CC BY-NC-ND
67
А.Р. Шишкина
социальное многообразие
В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ:
о соотношении понятий
МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИзМА И ТОЛЕРАНТНОСТИ
Данная статья посвящена рассмотрению форм и институтов социально-политической консолидации общества в условиях его нестабильности и неопределенности в современном мире. Политика мультикультурализма, призванная стать такого рода консолидирующим механизмом, продемонстрировала если не свой полный провал, то как минимум несоответствие изначальной концепции практикам ее имплементации. Основной целью статьи, таким образом, является выявление несоответствия между теоретическими предпосылками мультикультурной политики и формами ее практической реализации, изучение особенностей восприятия обеих концепций, а также рассмотрение возможности существования альтернативы (в первую очередь в теоретико-идеологическом плане) существующим практикам мультикультурализма.
Ключевые слова: толерантность, терпимость, мультикультурализм, культурные различия, этническая и религиозная идентичность.
Обсуждение тем, связанных с мультикультурализ-мом, так или иначе сводится к проблеме толерантности, в первую очередь по отношению к культуре, образу жизни, обычаям и поведению Другого. И здесь нередко возникает много вопросов, порой весьма болезненных или даже парадоксальных. Попробуем разобраться в том, насколько связаны между собой понятия толерантности, терпимости и мультикультурализма, как они изменяются в теоретическом и практическом аспектах, рассмотрим современные публичные дискуссии по этой теме в научной и политической сферах, а также среди представителей этнических и религиозных меньшинств.
© Шишкина А.Р., 2014
Итак, одним из глобальных вызовов современного мира стала проблема сосуществования различных культурных, этнических или религиозных форм. В этой ситуации вполне объяснимым становится поиск новых форм и инструментов социально-политической и культурной консолидации общества. Политика мультикультурализма изначально была призвана стать такого рода консолидирующим механизмом разрозненных элементов общества, однако, как показало время, на пути ее реализации возникло немало сложностей, а первичные установки мультикуль-турализма в настоящее время подвергаются серьезной критике и претерпевают существенные изменения.
Как известно, в 1970-1990-х гг. некоторые европейские страны, такие как Великобритания, Нидерланды, Швеция, Австралия, Канада и отчасти США сместились в сторону признания культурных различий, что нашло свое отражение как в отношении общества к такого рода разнообразию, так и в официальной политике муль-тикультурализма. Однако в последнее время эта тенденция приобрела скорее реверсивный характер, делая акцент на интеграции, соблюдении основных ценностей, социальной сплоченности и т. д.1 (примером этому может служить, например, довольно обширная критика мультикультурализма в средствах массовой информации). К примеру, в Нидерландах терпимость и уважение стали серьезным вопросом для большинства голландцев - не мигрантов, испытавших своего рода культурный шок от масштабов столкновения с огромным количеством иммигрантов, не стремящихся инкорпорироваться в принимающую культуру, в то время как в Великобритании отсутствие стремления к интеграции среди иммигрантов может трансформировать традиционные, исторически сформировавшиеся формы толерантности. К слову, Лорд Джонатан Сакс, главный раввин Великобритании, в отношении Нидерландов различает толерантность и мультикультурализм, подчеркивая, что общество в этой стране является скорее толерантным, нежели мультикультурным2.
Многие политики, представители общественности и СМИ выражают озабоченность тем, что если иммигранты или этнические меньшинства не интегрируются в принимающее сообщество, это может оказать негативное влияние на социальную сплоченность последнего. В настоящее время, по мере увеличения числа иммигрантов порой наблюдается снижение порога терпимости по отношению к культурному разнообразию в некоторых европейских странах3. Нередко можно услышать суждения о том, что иммигранты отвергают основные ценности принимающего сообщества, ведут «параллельные жизни», а также отказываются приобщаться
к культуре и ценностным ориентациям страны, в которой они проживают4. Чрезмерное культурное разнообразие, таким образом, зачастую воспринимается как угроза национальной сплоченности или даже безопасности государства.
Толерантность может быть определена как чувство открытости перед различиями, действенное признание культурных, религиозных и других форм разнообразия. В преамбуле Устава ООН толерантность определяется как способность «проявлять терпимость и жить вместе, в мире друг с другом, как добрые соседи»5. В этом контексте толерантность не только выступает как характеристика социального восприятия, но и воспринимается как залог успешной интеграции индивидов в систему общественных отношений. Здесь стоит упомянуть о разнице между понятиями «толерантность» и «терпимость»: так, профессор политической теории Лондонской школы экономики Чандран Кукатас предлагает различать «мягкий мультикультурализм», в рамках которого ассимиляция в обществе происходит просто потому, что нет другой альтернативы (соотносим скорее с терпимостью), и жесткую мультикультурную политику, при которой недостаточно относиться терпимо к разнообразию - его необходимо поддерживать, укреплять и поощрять, причем как материально, так и предоставляя меньшинствам особые права (такого рода политика уже более близка к понятию толерантности).
Ч. Кукатас также приходит к выводу о том, что классический либеральный мультикультурный режим обладает максимальной толерантностью, поскольку «он настолько терпим, что готов мириться с наличием в своей среде даже тех, кто настроен против него. В то же время он не предоставляет особых преимуществ и защиты ни одной конкретной группе или общине. Он никому не будет мешать стремиться к собственным целям или поддерживать определенные традиции, но при этом не будет и поощрять, субсидировать или отдавать особое предпочтение никаким целям и традициям. Это мультикультурализм без страха и фаворитизма»6.
Другие исследователи - в частности британский специалист по политической философии Брайан Барри - полагают, что такой вариант мультикультурализма недостаточен и не в состоянии толерантно относиться к нелиберальным элементам внутри общества, а это означает, что государство должно играть активную роль в образовании подрастающего поколения, а также в соблюдении и обеспечении прав меньшинств и уязвимых групп населения7. А канадский теоретик У. Кимлика склонен поддерживать вариант «жесткого мультикультурализма»: государство, по его мнению, должно предоставлять меньшинствам особую защиту и культивировать
групповую дифференциацию прав8. Либерализм и терпимость, по его мнению, являются неразрывными исторически и концептуально.
В той степени, в которой толерантность присуща современным обществам (при этом стоит иметь в виду, что современная идеология толерантности предполагает интолерантность по отношению к сторонникам крайних взглядов), она может обеспечиваться путем реализации индивидуальных и универсальных свобод, которые традиционно ассоциируются с классическим либерализмом, секу-ляризмом и эпохой Просвещения в западной традиции. Так или иначе, признавая, что теоретические основы мультикультурализма коренятся именно в классическом либерализме, не стоит забывать о том, что он представляет собой некий абстрактный стандарт, параметры которого не могут быть полностью воплощены в практике того или иного государства.
Согласно парадигме мультикультурализма признание культурных различий является требованием справедливости, однако парадокс этой парадигмы (и, соответственно, мультикультурной политики) заключается в дисбалансе между ее теоретическими предположениями и практической реализацией9. Так, необходимость манифестации толерантного отношения к представителям других культур в конечном счете привела к различного рода табу для большинства представителей общества на выражение собственной самобытности и критику образа жизни людей иностранного происхождения (в первую очередь это касается мусульман). В последние 5-6 лет стало очевидно, что существует разрыв между идеологической моделью мультикультурализма и ее реальным воплощением на практике. В рамках принимающих сообществ начали даже появляться культурные анклавы, стала значительно обостряться этническая и религиозная идентичность. Особенно это заметно среди коренных жителей западных стран и иммигрантов. В результате распространение диалога между различными общественными и этническими группами было подавлено, хотя в теории политика мультикультурализма должна поощрять его развитие.
Толерантность необходимо воспринимать как уверенную и активную общественную этику, отстаивающую свободу совести и индивидуальной автономии и пропагандирующую принцип невмешательства во внутреннюю жизнь людей, их моральную автономию. Мультикультурализм же, по небезынтересному замечанию профессора Королевского колледжа искусств Фрэнка Фуреди, требует не проявления толерантности, а скорее снисходительного безразличия: он неустанно продвигает идею признания всевозможных форм различия, при этом оставляя в стороне мнения других людей, в том
числе представителей титульных наций (при этом критика и общественные дискуссии выступают в качестве ключевых атрибутов любого открытого, демократического общества). Таким образом, по мнению Фуреди, крайне важно отчленить понятие толерантности от его запутанных ассоциаций с мультикультурализмом10.
При этом стоит оговориться, что политика тех или иных государств по отношению к миграционным потокам и признанию культурных различий существенно разнится - так, к примеру, в рамках данной работы целесообразным будет упомянуть политику так называемого плавильного котла, характерную для американского общества и предполагающую смешение различных этнических и культурных групп. В условиях глобализирующегося мира, размывания границ государств идеологические установки такого рода политики представляются более выигрышными, нежели мультикультурные. Впрочем, в настоящее время эта концепция подвергается серьезной критике. Так, в частности, С. Хантингтон считает, что подобное теоретическое обоснование сосуществования различных этносов базируется на нескольких лишь отчасти правдивых постулатах - об иммигрантском характере государства, а также понятии «американского кредо»11.
По всей видимости, разница в форме и, соответственно, качественных результатах проведения мультикультурной политики в разных странах и на разных континентах коренится в том, что, например, в США или Австралии государственность изначально строилась исходя из принципов «иммигрантского общества», в котором национальные различия не были столь явно выражены. Соответственно, в этих странах была весьма высока степень адаптивности различных групп населения к сложившимся в конкретной местности традициям. В отличие от них общества территорий, которые мы в настоящее время объединяем словом Европа, на протяжении своей истории обладали довольно выраженной однородной национальной и культурной идентичностью, сохраняя при этом некое единое социокультурное пространство, доступное для представителей политической и культурной элиты любой из описываемых стран.
Интерес к Другому, «иному», начавший оформляться еще во времена европейского романтизма, вдохновленный Великой французской революцией и идеями отхода от европоцентризма с его упорядоченностью мира и повседневностью, ко второй половине XX в. приобрел формы имплицитного противостояния фашистским тенденциям (достаточно вспомнить тезис Ролана Барта о «фашистском» характере любого языка или размышления Мишеля Фуко о «смерти субъекта» - т. е. одного из главных фантомов европейского
сознания Нового времени), которые выразились в развитии представления о диалоге культур, интеркультурной коммуникации и т. д.
Тем не менее в истории каждого государства или даже региона можно найти множество примеров преодоления того или иного травматического опыта, связанного с идеологией, закостенелыми формами государственности и т. д., которые имели место в рамках одной историко-культурной общности и не приводили к кардинальному изменению «политического мировоззрения». Вполне вероятно, описываемые идеи и тенденции не вышли бы за пределы литературы, живописи, этнографии или даже философии, однако во второй половине XX в. стали отчетливее, чем прежде, оформляться тенденции к переформатированию мирового пространства и изменению характера функционирования и взаимодействия между собой входящих в него государств.
Прежде всего сказанное относится к глобализации - т. е. процессам экономической, политической и культурной интеграции и унификации всемирного пространства, которые сопровождались «открытием» границ, их усиливающейся транспарентностью и, соответственно, резким увеличением миграционных потоков глобального масштаба. В сложившихся условиях отчетливо встала необходимость законодательного оформления существующего баланса культурной разнородности общества, что, в числе прочего, нашло свое отражение в принципах международного права. К примеру, принципы равноправного существования различных форм культурной жизни были закреплены в программных документах ООН, Всеобщей декларации прав человека, международных договорах, конвенциях и т. д. В подобных условиях значительно актуализируется потребность в таких характеристиках гражданского общества, как гибкость мышления, социальная ответственность, эмпатия, способность сопереживать и др.12, выступающих ключевыми моментами определения толерантности.
Как уже не раз было отмечено, видные политические деятели Европы и идеологи мультикультурализма сегодня все чаще говорят о провале этой политики. Тем не менее полное ее сворачивание едва ли может дать позитивные результаты в силу необратимости запущенных практикой мультикультурализма процессов. Пожалуй, смягчению сложившейся ситуации могло бы послужить введение системы контроля миграционных потоков - в частности разработка образовательных и трудовых программ для иммигрантов, установление лимита пребывания в стране и пр., а также отказ от законодательных актов, легитимирующих создание политических партий на религиозной, этнической или даже гендерной основе.
Таким образом, в настоящее время ориентация (в первую очередь теоретико-идеологическая) в большей степени на проявление толерантности к культурным, религиозным, этническим различиям, нежели активное продвижение политики «признания» этих различий зачастую в ущерб интересам большинства населения конкретной страны или региона, титульных наций, может стать альтернативой не вполне успешным практикам мультикультурализма.
Примечания
i
См.: Tolerance and Multiculturalism: a study of the relationship between tolerance,
diversity and transnationalism. COMPAS, 2012. URL: http://www.compas.ox.ac.
uk/research/urbanchange/tolerance-and-multiculturalism
См.: Multiculturalism: What Does It Mean? BBC News. 17.02.2011. URL: http://
www.bbc.co.uk/news/magazine-12381027
См.: Dobbernack J., Modood T. Tolerance and cultural diversity in Europe: theoretical perspectives and contemporary developments. European Univ. Institute, Florence, 2011.
См.: Pascal J. Parallel lives will only feed racism: Today's immigrants can learn from the Jewish experience. Society Guardian, 13.12.2001. URL: http://www.guardian. co.uk/society/2001/dec/13/asylum.raceequality
Преамбула Устава ООН. URL: http://www.un.org/ru/documents/charter/ preamble.shtml
Кукатас Ч. Теоретические основы мультикультурализма. Inliberty: свободная среда. 06.04.2009. URL: http://www.inliberty.ru/library/study/327/ См., например: Barry B. Culture and Equality: An Egalitarian Critique of Multiculturalism. Cambridge: Polity Press, 2001.
См., например: Kymlicka W. Liberalism, Community and Culture. oxford: Clarendon Press, 1989; Multicultural Citizenship: A Liberal Theory of Minority Rights. Oxford: Oxford Univ. Press, 1995.
См.: Ragauskas R. Paradox of Multiculturalism: Tolerance for the Intolerant? European Dialogue. URL: http://eurodialogue.org/Paradox-Of-Multiculturalism-Tolerance-For-The-Intolerant
См.: Furedi F. Don't blame tolerance for this multicultural mess. Spiked-Online. 07.02.2011. URL: http://www.spiked-online.com/site/article/10163/ См.: Хантингтон С. Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности / Пер. с англ. А. Башкирова. М.: ООО «Изд-во ACT»: ООО «Транзиткнига», 2004. С. 71.
См.: Глобальные проблемы современности / Под ред. М. Мчедлова // Толерантность. М.: Республика, 2004.
2
3
4
5
6
/
8
9
10
