CC BY
19
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2017. № 4
В.П. Богданов
(кандидат ист. наук, ст. науч. сотрудник Лаборатории истории культуры
исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
СОЦИАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ БЫТОВАНИЯ
СТАРОПЕЧАТНОЙ КИРИЛЛИЦЫ
(ПО ЗАПИСЯМ НА ЭКЗЕМПЛЯРАХ ИЗДАНИЙ XVIII в.)
Статья продолжает исследования автором записей на книгах в качестве исторических источников. В ее основу, как и предыдущих работ, легла информация базы данных, составляемая автором с 2008 г. В предлагаемой статье проанализированы записи на экземплярах старопечатной кириллицы XVIII в. с точки зрения социальных аспектов бытования этих памятников, был проведен сравнительный анализ с судьбами экземпляров дониконовских изданий и изданий второй половины XVII в. Записи помогают реконструировать родословные отдельных семей и выйти на проблемы социальной истории в целом.
Ключевые слова: археография, записи на книгах, старопечатные издания, кириллические издания, социальная динамика.
The article continues the author's studies of the inscriptions on the books as historical sources. It is based, like previous works, on the database information, compiled by the author from 2008. In the article records for copies of the old printed суШю of the 18th century from the point of view of social aspects of the existence of these objects are analyzed. Besides the comparative analysis with the instances printed before patriarch Nikon and publications of the second half of the 17th century was carried out.The inscriptions help to reconstruct the genealogies of individual families, and to go over to the problems of social history in General.
Key words: archaeography, inscriptions on the books, incunabula editions, kirilliceditions, social dynamics.
* * *
Большой информационный потенциал записей на книгах в историографии отмечен давно. Если в начале XX в. В.П. Андрианова говорила о неудовлетворительной практике передачи текста записей и слабой проработке их презентации1, то спустя век мы видим, что передача записей стала неотъемлемой частью любого археографического описания. Наличие обширной литературы по источниковедению записей на книгах делают излишним подробный историографический обзор. Автор предлагаемой статьи писал об
* Богданов Владимир Павлович, тел. 8-926-527-28-51; e-mail: vpbogdanov@gmail.com
1 Андрианова В. Материалы для истории цен на книги в древней Руси XVI— XVIII вв. / Собрала и обработала В. Андрианова. СПб., 1912. С. 4.
источниковой ценности этого вида памятников на примере дони-коновских изданий и изданий второй половины XVII в.2 На данном примере был показан процесс демократизации среды их бытования. Так, издания, выпущенные до середины XVII в., стали основой старообрядческой книжности, а в судьбах изданий второй половины XVII в. меньшую роль играли члены царской семьи, представители дворянства и аристократии. В предлагаемой статье автор обращается к проблеме бытования изданий XVIII в. Методика работы данного исследования аналогична предыдущим статьям, опубликованным в «Вестнике Московского университета». Методической предпосылкой работы стал тезис, сначала сформулированный в качестве рабочей гипотезы, а затем подтвержденный при изучении социальных аспектов бытования изданий XVI—XVII вв.: взятые по отдельности записи на книгах дают представление о событиях и процессах, происходивших на микроуровне (в масштабах одной семьи, отдельной территории и т.д.), взятые в совокупности они расширяют наши представления о социальных макропроцессах. В основу данной статьи легли каталоги, в которых опубликованы описания изданий XVIII в., выполненные под эгидой историков МГУ имени М.В. Ломоносова3. В них содержится описания 1516 экземпляров, выпущенных в период с 1701 по 1801 г.: 787 экземпляров каталога «Пермь, 2008», 627 подготовленного (и пока еще не опубликованного) каталога «Ярославль, 3», 30 — каталога «Кижи», 57 — «Тверь, 2002», 15 — «Южная Вятка». Безусловно, издания первой половины XVIII в. «перевешивают» издания второй половины. Связано это с тем, что тверской каталог содержит издания до 1725 г., ярославский — до 1751 г. Тем не менее, как представляется, это мало может повлиять на адекватность отражения процессов бытования этих памятников.
2 Богданов В.П. Социальные аспекты бытования старопечатной кириллицы (по записям на экземплярах дониконовских изданий) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 8. История. 2012. № 1. С. 27—44; Богданов В.П. Социальные аспекты бытования старопечатной кириллицы (по записям на экземплярах изданий второй половины XVII в.) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 8. История. 2015. № 1. С. 14-28.
3 Гадалова Г.С. Перелевская Е.В. Цветкова Т.В. Кириллические издания в хранилищах Тверской земли (XVI — 1725 год): Каталог. Тверь, 2002; Харебова Л., Шилов Н. Книги кириллической печати в фондах музея-заповедника «Кижи». Каталог. Петрозаводск, 2003; Кириллические издания XVIII вв. в хранилищах Пермской области: каталог. Пермь, 2008; Богданов В.П. Каталог книг, выявленных в частных библиотеках региона // Материалы по истории старообрядчества Южной Вятки (по итогам комплексных археографических экспедиций МГУ имени М.В. Ломоносова): Сб. документов / Отв. ред. В.П. Богданов. М., 2012. С. 156—173; Кириллические издания Ростово-Ярославской земли (1701—1750 гг.): Каталог. Ярославль; Ростов (в печати).
Главное отличие судеб изданий XVIII в. от более ранних заключается в том, что период их бытования был существенно короче. Соответственно, экземпляры этих изданий имеют значительно меньше записей, и как следствие, гораздо меньше имен, связанных с их судьбами.
Кроме того, в XVIII в. увеличилось число книг, рассчитанных на чтение4. Так, из 730 изданий XVIII в., фигурирующих в базе данных, лишь 339 (46%) можно отнести к литургическим. Для до-никоновских изданий и книг, выпущенных во второй половине XVII в., этот процент выше: 57% и 50% соответственно. Увеличилось также число чительных книг и полемической литературы: 230 или 30% против 12% и 28% соответственно. Безусловно, это не могло не сказаться на отношении к книгам со стороны лиц, фигурирующих в записи. В частности, понятно, что для изданий XVIII в. будет характерно наличие большего количества читателей по сравнению с книгами, выпущенными в более ранний период.
Всего в записях на изданиях XVIII в. выявлено 2303 персонажа (это меньше, чем 2 имени на экземпляр)5. Отношение к книге удалось определить (вкладчик, владелец т.д. — см. таблицу 1) для 823 человек, сословную принадлежность — для 820. Случаев, когда удалось проследить и то, и другое, к сожалению, немного — 329. Обобщенный материал представлен в таблицах № 1 и 2.
Таблица 1
Отношение к книге Дониконовские издания Издания втор. пол. XVII в. Издания XVIII в.
Количество % Количество % Количество %
Всего 4693 3400 732
Не определен 2241 1991 513
Определено 2452 1409 823 / 847
вкладчик 776 32% 404 29 123 15
владелец 1185 48% 772 55 538 63
даритель 67 3% 56 4 43 5
4 О репертуаре см.: Таблица № 4.
5 Для сравнения: в записях на 1407 экземплярах дониконовских изданий были выявлены имена 4693 чел. (т.е. в среднем 3—4 имени на экземпляр), для изданий второй половины века эта цифра ниже — 3405 чел. на 1588 экземплярах (2 имени на экземпляр).
Отношение к книге Дониконовские издания Издания втор. пол. XVII в. Издания XVIII в.
Количество % Количество % Количество %
покупатель 243 10% 104 7 53 6
продавец 224 9% 78 5,5 22 3
читатель 7 0% 34 2,5 68 8
проч. (выменял, переплел, заложил) 0 0% 3 0 0 0
Таблица 2
Социальное положение Дониконовские издания Издания втор. пол. XVII в. Издания XVIII в.
количество % количество % количество %
Всего в XVШ в. 358 356 252
Не определено 157 151 131
Определено 201 204 121
дворянство и аристократия 19 9 14 7 5 4
крестьяне 49 24 21 10 18 15
купцы, торговые люди и их семьи 29 14 35 17 30 25
представитель правящей династии 2 1 2 1 0 0
Р аботные люди, ремесленники, слуги, «люди» 9 4 10 5 5 4
священнослужители 93 48 122 60 63 52
Всего в XIX в. 302 Итого: 259 360
Не определено 200 131 209
Определено 102 128 151
дворянство и аристократия 3 3 2 1,5 6 4
крестьяне 41 39 34 26,5 41 27
Социальное положение Дониконовские издания Издания втор. пол. XVII в. Издания XVIII в.
количество % количество % количество %
купцы, торговые люди и их семьи 24 23 24 19 22 15
представитель правящей династии 0 0 0 0 0 0
работные люди, ремесленники, слуги, «люди» 3 3 3 2 5 3
священнослужители 31 32 65 51 77 50
Всего в ХХ—ХХ1 вв. 477 117
Не определено 260 94 150
Определено 217 23 57
дворянство и аристократия 2 1 2 9 5 9
крестьяне 181 84 6 20 37 65
купцы, торговые люди и их семьи 2 1 1 4 2 3
работные люди, ремесленники, слуги, «люди» 1 0,5 2 9 0 0
священнослужители 31 13,5 13 56 13 23
Всего 2452 1409
Известна социальная принадлежность 1260 691
Начнем с наблюдений гендерного характера. Роль женщин в судьбе книг заметно повышается к XX в. Если в XVIII и XIX вв. в. женские имена составляют 4% от всех имен, встречающихся в записях на книгах (соответственно, 11 случаев из 254 и 15 случаев из 363), то в XX—XXI вв. это уже 21% (45 случаев из 208). В отношении изданий второй половины XVII в. этот показатель меньше6, а в отношении дониконовских изданий — больше. Объяснить данный феномен
6 Для сравнения: роль женщин в судьбах книг, изданных во второй половине XVII в., несколько повышается с течением времени: в XVIII вв. их доля оставляет 7% (11 случаев), в XIX в. — 10% (14), в XX-XXI вв. — 13,5% (16).
можно тем, что в изданиях XVIII в. значительную роль играла продукция старообрядческих типографий. Соответственно, данные издания были ориентированы на старообрядческую аудиторию, «феминизация» которой давно подмечена в историографии7. Т.е. книги, выпущенные в течение XVIII в. (в старообрядческих типография), имеют много общего в плане бытования с книгами, выпущенными до реформ Никона.
Налицо и изменение функции книги. Они еще реже становятся объектом вкладов (лишь в 15% случаев, в то время как дониконов-ские издания и издания второй половины XVII в. — в 32% и 29% соответственно), реже становятся объектом купли-продажи. Поскольку книги XVIII в. были больше ориентированы на чтение, то и имена читателей в них стали фиксироваться чаще (8% в отличие от 0% и 2,5% в выпущенных в более раннее время).
Меняется и социальный состав лиц, фигурирующих в записях. Представители царской семьи перестают выступать в роли вкладчиков, владельцев и проч. книг (в отличие от изданий более раннего времени).
Роль дворян также существенно снизилась. Так, из 123 вкладчиков изданий XVIII в. было выявлено лишь два человека, которые могут быть отнесены к дворянству. Один из них — подъячий Московского отдаточного двора Алексей Иванович Щеткин. В 1703 г. он вложил в «ц<е>рковь Б<о>жию да всех с<вя>тых... (низ листа срезан) да чюдотворца Хр<и>стова Николы да страстотерпца Хр<и>стова Еоръгия что в Яловце» Белосельского стана Пошехонского уезда издание «Ефрем Сирин. Поучения; авва Дорофей. Поучения» (М.: Печатный двор8, 12. 1701. Ярославль, 3. № 22)9. Примечательно, что подписал книгу его шурин — подъячий Иван Васильев. Из 538 владельцев оказалось лишь 14 (3%) дворян; среди
7 См., например: Мяло К.Г. Социологические аспекты комплексного исследования традиционной культуры поморской общины Верхокамья (Традиция и модернизация) // Традиционная культура Пермской земли: К 180-летию полевой археографии в Московском университете, 30-летию комплексных исследований Верхокамья (Мир старообрядчества. Вып. 6). Ярославль, 2005. С. 22. Впрочем, К.Г. Мяло относит феминизацию только к XX в. однако это не совсем правильно. Например, в полемических текстах книжников Верхокамья, описывающим ситуация 1866—1889 гг., активно осуждается женское «любоначалие». Интересно, что после смерти основателя максимовского согласия в поморской среде Верхокамья хранителями библиотеки также были назначены женщины: Материалы к истории старообрядчества Верхокамья: по итогам комплексных археографических экспедиций исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова: Сб. документов / Отв. ред. В.П. Богданов, В.П. Пушков. М., 2013. С. 132—133.
8 Далее для краткости «МПД».
9 Для сравнения: доля дворян во вкладах дониконовских изданий и изданий XVII в. составляла 11% и 8,5% соответственно.
владельцев дониконовских изданий и изданий второй половины XVII в. таковых было 5%. Из 53 покупателей лишь один оказался дворянином — отставной статский советник Гавриил Андреев Ян-чевский (1776—1861)10 из г. Перми. Между 1839 и 1859 гг. им была приобретена «Библия» (М.: Синодальная типография, 1766; Пермь, 2008. № 307), затем в 1859 г. вложенная им в церковь Всех Святых на новом кладбище. Среди продавцов и читателей мы дворян не видим.
Доля купцов осталась на прежнем уровне: 13% (16 случаев) вкладов; 6% (31) владений, 13% (7 случаев) покупок, 14% (3 случая) продаж, 1% (1 случай чтения. Впрочем, последний случай не совсем ясен. На рубеже XVIII— XIX вв. (судя по почерку) священник Федор Алексеев, владелец книги Феофилакта (Лопатинского) «Обличение неправды раскольническия» (М.: Тип. Синодальная, 1745; Ярославль, 3. № 534), передал ее московскому купцу Дементию Гаври-лову Торопыгину. Контекст записи не позволяет однозначно решить, книга была отдана для чтения или «на совсем».
Доля крестьян также изменилась 8% (10 случаев) вкладов, 13,5% (73 случая) владений, 4,5% (1 случай) продаж, 19% (10 случаев) покупок, 13% (9 случаев) чтения. На случае продажи также остановимся подробнее. В 1730 г. житель с. Новое Усолье Иван Васильевич Горбунов купил за 4 рубля книгу Стефана (Яворского) «Камень веры» (М.: Синодальная типография, 1729; Пермь, 2008. № 113), а в 1739 г. он же продал ее попу Егору уже за 5 рублей.
Доля духовенства снова упала: 22% (27 случаев) вкладов, 18% (99 случаев) владений, 22% (5 случаев) продаж, 13% (7 случаев) покупок, 9% (6 случаев) чтения. Кстати, упомянутый поп Егор, купивший в 1739 г. книгу у И.В. Горбунова, в 1750 г. выменял (?) ее у служителя барона А.Г. Строганова Ивана Федорова Горбунова «Уставъ да годъкнигъ Октаевъ».
На работных людей (к ним, в частности, отнесен и упомянутый служитель Строганова) приходится 3% (4 случая) вкладов, 1% (2 случая) владений, 4% (3 случая) чтения. Один случай покупки и продажи книги связан со служителем Михаилом Артемьевым сыном Кузнецовым Преображенского Пыскорского (?) монастыря. В XVIII в. на Московском печатном дворе (так по-прежнему продолжали именовать Синодальную типографию) он купил Псалтырь с восследо-
10 Он был довольно примечательной личностью в г. Перми: военный, участник войны 1812 г. (имел орден св. Владимира 4 степени с бантом, орден св. Анны 4 степени, медаль 1812 г.), затем асессор Пермской уголовной палаты, советник Пермской гражданской и уголовной палаты (Забытые имена Пермской губернии // http://www.fnperm.ru).
ванием (М.: Синодальная типография, 1762; Пермь, 2008. № 257), а затем продал ее некоему Семену Шеину.
Как представляется, записи на книгах могут быть использованы в качестве источника для изучения грамотности в России XVII— XIX вв. В таблице 3 приведены данные по автографам изданий трех рассмотренных категорий. В целом, проблема грамотности заслуживает отдельной серьезной проработки. В данном случае ставится задача просто продемонстрировать возможность использования записей для решения этой проблемы. Возьмем данные по изданиям XVIII в. и рассмотрим автографы разных социальных групп. Всего было выявлено 37 автографов лиц, чье отношение к книге и социальный статус указан. Дворян среди них нет. Из 17 крестьян 6 (35%) имеют автографы, из 30 купцов — 8 (26%), из 5 работных людей — 4 (80%), из 22 священников — 19 (86%). Перед нами неожиданно высокий уровень грамотности у крестьян, но в целом 35% вполне укладываются в выявленный А.А. Голубин-ским диапазон. По его подсчетам среди крестьян, выступавших в ходе Генерального межевания поверенными, доля грамотных была не ниже 20%, «а в случае с экономическими крестьянами было больше 55%»11. В нашем же случае все выявленные категории населения — это лица, чья связь с книгой установлена.
Таблица 3
Автографы на изданиях XVI—XVШ в.
Дониконовские издания Издания втор. пол. XVII в. Издания XVIII в.
Количество % Количество % Количество %
Дворяне 12 3 17 4,5 0 0
Крестьяне 15 4 18 4,5 39 10
Купцы 27 7 46 11 18 4
Работные люди 154 38 66 16 195 50
Священнослужители 197 48 252 62 145 36
Всего 405 408 397
11 Голубинский А.А. Грамотность крестьянства Европейской России по материалам полевых записок Генерального межевания: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 2011. С. 22.
Привлечение изданий именно XVIII в. еще раз показало важность учета как можно большего числа записей. Именно это обстоятельство позволяет видеть социальные явления и процессы как на более широком хронологическом и социокультурном фоне. Например, записи на изданиях именно XVIII в. позволило окончательно прояснить вопрос, поставленный в статье 2011 г.: насчет Якова Мордвинова, который был владельцем Часослова 1633 г. издания: был ли это капитан Яков Яковлевич Мордвинов или его отец. В 1908 г. Ростовский музей в качестве дара от В.П. Мордвинова получил книгу Часослов (Киев: Тип. Лавры, ок. 1633; Ярославль, 2004. № 270). На его листах несколько записей и штамп дарителя: «Изъ книгъ Владимира Павловича Мордвинова», синим карандашом: «116». На 2-м чистом листе у верхней крышки скорописью 18 в.: «№ 165 изъ книгъ капитана Якова Мордвинова». В XVIII в. было два представителя этого рода (отец и сын), носящих имя Яков. Возникает вопрос: кто из них был владельцем книги? Один из них, сын Яков Яковлевич, был известен как путешественник и собиратель12, но исключать возможность того, что книга была приобретена его отцом, нельзя. Прояснить ситуацию помогают записи еще на двух экземплярах. Требник 1708 г. (Требник. МПД, 1708. ГМЗРК Ц-2487) имеет схожие записи — штамп В.П. Мордвинова и указание: «...возобновися сея книги <...> тщанием и усердиемъ правнука Новгородскаго уезда, Обонежской пятины, Заонежской половины, Рождественскаго Пашскаго погоста дворянина, Ингерманландскаго пехотнаго полка сержанта Якова Яковлевича Мордвинова — Новоладожским помещиком, Святей-шаго Правительствующаго Всероссийскаго Сунода Обер-Секре-тарем, Двора Его Императорскаго Величества камер-юнкером, надворным советником Владимиром Павловым сыном Мордвиновым». На л. II чернилами беглым полууставом XVIII в.: «№ 24 Из книг капитана Якова Мордвинова.». Такие же записи на Триоди постной 1745 г. (ГМЗРК Ц-2489). Теперь не остается сомнений: покупателем книг был прадед дарителя отставной капитан Я.Я. Мордвинов (14.03.1729 — 12.03.1799)13.
Перед нами случай, когда книги хранились в семье столетиями. Мы не знаем, получил ли Я.Я. Мордвинов указанные издания по наследству или сам приобрел их, но можно с уверенностью сказать, что ими владели по крайней мере четыре поколения дворянской семьи.
12 См., например: Епатко А.Ю. Записки капитана Мордвинова о его четырехкратном путешествии на Соловки // Альманах «Соловецкое море». 2007. № 6.
13 Руммель В.В., Голубцов В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий: В 2 т. Т. 2. СПб., 1887. С. 239.
Таблица 4
Репертуар изданий ХУ—ХУШ вв.
Донико-новские издания % Издания втор. пол. XVII в. % Издания XVIII в. %
Литургическая 339 46 151 50 186 57
Писание 109 15 40 15 84 26
Учебная литература 15 2 11 4 13 4
«Чительные» и полемические книги 267 37 90 29 40 12
Всего 730 302 328
Можно привести еще два примера владений одной семьей книг на протяжении нескольких поколений. При этом изучение записей позволяет проследить изменение социального статуса этих родов, выявить основные биографические данные (в некоторых случаях даже точные даты рождения и смерти) их отдельных представителей.
В книге Новый завет (М.: Синодал.тип., 01.1778; Пермь, 2008. № 378) мы находим настоящий семейный летописец видных общественных деятелей Пермского края Смышляевых. Он охватывает историю пяти поколений рода, причем для каждого представителя указаны даты жизни и изменение его социального статуса. Всё это позволяет проследить социальную динамику семьи. Так, сын (видимо, священнослужителя) Меркурия Трофимова Смышляева (1726— 1789), Емельян Меркурьевич (1754—1799), будучи дьячком, записался в купечество. Его сын, Дмитрий Емельянович Смышляев (1789 — после 1828), после разорения отца начал коммерческое дело заново, стал соликамским купцом. Он женился на дочери священника, сестра которой тоже вышла замуж за купца (В.Я. Ку-раева). Последними фигурируют два тёзки, отец и сын (соответственно, 4-е и 5-е поколения) Дмитрий Дмитриевич и Дмитрий Дмитриевич Смышляевы. Старший из них (ему и благословил книгу перед смертью Д.Е. Смышляев) — видный общественный деятель г. Перми, получивший за свои заслуги ряд наград, в том числе и ордена, дававшие право на дворянство. Таким образом, род Смышляевых в течение пяти поколений (порядка 100 лет) трижды менял свой статус: священнослужители, купцы, дворяне14.
14 Здесь и в следующем примере (род Останиных—Лунеговых—Ржевиных) даты жизни выявлены на основе записей. Кроме того, в базе данных фигурирует еще три Смышляевых — священнослужителей г. Соликамска XVIII в. Однако их не
Записи на семи книгах, бытовавших в Пермском крае, отразили судьбы 17 человек — пяти поколений родов Останиных, Лунего-вых и Ржевиных — жителей г. Чердыни и окрестностей. Изначально крестьянский род стал купеческим. Причем, получив наследство от дяди, Григория Мироновича Лунегова (1830—1892), Даниил Евдокимович Ржевин стал крупным судовладельцем15, муж Е.М. Лу-неговой, Г.Е. Надымов также из крестьян перешел в купечество и также был судовладельцем... Информация записей книг, принадлежавших указанным семьям, наглядно иллюстрирует имеющиеся данные мемуарных свидетельств. Последнее говорит о достоверности информации, содержащейся в записях, предоставляющих интересные свидетельства из истории книжной культуры старой Чердыни. Этому сюжету уже посвящена статья М.С. Губановой (Дракуновой)16, но в ней не учтены издания XVIII в., а также есть неточности в датах жизни представителей рода.
Старообрядец Трифон Василискович Останин (1775—1851) на рубеже XVШ—XIX вв. составил интересную библиотеку. До нас дошло две книги его собрания: Кормчая (МПД, 01.07.1650/1653; Пермь, 2003. № 174) и Евангелие Учительное (Унев, 1696; Пермь, 2003. № 327). Уже этот факт примечателен: старообрядец собирает не только дониконовские, но и издания второй половины XVII в.! Впрочем, владелец сам избавился от нее (видимо, как раз потому, что она была «новой печати»): возможно, продал Никите Феду-лову Пономареву, дьякону Николаевской церкви с. Ныроба. После Т.В. Останина Кормчая перешла к сыну дочери, Г.М. Лунегову, у которого в библиотеке также хранилась дониконовская Псалтырь с восследованием (МПД, 18.10.1649; Пермь, 2003. № 168). Затем обе книги перешли к племяннику Г.М. Лунегова и, соответственно, правнуку ТВ. Останина, Д.Е. Ржевину. В свою очередь от жены дяди он получил еще одно дониконовское издание — Октоих, ч. 2 (МПД, 07.05.1631; Пермь, 2003. № 67). Налицо явный интерес к дониконовским изданиям со стороны нескольких представителей
удается «привязать» к родословной схеме. Что касается записей рода Смышяле-вых, то, возможно, часть их информации легла в основу автобиографической записки Д.Е. Смышляева: Смышляев Д.Е. Записка пермского купца // Купеческие дневники и мемуары конца XVIII — первой половины XIX в. / Памятники исторической мысли. М., 2007. С. 83—87.
15 Чердынь и Урал в историко-культурном наследии России. Материалы науч. конф., посвященной 10-летию Чердынского краеведческого музея им. А.С. Пушкина. Пермь, 1999. С. 285.
16 Этому сюжету уже посвящена статья М.С. Губановой (Дракуновой), но в ней не учтены издания XVIII в., а также есть неточности в датах жизни представителей рода: Губанова М.С. Книжные традиции чердынских крестьян (на примере семей Останиных, Лунеговых, Ржевиных) // Фёдоровские чтения 2003. М., 2003. С. 141—153.
семьи. Известно также, что и Т.В. Останин, муж его внучки Григорий Егорович Надымов (в 1887 г. он был крестьянином с. Покча, а в 1891 г. — уже купцом г. Чердыни), правнук Д.Е. Ржевин и один представитель рода Лунеговых (видимо, родственник Г.М. Лунегова) в разные годы были читателями книги «История об отцах и страдальцах Соловецких» (Супрасль, кон. 1780-х гг.; Пермь, 2008. № 604). Интерес к основополагающему сочинению старообрядчества, а также к дониконовским изданиям, говорит о том, что семья Останиных— Лунеговых—Ржевиных была старообрядческой. Её представители не только сохраняли уникальные памятники, но и старались разобраться в вопросах веры. Об этом свидетельствует обращение их также и к никонианским изданиям богословского характера: у Т.В. Останина хранилось Евангелие учительное 1696 г. издания; в домашней библиотеке Д.Е. Ржевина книга Белярмина «Толкование на Псалтырь» (пер. Ириней Клементьевский. Ч. 1. СПб. Синодальная тип., 10/1791; Пермь, 2008. № 624), Г.Е. Надымов был владельцем книги Тихона Воронежского «Наставление о собственных всякаго христианина должностях» (СПб.: Синодальная тип., 1789; Пермь. 2008. № 596). Всё это — яркое свидетельство собирательской традиции книжников Пермского края, а также «чительной» практики Х^П—Х1Х вв.
На примере родов Смышляевых и Останиных—Лунеговых— Ржевиных можно говорить о довольно высокой социальной мобильности населения пермского края. Кроме того, на примере этих двух родов мы видим, что изучение записей с точки зрения генеалогии позволяет открыть новые страницы в области не только социальной истории, но и книжной культуры.
Можно подвести итог исследованиям социальных аспектов бытования старопечатной кириллицы. Во многом они определяются самим назначением книг. Так, XVIII век — время, когда стало больше выпускаться литературы для чтения. Книги меньше вкладывают, но ими стараются больше комплектовать личные библиотеки. Примечательно, что с изданиями XVIII в. в XIX—XX вв. в большей степени оказываются связаны судьбы дворянства и аристократии, чем с изданиями более раннего периода.
Список литературы
1. Андрианова В. Материалы для истории цен на книги в древней Руси XVI—XVПI вв./ Собрала и обработала В. Андрианова. СПб., 1912.
2. Богданов В.П. Каталог книг, выявленных в частных библиотеках региона // Материалы по истории старообрядчества Южной Вятки (по итогам комплексных археографических экспедиций МГУ имени М.В. Ломоносова): Сб. документов / Отв. ред. В.П. Богданов. М., 2012.
3. Богданов В.П. Социальные аспекты бытования старопечатной кириллицы (по записям на экземплярах дониконовских изданий) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 8. История. 2012. № 1.
4. Богданов В.П. Социальные аспекты бытования старопечатной кириллицы (по записям на экземплярах изданий второй половины XVII в.) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 8. История. 2015. № 1.
5. Гадалова Г.С. Перелевская Е.В. Цветкова Т.В. Кириллические издания в хранилищах Тверской земли (XVI — 1725 год): Каталог. Тверь, 2002.
6. Голубинский А.А. Грамотность крестьянства Европейской России по материалам полевых записок Генерального межевания: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 2011.
7. Губанова M.C. Книжные традиции чердынских крестьян (на примере семей Останиных, Лунеговых, Ржевиных) // Фёдоровские чтения 2003. М., 2003.
8. Епатко А.Ю. Записки капитана Мордвинова о его четырехкратном путешествии на Соловки // Альманах «Соловецкое море». 2007. № 6.
9. Мяло К.Г. Социологические аспекты комплексного исследования традиционной культуры поморской общины Верхокамья (Традиция и модернизация) // Традиционная культура Пермской земли: К 180-летию полевой археографии в Московском университете, 30-летию комплексных исследований Верхокамья (Мир старообрядчества. Вып. 6). Ярославль, 2005.
10. Харебова Л., Шилов Н. Книги кириллической печати в фондах музея-заповедника «Кижи». Каталог. Петрозаводск, 2003.
11. Чердынь и Урал в историко-культурном наследии России. Материалы науч. конф., посвященной 10-летию Чердынского краеведческого музея им. А.С. Пушкина. Пермь, 1999.
Поступила в редакцию 1 марта 2017 г.
