CC BY
35
УДК 330.341.4
А.Ю. Мацкевич
СОЦИАЛЬНОЕ СТРУКТУРИРОВАНИЕ КАК ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРАКТИКА
Статья посвящена проблеме воздействия политических практик на социальное структурирование, под которым понимается процесс постоянного воспроизводства социальных структур в повседневной деятельности индивидов.
Обсуждаются вопросы социального структурирования под воздействием политических практик, генезиса государства, возникновения современного общества, изменения политических практик и социального структурирования в современном обществе.
Ключевые слова: социальная структура, социальное структурирование, социальные институты, институционализация, политические практики, современное общество.
A. Yu. Matskevich
SOCIAL STRUCTURATION AS A POLITICAL PRACTICE
The article is devoted to the problem of impact of political practice on social structuring as the process of permanent overproducing of social structures in everyday life of individuals.
The questions of social and political development, genesis of state, establishing of modern society, development of political practices and social structuring in modern society are discussed.
Key words: social structure, social structuration, social institutes, institutionalization, political practice, modern society.
Общество постоянно воспроизводит себя в повседневной деятельности людей. Эта идея, получившая первостепенное значение в феноменологической социологии [1], сегодня становится почти общим местом в теоретических рассуждениях о социальной реальности [2]. Такой взгляд позволяет перейти от рассмотрения общества как статического объекта к рассмотрению его как непрерывного процесса. В плане теории социальной структуры это приводит к смещению акцента в понимании структур: они перестают определяться как застывшие данности. Более важным становится вопрос о том, как они воспроизводятся, как осуществляется процесс социального структурирования. Важным аспектом процесса воспроизводства социальных структур являются политические практики. Во многих отношениях они имеют даже порождающее значение: можно считать, что большинство социальных структур является результатом осуществления политических практик.
В данной статье мы бы хотели продемонстрировать порождающее воздействие политических практик на социальное структурирование, под которым понимается процесс постоянного воспроизводства социальных структур в повседневной деятельности индивидов.
Как известно, понятие «социальная структура» функционирует для описания и интерпретации строения общества. Однако само оно не содержит указания на то, из чего же состоит, что является элементом, образующим его структуру. Социологическая теория дает два основных ответа на вопрос об элементах, определяющих строение общества.
Во-первых, общество может пониматься как система социальных групп в разных теоретических традициях, имеющих разные наименования: социальные слои, страты, классы.
Во-вторых, общество может пониматься как система социальных институтов, то есть устойчивых совокупностей социальных норм, выступающих регуляторами поведения индивидов.
В первом случае социальная структура осмысливается как выражение очевидного факта дифференциации индивидов в обществе, их социального неравенства. Во втором случае она осмысливается как выражение социального порядка, наличия устойчивых отношений между индивидами, понятности и предсказуемости их действий по отношению друг к другу.
Противоречие между двумя этими точками зрения, на наш взгляд, является только кажущимся. Если понятие «социальная структура» используется нами не только как средство описания действительности, а как выражение эмпирических фактов, если оно имеет не только номинальное, но и реальное значение, если оно фиксирует феномен социальной реальности, то социальные структуры не могут быть ничем иным, как только реальными взаимоотношениями между реальными индивидами. Правда, эти взаимоотношения имеют определенную специфику. В силу своей повторяемости они приобретают устойчивость, предсказуемость, безразличность и принудительность [3].
Социальные структуры воспроизводятся посредством социальных практик, под которыми понимаются системы намеренных и ненамеренных действий индивидов, основанных как на ин-
корпорированных в ходе социализации знаниях, так и на собственном индивидуальном опыте [4]. Часть этих практик институализирована, то есть символически описана в виде более или менее четко выраженных совокупностей «правил» -инструкций о том, как должно себя вести в данной ситуации, основанных на том, что так обычно ведут себя в этих ситуациях. Наиболее манифестированные совокупности «правил» обычно, но не всегда, зафиксированные письменно и получившие, по крайней мере, внешнее одобрение определенного множества индивидов, являются социальными институтами в общепринятом смысле этого термина [5].
Помимо того, что социальные практики включают в себя институционализацию (как те совокупности действий, которые уже институализированы - социальные институты, так и основания для институционализации иных совокупностей действий), они включают в себя и социальную дифференциацию - ранжирование индивидов на основании как усвоенных, так и полученных ими из личного опыта знаний об их свойствах. Причем индивиды, имеющие с точки зрения действующего лица сходные свойства, объединяются в группы, имеющие сходный ранг. Таким образом, разделение общества на различные иерархически осмысливаемые (различающиеся по степени (рангу) социального уважения) социальные совокупности имеет не только номинальное значение. Оно является процессом, постоянно воспроизводящимся в социальных практиках, и находит выражение в устойчивых отношениях между индивидами - социальных структурах.
Можно утверждать, что социальные практики являются одновременно и институализирующими, и ранжирующими (дифференцирующими). При этом институализирующий аспект является явно преобладающим, поскольку дифференцированное отношение к индивидам должно быть институализировано, более того сама ранжирующая дифференциация возможна только на базе уже существующей институционализации. Исходя из этого главной проблемой повседневного взаимодействия, посредством которого воспроизводится общество, является проблема обеспечения согласования социальных практик различных индивидов, делающего возможным институционализацию отношений между ними. Основой решения этой проблемы, естественно, являются общие, разделяемые этими индивидами знания, в том числе и о «правилах» социального поведения. Но одних этих знаний самих по себе недостаточно для согласования практик и выработки общих норм. Требуется также постоянное воспроизводство согласия относительно намере-
ний, целей, порядка и средств их достижения, мобилизации ресурсов и т.д. И чем большее количество индивидов вовлечено в процесс взаимодействия, тем более явным и имплицитным становится процесс согласования в социальных практиках. Соответственно появляются практики, специально ориентированные на институционализацию, на обеспечение общезначимой коммуникации. Такие практики мы можем называть политическими в широком смысле этого слова [6].
Политические практики появляются тогда, когда появляется человеческое общество. Возможно, источником этих практик следует считать действия приматов по обеспечению коллективного взаимодействия и коммуникации в их группах. Во всяком случае считается, что все эмпирически известные нам виды социальной организации обладают политическими практиками. По мере развития общества, под которым в самом общем виде можно понимать увеличение численности индивидов и плотности их взаимодействия друг с другом, политические практики все более дифференцируются от других социальных практик, приобретают специфические характеристики. Выделение политических практик из общей массы социальных практик происходит одновременно с дифференциацией индивидов на более и менее уважаемых: благородных и простых, именитых и низших и т.д. Оба эти процесса являются взаимообусловленными. Необходимость осуществления политических практик, связанная с потребностью управления коллективными действиями, порождает в дополнение к половозрастной дифференциации индивидов их социальную дифференциацию по степени социального уважения. В свою очередь, политические практики закрепляются по преимуществу за теми, кто имеет более высокий социальный статус. Таким образом, одной из главных функций политических практик становится определение оснований дифференциации индивидов в коллективе и институционализации их прав и обязанностей, основанных на этой дифференциации.
Перед нами так называемый процесс «двойного структурирования» [7] или, лучше сказать, двойственный процесс структурирования социальной реальности. С одной стороны, социальные практики дифференцируют социальные структуры, с другой стороны, эта дифференциация институализируется в социальных практиках, что приводит к ее закреплению и воспроизводству. Главную роль в таком структурировании играют политические практики.
Промежуточным итогом вышеописанных процессов становится институционализация пуб-
личной власти, что, по общему мнению, фиксируется в формировании института государства. Поскольку генезис государства почти всегда совпадает с появлением письменности, то мы можем наблюдать дальнейшее порождающее воздействие политических практик не только на основе вероятностной экстраполяции этнографических описаний так называемых «примитивных» народов, но и на основании более или менее аутентичных самоописаний функционирования обществ. Эти самоописания имеют важное значение, поскольку в них фиксируются институализированные практики: нормы и устойчивые совокупности норм - социальные институты. Это придает им еще большую устойчивость и окончательно объективирует их, отрывая от непосредственных носителей социальных практик -индивидов. С течением времени знания об обществе все более и более становятся анонимным, ничьим, само собой разумеющимся знанием [8]. Безусловно, такое знание отчасти существует и в бесписьменных обществах, но наличие письменности, отрывая сообщение от его носителя, делает объективацию знания более радикальной. Не случайно в ранних письменных обществах письменность обладает сакральным характером не столько в силу ее содержания, сколько в силу самого процесса письма.
Одной из общепризнанных характеристик государства является право - законодательство, санкционированное силой государства. Интересно, что законодательство ранних государств по большей части является письменной фиксацией норм, существовавших в «догосударственный» период. Главной новой заботой «государственного законодателя» становится, с одной стороны, защита индивидов, осуществляющих политические практики на основании норм института государства, а, с другой стороны, дифференциация остальных индивидов по отношению к нормам этого института и закрепление за ними соответствующих прав и обязанностей. При этом государство и общество не дифференцируются даже терминологически - и то, и другое обозначается одним понятием [9].
Новым в политических практиках общества-государства становится стремление ограничить число категорий, на которые дифференцируются индивиды, его образующие. Число их должно быть обязательно конечным и обычно сводится к трем-четырем [10]. При этом они должны быть максимально четко определены как с точки зрения критериев отнесения к той или категории, так и с точки зрения их прав и обязанностей по отношению к обществу-государству. Иногда эта регламентация имеет довольно мелочный и детальный характер [11]. В силу этого в качестве
основного критерия отнесения зачастую берется количество материальных благ, которыми располагает индивид (имущественный ценз), и его права и обязанности также во многом определяются в виде конкретных материальных благ. Может быть, именно в этом кроются основания «иллюзии» о том, что государство является аппаратом насилия, принуждения, орудием экономически господствующего класса [12].
Возникновение другого типа социальной организации, называемого обществом «нового времени» или современным обществом, прежде всего, связано с формированием различения государства и общества, породившего множество других различений и большей дифференциацией социальных структур. В основе формирования этого различения по-прежнему лежит процесс дальней специализации институализированных политических практик, что в конечном итоге приводит к выделению их в особую область деятельности человека, которая определяется как политика. Аналогичный процесс приводит к отграничению хозяйственных практик, образующих область экономики. И это только две наиболее ярких, хотя и основополагающих, оси дальнейших дифференциаций [13].
Изменение политических практик, связанное с различением государства и общества, не влияет на их порождающее воздействие на социальное структурирование, но видоизменяет его формы и направления. Современное общество организуется в виде «национальных государств» [14], развитие которых приводит к тому, что индивиды, определяемые теперь как граждане, по меньшей мере формально, становятся равными по отношению к закону, то есть к государству. Но это равенство (объявленное или действительное) прав и обязанностей сталкивается с необходимостью продолжения дифференцирования практик, связанных с потребностями управления обществом, которое становится все более многочисленным, плотным и сложным. Государство вынуждено дифференцировать нормы, выражающие специфику различных видов деятельности, тем самым порождая дифференцированные социальные структуры.
Речь здесь идет не только о том, что государство вынуждено санкционировать особый статус некоторых профессиональных групп: военных, сотрудников милиции (полиции), судей, работников прокуратуры, депутатов, государственных служащих и т.д. (в разных «национальных государствах» этот список может быть различным). Речь идет о том, что для обеспечения общезначимой коммуникации (политики) в современном обществе государству (индивидам, осуществляющим политические практики в соответствии
с нормами института государства) необходимо дифференцировать индивидов по множеству различных оснований: управляющие и управляемые, богатые и бедные, предприниматели, бюджетники, наемные рабочие, пенсионеры, инвалиды, честные и нечестные налогоплательщики и т. д.
Таким образом, современные политические практики не сводят индивидов, образующих общество, к нескольким основным категориям с четко определенными правами и обязанностями. Индивиды дифференцируются по различным критериям, каждый из которых образует свое измерение многомерного пространства современного общества, размерность которого обычно задана дихотомической парой. Вследствие этого каждый индивид обладает комплексным социальным статусом, попадая одновременно в несколько социальных категорий. Причем принадлежность к одной из них вовсе не означает обязательной принадлежности к другой, категории варьируются от индивида к индивиду и для каждого индивида во времени. Отсюда и сами социальные категории становятся неустойчивыми, подвижными, размытыми. Преобладает ориентация на достигаемые характеристики, поскольку сохранить неизменными приписываемые (за исключением разве что семейной и национальной принадлежности) не представляется возможным.
Вероятно, поэтому описать современное общество в понятиях классов и страт значительно более трудно, чем досовременные общества. Такое описание всегда является в той или иной степени упрощением, чему противится сама практика воспроизводства социальной структуры современного общества.
Примечания
1. См., например, характерный для феноменологической традиции трактат: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. - М.: Медиум, 1995. - 324 с.
2. Giddens A. The Constitution of Society: Outline of the Theory of Structuration. - Cambridge: Polity Press; Berkeley: Univ. of California Press, 1984. - 402 p.
3. Мацкевич А. Об абстрактной интегральной схеме
социальной структуры общества // Проблемы изменения социальных отношений среди народов Байкальского региона (теоретико-эмпирические аспекты): сб.ст. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004. - С. 3-12.
4. Бурдье П. Структуры, Habitus, Практики // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. -Новосибирск: Изд-во НГУ, 1995. - С.4-32.
5. По меткому замечанию Э.Дюркгейма, «социальный факт распространяется потому, что он социален, а не социален потому, что распространен». См.: Дюркгейм Э. Социология: ее предмет, метод, предназначение. - М.: Канон, 1995. - С.29-40.
6. Луман Н. Метаморфозы государства: эссе // Проблемы теоретической социологии: сб. ст. / под ред. А.О. Бороноева. - СПб.: Изд-во С.-Петербург. университета, 1996. - Вып.2. - С. 112-128.
7. Гидденс Э. Элементы теории структурации // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. -Новосибирск: Изд-во НГУ, 1995. - С.40-73.
8. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. - М.: Медиум, 1995. - 324 с.
9. См., например, анализ понимания государства и общества в философии Платона и Аристотеля // История теоретической социологии: в 5 т. Т.1: От Платона до Канта (предыстория социологии и первые программы науки об обществе). - М.: Наука, 1995. - С.28-73.
10. См., например, в отношении средневекового общества анализ Ж. Ле Гоффа в главе «Христианское общество»: Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада: пер. с фр. / под общ. ред. Ю.Л. Бессмертного; послесл. А.Я. Гуревича. - М.: Прогресс, Прогресс-Академия, 1992. - С.239-302.
11. См., например, Пасков С.С. Япония в раннее средневековье VII-XII вв. Исторические очерки. - М.: Наука, 1987. - С.54-63.
12. Ленин В.И. О государстве. Лекция в Свердловском университете 11 июля 1919 г. // Избранные сочинения: в 10 т. - Т.9: Июнь 1919 - февраль 1921. - М.: Политиздат, 1987.
- С.40-59.
13. Парсонс Т. Система современных обществ / пер. с англ. Л.А. Седова и А.Д. Ковалева; под ред.М.С. Ковалевой.
- М.: Аспект Пресс, 1997. - 270 с.; Луман Н. Дифференциация / пер. с нем. Б. Скуратова. - М.: Логос, 2006. - 320 с.
14. Fukuyama F. The End of History and the Last Man. -New York: Avon Books, 1992. - 418 p.
Мацкевич Андрей Юрьевич - канд. социол. наук, доцент кафедры политологии и социологии Бурятского гос. университета.
Matskevich Andrey Yurievich - cand. of sociological science, lecturer of department of political science and sociology, BSU.
E-mail: matskevitch@yandex.ru.
УДК 316.6
А. Г. Панько
ВЛАСТЬ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ: СУТЬ ОППОЗИЦИИ
Статья посвящена взаимоотношениям интеллигенции и политической власти. Автор доказывает, что представители интеллектуального слоя общества должны отличаться, помимо своей профессиональной деятельности, и определенными нравственно-гражданскими качествами, благодаря которым, действительная интеллигенция не может не находиться в оппозиции к власти, выполняя в обществе функции независимого политического эксперта и гражданского просветителя.
Ключевые слова: политическая власть, интеллигенция, оппозиция, интеллектуал, нравственные позиции.
