CC BY
46
Социология и социальная работа Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия Социальные науки, 2012, № 2 (26), с. 103-107 103
УДК 316.286
СОЦИАЛЬНОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ ПРОБЛЕМ ТЕРРОРИЗМА
© 2012 г. В.В. Щебланова
Саратовский государственный технический университет им. Ю.А. Гагарина
weronika@san.ru
Поступила в редакцию 21.03.2012
Представлена попытка анализа терроризма, его социальных последствий с позиции интерпретативной социологической парадигмы. Автор обращается к концепциям контекстуального конструк-ционизма, публичных арен, теории коллективного определения социальных проблем. К интерпретации привлекаются данные всероссийских опросов общественного мнения, презентации СМИ. Автор делает вывод, что социальные проблемы терроризма имеют историю своего существования на публичных аренах. Некоторые социальные проблемы оставляют универсальный след в социальной памяти, другие же детерминированы локальным культурным и структурным контекстом.
Ключевые слова: интерпретативная парадигма, социальные проблемы, дискурс, феномен терроризма, презентации СМИ.
Исследование возникновения, развития социальных проблем терроризма связано с анализом соответствующих направлений социального конструирования реальности. Аналитическая традиция «интерпретативное направление социологии» [1, с. 256-257] исходит из того, что социальная действительность является «пре-динтерпретированной» на основе убеждений социальных акторов, их толкований, а потому акцентирует и необходимость осознания (понимания, интерпретации) целей, намерений индивидов. Согласно И. Валлерстайну, социальные факты, с которыми мы имеем дело, социальны в двух смыслах: они являются воспроизведением реальности, с другой стороны, в большей или меньшей степени разделяемым группами средней численности, но и имеющим свои оттенки для каждого отдельного члена этих групп. И это — социально конструируемые восприятия. Познать реальность мы можем через наше видение её, которое является коллективным социальным видением, но тем не менее видением человеческим [2, с. 269-270, 324].
С позиции интерпретативной парадигмы, восходящей к М. Веберу и преломляющейся в рамках различных социологических теориях, необходимы понимание целей акторов (деятелей), обеспечивающее описания, объяснения социальной деятельности, и постановка множества вопросов о создании структурных форм на интерпретативной основе. Ряд ответов на эти вопросы получен, например, в результате применения концепции социального конструирова-
ния реальности П. Бергера, Т. Лукмана, струк-турационной теории Э. Гидденса, теории практики П. Бурдье, деятельностно-структурной концепции Т.И. Заславской, антропосоциеталь-ного подхода Н.И. Лапина, теорий коллективного определения социальных проблем.
Важной составляющей рассмотрения терроризма, несомненно, является анализ условий, позволяющих интерпретировать терроризм и его последствия как социальные проблемы. Авторы, разрабатывающие социологию социальных проблем, сходятся во мнении, что социальные проблемы становятся таковыми, когда отвечают четырём взаимосвязанным критериям: социальные проблемы - это 1) социальные условия, ситуации или явления, 2) несовместимые с ценностями 3) значимого количества людей, соглашающихся с тем, что 4) необходимы действия, ведущие к изменению [3, с. 28]. Терроризм как комплексная социальная проблема, согласно данным критериям, может быть рассмотрен в нескольких направлениях. Анализу должны подвергаться, с одной стороны проблемы, порождающие террористические действия, с другой - проблемные последствия, порожденные террористическим актом, а с третьей - феномен терроризма как социальная проблема.
Методология исследования терроризма и его социальных последствий с позиции коллективного определения социальных проблем видится основанной на таких социологических концепциях, как, например, теории контекстуального конструкционизма (Дж. Бест), концепция публичных арен (С. Хилгартнер, Ч. Боск). Отнести
социальные проблемы только к вероятным сбоям в равновесии социальной системы, к отклонению от социального конформизма, структурным напряжениям, дисфункциям, распаду социальных норм и конфликту социальных ценностей значит невольно перенести в область социальной структуры то, что является и частью процесса коллективного определения [4, с. 25]. С. Хилгартнер, Ч. Боск замечают, что коллективное определение [5, с. 149], во-первых, предполагает взаимосвязь социально-психологических, организационных, политических и культурных процессов; во-вторых, пересекает организационные и институциональные границы, существующие внутри общества; в-третьих, оказывает влияние на социальное действие на множестве уровней, для его понимания необходимо привлечение нескольких интеллектуальных традиций. Размещение конкретных случаев в рамках различных видов дискурса социальных проблем позволяет выявить свойственные уникальные интеракциональные и текстуальные образцы. При этом теоретико-методологическая задача заключается и в том, чтобы подчеркнуть смысловые различия, различия в последствиях социальных проблем, возникающих при стратегическом использовании тех или иных дискурсивных форм [6, с. 108-109].
Социальные проблемы терроризма в дискурсивном аспекте
Выдвижение требований, утверждений, следующие за этим действия разворачиваются в определённом контексте - контексте культуры и социальной структуры [7, с. 115-144]. Так, существуют общества, в которых террористические действия трактуются как борьба за права, свободу и независимость, воспринимаясь частью социокультурного контекста. Как пишет Х. Купер [8, с. 882], используя распространённую реплику из дискуссий об этом явлении, «терроризм с определённой точки зрения может быть борьбой за свободу». Терроризм становится значимой темой, обсуждаемой на разных публичных аренах сразу после объявленной угрозы или происшедшего теракта в контексте необходимости борьбы с терроризмом как приоритетного вопроса внутренней и внешней политики государственных структур.
Понятие «социальная проблема» редко используется социологами в рамках исследований в качестве ключевого. Хотя существует огромная популяция социальных явлений, которые могли бы считаться проблемами. Эту популяцию отличает высокая степень стратифициро-
ванности: некоторые её элементы начинают рассматриваться как социальные проблемы, приобретая статус важных проблем, господствующих тем политического и социального дискурса; но множество других остаётся вне или на грани общественного сознания. Одни социальные проблемы удерживают свои позиции в центре публичного обсуждения в течение нескольких лет, другие исчезают быстрее, третьи проблемы растут, испытывают упадок, а затем возникают вновь, никогда не исчезая полностью [5, с. 150]. Такие изменения просматриваются в истории терроризма. Если взглянуть на проблему терроризма с данной точки зрения, можно заметить, что проблемы, лежащие в его основании (социальное неравенство, риски, структурные сдвиги, отклоняющееся поведение, разные типы конфликтов, условия политических режимов), непосредственно проблема терроризма, никогда не исчезают полностью так же, как социальные проблемы, находящиеся в ряду его последствий (разрушения, жертвы, стрессы, инициирование ответных боевых действий и т.д.).
Понятие «социальная проблема» применяется относительно большого числа разнообразных явлений, таких как аборт, преступность, бедность, расизм, перенаселённость, терроризм [9, с. 26]. Со временем складываются истории многих социальных проблем - истории изменения конструкций, вытеснения прежнего понимания новыми утверждениями о причинах проблемы. При этом волны интенсивного внимания и беспокойства сменяются периодами безразличия [9, с. 34]. Например, терроризм был серьёзной обсуждаемой проблемой для российских исследователей в начале прошлого века, затем, начиная с 30-х годов, стал практически не дискутируемым научным феноменом, интерес к которому вновь возникает в 70-е годы, причём с акцентом на анализе зарубежного, «буржуазного» терроризма (в 60-80-е годы в СССР доминировал подход, терроризм рассматривался преимущественно как явление, присущее капиталистической системе с характерными для неё кризисными процессами [10, с. 244-253]).
В начале нового тысячелетия терроризм заявил о себе как об угрозе вселенской безопасности. Между тем ситуации, распознаваемые в конкретный исторический момент как угроза, катастрофа, при иных обстоятельствах (например, спустя некоторое время после происшествия) уже не входят в группу актуальных страхов и тревог населения. Так, относительно угрозы повторения терактов 11 сентября 2001 года россияне с течением времени стали настроены
более оптимистично, что заметно при сравнении распределения их ответов, полученных в ходе опроса ВЦИОМ в феврале и августе 2002 года. Угроза «стала меньше» - так ответили в феврале 10% и в августе 12% опрошенных, а «стала больше» - выбрали 36% отвечавших в феврале и 31% в августе [11]. Исследование
2008 года демонстрирует, что проблема терактов отступила на второй план, заняв шестое место в ряду процессов, вызывающих тревогу у россиян [12]. Согласно рейтингу ВЦИОМа, в
2009 году риск терроризма уже не входил в тройку главных опасностей для страны: только 6% опрошенных считали, что нашему государству угрожает терроризм наряду с другими рисками [13].
Процесс коллективного определения социальных проблем, мобилизующих террористические действия или находящихся в ряду социальных последствий терроризма, может включать несколько стадий. И если социальная проблема прошла стадии признания и социальной легитимации (стала рассматриваемой на публичных аренах), она вступает в новую стадию развития, становясь объектом обсуждения, полемики на митингах, в работе законодательных палат, в СМИ [4, с. 21]. Коллективные определения социальных проблем и их последствий бытуют на конкретных публичных аренах, где проблемы формулируются и растут [5, с. 153-173].
Утверждения о социальных проблемах выбирают ту или иную интерпретацию реальности из множества возможных. Вопрос о том, какая «реальность» доминирует в рамках публичного дискурса, имеет серьёзное значение для будущего социальной проблемы, заинтересованных групп и политики. В рамках каждой самостоятельной арены могут конкурировать различные определения ситуации, стремящиеся к тому, чтобы быть принятыми в качестве авторитетной версии реальности [5, с. 152]. Например, в научном поле терроризма утверждения о религиозном фанатизме могут конкурировать с объяснениями, апеллирующими к фактам возрастания экономической полярности («богатые-бедные» страны мира). А в презентациях пост-террористической ситуации в СМИ ислам представляется террористической религией, или террористические характеристики могут выводиться из мусульманской принадлежности, проявляясь в «навешивании ярлыков» [14].
Как пишет З. Бауман [15], навешивание ярлыка «террористы» на людей, которые стреляют, бомбят или жгут других, зависит не столько от природы их действий, сколько от симпатий/антипатий тех, кто печатает и приклеивает
такие ярлыки. Если бы не ярлыки, террористов можно было бы спутать с их жертвами, как и сделал не назвавший своего имени британский солдат в Косово, поделившийся своими сомнениями с корреспондентом газеты «Гардиан»: «Я думаю, нас неправильно сориентировали относительно Освободительной армии Косово. Они - террористы, и мы выиграли за них их войну».
Рассуждая о «производстве» терроризма,
В.Н. Тишков также акцентирует значение предписаний на уровне академических, популистских конструкций (их авторами могут быть этнографы, социологи, правозащитники, журналисты) или визуальных образов терроризма (конструирование образов и превращение их в эпохальные). Самоосвоение образа социального неравенства, включающего бедность, обездоленность и необходимость возмездия, появляется, когда есть агитаторы и телеэкраны для сравнения [16, с. 57]. По словам Ж. Бодрийяра, повсюду можно наблюдать прецессию средств массовой информации в отношении террористического насилия. Именно это придаёт насилию специфически современную форму, более современную, чем «объективные причины», которые мы стараемся ему приписать: ни политические, ни социальные, ни психологические причины не соизмеримы с этим событием [17, с. 112].
При рассмотрении терроризма и его последствий средствами массовой информации, как мы уже отмечали, используются различные дискурсивные модели. Одной из популярных тем периодических изданий является политический аспект террористических актов [18-20]. В этом блоке источников говорится о том, что сегодняшнее государство не справляется со своими функциями, с одной стороны, по обеспечению безопасности граждан, с другой - по предоставлению им должных социальных гарантий. В материалах печатных, электронных изданий проблемы помощи пострадавшим в результате терактов рассматриваются, в большинстве своём, на макроуровне анализа. Распространённой практикой освещения темы является её акцентирование, а порой и полное сведение к материальным выплатам [21-23]. Уже через несколько дней после совершения террористического акта многие периодические издания предоставляют информацию о том, что семьям погибших будет выплачена такая денежная сумма, а семьям пострадавших - такая-то.
Репрезентации терроризма и его последствий, акцентирующие микроуровень пробле-матизации, характерны для небольшого количества публикаций [24-27], документальных фильмов1. При этом обращение к историям людей, переживших теракты [28], значимо со мно-
гих позиций, в том числе потому, что в данном случае у пострадавших появляется возможность передать окружающим свое восприятие случившегося, свои новые взгляды; рассказанные истории выступают объясняющими повествованиями, с помощью которых рассказчики пытаются понять прожитые ими истории.
Важным в теориях коллективного определения социальных проблем является понятие «условия-категории», предложенное П. Ибарра, Дж. Китсьюз [6, с. 63-64]. Понятие «условия-категории» высвечивает символический и языковой характер деятельности по выдвижению утверждений-требований и ориентирует нас на рассмотрение того, каким образом использование участниками определённых интеракцио-нальных и дискурсивных стратегий, включая риторические, мыслительные идиомы, инициирует и составляет процесс социальных проблем. Риторика конструирования социальных проблем обычно содержит объяснения, идентифицирующие причинні проблемы, обращающиеся к ценностям, задействующим культурные ресурсы, и разъясняющие, почему условие считается проблемным [9, с. 33]. Эту мысль, в частности, подтверждает проведённый нами анализ риторики лидеров бывших чеченских бандформирований (призывов, листовок, распространявшихся в период контртеррористических операций в Чеченской республике и Ингушетии) [29, с. 207-226]. Условиями-категориями, использованными в отмеченных текстах, были сравнения российских и кавказских властей и народов; настоящих и происшедших действий, исторических событий; религий. Проблемные условия, категории вошли в дискурс и стали существовать в качестве «арматуры» идеологий.
Существует множество значимых для исследования аспектов терроризма (например, какую реакцию вызывают террористические события у СМИ, должностных лиц, общественности, какие стратегии применяются при обсуждении терроризма; какие дискурсивные приёмы используют идеологи современного терроризма; как конструируются представления о гендерных различиях террористов), проблематизация которых может быть получена в рамках конструк-ционистского направления социологии, активно развивающегося в последние тридцать лет. Конструкционистский подход имеет не только научное значение - он может помочь людям, стремящимся к изменениям в обществе (например, нацеленным на улучшение положения некоторых уязвимых социальных групп, устранение разных видов дискриминаций), продумать и осуществить действия по продвижению акту-
альных для них проблем в публичную повестку дня [30, с. 9]. Как пишет В.А. Тишков, этот подход помогает уйти от устойчивых образов неких коллективных тел, институтов и движений, только которые якобы и предопределяют грандиозные события. Проблема терроризма многограннее, изощреннее, и далеко не всё определено социально-экономическими фактами, историей или религиозной доктриной [16, с. 54]. Важно изучать, как люди становятся рекрутами массовых мобилизаций и радикальных проектов.
Итак, социальная проблема как категория важна в осмыслении дискурсивного поля феномена терроризма и его последствий. Социальные проблемы терроризма имеют свою историю, их конструкции изменяются со временем, некоторые из них оставляют универсальный след в коллективной памяти, другие детерминированы локальным культурным и структурным контекстом. С точки зрения конструкционистского подхода они рассматриваются в контексте определённых видов активности членов общества. Такое исследование позволяет очертить общую последовательность развития социальной проблемы от появления утверждений, их распространения до создания, осуществления и оценки социальной политики [9, с. 32]. Представленные интерпретации терроризма и его последствий с позиции коллективного определения социальных проблем могут способствовать проведению эмпирических исследований, дискуссий.
Примечание
1. Д/ф «Пережить теракт», реж. Н. Шанит (Израиль), 2001; Д/ф. «Норд-Ост, 11 ряд или дневник с того света», реж. О.В. Барковская (телекомпания Рен-ТВ), 2003.
Список литературы
1. Интерпретативная социология // Джери Д. Большой толковый социологический словарь. М.: Вече, 1999. Т. 1. С. 256-257.
2. Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века / Пер. под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Логос, 2003. 368 с.
3. Бойко О. Концептуализация социальных проблем // Социальная политика и социальная работа в изменяющейся России / Под ред. Е. Ярской-Смир-новой, П. Романова. М.: ИНИОН РАН, 2002. С. 28-37.
4. Блумер Г. Социальные проблемы как коллективное поведение // Социальные проблемы: кон-струкционистское прочтение: Хрестоматия / Сост. И.Г. Ясавеев. Казань: Казанск. ун-т, 2007. С. 11-25.
5. Хилгартнер С., Боск Ч. Рост и упадок социальных проблем: концепция публичных арен // Соци-
альные проблемы: конструкционистское прочтение: Хрестоматия / Сост. И.Г. Ясавеев. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2007. С. 145-184.
6. Ибарра П., Китсьюз Д. Дискурс выдвижения утверждений-требований и просторечные ресурсы // Социальные проблемы: конструкционистское прочтение: Хрестоматия / Сост. И.Г. Ясавеев. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2007. С. 55-114.
7. Бест Дж. Ограничения строгой конструкцио-нистской интерпретации социальных проблем // Социальные проблемы: конструкционистское прочтение: Хрестоматия / Сост. Ясавеев И.Г. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2007. С. 115-144.
8. Cooper H.H.A. Terrorism: The Problem of Definition Revisited // American Behavioral Scientist. 2001. № 44. P. 881-893.
9. Бест Дж. Социальные проблемы // Социальные проблемы: конструкционистское прочтение: Хрестоматия / Сост. И.Г. Ясавеев. Казань: Изд-во Ка-занск. ун-та, 2007. С. 26-54.
10. Витюк В.В., Эфиров С.А. «Левый» терроризм на Западе: история и современность. М.: Наука, 1987. 315 с.
11. «Год спустя после терактов 11 сентября 2001 года», 21-27 августа 2002 г. (репрезентативный экспресс-опрос 1600 россиян, в 83 населенных пунктах, 33 регионов страны, статистическая погрешность в пределах 3,8%) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// www.wciom.ru/arkhiv (дата обращения 15.01.2010).
12. Горшков М.К., Шереги Ф.Э., Петухов В.В. «Чего опасаются россияне?» (21.08.2008-11.09.2008, N=1750) // Массивы данных Единого архива Независимого института социальной политики [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://sofist.socpol.ru (дата о бращения 15.01.2010).
13. Инициативный всероссийский опрос ВЦИОМ «Угрозы и страхи населения. Проблемный фон» (2008 г., 27-28 июня 2009 г., N=1600) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://wciom.ru/arkhiv (дата обращения 15.01.2010).
14. Щебланова В. Социальное конструирование межконфессиональной напряжённости средствами массовой информации [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://ansar.ru/arhives/arch_2006/06.05. 11left.html (дата обращения 17.12.2011).
15. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2002 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.postindustrial.net (дата обращения 17.12.2011).
16. Тишков В.А. Социально-культурная природа терроризма // Неприкосновенный запас. 2002. № 6 (26). С. 54-57.
17. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла / Пер. Л.М. Любарской. М.: Добросвет, 2000. 258 с.
18. Кесаева Э. Террор - метод управления страной // Голос Беслана. 2007. 7 сентября [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.golosbeslana.ru (дата обращения 21.11.2009).
19. Шевцова Л. Демократия для ископаемых. Московский центр Карнеги // Эхо Москвы. 17.12.2005 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.echo.msk.ru/programs/sorokina (дата обращения
21.11.2009).
20. Мильштейн И. Война после победы,
22.10.2004 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.zalozhniki.ru (дата обращения
21.11.2009).
21. Нечаев М. Сто тысяч за жизнь // Российская
газета. Федеральный выпуск. 2004. № 3401 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www. rg.ru/2004/02/10/kompensatsija (дата обращения
21.11.2009).
22. Правительство Москвы начинает выплату
компенсаций пострадавшим от теракта на Дубровке // Грани.ру. 09.02.2004 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.grani.ru/Projects/NordOst
(дата обращения 21.11.2009).
23. Московские власти начали выплату компенсаций пострадавшим от теракта в Тушине // Новости России. 09.07.2003 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.palm.newsru.com (дата обращения 21.11.2009).
24. Политковская А.С. Норд-Ост, 11 ряд // Новая
Газета. 2002. № 87 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.memo.ru (дата обращения
21.11.2009).
25. Политковская А.С. Город SOS // Новая газета.
24.12.2004 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://region15.ru.
26. Политковская А.С. После 57 часов // Новая Газета. 2002. № 82 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.memo.ru.
27. Политковская А.С. Песни и пляски заканчиваются? // Новая газета. 2003. № 24 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// www.cir.ru.
28. Щебланова В.В. Пережившие теракт // Человек. 2007. № 4. С. 97-104.
29. Щебланова В.В. Организующая и мобилизующая риторика терроризма // Социология. 2008. № 3.
С. 207-226.
30. Ясавеев И.Г. Предисловие // Социальные проблемы: конструкционистское прочтение: Хрестоматия / Сост. И.Г. Ясавеев. Казань: Изд-во Казанск. унта, 2007. С. 5-10.
THE SOCIAL CONSTRUCTION OF THE PROBLEMS OF TERRORISM
V. V. Scheblanova
The article presents an attempt to analyze terrorism and its social consequences from the standpoint of interpretive sociological paradigm. The author refers to the concepts of contextual constructivism, of public arenas, the theory of collective definition of social problems; interprets the data of all-russian public opinion polls, media presentations. The author concludes that social problems of terrorism have stories of the existence on public arenas. Some of the social problems leave a universal footprint in social memory, while others are determined by local cultural and structural context.
Keywords: the interpretive paradigm, social problems, discourse, the phenomenon of terrorism, presentation media.
