CC BY
30
СОЦИАЛЬНОЕ ПАРТНЕРСТВО КАК АЛЬТЕРНАТИВА КЛАССОВОЙ БОРЬБЕ МЕЖДУ ТРУДОМ И КАПИТАЛОМ НА РУБЕЖЕ Х1Х-ХХ вв.
(К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ В СОЗНАНИИ СИБИРСКОЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ)
Рабочий вопрос в Сибири, социальное партнерство, дореволюционная периодическая
печать, сибирская общественность.
Социальное партнерство между трудом и капиталом относительно недавно стало темой специальных исследований историков. В дореволюционной историографии она нашла отражение лишь в трудах представителей либерального направления, тогда как историки радикально левого толка категорически отвергали возможность классового мира, утверждая, что между буржуазией и пролетариатом лежит пропасть антагонистических классовых противоречий. А между тем отношения труда и капитала в дореволюционной России не укладывались в простые формулы классового антагонизма или социального партнерства, которые оформились в странах Западной Европы в процессе капиталистической эволюции. Даже в начале XX в. в России сохранялись, хотя и в рудиментарных формах, артельные начала, которые такие выдающиеся ученые, как В.И. Вернадский, Д.И. Менделеев, К.А. Пажитнов, М.И. Туган-Барановский, В.В. Воронцов и др. рассматривали как некую альтернативу пролетаризации русского рабочего человека и превращения его в «фабричного раба». В марксистской историографии принято было считать это «народническими иллюзиями», «антинаучными утопиями». Тем не менее сам факт их существования требует новых методологических подходов в исследовании проблемы.
Особый интерес в этом смысле представляет Сибирь, где капиталистическое производство складывалось в специфических условиях. Социально-экономическое развитие региона вплоть до XX в. тормозилось его полуколониальным статусом, при котором Сибирь являлась, главным образом, рынком сбыта для российской промышленности. Отсюда сохранение в экономике архаичных форм организации труда и капитала. Это создавало благоприятную почву для распространения в общественном сознании концепций об особом некапиталистическом укладе в Сибири и демократическом характере сибирского общества. Эти идеи имели широкий резонанс в сибирской печати.
Первыми, кто поднял в печати вопрос о положении сибирских рабочих, были идеологи сибирского областничества: А.П. Щапов, Г.Н. Потанин и Н.М. Ядринцев. Они считали, что при наличии обширного земельного фонда в Сибири нет условий для пролетаризации крестьянства, а промышленность может развиваться на основе свободного «народного труда». Центральное значение при этом придавалось общине и артели. Роль буржуазии они сводили к созданию экономических условий для перехода к кооперации. «Пусть она (буржуазия. - КМ.) группирует, научит рабочих, вливает капитал, создает заводы и фабрики. И, кончив эту задачу, уступит место общинной артельной организации, в силу новых условий и новых потребностей», — писал Ядринцев (Письма Н.М. Ядринцева, 1918).
Идея рабочей кооперации была подхвачена ссыльными народниками. Рупором народнической ссылки стали такие ведущие сибирские газеты 1870—1890-х гг., как «Вос-
точное обозрение», «Сибирь» и «Сибирская газета». В статьях Д.А. Клеменца, C.JI. Чуд-новского, С.П. Швецова, B.C. Арефьева, А.А. Макаренко, JI. Буланова и др. давалась характеристика правового положения рабочих, условий их труда, заработной платы.
Народнические авторы априори не допускали, что и предприниматель, и рабочий могут строить отношения на взаимовыгодной основе. Так, например, Д.А. Клеменц, характеризуя положение приисковых рабочих, акцентирует внимание на том, что предприниматель в большинстве случаев стремится переложить все издержки производства на рабочих и даже в самых невыгодных для себя условиях не теряет прибыль. Так что, делает вывод народник, «золотопромышленник всегда может повернуть нож к себе обухом, а к рабочему лезвием» [Федорова, 1983, с. 90].
Выход из капиталистической кабалы народники видели в широком развитии кооперации. Возражая на категорическое утверждение марксистов о неизбежности гибели кустарной промышленности и пролетаризации крестьян, Клеменц в статье «Старый вопрос в новой фазе» заявлял: «Нельзя всюду по одной формуле давать ответ, что при современных условиях производства рамки отдельной трудовой ячейки уже тесны, необходимо, дескать, более широкая форма трудового сотрудничества с крупным производством для большого рынка в основе» (Восточное обозрение, 1891, 7 янв.). Альтернативу крупной фабрике в Сибири он видел в развитии крестьянских кустарных промыслов, объединенных в кооперативы. В доказательство Клеменц приводил успешное развитие кооперации в маслоделии.
Особо народнических публицистов привлекали примеры, которые подтверждали способность рабочих и крестьян к самостоятельной организации производства. Тот же Клеменц ссылался на опыт деятельности рабочей артели Абаканского железоделательного завода. В своей заметке он с энтузиазмом писал об этом: «Для нас интересно в этом то, что сибирские рабочие, которых нам со всех сторон рисуют какими-то полузверями, отъявленными мошенниками, с которыми ничего не поделаешь, кроме как из под палки, вдруг оказали такую замечательную рассудительность, такое понимание дела и солидарность» (Сибирская газета, 1888).
Аналогичный подход к проблеме труда и капитала как двух непримиримых начал проявлялся и в газетных публикациях ссыльных марксистов. П.Н. Лепешенский, И.И. Майский, Ф.В. Ленгник, писавшие о невероятно тяжелом положении рабочих в Сибири, приходят к выводу, что причина этого в самой природе капитализма, а поэтому капиталист никогда не пойдет на добровольные уступки. Всевозможные артели, профсоюзы и даже государственное регулирование рабочего вопроса - это не что иное, как паллиатив, не способный изменить эксплуататорскую сущность капитала. Так, Майский в статье «Рабочий вопрос на рыбных промыслах Тобольской губернии» приводит факты того, что местная администрация периодически пыталась принять меры по улучшению быта рабочих на рыбных промыслах. Однако инициаторы этих проектов поплатились за них своими должностями. Промышленники выступали против установления минимального месячного заработка, упирая на «добровольное» согласие рабочих работать за низшую плату. В итоге Майский делает вывод, что скорое улучшение положения рабочих невозможно.
К подобным выводам, изучая рабочее законодательство 1895 и 1897 гг., пришел и Ф.В. Ленгник. Он показал, что в этих законах нет жестких рамок, ограничивающих эксплуатацию рабочих, они позволяют предпринимателю диктовать рабочему условия, которые ставят его перед необходимостью выбирать худший для себя вариант. Так, в законе 1897 г. за рабочими признавалось право на 2 дня выходных в месяц. Однако, как показал Ленгник, изучив контракты приисковых рабочих, месячная зарплата исчислялась из полного числа дней, а поэтому рабочему было невыгодно брать выходные, так
как это приводило к уменьшению заработка. «История фабричного законодательства всех цивилизованных стран, — пишет Ленгник в статье "Положение рабочих на золотых промыслах. Письмо из Енисейской тайги", — доказывает, что такая "свобода" рабочего под давлением экономической необходимости всегда превращается для него в самую тяжелую кабалу» (Сибирская жизнь, 1898). Другой важной проблемой, по его мнению, было отсутствие контроля исполнения законов, защищающих права рабочих. Ленгник считал, что давно «прикормленные» предпринимателями надзорные органы твердо стоят на страже интересов своих благодетелей.
Таким образом, проблема труда и капитала, благодаря усилиям местной интеллигенции и политических ссыльных, приобрела в сибирской прессе яркую социально-политическую окраску. Это способствовало формированию в общественном сознании негативного образа буржуазии как класса, лишенного гражданского сознания, не способного выйти за рамки эгоистического классового интереса.
Однако сама сибирская буржуазия долгое время оставалась практически индифферентной к общественному мнению и её источнику — сибирской прессе. Её мало заботил собственный имидж, так как он пока никак не влиял на экономическую деятельность. Да и мало кто из капитанов бизнеса владел печатным словом. К таким редким исключениям относился енисейский золотопромышленник А.А. Саввиных. В 1890 г. он выступил в «Сибирском вестнике» со статьей, в которой пытался развеять, по его словам, два «мифа» о золотопромышленности: о непомерной эксплуатации приисковых рабочих, а также о том, что золотопромышленность является источником сверхприбылей.
Саввиных стремится доказать, как далеко шагнул технический и культурный прогресс в отрасли за тридцать лет пореформенного развития. Труд рабочего на приисках стал в результате перехода к машинной технике несравненно легче, а вот предпринимателю этот прогресс обходится при отсутствии банковских кредитов слишком дорого. В сложившейся ситуации, делает вывод Саввиных, уже не рабочий зависит от предпринимателя, а наоборот. В статье автор неоднократно сетует, что печать и общество «так странно и односторонне» относятся к проблемам предпринимателей. Он призывает общество смотреть на золотые промыслы «не как на дойных коров... а относиться к ним разумнее и справедливее», а может даже и оказать им помощь. Ведь «ничего нет другого, чем бы можно было заменить его и дать краю, то, что дает теперь бедная золотопромышленность» (Сибирский вестник, 1890, 8 июн.).
Однако сколько-нибудь серьезного резонанса эта попытка найти понимание проблем сибирского предпринимательства не вызвала в общественном мнении. И это симптоматично, потому что главную роль в его формировании играла либерально-демократичес-кая пресса, находившаяся под влиянием интеллигенции, которой интересы буржуазии были чужды. Сибирская интеллигенция вплоть до начала XX в. очень слабо была инкорпорирована в буржуазные структуры, а её мировоззрение испытывало сильное влияние идейных традиций народничества с характерным для них антибуржуазным духом. Образ предпринимателя в сознании интеллигенции неизменно ассоциировался с такими чертами, как корыстолюбие, эгоизм, культурный нигилизм.
Тогда как к проблемам рабочего класса общественность относилась с большим сочувствием. Так, А.А. Уманский в серии статей «На прииске» (Сибирский вестник, 1886) дает неприглядную картину приисковых нравов. Он приводит примеры распространения проституции на приисках, жестокости по отношению к женщинам и детям, проявления стихийной агрессии со стороны рабочих к служащим и хозяевам. И все же, несмотря на такой весьма непривлекательный портрет, рабочий предстает в очерках как несчастная жертва эксплуатации капитала, поэтому автор от него не ждет моральной ответственности за свое поведение, а возлагает её на хозяев.
Зачастую в корреспонденциях, сообщавших о диких расправах с управляющими, авторы перекладывают вину на администрацию приисков. Так, автор заметки о расправе в 1890 г. рабочих над помощником управляющего Александровским прииском Рязановым утверждает, что она стала закономерным следствием его жестокости и произвола (Сибирский вестник, 1890, 20 июн.).
Недоверие либерально-демократической общественности к буржуазии как к классу, не способному на ответственное в социальном и гражданском смысле поведение, приводило к тому, что все надежды на решение рабочего вопроса она связывала с государством. Авторы многих газетных публикаций ожидали распространения на Сибирь института фабричных инспекторов. «Рабочий, составляющий основу экономического благосостояния капиталистов-предпринимателей и самого государства, имеет право на то, чтобы оно позаботилось об обеспечении его во время болезни, увечья, дряхлости, потери работы и т. п. несчастных случайностей», — писала газета «Восточное обозрение» (Восточное обозрение, 1891, 21 июл.).
Однако по мере того, как в начале XX в. в экономике Сибири всё более явственно проступали черты индустриального развития, успехи в этом стали связывать в общественном сознании с деятельностью предпринимательского класса. И сама буржуазия отчетливее начинает понимать, что решение её хозяйственно-экономических проблем зависит от влияния на рычаги власти. А поэтому в борьбе за власть ей уже стало не безразлично общественное мнение. На этом фоне наблюдается рост политической активности сибирской буржуазии, её более тесное сотрудничество с умеренной частью либерально настроенной интеллигенции. Итогом этого союза стало образование либерально-бур жу-азных партий в Сибири, наиболее влиятельными среди которых являлись кадетские организации.
Массовые выступления рабочих в годы первой русской революции 1905—1907 гг. показали, что без уступок в рабочем вопросе невозможно обеспечить экономическую стабильность в регионе. Не случайно рабочий вопрос становится самым злободневным на страницах главного партийного печатного органа кадетов «Сибирской жизни». Особое внимание газета уделяла роли профсоюзов, которые рассматривались как непременное условие для развития социального партнерства. «Сибирская жизнь» писала: «Союзы содействуют более нормальному течению и успешности борьбы рабочего класса за свои профессиональные экономические интересы» (Сибирская жизнь, 1907). Однако, признавая профсоюзы как организацию для борьбы за интересы рабочих, либералы в то же время выдвигали требование их внепартийности. Так, В. Женин в статье «Профессиональное движение в России» утверждал, что «партийная окраска союза отгоняет от него многих заинтересованных лиц, несогласных с общими политическими положениями партии» (Там же).
В Российской империи профсоюзы были разрешены «Временными правилами об обществах и союзах» 4 марта 1906 г. Однако уже с 1907 г. политика власти по отношению к ним меняется: запрещается создание новых рабочих союзов, начинается преследование и ограничение деятельности ранее созданных организаций. Кадетские газеты выступали с критикой негибкой политики власти, видя в ней опасность разрушения механизма регулирования отношений между предпринимателями и рабочими в рамках закона. По мнению автора заметки в «Сибирской жизни», запреты деятельности профсоюзов наносят ущерб не только интересам рабочих, но и капиталистов. «Каждый просвещенный предприниматель знает, что свободные, сильные и самостоятельные рабочие организации являются единственным и лучшим средством для урегулирования своих отношений с рабочими, для широкого разрешения конфликтов, для предотвращения забастовок, стачек, локаутов, для смягчения, наконец, самих форм классовой борьбы»
(Сибирская жизнь, 1910, 23 июл.). В подтверждении своей мысли о положительной роли профсоюзов он ссылается на пример английских тред-юнионов, благодаря конструктивной деятельности которых в Англии не произошло ни одной стачки в период железнодорожного и угольного кризисов 1908 года. Кадеты считали, что, запрещая профсоюзы, правительство толкает рабочее движение в политическом направлении, усиливая влияние на рабочих радикальных политических партий.
Сибирские кадеты призывали буржуазию отказаться от узкоклассовых позиций в вопросе о рабочем страховании. Они критиковали октябристских депутатов III Госдумы, тормозивших проект закона об обязательном страховании рабочих. Автор заметки «Почему задерживаются рабочие законопроекты в Государственной Думе» обвиняет фабрикантов в нежелании взять на себя затраты на лечение рабочих, хотя этот проект, в разработке которого принимали активное участие представители сибирских кадетов в лице
Н. Некрасова, и без того носил компромиссный характер. Однако эти призывы не были услышаны, и Н.В. Некрасов вынужден был с горечью признавать, что «от третьей Государственной Думы в области рабочего законодательства ждать ничего не приходится» (Сибирская жизнь, 1910, 24 авг.).
В одной из статей «Омского вестника» прямо указывалось на связь октябристских депутатов с интересами крупного капитала. «Можно ли вообще представить более трагическое зрелище, чем вручение судеб рабочего законодательства ставленникам промышленных организаций и их верным единомышленникам октябристам, имеющим решающее значение в законодательных учреждениях?» (Омский вестник, 1911).
Однако попытки кадетов найти компромисс между трудом и капиталом не встречали понимания ни в среде буржуазии, ни у рабочих. Последних отталкивала двойственность их позиции в вопросе о стачках. С одной стороны, они признавали стачки как способ борьбы рабочих за свои права, но с другой — фактически выступали против них. В кадетских изданиях подчеркивалась бесперспективность такого способа борьбы, которая наносит вред как экономике края, так и самим рабочим. Ведь их единственным результатом, по мнению кадетских публицистов, является массовое увольнение рабочих. Кадетская позиция в рабочем вопросе подвергалась критике в левых газетах. Социал-демок-ратическая газета «Красноярский рабочий» обрушивалась на кадетов, клеймя их за соглашательскую позицию. Буржуазия, по мнению социал-демократов, «не уступит добровольно», пока в их руках находится сила (Красноярский рабочий, 1905).
Менее враждебно к кадетам были настроены эсеры. Программа партии включала в себя пункт о необходимости создания примирительных камер на паритетной основе. Забастовки при этом признавались нежелательными, но допустимыми, если партия признавала их справедливыми. Однако со временем правые эсеры постепенно эволюционировали к союзу с кадетами, выступая за вхождение представителей рабочих в военно-промышленные комитеты. Тогда как левые эсеры, ориентируясь на блок с большевиками, называли это «ярко буржуазными затеями», подменяющими подлинную классовую борьбу рабочих «компромиссными заигрываниями» с буржуазией (Голос свободы, 1917).
Окончательный крах попыток кадетов примирить интересы рабочих и буржуазии происходит в годы Первой мировой войны. Война резко ухудшила положение трудящихся, на которых пали все тяготы военной мобилизации, роста цен на продовольствие, рыночной спекуляции, интенсификации труда, невыплат зарплат. В то же время прибыли буржуазии от военных заказов росли как на дрожжах. На фоне углублявшегося классового противостояния попытки либеральных деятелей консолидировать общество вокруг власти путем создания «рабочих групп» при местных военно-промышленных комитетах фактически были обречены. Сибирским кадетам и меньшевикам удалось лишь
в небольших городах создать такие группы, тогда как в крупных промышленных центрах рабочие по призыву большевиков бойкотировали эти организации.
В условиях дальнейшего нарастания массового стачечного движения кадеты вынуждены были отказаться от своей программы по рабочему вопросу. Весной 1917 г. кадеты Омска, Томска, Красноярска организовали в прессе кампанию против восьмичасового рабочего дня. Газета красноярских кадетов «Свободная Сибирь» назвала требования рабочих «необоснованными и чрезмерными» (Свободная Сибирь, 1917). Общесибирский съезд партии «Народной свободы», проходивший в Томске с 30 апреля по 2 мая 1917 г., даже не поставил на обсуждение вопрос о положении рабочих.
Таким образом, попытки установления классового мира и формирования капитализма с «человеческим лицом», предпринимавшиеся в начале XX в. частью либеральной интеллигенции и буржуазии, оказались безуспешными. Для их реализации как в Сибири, так и в России в целом не сложилось ни экономических, ни социально-политических условий. Буржуазия стремилась переложить весь груз социальной помощи рабочим на государство, не желая при этом отказываться от свободы в экономике, а политика государства в рабочем вопросе носила явно репрессивный характер, провоцируя рабочих на революционные методы борьбы. Этим в полной мере в годы Первой мировой войны воспользовались радикально-левые партии, которые на волне революционных событий в феврале 1917 г. пришли к власти в крупных промышленных центрах Сибири.
Источники
1. Восточное обозрение. 1891. 7 янв.; 21 июл.
2. Голос свободы. 1917. 20 июн.
3. Красноярский рабочий. 1905. 17 дек.
4. Омский вестник. 1911. 30 апр.
5. Письма Н.М. Ядринцева к Г.Н. Потанину. Красноярск: Издание журнала «Сибирские записки», 1918. Вып.1. 237 с.
6. Свободная Сибирь. 1917. 11 апр.
7. Сибирская газета. 1888. 25 нояб.
8. Сибирская жизнь. 1898. 25 дек.; 1907. 21 авг.; 1910. 23 июл.; 24 авг.
9. Сибирский вестник. 1886. 15 июн.; 1890. 8 июн.; 20 июн.
Библиографический список
1. Федорова В.И. Рабочий вопрос в неопубликованном научном наследии Д.А. Клемен-ца // Ссыльные революционеры в Сибири. Иркутск: Изд-во Иркут, ун-та, 1983. Вып. VIII. 150 с.
