CC BY
11Представлены рейтинг предприятий и динамика индекса социально-трудовых отношений предприятий компании «ТНК-ВР» Западно-Сибирского региона (рис. 2).
2010 год ■ 2011 год
Рис. 2. Рейтинг предприятий и динамика индекса социально-трудовых отношений предприятий компании ТНК-ВР Западно-Сибирского региона
Таким образом, установлено, что из всей системы предложенных стимулов и мотивов к эффективной трудовой деятельности опрошенные работники предприятий выделяют ценности более высокого порядка, при этом денежные и материальные стимулы продолжают иметь большое значение, но оно снижается. Выявленная тенденция — это результат социальных изменений в обществе, которые затрагивают ценности индивидов, актуализируя необходимость осмысления и качественной оценки характера воздействия социальных изменений.
Список литературы
1. Хайруллина Н. Г. Управление персоналом на предприятиях торговли: учебное пособие. - Тюмень: ТюмГНГУ,
2012.
2. Силин А. Н., Хайруллина Н. Г. Управление персоналом. Учеб. по кадровому менеджменту. - Тюмень: Вектор Бук, 2002.
3. Силин А. Н., Хайруллина Н. Г. Управление персоналом в нефтегазовой компании: учебное пособие. - М.: ЦентрЛитНефтегаз, 2008.
Сведения об авторах
Коняева Светлана Александровна, соискатель кафедры «Маркетинг и муниципальное управление», Тюменский государственный нефтегазовый университет, г. Тюмень, тел. 8(3452)208456
Хуснутдинова Гузель Фаридовна, к. с. н., доцент кафедры «Экономика товарных рынков», Тюменский государственный нефтегазовый университет, г. Тюмень, тел. 8(3452)200121
Konyaeva S. A., applicant for a scientific degree of the chair «Marketing and municipal management», Tyumen State Oil and Gas University, phone: 8(3452)208456
Husnutdinva G. F., Candidate of Sciences in Sociology, associate professor of the chair «Economics of commodity mar-kets», Tyumen State Oil and Gas University, phone: 8(3452)200121
УДК 316.42
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ УСТОЙЧИВОСТЬ: РИСКИ И ИМПЕРАТИВЫ
SOCIAL-AND-POLITICAL STABILITY: RISKS AND IMPERATIVES
В. К. Левашов
V. K. Levashov
Ключевые слова: цивилизация, глобализация, риски, либерализм, нищета Key words: civilization, globalization, risks, liberalism, poverty
На основе теоретических материалов и эмпирических данных социологического мониторинга «Как живешь, Россия?» показывается, что социально-несбалансированная индустриально-рыночная модель развития цивилизации исчерпала свои возможности и начала воспроизводить в расширенном масштабе материальные и духовные диспаритеты.
Based on the theoretical and empirical materials and the data of sociological monitoring "How are you, Russia?" the article proves that the socially unbalanced industrial-market model of civilization development has exhausted its opportunities and started reproducing at the expanding scale the material and spiritual disparities.
Генезис социально-политических рисков. Глобальный мир последних трех десятилетий в процессах разделения труда, развития производств, формирования мировых рынков, социальных сообществ и политических объединений выстраивался при доминировании либеральных представлений о мотивах и перспективах движения в будущее. Конструкция материального экономического базиса, в первую очередь производственно-рыночного и технологического, и институты идеологической и духовно-нравственной ориентации современного либерального глобального общества рождались в политических лабораториях консервативных политиков 70-80 гг. прошлого столетия. М. Тэтчер, одна из главных политических фигур неолиберализма, в книге «Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира», над которой она работала, дополняла и уточняла до самой кончины, и которую, без сомнения, можно рассматривать как искренний политический манифест современного либерализма, писала: «Консервативная революция, которая была инициирована Рональдом Рейганом в Америке, поддержана мною в Великобритании и другими политиками разных убеждений по всему свету, открыла национальные экономические системы для международной конкуренции. Дерегулирование, снижение налогов и приватизация в нашей национальной экономике сопровождались на международном уровне отменой валютного контроля и снижением тарифов. Триумфальному шествию таких западных ценностей, как свобода выбора и свобода личности, помогала информационная революция, которая лишила тоталитарные государства возможности промывать своим подданным мозги в отношении мировых реалий. Крушение коммунизма в Восточной Европе, а затем в Советском Союзе привело к полному исчезновению «второго мира» и подтолкнуло к действиям страны третьего мира, стремившиеся к самосовершенствованию. Результатом стало первое серьезное внедрение свободной рыночной политики в развивающихся странах» [1].
Во времена пребывания М. Тэтчер на Даунинг-стрит У. Бек публикует свою, впоследствии ставшую известной, работу «Общество риска», предлагающую новое видение проблемной ситуации, которую выстраивает на пороге XXI века человечество. Он показывает, как политика и практика консервативного либерализма и этатического социализма к концу ХХ века приводят к «противопоставлению природы и общества». Попытка победить бедность с помощью умножения материального богатства, эксплуатация и использование в этих целях ресурсов и сил природы оборачиваются растущими сбоями и катастрофами и ставят под угрозу саму реальность существования жизни на планете. «Оборотной стороной обобществления природы является обобществление ее разрушения», что и вызывает «опасные общественные метаморфозы: повседневные нормы жизни ставятся с ног на голову. Рушатся рынки. В условиях изобилия царит дефицит. Возникают массовые претензии. Правовые системы не справляются с фактами. Самые животрепещущие вопросы наталкиваются на недоумение. Медицинское обслуживание оказывается несостоятельным. Рушатся научные системы рационализации. Избиратели отказывают правительству в доверии. И все это при том, что грозящая людям опасность не имеет ничего общего с их действиями, наносимый им ущерб — с их трудом, а окружающая действительность в нашем восприятии остается неизменной. Это означает конец XIX века, конец классического индустриального общества с его представлениями о национально-государственном суверенитете, автоматизме прогресса, делении на классы, принципе успеха, о природе, реальной действительности, научном познании и т. д.» [2].
В свое время Ф. Энгельс в «Диалектике природы» обратил внимание на особое место и роль, которую занимает человек и созданное им общество в процессе освоения природы: «... На каждом шагу факты напоминают нам о том, что мы отнюдь не властвуем над природой так, как завоеватель властвует над чужим народом, не властвуем над ней так, как кто-либо находящийся вне природы, — что мы, наоборот, нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри ее, что все наше господство над ней состоит в том, что мы, в отличие от всех других существ, умеем познавать ее законы и правильно их применять» [3]. Политика господства над природой и игнорирование интересов большинства граждан в обществе неизбежно вызывают процессы социального обнищания и деградации жизни. Эта аксиома известна науке и неоднократно подтверждалась артефактами культуры и археологии великих империй и государств. Но она неудобна для политиков в либеральной практике. Поэтому ее редко выпускают за границы академических аудиторий и изданий. В апологиях либерализма она отнесена к архаике. Но каждый раз, когда современное развитое капиталистическое общество заболевает и начинает ставить себе диагноз очередных недугов, оно вынуждено обращаться к классической науке и ее апробированному временем знанию. «Я думаю, — в наши дни подчеркивает И. Валлерстайн, — Маркс оказался прав в одном из самых скандальных своих прогнозов, от которого впоследствии открестились
сами марксисты. Эволюция капитализма как исторической системы действительно ведет к поляризации и к абсолютному, а не только относительному обнищанию большинства» [4].
У. Бек принимает и вслед за К. Марксом и И. Валлерстайном вводит в свою теорию «общества риска» понятие «обнищание». Но если К. Маркс и И. Валлерстайн настаивают на неизбежности абсолютной и относительной форм материального обнищания, то есть ограничиваются количественными измерениями, то У. Бек идет дальше и подвергает процесс современного обнищания качественному анализу. «Мой тезис звучит так: в обществе риска речь идет о такой форме обнищания, которая сравнима и в то же время не идет ни в какое сравнение с обнищанием трудящихся масс в промышленных центрах на раннем этапе индустриализации» [5]. Он показывает, что в основе современных процессов обнищания, имеющих объективный характер, лежит «собственная динамика: не чья-то злая воля, а рынок, конкуренция, разделение труда...» [5].
Книга У. Бека выходит в год Чернобыльской аварии. В предисловии автор особо выделяет мысль: «От бедности можно защититься границами, от опасностей атомного века — нельзя». По его мнению, в обществе развиваются кризисные процессы, которые угрожают возможностью «не-бытия вообще». Новая, качественно иная реальная угроза нашего времени — «цивилизационное обнищание» —вырастает рядом с традиционным материальным обнищанием. Цивилизационное обнищание — новый вид социально-политических рисков, выражающийся в росте страха материально благополучного, живущего в достатке общества перед будущим. Такая новая проблемная ситуация требует иной научной и политической парадигмы: «В отличие от XIX века возникающие проблемы нельзя решить с помощью повышения производительности, перераспределения, расширения социальных гарантий и так далее, они требуют или целенаправленной и массированной «политики контринтерпретации», или принципиально нового мышления и перепрограммирования действующей парадигмы цивилизации» [5]. Парадокс современности заключается в том, что либеральная стратегия и практика развития чередой своих кризисов и провалов подорвала у населения многих стран чувство свободы и веры в будущее, научный прогресс. Абсолютизация принципа либеральной свободы в экономике глобального мира привела к тискам материальной и духовной нищеты, дерационализировала общественное сознание, посеяла в нем зерна несвободы иррационального страха.
Бедность побеждает экономический рост. Один из создателей идейно-политической доктрины либерализма, английский философ-просветитель XVII века Джон Локк в своих взглядах исходил из того, что бедность разрушает человеческое общество точно так же, как война. По его мнению, причины бедности необходимо искать не в человеческих отношениях, а в природе, которая не может обеспечить достаток для всех. Бог дал человеку природу, но наибольшую пользу она оказывает ему, становясь частной собственностью и соединяясь с трудом и прилежанием, которые свойственны далеко не каждому. Для того чтобы победить бедность, человек должен покорить природу и производить как можно больше материальных ценностей. Иными словами, богатство должно победить бедность с помощью экономического роста.
Представленные британским экономистом Ангусом Мэдисоном данные убедительно показывают, как драматически на протяжении конца последнего тысячелетия нарастал социально-экономический диспаритет между Западом и остальным миром (Запад в интерпретации А. Мэдисона — это Западная Европа, США, Канада, Австралия, Новая Зеландия и Япония). Динамика дивергенции Запада и остального мира, «развитых» и «развивающихся» стран в показателях роста населения, ВВП на душу населения отражена на рис. 1, 2.
Реальный доход на душу населения на Западе возрос в три раза за период с 1000 до 1820 гг. и в 20 раз с 1820 по 2001 гг. В остальных странах мира доход рос гораздо медленнее — на треть за период с 1 000 до 1 820 и в 6 раз с 1 820 по 2001 гг. На страны Запада в 2001 г. приходилось 52 % мирового ВВП и только 14 % мирового населения. Средний годовой доход составлял 22 500 долл. (по паритету покупательной способности 1990 г.). Остальные страны с 86 % населения имели средний годовой подушевой доход меньше, чем 3 400 долл. Разрыв между уровнями среднего «душевого дохода» в развитых и развивающихся странах продолжает расти. В 1870 г. душевой доход в развивающихся странах был в 11 раз ниже, чем в богатых, в 1960 г. — уже в 38 раз, а в 1985 г. — в 52 раза.
Второй стороной растущего глобального диспаритета является опережающий рост населения в развивающихся странах.
На протяжении всей истории человечества рост численности населения был невелик, но в последние два столетия успехи здравоохранения и сельского хозяйства подготовили почву для «демографического взрыва». В XIX веке численность возросла на 710 млн чел., в XX веке — на 4 950 млн
13
чел., причем в 60-80 гг. численность населения планеты выросла более чем в 1,5 раза. В последнее время численность мирового населения ежегодно увеличивается на 90 млн чел., причем 90 % прироста приходится на страны Африки, Азии и Латинской Америки.
Рис. 1. Уровень ВВП на душу населения (долл. 1990 г.) [6]
Третьей стороной растущего глобального диспаритета является изменение доли развивающихся
Рис. 2. Доля стран с развитой и развивающейся экономикой в мировом ВВП [7]
(по паритету покупательной способности)
В 2013 г. доля развивающихся стран в мировом ВВП составит 50,9 % против 49,1 % доли развитых стран. Вопрос в том, как распределяется этот возросший ВВП, происходит ли сокращение численности бедных слоев населения в развивающихся странах. Стали заметны успехи в борьбе с бедностью в странах BRICS, но в остальных развивающихся странах риски неравенства возрастают.
Таким образом, неравномерность, стихийность хозяйственной жизни на планете привела к образованию «бермудского треугольника» противоречий между растущими доходами, ростом населения и распределением капитала. В изменившихся условиях необходимо найти баланс между главными игроками
глобализирующегося взаимозависимого мира. Поиск этого равновесия и должен привести к новой парадигме жизнедеятельности человечества в единстве его рациональных согласованных практик.
Ускорение урбанизации нищеты и отсутствие заметного прогресса в улучшении ситуации с укоренившейся в сельских районах нищетой представляют собой новые вызовы процессу развития. Нищета традиционно рассматривается как сельское явление, и острота этой проблемы по-прежнему остается наиболее серьезной в сельских районах. Однако при этом растет число городских районов, где наблюдается высокий уровень нищеты.
Разразившийся в 2008 году финансовый кризис стремительно перерастает в кризис гуманитарный. Глобальный экономический кризис повысил риски нищеты и бедности для домохозяйств почти во всех развивающихся странах (рис. 3).
Почти 40 % развивающихся стран подвержены в условиях кризиса высоким рискам нищеты. В этих странах высокий уровень нищеты дополняется снижением темпов экономического роста. Еще 56 % развивающихся стран испытывают умеренные риски, сопровождающиеся либо низкими темпами роста, либо высоким уровнем нищеты.
Замедление роста нищеты и бедности
Албания Аргентина Армения Азербайджан Респ. Беларусь Босния и Герцег. Болгария Бразилия Чили
Китай (материковый) Колумбия Коста-Рика Хорватия Доминикан. Респ.
Эквадор Сальвадор Египет Габон Грузия Гватемала
Ямайка Иордания Казахстан Кения Латвия Ливия Литва Македония Малайзия Мексика Молдова Никарагуа Панама Парагвай Польша Румыния Россия Сенегал Словакия Шри Ланка Таиланд Тринидад и Тобаго Тунис Турция Украина Уругвай Венесуэла
Высокая опасность нищеты
Афганистан Ангола Бангладеш Бутан Ботсвана Буркина-Фасо Камбоджа ЦАР Чад Каморы Дем. Респ.Конго Эфиопия Экв. Гвинея Гамбия Гана Гаити Индия Индонезия Лаос Лесото Мали
Мавритания Мьянма Монголия Мозамбик Намибия Нигер Нигерия Пакистан Филиппины Руанда Сьерра-Леоне Южная Африка Судан Свазиленд Танзания Таджикистан Вост.Тимор Того Туркменистан Узбекистан Вьетнам Замбия
Высокий уровень нищеты
Бенин Бурунди
Камерун Респ. Конго Гвинея Гвинея-Бисау Берег Слоновой кости
Киргизская респ. Мадагаскар Малави
Рис. 3. Страны высоких рисков нищеты и бедности [8]
Демографические тенденции привели к тому, что многие домохозяйства, общины и страны еще глубже увязли в трясине нищеты. Высокая рождаемость усугубляет нищету, заставляя направлять ресурсы домохозяйств не на накопление, а на потребление. Увеличение численности иждивенцев ложится тяжелым бременем на доходы многочисленной рабочей силы и таким образом закрепляет состояние нищеты даже среди трудоустроенного населения. Внутренняя и международная миграция также тесно связаны с нищетой. Происходит обнищание общин, поскольку они теряют своих наиболее экономически активных членов.
Важно отметить, что процессы инновационного развития экономик как в развитых, так и в развивающихся странах происходят в парадигме консервативно-либеральной трактовки экономической свободы, что приводит к расширенному воспроизводству институтов и механизмов неустойчивого развития. Критерием развития в этой модели является экономическая эффективность, понимаемая как минимизация издержек и максимизация прибыли, которая императивно диктуется ценностями и стандартами общества массового потребления. Экономическая эффективность воспроизводит особый тип инноваций, обеспечивающий рост потребления ресурсов, вовлечения в экономический оборот новых видов природных ресурсов и поиск рынков дешевой рабочей силы. Экскавация невозобновляемых ресурсов, нарушение среды обитания человека и живого мира ведет к деградации биосферы. Возрастающая антропогенная нагрузка на природу, в свою очередь, ведет к опустыниванию, уменьшению площади лесов, загрязнению атмосферы и дефициту пресной воды, уменьшению посевных площадей, то есть создает условия и причины материальной деградации цивилизации. В своих критических и катастрофических формах материальная деградация локальных общностей приводит к деградации духовной. Круг воспроизводства неустойчивой жизнедеятельности замыкается. Каждый новый цикл такой экстенсивной модели массового производства и потребления уменьшает потенциал воспроизводства различных живых биологических форм и видов, самого человека. Развивающиеся процессы бедности как материального обнищания и уменьшения биоразнообразия пока не остановлены и в нашей стране.
Список литературы
1. Тэтчер М. Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира / Пер. с англ. - М.: Альпина Паблишер, 2012.
2. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну - М.: Прогресс - Традиция, 2000.
3. Энгельс Ф. Диалектика природы. Соч., т. 20. / Маркс К., Энгельс Ф. С. 496.
4. Валлерстайн И. Россия и капиталистическая мир-экономика, 1500-2010 // Свободная мысль. - 1996. - № 5. - С. 42.
5. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну - М.: Прогресс - Традиция, 2000.
6. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.ggdc.net/maddison/ffistorical_Statistics/horizontal-file_02-010.xls; http://www.ggdc.net/maddison/articles/ world _development_and_outlook_1820-1930_evidence_submitted_to_the house_ of_lords.pdf; http://www.ggdc.net/Maddison/other _books / Growth_and_Interaction_in_the_World_Economy.pdf.
7. МВФ. Цит. по: «Новый двигатель мировой экономики». «Ведомости» от 06.06.2013, № 98 (3360).
8. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://go.worldbank.org/1FWPZ7KCJ0.
Сведения об авторах
Левашов Виктор Константинович, д. с. н., руководитель отдела стратегических социальных и социально-политических исследований ИСПИРАН, тел. 8(499)9381853, e-mail: analytic@ispr.ras.ru
Levashov V. K., Doctor of Sociology, head of Department of strategic social and social-political researches, ISPI RAS, phone: 8(499)9381853, e-mail: analytic@ispr.ras.ru
УДК 005.336:005.7:005.95
УПРАВЛЕНЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ МАЛОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА
MANAGEMENT POTENTIAL OF S SMALL-SCALE ENTREPRENEURSHIP
Л. О. Ромашова
L. O. Romashova
Ключевые слова: управленческий потенциал, малое предпринимательство, стратегическое управление, проблемно-
ориентированное управление, антикризисное управление Key words: management capacity, small-scale entrepreneurship, strategic management, problem-oriented management, crisis management
Рассматривается управленческий потенциал малого предпринимательства. Определены его составляющие. Выделены типы управления для успешной реализации выбранной стратегии в условиях нестабильного рынка.
In the article the administrative potential of small-scale business is considered. Its components are defined. The types of management for a successful realization of the chosen strategy in the conditions of the unstable market are outlined.
В современном рыночном обществе проблема развития предпринимательства приобретает критический характер. В России наблюдается спад малых предприятий. Если в 2011 году малых предприятий было 242, 67 тыс., то в 2013 году — 234,46 тыс. [1]. Малые предприятия не выдерживают конкуренции, одни сворачивают свою деятельность, других поглощают средние или крупные
16
