CC BY
82
Paris, 1858-1866.
3. Basilius Caesariensis Theol. Commento al profeta Isaia, 2 vols. Turin: Societvisan, San Internazionale, 1939: 1:3397; 2:3-575. (Cod: 97, 762: Exeget.)
4. Basilius Caesariensis Theol. Enarratio in prophetam Isaiam [Dub.], ed. P. Trevisan, San Basilio.
5. Basilius Caesariensis Theol. Epistulae, ed. Y. Courtonne, Saint Basile. Lettres, 3 vols. Paris: Les Belles Lettres, 1:1957; 2:1961; 3:1966: 1:3-219.
6. Basilius Caesariensis Theol. Homilia de gratiarum actione // Patrologia Graeca / P. Migne -Vol. 31. - Paris, 1858-1866.
7. Basilius Caesariensis Theol. Homiliae super Psalmos // Patrologia Graeca / P.Migne - Vol. 29 -Paris, 1858-1866.
8. Basilius Caesariensis Theol. Prologus 7 (de judicio dei) // Patrologia Graeca / P. Migne - Vol. 31. -Paris, 1858-1866.
9. Basilius Caesariensis Theol. Regulae morales // Patrologia Graeca / P. Migne - Vol. 31 - Paris, 18581866.
10. Basilius Caesariensis Theol., Homiliae in hexaemeron, ed. S. Giet (Cod: 35,834: Exeget., Homilet.)
11. Basilius Caesariensis Theol.Asceticon magnum sive Quaestiones (regulae brevius tractatae) // Patrologia Graeca / P. Migne - Vol. 31. - Paris, 18581866.
12. Gregorii Nysseni opera, vol. 3.1. Leiden: Brill, 1958: 71-85. 2. 85.
13. Gregorius Nazianzenus Theol., Ad Gregorium Nyssenum (orat. 11) // Patrologia Graeca / P. Migne -Vol. 35/ - Paris, 1858, col. 831 b, c.
14. Gregorius Nazianzenus Theol., In dictum evangelii: Cum consummasset Jesus hos sermones (orat. 37). {2022.045} Volume 36/
15. Gregorius Nazianzenus Theol.Epistulae, ed. P. Gallay, 2 vols. Paris: Les Belles Lettres, 1:1964; 2:1967: 1:1-118; 2:1-148
16. Gregorius Nyssenus Theol. Adversus Arium et Sabellium de patre et filio, ed. F. Mueller, Gregorii Nysseni opera, vol. 3.1. Leiden: Brill, 1958: 71-85.
17. Gregorius Nyssenus Theol., Encomium in xl martyres ii. {2017.067} Volume 46.
18. Gregorius Nyssenus Theol.In Ecclesiasten (homiliae 8), ed. P. Alexander, Gregorii Nysseni opera, vol. 5. Leiden: Brill, 1962: 277-442. (Cod: 31,078: Exeget., Homilet.)
УДК 101.1: 316
Латышева Жанна Вячеславовна
кандидат философских наук Владимирский государственный университет им. А.Г и Н.Г Столетовых
joan_lat@mail.ru
СОЦИАЛЬНО-ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЕ СОСТАВЛЯЮЩИЕ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ КАТЕГОРИИ СОЦИАЛЬНОГО ТРАНСЦЕНДИРОВАНИЯ
В статье на методологической основе феноменологии Э. Гуссерля и социальной феноменологии А. Щюца впервые ведется разработка теоретических оснований категории социального трансцендирования. Раскрываются такие конституирующие её понятия, как повседневное знание, темпоральность социального мира, зоны релевантности, типизация, множественные реальности и др. Выявляются основные типы социального трансцендирования — повседневное и внеповседневное.
Ключевые слова: социальное трансцендирование, жизненный мир, повседневность, повседневное знание, Мы-отношение.
Каждый человек переживает изначально присутствующие и постоянно сопутствую. щие его жизни трансцендентности, стоит перед лицом истинной «трансцендентной бесконечности социального мира» [9, с. 499 -500] и «трансцендентной бесконечности мира природного» [9, с. 500]. А. Щюц, основоположник социальной феноменологии, по этому поводу пишет: «Я переживаю обе эти трансценденции - Природы и Общества - как в двояком смысле мне навязываемые: с одной стороны, в любой момент моего существования я нахожусь пребывающим в природе и обществе; они постоянно остаются соконституи-рующими элементами моей биографической ситуации и, следовательно, переживаются как неизбежно ей принадлежащие. С другой стороны, они конституируют общую рамку, в которой лишь я обла-
даю свободой моих потенциальностей, а это значит, что они задают диапазон всех возможностей определения моей ситуации. В этом смысле они не элементы моей ситуации, а ее детерминанты. В первом смысле, я могу - и более того, должен - принимать их как данность. Во втором смысле, я должен к ним приспособиться» [9, с. 500].
Природные и социальные трансцендентности обнаруживаются через ощущение и осознание границ непосредственной очевидности опыта человека. Снятие непостижимых моментов социального плана, приспособление к ним, обозначаемое нами социальным трансцендированием, предстает, поэтому, основным способом расширения означенных границ, одним из важнейших путей упорядочивания, организации совместного пространства жизни людей.
76
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2013
© Латышева Ж.В., 2013
Являясь олицетворением духовного, творческого и преобразовательного потенциала человеческой активности, процессы трансцендирования, вне сомнения, являются одним из фундаментальных оснований генезиса социальной реальности в её объективном и субъективном измерениях. Более того, во всем многообразии своих проявлений трансцендирование есть не что иное, как осуществление призвания человека «.. .совершать усилия, чтобы изобретать, создавать себя, собственное бытие» [4, с. 349]; как продуцирование «феноменов специфически человеческих» [1, с. 87], которые, в этом мы солидарны с П. Бергером и Т. Лукма-ном, образуют и индицируют общество. Как процесс фундаментально социальный, т.е. выступающий залогом непрерывного созидания и обновления социума, трансцендирование, поэтому, нуждается во всестороннем раскрытии и тщательном изучении: выяснении условий и причин его возникновения, прояснении его природы и специфики, составляющих и механизмов, а также обнаружении особенностей проявления трансцендирования в различных сферах и подсистемах общества.
Каковы же узловые концептуальные моменты, которые конституируют трансцендирование как социальный феномен и процесс, а также как творческий метод социального конструирования реальности?
Известно, что стержневым проблемным комплексом социальных наук многими современными исследователями признается повседневность, повседневное знание и его значение для научного знания. Именно исследования повседневности и повседневного знания выступают, по нашему мнению, базисом формирования корректной трактовки социального трансцендирования. Обозначим, поэтому, некоторые фундирующие эту проблемную зону идеи и концепции.
Прежде всего, - это, как мы считаем, такие понятия феноменологии Э. Гуссерля, как естественная установка сознания, жизненный мир, интерсубъективность, интенциональность, темпораль-ность, базовые идеализации «и так далее, и тому подобное», «я могу это снова»; Гуссерлевы теории открытых и проблематичных возможностей; исследование, проведенное в трансцендентально редуцированном измерении и иные разработки основателя феноменологии. Кроме того, это, несомненно, Щюцевы социально-феноменологические концепты повседневного знания, его сфер, характеристик и структур, темпоральность социального мира, отношение лицом-к-лицу, типизация и анонимность взаимных восприятий индивидов, теория множественных реальностей и др. Будучи ограничены небольшим объемом журнальной статьи, высветим лишь некоторые из указанных составляющих. В то же время отметим, что определенные аспекты содержания ряда из перечисленных концепций - жиз-
ненного мира, интерсубъективности, темпоральной структуры повседневности, ситуации лицом-к-лицу, зон релевантности, характеристик типизации и анонимности повседневного знания, - были уже раскрыты нами [5, с. 146].
Для прояснения специфики социального трансцендирования важно, что повседневное (также как и научное) знание содержит в себе, согласно А. Щюцу, «ментальные конструкты, синтез, обобщения, формализации, идеализации, характерные для определенного уровня организации мышления» [10, с. 60]. Это значит, что в знании нет фактов-самих-по-себе, последние всегда выбираются, истолковываются разумом индивида с позиции релевантности для него. С этим обстоятельством связано то, что постижение внутреннего мира другого фундируется на жизненном опыте самого постигающего. «А поскольку происходящее в чужой голове дано нам не непосредственно, но лишь по аналогии (аппрезентативно), интерпретативные акты, обращенные на другого, в конечном счете являются интерпретациями собственного опыта» [6, с. 146].
Применительно к социальному трансцендиро-ванию это подразумевает, что одной из важнейших его проявлений выступает преодоление трансцендентности другого как аппрезентативная герменевтика его внутреннего мира. Подобное транс-цендирование осуществляется, прежде всего, как ментальный процесс, оперирующий конструктами повседневного мышления. Избирательно-интерпретативная природа данного процесса детерминирована жизненным опытом и системой релевантностей индивида.
Необходимыми предпосылками и составляющими социального трансцендирования как метода и процесса снятия трансцендентности другого показывают себя, поэтому, следующие, выявленные А. Щюцем, характеристики повседневного знания. Во-первых, это существование запаса наличного знания («knowledge at hand», буквально - «подручного» знания) как опыта, на основе которого происходит понимание мира. Данный опыт непробле-матизирован, но «изначально дан как типизированный, т.е. несущий открытый горизонт ожидаемого сходного опыта» [7, с. 11]. Во-вторых, это «биографически детерминированная ситуация» как седиментированный опыт предыдущих жизненных событий. В-третьих, повседневное знание как знание интерсубъективное или социализированное, имеющее структурные характеристики, особенности происхождения, и признак «социального распределения знаний». При этом важнейшей структурной характеристикой является «взаимность перспектив» (Шюц) как «взаимозаменяемость точек зрения и соответствия систем релевантностей» [7, с. 15], особенности происхождения заключаются в социальном генезисе повседневных знаний, третий признак состоит в том, что индивиды вла-
деют знанием только о каком-либо определенном сегменте жизненного мира, «и общее знание этого сектора индивидуально варьируется по степени ясности и отчетливости, мере освоенности или же выступает как вера» [10, с. 63].
Немаловажное значение для осмысления специфики социального трансцендирования имеют темпоральные особенности его развертывания. Они состоят в том, что, во-первых, трансцендиро-вание продвигается в рамках многоуровневого стандартного времени [1, с. 49; 5, с. 146; 6, с. 146], во-вторых, оно осуществляется на фоне независимого от человека хода событий, в-третьих, предстаёт постоянной темпоральной трансцендирующей «игрой» - «игрой» взаимопереходов внутреннего, рефлексивного или интерсубъективного временных измерений.
Помещая проблему социального трансцендиро-вания в контекст концепции зон (слоев) релевантности [8, с. 245; 9, с. 479], важно подчеркнуть, что сами идеи зонирования знания и наличия достаточно ограниченного запаса знаний у индивида (или неравномерное им владение в пределах областей релевантности) предполагают выходы за пределы такой ограниченности, преодоление трансцендентности непознанных сфер повседневной жизни. Исходным основанием подобного трансцен-дирования всегда выступает пространственно-временной фокус «здесь-и-сейчас», а наиболее простым вариантом превосхождения показывает себя движение за рубежи «мира в пределах моей реальной досягаемости» (А. Щюц). При этом основной движущей силой трансцендирования оказывается прагматический мотив как организующее начало обыденности. И, наконец, направление, характер, содержание и форма социального трансцендирова-ния во многом задаются выбором конкретной ситуации и определенной социальной роли как необходимых условий социального превосхождения.
Весьма существенную роль в выявлении природы социального трансцендирования играет анализ отношения «лицом-к-лицу», Мы-отношения. Представители социальной феноменологии выделяют его в качестве важнейшей структуры социального мира, благодаря которой индивиды связываются общим (как внешним, так и внутренним) временем и пространством. Однако А. Шюц справедливо считает, что Другой даже в данном отношении раскрывает свою индивидуальность, познается только частично, предстает лишь какой-либо одной стороной и абсолютное его понимание неосуществимо.
Только что отмеченное позволяет предположить, что основным локусом социального трансцендиро-вания выступает именно ситуация лицом-к-лицу. Несмотря на действие такого механизма аналогового схватывания как эмпатия, обыденного запаса знаний индивида далеко недостаточно для того,
чтобы сформировать исчерпывающее представление о повседневной жизни своего «визави». В данном социальном отношении имеют место, поэтому, различного рода трансцендентности, связанные как с непостигаемыми сторонами внутреннего мира другого, так и с недоступными познанию аспектами его существования. В связи с этим действенным приемом преодоления ряда трансцендентностей, возникающих как в пределах отношения ли-цом-к-лицу, так и в тех формах социальных интеракций, которые не основаны на межличностных связях предстаёт, как мы считаем, типизация [1, с. 55-60; 6, с. 121]. И, несмотря на то, что все целиком социальные трансцендентности всё-таки непреодолимы, именно схемы типизации позволяют людям не только понимать друг друга, но и оказывать воздействие на характер социальных взаимоотношений.
Следующим важным компонентом повседневного социального взаимодействия, имеющим непосредственное отношение к социальному транс-цендированию, выступает анонимность обоюдных восприятий людей. Согласно А. Шюцу, «чем более стандартизирован преобладающий образец действия, тем более анонимным он является, тем более велик субъективный шанс на достижение согласия и, таким образом, на успех интерсубъективного поведения» [7, с. 34]. Наличие в социальных взаимодействиях различных степеней анонимности свидетельствует, по нашему мнению, о том, что со многими социальными трансцендентностями разного уровня общество успешно справилось. Анонимизация, связанная с типизацией, показывает себя, поэтому, необходимым средством «выходов за пределы». Более того, стандартизация и анонимизация являются едва ли не единственным способом преодоления трансцендентностей, возникающих вне ситуации лицом-к-лицу. Но и в межличностных отношениях приспособление к недоступным сторонам личности Другого, на наш взгляд, ускоряется за счет использования в этом процессе высоко стандартизированных, а значит, анонимизированных схем.
Представление о процессах социального транс-цендирования было бы не полным без учета факта социального существования множественных реальностей, таких как «миры чувств, физических объектов, мир научных размышлений, философии, религии, “идолов языка”, мир снов, фантазии, безумия, индивидуальных мнений, игровой мир ребенка» [6, с. 116] и др. Их А. Шюц называет множественными конечными областями значений, указывая, что «именно значение наших переживаний, а не онтологическая структура объектов, конституирует реальность» [9, с. 511]. (Стоит заметить, что близкими понятию конечных областей значений
А. Шюца являются, например, понятия Г. Зимме-ля «мир действительности», «мир искусства», «мир
78
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2013
религии» «мир науки» [3, с. 5-6]; термин П. Бурдье «поля социального пространства» [2, с. 18-22]). Как верно отмечает Н.М. Смирнова, «“конечность” означает, что они не выводимы друг из друга и не соотносимы друг с другом непосредственно... Каждая из них обладает известной автономией, специфическим стилем социальной активности, типом переживаний, а также уровнем “внимания к жизни”» [6, с. 117]. Существенно при этом то, что верховной реальностью, согласно социальной феноменологии (особенно подходу П. Бергера и Т. Лук-мана) выступает повседневный мир, а другие области значений оказываются лишь небольшими островками иных миров на территории обыденного мира.
Переход к этим конечным областям - это, как мы считаем, радикальное трансцендирование сознания за пределы обыденности, результатом которого становится полное погружение в совершенно другой мир, в абсолютно другое содержание. Такой решительный уход от верховной реальности объясняется тем, что «согласованность и совместимость переживаний с точки зрения их особого когнитивного стиля существует лишь в границах конкретной области значения, к которой эти переживания принадлежат.» [9, с. 514]. Происходит, поэтому, серьезная, глубокая перестройка внимания, переключение которого порождает изменения в интенсивности деятельности сознания, вызывает появление иного измерения времени и сопровождается «скачком» сознания (шоком). И именно через подобного рода трансцендирование, «фантазируя, создавая миры произведений искусства, философские системы и научные теории, человек получает доступ к тому, что ему практически недоступно, и тем расширяет горизонт своего опыта и способствует как личностному росту, так и развитию культуры в целом» [7, с. 120].
Таким образом, можно утверждать, что социальное трансцендирование, понятое как метод и процесс, посредством которого и в котором человек «обживает» и создает социальный мир, аутентично многомерной, полифоничной, творческой природе человеческого сознания - сознания, имеющего интенционально-темпоральные характеристики и тематизирующе-горизонтные механизмы; сознания, конституирующего различные ярусы и аспекты повседневной и внеповседневной реальностей, конструирующего мир вокруг себя и живущего в нем таким преодолевающим границы, «путешествующим» образом. Кроме того, на данном этапе анализа, т.е. в первом приближении, мы можем
установить, что социальное трансцендирование развертывается согласно двум основным типам. Первый тип - это повседневное (имманентное) трансцендирование как преодоление трансцендентностей, располагающихся внутри мира обыденности. Второй тип - трансцендирование, выводящее сознание за рамки повседневного («трансцендентное», внеповседневное трансцендирование) как приспособление к трансцендентностям, находящимся за пределами повседневности, относящимся к иным конечным областям значений.
Библиографический список
1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. - М.: Медиум, 1995. - 323 с.
2. Бурдье П. Социология политики / пер. с фр., сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко. - M.: Socio-Logos, 1993. - 336 с.
3. Зиммель Г Религия. Социально-психологический этюд. - М.: Издание М. и С. Сабашниковых, 1909. - 82 с.
4. Невважай И.Д. О природе должного в науке // Экзистенциальный опыт и когнитивные практики в науках и теологии / под ред. И.Т. Касавина,
В.П. Филатова, М.О. Шахова. - М.: Альфа-М, 2010. - С. 348-361.
5. Латышева Ж.В. Анализ оснований повседневного знания в теории социального конструирования реальности П. Бергера и Т. Лукмана // Ученые записки Орловского государственного университета. - 2011. - № 6 (44). - С. 144-150.
6. Смирнова Н.М. От социальной метафизики к феноменологии «естественной установки» (феноменологические мотивы в современном социальном познании). - М.: ИФРАН, 1997. - 222 с.
7. Щюц А. Обыденная и научная интерпретация человеческого действия // А. Щюц. Избранное: Мир, светящийся смыслом. Пер. с нем. и англ. -М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. - С. 7-50.
8. Щюц А. Размышления о проблеме релевантности // А. Щюц. Избранное: Мир, светящийся смыслом. Пер. с нем. и англ. - М.: РОССПЭН, 2004. - С. 233-398.
9. Щюц А. Символ, реальность и общество // А. Щюц. Избранное: Мир, светящийся смыслом. Пер. с нем. и англ. - М.: РОССПЭН, 2004. - С. 456-529.
10. Щюц А. Формирование понятия и теории в социальных науках / А. Щюц. Избранное: Мир, светящийся смыслом. Пер. с нем. и англ. - М.: РОССПЭН, 2004. - С. 51-68.
