CC BY
63Что касается вопроса о том, кто должен противостоять буллингу в школьной среде, то ответственность за это учащиеся в большинстве случаев возлагают на самих учащихся (41,5%) и педагогов-психологов и социальных педагогов (41,5%). Меньше надежд на возможность пресечь буллинг молодые люди связывают с учителями (32,3%), правоохранительными органами (26,2%), родителями (24,6%) и администрацией школы (19,2%). При этом юноши чаще (55,6 %), чем девушки (34,1%), ожидают решение проблемы буллинга от самих учащихся. Девушки же в большей мере (55,3%), чем молодые люди (15,6%), возлагают ответственность в этом вопросе на специалистов - педагогов-психологов и социальных педагогов.
Выводы. Проведенное исследование показало, что буллинг является достаточно распространенным явлением в образовательной среде. Наиболее часто с травлей школьники сталкиваются в подростковом возрасте. В ситуации буллинга большинство учащихся оказываются в роли наблюдателя. И хотя многие ученики предпринимают попытки встать на защиту жертвы, их помощь оказывается неэффективной. Оказываясь в роли жертвы, школьники подвергаются в основном вербальному буллингу. Проявления агрессии по отношению к другим учащиеся объясняют особенностями поведения и личности жертвы, а также ситуативными факторами.
Профилактика школьного буллинга должна быть направлена на изменение поведения и повышение социальной и коммуникативной компетентности всех субъектов образовательного процесса - педагогов, учащихся и их родителей, представителей администрации школы. Необходимо проведение со всеми участниками буллинга специальной работы по психологическому отреагированию их собственных жизненных проблем, связанных со школьным насилием.
Литература:
1. Бочавер А.А., Хломов К.Д. Буллинг как объект исследований и культурный феномен // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2013. Т. 10. № 3. - С. 149-159.
2. Волкова Е.Н. Подростковый буллинг: направления профилактической работы и организация помощи [Электронный ресурс] // Вестник практической психологии образования. 2019. № 3 (3). - С. 50-57. doi:10.17759/bppe.2019160301
3. Ермолова Т.В., Савицкая Н.В. Буллинг как групповой феномен: исследование буллинга в Финляндии и скандинавских странах за последние 20 лет (1994-2014) [Электронный ресурс] // Современная зарубежная психология. 2015. Т. 4, № 1. - С. 65-90. URL: http://psyjournals.ru/ jmfp/2015/n1/76177.shtml (дата обращения: 06.03.2021)
4. Кожухарь Г.С. Феноменология разных форм психологического насилия в молодежной среде: зарубежные исследования [Электронный ресурс] // Психологическая наука и образование psyedu.ru. 2014. №1. URL: http://psyedu.ru/joumal/2014/2/Kozhukhar.phtml (Дата обращения: 02.03.2021)
5. Собкин В.С. Смыслова М.М. Буллинг в стенах школы: влияние социокультурного контекста (по материалам кросскультурного исследования) // Социальная психология и общество. 2014. №.2. - С. 71-86.
Психология
УДК 159.9
кандидат психологических наук, доцент Королева Юлия Александровна
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Оренбургский государственный педагогический университет» (г. Оренбург)
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ УЯЗВИМОСТЬ ПОДРОСТКОВ С НАРУШЕНИЕМ СЛУХА
Аннотация. В статье рассматривается проблема социально-психологической уязвимости подростков с нарушением слуха. Понятие «социально-психологическая уязвимость» чаще рассматривается в психологии профессиональной деятельности или психологии личности, однако, оно хорошо вписывается и в проблемное поле специальной психологии, характеризуя фиксированность лиц с ОВЗ на дефекте при вхождении в общество здоровых сверстников, снижение способности использовать конструктивные стратегии поведения, снижение фрустрационной толерантности.
Ключевые слова: социально-психологическая уязвимость, фрустрация, социальная адаптация, подростки с нарушением слуха, направления и типы реакций.
Annotation. The article deals with the problem of socio-psychological vulnerability of adolescents with hearing impairment. The concept of "socio-psychological vulnerability" is more often considered in the psychology of professional activity, however, it fits well into special psychology, characterizing the fixation of persons with disabilities on the defect when entering the society of healthy peers, a decrease in the ability to use constructive behavioral strategies, a decrease in frustration tolerance.
Keywords: socio-psychological vulnerability, frustration, social adaptation, adolescents with hearing impairment, directions and types of reactions.
Введение. Потребность в адаптации человека в современном обществе априори связана с необходимостью преодолевать разного рода препятствия, противостоять жизненным трудностям. Формирование защитного поведения начинается далеко до подросткового возраста, но именно подросток способен овладеть конструктивными способами поведения во фрустрирующей ситуации. Выявление у подрастающего поколения реакции на фрустрацию и способности справляться с возникающими на пути адаптации барьерами является важной задачей на пути формирования жизнеспособной личности. Умение справляться с жизненными трудностями, находить конструктивное решение в сложившейся непростой ситуации является залогом успешной социализации личности. Подростки с отклонениями в развитии являются особой категорией лиц, у которых механизмы защиты формируются специфично и с опозданием, способность справляться с жизненными трудностями зачастую ослаблена, обнаруживается социально-психологическая уязвимость.
Изложение основного материала статьи. В специальной психологии вопросам психологической защищенности личности, ее реагирования в ситуации фрустрации уделено немало внимания (Д.В. Бойков, Д.И. Григорьева, И.А. Горьковая, О.В. Защиринская, Т.А. Колосова, Ю.А. Королева, Д.М. Маллаев, А.В. Микляева, Я.Н. Николаенко, В.С. Собкин, Л.В. Токарская), однако большинство работ посвящено
особенностям поведения лиц с интеллектуальными нарушениями и в меньшей степени описаны поведенческие особенности лиц с сенсорными нарушениями.
Исследования в области психологии лиц с нарушением слуха показывают замедленное и специфичное развитие у подростков этой категории мыслительных операций, недоразвитие эмоционально-экспрессивных средств языка, наличие коммуникативных сложностей, обусловленных спецификой средств общения, особенностей развития личности [3; 5; 7].
Исследование В.С. Собкина показало связь между расширением социальной среды подростка с нарушением слуха и усилением фиксации на дефекте, что обусловлено реакцией социального окружения на подростка при его вхождении в общество [7].
Т.Г. Богданова и И.О. Ярошевич, подчеркивая сложности социализации подростков с нарушением слуха, вводят понятие «социальная уязвимость» [5]. Феномен уязвимости, в том числе по отношению к лицам с ОВЗ и инвалидам, может рассматриваться в социальном, экономическом, культурном и правовом поле, в связи с чем получило свое развитие прежде всего в международных правовых документах. Отношение лиц к категории социально уязвимых предполагает создание механизмов (правовых и законодательных документов), обеспечивающих особую защиту, поэтому, рассматривая проблемы подростков с нарушением слуха при вхождении в общество, скорее нужно говорить о социально-психологической уязвимости, предполагающей сниженную способность противостоять возникающим трудностям, реагировать на фрустрирующую ситуацию, склонность фиксироваться на дефекте и др.
Целью экспериментального изучения является выявление характеристик социально-психологической уязвимости подростков с нарушением слуха через такие составляющие, как фрустрационная толерантность и способность использовать конструктивные/неконтруктивные стратегии поведения и их взаимосвязь.
Для экспериментального изучения социально-психологической уязвимости были выбраны две группы подростков: экспериментальная группа (ЭГ) - слабослышащие подростки 12-15 лет (n=60) с диагнозом «двусторонняя сенсоневральная тугоухость», преимущественно II или II- III степени и контрольная группа (КГ) - подростки 12-15 лет с нормативным развитием (n=80).
В процессе эксперимента были использованы две методики: Методика копинг-стратегий Р.М. Грановской и И.М. Никольской) [4] и Тест фрустрационной толерантности С. Розенцвейга (детский вариант) [6]. Математико-статистическая обработка данных осуществлялась при помощи пакета прикладных программ Statistica 6.0. for Windows. Использовалась процедура корреляционного анализа (коэффициент r-Спирмена).
Результаты по методике С. Розенцвейга представлены в таблице 1.
Таблица 1
Выраженность типов и направлений реакций подростков в фрустрирующей ситуации
Группы Е I M OD ED NP
ЭГ 35,95833 26,88667 37,03333 29,655 40,99 30,20167
КГ 37,9675 22,8075 38,4625 34,55125 29,965 34,99
Экстрапунитивные (внешненаправленные) реакции (Е) проявляются в физической и вербальной агрессии, раздраженности, негативизме. Подростки с нарушением слуха и с нормативным развитием во фрустрирующей ситуации больше склонны обвинять кого-то, а не брать ответственность на себя, т.е. внешнее обвинение фактически является характерной чертой данного возрастного периода.
Интропунитивные реакции (I) с принятием вины и повышенной требовательностью к себе менее всего выражены у респондентов экспериментальной и контрольной групп.
Импунитивная направленность реакций (М) достаточно выражена в группах слабослышащих респондентов и с нормативным развитием. По мнению В.Е. Василенко, если экстрапунитивные реакции связаны с интеллектом отрицательно, то интропунитивные и импунитивные - положительно [1]. Признание фрустрирующей ситуации как малозначительной, неизбежной или преодолимой со временем исключает чью-либо вину, а вместо этого формируется индифферентное отношение к ней. Высокий уровень импунитивных реакций у подростков с нормативным развитием и испытуемых с нарушением слуха может рассматриваться в качестве индикатора степени адекватности, с которой личность оценивает возникшие неприятности.
Препятственно-доминантный тип реакции (O-D), при котором препятствие имеет особую значимость вне зависимости от того негативно или позитивно оно расценивается, не является преобладающим у слабослышащих подростков, однако чаще встречается у подростков с нормативным развитием.
Явно доминирующим типом ответной реакции на фрустрацию у слабослышащих подростков являются эгозащитные реакции (Е^), характеризующие силу-слабость «Я» личности. Их 40,9% от общего числа типов реакций. Эгозащитные реакции, как показатель способности защитить себя, должны присутствовать в личном профиле каждого человека, однако при высоких показателях эгозащитных реакций, которые обнаружены в группе подростков с нарушением слуха, личность отличается слабостью «Я», требует защиты, ее фрустрационная толерантность является низкой.
Поведение с преобладанием реакций самозащитного типа выражается в безоговорочной привязанности к ситуации, неспособности отвлечься от фрустратора и найти выход из проблемной ситуации. Превалирование самозащитных реакций в структуре «Я», обнаруживаемое в поведении слабослышащих подростков зачастую приводит именно к порицанию кого-нибудь и блокированию рефлексивного анализа для поиска выхода из ситуации. Подросток не желает или не способен демонстрировать формы социально-активного и вместе с тем конструктивного поведения, а лишь защищает свое «Я».
Причины преобладания эгозащитного типа реакций у подростков с нарушением слуха могут быть разные, в частности, это и отставание от нормативного развития и уплощенность смысловой сферы, при которой подросток либо недостаточно осмысливает ситуацию, либо ее осмысление происходит без учета «уроков», которые извлечены из опыта взаимодействия.
Необходимо-упорствующие реакции (ОТ) как признак относительной самостоятельности и адекватности реагирования в фрустрирующих ситуациях достоверно чаще встречаются в поведенческом репертуаре
подростков с нормативным развитием. Количество реакций, направленных на удовлетворение потребностей, незначительно выше по сравнению с препятственно-доминантными реакциями в обеих группах.
Анализ сочетаний направлений и типа реакций показывает, что среди наиболее часто встречающихся реакций на фрустрацию у подростков с нарушением слуха и подростков с нормативным развитием обнаруживаются как экстрапунитивные реакции самозащитного типа, так и сочетание импунитивной направленности с реакциями препятственно-доминантого типа, например: «Ну и ладно» (1), «И без этого обойдусь» (18), «Ничего страшного» (20), «Ну и качайся, сколько хочешь» (21).
Следующими по частоте проявлениями являются самозащитные реакции интропунитивной направленности E (ОТ), это: «Все равно ты должен купить мне игрушку» (5), «Я тоже хочу играть» (16), «Ребята, вы должны помочь мне» (13). Заметим, что подростков с нарушением слуха, ожидающих разрешения ситуации усилиями других и неспособных разрешить ситуацию, взяв на себя ответственность за происходящее, больше, чем в группе нормативно развивающихся подростков.
Результаты по методике копинг-стратегий Р.М. Грановской и И.М. Никольской описаны ранее [3]. В данной работе приведем описание корреляций направлений и типов реакций в фрустрирующей ситуации у подростков с нарушением слуха с психологическими защитами (таблица 2).
Таблица 2
Корреляционные связи направлений и типов реакций в фрустрирующей ситуации с психологическими защитами подростков с нарушением слуха
и я е и н а е и к ь т с
т с ес иь е в о с е о н
Смена деятельн ^ к мал а. 5 о ^ я а ц и р т О я з а т н а © £ я о я о. 8 | к £ и с с е р г <
Е (экстрапунитивные реакции) - 0,27 - -
I (интропунитивные реакции) - 0,28 - - 0,27 - 0,28 - -
М (импунитивные реакции) - - - - - - 0,32
OD (препятственно-доминантные) - - 0,29 - 0,33 -
ED (самозащитные) - - - - - 0,28
№ (необходимо-упорствующие) - - - - - 0,27 -
Корреляционная матрица отличается наличием достоверных связей на уровне тенденций (0,05). Наибольшее число связей (причем отрицательных) обнаруживается у показателя интропунитивные реакции со стратегиями поведения: «смена деятельности», «отрицание», «фантазирование». Принятие вины и повышенная требовательность к себе, с одной стороны, снижает проявление относительно адаптивных поведенческих и когнитивных стратегий («смена деятельности» и «фантазирование»), а, с другой стороны, повышение интропунитивных реакций снижает проявление и неадаптивной стратегии («отрицание»).
Экстрапунитивные реакции, проявляющиеся в физической и вербальной агрессии и негативизме, положительно коррелируют с такой копинг-стратегией как «стремление расслабиться».
Закономерен факт корреляций между разными типами ответов на фрустрацию и неадаптивными копинг-стратегиями подростков с нарушением слуха: фиксация на препятствии положительно связана с неадаптивыми копинг-стратегиями («отрицание» и «невротические реакции»); импунитивные реакции, характеризующие фрустрирующую ситуацию как малозначительную, неизбежную или преодолимую со временем, снижают показатель неадаптивных вариантов эмоционального копинга («агрессивность»); самозащитные реакции положительно коррелируют с агрессивной стратегией психологических защит.
Выводы. Таким образом, подросткам с нарушением слуха характерна социально-психологическая уязвимость, проявляющаяся в преобладании эгозащитного типа реакций с агрессивными тенденциями; в зачастую безоговорочной привязанности к ситуации, неспособности отвлечься от фрустратора; в преобладании эмоциональных форм реагирования в сложных жизненных ситуациях. Причинами такого реагирования могут быть и особенности развития, обусловленные вторичными нарушениями при нарушении слуха и отставание в развитии когнитивной, эмоциональной и социальной сфер личности подростка.
Корреляционный анализ направлений и типов реакций в фрустрирующей ситуации с психологическими защитами у подростков с нарушением слуха обнаруживает взаимосвязь между фиксацией на удовлетворении потребности и неадаптивными вариантами эмоционального копинга. Негативная реакция социального окружения на слабослышащего подростка при его вхождении в общество, а также специфика и недостаточность коммуникативного опыта приводят к неудовлетворенности потребностей, стимулируя неадаптивные эмоциональные реакции.
Замедленное и специфичное развитие у подростков с нарушением слуха анализа, синтеза, абстракции и других мыслительных операций; недоразвитие эмоционально-экспрессивных средств языка приводят к стремлению ограничиться общением внутри группы сверстников с нарушением слуха, к социально-психологической уязвимости, проявляющейся в фиксации подростков на собственном нарушении, снижении способности использовать конструктивные стратегии поведения, снижении фрустрационной толерантности. При этом вхождение в общество подростка с нарушением слуха, предполагающее владение конструктивными формами поведения, психологическую защищенность, представляет собой важнейшую психолого-педагогическую задачу современной школы.
Литература:
1. Василенко В.Е. Взаимосвязь показателей интеллекта и фрустрационных реакций // Ананьевские чтения-98: материалы науч.-практ. конф. СПб., 1998. - С. 28-29.
2. Горьковая И.А., Микляева А.В. Жизнестойкость и копинг-стратегии подростков с сенсорными и двигательными нарушениями // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. 2018. № 187. - С. 85-94.
3. Королева Ю.А. Механизмы психологической защиты в социальном развитии подростков с сенсорными нарушениями // Вестник КГУ. 2018. Т.24. №1. - С. 51-55.
4. Никольская И.М., Грановская Р.М, Психологическая защита у детей. СПб.: Речь, 2001. - 507 с.
5. Олейникова Л.Т. Социализация старших подростков с нарушениями слуха // Известия ВГПУ. 2011. - С. 75-78.
6. Практикум по возрастной психологии / под ред. Л.А. Головей, Е.Ф. Рыбалко. СПб.: Речь, 2005. - 688 с.
7. Собкин В.С. Подросток с дефектом слуха: ценностные ориентации, жизненные планы, социальные связи. М.: ЦСО РАО, 1997. - 94 с.
8. Токарская Л.В., Григорьева Д.И. Сравнительный анализ жизнестойкости подростков с тяжелыми нарушениями речи и подростков с нормативным речевым развитием // Известия УрФУ. Том 23. № 4 (168). 2017. - С. 89-95.
Психология
УДК 159.99+316.614.5
кандидат психологических наук, доцент Кошенова Марина Ивановна
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Новосибирский государственный педагогический университет (г. Новосибирск);
старший преподаватель кафедры социальной
психологии и виктимологии Волохова Валентина Игоревна
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего
образования «Новосибирский государственный педагогический университет (г. Новосибирск);
старший преподаватель кафедры социальной психологии и виктимологии Гурина Елена Сергеевна
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Новосибирский государственный педагогический университет (г. Новосибирск)
ПРОФИЛАКТИКА И/ИЛИ ПРОПАГАНДА СУИЦИДАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ?
Аннотация. В данной статье рассматривается социально-сконструированный контекст суицидального поведения и обозначается широкий спектр возможностей профилактической работы с такими «точками опоры», как адресность и работа с индивидуальной историей. Обозначается необходимость выявления других значимых проблем у субъекта, которые «оформляются» в суицидальные мысли, а также учёта возрастных «точек бифуркации», когда экзистенциальные вопросы являются скорее нормой, чем отклонением.
Ключевые слова: суицид, суицидальное поведение, профилактика суицидального поведения, аутодеструктивное поведение, смысл жизни.
Annotation. This article examines the socially constructed context of suicidal behavior and identifies a wide range of opportunities for preventive work with such "points of support" as targeting and working with an individual history. It is necessary to identify other significant problems in the subject that "form" into suicidal thoughts, as well as to take into account age-related "bifurcation points", when existential questions are the norm rather than a deviation.
Keywords: suicide, suicidal behavior, prevention of suicidal behavior, auto-destructive behavior, the meaning of
life.
Введение. Современная социальная реальность несёт множество рисков и вызовов для людей, принадлежащих к самым разным культурам и возрастным когортам. Процессы глобализации, интенсивное становление и распространение цифрового пространства, аномия ценностей, очевидно заявляющая о себе в разных обществах, очевидно затрудняют процессы социализации и интеграции личности в общество [12; 13]. Специалисты, изучающие вопросы социальной нормы и патологии, все чаще указывают на генерализованное влияние культуры отчуждения и активизацию аутодеструктивных драйвов [1; 4; 5; 7; 8; 9; 13]. При этом мы вынуждены констатировать, что в российском обществе ажиотаж именно вокруг темы суицидов набирает всё большие масштабы (многочисленные фейки в СМИ, мессенджерах и сети Интернет; множество методических пособий для выявления суицидальных рисков, особенно среди детей и подростков, тотальная диагностика групп риска), связанные, с одной стороны, с канализацией собственной тревоги, а, с другой, - с желанием общества повлиять на этот процесс. В настоящее время «суицид» обрёл социально-сконструированный контекст, и диагностирование вида суицидального поведения и степени риска -недостаточно, а порой и бесполезно и для организации превентивных мер, и для осуществления практической терапевтической помощи. В данной работе мы хотим сделать акцент на том, что социальный конструкт, поименованный как «суицидальное поведение», может включать в себя совершенно различное содержание и психологический смысл.
Изложение основного материала статьи. Существует множество определений суицидального поведения (Л.Н. Юрьева, Э. Шнейдман, Ю.Р. Вагин, Г.В. Старшенбаум, Э. Гроллман, Е.В. Змановская), однако, заметим, что ни выработка дефиниции этого сложного явления, ни выявление объективированных маркёров мыслей, намерений, поведения потенциального суициданта, ни даже диагностированная предрасположенность или позиционирование субъектом мыслей и действий, связанных с самоубийством -это не окончание, это только начало психологической работы с субъектом. Основной вопрос, следующий за выявлением суицидального поведения, заключается в том, как с этим работать: «Выявили суицидальное поведение и что дальше?». Так, диагностическая массовая работа в образовательных учреждениях, которая
