CC BY
106
k S Булыгина Т.А.
\ ■ | «Социально-исторические взгляды В.И. Вернадского...»
НО Л£Т СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ fl.ll. ВЕРНАДСКОГО!
СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ
В.И. ВЕРНАДСКОГО (ПО СТРАНИЦАМ ПИСЕМ И ДНЕВНИКОВ
УЧЕНОГО)
Т.А. Булыгина
Владимир Иванович Вернадский был мыслителем ренессансного масштаба, интересы которого касались различных сфер интеллектуальной деятельности человечества, в том числе исторического процесса. В личной переписке и в дневниках различных периодов ученый предстает историописателем Российских революций и становления нового политического режима, первой и второй мировых войн, жизни российской эмиграции 20-х гг. и социальной жизни Советской страны периода нэпа и т.д. Однако за констатацией современных В.И. Вернадскому событий ясно видна его концепция развития истории, его социально-политическая позиция и этические представления.
Источниками предлагаемой работы являются дневники и переписка Вернадского, охватывающие период с 1917 г. по конец 30-х гг. Они позволяют проследить эволюцию взглядов ученого на советскую историю и революцию, принимая во внимание как социальные условия и научные поиски, так и обстоятельства частной жизни и особенности психологии. Нас интересовали не только идеи Вернадского об истории и, в частности, о революции в России и о советской истории, но и процесс их рождения в контексте интеллектуальной истории.
Об общественно-политических взглядах и политической деятельности В.И. Вернадского написано немало и в
советской историографии (1), и в современных изданиях (2). Среди последних следует выделить книгу Л.С. Леоновой, специально посвященную общественно-политическим воззрениям мыслителя (3). Давая общую оценку литературе о В.И. Вернадском, надо отметить, что идеологические соображения и политические реалии заставляли советских авторов выбирать удобный ракурс социально-политической позиции В.И. Вернадского, благо его взгляды не сводились к застывшим догмам, а изменялись в постоянной внутренней противоречивости.
Современные исследователи получили возможность изучать взгляды ученого без идеологических купюр и реконструировать его глубокий и многогранный внутренний мир. Так Г.П. Аксенов в биографическом исследовании жизни и трудов В.И. Вернадского стремился отразить подвижность великого разума в поисках переживаемой Истины. Отказалась оценивать однозначно взгляды Вернадского в послеоктябрьский период и Л.С. Леонова. Вместе с тем, в этих работах не выделен историографический и историко-методологический контекст воззрений ученого-естествоиспытателя.
Концептуально взгляды В.И. Вернадского на исторический процесс в момент Российских революций 1917 г. сложились под влиянием его политической платформы государственного либерализ-
ма и его политической деятельности как одного из лидеров кадетской партии. Он стоял на позициях европейской либеральной традиции, отстаивая правовую государственную систему и свободу личности. У Вернадского прослеживается устойчивое неприятие социализма как идейного течения и резкая критика радикального крыла российских социалистов - большевиков, чья деятельность активизировалась во время Февральской революции 1917 г.
Обратимся к источникам. В дневниковой записи октября 1917 г. Вернадский сформулировал причину отрицания им социалистических идей - игнорирование интересов и прав отдельной личности в угоду социальному равенству: «Всегда боялся, что социализм дает дисциплину казармы» (4). Он понимал большевизм как сочетание социалистических идей с бессознательной стихией народных низов. И то, и другое было чуждо человеку, верившему в созидательную силу науки и культуры: «В большевизме есть идейная сторона - но она так чужда сознательно действенным силам, что в конце концов чувствуется ими только как дикая разрушительная сила» (5). Позже, в письме к И.И. Петрункевичу он замечал, что всегда видел в социализме «проявление насилия над личностью». «Уважения к человеческой личности нет и не может быть в социализме, так же как его не может быть в якобизме» (6).
Здесь автор имеет ввиду не только идейную сторону большевизма, но и его политику. Следует учитывать, что последние слова Вернадский написал в Париже, когда уже не исключал для себя возвращение в большевистскую Россию. Поэтому надо с большой осторожностью говорить об изменении политических взглядов В.И. Вернадского. Скорее, имеет место эволюция научных взглядов ученого, которая повлияла и на оценку социально-политического развития СССР. В философском и публицистическом наследии Вернадского мы не находим коренного пересмотра отношения к социализму как идейному течению, а наблюдаем изменение отношения к политике большевиков, которая становилась все менее
идейной, все более державной, что соответствовало взглядам либерала-государственника, убежденного патриота. Еще в 1924 г. он с удовлетворением обращал внимание на патриотизм внешней политики большевиков и антипатриотичность деятельности эмиграции (7).
Нам представляется, что непродуктивно слишком прямолинейно трактовать публичные тексты ученого без понимания контекста. Анализ личных писем и дневников свидетельствует о том, что идейно-политические воззрения В.И. Вернадского были достаточно устойчивы: он и в конце жизни не примирился с унижением личности и отсутствием свободы творчества. Об этом свидетельствует одна из последних записей в дневнике, датированная маем 1944 г.: «Вчера чувствовал унижение жить в такой стране, где возможно отрицание свободы мысли» (8). Другое дело, официальные заявления и обращения, тексты которых надо рассматривать с поправкой на возраст ученого, особое отношение к нему властей и условия его жизни в СССР, а также стереотипы социального поведения в условиях тоталитарного режима, необходимые для физического выживания ради научной деятельности. Тем не менее, ряд положительных оценок индустриального развития СССР, восхищение подвигом народа и воинской доблестью советских полководцев в годы Великой Отечественной войны были убедительны и искренни.
Главные изменения в его мировоззрении относятся не к политическим и идейным проблемам, а к социальной природе исторических процессов. В дневниках периода Российской революции 1917 г., особенно после прихода к власти большевиков, непризнание возможности масс, «черни» к самостоятельной роли в историческом процессе звучит рефреном. Это ощущается и в отсутствии интереса к действиям низов. В дневниках и письмах 1917 г. почти отсутствуют картинки народной жизни, зато множество заметок о настроениях и поведении обывателей, учащейся молодежи, политических партий и их лидеров. До 25 октября Вернадский усиленно подчеркивал антибольшевист-
m
Булыгина Т.А.
«Социально-исторические взгляды В.И. Вернадского...»
ские, реставраторские настроения в Петрограде: «Всюду рост «корниловщины» и падение авторитета социалистов. Среди молодежи гимназической рос к.-д.; связано с симпатией к корниловскому движению» (9).
В то же время острый ум ученого не мог игнорировать то обстоятельство, что по ряду вопросов интересы массы солдат, крестьян и рабочих влияли на политику партийных верхов. В частности, это касалось отношения к войне. Например, лидеры эсеров и меньшевиков готовы были объединиться на почве обороны Отечества, т.е. продолжения войны, но ничего «не могут сделать с массами» (10), которые жаждали мира любой ценой. Вернадский постоянно подчеркивает этот разрыв между творческой интеллигенцией и демосом и именно в нем видит главное несчастье для России. 12 ноября 1917 г. он записал: «Большевистское движение, несомненно, имеет корни в населении, в черни, в толпе. Она не верит интеллигенции» (11).
Осмысление революционных событий в России позже привело ученого к признанию в том, что «в вопросе о демократии мои мысли изменились. Обеспечение и создание elite - огромная цель» (12). Слишком абстрактными были представления российских либералов о демократии, о российском народе. Вот почему многие из них под давлением могучего и мутного потока народного движения обратились к идее спасения России через диктатуру или монархию. К чести Вернадского он не совершал подобных политических виражей, а обратился к осмыслению социокультурных основ российской жизни, не изменяя нравственным принципам своей жизни: «Осталось прежнее уважение к человеческой личности... Как ясен ужас безнравственной формулы: Цель оправдывает средства. Это может иметь место лишь для ограниченных тупиц» (13). Ясно просматривается вера ученого в силу личности, ее творческую природу, в надежность личной ответственности за свои действия в противовес бессознательной стихии масс, безответственной, неразборчивой в средствах, сме-
тающей все на своем пути. В одном из своих писем середины 20-х гг. В.И. Вернадский писал: «Я уверен, что все решает человеческая личность, а не коллектив, elite страны, а не ее демос, и в значительной мере ее возрождение зависит от неизвестных нам законов появления больших личностей» (14).
Сказанное выше не означает нигилизма Вернадского в отношении народа. В трагические для Вернадского дни Октябрьской революции он записывает, казалось бы, две противоречащих друг другу мысли: «Очень смутно и тревожно за будущее. Вместе с тем и очень ясно чувствую силу русской нации.» (15), а через четыре месяца, читая Достоевского, восклицает: «Сильно презрение к народу моему и тяжело переживать» (16). Думается, это не противоречивость мятущегося человека, загнанного революцией и войной, а понимание глубоким умом многолико-сти и неоднозначности понятия «народ». Подобно русским мыслителям начала XX в., например Н. Бердяеву, Владимир Иванович сознавал дуализм русского народного характера, сочетавшего в себе глубокое духовное начало и стихийную антигосударственность. Описывая события революции, Вернадский отмечал проявившийся в этот период анархизм русской народной массы и еврейских вождей (17). В то же время при всех жизненных несчастьях и полицейском режиме в Советской России «изменение духовное очень велико», и вопреки житейской логике, «Раса, кажется, достаточно здорова и очень талантлива. Может быть, выдержит» (18).
В.И. Вернадский не ограничивается констатацией антиномичности российского менталитета. Для него народ - это не толпа, а союз личностей, независимо от их социального происхождения. В 1927 г. он оптимистично говорит о творческой научной работе, «которая захватывает не только отживающих, но новые поколения, и то же идет в других областях духовной жизни». Среди нового поколения он ясно видит людей низов, «которые вышли на поверхность благодаря революции» (19).
Несмотря на большой опыт активной общественной жизни, В.И. Вернадский в большей степени оставался ученым, погруженным в мир науки. Вспоминая о своей партийной работе в дни революции 1905 г., Владимир Иванович замечал, что «неожиданная быстрота» общественного процесса захватила его и его товарищей: «и я, видевший тогда ясное значение знаний, необходимости обращения внимания на поднятие производительности труда, а не распределение, был захвачен окружающей средой». В этих заметках автор четко разграничил существо социального и политического движения -«за распределение» и существо науки -«поднятие производительных сил», тем самым, объясняя, почему он «никогда не мог уйти всецело в общественную и политическую жизнь, т.к. для меня главное была научная мысль и искание» (20).
По нашему мнению, уход от «гущи жизни», как замечал сам Вернадский, позволил ученому сосредоточиться на раскрытии своих творческих возможностей, обострил его внутреннюю прозорливость, дал ему в руки действенный метод понимания процесса мирового развития и реконструкции прошлого. Натура Вернадского была чрезвычайно независимой, погруженной в себя, поэтому его общественно-политическая деятельность не поглощала его целиком: «Я не входил в гущу движений и в душе был чужд многому, чем жили люди, с которыми жил. Так было во всей моей политической и общественной жизни» (21). Даже в пик своей общественной активности в 1917 г. среди рассуждений о политике ЦК кадетов, о настроениях петроградцев вдруг проскальзывает строчка: «Думается о новых научных работах» (22). Надо заметить, что любой отмеченный в дневнике Вернадского день не обходился без строк о предмете его научных исследований.
Острый взгляд ученого-натуралиста пытался проникнуть вглубь общественных явлений, в законы исторического развития. Изучение текстов личных записей В.И. Вернадского позволяет понять ряд положений его исторической концепции. Во-первых, автор воспринимает ис-
торию с позиций единства человечества, обусловленного общим источником жизни. В дневниковых записях 1919 г. по поводу взглядов немецкого физиолога и психолога Фехнера В.И. Вернадский считает несомненным, «что переход человека в автотрофный организм через развитие научной работы есть естественный процесс, всецело попадающий в рамки других геохимических процессов. Точно так же, как и весь рост культуры» (23).
Отсюда берут начало его представления о неслучайности исторического процесса. В письме И.И. Петрункевичу он характеризует человеческую цивилизацию как «неслучайность, неизбежность характера и направления коллективной человеческой работы. Как приливы и отливы, или движение морских течений... также неизбежен и неизменим ход человеческой истории, поскольку он проявляется в производимом им движении материальных масс на земной поверхности» (24).
Вместе с тем, выводя законы исторического развития из некоей мировой энергии, Вернадский четко определял значимость общественных и личностных случайностей в истории: «..мы живем в эпоху огромного геологического изменения, идущего в нашей среде, где мы являемся и пассивными, и активными (выделено мною - Т.Б.) участниками..» (25). Ученый разграничивал свои представления о природной силе исторических сдвигов человеческого общества и тяготы, связанные с переворотом в частной жизни миллионов людей, втянутых в эти события. В ноябре 1917 г. он писал: «Хочется найти выход вне случайных обстоятельств. Эти случайности могут быть ужасны для переживающих - но поворот так глубок, что то, что за ним сохранится, само по себе огромно» (26).
Признание определяющей роли личности в социуме приводит Вернадского к выводу о непредсказуемости будущего во времена коренной ломки устоев общественной жизни. Отметим, что это положение ученый не только декларирует, но и невольно демонстрирует на страницах своего дневника. В записи 25 октября 1917 г. он назвал свершавшиеся на его
k S Булыгина Т.А.
\ ■ I «Социально-исторические взгляды В.И. Вернадского.»
глазах события кризисом, а через неделю писал: «Невозможное становится возможным, и развертывается небывалая в истории катастрофа или, м.б., новое мировое явление» (27).
В.И. Вернадский неоднократно обращался в своих дневниках к базисному понятию историографии - «исторический опыт». В данном случае мы опять сталкиваемся с многомерностью мысли этого великого ученого, не допускавшего плоских суждений. Он не отрицает права истории давать уроки потомкам и сам неоднократно обращается к историческому опыту. Анализируя психологию людей в условиях революции и войны, ученый сравнивает современную ему ситуацию с завоеванием общества народами другой идеологии, используя исторический пример времен завоевательных войн халифата в Европе. Находясь в эпицентре гражданской войны, на Юге он ужасается развалу жизни, и его гложут сомнения, преодолима ли разруха. Именно в такой страшный момент он обращается к историческому прошлому, которое «учит тому, что справляются с этими последствиями гораздо быстрее» (28).
Вместе с тем, В.И. Вернадский неоднократно подчеркивает неуловимость, неповторимость прошлого. Он связывал это обстоятельство с ограниченностью возможностей изображения действительности и ее коммуникации. Не сомневаясь в возможностях человеческого разума, ученый, тем не менее, считал «базис жизни» гораздо больше базиса человеческих суждений и критики. Вот почему логическая оценка событий «неизбежно не совпадает целиком с жизнью, и нет никакого сомнения, что оценка современников чрезвычайно неверна». Опираясь на собственные суждения об историческом опыте и исторических последствиях свершившихся событий, он высказывает оригинальную мысль о том, что оценка потомков прошлого точнее представлений о нем свидетелей. В подтверждение этому Вернадский приводит факты из истории Китая времен завоеваний Чингиз-хана (29).
В связи с этим В.И. Вернадский очень точно замечает спорность реконст-
руированного прошлого. Одной из причин приблизительности изображения прошедшего являются как свойства нашего восприятия объективной реальности, так и специфика способа их отражения. Он утверждает, что прошлые события не столько фиксируются, сколько переживаются его свидетелями и участниками. Вербальные тексты, в которых воплощены не только события, или, по словам Вернадского, мгновенно исчезающее, но и эти переживания и ощущения, не могут во всей полноте отразить происшедшее. В дневнике 1923 г. Вернадский приводит строку своего любимого поэта Ф.И. Тютчева: «Мысль изреченная есть ложь». В комментарии Владимир Иванович подчеркивает, что человеческая жизнь это не только пережитое, но и внутренняя сущность того, кто пережил, причем такая сущность, которая влияет на восприятие внешних событий. Именно эта сущность не может быть выражена в ясных образах (30). Из этих рассуждений становится предельно ясной разница между построением общих исторических конструкций, основанных на внешних событиях, и попыткой реконструировать историю людей. Во втором случае «переплетаются два стремления - внутренние переживания и внешние события.» (31). Позже, в 1925 году он заметил: «И когда наша логическая мысль попытается уловить и изложить час нашей жизни - сейчас же потянутся бесконечные и безначальные образы, мысли, настроения.» (32).
Интересны заметки ученого о механизме создания исторических мифов. На его взгляд именно богатство и противоречивость социальной действительности, с одной стороны, и специфика восприятия общественным сознанием этой действительности, с другой, являются источниками формирования будущих мифов в зависимости от злободневных потребностей будущего. Наблюдая события революции и гражданской войны, Вернадский емко и поэтично замечал: «много гибельного и красивого. Будет легенда». Одновременно он говорит об исторических иллюзиях тех, кто не был свидетелем событий, но ищет в них свой идеал за неимением другого. Та-
ким образом, выявляется еще один путь мифологизации истории. Так в записи летом 1924 г. В.И. Вернадский развенчивает идеализацию старого, царского режима в среде белоэмигрантской молодежи. «Им кажется, - писал ученый, - что во главе власти стояли люди морально и умственно головой выше окружающего.». На самом деле, как мог свидетельствовать сам ученый на примере членов Государственного Совета, «ничтожная и серая, жадная и мелко хищная толпа среди красивого декорума.И это отсутствие содержания сказалось в грозный час» (33).
По мнению В.И. Вернадского, история не может быть понята без глубокого погружения во внутренний мир действующих лиц исторического процесса. В одной из записей он сетовал, что «мы вообще не очень себе представляем психологию прошлого». Ученый неоднократно обращался к психологическому состоянию отдельных людей, социальных групп, масс, власти. Так он говорит о чувстве неустойчивости, присущем царствующей фамилии, которое исчезло у Николая II и его жены, что сказалось на последующих событиях (34). Обращает внимание на стремительную смену психологии масс в дни революции (35). Показывает влияние войны на массовую психологию, независимо от политических пристрастий, когда «культ военщины» стал главным и в белой эмиграции, и в Советской стране (36).
В его записях многократно встречаются описание настроений, поведения участников исторических событий. В процессе переживаемых Вернадским страданий и унижений он больше внимания уделяет народным типам, все больше уходит от представлений о народе как безликой толпе. Так он описывает образ бывшего денщика, красноармейца Родина, арестованного ЧК за 5 селедок: «..в этом рабе я чувствую какую-то стихийную «черноземную» силу. Это те, которые всегда будут поддерживать всякую власть, одинаково служа и большевикам, и царю, и являясь в действительности положительным элементом национальной жизни. Герой-раб и человек-раб» (37). В другом месте он отмечает странности
менталитета анархически настроенного русского народа: желание его молодым поколением жить в большом государстве и чувство собственного превосходства в эпоху полного унижения (38).
Как человек науки, Вернадский придавал большое значение истории идей. Идеи ученый считал важнейшим фактором социальных процессов, наиболее подвижным элементом человеческой истории. Это иллюстрирует сама жизнь ученого. Он неоднократно помечал в своих записях о «пере работке идеалов жизни», о тяжести и необходимости этого процесса. В силу свободной мысли В.И. Вернадский верил «как в единственную реальную силу, более могущественную, чем мы думаем в наших политических расчетах» (39). Он был глубоко убежден, что знания и культура играют определяющую роль в истории нации, особенно русской.
Владимир Иванович Вернадский глубоко почувствовал разницу между естественным и социальным знанием. Социальные науки в большей степени зависят от внешних и личных обстоятельств, и мечта ученого была в том, чтобы и социально-гуманитарные исследования были столь же строгими, столь же независимыми, как и естественнонаучные. Он писал о необходимости в общественно-политической сфере освобождаться от условности и мелочности обычных построений, стремясь к той же искренности, глубине и беспощадности мысли, что и в естественной науке. И одновременно указывал на трудности такого пути: «..примешивались чуждые истине привычки, боязнь углубления, огорчения близких, выводов, которые были бы мне самому тяжелы.» (40). Современный мир вновь ставит перед гуманитариями эту задачу, сформулированную еще великим ученым, и быть может, новые исследовательские возможности приблизят нас к ее реализации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гумилевский Л. Вернадский. - М, ¡967; Баландин Р.К. Вернадский: жизнь, мысль, бессмертие. - М, 1979; Молчанов И.И. Владимир
k S Булыгина Т.А.
\ ■ I «Социально-исторические взгляды В.И. Вернадского.»
Иванович Вернадский (1863 - 1945). - М, 1982 и др.
2. Аксенов Г.П. Вернадский. - М, 2001; Волков В.П. В.И. Вернадский - общественный деятель и публицист //В.И. Вернадский. Публицистические статьи. - М, 199); Яншин А.Л. Публицистика В.И. Вернадского / Там же.
3. Леонова Л. С. «Я не могу уйти в одну науку. ..» Общественно-политические взгляды1
B.И. Вернадского. - СПб., 2000.
4. Вернадский В.И. Дневники. 1917-1921. -Киев, 1994. - С. 16.
) Там же. - С. 2).
6 «<Я верю в силу свободной мысли...» Письма В.И. Вернадского И.И. Петрункевичу //Новый мир. 1989. № 12. - С. 208.
7 В.И. Вернадский. Дневники. Март 1921 -август 192). - М, 1999. - С. 129.
8. Аксенов Г. Указ соч. - С. 467-468.
9. Вернадский В.И. Дневники. 1917-1921. -С. 17.
10. Там же. - С. 20.
11. Там же. - С. 41.
12. Вернадский В.И. Дневники. 1921-192). -С. 10).
13. Там же.
14. Письма В.И Вернадского И.И. Петрункевичу. - С. 214.
1) Вернадский В.И. Дневники. 1917- 1921. -С. 32.
16. Там же. - С. 62.
17. Там же. - С. 32.
18. Письма В.И Вернадского И.И. Петрункевичу. - С. 219.
19. Там же. - С. 218.
20. Вернадский В.И. Дневники. 1921-192).-
C. 148-149.
21. Там же. - С. 148.
22. Там же. - С. 193
23. Вернадский В.И. Дневники. 19 7-1921. -С. 43.
24. Письма В.И Вернадского И.И. Петрункевичу. - С. 210.
25. Там же. - С. 211.
26. Вернадский В.И. Дневники. 917-1921. - С. 129.
27. Там же. - С. 28.
28. Там же.-С. 136, 154.
29. Письма В.И Вернадского И.И. Петрункевичу. - С. 217.
30. Вернадский В.И. Дневники. 1921-1925. -С. 113.
31. Вернадский В.И. Дневники. 197-1921. -С. 118.
32. Вернадский В.И. Дневники. 1921-1925. -С. 185.
33. Там же. - С. 169-170.
34. Там же.-С. 139.
35. Вернадский В.И. Дневники. 197- 1921.-С.37.
36. Вернадский В.И. Дневники. 1921-1925.-С. 105.
37. Там же. - С. 42.
38. Там же. - С. 85.
39. Письма В.И Вернадского И.И. Петрункевичу. - С. 214.
40. Вернадский В.И. Дневники. 197-1921. -С. 76-77.
Об авторе
Булыгина Тамара Александровна, доктор исторических наук, заведующая кафедрой истории России Ставропольского государственного университета. Область научных интересов -история России 20-30-х гг., вопросы советской историографии, интеллектуальная история в советском обществе, новая локальная история России советского периода: методы, источники, историография.
