CC BY
262
СОЦИАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ СОВЕТСКОЙ СИСТЕМЫ ОБРАЗОВАНИЯ В 1950-1960-е гг.
Г. М. Иванова
Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 13-01-00034.
Знаковой социальной мерой, повлиявшей на развитие советской системы образования, стала отмена платного образования. Постановление СНК СССР «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначения стипендий» было принято 2 октября 1940 г. Мотивировалось данное решение предельно просто: «Учитывая возросший уровень материального благосостояния трудящихся и значительные расходы Советского государства на строительство, оборудование и содержание непрерывно возрастающей сети средних и высших учебных заведений, Совет Народных Комиссаров СССР признаёт необходимым возложить часть расходов по обучению в средних школах и высших учебных заведениях СССР на самих трудящихся»1. Председателем СНК СССР в тот период был В. М. Молотов, именно его подпись стояла под этим документом. Поэтому не было ничего удивительного в том, что и через 15 лет он не изменил своего мнения.
Вопрос о бесплатности образования впервые обсуждался на заседании Президиума ЦК КПСС 24 ноября 1955 г. По предварительным расчётам отмена платы за обучение в средних и высших учебных заведениях требовала выделения из государственного бюджета дополнительных средств в сумме не менее 100 млн руб., но ни с чьей стороны никаких принципиальных возражений не последовало. Серьёзные сомнения высказал лишь Молотов. С его точки зрения, было бы лучше, чтобы эти деньги пошли «на рынок товаров»2. С целью проработки вопроса и подготовки официальных предложений Президиум поручил А. И. Микояну сформировать специальную комиссию. Результатом работы этой комиссии стало постановление Совета министров СССР от 6 июня 1956 г. об отмене с 1 сентября 1956 г. платы за обучение3. Так был сделан важный шаг на пути к социальному равенству и демократизации общественных отношений.
Острейшей социальной проблемой для советской системы образования стала в 1950-е гг. школьная безработица. В основе значительного избытка учителей в Российской Федерации лежало резкое сокращение детских школьных контингентов вследствие уменьшения рождаемости в годы Великой Отечественной войны. В конце 1951 г. Министерство просвещения РСФСР представило Совету министров РСФСР доклад, в котором определялись масштабы ожидаемого сокращения количества детей школьного возраста и предполагаемый избыток учителей. В докладе указывалось, что сокращение учащихся по 1-1У классам, начавшееся в 1949 г., продлится до 1954 г., по У-У11 классам основное сокращение произойдёт в
1954—1958 гг., и по У111-Х классам — в 1957-1961 гг. Министерство просвещения РСФСР предупреждало Правительство республики, что в случае непринятия действенных мер значительный избыток учителей может вызвать безработицу учительских кадров4.
Последующие годы показали, что основные расчёты Министерства просвещения оказались верными, однако они не были в должной мере приняты во внимание Советом министров РСФСР. Несовершенство практики планирования подготовки педагогических кадров, а также отсутствие в СССР социальных структур, призванных заниматься трудоустройством граждан, лишившихся работы, усугубляли ситуацию с безработицей учителей. Руководство системы образования не сразу осознало, что в новой демографической обстановке подготовка кадров по принципу «чем больше, тем лучше» может обернуться серьёзными социальными проблемами. Вместо того чтобы резко сократить приём в педагогические училища, Министерство просвещения продолжало осуществлять подготовку учительских кадров в прежнем объёме, в результате чего в 1950-1955 гг. было выпущено до 80 тыс. невостребованных учителей начальных школ. На их подготовку ежегодно затрачивались значительные суммы государственных средств.
С середины 1950-х гг. начала снижаться потребность в учителях семилетних школ. Только за два учебных года (с 1955 по 1957 г.) в школах РСФСР сократилось 93,3 тыс. ставок учителей У-У11 классов, а учительские институты по-прежнему выпускали ежегодно 26-28 тыс. молодых педагогов5.
Школьная безработица проявлялась главным образом в снижении учебной нагрузки учителей. Это происходило не из чувства товарищества, но под давлением руководителей образовательных учреждений, которые видели в этом единственную возможность трудоустройства учителей. Массовое снижение учебной нагрузки привело к понижению заработной платы у значительного числа школьных работников и, соответственно, к ухудшению их материально-бытового положения. В 1956/57 учебном году 50,5% учителей имели нагрузку ниже минимальной тарифной ставки, многие — менее половины. Повсеместное недовольство и жалобы учителей, всеобщая нервозность, обиды «сокращённых» педагогов-пенсионеров, конфликты между преподавателями и администрацией стали учительской повседневностью 1950-х гг.
Вот характерные строки из письма от 13 сентября 1956 г. Е. П. Кузнецовой, учительницы Мценской семилетней школы с пятилетним стажем, адресованного Председателю Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилову:
«Я, учительница, имею в этом году работы 10 часов в неделю, и мой заработок исчисляется в 385 руб. в месяц. Не имея никаких других доходов, я, таким образом, обречена на крайне незавидное существование, тем более что у меня семья из четырёх человек, и заработок мужа ни в коей мере не обеспечит хоть сколько-нибудь нормального существования для семьи. Мне 27 лет, но работы нет, материально жить невозможно, особенно в условиях нашего города Мценска. Здесь, и имея нормальный заработок, жить трудно, так как плохо со снабжением даже самыми необходимыми продуктами питания... Бывает очень плохо с керосином, самым необходимым в нашем быту. Приближается зима, а топлива, угля, “простым смертным” достать
невозможно. Он достаётся немногим “избранным” и “по блату”. А при условии, когда я имею месячный заработок в 385 руб., мой прожиточный минимум совсем недостаточен.
Почему же у нас одним все блага, другим — никаких, даже права на труд? Почему никого не волнует судьба тех, кто вынужден работать по 1 часу в день? Почему профсоюз (практически) отмалчивается? Почему никто (как мне кажется) не несёт ответственность за “перепроизводство” учителей и падение их престижа? Нас только жалеют среди населения, что мы — учителя — такие бедные»6.
Тяжёлое положение российских учителей не оставалось без внимания со стороны высшего руководства республики. Совет министров РСФСР 10 июля 1956 г. принял постановление о серьёзных ошибках и недостатках в деле планирования подготовки и использования учителей и наказал виновных, допустивших эти ошибки, в частности, заместителей министра просвещения А. М. Арсеньева и П. В. Зимина7. По инициативе Министерства просвещения РСФСР был введён пятилетний срок обучения в педагогических институтах, а учителей стали готовить как специалистов широкого профиля, например, как преподавателей физики, математики и черчения или преподавателей русского языка, литературы и истории. Учительские институты были ликвидированы. Местные руководители провели также ряд конкретных мероприятий, частично за счёт средств социального страхования, которые несколько смягчили безработицу, но в целом положение российских учителей оставалось весьма тяжёлым до середины 1960-х гг. Лишь в 1965 и 1972 гг. в соответствии с правительственной социальной программой были заметно повышены ставки и оклады заработной платы учителей, о безработице к тому времени уже никто не вспоминал.
В 1950-1960-е гг. абсолютные суммы расходов на просвещение ежегодно увеличивались, однако доля этих затрат в общественных фондах потребления постепенно снижалась8. Если в 1950 г. расходы на просвещение составляли более 38% в суммарном объёме общественных фондов потребления, то в 1955 г. — 35%, в 1960 г. — около 29%, а в 1975 г. — менее 28%9.
В Российской Федерации расходы на школьное дело в исчислении на душу населения, на школу, на одного учащегося были, как правило, значительно меньше, чем в других союзных республиках. Так, расход на душу населения по графе «Просвещение» в бюджете СССР на 1957 г. составлял 259 руб., по Эстонской ССР — 354 руб., по РСФСР — 256 руб. Что касалось расходов непосредственно на нужды школьного образования, то по этим расходам в расчёте на душу населения РСФСР занимала 12 место среди союзных республик, а по расходам в расчёте на одну школу ей приходилось довольствоваться 13 местом. В расходах на одного учащегося Российская Федерация также отставала от союзных республик. В 1957 г. Латвийская ССР тратила на одного учащегося 976 руб. в год, Армянская ССР — 947 руб., в РСФСР ассигнования на одного учащегося составляли в 1957 г. 845 руб., а в бюджете на 1958 г. эта сумма уменьшилась до 813 руб.
Следствием такой политики в сфере образования было то, что в середине 1950-х гг. РСФСР занимала последнее место среди союзных республик по числу
специалистов с высшим образованием, занятых в народном хозяйстве и культуре, в сопоставлении с общим числом рабочих и служащих. В 1956 г. в целом по СССР этот показатель составлял 5%, в РСФСР — 4,6%, в Грузинской ССР — 11,3%, в Армянской — 9,2% и т.д. По мнению начальника Планово-финансового управления Министерства просвещения РСФСР И. Кузнецова, «эти данные в какой-то мере показывают на то, что Министерство финансов СССР при определении расходов на нужды учреждений Министерства просвещения РСФСР допускает очевидную неравномерность и несправедливость»10.
Многие социальные инициативы правительственных органов, имевшие целью сократить бюджетные расходы на образование, вызывали серьёзную критику со стороны руководителей учреждений и ведомств, а также со стороны местных советских и партийных органов. В 1967 г. в течение нескольких месяцев в высших эшелонах власти велась дискуссия, вызванная предложением Госплана СССР изменить с 1 января 1968 г. существовавший порядок материального обеспечения учащихся в системе профессионально-технического образования. В частности, Госплан СССР предлагал прекратить предоставление бесплатных услуг учащимся (питание, обмундирование и др.) и заменить их выплатой стипендий. Это давало существенную экономию в расходах. Государственный комитет по профессиональнотехническому образованию настаивал на сохранении прежнего порядка материального обеспечения учащихся, мотивируя свою точку зрения тем, что «в профессионально-технических училищах обучается молодёжь, как правило, из малообеспеченных семей, нуждающихся в значительной помощи государства на период получения рабочих профессий». Как показали материалы проведённого в 1967 г. обследования, из 1708 тыс. учащихся профессионально-технических училищ 30% — это сироты и воспитанники детских домов, а 70% — это дети из малообеспеченных семей, в которых доход на одного члена семьи был в среднем в два раза ниже прожиточного минимума11. «В настоящее время, — аргументировал свою позицию Государственный комитет по профессионально-техническому образованию, обращаясь за поддержкой в ЦК КПСС, — на одного учащегося профессионально-технического училища в среднем расходуется в месяц 18-20 руб. на питание и 6 руб. на обмундирование. Принимая во внимание вышеуказанный состав учащихся и материальную обеспеченность их семей, практически нельзя возложить на многих родителей эти расходы»12. Кроме того, в технических училищах выплачивалась стипендия от 18 до 36 руб. в зависимости от отраслей народного хозяйства, для которых готовились кадры квалифицированных рабочих. Все эти и другие выплаты и льготы Госплан предлагал заменить единой стипендией в размере 20 руб. в месяц.
Вопрос рассматривался в специальной правительственной комиссии с участием представителей советов министров союзных республик. Доводы сторон обсуждались на заседании Президиума Совета министров СССР. В итоге было принято решение сохранить существовавшую систему материального обеспечения учащихся профтехучилищ. Более того, Государственному комитету по профессионально-техническому образованию удалось добиться увеличения норм расходов на бесплатное питание, о чём настойчиво просили и учащиеся, и руководители
училищ. Дискуссия по этому вопросу продолжалась и в последующие годы, когда численность учащихся, обеспечиваемых бесплатным питанием, возросла до 75% от общего числа учащихся. Своё мнение высказали и экономисты Министерства финансов СССР: «Затраты на бесплатное питание, обмундирование не стимулируют улучшение качества обучения, поскольку они не поставлены в зависимость от успеваемости, как, например, выплата учащимся училищ стипендий. Бесплатное материальное обеспечение ослабляет влияние родителей на воспитание подростков. Часть расходов родителей по содержанию детей перекладывается на государство»13. Теоретически эта точка зрения была верной, но она не учитывала состава учащихся, который на протяжении ряда лет практически не менялся. Между тем именно в 1970-е гг. государство официально признало проблему бедности, начав выплачивать пособия на детей малообеспеченным семьям. Дискуссию по вопросам материального обеспечения учащихся учебных заведений системы профессионально-технического образования нельзя назвать междуведомственным спором, поскольку она была обусловлена не межведомственными разногласиями, а принципиально разными подходами к решению социальных проблем.
Безуспешной оказалась и другая попытка финансовых органов сэкономить на просвещении. В 1966 г. правительственная комиссия по сокращению бюджетных расходов предложила увеличить наполнение классов в общеобразовательных школах союзных республик на 2 учащихся. При обсуждении проекта бюджета 1967 г. по расходам на народное образование это предложение было учтено, и Министерство финансов СССР провело соответствующие сокращения расходной части бюджета.
Против такой школьной политики резко выступили руководители многих республик. Они справедливо указывали, что планируемое увеличение наполнения классов приведёт на местах к ликвидации многих небольших начальных школ и даже некоторых семилетних. Средний радиус обслуживания сельских школ доходил во многих регионах до четырёх и более километров. «Ввиду разбросанности сельского населения такое сокращение школьной сети и увеличение наполняемости классов не является возможным», — говорилось, например, в заявлении в ЦК КПСС министра просвещения Эстонской ССР14. После обсуждения вопроса на правительственном уровне Госплан СССР и Министерство финансов изменили свои первоначальные планы. На 1967 г. увеличение наполнения классов общеобразовательных школ было запланировано на 0,7 человека, а не на 2, как предусматривалось ранее.
Иногда в погоне за снижением текущих расходов на просвещение советское руководство принимало непродуманные решения, которые имели серьёзные отрицательные последствия. Так, например, 2 июня 1959 г. ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли совместное постановление «О расширении самообслуживания в общеобразовательных школах, школах-интернатах, детских домах, профессионально-технических, суворовских училищах, в средних специальных и высших учебных заведениях». В соответствии с этим постановлением в школах страны стала широко внедряться система самообслуживания, и, соответственно, повсеместно был значительно сокращён штат школьных уборщиц и обслуживающего персонала.
Это привело к тому, что во многих школах даже ученики младших классов стали привлекаться к мытью и натирке полов, при этом им приходилось поднимать и передвигать тяжёлые парты. Вместо привлечения школьников к уборке только классных помещений, в большинстве учебных и учебно-воспитательных заведений на детей полностью возлагалась уборка зданий (коридоров, столовых, спортивных залов), заготовка дров, приготовление пищи, мытьё и ремонт окон, в том числе и расположенных на 2-3 этажах.
Эти и другие злоупотребления системой самообслуживания выявили органы здравоохранения союзных республик, проводившие в первой половине 1966 г. массовую проверку организации и осуществления работ по самообслуживанию в учебно-воспитательных учреждениях. В январе 1967 г. в ЦК КПСС поступила докладная записка министра здравоохранения СССР, академика Б. В. Петровского, в которой сообщалось, что «в ходе проверки был выявлен ряд серьёзных нарушений в организации и проведении работ по самообслуживанию: в подавляющем большинстве школ работы проводятся без учёта возраста, пола, физических возможностей, состояния здоровья детей и без соблюдения правил личной гигиены».
В записке министра указывалось, что нигде учащиеся не были обеспечены спецодеждой для целей самообслуживания, в большинстве школ не было горячей воды, во многих школах отсутствовали предметы личной гигиены (мыло, полотенца), из-за отсутствия умывальников, а также горячей, а нередко и холодной воды учащиеся после уборки не имели возможности вымыть руки. Использование холодной воды в зимнее время вело к частым простудным заболеваниям. Сложившаяся практика уборки туалетов, умывальных комнат и классных помещений резко повышала опасность заражения гельминтами и острыми кишечными инфекционными заболеваниями, таила в себе эпидемическую угрозу.
В качестве доказательства Петровский приводил такую статистику: в Тбилиси удельный вес заболеваемости школьников дизентерией, инфекционным гепатитом и заражённости гельминтами в 1965 г. по сравнению с 1958 г. (до введения самообслуживания) стал выше: инфекционным гепатитом — в 25 раз, дизентерией — в 2 раза, гельминтами — в 1,5 раза. В 1965 г. в 243 школах Москвы были зарегистрированы вспышки инфекционного гепатита. Обследования, проведённые в некоторых союзных республиках, показали, что в школах Белоруссии от 25 до 65% детей были заражены гельминтами, в Минске этот показатель составлял 30%. В Молдавской ССР уровень заражения гельминтами был также высок и доходил в отдельных районах до 42%15. И это несмотря на то, что во всех союзных республиках органы здравоохранения регулярно проводили среди школьников массовые мероприятия по дегельминтизации. Результаты проверки однозначно свидетельствовали о том, что отсутствие необходимого штата уборщиц и технического персонала оказывало крайне неблагоприятное влияние на санитарное состояние и содержание школьных помещений.
Резко критикуя насаждавшуюся в советских школах систему самообслуживания, министр здравоохранения СССР пытался убедить членов ЦК КПСС, что нельзя осуществлять самообслуживание «без обеспечения школ горячей водой, убороч-
ным, в том числе электрическим механизированным инвентарём, спецодеждой для учащихся и без создания необходимых условий для соблюдения детьми правил личной гигиены»16. Высшее партийное руководство не возражало против доводов академика Петровского, однако систему самообслуживания ни в тот период, ни позже так и не отменило. Государство испытывало серьёзные трудности с финансированием системы образования и настойчиво искало пути снижения текущих расходов, не всегда учитывая возможный негативный характер социальных последствий проводимых мероприятий.
1 Собрание постановлений Правительства СССР. 1940. № 27. Ст. 637.
2 Президиум ЦК КПСС. 1954—1964. М.: РОССПЭН, 2003. Т. 1: Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы / гл. ред. А. А. Фурсенко. С. 65, 904.
3 Правда. 1956. 10 июня.
4 Российский государственный архив новейшей истории (далее — РГАНИ). Ф. 5. Оп. 18. Д. 66. Л. 80,81.
5 Там же. Л. 152.
6 Там же. Л. 146.
7 Там же. Л. 153.
8 ЦСУ СССР относило к общественным фондам потребления следующие направления расходов: на просвещение, здравоохранение и физическую культуру, социальное обеспечение и социальное страхование, на содержание жилищного фонда; единовременные премии, не входящие в фонд заработной платы, а также на оплату очередных отпусков рабочим и служащим.
9 Развитие и финансирование общественных фондов потребления. М.: Финансы, 1978. С. 58.
10 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 18. Д. 66. Л. 160-164.
11 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 59. Д. 49. Л. 75, 79.
12 Там же. Л. 76.
13 Развитие и финансирование общественных фондов потребления. С. 114.
14 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 39. Л. 70, 71.
15 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 59. Д. 50. Л. 27-31.
16 Там же. Л. 31.
