CC BY
48
УДК 316.44, 316.3
Д. Г. Передня, А. В. Половнёв, В. В. Жучков
Передня Д. Г., кандидат социологических наук; доцент;
доцент каф. теории и методологии государственного управления
Академии управления МВД России; е-таЛ: [email protected]
Половнёв А. В., кандидат социологических наук, доцент;
доцент каф. социологии Института международных отношений
и социально-политических наук ФГБОУ ВО МГЛУ; е-та^ [email protected]
Жучков В. В., кандидат социологических наук;
доцент каф. социологии Института международных отношений
и социально-политических наук МГЛУ; е-та^ [email protected]
СОЦИАЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ ПРОФЕССИЙ В ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ МОСКОВСКОЙ СТУДЕНЧЕСКОЙ МОЛОДЕЖИ
Стратификационный подход предполагает, что одним из оснований, определяющим статус человека в обществе, является профессиональная принадлежность. По мнению авторов, кроме социального статуса, профессиональная принадлежность способна отражаться на социально-психологическом восприятии представителей разных профессий и готовности к социальному взаимодействию с ними. Это связано с тем, что профессиональная культура, как и этническая или конфессиональная, способна создавать дополнительные социальные границы, отличия, что влечет за собой наличие определенной социальной дистанции между представителями различных культур.
Для анализа роли профессии в социальном восприятии в исследовании использовалась модернизированная методика измерения социальной дистанции. В ходе анкетного опроса респондентам по семибалльной шкале предлагалось оценить степень готовности взаимодействовать на различных социальных позициях с представителями девяти профессий: актер, военнослужащий, врач, пожарный, полицейский, преподаватель, программист, слесарь-сантехник, юрист, отмечая степень приемлемости их для себя лично в качестве соседа, друга или близкого родственника. Профессии для оценивания в опросном бланке располагались в алфавитном порядке. Основаниями для отбора профессий стали, во-первых, их относительно высокая социальная значимость в обществе, во-вторых, их отличие по содержанию деятельности, в-третьих, известность. В анкетировании приняли участие 120 студентов московских вузов.
На этапе обработки данных был рассчитан индекс социальной приемлемости, разработанный Л. Г. Почубут. Применение индекса социальной приемлемости позволило оценить близость (отчужденность) индивидов по отношению к представителям исследуемых профессиональных групп. Сопоставление возможной и фактической социальной приемлемости профессиональных общностей позволило обнаружить особенности в восприятии представителей исследуемых профессий.
Наибольшее стремление к социальной интеграции обнаружено среди студентов в отношении профессий врач, юрист, программист. Установка на дистанцирование среди московских студентов наблюдается по отношению к представителям рабочих профессий и людям, чья профессиональная занятость связана с риском для жизни. В данном исследовании к таким профессиям относились пожарный, военнослужащий, полицейский, в связи с чем авторы предположили, что среди столичных студентов представители силовых структур получают меньше общественного внимания и социальной поддержки.
В статье предпринята попытка проанализировать возможные причины сложившегося восприятия профессий в представлениях студенческой молодежи и описана взаимосвязь характера восприятия профессий с гендерными особенностями. В работе подчеркивается, что характер восприятия профессий определяется не только социальным статусом и их престижем, но имеет также гендерные особенности и связан с функциональностью и степенью рискованности профессий.
Рассмотренный вариант применения адаптированной методики измерения социальной дистанции по отношению к профессиям показал результаты, релевантные тем, которые получены в ходе других опросов общественного мнения о деятельности, например, полиции. В связи с этим авторы считают целесообразным использование данного методического инструмента в качестве альтернативного или контрольного в ходе изучения общественного мнения по отношению к представителям разных профессий.
Ключевые слова: социальная дистанция; профессиональные группы; восприятие профессий; шкала приемлемости; доверие; студенты.
D. G. Perednya, A. V. Polovnеv, V. V. Zhuchkov
Perednya D. G., Ph.D. (SocioLogy), Associate Professor,
the Academy of Management of the Interior Ministry of Russia;
е-maiL: [email protected]
PolovnеvA. V, Ph.D. (SocioLogy), Associate Professor,
Department of SocioLogy, Institute of InternationaL ReLations
and SociaL and PoLiticaL Sciences, MSLU; e-maiL: [email protected]
Zhuchkov V. V., Ph.D. (SocioLogy), Associate Professor,
Department of SocioLogy, Institute of InternationaL ReLations and SociaL
and PoLiticaL Sciences, MSLU; е-maiL: [email protected]
MOSCOW STUDENT YOUTH'S SOCIAL PERCEPTION OF PROFESSIONS
The stratification approach suggests that one of the reasons which determines the status of a person in society is a professionaL affiLiation. According to the authors, in addition to sociaL status, professionaL affiLiation can affect the socio-psychoLogicaL perception of representatives of different professions and wiLLingness for sociaL interaction with them. This is due to the fact that professionaL cuLture, Like ethnic or
reLigious one, can create additional, social, boundaries or differences. This entaiLs the presence of a certain sociaL distance between peopLe of different cuLtures.
The study used a modernized method of measuring sociaL distances to anaLyze the roLe of sociaL perception of a profession. Respondents were asked to evaLuate on a seven-point scaLe the degree of wiLLingness to interact with representatives of nine professions: an actor, a soLdier, a doctor, a fireman, a poLiceman, a teacher, a programmer, a sanitary technician, a Lawyer. The degree of profession's acceptabiLity as a neighbour, friend or cLose reLative was measured. In the questionnaire evaLuated professions were arranged in aLphabeticaL order. The reasons for seLecting these professions were: firstLy, their reLativeLy high sociaL significance in society, secondLy, their difference in content, and thirdLy, their prominence. 120 students from Moscow universities took part in the survey.
A sociaL acceptabiLity index deveLoped by Pochubut L.G was caLcuLated at the stage of data processing. AppLication of the sociaL acceptabiLity index made it possibLe to assess the cLoseness (aLienation) of individuaLs to representatives of the professionaL groups under study. Comparison of possibLe and actuaL sociaL acceptabiLity of professionaL communities made it possibLe to discover features in the studied professions representative's perception.
Among students, the greatest desire for sociaL integration with such professions as "a doctor", "a Lawyer" or "a programmer" was detected. An attitude towards distancing from representatives of working professions and peopLe whose professionaL empLoyment is associated with a risk to Life among Moscow students is observed. In this study, such professions were "a firefighter", "a soLdier", and "a poLiceman". The authors suggested that among metropoLitan students representatives of Law enforcement agencies receive Less pubLic attention and sociaL support.
This articLe attempts to anaLyze possibLe reasons for students' prevaiLing perception of professions. The interreLation between sociaL distance and degree of soLidarity of modern society is indicated. The reLationship between the nature of professions' perception with gender is described. The articLe emphasizes that the nature of professions' perception is determined not onLy by sociaL status and their prestige. It aLso has gender characteristics and is associated with functionaLity and riskiness of the professions.
The considered version of the adapted method of sociaL distance measuring appLication in reLation to professions showed resuLts that are reLevant to those obtained in other pubLic opinion poLLs, for exampLe about activities of the poLice. In this connection, the authors consider it expedient to use this methodoLogicaL tooL as an aLternative or controLLing tooL in the course of pubLic opinion study in reLation to representatives of different professions.
Key words: sociaL distance; professionaL groups; scaLe of acceptabiLity; trust; students.
В российской социологии сложилось несколько подходов к исследованию профессий. Деятельностный подход рассматривает профессию как особый вид трудовой деятельности, выделившийся
в процессе общественного разделения труда. В рамках второго, личностно-квалификационного, акцентируется внимание на носителе профессии - человеке, его уровне подготовленности к определенному виду деятельности. Стратификационный подход рассматривает профессию в качестве фактора, регулирующего отношения равенства-неравенства в обществе. Профессиональная общность, как «большая группа людей, объединенная общим родом занятий, трудовой деятельности» [Российская социологическая энциклопедия 1998, с. 425], представляется в рамках данного подхода как совокупность людей с приблизительно одинаковым социальным положением, а профессиональная принадлежность выступает одним из оснований, определяющим статус человека в социальной иерархии. В качестве показателя, помогающего установить иерархию профессиональных групп в обществе, часто используется престиж профессий.
Феномен престижа профессий в общественном сознании подвергался научному анализу неоднократно [Попова, Моин 1979; Анурин 2006; Кармадонов 2010; Певная, Дидковская 2011; Передня 2015]. Под престижем профессий в социологии обычно понимают сравнительную оценку значимости, авторитета, уважения, влияния, которыми наделяются в обществе различные виды профессиональной деятельности. Анализ престижа профессии позволяет понять характер социальной неоднородности и иерархию различных профессиональных групп [Чередниченко 1985], определить привлекательность, популярность профессий, в том числе среди молодежи.
Несмотря на существующее многообразие ни один из перечисленных подходов не раскрывает характер влияния профессиональной принадлежности на уровень доверия, принятия или отторжения людей из числа тех или иных профессиональных групп. В современном обществе, особенно в городских условиях, на уровень доверия всё большую роль оказывают социальные факторы - принадлежность к социальному классу, группе, контекст ситуации и, не в последнюю очередь, профессиональная принадлежность [Лебединцева 2017]. Для анализа роли профессии в категоризации, определении уровня доверия к представителям разных профессий в статье изучается характер восприятия профессий среди молодежи. Особый интерес при этом представляет восприятие профессий в студенческой среде, т. е. среди молодого поколения, только вступившего на путь профессионального
развития и уже по сути идентифицирующих себя с определенной профессиональной группой.
В данной статье предлагается взглянуть на восприятие профессиональных групп, используя показатели социальной дистанции и приемлемости. Профессиональная культура, как и организационные, корпоративные, этнические, религиозные культуры способны создавать дополнительные социальные барьеры, границы, культурные отличия, что влечет за собой наличие определенной социальной дистанций между представителями различных культур.
А. Б. Купрейченко выделяет два основных взгляда на понятие социальной дистанции. Первый характерен для изучения межличностных отношений, он не рассматривает принадлежность к социальным группам, а дистанция между людьми определяется уровнем симпатии и взаимопонимания. Во втором дистанция определяется объективными социальными, экономическими, национальными, профессиональными и другими различиями [Купрейченко 2008]. Социологический подход к изучению социальной дистанции, по мнению П. Сорокина, должен отличаться не фиксацией субъективных чувств (любви, ненависти), а объективными различиями, которые вытекают из принадлежности к социальным группам [Сорокин 1992].
В современных исследованиях понятие «социальная дистанция» чаще всего можно встретить в работах, посвященных межэтническим отношениям. Анализ социальной дистанции, обусловленной профессиональной принадлежностью, изучен в меньшей степени. Выявление социальной дистанции по отношению к представителям разных профессий позволяет получить более глубокие представления о действующих стереотипных установках в сфере общественного разделения труда и лучше понять роль профессии в дифференциации социального пространства и социальном восприятии.
Выявление социальной дистанции по отношению к представителям различных профессиональных общностей позволяет понять представления о «близких» и «неблизких» профессиях; установки на желательность и нежелательность взаимодействий с представителями той или иной профессии; вклад профессиональной принадлежности в готовность к социальному взаимодействию и принятию людей, а также характерные особенности социального восприятия профессий.
При изучении социальной дистанции высокой популярностью среди исследователей пользуется шкала Э. Богардуса, с помощью которой оценивается степень близости отношений с определенной социальной группой [Девятко 1993; Девятко 1998], стремление людей к интеграции и ассимиляции с представителями различных аутгрупп [Стефаненко 2008; Почебут 2012] и особенности социально-психологического принятия людьми друг друга [Примаков, Половнёв 2011]. В некоторых исследованиях применяется модифицированные варианты данной шкалы, на основании которых изучаются дополнительные социальные показатели, в том числе социальная приемлемость по отношению к расовым, национальным, конфессиональным, возрастным, гендер-ным и профессиональным группам [Почебут 2012].
В толковых словарях приемлемость рассматривается как способность принять что-то, согласиться с чем-то. Использование этого показателя позволяет понять степень принятия представителей разных профессий, готовность и желание с ними взаимодействовать с различных социальных позиций.
Для измерения интегрального показателя - социальной приемлемости этнических групп - чаще всего используется классическая ординальная шкала установок с перечислением утверждений, отражающих различную степень близости по отношению к определенной социальной группе. Некоторые классические варианты утверждений (согласие жить в одном городе, проживать на одной улице и др.) по отношению к профессиональным группам содержательно не валидны, в связи с чем в исследовании использовалось только три критерия, призванные демонстрировать готовность принять представителя той или иной профессии: «как близких родственников посредством брака», «как личного друга» и «как соседа по лестничной площадке». Такие изменения были внесены авторами в связи с тем, что по отношению к представителям разных профессий дистанция из разных социальных позиций может отличаться и, скорее всего, не носит одномерного упорядоченного характера. Оценка социальной дистанции к каждой профессии производилась в ходе опроса по трем критериям отдельно, что также отличало методику исследования от подходов, в которых респондентам обычно предлагается выбрать одно утверждение из списка, так как согласие с одним из утверждений подразумевает, по умолчанию, согласие с последующими, характеризующими более отдаленные от человека позиции.
В анкетировании респондентам предлагалось оценить представителей девяти профессий: актер, военнослужащий, врач, пожарный, полицейский, преподаватель, программист, слесарь-сантехник, юрист, отмечая степень приемлемости их для себя лично по указанным трем критериям. Профессии для оценивания в опросном бланке располагались в алфавитном порядке. Основаниями для отбора профессий стали, во-первых, их относительно высокая социальная значимость в обществе, во-вторых, их отличие по содержанию деятельности, в-третьих, известность. На наш взгляд, бессмысленно было предлагать для оценивания профессии, например, мелиоратора или метеоролога, если многие из респондентов могут неадекватно представлять их содержание и не иметь опыта взаимодействий с представителями этих социальных групп.
Значения по каждому критерию респондент выбирал в диапазоне от 1 до 7. Минимальное значение (1) фиксировало крайне неприемлемое, нежелательное, отторгаемое отношение респондента («для меня лично невозможно и нежелательно принятие людей данной профессии в качестве ...»), а максимальное значение (7) - крайне приемлемое, желательное, максимальное принятие и согласие взаимодействовать с представителем профессии в том или ином статусе («для меня лично возможно и очень желательно принятие людей данной профессии в качестве.»).
В процессе обработки полученные значения (от 1 до 7) по всем трем критериям для каждой профессии были перекодированы в диапазон от -3 до 3. Это позволило наглядно дифференцировать направленность и глубину социальной дистанции по отношению к профессиональным группам. Значение ноль определило нейтральную границу приемлемости представителей той или иной профессии. Отрицательные значения переменных указывали на нежелательность того, чтобы представители той или иной профессии выступали в качестве близких родственников, друзей и соседей. Положительные значения, напротив, свидетельствовали об обратной ситуации, готовности принятия представителей профессии в роли брачного партнера, друга или соседа. Другими словами, значения переменных от -3 до -1 отражали разную степень выраженности желания респондентов избегать сближения с представителями той или иной профессиональной группы, отказывая ее представителям в соседстве, дружбе или родстве, по
сути, демонстрируя закрытость. Значения от +3 до +1 свидетельствовали об обратном стремлении индивидов.
После перекодировки для каждой профессии был рассчитан индекс социальной приемлемости (Спр). За основу при вычислении данного индекса взята методика, предложенная Л. Г. Почебут [Почебут 2012, с. 166; Стефаненко, с. 82-83; Сикевич 2005], доработанная с учетом того, что респондентами каждая профессия оценивалась по трем критериям. В связи с этим в знаменателе формулы на этапе математической обработки был добавлен множитель 3.
СПр = (2 (+) + 2 (-)) / (3 х (п-1) х 3)
Для соотношения фактического уровня социальной приемлемости с максимально возможным уровнем, отражающим минимальную социальную дистанцию, рассчитывалась также возможная социальная приемлемость (СПв), которая позволяла наглядно оценить характер социального восприятия профессий.
СПв = п / (п -1), где п - количество респондентов.
Значения, полученные в результате соотношение реальной и максимально возможной социальной приемлемости, интерпретировались исходя из положений, выдвинутых Л. Почебут [там же, с. 168]:
• если фактическая социальная приемлемость (СПр) положительная и больше 50 % от возможной социальной приемлемости СПв, это свидетельствует о высокой приемлемости людьми представителей профессиональной группы, небольшой социальной дистанции, стремлении к интеграции, близости с индивидами из этой группы, позитивных чувствах и искреннем интересе к ним;
• если СПр положительная, но меньше 50 %% от СПв, это говорит о желании индивидов сохранять автономность относительно профессиональной группы, отсутствии стремления к интеграции с ее представителями, определенной напряженности в отношениях с ними;
• если же СПр отрицательная и при этом больше 50 %% от СПв, то это свидетельствует о стремлении индивидов максимально дистанцироваться, обособиться от профессиональной группы, поддерживать по возможности только поверхностные,
формальные контакты с ее представителями. При этом наблюдается отсутствие интереса и сочувствия к этой группе, имеется неприязнь к ней со стороны многих индивидов.
В ходе опроса было опрошено 120 студентов московских вузов в возрасте от 18 до 30 лет, большая часть из них (около 70 %) - жители Москвы и Московской области. Большинство опрошенных (58 %) -женщины и около 42 % мужчины. Социологическое исследование организовано и проведено кафедрой теории и методологии государственного управления Академии управления МВД России. Метод сбора данных - анкетный опрос. Сбор данных проходил в ноябре 2017 г.
В ходе анализа первичных данных установлено, что размах вариации по всем профессиям и критериям составил 6 баллов от -3 до +3. Это показывает наличие полярности, разной степени приемлемости по отношению к представителям изучаемых профессий среди молодежи и демонстрирует адекватность шкалы измерения.
Для ранжирования анализированных профессий по степени социальной приемлемости фактическая приемлемость была соотнесена с максимально возможной для каждой профессии. На рисунке 1
80 70 60 50 40
30 20 10 0
Рис. 1. Соотношение реальной и возможной социальной приемлемости профессий (в %)
представлены значения социальной приемлемости в процентах для каждой исследуемой профессии. Полученные значения свидетельствуют о том, что наибольшее стремление к сокращению социальной дистанции столичные студенты продемонстрировали в отношении профессии врач (см. рис. 1).
Несмотря на отставание уровня социальной приемлемости в эту же группу следует отнести профессию юрист и программист. С представителями этих профессий московские студенты преимущественно стремятся сблизиться, испытывают позитивные чувства и проявляют большую заинтересованность в общении и сближении с ними посредством различных социальных статусов. Меньшую заинтересованность и готовность к социальному взаимодействию столичные студенты проявили в отношении представителей таких профессий, как преподаватель, актер. Относительно представителей этих профессий студенты склонны сохранять определенную автономность.
В соответствии со значениями реальной социальной приемлемости в отношении людей, связанных с пожарной, полицейской и военной службой, студенческая молодежь склонна сохранять еще большую автономность, демонстрируя отсутствие стремления к интеграции с представителями этих профессий.
Профессия слесарь символичным образом представляла в исследовании рабочие профессии. Желание сблизиться с представителями подобных профессий, по результатам исследования, оказалось минимальным - всего 9 % от максимально возможного значения, что, скорее всего, связано с низкой престижностью подобных профессий в сознании студенческой молодежи. Низкий уровень социальной приемлемости свидетельствует о дистанцировании индивидов от людей с такой профессией, о желании по возможности если не исключить, то хотя бы минимизировать близкие социальные отношения с ними.
Более полное представление об отношении к представителям различных профессий было получено при сравнении дистанций по отношению к профессиям из разных социальных позиций. На рисунке 2 видно, что профессия врача и юриста имеет самые высокие положительные значения для любых социальных позиций, причем характерно, что агрегированные оценочные значения отличаются для представителей этих профессий несущественно и статистически незначимо. Поэтому и индекс социальной приемлемости для данных профессий имеет самые высокие значения.
Юрист
Слесарь-сантехник Программист Преподаватель Полицейский Пожарный Врач
Военнослужащий Актер
-3,
Социальный статус Родственник • Родственник
......Друг ■ Друг
— — — Сосед А Сосед
Рис. 2. Дистанция по отношению к профессиям для различных социальных статусов (средний балл)
Восприятие одних и тех же профессий в статусе друга и соседа линейно взаимосвязано между собой и для некоторых профессий практически не отличается (см. рис. 2). Коэффициенты ранговой корреляции Спирмена между оценками приемлемости анализируемых профессий составили более 0,50 (р = 0,01). Вместе с тем для некоторых профессий выявлены статистически значимые отличия в восприятии профессий друга и соседа. К числу таких профессий относятся слесарь, актер, пожарный и юрист, что свидетельствует о том, что отношении к ее представителям всё же связано с социальным положением.
Характерно, что иерархичность социальных статусов, выбранных в качестве критериев и свойственная для шкалы Э. Богардуса, при измерении социальной дистанции по отношению к профессиям
имеет свойство нарушаться, что еще раз подтверждает методическую необходимость оценок по каждому критерию отдельно. Если респондент готов принять кого-то в статусе супруга, это не означает, что он готов в такой же мере принять его как соседа. Например, юристов молодежь гораздо охотнее принимает в качестве друга и родственника, чем в роли соседа по лестничной площадке. Схожее отношение опрошенных по отношению к актерам. Так, актер в качестве друга для студенческой молодежи оказался более желанным, чем в статусе соседа (см. рис. 2).
Более внимательно и осторожно молодежь относится к оценкам приемлемости профессиональной принадлежности, когда рассматривает их в качестве родственников посредством брака. Практически по всем профессиям агрегированные оценки дистанции по отношению к супругам меньше, чем для друга или соседа, что является признаком увеличения социальной дистанции. На рисунке 2 можно увидеть, что молодежь явно не стремится к родственным взаимоотношениям посредством брака с представителями некоторых профессий. Отрицательные значения, свидетельствующие о стремлении к избеганию супружеских взаимоотношений и существенной социальной дистанции, характерны для профессий слесарь-сантехник, полицейский, пожарный, военный. В то же время к принятию представителей данных профессий в качестве друга и соседа молодежь относится, скорее, положительно, но без явного стремления к сближению. Учитывая, что данные профессии чаще всего характерны для мужчин, мы предположили, что складывающаяся социальная дистанция может быть обусловлена ген-дерными стереотипами и особенностями восприятия профессий.
Представленные в таблице 1 и на рисунке 3 данные свидетельствуют о том, что гендерная принадлежность действительно накладывает свой отпечаток на величину социальной дистанции по отношению к профессиональным группам. Мужчины более негативно относятся к представителям традиционно мужских профессий, когда эти профессии проецируются по отношению к брачным партнерам, что проявляется в стремлении дистанцироваться от потенциальных жен полицейских, пожарных и военнослужащих. Социальная дистанция к представителям этих профессий в статусе брачного партнера статистически значимо различается в представлениях мужчин и женщин (см. табл. 1).
Таблица 1
Сравнение социальной дистанции по отношению к представителям профессий в разных социальных статусах среди мужчин и женщин (средний балл)1
Социальный статус
Родственник Друг Сосед
муж. жен. муж. жен. муж. жен.
Актер 0,6 0,6 2,0 1,8 1,3 0,9
Военнослужащий -1,2 -0,1 0,9 1,0 0,7 1,2
Врач 1,6 2,2 2,2 2,5 2,1 2,5
Пожарный -0,8 0,1 0,9 1,3 1,1 1,8
Полицейский -1,1 -0,2 0,6 1,2 0,2 1,3
Преподаватель 0,9 0,5 1,6 1,7 1,7 2,0
Программист 0,9 0,9 1,6 2,0 2,0 1,9
Слесарь-сантехник -0,8 -1,3 0,7 0,6 1,1 1,4
Юрист 1,6 1,7 1,9 2,2 1,0 1,9
Подавляющее большинство опрошенных юношей (более 60 %) негативно относятся к профессии пожарный, военнослужащий и полицейский, если это касается потенциальной супруги. Негативное отношение юношей и девушек выражают вместе только по отношению к слесарю-сантехнику, причем девушки относятся к представителям данной профессии более критично, что в целом для них нехарактерно, так как по отношению к остальным оцениваемым профессиям женщины относятся в целом более лояльно. Например, женщины более благожелательно относятся к соседям полицейским и юристам. Возможные причины данных особенностей мы рассмотрим далее.
1 Сравнение средних оценок по отношению к профессиям между мужчинами и женщинами осуществлялось в рамках социального статуса с использованием двустороннего ^критерия (р = 0,95). Выделенные пары имеют значимые различия, шрифтом в сравниваемой паре выделены наибольшие значения.
Юрист Слесарь-сантехник Программист Преподаватель Полицейский Пожарный Врач
Военнослужащий Актер
-3,00 -2,00 -1,00 0,00 1,00 2,00 3,00
■ Мужчины ■ Женщины
Рис. 3. Социальное восприятие профессий в статусе супруга для мужчин и женщин (средний балл)
Среди факторов, способных отразиться на особенностях социального восприятия профессий, мы выделяем функциональность и сложившиеся представления о востребованности профессий в обществе. Например, в ходе исследований социального самочувствия были выявлены две стороны жизнедеятельности, по которым большая часть россиян ощущает себя потенциально уязвимыми: здоровье (отказ в бесплатной медицинской помощи; неправильный диагноз и лечение; состояние здоровья) и преступность (ограбление квартиры; нападение хулиганов; организованная преступность)». В российских условиях, поскольку уровень межличностного доверия значительно выше доверия институционального [Мозговая 2015, с. 52-73], можно было ожидать, что, по результатам нашего исследования, уровень социального принятия врачей и полицейских будет сопоставим, так как есть потребность в здоровье и в безопасности, а сближение социальной дистанции увеличивает вероятность непосредственной помощи
в обоих случаях. Однако это оказалось не так. С врачами молодежь стремится сближаться, жить по соседству, дружить, вступать в родственные связи (см. рис. 1), а с сотрудниками полиции предпочитают поддерживать более широкую социальную дистанцию и, чаще всего, не доверять. Отчасти, возможно, это связано с недостаточным уровнем доверия к полиции в российском обществе. По данным социологических исследований, уровень доверия правоохранительным органам в российском обществе один из самых низких - каждый четвертый житель страны выражает, как правило, по отношению к полиции полное недоверие [Половнёв 2015, с. 121].
Другой возможной причиной отличий в восприятии профессии врача и полицейского может быть разная степень индивидуализации и функциональности медицины и органов правопорядка. Врач помогает справиться с болезнью действием или советом, при этом чаще всего принимает сторону больного. Несмотря на то, что многие болезни обусловлены неправильным поведением людей, медицинские работники не осуждают и не наказывают больных. Они в большей степени ориентированы на помощь конкретному человеку. Стоит отметить, что результативность работы врачей более ощущаема индивидами. Многие из обратившихся выздоравливают, чувствуют облегчение и улучшение самочувствия.
С полицией дела обстоят противоположным образом. Органы внутренних дел декларируют, в первую очередь, например, через Федеральный закон о полиции установку на обеспечение личной безопасности индивидов. «Полиция предназначена для защиты жизни, здоровья, прав и свобод граждан Российской Федерации, иностранных граждан, лиц без гражданства. Полиция незамедлительно приходит на помощь каждому, кто нуждается в ее защите от преступных и иных противоправных посягательств» [Федеральный закон 2011]. Так декларируется, но фактически чаще всего полиция обеспечивает в первую очередь общественную безопасность и лишь потом уделяет внимание личной. Это проявляется и в названиях, например, говорят «подразделения охраны общественного порядка». Кроме того, полицейские наказывают за социальную болезнь, которой является правонарушение. Есть тенденция даже к потерпевшим относиться с подозрением. Результативность работы полиции, с точки зрения обычного гражданина, во многих случаях представляется
неудовлетворительной. Нет видимых результатов решения проблемы, всё по современным меркам выглядит затянуто, неэффективно, у многих быстро пропадает надежда на возмещение ущерба или возврат, например, похищенного имущества.
Респонденты юноши, как уже отмечалось, заметно чаще демонстрируют желание дистанцироваться не только от брачных взаимоотношений с представителями полиции. Например, среднее значение признака по показателю соседства у парней 0,2, а у девушек 1,3 (см. табл. 1). Вероятно, это результат дилеммы: что лучше иметь защиту от соседа, который служит в полиции в случае преступных посягательств или иметь угрозу от него же в случае мелких правонарушений со своей стороны? Помощь в защите мужчина способен оказать себе и близким чаще всего сам, у женщин такая уверенность выражена значительно меньше, в связи с чем мужчины чаще выбирают избавление от потенциальной угрозы быть подвергнутым наказанию в связи с непосредственной близостью представителей правопорядка.
Описанная ситуация еще больше актуализируется с ростом запретительных мер, касающихся курения, распития спиртных напитков, парковки автотранспорта и т. п. В ходе бесед сотрудники полиции часто рассказывают, как, по их наблюдениям, заметно увеличивается тревожность рядовых граждан, когда в непосредственной близости с ними оказывается человек в форме. В этом смысле форменная одежда представителей силовых структур особенно тех, которые имеют правоохранительную направленность, генерирует у людей не чувство защищенности, а ощущение тревоги, вины. Даже если человек ничего не нарушает, у него ощущение, что в чем-то он всё равно может быть виноват.
Важно обратить внимание на еще одно обстоятельство: если индивиды чувствуют себя в безопасности настолько, что уверены в своих силах и способностях защитить себя, то это значит, что преступность объективно мала, уровень индивидуальной безопасности высокий, а это результат, в том числе, деятельности полиции. Противоречие обнаруживается в том, что вместо благодарности в виде доверия, готовности к социальному партнерству полиция в лице своих сотрудников получает отторжение, неприязнь, желание граждан увеличить социальную дистанцию.
В результате, с одной стороны, общество испытывает потребность в безопасности от вызовов и угроз преступности, с другой - партнерство
гражданского общества и полиции складывается непросто [Филимонов 2017]. Как следствие, представители силовых профессий получают меньше санкционированного поощрения в виде общественного внимания и поддержки. Это приводит к развитию внеорганизацион-ной символической депривации. При том, что внутри организационный уровень символической «накачки» представителей силовых ведомств очень высокий, многое в их деятельности ритуализировно, символично (форма одежды, знаки отличия, награды, боевое знамя и др.), овеяно силой, государственной значимостью, славой, почетом. Всё это, в конечном итоге, создает разрыв между их имиджем и самоимиджем [Передня 2016].
Анализ результатов опроса молодежи позволяет обратить внимание на изменение величины социальной дистанции в зависимости от связи профессии с риском. Средняя величина принятия военнослужащих в статусе брачного партнера составляет -0,7, почти такое же среднее значение признака и у профессии полицейский (-0,6). Применительно к пожарным приемлемость приближается к нейтральной, но, тем не менее, остается в отрицательном диапазоне и составляет -0,3.
Таким образом, использование описанной методики позволило измерить социальную приемлемость и дистанцию по отношению к различным профессиональным группам и степень склонности к социальной интеграции с представителями профессий в различных социальных статусах. Проанализированные профессии воспринимаются молодежью по-разному. Характер восприятия профессий определяется не только социальным статусом и их престижем, но имеет также гендерные особенности и связан, скорее всего, с функциональностью и степенью рискованности профессий.
Рассмотренный вариант применения адаптированной методики измерения социальной дистанции по отношению к профессиям показал результаты релевантные тем, что получены в ходе других опросов общественного мнения о деятельности, например, полиции. В связи с чем данный методический инструмент вполне может использоваться в качестве альтернативного или контрольного в других исследованиях.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Анурин В. Ф. Профессиональная стратификация и закон перемены труда //
Социологические исследования. 2006. № 7. С. 23-34.
Девятко И. Ф. Диагностическая процедура в социологии: очерк истории и теории. М., 1993. 175 с.
Девятко И. Ф. Методы социологического исследования. Екатеринбург, 1998. 208 с.
Кармадонов О. А. Социальная стратификация в дискурсивно-символическом аспекте // Социологические исследования. 2010. № 6. С. 3-13.
Купрейченко А. Б. Психология доверия и недоверия. М., 2008. 564 с.
Лебединцева Л. А. Социология профессий. М., 2017. 273 с.
Мозговая А. В., Шлыкова Е. В. Факторы формирования статуса безопасности в условиях острых и повседневных рисков // Социологическая наука и социальная практика. 2015. № 4. С. 52-73.
Певная М. В., Дидковская Я. В. Социальная работа: представления о профессии // Социологические исследования. 2011. № 4. С. 92-96.
Передня Д. Г. Самоимидж и воспринимаемый имидж полиции России // Социологические исследования. 2016. № 1. С. 152-157.
Передня Д. Г., Фатхутдинов Р. Р. Имидж органов внутренних дел как сфера применения социальных технологий // Социально-гуманитарные знания. 2015. № 2. С. 258-265.
Примаков В. Л., Половнёв А. В. Исследование этноконфессиональных отношений в России: теория, методология, методика: учеб. пособие. М. : ИПК МГЛУ «Рема», 2011. 252 с.
Половнёв А. В. Доверие институтам государства: Россия в контексте общеевропейских тенденций // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Общественные науки. 2015. № 2 (713). С. 116-132.
Попова И. М., Моин В. Б. Престиж и привлекательность профессий // Социологические исследования. 1979. № 4. С. 83-90.
Почебут Л. Г. Кросскультурная и этническая психология. СПб., 2012. 336 с.
Российская социологическая энциклопедия / под общ. ред. Г. В. Осипова. М., 1998. 664 с.
Сикевич З. В. Социологическое исследование : практическое руководство. СПб., 2005. 319 с.
Сорокин П. Социальная и культурная мобильность // Человек, цивилизация, общество / под ред. А. Ю. Согомонова. М., 1992. С. 297-307.
Стефаненко Т. Г. Этнопсихология: практикум. М., 2008. 208 с.
Федеральный закон от 07.02.2011 № 3-ФЗ (ред. от 07.03.2018) «О полиции». Ст. 1 [Электронный ресурс]. Режим доступа : www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_110165/
Филимонов О. В. Актуальные вопросы партнерства гражданского общества и полиции в России // Актуальные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук : сборник трудов конференции / Пермский военный институт войск национальной гвардии России. 2017. С. 307-313.
Чередниченко Г. А., Шубкин В. Н. Молодежь вступает в жизнь (социологические исследования проблем выбора профессии и трудоустройства). М., 1985. 240 с.
REFERENCES
Anurin V F. Professional'naja stratifikacija i zakon peremeny truda // Sociolo-gicheskie issledovanija. 2006. № 7. S. 23-34.
Devjatko I. F. Diagnosticheskaja procedura v sociologii: ocherk istorii i teorii. M., 1993. 175 s.
Devjatko I. F. Metody sociologicheskogo issledovanija. Ekaterinburg, 1998. 208 s.
Karmadonov O. A. Social'naja stratifikacija v diskursivno-simvolicheskom aspekte // Sociologicheskie issledovanija. 2010. № 6. S. 3-13.
Kuprejchenko A. B. Psihologija doverija i nedoverija. M., 2008. 564 s.
Lebedinceva L. A. Sociologija professij. M., 2017. 273 s.
Mozgovaja A. V., Shlykova E. V. Faktory formirovanija statusa bezopasnosti v uslovijah ostryh i povsednevnyh riskov // Sociologicheskaja nauka i social'naja praktika. 2015. № 4. S. 52-73.
Pevnaja M. V., Didkovskaja Ja. V. Social'naja rabota: predstavlenija o professii // Sociologicheskie issledovanija. 2011. № 4. S. 92-96.
Perednja D. G. Samoimidzh i vosprinimaemyj imidzh policii Rossii // Sociologicheskie issledovanija. 2016. № 1. S. 152-157.
Perednja D. G., Fathutdinov R. R. Imidzh organov vnutrennih del kak sfera primenenija social'nyh tehnologij // Social'no-gumanitarnye znanija. 2015. № 2. S. 258-265.
Primakov V. L., Polovnjov A. V. Issledovanie jetnokonfessional'nyh otnoshenij v Rossii: teorija, metodologija, metodika: ucheb. posobie. M. : IPK MGLU «Rema», 2011. 252 s.
Polovnjov A. V. Doverie institutam gosudarstva: Rossija v kontekste obshhe-evropejskih tendencij // Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo lingvis-ticheskogo universiteta. Obshhestvennye nauki. 2015. № 2 (713). S. 116-132.
Popova I. M., Moin V. B. Prestizh i privlekatel'nost' professij // Sociologicheskie issledovanija. 1979. № 4. S. 83-90.
Pochebut L. G. Kross-kul'turnaja i jetnicheskaja psihologija. SPb., 2012. 336 s.
Rossijskaja sociologicheskaja jenciklopedija / pod obshh. red. G. V. Osipova. M., 1998. 664 s.
Sikevich Z. V. Sociologicheskoe issledovanie : prakticheskoe rukovodstvo. SPb., 2005. 319 s.
Sorokin P. Social'naja i kul'turnaja mobil'nost' // Chelovek, civilizacija, obshhestvo / pod red. A. Ju. Sogomonova. M., 1992. S. 297-307.
Stefanenko T. G. Jetnopsihologija: praktikum. M., 2008. 208 s.
Federal'nyj zakon ot 07.02.2011 № 3-FZ ot 07.03.2018) «О policii». St. 1 [Jelektronnyj resurs]. Rezhim dostupa : www.consultant.ru/document/ cons_doc_LAW_110165/ FШmonov O. V. Ак^^уе voprosy partnerstva grazhdanskogo obshhestva i policii V Rossii // Aktual'nye problemy gumanitarnyh i social'no-jekonomicheskih nauk : sbornik trudov konferencii / Permskij voennyj institut vojsk nacional'noj gvardii Rossii. 2017. S. 307-313. Cherednichenko G. A., Shubkin V. N. Molodezh' vstupaet v zhizn' (sociologicheskie issledovanija problem vybora professii i trudoustrojstva). М., 1985. 240 s.
