CC BY
68
ривают посягательства на несовершеннолетних в качестве квалифицирующих признаков
На наш взгляд, авторы не учитывают, что в подобных составах преступлений, расположенных помимо гл. 20 УК РФ, основной непосредственный объект включает иной круг общественных отношений, нежели интересы семьи и несовершеннолетних; последние выступают только в качестве дополнительного объекта. Кроме того, объединение в рамках одной главы всех существующих в УК РФ составов преступлений против несовершеннолетних породит дублирование норм, отличие которых будет состоять только в возрасте лица, пострадавшего от преступления.
М.Н. Урда *
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НЕЗАКОННОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО
Ключевые слова: административная преюдиция, условие наказуемости, экономия репрессии, административное правонарушение, разграничение ответственности.
The article is concerned with the use of administrative res judicata in the Criminal Code of Russian Federation. Author proposes to restore the administrative res judicata as a condition of criminal liability for illegal business. This means that a person can be subjected to a criminal responsibility only if this person was brought to administrative responsibility before. This allows to distinguish the administrative offense of illegal business from the criminal illegal business. Such measures will serve as a mean of partial decriminalization of illegal business, according to the principle of being economical with criminal repressions. They also serve as a way to clarify the regulatory responsibilities which are set forth for the subjects of business law. Proposed measures allow for more rational use of law enforcement resources, because they simplify the process of proving guilt in the course of criminal procedure, which gives more time and resources to deal with more dangerous types of crime. Usage of administrative res judicata in the legal text of art. 171 of the Criminal Code of Russian Federation will make the criminal law more efficient in preventing crimes against the order of business.
1 См.: Морозов А.И. Технико-юридическое совершенствование уголовно-правовой защиты несовершеннолетних в России // Международное и национальное уголовное законодательство: проблемы юридической техники: мат. междунар. науч.-практич. конф. М., 2004. С. 256.
* Преподаватель кафедры уголовного права Курского государственного технического университета. [[email protected]]
В силу ч. 1 ст. 171 УК РФ условиями привлечения лица к уголовной ответственности за совершение незаконного предпринимательства является извлечение дохода в крупном размере либо причинение крупного ущерба гражданам, организациям либо государству.
Использование указанных признаков в качестве условий привлечения к уголовной ответственности по ст. 171 УК РФ вызвало определенные сложности в правоприменительной практике и критические замечания в связи с этим в научной среде, которые не утихают вот уже на протяжении более десяти лет.
Представляется, что законодательное определение признаков наказуемости незаконного предпринимательства не позволяет в полной мере обозначить пределы применения ст. 171 УК РФ, что с неизбежностью ставит вопрос о включении в ст. 171 УК РФ других критериев, способных четко определить границы уголовной ответственности. Одним из таких критериев, по нашему мнению, является административная преюдиция.
Как отмечает Е.В. Овечкина, преюдиция — это сложное малоисследованное понятие. Сам термин «преюдиция» произошел от латинского ргае.)-и&сшш и обозначает предрешение вопроса, заранее принятое решение, обстоятельство, позволяющее судить о последствиях 1.
Суть административной преюдиции заключается в том, что она является необходимым условием привлечения лица к уголовной ответственности в случае, если за аналогичное правонарушение лицо ранее привлекалось к административной ответственности, либо в случае повторного совершения деяния лицом, которое ранее подвергалось мерам административного взыскания в течение определенного промежутка времени (как правило, в течение одного года).
Надо сказать, административная преюдиция не является чем-то принципиально новым для отечественного законодательства. Ее зачатки имелись еще в законодательстве царской России.
Так, например, гл. 14 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (изд. 1985 г.) предусматривала нормы, устанавливающие ответственность за нарушение уставов фабричной и заводской промышленности. В частности, для организации ремесленного дела необходимо было выполнение ряда условий: наличие специального образования (обучение у записного мастера), засвидетельствованное ремесленной управой, аттестатом технического или ремесленного учебного заведения. За нарушение установленных требований лицо подвергалось штрафу и конфискации имуще-
1 См.: Овечкина Е.В. Административная преюдиция как средство криминализации и декриминализации в уголовном праве России // Закон и право. 2009. № 5. С. 51.
ства (ст. 1360). Денежное взыскание в виде штрафа в ремесленную казну предусматривалось за причинение ущерба или убытков ремесленником в результате невыполнения или ненадлежащего выполнения им работ (ст. 1364—1366). В случае неоднократного совершения подобного рода проступков (во второй и в третий раз) штраф взыскивался в двойном размере, в четвертый раз — ремесленник исключался из управы и заключался в тюрьму на срок от четырех до восьми месяцев (ст. 1368).
Говорить о применении административной преюдиции в чистом виде в данном случае мы не можем. В указанный исторический промежуток времени система права не имела разграничения отраслей права — гражданского, административного и уголовного; не было точного определения понятий «преступление» и «проступок». Тем не менее четко прослеживается тенденция к ужесточению ответственности за повторное и последующее совершение отдельных правонарушений. Это свидетельствует о дифференцированном подходе к отклоняющемуся поведению субъекта.
Как институт уголовного права административная преюдиция получила развитие в уголовном законодательстве советского периода.
Уголовные кодексы 1922, 1926, 1960 гг. достаточно широко использовали практику применения административной преюдиции в качестве средства криминализации определенных правонарушений, т.е. признавали их преступлениями после предварительного применения к правонарушителю административного взыскания.
В этой связи определенный интерес вызывает ст. 164.4 УК РСФСР, устанавливающая ответственность за незаконное предпринимательство.
В соответствии со ст. 1644 УК РСФСР уголовным законом преследовалось осуществление предпринимательской деятельности без регистрации либо без специального разрешения (лицензии), если такое разрешение (лицензия) обязательна, а также с нарушением условий лицензирования (незаконное предпринимательство), совершенное в течение года после наложения административного взыскания за такие же нарушения.
Отметим, что на практике эта норма оказалась невостребованной, поскольку административным законодательством не было создано условий для ее применения: отсутствовала норма, устанавливающая административную ответственность за совершение соответствующих правонарушений.
Как мы видим, по сравнению с аналогичной нормой ранее действовавшего УК РСФСР 1960 г., ст. 171 УК РФ претерпела существенные изменения. В ней определены необходимые условия наказуемости преступления (крупный ущерб гражданам, организациям или государству либо извлечение дохода в крупном размере); упразднен, как представляется необоснованно, признак административной преюдиции.
Если ранее нечеткое определение административной преюдиции в диспозиции ст. 162.4 УК РСФСР являлось причиной неприменения на практике нормы о незаконном предпринимательстве 1, то в настоящее время ничто не препятствует ее применению.
Частями 1, 2 и 3 ст. 14.1 КоАП РФ предусмотрена административная ответственность за осуществление предпринимательской деятельности без государственной регистрации, без специального разрешения (лицензии) либо с нарушением условий, предусмотренный лицензией.
КоАП РФ содержит отдельную норму, устанавливающую ответственность за нарушение законодательства о государственной регистрации юридических лиц и индивидуальныгх предпринимателей (ст. 14.25 КоАП РФ). В соответствии с ч. 3 ст. 14.25 КоАП РФ административную ответственность влечет непредставление, или несвоевременное представление, или представление недостоверный сведений о юридическом лице или об индивидуальном предпринимателе в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей в случаях, если такое представление предусмотрено законом. Часть 4 ст. 14.25 КоАП РФ называет административно наказуемым деянием представление в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов, содержащих заведомо ложные сведения, если такое действие не содержит уголовно наказуемого деяния.
Сразу же обращает на себя внимание тот факт, что КоАП РФ не использует понятие «незаконное предпринимательство». Законодатель ограничился перечислением конкретных противоправных деяний, являющихся административным правонарушением. Тем самым позволил избежать двусмысленности в вопросе о соотношении понятий «незаконное предпринимательство» и «предпринимательская деятельность».
Нередко уголовное и административное право устанавливают наказуемость деяний со схожими признаками, но отличающимися друг от друга по степени причиняемого обществу вреда (например, ст. 7.27 КоАП РФ «мелкое хищение» и ст. 158 УК РФ «кража»; ст. 20.1 КоАП РФ «мелкое хулиганство» и ст. 213 УК РФ «хулиганство»). Подобным образом можно соотнести ст. 171 УК РФ и ст. 14.1, ст. 14.25 КоАП РФ.
Таким образом, очевидна тесная связь между административным и уголовным правом с той лишь разницей, что административное право наказаниями призвано предотвращать ущерб общественным отношениям, которые могут перерасти в уголовные деяния. В связи с этим административ-
1 См.: Виноградов С.П. Противодействие незаконному предпринимательству: криминологический и уголовно-правовой аспекты: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 33.
ная преюдиция могла бы оказаться эффективным средством отграничения преступлений от административных правонарушений, выполняя роль своеобразного буфера между двумя видами юридической ответственности.
Полагаем, что использование административной преюдиции при конструировании отдельных норм экономической направленности, в частности незаконного предпринимательства, позволило бы решить многие проблемы правоприменительной деятельности и обеспечить более эффективное воздействие на отклоняющееся поведение субъектов предпринимательской деятельности.
Однако в отличие от ранее действовавших уголовных законов 1922, 1926, 1960 гг. УК РФ 1996 г. полностью отказался от конструирования норм посредством использования административной преюдиции. По мнению В.В. Лунеева, она при отсутствии научных и практических оснований была просто «выброшена» из УК 1996 г.1.
С тех пор многими исследователями отстаивается точка зрения, согласно которой при установлении ответственности за общественно опасные деяния в сфере экономической деятельности необходимо конструирование норм с использованием административной преюдиции.
Н.Ф. Кузнецова, например, считает, что установление судебной преюдиции является одним из наиболее эффективных способов оживления неработающих уголовно-правовых норм 2.
В.Ф. Щербаков справедливо отмечает, что ряд административных правонарушений является своеобразной «предкриминальной» ступенью совершения преступлений в рассматриваемой сфере. Изучаемые правонарушения и преступления имеют общие детерминанты противоправного поведения, общую правовую природу, схожесть механизма формирования личности преступника и деликтной личности. Они совершаются в одинаковых типичных условиях, порождены сходными причинами и имеют единую направленность. Поэтому между административными правонарушениями и преступлениями нет «китайской» стены 3.
Противники конструирования подобным образом составов преступлений полагают, что наложение на лицо административного взыскания не может служить основанием привлечения его к уголовной ответственности.
1 См.: Лунеев В.В. Проблемы юридических наук криминального цикла // Государство и право. 2007. № 5. С. 47.
2 См.: Кузнецова Н.Ф. Семь лет Уголовному кодексу РФ // Вестник Московского университета. Серия «Право». 2003. № 1. С. 14.
3 См.: Щербаков В.Ф. Противодействие преступности в сфере экономики при осуществлении исполнительными органами государственной власти контрольных функций // Российский следователь. 2004. № 4. С. 33—34.
Так, по мнению М.И. Ковалева, «повторность проступка не в состоянии превратить его в качественно новое явление, которое требует уже не административно-правового, а другого более строгого регулирования»1.
Аналогичную точку зрения высказал А.Н. Тарбагаев, который считает, что «повторное правонарушение не может образовывать новое качество, т.е. менять характер и степень общественной опасности. Уголовная ответственность может быть только за преступление»2.
Применительно к незаконному предпринимательству следует отметить, что осуществление масштабной предпринимательской деятельности с нарушением установленного порядка после привлечения лица к административной ответственности, напротив, свидетельствует о повышенной общественной опасности правонарушения в связи со следующим.
Во-первых, повторное совершение правонарушения превращает проступок в качественно новое юридическое явление — преступление, поскольку выражает линию поведения субъекта предпринимательской деятельности как лица, сознательно уклоняющегося от контроля со стороны государства. Во-вторых, повторное совершение аналогичного правонарушения существенно повышает общественную опасность деяния, поскольку в данном случае свидетельствует о длительном и злостном неисполнении установленной государством обязанности, которое таит в себе потенциальную угрозу охраняемым государством интересам.
Б.В. Волженкин также критично относился к институту административной преюдиции и считал, что 1) при повторности совершения опасность административного правонарушения не возрастает и в преступление оно превратиться не может, а основанием уголовной ответственности в таком случае, по существу, становится опасность личности, а не деяния; 2) при подобной конструкции состава получается, что за первое правонарушение субъект фактически несет ответственность дважды. По его мнению, решая проблему криминализации, следует опираться на объективные критерии, свидетельствующие о повышенной опасности правонарушения в сфере экономической деятельности (последствия, способ совершения и т.п.)3.
Позволим себе не согласиться с высказанной точкой зрения. Во-первых, вряд ли предварительное привлечение к административной ответственности может свидетельствовать об удвоении ответственности, посколь-
1 Ковалев М.И. Преступление и проступок // Проблемы совершенствования законодательства по укреплению правопорядка и усилению борьбы с правонарушениями. Свердловск, 1982. С. 11.
2 Тарбагаев А.Н. Административная ответственность в уголовном праве // Российская юстиция. 1997. № 9. С. 18.
3 См.: Волженкин Б.В. Избранные труды по уголовному праву и криминологии (1963— 2007 гг.). СПб., 2008. С. 438.
ку нарушение не одно и то же, а другое. Во-вторых, что касается последствий совершения незаконного предпринимательства, они не всегда очевидны. Использование законодателем признаков криминализации «доход в крупном размере», «крупный ущерб», как уже отмечалось, вызывает большие сложности у правоприменителя, поскольку отсутствуют четкие критерии их определения, кроме того, они имеют зачастую весьма опосредованную связь с самим противоправным деянием.
Признак незаконного предпринимательства «причинение крупного ущерба гражданам, организациям или государству», как отмечают многие исследователи 1, на практике оказался вовсе не востребованным. Трудности связаны с толкованием этого признака, поэтому правоприменители стараются вменять указанный состав незаконного предпринимательства в основном по признакам крупного (особо крупного) дохода, легальное определение которых содержится в примечании к ст. 169 УК РФ.
Однако «доход» общественно опасным последствием не является — это скорее результат, причем успешной предпринимательской деятельности, и включен законодателем в число криминообразующих признаков для характеристики масштабов предпринимательской деятельности.
Кроме того, если уж говорить о проблеме преступных последствий, нельзя не отметить, что их предвидение должно составлять интеллектуальное содержание вины субъекта преступления. Однако представляется спорным, что лицо, совершая незаконное предпринимательство, способно предвидеть, что его действия способны, например, причинить крупный ущерб. Более того, оно может и не знать о тех обязанностях, которые возлагает на него закон в связи с осуществлением им предпринимательской деятельности, что не может служить препятствием применения к нему мер уголовно-правового воздействия, поскольку формулировка ч. 2 ст. 24 УК РФ уголовно-наказуемым деянием позволяет считать незаконное предпринимательство, совершенное по неосторожности.
В этой связи следует согласиться с критическими замечаниями отдельных авторов, которые полагают, что привлечение лиц к уголовной ответственности за совершение экономических преступлений по неосторожности, с политической точки зрения, является неверным.
Так, Л.В. Иногамова-Хегай справедливо полагает: «Стремление распространить уголовную ответственность на лиц, действующих по неосто-
1 См.: Карпович О.Г. Уголовно-правовая охрана предпринимательской деятельности в России и странах Европы: автореф. дис. д-ра юрид. наук. М., 2003. С. 53; Коровинских С. Уголовная ответственность за незаконное предпринимательство // Российская юстиция. 2000. № 4. С. 42; Нестерова С.С. Незаконное предпринимательство как состав преступления // Законодательство и экономика. 2003. № 1. С. 19.
рожности, является отражением подхода тотального контроля и максимального наказания предпринимателей за любые отступления от предписаний закона (а в большей части — от различных ведомственный инструкций). Думается, неосторожная вина в экономических преступлениях не может и не должна иметь место. Ответственность за неосторожные формы деятельности вполне может быть реализована в рамках гражданско-правовых норм и (или) административного права»1.
Н.А. Лопашенко отмечает, что на практике противоправные деяния в экономической сфере преимущественно совершаются с неосторожной формой вины. Этим обстоятельством обусловлена ее позиция относительно критики некоторых преступлений экономической направленности, в том числе ст. 171 УК РФ, поскольку, с ее точки зрения, политически неверным является привлечение к уголовной ответственности за экономические преступления, совершенные по неосторожности. Она считает, что к экономическому поведению хозяйствующих субыектов следует подходить очень бережно, даже к поведению отклоняющемуся, с тем чтобы не навредить 2.
Необходимость особого, даже бережного подхода к охране предпринимательских отношений связана в первую очередь с тем, что негативные проявления в их среде зачастую выиышаются причинами обыективного характера, в частности, несовершенством, большой разобщенностью нормативно-правовых актов, различным толкованием норм закона.
Как указывает И. Звечаровский, важен не только сам факт доведения до сведения всех субыектов права официальной позиции государства о существующих нормах поведения с указанием на допустимые и запрещенные средства достижения ими тех или иных целей в сочетании с возможными правовыми последствиями, но и то, как, в какой форме это делается. С учетом бифункциональной природы большинства уголовно-правовых норм-предписаний, закрепленных в УК, в качестве их адресатов выступают, с одной стороны, лица, способные нести уголовную ответственность (ст. 19 УК), с другой — органы, применяющие уголовный закон, уполномоченные на то государством. Из теории правоотношений, включающей в себя идею взаимной ответственности сторон, вытекает, что названные адресаты равны между собой. Однако, насколько интеллектуально они готовы к заложенному в уголовном законе, равному юридическому взаимодействию и в какой степени законодатель, требуя соблюдения уголовного закона, соблюдает
1 Иногамова-Хегай Л.В. Пределы уголовной ответственности за экономические преступления // Предпринимательство. Пределы государственного вмешательства: мат. конф. М., 2001. С. 40.
2 См.: Лопашенко H.A. Преступления в сфере экономики: авторский комментарий к уголовному закону (раз. VIII УК РФ) // СПС «КонсультантПлюс».
требования о его допустимости адресатам? Как известно, личное субъективное восприятие и понимание норм права определяется целым рядом изначально существующих объективных факторов: неодинаковыми умственными способностями, индивидуальным опытом. Субъект толкования может являться носителем той или иной идеологии, правосознания, морали. Помимо этого, фактическое «неравенство» в сфере уголовно-правового регулирования определяется в главном тем, что правоприменитель обладает юридическими познаниями и навыками, профессиональным опытом, а лицо, обязанное соблюдать требования уголовного закона, обычно лишено этого. Между тем именно характер реакции на уголовный закон лица, обязанного соблюдать его требования и способного в этой связи нести уголовную ответственность, инициирует и предопределяет характер деятельности правоприменителя. И с этой точки зрения, именно данное лицо выступает основным адресатом уголовного закона 1.
Таким образом, социально оправданным и политически необходимым является законодательное закрепление умышленной формы вины в преступлениях экономической направленности.
Как справедливо отмечал Б. Волженкин, суть экономических преступлений заключается в том, что они нарушают порядок осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности, закрепленной в регулятивных законах. Поэтому осознание общественной опасности совершаемого деяния, как обязательный элемент умысла, невозможно без осознания факта нарушения соответствующего закона, правила, обязанности. Отсюда можно сделать вывод: сознание противоправности является существенным признаком умышленной вины при совершении преступлений в сфере экономической деятельности. Эта позиция находит все большую поддержку среди криминалистов 2.
Административная преюдиция могла бы служить своеобразным способом разъяснения нормативно закрепленных обязанностей субъектов предпринимательского права. В силу этого обстоятельства она приобретает еще большее значение. Ведь нельзя забывать о том, что Уголовный кодекс ассоциируется у большинства населения с запретами на осуществление общественно опасных деяний общеуголовного характера, таких, как кражи, грабежи, разбои, убийства. Что касается незаконного предпринимательства, то здесь нужны познания другого рода. Специфика незаконного предпринимательства заключается в том, что лицо осуществляет, по сути, общественно полезную деятельность, в которой заинтересован как сам субъект пред-
1 См.: Звечаровский И. Информационный аспект действия уголовного закона // Уголовное право. 2008. № 8. С. 24—25.
2 См.: Волженкин Б.В. Указ. соч. С. 627—628.
принимательства, так и в целом общество и государство. Запрет же связан не с осуществлением предпринимательской деятельности как таковой, а с нарушением нормативно установленного порядка ее ведения, который предусмотрен государством в целях обеспечения экономических интересов личности, общества и государства. Отсюда следует, что задача государства состоит не в пресечении общественно полезной деятельности, а в корректировке отклоняющегося поведения субъекта, в возвращении его деятельности в правовое поле.
В связи с этим представляется, что уголовная ответственность за факт совершения первого же нарушения далеко не всегда оправдана, носит излишне суровый характер и зачастую вредит предпринимательству как социальному явлению.
Поэтому, помня о важном принципе криминализации — экономии репрессии, приоритет в пресечении отклоняющегося поведения субъектов предпринимательской деятельности должен отдаваться административному законодательству. В сферу же уголовного права должны попадать лишь исключительные случаи, характеризующиеся злостностью и масштабом незаконной предпринимательской деятельности. В свою очередь, реализация административной ответственности обеспечит четкое знание субъектами экономических отношений возможных последствий их действий, что в случае нарушения установленный требований и при повторном совершении аналогичных правонарушений будет свидетельствовать исключительно об умышленном характере противоправного поведения субъектов.
Думается, это в большей степени повысит эффективность уголовного закона в части предупреждения преступлений. Поскольку, как справедливо замечают некоторые авторы, «в условиях знания лицом того, какие конкретно действия носят общественно опасный характер, Уголовный кодекс в значительно большей степени будет способен выполнять предупредительную функцию. У правоприменителя в такой ситуации появится дополнительный рычаг воздействия на виновного, которым будет являться уголовная ответственность. Возможность ее реализации способна в гораздо большей степени оказать положительное воздействие на субъекта правоотношений и предостеречь его от дальнейших противоправных действий, чем сами меры уголовной репрессии»1.
Таким образом, своевременная реализация мер административной ответственности является превентивным средством, которое во многих случаях способно эффективно предупреждать преступления и не позволит перерасти административным правонарушениям в преступления.
1 Бавсун М.В., Бавсун И.Г.,Тихон И.А. Административная преюдиция и перспективы ее применения на современном этапе //Административное право и процесс. 2008. № 6. С. 7—8.
В том случае, когда меры административного воздействия не обеспечивают нормальное течение социально-полезных общественных отношений и не способствуют легитимации предпринимательской деятельности, ничего другого не остается, как применить уголовный закон.
Следует также отметить, что чрезмерная карательная составляющая уголовного наказания, без адекватной оценки общественной опасности лица и в ущерб целям исправления, не только наносит вред нормальному развитию экономических отношений в обществе, «но и приводит к снижению эффективности борьбы с преступностью на наиболее "болезненных" направлениях, поскольку отвлекает ресурсы правоохранительной системы»1. Административная преюдиция позволит высвободить ресурсы правоохранительной системы, необходимые для борьбы с более опасными видами преступлений, поскольку значительно упрощает процесс доказывания по уголовным делам.
Надо сказать, что законодатели многих стран постсоветского пространства используют дифференцированный подход к установлению ответственности за преступления и административные правонарушения путем конструирования составов с административной преюдицией (например, Узбекистан, Эстония, Беларусь).
Так, условием уголовной ответственности за совершение ряда деяний, не представляющих большой общественной опасности по УК Республики Беларусь, признается совершение такого деяния повторно в течение года после наложения административного взыскания за аналогичное правонарушение. Белорусские исследователи считают, что административная пре-юдиция — это признак, характеризующий субъекта преступления и придающий ему качества специального субъекта 2.
Согласно ст. 148 Уголовного кодекса Эстонии, условием наказуемости незаконного предпринимательства является предварительное привлечение лица к административной ответственности при отсутствии признаков налоговых преступлений.
В силу ст. 188 УК Узбекистана уголовно наказуемым деянием является осуществление торговой или посреднической деятельности с уклонением от регистрации в установленном порядке с целью получения неконтролируемой прибыли (дохода), совершенное после применения административного взыскания за такие же действия.
1 Обеспечение прав и интересов граждан при осуществлении уголовно-правовой политики в Российской Федерации (доклад Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации) // Адвокатская практика. 2009. № 3.
2 См.: Лукашов А.И, Саркисова Э.А. Уголовный кодекс Республики Беларусь: сравнительный анализ и комментарий. Мн., 2000. С. 47.
Аналогичным образом сконструированы ст. 186.1 УК Узбекистана — незаконное производство или оборот этилового спирта, алкогольной и табачной продукции; ст. 189 УК Узбекистана — нарушение правил торговли или оказания услуг; ст. 190 УК Узбекистана — занятие деятельностью без лицензии и др.
Латвийский законодатель использует признак наказуемости деяния за незаконное предпринимательство — «деяние, совершенное повторно в течение года.», который по своей сути схож с природой административной преюдиции.
Такое решение, с одной стороны, усиливает уголовную ответственность за указанные деяния (не требуется, чтобы на лицо бышо предварительно наложено административное взыскание). С другой стороны, отказ от преюдиции в данном случае означает установление уголовной ответственности за совершение двух тождественных деяний, образующих единое преступление. Усматривается, что законодатель связывает наступление уголовной ответственности за совершение указанных действий не с наступлением каких-либо последствий, например, в виде причинения крупного ущерба, или извлечения дохода в крупном размере, а с повторным совершением описываемык действий, что может свидетельствовать о злостном нарушении требований органов, регулирующих предпринимательскую деятельность.
Надо сказать, что и уголовное законодательство многих зарубежных стран обнаруживает дифференцированным подход к установлению ответственности за совершение ряда экономических правонарушений.
Так, например, уголовно наказуемым деянием по законодательству Франции является уклонение от регистрации в реестре торговли и обществ, который используется государством для контроля за деятельностью субъектов предпринимательства. Ордонансом № 58-1352 от 27 декабря 1958 г. была предусмотрена уголовная ответственность за уклонение от регистрации. В настоящее время положения этого ордонанса изменены и дополнены нормами, закрепленными в ст. Ь. 123 Торгового кодекса и в декрете№ 84-406 от 30 мая 1984 г.
Уголовная ответственность установлена не за само по себе уклонение от исполнения обязанности зарегистрироваться, а за неподачу по постановлению судьи торгового суда, осуществляющего наблюдение за ведением реестра, в течение 15 дней без уважительных причин заявления о регистрации. За это преступление предусмотрено наказание в виде штрафа (750 евро). В случае рецидива предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до шести месяцев и (или) штрафа в размере 4,5 тыс. евро. В качестве дополнительной санкции Ордонансом от 27 декабря 1958 г. установлено лишение избирательных прав на срок пять лет при выборах коммерческих судов, торговый палат и примирительных комиссий по трудовым спорам, а также права занимать соответствующие должности.
Уголовно-наказуемыми деяниями являются также невнесение необходимых изменений в реестр; неподача заявления об исключении из реестра; представление ложных или неполных сведений при регистрации 1.
Помимо нарушений требований общего характера, законодательством Франции предусмотрена ответственность и за нарушение специальных требований, установленных в отношении различных видов деятельности.
Например, в соответствии с Кодексом о здравоохранении открытие аптеки без лицензии наказывается штрафом (3,75 тыс. евро), а при рецидиве — лишением свободы на срок до трех месяцев и (или) штрафом (7,5 тыс. евро). Лицо, не имеющее диплома фармацевта, не вправе заниматься фармацевтической деятельностью. Нарушение запрета влечет наказание более строгое, чем открытие без лицензии аптеки, — штраф в размере 4,5 тыс. евро, а при рецидиве — лишение свободы на срок до шести месяцев и (или) штраф в размере 9 тыс. евро 2.
Приведенные примеры значительным образом отличаются от административной преюдиции, что обусловлено спецификой системы законодательства Франции, тем не менее, по сути, обнаруживают один и тот же подход в конструировании норм, устанавливающих ответственность за нарушение порядка осуществления предпринимательской деятельности. Факт существования дифференциации ответственности за отдельные правонарушения предопределен необходимостью реализации функции предупреждения преступлений. А отказ от изначально существующей лояльной позиции по отношению к первому нарушению и ужесточение наказания за второе полностью соответствуют принципу экономии мер уголовной репрессии.
Говоря об административной преюдиции, полагаем не лишним обратить внимание и на конструкции некоторых составов УК РФ, в частности: ст. 180 и ст. 154 УК РФ. В диспозициях обеих норм содержится указание на признак неоднократности, который не имеет отношения к ранее существовавшей в ст. 16 УК РФ форме множественности. Природа такого признака не ясна, но многие исследователи не без основания считают его завуалированным проявлением административной преюдиции в уголовном праве 3.
Таким образом, представляется, что ст. 171 УК РФ должна быть сформулирована таким образом, чтобы она могла адекватно отражать социально-политическую обусловленность ее включения в систему уголовно-пра-
1 См.: Клепицкий И.А. Система норм о хозяйственных преступлениях: основные тенденции развития: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2006. С. 165.
2 См.: Там же. С. 165—166.
3 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. А.А. Чека-лина, В.Т. Томина, В.В. Сверчкова. М., 2007. С. 43; Головизнина И.А. Проблема двусмысленности термина «неоднократность», содержащегося в ст. 180 УК РФ, и пути ее преодоления // Российский следователь. 2006. № 11. С. 15—17.
вовых норм, которая выражается в необходимости дифференцированного подхода при воздействии на отклоняющееся поведение субъекта предпринимательства. По всей видимости, решение данных проблем должно и может осуществляться за счет включения в ст. 171 УК РФ критериев, четко определяющих границы уголовной ответственности: масштаб незаконной предпринимательской деятельности и административная преюдиция.
В качестве аргумента, свидетельствующего в пользу административной преюдиции, следует указать на то, что в силу ч. 3 ст. 80 Конституции РФ Президенту РФ принадлежит полномочие определять основные направления внутренней политики. В связи с этим сам факт констатации в ежегодном Послании Президента РФ Федеральному Собранию РФ (2009 г.) необходимости широкого использования административной преюдиции играет большую положительную роль в формировании современной уголовно-правовой политики и позволяет надеяться, что нашими законотворцами он будет воспринят в ближайшем будущем.
Тем более, что все необходимые предпосышки для этого имеются.
Административная преюдиция в последнее время все чаще имеет место в законопроектах о внесении изменений в УК РФ и уже встречается в тексте УК РФ (например, ст. 178 УК РФ).
Заслуживает внимания проект Федерального закона «О внесении изменений в Уголовным кодекс Российской Федерации», разработанный Министерством юстиции РФ.
В соответствии с указанным законопроектом предлагается в отдельные составы преступлений экономической направленности включить административную преюдицию в качестве одного из признаков наказуемости деяния. Это составы преступлений, предусмотренные ст. 171, 1711, 180, 191, 198 УК РФ 1.
Так, в соответствии с п. 47 проекта в ст. 171 УК РФ предлагается после слов «в крупном размере» вставить фразу «совершенное лицом, ранее привлекавшимся к административной ответственности за незаконное предпринимательство».
Проект находится в стадии разработки, в Государственную Думу не внесен. Отдельные его положения являются «сырыми» и нуждаются в детальной проработке в целях приведения в соответствие с действующим законодательством 2.
Вместе с тем наличие подобных законопроектов свидетельствует об общей тенденции к либерализации уголовной ответственности за совершение отдельных экономических преступлений, что представляется оправданным и соответствующим современной уголовно-правовой политике.
1 См.: Проект Федерального закона Министерства юстиции РФ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // Тюрьма и право. 2009. 3 июня.
2 В частности, КоАП РФ не использует термин «незаконное предпринимательство». Данное обстоятельство не может не учитываться при конструировании ст. 171 УК РФ.
