групповой и индивидуальной аутентичности в контексте урбанизированного социального пространства;
- общие ценности и идеи относительно базовых моментов межличностных отношений внутри локального молодежного сообщества (доверие, близость, эм-патия), независимо от того реально или виртуально, существует это сообщество, артикулированы ли данные представления или только интуитивно подразумеваются в качестве самоочевидного смыслового фона социальной активности молодых людей. Этот комплекс целевых и ценностных установок конструирует особый, узконаправленный тип коммуникации между конкретным субкультурным молодежным сообществом и другими стилевыми молодежными группами, остальной молодежью, актуализирующий усиление интегрированности субкультурной группы или противостояние между оппонентами. Содержанием коммуникационного процесса являются основания и формы молодежных идентичностей в современном социуме.
В качестве социального феномена, являющегося объектом социологических или педагогических исследований, молодежные солидарности характеризуют новые формы социальности молодежи. Они содействуют обновлению нормативно-ценностной системы общества и, фактически, девальвируют традиционные соци-
альные формы и механизмы, так как абсолютизируют креативность молодежи в социокультурной сфере. Однако для исследовательского подхода, использующего концепт «молодежные солидарности» в качестве эпистемологического инструмента, характерно элиминирование его амбивалентной природы и акцентирование эвристических возможностей, позволяющих учитывать роль новых культурных практик в молодежной сфере и минимизировать влияние конструктов государственной молодежной политики. Это является слабой стороной данного подхода, не учитывающего внешние факторы и детерминанты молодежной активности.
Таким образом, исследовательский подход, в котором концепт «молодежные солидарности» играет роль эпистемологического инструмента, акцентирует внимание на специфических способах конституирования смыслов, ценностей и самопрезентаций, механизмах и инструментах социальной адаптации и преодоления структурных барьеров неравенства. Он предполагает целостный взгляд на молодежную жизнь и демонстрирует некоторые преимущества при исследовании мира молодежной повседневности, но одновременно отличается излишней контексту-альностью и субъективистской направленностью. Данный аспект необходимо учитывать при анализе проблематики молодежной девиантности и делинквентно-сти в таком контексте.
Далее необходимо обратиться к конкретным примерам, характеризующим делинквентный потенциал молодежных сообществ. Они систематизированы по группам в соответствии с типологией молодежных субкультурных сообществ, в которой в качестве критериев классификации использованы следующие основания: главный системообразующий признак субкультуры и гендерная ориентация. Первый критерий интерпретируется как основной вид деятельности, которым заняты представители молодежного субкультурного сообщества, а также имплицитно ее характер (просоциальный или асоциальный).
Второй - гендерная ориентированность молодежных субкультурных сообществ. Она показывает параметры модификации гендерной идентичности: от бру-
тальности и культа физической силы маскулинно-ориентированных молодежных субкультур до искусственного нивелирования границ различимости полов. Это «достигается посредством использования стилизованной внешней атрибутики противоположного пола, инверсии стереотипных форм поведения, предписанных тендерными ролями» [7, с. 94]. При этом вопрос о потенциале делинквентности рассматривается сквозь призму актуализированного делинквентного поведения представителей молодежных субкультурных сообществ, его нормативно-ценностных оснований, масштабов и тенденций развития. В свою очередь, оценка потенциала делинквентности молодежных субкультурных и контркультурных сообществ нами дана на основе качественных, а не статистических характеристик, и найдет свое выражение в следующих позициях: низкий, средний и высокий потенциал делинквентности.
Следует отметить, что субкультурные и контркультурные молодежные солидарности - неустойчивый и динамичный социальный феномен, который развивается в рамках глобального контекста. Такие сообщества возникают как протест-ные или эскапистские движения и, под влиянием коньюмеризма и рыночных структур, трансформируются в потребительские практики массовой культуры. Этот аспект также необходимо учитывать при проведении анализа молодежной девиантности и делинквентности в постсоветском социуме.
Спортивно-игровые маскулинно-ориентированные молодежные субкультуры представляют собой сложно организованные неформальные сообщества, конструируемые по принципу физического вовлечения как в коллективные виды спорта (байкеры, билдеры), так и в коллективную поддержку профессиональных спортивных команд (футбольные фанаты). Такие сообщества хорошо интегрированы, имеют своих лидеров, символику, специфические способы коммуникации и межгруппового взаимодействия. Вопрос о данных сообществах как источниках де-линквентности молодежи необходимо рассматривать дифференцированно. В меньшей степни делинквентное поведение характерно для билдеров и байкеров, в
большей степени - для футбольных фанатов. Если представители первых субкультурных молодежных солидарностей своей индивидуальной или групповой активностью создают ситуацию риска для окружающих (осуществляя восхождения на городские здания и другие объекты по внешней стороне, чаще всего без использования какой-либо страховки и оборудования, или систематически нарушая правила дорожного движения), то представители второго сообщества могут представлять собой серьезную угрозу для общественного порядка. Так, системные ксенофобские акции насильственного характера - атрибут футбольных фанатов, которые они реализуют как самостоятельно, так и совместно с наци-скинхедами и другими ультраправыми [11]. Они, опираясь на идеологию насилия и соответствующие социальные практики, на такой основе выстраивают систему коммуникаций внутри своих групп, иерархию субкультурных статусных позиций и модели взаимотношений с внешним социальным окружением.
Спортивно-игровые молодежные субкультуры без выраженной гендерной ориентации представляют собой неформальные объединения молодых людей на основе занятий каким-либо видом спорта и выстраивающих собственный досуг в виде участия в костюмированных постановочных играх, предполагающих реальную физическую активность. Как представляется, к таким спортивно-ориентированным субкультурным сообществам можно отнести бэкпэкеров, диггеров, скейтеров, роллеров, ВМХ-райдеров, сноубордистов, реконструкторов, ро-левиков, роупджамперов, руферов и т.д. Как показывает практика, в отношении данных субкультурных молодежных солидарностей можно говорить о незначительном потенциале их делинквентности. Обычно конфликты молодых людей с правовой системой государства, когда они публично актуализируют собственные субкультурные характеристики, рассматривая их в качестве личностно значимых маркеров, касаются административных нарушений. Типичными примерами являются ситуации нарушения правил пользования техническими коммуникациями общего пользования (диггеры, руферы), безбилетный проезд на региональном
транспорте (бэкпэкеры), нарушения правил дорожного движения (скейтеры, роллеры, ВМХ-райдеры, сноубордисты), нанесение телесных повреждений (реконструкторы, ролевики) и т.д.
Системообразующим принципом музыкальных субкультурных молодежных солидарностей является увлечение тем или иным стилем музыки, а специфика нормативно-ценностных установок определяет групповые различия. Так, музыкальные маскулинно-ориентированные молодежные субкультуры (металлисты и др.) являются агрессивными субкультурными сообществами, как в идеологическом, так и стилистическом и социально-психологическом аспектах. Зачастую им атрибутируют комплекс антигуманных и асоциальных ценностей, что позволяет рассматривать данные молодежные солидарности в качестве серьезных источников риска и угрозы общественной безопасности, обладающих высоким потенциалом делинквентности. Для музыкальных андрогинно-ориентированных молодежных субкультур (эмо, глэм-рокеры, джей-рокеры), представляющих собой типично гедонистически-развлекательные сообщества, девиации можно рассматривать в качестве имманентной характеристики. Это обусловлено тем, что они гипертрофированно сфокусированы на внутреннем мире и эмоциональной сфере человека, что на поведенческом уровне реализуется в широком спектре инфантильно окрашенных поведенческих актов. В силу своей интроспективности такие молодежные солидарности не представляют серьезных угроз и имеют низкий потенциал делинквентности.
Музыкальные молодежные субкультуры без выраженной гендерной ориентации (альтеры, джанглисты, рэпперы и др.) в содержательном плане являются нонконформистскими молодежными солидарностями, которые посредством музыкальных и стилевых средств актуализируют неприятие культурного мейнстри-ма. В силу того, что в данной среде имплицитно легитимировано употребление алкоголя и/или различных наркотических веществ, можно говорить о среднем потенциале их делинквентности.
Клубные субкультуры - следствие коммерциализации молодежного тренда средствами масскультуры, которая для гедонистически-развлекательной части молодежи создает соответствующую инфраструктуру. Это позволяет актуализировать субкультурную принадлежность на определенное время и в рамках локальных культурных сцен конструировать специфические молодежные солидарности, основанные на эгоцентрично ориентированном самоутверждении молодых, консюмеристском по своему характеру и результатам личностного формирования. Как в отношении клубных андрогинно-ориентированных молодежных субкультур (Visual Key, квир, фрики), отрицающих значение общепринятых стереотипов пола и гендера, так и в отношении клубных молодежных субкультур без выраженной гендерной ориентации (рейверы), индиффернтно относящимся к социальным рамкам и нормативным обязательствам, можно говорить о среднем потенциале их делинквентности.
Антигуманизм идеологических установок и асоциальный характер субкультурной и контркультурной активности представителей молодежных солидарно-стей позволяет их отнести к криминальным молодежным сообществам. Это говорит о них как об источниках общественных угроз и вызовов, а также свидетельствует о высоком потенциале их делинквентности. Криминальные маскулинно-ориентированные молодежные субкультуры (антифа, скинхеды, гопники, чавы) фактически являются либо экстремистскими квазиполитизированными сообществами, активно практикующими насильственные социальные практики для достижения своих групповых целей, либо откровенно криминальными группами, которые в своей среде воспроизводят стилистику и практику тюремной жизни.
Так, с точки зрения С.В. Беликова, антифа в своей экстремистской борьбе против институтов государства и общества активно используют насилие, выступают за легализацию наркотических средств и сексуальных перверсий, практикуя их в своей среде [9]. Отнесение скинхедов к субкультуре криминальной направленности оправдано неоднократной эмпирической фиксацией противоправного
поведения индивидов данной группы и трактовкой насилия в качестве атрибута маскулинности эталонного скинхеда. А. Ластовский пишет, что стержнем «коллективной идентичности этой молодежной субкультуры являются насильственные действия и агрессивное поведение» [10].
Наиболее яркие представители криминальных молодежных сообществ - гопники. Это агрессивная молодежная субкультура, самоопределение и практики представителей которой - следствие популяризации криминальных образов и ценностей, а также распространения экономической и культурной обывательской психологии. Криминальные молодежные субкультуры без выраженной гендерной ориентации (пранкеры, хакеры) в меньшей степени характеризуются склонностью к физическому насилию, но их представители достаточно часто используют психологические манипуляции и вербальное насилие, а также специализированные программные и технические средства для достижения своих специфических групповых или индивидуальных целей.
Потенциал делинквентности комплексных молодежных субкультур может быть оценен как средний по ряду причин. Так, для представителей маскулинно-ориентированных молодежных субкультур (риветхедов, индеанистов) характерны патриархатные ориентации и практики гендерной дискриминации, а также либеральное отношение к наркотическим веществам. Комплексные андрогинно-ориентированные молодежные субкультуры (|-рокеры, анимешники, бэггэры, готы, фурри, хиппи) - гедонистически-развлекательные сообщества, для которых соответствующие ценности выступают в качестве критериев личностной самоактуализации. При этом под маской личностного самопроявления и творческой самореализации зачастую скрываются как индивидуальные девиации, так и факты группового асоциального поведения.
Есть смысл отметить как безобидные графоманские заимствования инокуль-турных образцов у анимешников, так и социально опасные явления: суицидальные спекуляции у готов и пропаганда «суицидального поведения как высшего
проявления свободы и свободы выбора» [11], антропозооморфные эротические фантазии и сексуальные практики фурри, публичное отрицание норм общественной морали у хиппи, их культ иррационального поведения, склонность к массовым «тусовкам», нередко с применением наркотиков, организация разного рода «коллективных семей» с беспорядочными половыми связями и т.д. Для комплексных молодежных субкультур без выраженной гендерной ориентации (грин-бомберы, гламур, инди, растаманы, падонки, панки, стрейтэйджеры, хип-хоп, фриганы и др.) характерен широкий спектр экстремальных социальных практик: от абсолютизирования консьюмеризма и гедонизма до практик социальной селекции и экологического экстремизма.
Таким образом, теоретический анализ потенциала молодежной девиантности и делинквентности, рассматриваемый сквозь призму концепции молодежных со-лидарностей, с одной стороны, позволяет добиться как более глубокого понимания разнородных проблем современной молодежи, так и оценить вклад данной группы в конструирование вызовов и угроз, общих для всего социума. С другой стороны, такой подход позволяет увидеть и оценить конструируемые представителями данной группы способы и стратегии решения специфически молодежных проблем. Рассмотренные нами процессы в молодежной среде могут оказывать существенное влияние, как на формирование безопасности общества в целом, так и на функционирование отдельных отраслей социально-экономических отношений [12, 13].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Шабанов Л.В. Социально-психологические характеристики молодежных субкультур: социальный протест или вынужденная маргинальность. Томск: Томский гос. ун-т. 2005. 399 с.
2. Мерзаканов С.А. Социальная неопределенность как источник делинквент-ности в молодежной среде // Теория и практика общественного развития [Элек-
тронный ресурс]. 2008. № 2. - Режим доступа: http://teoria-practica.ru/rus/files/arhiv zhurnala/2008/2/merzakanov.pdf.
3. Михайлов А.П. Специфика социокультурного подхода к анализу делин-квентности несовершеннолетних // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2006. № 11. С. 43-47.
4. Саламатина И.И. Зарубежные теории делинквентности несовершеннолетних // Сибирский педагогический журнал. 2007. №13. С.253-262.
5. Лелюх В.Ф., Чванова Л.В. Трактовки асоциальной девиантности и делинквентности: исторический аспект // Вестник Кемеровского гос. ун-та. 2014. № 1 (57). Том 2. С. 247-254.
6. Новые молодежные движения и солидарности России // Под ред. Омель-ченко Е.Л.- Ульяновск: Из-во Ульяновского гос. ун-та, 2011. 216 с.
7. Латышева Т.В. Феномен молодёжной субкультуры: сущность, типы // Социологические исследования. 2010. № 6. С. 93-101.
8. Тарасов А. Субкультура футбольных фанатов в России и правый радикализм // Русский национализм между властью и оппозицией / под ред. В. Прибыловского. - М.: Центр «Панорама», 2010. 160 с.
9. Беликов С.В. Московские «антифа»: идеология, структура, деятельностные практики // Инициативы XXI века. 2011. №3. С. 65 - 69.
10. Ластовский А. Идеи и практики молодежной контркультуры скинхедов в Беларуси / Палггычная сфера. 2008. №10. С. 17-25.
11. Чухрова М.Г., Чухров А.С., Пивоваров А.В., Сафин Д.И., Орлова Т.Г. Девиантное поведение в некоторых молодежных субкультурах // Мир науки, культуры, образования. 2011. № 6-2. С. 292-295.
12. Яблочников С.Л., Яблочникова И.О. Психологическая составляющая безопасности системы образования [Электронный ресурс] / С.Л. Яблочников, И.О. Яблочникова // Личность в меняющемся мире: здоровье, адаптация, разви-
тие: сетевой журн. 2015. № 3 (10). Режим доступа: http://humjournal.rzgmu.ru/art&id= 163 (дата обращения: 10.09.2016).
13. Yablochnikov S.L. ASPECTS OF SAFETY OF THE EDUCATION SYSTEM. IDIMT 2012 - ICT Support for Complex Systems, 20th Interdisciplinary Information Management Talks 2012. pp. 359-362.
