CC BY
48
ffl
Кафедра молодых
Н.Д.Максимова
Социальное призрение семьям участников русско-японской войны в Иркутской и Енисейской губерниях
Русско-японской войне посвящено множество работ как дореволюционных изданий, так и работ настоящего времени. Спектр освещенных вопросов крайне многообразен. Малоизученной областью является проблема соотношения социального призрения государства и частной благотворительности. Война - это всегда самое тяжелое бедствие для народа. Она невосполнимо уносит жизни людей. Семьи участников военных действий в Японии, потеряв кормильца, остались без средств к существованию. Дети остались сиротами, родители потеряли своих детей. Государство не может находиться в стороне, когда народу необходима поддержка, помощь, сострадание.
Данная статья является попыткой осветить основные формы социального призрения населению Сибирских губерний. В качестве источников были использованы архивные документы Иркутской области и Красноярского края, материалы их периодической печати, а также летописи города Иркутска.
29 января 1904 г. в Иркутске после богослужения в кафедральном соборе был объявлен Высочайший манифест о войне с Японией, По городу были расклеены объявления, в которых уволенные в запас мужчины приглашались явиться на сборный пункт для получения призывных карт. Городская дума ассигновала на расходы по мобилизации 20 ООО руб.[1]. Не только органы местного самоуправления жертвовали средства для нужд войны, но и частые лица, так, например золотопромышленник Б.И, Золотарев пожертвовал 12 ООО руб. золотом на усиление военного флота [2]. За годы войны было оторвано от мирного труда более 150 тыс. жителей Восточной Сибири [3].
Массовое участие сибиряков в военных действиях впервые в истории региона поставило перед властями и обществом проблему оказания социальной поддержки их семьям. 11 августа 1905 г. Николай I! Высочайшим манифестом объявил, что государство возьмет на себя расходы по воспитанию и дальнейшему обустройству детей офицерских и нижних чинов осиротевших в эту войну. 27 августа Особое Совещание под председательством графа Сольского выработало проект Правил об обеспечении судьбы детей лиц, погибших в войну с Японией. Для дальнейшей работы был утвержден Алексе-евский Главный комитет, который должен был осуществлять контроль за правильным выполнением этих правил. На местах эти функции вверялись земским и городским учреждениям.
Право на пособие предоставлялось детям офицеров и приравниваемых к ним чинов со дня смерти главы
семьи. Детям, достигшим школьного возраста, государство выделяло средства для получения надлежащего образования. В случаях, когда земские и городские учреждения прекращали выплачивать пособия, то данное призрение должно было оказываться из государственной казны. Право на пособия также распространялось и на детей церковнослужителей, санитаров, дружинников и других гражданских лиц, если они подходят под условия, указанные в статье 2 Правил об обеспечении судьбы детей лиц, погибших в войну с Японией: «... право имеет каждый из детей офицеров, нижних чинов армии и флота и отдельного корпуса пограничной стражи и корпуса жандармов, убитых в войну с Японией (умерших от ран, болезней и внутренних либо внешних повреждений, вызванных условиями военного времени, даже если смерть последовала не от неприятельского оружия и после эвакуации вне района военных действий, но по истечении года со дня объявления Высочайшим повелением о приведении армии на мирное положение). Право имеют дети пропавших без вести »[4].
Одним из печальных последствий русско-японской войны было резкое увеличение числа сирот. Всего безвозвратные потери России с 27 января 1904 г. по 1 октября 1905 г. составили 52 500 солдат, матросов и офицеров [5]. Из выделяемых государством средств 75% шло на поддержку семей военнослужащих, 17% распределялось между ранеными и вдовами и 8% предназначалось для сирот [6].
Пособие от правительства могло быть оказываемо и малолетним сестрам и братьям (круглым сиротам), состоявшим на полном обеспечении, т.к. их родители работодатели умерли или погибли в войну с Японией. Дети, родители которых лишились трудоспособности, также имели право на пособие. Помимо общих пособий, правительство установило и повышенные пособия..
Размер пособия в Иркутской губернии на воспитание детей в возрасте от 6 лет был установлен 70 руб. в год, От 6 до 10 лет размер пособия мог достигать до 50-125 руб. в год. На обучение детей с 10 лет - 150-450 руб, в год [7]. Размер пособия в Енисейской губернии детям нижних чинов на каждого сироту составлял 18 руб. в год, в городах эта сумма несколько увеличивалась и достигала 24 руб. В больших городах с населением в 150 тыс. человек - 36 руб., пособие выплачивалось до 16-летнего возраста. Детям офицерских чинов виды и размер пособия определялись сообразно возраста детей вне зависимости от числа лет, проведенных их отцами на службе. Пособия выдавались: до 6 лет - в размере 75 руб. в год, с 6 - 10 лет - 125 руб. в год,
старше 10 лет - 300 руб. в год. Пособие, если ребенок учится, выплачивалось до 18 лет, в исключительном случае - до 21 года [8]. Пособие на учение производилось до окончания срока обучения.
Государственная помощь выражалась не только в денежном пособии, но и в содействии к обеспечению первоначального обучения. 26 декабря 1905 года были высочайше утверждены «Правила об облегчении податного бремени для семей лиц, погибших или пострадавших вследствие войны с Японией». Согласно ст. 1 вышеупомянутых правил: «Семьи лиц, погибших или пропавших без вести, в войну с Японией, а равно лиц, утративших трудоспособность вследствие условий военного времени, освобождаются с 1 января 1906 года от уплаты по Манифесту 3 ноября 1905 г. выкупных платежей, а равно от уплаты лесного налога и всех казенных окладных сборов: а) лежащих на надельных и соответствующих им землях, б) взимаемых подушно»[9].
Пособие выплачивалось матерям или заведующим воспитанием детей лицам ежемесячно. Правительство могло прекратить выплату пособия в случаях, если лицо, имеющее право на данную помощь, подверглось тюремному заключению или более тяжкому наказанию. Получение пособий прекращалось в случае смерти лица, получавшего пособие, или в случае поступления на платную правительственную или общественную службу, или же в случае замужества.
Весьма важно было то, что земские и городские учреждения должны были проявить живое участие в этом очень важном деле. Комитеты не ограничивались принятием прошений, а сами были озабочены поиском детей, имеющих право на призрение в той или иной форме. Главный комитет и местные комитеты привлекали к этому делу частных лиц и благотворительные общества. Всеми мерами способствовали широкому распространению среди населения вести о «даровании ему монаршей милости», чтобы имевшие право на пособие не остались в неведении. В Иркутской губернии составление списков лиц, имевших право на получение пособий, не представлялось возможным. Затруднялось это тем, что, во-первых, не так давно началось возвращение на родину оставшихся в живых офицеров, нижних чинов, а также других участников военных действий, призванных из запаса и ополчения, и, во-вторых, вследствие отсутствия сведений об убитых, состоявших на действительной службе. Ходатайства - прошения стали поступать только в 1907 г. в единичном порядке, порой прошения приходилось писать несколько раз. Это объяснялось и отдаленностью от центра, и малограмотностью населения, недостаточной информацией о правах на пособие за участие в войне с Японией. В Енисейской же губернии, напротив, жители данное пособие считали «царским пайком». В Минусинском уезде все семьи, в которых были уволенные в запас, заявили о праве на пособие, не исключая богатых.
Поэтому приходилось проводить обследование благосостояния семей запасных и ратников.
Еще одним источником вспомоществования являлись благотворительные организации, среди которых, прежде всего, следует назвать Дамские благотворительные комитеты. Например, в Новониколаевске такой комитет собирал ежемесячно до 500 руб., которые распределялись в виде единовременных пособий - не свыше 3 руб. в одни руки, В Минусинске такой комитет создан в феврале 1904 г. Возглавляемый учительницей женской прогимназии А.А, Мартьяновой, к лету он собрал пожертвованиями и сбором со спеюакля - 2768 руб. Кроме того, семьям, члены которых находились на войне, помогали хлебом, одеждой, обувью [10], Еще одним существенным каналом помощи семьям призванных в действующую армию, особенно в деревне, стала частная благотворительность и помощь односельчан. Как правило, семьи призванных освобождались по раскладке от налогов и натуральных повинностей, им помогали при посеве, привозили на дом дрова из общественного леса или покупали их солдаткам за счет общественных средств, помогали хлебом или мукой.
Русско-японская война 1904-1905 гг. явилась одним из примеров стойкости, героизма русского народа. Задачи, стоящие перед властью поддержать семьи воинов-участников военных действий решались. Государство проявляло живой интерес к семьям, оказавшимся в нужде, не способным ни накормить, ни дать образование своим детям. Сироты, оставшиеся на произвол судьбы, были взяты под покровительство властей. Односельчане, богатые, бедные не оставляли своих земляков в беде. Прогрессивные слои населения, которым не чужда была боль утраты близких людей, смогли оказать посильную помощь нуждающимся. Последствия этой войны показали, что русский народ не только способен защищать свое Отечество, но и помогать друг другу в трудную минуту. Итоги войны, хотя и показали кризисное положение в России, все же государству надо отдать должное, оно не забыло о своем главном предначертании - заботиться об обездоленных, бедных, инвалидах, пожилых людях и других нуждающихся в поддержке государства слоях населения.
Библиографический список
1. Романов Н.С. Летопись города Иркутска 1902-1924 гг. - Иркутск, 1994. - С. 32.
2. Там же - С. 39.
3. Новиков П. Предстоит расставание с городом, где много сделано и пролито столько крови: 7-я Восточ-но-Сибирская дивизия при обороне Порт-Артура II Земля Иркутская. - 2004. - № 2(25). - С. 9.
4. Государственный архив Иркутской области (далее ГАИО), Ф. 25, Оп. 3, Д. 1413, Л. 11.
5. Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил / Под. ред. Г.Ф. Кривошеева. - М., 2001. -С.59.
6. Горелов Ю.П. Сибирские дети сироты Русско-японской войны// Кемеровской области 60 лет: Мат-лы Всерос. науч. конф. - Кемерово, 2003. - С,69-72.
7. ГАИО, Ф. 25, Оп. 3, Д. 1413, Л. 14.
8. Государственный архив Красноярского края (далее как ГАКК), Ф. 595, Оп. 34, Д. 121, ДА. 4-9.
9. ГАКК, Ф. 160, Оп. 1, Д. 1682, Д. 4.
10. М.В. Шиловский Влияние русско-японской с 1904-1905 на внутреннюю жизнь Сибири // Гуманитарные науки Сибири. - 2004. - №2. - С. 14.
11. Всеобщий календарь на 1905 г./ Тип. П.П. Сой-кина. - СПб., 1905. - С. 168, 640.
12. Куропаткин А.Н. Записки генерала Куропаткина о русско-японской войне. - Берлин, 1911. - 557 с.
Статья принята к публикации 50.10.06
Д.А.Мясников
Культурно-просветительская деятельность политических заключенных в Акатуйской тюрьме Нерчинской каторги (1890-1917 гг.)
В конце XIX века в Сибири в связи с развитием, в первую очередь, экономики резко возрос спрос на специалистов различных профессий. Без минимума знаний нельзя было вести хозяйство, овладевать новыми видами техники. Вместе с тем, подготовка грамотных людей не соответствовала требованиям времени. В 1884 г. среднее образование в Иркутске имели всего лишь 2,55% мужчин и 1,86% женщин, начальное - 6,4% мужчин и 2,8% женщин [1]. Еще более тяжелым было положение с народным образованием в сибирской деревне, в которой проживала основная масса населения. Общий процент грамотности в Сибири (включая дальневосточные области) составлял по переписи 1897 г. 12,4, в сельской местности не превышал 9,9. среди женщин процент грамотных в целом по Сибири составлял 5,1 и 3,2 в сельской местности. Ситуация с образованием в Забайкалье была хуже, чем в среднем по Сибири. В Иркутской губернии на 49 человек местного населения приходился один учащийся, в Забайкалье - один на 86. На одну действующую гимназию в Иркутской губернии приходилось 1410 человек, в Забайкальской области - 3547 человек [2].
Ввиду всего вышесказанного, имеет большое значение культурно-просветительская деятельность политических заключенных Акатуйской тюрьмы, в первую очередь, педагогическая.
В историографии проблема культурно-просве-тительской деятельности политических заключенных Нерчинской каторги представлена, в первую очередь работами бывших заключенных, изданных в 1920-30 гг. Эти работы выходили в рамках деятельности Всесоюзного общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. В них авторы делятся своими воспоминаниями об организации обучения в тюрьмах, состоянии библиотек, театральных постановках и т.п. [3]. В этих работах отмеча-
ется большое значение, которое имела общеобразовательная деятельность политических заключенных в тюрьмах Нерчинской каторги. Она позволяла с пользой провести время в заключении, расширить знания по тем или иным вопросам, вербовать сторонников из числа непрофессиональных революционеров, как правило, неграмотных.
На основе этих воспоминаний была опубликована статья 3.Т. Тагарова [4]. Он обобщил имеющийся по данной теме материал и сделал своего рода обзор. Он описал, в каких тюрьмах Нерчинской каторги и когда проводилась культурно-просветительская деятельность. В составе последней З.Т. Тагаров выделил общеобразовательные занятия, деятельность тюремных библиотек, рукописные журналы и газеты, деятельность тюремных театров.
В работах последних лет культурно-просветительская работа политических заключенных освещается в рамках исследований, посвященных истории отдельных тюрем [5] и разных категорий заключенных в них [6]. Выводы этих исследователей в целом совпадают с выводами, сделанными авторами 1920-30 гг.
Сведения о культурно-просветительской работе в Акатуйской тюрьме содержатся в воспоминаниях ее бывших узников[7]. Они представляют собой простое описание мероприятий, проводимых политическими заключенными для поднятия культурного уровня уголовного контингента и разнообразия тюремного заключения.
После перевода в Акатуй политические заключенные Нерчинской каторги отбывали наказание вместе с уголовными арестантами. Культурный и образовательный уровень уголовной каторги был крайне низким. Лишь единицы из них умели читать и писать, не говоря уже о каких-то глубоких познаниях. Большинство же политиче-ских арестантов получили хорошее образование, многие
