CC BY
2
Вестник Томского государственного университета. Экономика. 2023. № 64. С. 61-82. Tomsk State University Journal of Economics. 2023. 64. рр. 61-82.
Экономика труда
Научная статья УДК 314.72
doi: 10.17223/19988648/64/5
Социально-демографический портрет маятникового трудового мигранта
Анастасия Алексеевна Соколова1
1 Вологодский научный центр Российской академии наук, Вологда, Россия, anastasia. alekseevna. ran@yandex. ru
Аннотация. Целью работы выступил анализ социально-демографических характеристик маятниковых трудовых мигрантов на основе теоретического анализа литературы, дополненных данными мониторинга качества трудового потенциала, проведенного в Вологодской области в 2022 г. В ходе исследования рассматривались такие параметры, как пол, возраст, семейное положение, наличие детей, образование и профессиональная занятость у маятниковых трудовых мигрантов, проживающих в Московской, Вологодской, Нижегородской, Свердловской, Тюменской и Курганской областях.
Ключевые слова: маятниковая трудовая миграция, маятниковый трудовой мигрант, социально-демографические характеристики маятникового трудового мигранта, занятое население, миграция, региональные различия
Источник финансирования: исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда «Причины и социально-демографические последствия отходничества в контексте регулирования миграционных процессов в современной России» (проект № 23-28-01395)».
Для цитирования: Соколова А.А. Социально-демографический портрет маятникового трудового мигранта // Вестник Томского государственного университета. Экономика. 2023. № 64. С. 61-82. doi: 10.17223/19988648/64/5
© Соколова А. А., 2023
Labour economics
Original article
Socio-demographic characteristics of commuters
Anastasia A. Sokolova1
1 Vologda Research Center of the Russian Academy of Sciences, Vologda, Russian Federation, anastasia.alekseevna.ran@yandex.ru
Abstract. The article analyzes socio-demographic characteristics of commuters who live in different parts of the Russian Federation (Moscow, Vologda, Nizhny Novgorod, Sverdlovsk, Tyumen and Kurgan Oblasts) and in different types of settlements, such as in rural/urban areas and near agglomeration cores of various types. The data of previous studies by various researchers and monitoring data of the labor potential which was held in Vologda Oblast were used. On average, a commuter is a middle-aged man between 30 and 49 years old, married and having at least one child. This person usually occupies working positions and has a secondary vocational education. However, this "portrait" does not reflect a regional specific. For example, in Moscow Oblast, women are involved in commuting more than men. This may be due to the fact that the Moscow super-agglomeration offers a wider range of employment opportunities. Another possible reason could be because of the well-developed transport infrastructure and relatively short distances. The abundance of public transport and its well-established schedule make commuting more accessible, and allow women to combine work and chores even with such employment. In addition, the reproductive strategies of female residents of large cities are characterized by postponing the birth of their first child and a high frequency of choosing the strategy of having a small number of children. Also, significant factors are the high level of wages in the Moscow agglomeration zone comparing with the suburb level and the cost of renting/purchasing housing, which is much higher in Moscow. A share of more mature commuters (aged 40 to 49) is recognized in Moscow and Vologda Oblasts, while some studies of Sverdlovsk, Tyumen and Kurgan Oblasts show a large share of commuters aged 20 to 29. This may be explained by the structure of the regional economy: Sverdlovsk Oblast is characterized by a high concentration of industrial production. In Tyumen and Kurgan Oblasts this share is slightly lower, but occupies a significant part in the structure of the economy, which, taken together, marks the demand for blue-collar jobs that require heavy physical labor and endurance. Also, these regions have large territories where settlements are really distant from each other, and young people are more mobile and more easily deal with the negative consequences of long trips to work. Moscow Oblast demonstrated an interesting trend in marital status: the higher share of single commuters concentrates as it gets closer to the Moscow agglomeration. On the contrary, in Vologda Oblast, commuters are 2.3 times less likely to be unmarried than the rest of the employed population. The type of settlement is also important to notice: for example, commuters from rural areas have a larger proportion of those who are married. The number of children among commuters living in rural areas and suburban areas is higher than that of a similar group living in urban areas. Studies conducted in Nizhny Novgorod Oblast show that commuters usually have more children in families. This may be explained by the fact that most of them live in rural areas where the proportion of families with one child is generally lower. Also, more children in families may be due to the lifestyle of this category of workers: due to the significant time expenses on
the road, they need additional help in parenting and housekeeping. A larger share of commuters with higher professional education work in the Moscow agglomeration. This may be due to the higher requirements for jobseekers, due to greater competition in the labor market of this agglomeration zone. In other regions this share is lower. In Vologda region, in addition to the predominance of people with secondary vocational education, the proportion of people who have secondary general education is high, and this proportion is 1.4 times higher than among the rest of the employed population in this area. Commuters mainly occupy working fields. In Nizhny Novgorod Oblast commuters work in the sectors of material production; in Vologda Oblast in agriculture, hunting and forestry; in the regions of the Ural Federal District in manufacturing, providing communal, social and personal services; in Moscow Oblast commuters are mainly employed in trade, industry, the financial sector, and construction. It can be assumed that commuters are employed in industries in which the locals refuse to work. Thus, the study showed that the socio-demographic portrait of a commuter has regional differences. The existing differences determine commuter's motives, which are the meaning-forming component of the behavior. Based on this, the author assumes that there are different behavioral patterns of commuters who live in different parts of Russia, and this opens up a vector for further research.
Keywords: commuting, commuter, socio-demographic characteristics of commuter, employed population, migration, regional differences
Financial support: The research was supported by the Russian Science Foundation, Project No. 23-28-01395.
For citation: Sokolova, A.A. (2023) Socio-demographic characteristics of commuters. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Ekonomika - Tomsk State University Journal of Economics. 64. pp. 61-82. (In Russian). doi: 10.17223/19988648/64/5
Введение
Процессы внутренней трудовой миграции являются менее изученными, чем внешней [1], невзирая на значительную вовлеченность населения в территориальные перемещения между регионами страны и внутри них. Межрегиональная и внутрирегиональная пространственная мобильность остается неизведанной зачастую из-за ограниченного количества статистической информации, а также из-за закрытого характера уже имеющихся данных. Помимо классического понимания миграции, подразумевающего под собой территориальную смену места жительства, существует и более узкое понимание [2], которое не включает в себя безвозвратный переезд как таковой. К последнему как раз и относится рассматриваемая в данной работе маятниковая трудовая миграция.
Существует мнение, что трудовая миграция - это первая ступень к постоянной миграции и рано или поздно такая пространственная трудовая мобильность приведет к переселению. Так часто происходит с переездами из сельской местности в город, причиной которых становится трудовая деятельность индивида [3]. Подобную точку зрения можно встретить и в отношении маятниковой трудовой миграции [4]. Ряд исследований показывает, что маятниковые мигранты в большинстве случаев не хотят переезжать на постоянное место жительства в более крупные населенные пункты.
Основными причинами нежелания менять место жительства являются плохая экология города, невозможность покупки недвижимости в месте, где маятниковые мигранты трудятся, а также вопросы безопасности сельского образа жизни по сравнению с городским [5]. «Жилищное крепостничество» [6] является одним из распространенных сдерживающих факторов в пользу формирования модели поведения, которая порождает межпоселенческие трудовые пульсации. Помимо этого, общие затраты на перемену места жительства включают не только затраты на непосредственно сам переезд индивида и его семьи, но и социальные и психологические издержки, связанные с оставлением родственников и друзей [7, 8], в то время как маятниковые трудовые миграции позволяют индивиду сохранить важные для него связи и остаться в привычном окружении.
Маятниковый трудовой мигрант при выборе своей трудовой стратегии взвешивает положительные и отрицательные стороны подобной пространственной модели поведения. Поскольку ядром поведения всегда выступает индивид, то необходимо определить социально-демографический портрет маятникового трудового мигранта.
Обзор научной литературы
Интерес к маятниковой трудовой миграции в нашей стране имеет флуктуирующий характер. Мы рассмотрим несколько периодов интереса к данному феномену, которые обусловливаются событиями, происходившими в мире и стране. Более точечное исследование маятниковой трудовой миграции началось на заре становления нового государства, на фоне разрастающихся темпов урбанизации и стремительного роста крупных городов, пришедшегося на 1920-1930-е гг. [9]. Однако наибольшее внимание феномен маятниковой миграции стал вызывать в послевоенные годы, что было обусловлено в основном развитием автотранспортного сообщения и процессов электрификации железных дорог [10], а также продолжающими нарастать процессами урбанизации. Именно в этот период формируется определение самого явления, рассматриваются вопросы статистического учета маятниковой миграции в отдельных регионах СССР такими исследователями, как Д.И. Валентей [11], М.В. Курман [12] и др. На данном этапе выдвигается идея о том, что маятниковая трудовая миграция сама по себе выступает «механизмом» урбанизации [13] и ее причиной является несоответствие размещения рабочих мест размещению рабочей силы [14]. В это же время проводится перепись населения, единственная в СССР, которая включала в себя спектр вопросов, позволяющих получить информацию о маятниковых перемещениях [9], что, в свою очередь, открыло возможность более глубокого изучения данного феномена отечественными исследователями.
Глубинные преобразования в государственном устройстве и, как следствие, жизни граждан возродили интерес к изучаемому явлению с новой силой в начале 1990-х гг. В этот же исторический момент был отмечен рост численности маятниковых трудовых мигрантов [15]. Новый режим
обострил проблемы с трудоустройством в местах постоянного проживания населения, а также нехватку жилья там, где люди могли бы потенциально трудоустроиться [16]. В совокупности эти два фактора усилили трудовые пульсации из более мелких населенных пунктов в более развитые, позволяя населению найти работу без перемены места жительства.
В 2000-х гг. ученые, пытаясь определить масштабы маятниковой миграции, приступили к разработке методики ее оценки. Так, Ю.Ю. Шитова в своем исследовании представила балансный метод оценки [17], метод ключей и социологического опроса был апробирован Л.А. Дорофеевой и Е.А. Касьяновой [5], а группа исследователей во главе с Л.Б. Карачуриной продемонстрировали возможности метода полевых наблюдений и подсчетов пассажиропотоков [18]. Появившиеся данные микропереписи 2010 г. и с 2013 г. микроданные «Обследования населения по проблемам занятости» (с I квартала 2016 г. изменено наименование на «Итоги выборочного обследования рабочей силы») дали исследователям возможность представить масштабы трудовой мобильности населения, в том числе и косвенно маятниковой трудовой миграции [19-21].
Цифровой прогресс открыл перед учеными новые возможности исследования: ГИС-технологии, использование больших данных, полученных посредством сотовых операторов, социальных сетей и иных технологий, позволяют определить интенсивность и характер перемещений маятниковых трудовых мигрантов, открыв тем самым новый этап их исследований. В этом контексте очень интересны работы по изучению трудовых маятниковых пульсаций Московской агломерации А.Г. Махровой [22, 23], Е.А. Поповой [24], анализ маятниковых перемещений с использованием данных операторов сотовой связи в Республике Башкортостан В.В. Юмагузина [25] и др. Несмотря на перспективы использования новых методов сбора данных, важно помнить, что на сегодняшний день цифровые технологии имеют и ряд ограничений, главными из которых являются доступность, а также высокая стоимость использования самих технологий.
По данным Всероссийской переписи населения 2020 г., маятниковая трудовая миграция является самым распространенным видом возвратной трудовой миграции и составляет 75,3% от общего числа всех занятых работающих вне места своего проживания [31]. Исследований социально-демографического портрета маятниковых трудовых мигрантов насчитывается не так много, поскольку органы статистического учета не ведут систематическое изучение данной категории населения. Основным источником информации по данному направлению являются социологические опросы и интервью.
Методология и методы исследования, источники информации
В статье был использован вторичный анализ материалов исследований, представленных в табл. 1.
Таблица 1. Источники информации о социально-демографических характеристиках маятниковых трудовых мигрантов
№ п/п Авторы Территория исследования Год Описание исследования
1 Мурзина П. С. г. Новоуральск (Свердловская область) 2017 Были проведены социологический опрос 43 респондентов и 11 глубинных интервью с жителями г. Новоуральска, работающих в г. Екатеринбурге
2 Шитова Ю.Ю., Шитов Ю.А. г. Дубна (Московская область) 2008 Исследование было проведено на основе микроданных официальной статистики Пенсионного фонда, Налоговой инспекции за 2001 г. и Единого государственного реестра предприятий РФ за 2003 г. Выборка состояла из работающих в и вне г. Дубна, численность последних составила 2 828 человек, а с учетом коррекции 15,4% общего количества работающих
3 Богданова Л.П., Драгунова А. А. г. Клин (Московская область) 2013 Был проведен социологический опрос жителей г. Клина, участвующих в маятниковых трудовых миграциях. Количество респондентов составило 100 человек в возрасте от 20 до 59 лет
4 Захарченко А. А., Пить В.В. Свердловская, Тюменская и Курганская области 2017 Был проведен анкетный опрос маятниковых трудовых мигрантов в возрасте от 20 лет
5 Дорофеева Л. А., Касьянова Е.А. Емельяновский район (Красноярский край) 2015 Был использован метод ключей и проведено анкетирование 521 человека в четырех сельских населенных пунктах и четырех дачных поселениях
6 Антонова А.В. г. Москва и Московская область 2018 Был использован метод анкетного опроса через социальную сеть «ВКон-такте». Опрос был направлен на изучение занятого населения и участников маятниковой трудовой миграции, в котором участвовало 284 респондента
7 Шевченко И. А., Соткина С. А., Голованева А. А., Макарова И.С., Бикмаева А.В. Нижегородская агломерация 2019 Было проведено выборочное обследование семейной структуры пригородного занятого населения и населения, участвующего в маятниковых трудовых миграциях
Источник: составлено по [26-30].
В данных исследованиях авторы сосредотачивались на разных аспектах, но в большинстве материалов встречаются такие характеристики
маятниковых трудовых мигрантов, как пол, возраст, семейное положение, наличие и количество детей, уровень образования и вид занятости, что и обусловило выбор параметров изучаемой группы для дальнейшего анализа.
Помимо анализа данных исследований, были использованы материалы проводимого учеными Вологодского научного центра РАН мониторинга качества трудового потенциала Вологодской области за 2022 г., в который были включены вопросы, позволяющие выделить маятниковых трудовых мигрантов. Данный мониторинг проводится с 1997 г., объем выборки составляет 1500 респондентов трудоспособного возраста, опрос проходит на территории г. Вологды и г. Череповца, а также восьми районов области (Бабаевский, Великоустюгский, Вожегодский, Грязовецкий, Кирилловский, Никольский, Тарногский и Шекснинский). Выборка квотная по полу и возрасту, типу поселения. При интерпретации данных под маятниковыми трудовыми мигрантами подразумевались лица, которые выезжают на работу в другой населенный пункт, отличный от места постоянного проживания, ежедневно или несколько раз в неделю [31]. По результатам волны мониторинга, проведенного в 2022 г., доля маятниковых трудовых мигрантов составила 4,2% выборки.
Результаты и обсуждение
Среди маятниковых трудовых мигрантов преобладают представители мужской части населения. В областях Уральского федерального округа (Свердловской, Тюменской и Курганской) мужчины чаще участвуют в пространственных трудовых перемещениях (62%), нежели женщины [28]. Мониторинг трудового потенциала Вологодской области подтверждает этот факт, женщин на 11,2 п.п. меньше, чем мужчин (рис. 1). Однако если мы сопоставим эти данные с работающим населением, то увидим, что и среди них есть также перевес мужской части населения. Исключением является Московская область, где типичный представитель маятникового трудового мигранта - это женщина [29].
Женщины в целом в меньшей степени представлены в структуре занятого населения по комплексу причин, таких как более длительный период получения образования, временное прекращение профессиональной трудовой деятельности в связи с материнством или выбор в пользу домашней работы [32], а в трудовых пространственных перемещениях их доля еще ниже (на 2,5 п.п.), из чего можно предположить, что временные затраты на маятниковую трудовую миграцию могут быть затруднительными для женщин, учитывая их двойную занятость (материнскую и трудовую).
Однако в исследованиях, проведенных в Клину, отмечается преобладание доли женщин в структуре маятниковых мигрантов (58%) [15]. Отсюда следует предположить, что участие женского и мужского населения в маятниковых трудовых миграциях обусловливается некоторой региональной спецификой.
100,0 80,0 60,0 40,0 20,0 0,0
Маятниковые трудовые мигранты Занятое население, не участвующее
в маятниковых трудовых миграциях
■ мужчины □ женщины
Рис. 1. Половая структура маятниковых трудовых мигрантов и занятого населения, не участвующего в маятниковых трудовых миграциях, %, 2022 г. Источник: составлено автором по данным мониторинга качества трудового потенциала Вологодской области, 2022 г., ВолНЦ РАН
Так, в Свердловской области в отраслевой структуре валовой добавленной стоимости лидирующее место занимает обрабатывающее производство (31,7%У, что предполагает наличие традиционно «мужских» профессий, тогда как г. Клин, располагающийся близко к самой крупной агломерации России, может предложить соискателю более разнообразный выбор профессий, где у женщины появляется больше шансов на трудоустройство. Кроме того, Уральский федеральный округ имеет большую площадь, самое маленькое количество субъектов внутри, относительно небольшую численность населения (8% от численности населения РФ), населенные пункты находятся в большем удалении друг от друга, что, в свою очередь, увеличивает затрачиваемое время на дорогу и предположительно может быть менее привлекательным для женщин, в домохозяйствах которых существует традиционное разделение семейных обязанностей.
Возрастная структура маятниковых трудовых мигрантов демонстрирует преобладание лиц в возрасте от 25 до 40 лет [27] (табл. 2).
Некоторые отличия демонстрируют результаты, полученные в городах Свердловской, Тюменской и Курганской областей, в которых 38% всех маятниковых трудовых мигрантов приходится на возраст от 20 до 29 лет, а самой малочисленной группой выступают лица в возрасте 40-49 лет (13%) [28]. Подобное распределение маятниковых трудовых мигрантов также
1 Национальные счета // Федеральная служба государственной статистики. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/210/document/13221 (дата обращения: 07.09.2023).
может быть связано со структурой экономики самих областей, поскольку, например, Свердловская область входит в список тех регионов, где наблюдается высокая концентрация производства промышленной продукции1, и, как мы уже отмечали выше, обрабатывающее производство занимает там треть в отраслевой структуре валовой добавленной стоимости. В Тюменской (24,9%) и Курганской (21,6%)2 областях эта доля немного ниже, но занимает значительную часть в структуре экономики, что в совокупности объясняет спрос на рабочие специальности, предполагающие тяжелый физический труд и выносливость.
Таблица 2. Возрастная структура маятниковых трудовых мигрантов
Автор 2029 30- -39 60+
До 20 До 35 От 36 40-49 50-59 6069 70+
Мурзина П. С. (Свердовская область), 2017 г. 27,9% 58,1% 14%
Возрастная группа
Захарченко А.А., Пить В.В. (Свердловская, Тюменская, Курганская области), 2017 г. н/и* 38,2% 23,6% 12,7% 25,5%
Вологодский научный центр РАН (Вологодская область), 2022 г. 0 25,4% 25,4% 30,2% 19% 4,8%
Богданова Л.П., Драгунова А.А. (Московская область), 2017 г. н/и* 16% 29% 37% 22%
Примечание. н/и - не проводилось исследование в данной возрастной группе. Источник: составлено по [15, 26, 28], по данным мониторинга трудового потенциала Вологодской области. 2022 г.
Исследования, проведенные в Вологодской области, продемонстрировали, что самой многочисленной возрастной группой среди маятниковых трудовых мигрантов стали лица от 40 до 49 лет. Преобладание данной возрастной группы в маятниковых пространственных перемещениях подчеркивают и исследования, проведенные в Клину Московской области [15]. В целом все исследователи отмечают, что доля маятниковых трудовых мигрантов начинает постепенно снижаться к 50-м гг. [34].
Соотношение мужского и женского населения меняется в зависимости от возраста исследуемой группы населения. Сильная диспропорция наблюдается в возрасте 20-29 лет, когда на долю мужского населения в структуре маятниковых трудовых миграций приходится 71%, а женского -
1 Главное о регионе. Свердловская область // Оценка Регулирующего взаимодействия. Официальный Интернет-ресурс Министерства экономического развития Российской Федерации. URL: http://orv.gov.ru/Regions/Details/50?cat=28 (дата обращения: 07.09.2023).
2 Национальные счета // Федеральная служба государственной статистики. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/210/document/13221 (дата обращения: 07.09.2023).
29% человек. Схожее распределение соотношения мужчин и женщин было отмечено и в мониторинге трудового потенциала Вологодской области (рис. 2). Самые большие доли мужского населения приходятся на возрастную группу 20-29 лет (28,6%), а у женщин - 40-49 лет (39,3%).
8,5 60+ О
О до 20 О
40 30 20 10 0 0 10 20 30 40
мужчины ■ женщины
Рис. 2. Половозрастная структура маятниковых трудовых мигрантов, %, 2022 г.
Источник: составлено автором по дагнным мониторинга качества трудового потенциала Вологодской области, 2022 г., ВолНЦ РАН
Данные различия могут быть связаны не только с особенностями регионов проживания и областью приложения труда, но и с расстоянием до работы. Чем моложе маятниковый трудовой мигрант, тем, как правило, более дальние расстояния он преодолевает. Это связано с тем, что данная группа граждан обладает большей социальной, трудовой и территориальной мобильностью [28], а чем старше становится индивид, тем ему труднее преодолевать длительные поездки [34] и выдерживать связанную с этим психоэмоциональную нагрузку. С увеличением возраста маятникового трудового мигранта наблюдается сбалансированность гендерной структуры: если в молодом возрасте больше мужчин, то с возрастом доля женщин и мужчин уравновешивается [28]. Это может быть связано с тем, что у женщин сокращается время на воспитание детей в связи с их взрослением.
Маятниковые трудовые мигранты - это в основном люди, которые состоят в отношениях, включающих в себя как официальный брак, так и незарегистрированные союзы. По результатам исследования в Свердловской области доля холостых в изучаемой категории граждан составляет 25,6% [26], в Клину - уже 34%, и данная доля достигает своего апогея близ Московской агломерации - 46% [29].
Согласно мониторингу трудового потенциала Вологодской области, доля состоящих в браке среди маятниковых трудовых мигрантов составляет 68%, что на 7,4 п.п. выше, чем среди занятого населения, не участвующего в подобных перемещениях (рис. 3). Среди маятниковых трудовых мигрантов реже встречаются одинокие. Низкую долю холостых/незамужних маятниковых трудовых мигрантов подтверждают и исследования, проводимые в
Нижегородской агломерации, где доля одиноких лиц изучаемой группы мигрантов в структуре трудоспособного населения составляет 3% [30].
Рис. 3. Брачная структура маятниковых трудовых мигрантов и занятого населения, не участвующего в маятниковых трудовых миграциях, %, 2022 г. Источник: составлено автором по данным мониторинга качества трудового потенциала Вологодской области, 2022 г., ВолНЦ РАН
Среди маятниковых трудовых мигрантов Вологодской области чаще встречаются семьи с двумя (на 1,5 п.п.) и тремя детьми (на 7,2 п.п.) по сравнению с занятым населением, не участвующим в маятниковых трудовых пульсациях (рис. 4). Доля семей, где есть только один ребенок, на 11,7 п.п. выше у занятого населения, не участвующего в трудовых миграциях. Удельный вес семей без детей также ниже у тех (на 3,7 п.п.), кто не выезжает на работу в другие населенные пункты. В целом доля детей в семьях маятниковых трудовых мигрантов несколько выше (1,6 чел.), чем в семьях, которые не вовлечены в подобные перемещения (1,5 чел.). Возможно, данная трудовая стратегия является вынужденной, поскольку требует дополнительных финансовых средств для обеспечения семьи, или мотивацией обеспечения проживания в более лучших жилищных или экологических условиях.
Исследования в Нижегородской агломерации показали, что доля семей с одним ребенком у маятниковых трудовых мигрантов, проживающих в пригородной зоне, выше, чем у типично сельских семей, которые не вовлечены в подобный вид перемещений. В целом в семьях маятниковых мигрантов наблюдается более низкая доля детей (3,3 чел.), чем у занятого населения в
сельской (3,5 чел.) и городской (3,4 чел.) местности, а также удельный вес многодетных семей (три и более) значительно ниже, чем в семьях, не участвующих в трудовых маятниковых миграциях [30].
Рис. 4. Количество детей у маятниковых трудовых мигрантов и занятого населения, не участвующего в маятниковых трудовых миграциях, %, 2022 г. Источник: составлено автором по данным мониторинга качества трудового потенциала Вологодской области, 2022 г., ВолНЦ РАН
В выборочном обследовании семейной структуры пригородного населения в зоне Нижегородской агломерации было выявлено, что, несмотря на процессы нуклеаризации современных семей [35], для маятниковых мигрантов характерна высокая доля сложных семей [30]. Причина может крыться и в типе поселения, поскольку в городе доля одиночных домохозяйств выше, чем в сельской местности [35], а также и в том, что маятниковым трудовым мигрантам в связи с высокими временными издержками требуется помощь при ведении домашнего хозяйства и воспитании детей.
Большая часть маятниковых трудовых мигрантов имеют среднее профессиональное образование. Исследования, проведенные в Свердловской области, показали, что 64% индивидов, регулярно выезжающих на работу в Екатеринбург, являются специалистами со средним профессиональным образованием [26], а среди выезжающих в Клин Московской области доля таких лиц составляет 52% [15].
В Вологодской области доля лиц, окончивших среднюю школу (в том числе ПТУ со средним образованием), на 10 п.п. выше среди маятниковых трудовых мигрантов, чем у остального занятого населения (рис. 5), и составляет больше трети опрошенных. Тогда как в исследованиях в Московской области доля лиц со средним общим образованием насчитывает только 18% [15].
I Ш ^
2
■ Неполное среднее о Средняя школа, в т.ч. ПТУ со средним образованием
□ Среднее специальное образование {техникум и др.) □ Незаконченное высшее (не менее 3 курсов вуза)
□ Высшее
Рис. 5. Уровень образования у маятниковых трудовых мигрантов и занятого населения,
не участвующего в маятниковых трудовых миграциях, %, 2022 г. Источник: составлено автором по данным мониторинга качества трудового потенциала Вологодской области, 2022 г., ВолНЦ РАН
Удельный вес лиц с высшим образованием у маятниковых трудовых мигрантов Вологодской области ниже, чем у населения, не вовлеченного в маятниковые трудовые миграции, на 6 п.п. и составляет 23,8%. Уровень образования у изучаемой группы лиц близ Московской суперагломерации выше. Так, основываясь на результатах исследования, полученных с использованием данных из социальной сети «ВКонтакте», было выявлено, что типичный маятниковый мигрант - это женщина 18-29 лет, имеющая высшее образование [29]. Преобладание лиц с высшим образованием может быть связано со структурой занимаемых должностей в данном регионе, которые требуют более высокой квалификации. Еще одной возможной причиной может быть конкуренция на рынке труда, которая вынуждает маятниковых трудовых мигрантов повышать свою квалификацию.
Лица, вовлеченные в маятниковые трудовые миграции, преимущественно занимают рабочие специальности. Так, в Нижегородской области 79% работают в отраслях материального производства [36]. Результаты, полученные при изучении Московской области, свидетельствуют о том, что более 70% маятниковых трудовых мигрантов задействованы в торговле, промышленности, финансовом секторе и строительстве [27].
В Уральском федеральном округе было выявлено, что 52,7% маятниковых трудовых мигрантов занимают должности рабочего, вспомогательного и обслуживающего персонала, 36,4% трудоустроены на должности специалистов, тогда как руководящий сектор представлен незначительно. Основными сферами деятельности, в которые вовлечены маятниковые трудовые мигранты, являются: обрабатывающее производство (14,5%), предоставление коммунальных, социальных и персональных услуг (14,5%), транспорт и связь (12,7%), строительство (10,9%) [28].
Мониторинг, проведенный в Вологодской области, позволяет заглянуть в распределение маятниковых трудовых мигрантов по видам экономической деятельности (табл. 3). Так, почти треть маятниковых трудовых мигрантов вовлечены в сферы деятельности, связанные с сельским и лесным хозяйством, а также охотой, тогда как занятое население, которое не осуществляет выходы на работу в другие населенные пункты, имеет долю 9,6% по данному виду деятельности. Есть также и другие сферы, где доля маятниковых трудовых мигрантов выше, чем у остального занятого населения, а именно это производство и распределение электроники, газа и воды (на 2,2 п.п.), гостиницы и рестораны (на 1,3 п.п.), здравоохранение и предоставление социальных услуг (на 5,2 п.п.).
Таблица 3. Распределение ответов на вопрос «Вид экономической деятельности вашей основной работы?», %
Занятое населе-
Маятниковые ние, не участву-
Вид экономической деятельности трудовые ми- ющее в маятни-
гранты ковых трудовых миграциях
Сельское хозяйство, охота, лесное хозяйство 27,0 9,6
Обрабатывающие производства 6,3 11,5
Производство и распределение электроэнергии, 7,9 5,7
газа и воды
Строительство 7,9 9,2
Оптовая и розничная торговля, ремонт автотранспортных средств и бытовых изделий 9,5 15,7
Гостиницы и рестораны 4,8 3,5
Транспорт и связь 7,9 9,6
Финансовая деятельность 3,2 4,4
Операции с недвижимым имуществом, аренда и 0,0 1,9
предоставление
Государственное управление и обеспечение военной безопасности, соц. страхование 1,6 3,3
Образование 7,9 8,7
Здравоохранение и предоставление социальных услуг 11,1 5,9
Предоставление прочих коммунальных, социальных и 3,2 8,4
персональных услуг
Другие виды деятельности 1,6 2,6
Источник: составлено автором по «Мониторингу качества трудового потенциала Вологодской области», 2022 г., ВолНЦ РАН.
Здравоохранение и предоставление социальных услуг занимают второе место по удельному весу маятниковых трудовых мигрантов (11,1%), тогда как доля занятого населения, не вовлеченного в данный вид пространственного перемещения, в 1,9 раза ниже (5,9%). Рассматривая табл. 2, можно предположить, что маятниковые трудовые мигранты учувствуют в тех видах деятельности, в которые местное население меньше всего вовлечено.
Выводы и заключение
Проведенный анализ вторичных данных и данных мониторинга трудового потенциала Вологодской области позволил рассмотреть социально-демографический портрет маятниковых трудовых мигрантов, проживающих в разных частях страны, а именно в Московской, Вологодской, Нижегородской, Свердловской, Тюменской и Курганской областях, а также и в разных типах поселений, таких как сельская/городская местность и вблизи агломерационных ядер разного типа.
В среднем маятниковый трудовой мигрант - это мужчина в возрасте от 30 до 49 лет, состоящий в официально зарегистрированном браке, имеющий как минимум одного ребенка. Такой индивид, как правило, занимает рабочие должности и имеет среднее профессиональное образование. Но это обобщенный портрет, который не раскрывает региональной специфики.
Так, в Московской области наблюдается большая доля женщин в структуре маятниковых трудовых мигрантов, чем в других рассматриваемых регионах. Можно предположить, что Московская суперагломерация предлагает более широкий спектр возможностей для трудоустройства в силу разнообразия вакантных должностей. Еще одной возможной причиной может быть хорошо развитая транспортная инфраструктура и относительно небольшие расстояния. Обилие общественного транспорта и его налаженное расписание, относительная близость до места работы делают маятниковые трудовые перемещения доступнее, тем самым позволяя совмещать женщинам работу и дом даже при такой занятости. Кроме того, репродуктивные стратегии жительниц крупных городов характеризуются откладыванием рождения первенца и высокой частотой выбора малодетности [37]. Также значимым фактором привлекательности такой трудовой стратегии в пределах Московской агломерационной зоны может выступать стоимость оплаты труда, которая отличается от той, что существует в пригородах и близлежащих областях, и стоимость аренды/покупки жилья, которая увеличивается по мере приближения к городу федерального значения.
Важно отметить, что в Московской и Вологодской областях маятниковые трудовые мигранты чаще представлены в более зрелом возрасте - от 40 до 49 лет, тогда как в некоторых исследованиях областей Уральского федерального округа (Свердловской, Тюменской и Курганской), наоборот, большая доля работников принадлежит к возрастной группе 20-29 лет. Подобная возрастная дифференциация может быть связана со структурой экономики регионов. Еще одной возможной причиной может быть то, что данные области являются территориально крупными объектами, где расстояния между населенными пунктами довольно большие, а молодые люди обладают большей мобильностью и легче справляются с негативными последствиями от долгих поездок до места работы.
Представленность мужчин и женщин в возрастной структуре маятниковых трудовых мигрантов неоднородна и, как правило, в более старших возрастах уравновешивается. Исследования Вологодского научного центра
РАН показали, что среди маятниковых трудовых мигрантов в возрасте до 30 лет и после 60 наблюдается преобладание мужского населения, а во всех остальных возрастных группах преобладают женщины.
Семейное положение маятниковых трудовых мигрантов сильнее всего от общего тренда отличается в Московской области. Было замечено, что чем ближе находится место проживания маятникового трудового мигранта к Московской агломерации, тем выше доля не состоящих в отношениях работников. Тогда как в исследованиях, проведенных в Вологодской области, выяснилось, что маятниковые трудовые мигранты в 2,3 раза реже бывают холостыми/не замужем, чем занятое население, не вовлеченное в подобные перемещения. В вопросе семейных отношений играет фактор типа поселения: так, у маятниковых трудовых мигрантов, проживающих в сельской местности, наблюдается больший удельный вес тех, кто состоит в браке.
Количество детей у маятниковых трудовых мигрантов, проживающих в сельской местности и пригородных зонах, выше, чем у аналогичной группы, проживающей в городской местности. Исследования, проведенные в Нижегородской области, продемонстрировали, что семьи изучаемой группы населения в основном сложного типа. Это может объясняться тем, что большая часть маятниковых трудовых мигрантов проживают в сельской местности, где в целом ниже доля нуклеарных семей. Также распространение такого типа семьи может быть обусловлено образом жизни данной категории работников: в силу временных затрат на дорогу до рабочего места им нужна дополнительная помощь по воспитанию детей и ведению домашнего хозяйства.
Маятниковые трудовые мигранты близ Московской агломерации имеют большую долю лиц с высшим профессиональным образованием, чем в других регионах. Это может быть связано с более высокими требованиями, предъявляемыми к соискателям, ввиду большей конкуренции на рынке труда. В Вологодской области помимо преобладания лиц со средним профессиональным образованием, велика и доля лиц, которые имеют среднее общее образование, и эта доля выше в 1,4 раза, чем у занятого населения, не вовлеченного в маятниковые трудовые миграции в регионе.
Маятниковые трудовые мигранты в основном занимают рабочие специальности, а региональные различия прослеживаются в сфере применения труда: если в Нижегородской области они трудятся в отраслях материального производства, в Вологодской области в сельском хозяйстве, охоте и лесном хозяйстве, в областях Уральского федерального округа в обрабатывающем производстве, предоставлении коммунальных, социальных и персональных услуг, то в Московской области маятниковые трудовые мигранты заняты в основном в торговле, промышленности, финансовом секторе и строительстве. Можно предположить, что данная категория граждан занята в тех отраслях, в которых отказывается участвовать местное население региона.
Таким образом, исследование показало, что социально-демографический портрет маятникового трудового мигранта будет варьироваться в различных территориях проживания. Имеющиеся различия в характеристиках
изучаемой группы населения определяют их мотивы, которые являются смыслообразующим компонентом поведения трудовых мигрантов. Исходя из этого, мы предполагаем, что существуют различные модели поведения маятниковых трудовых мигрантов, и это открывает нам вектор для дальнейших исследований.
Список источников
1. Денисенко В.А., Катаева А.Н. Временная внутрироссийская трудовая миграция: особенности дальневосточных регионов // Тренды и управление. 2018. № 1. С. 38-50. doi: 10.7256/2454-0730.2018.1.25490
2. Рыбаковский Л.Л. История и теория миграции населения. Кн. 2: Миграция населения: явление, понятие, детерминанты. М. : Экон-Информ, 2017. 234 с.
3. Зайончковская Ж.А. О трудовой миграции // Социальная сфера: проблемы и суждения. М., 2002. С. 138-143.
4. Югов Е.А. Трудовые ресурсы сельского района и их использование // Вестник Воронежского государственного аграрного университета. 2018. № 2 (57). С. 174-185. doi: 10.17238/issn2071-2243.2018.2.174
5. Дорофеева Л.А., Касьянова Е.А. Маятниковая миграция населения в Красноярской городской агломерации (на примере населенных пунктов Емельяновского района) // Известия Иркутского государственного университета. Серия: Науки о Земле. 2017. Т. 20. С. 25-42.
6. Махрова А.Г., Нефедова Т.Г., Трейвиш А.И. Поляризация пространства Центрально-Российского мегалополиса и мобильность населения // Вестник Московского университета. Серия 5: География. 2016. № 5. С. 77-85.
7. Mills B., Hazarika G. The migration of young adults from non-metropolitan counties // American Journal of Agricultural Economics. 2001. № 89 (2). P. 329-340.
8. ClarkX., Hatton T., Williamson J. Explaining U.S. immigration 1971-1998 // Review of Economics and Statistics. 2007. № 89 (2). P. 359-373.
9. Михалев Н.А. Маятниковая миграция в городах РСФСР по данным Всесоюзной переписи населения 1970 г.: размеры, потоки, структура // Вестник Томского государственного университета. История. 2022. № 80. С. 56-65. doi: 10.17223/19988613/80/6
10. Хорев Б.С. Проблемы городов: (экономико-географическое исследование городского расселения в СССР). М.: Мысль, 1971. 413 с.
11. Валентей Д.И. Маятниковая миграция сельского населения. М. : Финансы и статистика, 1981. 88 с.
12. Курман М. В. Роль маятниковой миграции населения и методы ее изучения // Миграция населения РСФСР / отв. ред. А.З. Майков. М. : Статистика, 1973. С. 103-118.
13. Хорев Б.С. Проблемы городов (урбанизация и единая система расселения в СССР). М. : Мысль, 1975. 428 с.
14. Хорев Б.С., Лиходед В.Н. Житель села - работник города. М. : Финансы и статистика, 1982. 95 с.
15. Богданова Л.П., Драгунова А.А. Маятниковая трудовая миграция на периферии Московского региона (на примере города Клин) // Вестник ТвГУ. Серия: Экономика и управление. 2015. № 1, т. 2. С. 91-97.
16. Рязанцев С.В. Трудовая миграция в странах СНГ и Балтии: тенденции, последствия, регулирование. М. : Формула права, 2007. 576 с.
17. Шитова Ю.Ю. Маятниковая трудовая миграция в Московской области: методический и прикладной анализ // Экономический журнал. 2006. № 1. С. 63-79.
18. КарачуринаЛ.Б., Блантер С.Г., Рощина Т.Г. Особенности современного этапа маятниковой миграции в Москву // Миграция в зеркале стран СНГ (молодежный ракурс) / под ред. И. Молодиковой. М., 2006. С. 226-248.
19. МкртчянН.В. Возрастной профиль внутрироссийской трудовой миграции и иных форм пространственной мобильности населения // Региональные исследования. 2018. № 1(59). С. 72-81.
20. Смелов П.А., Егорова Е.А., ИзваринаВ.А. Трудовая миграция в Российской Федерации // Федерализм. 2017. № 3 (87). С. 149-160.
21. Антонов Е.В. Трудовая мобильность населения России по данным Всероссийской переписи 2010 года // Вестник Московского университета. Серия 5: География. 2016. № 2. С. 54-63.
22. Махрова А.Г., Бабкин Р.А. Методические подходы к делимитации границ Московской агломерации на основе данных сотовых операторов // Региональные исследования. 2019. № 2 (64). С. 48-57. doi: 10.5922/1994-5280-2019-2-5
23. Махрова А.Г., Кириллов А.Г. Сезонная пульсация расселения в Московской агломерации под влиянием дачной и трудовой маятниковой миграции: подходы к изучению и оценка // Региональные исследования. 2015. № 1 (47). С. 117-125.
24. Попова Е.А. Пространственно-временные модели маятниковых трудовых миграций в Московской агломерации // Проблемы современной урбанизации: преемственность и новации : сб. ст. Международной конференции, Москва, 22-23 марта 2022 года. М. : Географический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 2022. С. 126-133.
25. Юмагузин В.В. Возможности изучения маятниковой миграции по данным сотовых операторов (на примере г. Уфы) // Материалы VI Международной социологической конференции «Жизнь исследования после исследования: как сделать результаты понятными и полезными», 16-17 марта 2016 г. М. : ВЦИОМ, 2016. С. 732-737.
26. Мурзина П.С. Маятниковая трудовая миграция: расширяя границы // Модернизация регионов: управленческие механизмы и инновационные подходы : материалы IX Всероссийской научно-практической конференции, Чебоксары, 08 февраля 2018 года. Чебоксары : Новое время, 2018. С. 222-227.
27. Шитова Ю.Ю., Шитов Ю.А. Анализ и прогнозирование маятниковой трудовой миграции в Подмосковье на примере города Дубна // Проблемы прогнозирования. 2008. № 4. С. 112-122.
28. Захарченко А.А., Пить В.В. Региональные особенности маятниковой трудовой миграции в Уральском федеральном округе (на примере пилотажного исследования) // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2018. № 4 (36). С. 594-603. doi: 10.17072/2078-7898/2018-4-594-603
29. АнтоноваА.В. Образ жизни участников маятниковой миграции в Московской агломерации // Миграция и социально-экономическое развитие. 2018. Т. 3, № 3. С. 113— 118. doi: 10.18334/migration.3.3.41042
30. Шевченко И.А., Соткина С.А., Голованева А.А., Макарова И.С., Бикмаева А.В. Маятниковая миграция сельского населения Нижегородской области // Успехи современного естествознания. 2019. № 1. С. 117-122.
31. Соколова А. А. Масштабы маятниковой трудовой миграции в регионах России // Проблемы развития территории. 2023. Т. 27, № 4. С. 52-70. doi: 10.15838/ptd.2023.4.126.4
32. Ермолаева А.И., Федосеева О.В. Женщина и мужчина на рынке труда // Научные результаты социологии - 2022 : сборник статей по материалам II Международного научного онлайн-форума, Белгород, 15-17 февраля 2023 г. / отв. ред. И.С. Шаповалова. Белгород : Белгородский государственный национальный исследовательский университет, 2023. С. 216-224.
33. Забродская Н.Г., Хацкевич Г.А., Петриковец Т.А. Маятниковая миграция и развитие белорусских агломераций // Бизнес. Инновации. Экономика : сб. науч. ст. Минск, 2021. Вып. 5. С. 205-214.
34. Шитова Ю.Ю., Шитов Ю.А. Маятниковая трудовая миграция в Московском регионе // Демоскоп Weekly. 2013. № 569-570.
35. Короленко А.В. Брачно-семейная структура: состояние и тенденции в итогах переписей населения России // Социальное пространство. 2023. Т. 9, № 2. doi: 10.15838/sa.2023.2.38.4
36. Шевченко И.А., Давыдова Ю.В., Замашкина О.В., Зарубина Н.В., Лябина А.Н., Бикмаева А.В. Изучение демографических аспектов маятниковой миграции населения Нижегородской области // Успехи современного естествознания. 2020. № 1. С. 70-75.
37. Архангельский В.Н., Богдан И.В., Калачикова О.Н., Чистякова Д.П. Особенности репродуктивного поведения жительниц Москвы // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2023. Т. 16, № 3. С. 231-246. doi: 10.15838/esc.2023.3.87.12
References
1. Denisenko, V.A. & Kataeva, A.N. (2018) Vremennaya vnutrirossiyskaya trudovaya migratsiya: osobennosti dal'nevostochnykh regionov [Temporary intra-Russian labor migration: features of the Far Eastern regions]. Trendy i upravlenie. 1. pp. 38-50. doi: 10.7256/2454-0730.2018.1.25490
2. Rybakovskiy, L.L. (2017) Istoriya i teoriya migratsii naseleniya [Population Migration: Phenomenon, concept, determinants]. Book 2. Moscow: Ekon-Inform.
3. Zayonchkovskaya, Zh.A. (2002) O trudovoy migratsii [On labor migration]. In: Gilinskaya, E.B. (ed.) Sotsial'naya sfera: problemy i suzhdeniya [Social Sphere: Problems and judgments]. Moscow: [s.n.]. pp. 138-143.
4. Yugov, E.A. (2018) Trudovye resursy sel'skogo rayona i ikh ispol'zovanie [Labor resources of rural areas and their use]. Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo agrarnogo universiteta. 2 (57). pp. 174-185. doi: 10.17238/issn2071-2243.2018.2.174
5. Dorofeeva, L.A. & Kas'yanova, E.A. (2017) Mayatnikovaya migratsiya naseleniya v Krasnoyarskoy gorodskoy aglomeratsii (na primere naselennykh punktov Emel'yanovskogo rayona) [Commuting migration of the population in the Krasnoyarsk urban agglomeration (on the example of settlements in the Emelyanovsky district)]. Izvestiya Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Nauki o Zemle. 20. pp. 25-42.
6. Makhrova, A.G., Nefedova, T.G. & Treyvish, A.I. (2016) Polyarizatsiya prostranstva Tsentral'no-Rossiyskogo megalopolisa i mobil'nost' naseleniya [Polarization of the space of the Central Russian megalopolis and population mobility]. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 5: Geografya. 5. pp. 77-85.
7. Mills, B. & Hazarika, G. (2001) The migration of young adults from non-metropolitan counties. American Journal of Agricultural Economics. 89 (2). pp. 329-340.
8. Clark, X., Hatton, T. & Williamson, J. (2007) Explaining U.S. immigration 1971-1998. Review of Economics and Statistics. 89 (2). pp. 359-373.
9. Mikhalev, N.A. (2022) Commuting in the cities of the RSFSR according to the 1970 AllUnion population census: scale, flows, structure. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya - Tomsk State University Journal of History. 80. pp. 56-65. (In Russian). doi: 10.17223/19988613/80/6
10. Khorev, B.S. (1971) Problemy gorodov: (ekonomiko-geograficheskoe issledovanie gorodskogo rasseleniya v SSSR) [Problems of Cities: (Economic and geographical study of urban settlement in the USSR)]. Moscow: Mysl'.
11. Valentey, D.I. (1981) Mayatnikovaya migratsiya sel'skogo naseleniya [Commuting Migration of the Rural Population]. Moscow: Finansy i statistika.
12. Kurman, M.V. (1973) Rol' mayatnikovoy migratsii naseleniya i metody ee izucheniya [The role of commuting migration of the population and methods of studying it]. In: Maykov, A.Z. (ed.)Migratsiya naseleniya RSFSR [Migration of the Population of the RSFSR]. Moscow: Statistika. pp. 103-118.
13. Khorev, B.S. (1975) Problemy gorodov (urbanizatsiya i edinaya sistema rasseleniya v SSSR) [Problems of Cities (Urbanization and a unified settlement system in the USSR)]. Moscow: Mysl'.
14. Khorev, B.S. & Likhoded, V.N. (1982) Zhitel' sela - rabotnik goroda [A Village Resident Is a City Worker]. Moscow: Finansy i statistika.
15. Bogdanova, L.P. & Dragunova, A.A. (2015) Mayatnikovaya trudovaya migratsiya na periferii Moskovskogo regiona (na primere goroda Klin) [Commutative labor migration on the periphery of the Moscow region (on the example of the city of Klin)]. Vestnik TvGU. Seriya «Ekonomika i upravlenie». 1 (2). pp. 91-97.
16. Ryazantsev, S.V. (2007) Trudovaya migratsiya v stranakh SNG i Baltii: tendentsii, posledstviya, regulirovanie [Labor Migration in the CIS and Baltic Countries: Trends, consequences, regulation]. Moscow: Formula prava.
17. Shitova, Yu.Yu. (2006) Mayatnikovaya trudovaya migratsiya v Moskovskoy oblasti: metodicheskiy i prikladnoy analiz [Commutative labor migration in the Moscow region: methodological and applied analysis]. Ekonomicheskiy zhurnal. 1. pp. 63-79.
18. Karachurina, L.B., Blanter, S.G. & Roshchina, T.G. (2006) Osobennosti sovremennogo etapa mayatnikovoy migratsii v Moskvu [Roshchina T.G. Features of the modern stage of commuting migration to Moscow]. In: Molodikova, I. (ed.) Migratsiya v zerkale stran SNG (molodezhnyy rakurs) [Migration in the Mirror of the CIS Countries (Youth perspective)]. Moscow: Center for Migration Studies. pp. 226-248.
19. Mkrtchyan, N.V. (2018) Vozrastnoy profil' vnutrirossiyskoy trudovoy migratsii i inykh form prostranstvennoy mobil'nosti naseleniya [Age profile of intra-Russian labor migration and other forms of spatial mobility of the population]. Regional'nye issledovaniya. 1 (59). pp. 7281.
20. Smelov, P.A., Egorova, E.A. & Izvarina, V.A. (2017) Trudovaya migratsiya v Rossiyskoy Federatsii [Labor migration in the Russian Federation]. Federalizm. 3 (87). pp. 149-160.
21. Antonov, E.V. (2016) Trudovaya mobil'nost' naseleniya Rossii po dannym Vserossiyskoy Perepisi 2010 goda [Labor mobility of the Russian population according to the 2010 All-Russian Census]. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 5. Geografiya. 2. pp. 54-63.
22. Makhrova, A.G. & Babkin, R.A. (2019) Metodicheskie podkhody k delimitatsii granits Moskovskoy aglomeratsii na osnove dannykh sotovykh operatorov [Methodological approaches to delimitation of the boundaries of the Moscow agglomeration based on data from cellular operators]. Regional'nye issledovaniya. 2 (64). pp. 48-57. doi: 10.5922/1994-52802019-2-5
23. Makhrova, A.G. & Kirillov, A.G. (2015) Sezonnaya pul'satsiya rasseleniya v moskovskoy aglomeratsii pod vliyaniem dachnoy i trudovoy mayatnikovoy migratsii: podkhody k izucheniyu i otsenka [Seasonal pulsation of settlement in the Moscow agglomeration under the influence of dacha and labor commuting migration: approaches to study and assessment]. Regional'nye issledovaniya. 1 (47). pp. 117-125.
24. Popova, E.A. (2022) [Spatio-temporal models of commuting migration in the Moscow agglomeration]. Problemy sovremennoy urbanizatsii: preemstvennost' i novatsii [Problems of Modern Urbanization: Continuity and innovation]. Proceedings of the International Conference. Moscow. 22-23 March 2022. Moscow: Moscow State University. pp. 126-133. (In Russian).
25. Yumaguzin, V.V. (2016) [Possibilities of studying commuting migration based on data from cellular operators (using the example of Ufa)]. Zhizn'issledovaniyaposle issledovaniya: kak sdelat' rezul'taty ponyatnymi i poleznymi [The Life of Research After Research: How to make the results understandable and useful]. Proceedings of the 6th International Sociological Conference. Moscow. 16-17 March 2016. Moscow: VTsIOM. pp. 732-737. (In Russian).
26. Murzina, P.S. (2018) [Commuting migration: expanding boundaries]. Modernizatsiya regionov: upravlencheskie mekhanizmy i innovatsionnye podkhody [Modernization of Regions:
Management mechanisms and innovative approaches]. Proceedings of the 9th All-Russian Conference. Cheboksary. 08 February 2018. Cheboksary: Novoe vremya. pp. 222-227. (In Russian).
27. Shitova, Yu.Yu. & Shitov, Yu.A. (2008) Analiz i prognozirovanie mayatnikovoy trudovoy migratsii v Podmoskov'e na primere goroda Dubna [Analysis and forecasting of commuting labor migration in the Moscow region using the example of the city of Dubna]. Problemyprognozirovaniya. 4. pp. 112-122.
28. Zakharchenko, A.A. & Pit', V.V. (2018) Regional'nye osobennosti mayatnikovoy trudovoy migratsii v Ural'skom federal'nom okruge (na primere pilotazhnogo issledovaniya) [Regional features of commuting labor migration in the Ural Federal District (based on the example of a pilot study)]. Vestnik Permskogo universiteta. Filosofiya. Psikhologiya. Sotsiologiya. 4 (36). pp. 594-603. doi: 10.17072/2078-7898/2018-4-594-603
29. Antonova, A.V. (2018) Obraz zhizni uchastnikov mayatnikovoy migratsii v Moskovskoy aglomeratsii [Lifestyle of participants in pendulum migration in the Moscow agglomeration]. Migratsiya i sotsial'no-ekonomicheskoe razvitie. 3 (3). pp. 113-118. doi: 10.18334/migration. 3.3.41042
30. Shevchenko, I.A. et al. (2019) Mayatnikovaya migratsiya sel'skogo naseleniya Nizhegorodskoy oblasti [Commuting migration of the rural population of the Nizhny Novgorod region]. Uspekhi sovremennogo estestvoznaniya. 1. pp. 117-122.
31. Sokolova, A.A. (2023) Masshtaby mayatnikovoy trudovoy migratsii v regionakh Rossii [The scale of commuting migration in the regions of Russia]. Problemy razvitiya territorii. 4 (27). pp. 52-70. doi: 10.15838/ptd.2023.4.126.4
32. Ermolaeva, A.I. & Fedoseeva, O.V. (2023) [Woman and man in the labor market]. Nauchnye rezul'taty sotsiologii - 2022 [Scientific Results of Sociology - 2022]. Proceedings of the 2nd International Online Forum. Belgorod. 15-17 February 2023. Belgorod: Belgorod State University. pp. 216-224. (In Russian).
33. Zabrodskaya, N.G., Khatskevich, G.A. & Petrikovets, T.A. (2021) Mayatnikovaya migratsiya i razvitie belorusskikh aglomeratsiy [Commuting migration and development of Belarusian agglomerations]. In: Biznes. Innovatsii. Ekonomika [Business. Innovation. Economics]. Vol. 5. Minsk: Belarusian State University. pp. 205-214.
34. Shitova, Yu.Yu. & Shitov, Yu.A. (2013) Mayatnikovaya trudovaya migratsiya v Moskovskom regione [Commutative labor migration in the Moscow region]. Demoskop Weekly. 569-570.
35. Korolenko, A.V. (2023) Brachno-semeynaya struktura: sostoyanie i tendentsii v itogakh perepisey naseleniya Rossii [Marriage and family structure: state and trends in the results of Russian population censuses]. Sotsial'noe prostranstvo. 2 (9). doi: 10.15838/sa.2023.2.38.4
36. Shevchenko, I.A. et al. (2020) Izuchenie demograficheskikh aspektov mayatnikovoy migratsii naseleniya Nizhegorodskoy oblasti [Study of demographic aspects of commuting migration of the population of the Nizhny Novgorod region]. Uspekhi sovremennogo estestvoznaniya. 1. pp. 70-75.
37. Arkhangel'skiy, V.N. et al. (2023) Osobennosti reproduktivnogo povedeniya zhitel'nits Moskvy [Features of reproductive behavior of Moscow residents]. Ekonomicheskie i sotsial'nye peremeny: fakty, tendentsii, prognoz. 3 (16). pp. 231-246. doi: 10.15838/esc.2023.3.87.12
Информация об авторе:
Соколова А. А. - младший научный сотрудник, Центр социально-демографических исследований, Вологодский научный центр Российской академии наук (Вологда, Россия). E-mail: anastasia.alekseevna. ran@yandex. ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the author:
A.A. Sokolova, junior researcher, Vologda Research Center of the Russian Academy of Sciences (Vologda, Russian Federation). E-mail: anastasia.alekseevna.ran@yandex.ru; ORCID: 0000-0001-5434-8094; Elibrary AuthorID: 5845-3310.
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 11.09.2023; одобрена после рецензирования 02.11.2023; принята к публикации 20.11.2023.
The article was submitted 11.09.2023; approved after reviewing 02.11.2023; accepted for publication 20.11.2023.
