CC BY
63
УДК 316.74
ББК С55.67 + С73(2) + С73(5К23)
М.Ю. Семененко
СОЦИАЛЬНО-ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СТАБИЛЬНОСТИ РОССИЙСКО-КАЗАХСТАНСКОГО ПРИГРАНИЧЬЯ
Российско-казахстанская граница является одним из уникальных рубежей мирового и евразийского пространства. По своей протяженности она определена как вторая по длине в мире и самая протяженная сплошная сухопутная граница. Согласно данным, опубликованным в рамках программы «World Wide Geography Всемирная география», протяженность российско-казахстанской границы составляет 6846 км (см. http://www.far.ru). Большей протяженностью обладает лишь граница между США и Канадой 8893 км. Тем не менее, все числовые выражения длины российско-казахстанской границы, не представляются в настоящее время достаточно точными.
В административно-территориальном отношении к этой границе примыкают 12 регионов Российской Федерации четырех федеральных округов. В пределах непосредственной близости к границе проживают свыше 3 млн человек [1]. С казахстанской стороны к границе примыкают 7 областей, с населением северных и западных приграничных районов 5,8 млн человек, из которых 2,4 млн человек, проживают в сельской местности [2].
Возрастная и половая структура демографического анализа определяет социально этническое состояние российско-казахстанской границы, в этот же анализ входит структура занятости.
Одной из ярко выраженных тенденций демографического показателя является «старение» постоянно проживающего в приграничных районах населения, что косвенно подтверждается данными материалов социологических опросов ЮУрГУ. Респонденты, в возрасте от 31 до 40 лет в 2001 году, составляли в среднем 21,2 %, тогда как в 2004 году уже 25,1 %. В то же время респонденты в возрасте от 41 до 50 лет в 2001 году составляли 17,4 % из опрошенных, в 2004 году уже 25,3 %. Динамика этих показателей демонстрирует тенденцию к снижению доли работоспособного населения. Подобное в будущем может осложнить положение приграничья с точки зрения безопасности. Согласно концепциям политического поведения именно эта часть проживающих проявляет себя как наиболее экономически, социально и политически активная. Люди работоспособного возраста являются не только носителями более оптимистических планов своего будущего, но и легче находят пути преодоления объективных и субъективных обстоятельств, осложняющих реализацию собственных жизненных целей. Именно они предъявляют более высокие требования к социальной инфраструктуре, что в свою очередь заставляет ее модернизироваться согласно тре-
бованиям времени. Таким образом, большой процент этой части населения является показателем активного, наиболее рационального и наиболее безопасного пространства непосредственного приграничья. И наоборот, высокий процент людей пожилого возраста демонстрирует рыхлую экономическую составляющую конкретного района с тенденцией осложнений бюджетного наполнения и экономического роста, что все вместе, при определенных внешних обстоятельствах, может проявиться как слабое место в общей программе безопасности приграничья.
Еще одним «косвенным» показателем «старения» пространства российско-казахстанского приграничья является время проживания в данном районе (рис.1).
Этот показатель «время проживания» косвенным образом проясняет возрастную категорию населения, так как именно люди пожилого или «порогового» возраста имеют значительный «стаж» жителя конкретной местности и меньше всего склонны принимать какие-либо перемены в своей жизни, в том числе и местожительство, как запланированные, продуманные и желательные. Динамика предстает следующим образом: в большинстве регионов с российской стороны границы с Казахстаном доля проживающих более 21 года значительно превышает все остальные временные категории (57,5 % из опрошенного числа респондентов по всей протяженности границы). При этом в 2000 году они составляли 50,5 %. Значительный прирост получили: Саратовская область на 19 % (49,3 % в 2000 году, 68,3 % в
2004 году из опрошенных жителей), Алтай на 15,5 % (37,1 % в 2000 году, 52,7 % в 2004), Челябинская область на 8,8 % (53,4 % в 2000 году 62,2 % в 2004).
В то же время доля проживающих в приграничном районе от 2 до 5 лет составила по всей протяженности границы 8,7 % в 2000 году и 7,7 % в 2004 году. При этом происходит явное снижение доли этой категории граждан в большинстве приграничных регионах [3]. Это, в свою очередь, определяет приграничные районы как неперспективные, «отсталые», «второстепенные» территории пограничного региона. С точки зрения безопасности можно отметить как положительные, так и отрицательные стороны сложившегося положения. К положительным можно отнести то, что чем меньше «новых», «неизвестных», «плохо узнаваемых» элементов социума появляется в районе, непосредственно прилегающем к границе, тем спокойнее «местные» жители воспринимают «новых». Небольшое количество вновь поселяющихся, как правило, растянуто во
218 Вестник ЮУрГУ, № 2(57), 2006
100%
90%
80%
70%
60%
50% -
40%
30% -
20%
10%
Вві
щ
—
я ■Й
В
о ^ 1
о ! О : СМ о о см о о см 1
Курганская
область
Челябинская
область
ЯВІ
тш
Оренбургская
область
Самарская
область
[в Меньше 1 года ■ 2-5 лет 06-10 лет □ 11-20 лет 1121 год и больше И Нет ответа
Рис. 1. Время проживания в приграничье Источник: Динамика социально-политического развития российско-казахстанского приграничья (2000—2005 гг.), Челябинск, 2006
Прикладные аспекты социологических исследований
времени. Это с одной стороны позволяет прибывшим жителям относительно бесконфликтно адаптироваться к новым условиям, с другой стороны «коренному» населению присмотреться и отметить особенности другого образа жизни, что вносит некоторую стабильность и чувство безопасности, как той, так и другой части населения. Помимо всего прочего, существуют множество других причин, касающихся безопасности государства, по которым значительная миграция населения в зоны непосредственного приграничья рассматривается как определенная угроза. В качестве отрицательной характеристики данной тенденции может фигурировать аргумент, что в новых границах новых государств идет интенсивное формирование пространства, в том числе и за счет приезжающих, нехватка этой доли населения не позволяет приграничному району динамично развиваться как экономически, так и социально. Также необходимо помнить, что контролируемое активное освоение приграничных районов способствует закреплению в сознании граждан места прохождения самой линии границы, ее рельефные особенности, что способствует снижению ирредентизма, повышением уровня которого характеризуются все вновь созданные границы.
В анализе демографической структуры приграничья значительную роль играет степень урбанизации как приграничья, так и пограничных регионов.
Различия в структуре экономики сопредельных регионов отражаются на особенностях формирования экономических районов. С российской стороны большинство приграничных регионов в значительной степени превосходят по урбанизации своих казахстанских соседей. Тем не менее, в непосредственно прилегающей к границе зоне доля проживающих в сельской местности с обеих сторон границ в ряде случаев оказывается сопоставимой.
На уровень урбанизации, как известно, влияет ресурсный потенциал, который весьма значителен с российской стороны. Эффективное использование ресурсов позволяет не только формировать города с крупной промышленностью, но и обеспечивать в них достаточно высокие социальные показатели.
Таким образом, превосходство ресурсного потенциала и другие социально-экономические показатели российских приграничных регионов позволяют определять превосходящие позиции по такому показателю как ВРП по отношению к сопредельным территориям Казахстана. Наиболее яркий пример данного соотношения демонстрирует Тюменская область: ВРП, которой почти в полтора раза превосходит ВВП всего Казахстана [4]. В то же время необходимо помнить, что не все пограничные регионы обладают одинаково высокими показателями социального-экономического развития. В сплошном приграничном пространстве, распределенном вдоль границ с Казахстаном, существует как достаточно «сильные», «конкурентоспособные» регионы, так и
явные аутсайдеры. Что, в свою очередь, добавляет пестроты и размытости в картине социальной и этнической идентификации населения. По данным, приведенным С.В. Годуновым в монографии «Прозрачные границы» можно сделать вывод: внутри единого пространства один из «полюсов» определяет Тюменская область, которая превосходит по ВРП республику Алтай в 237 раз. На этом же «успешном» полюсе, с достаточно высоким ВРП, определены Челябинская и Самарская области. Среднее положение в диапазоне этого показателя в сопоставлении регионов приграничья российско-казахстанской границы занимают Волгоградская, Оренбургская, Новосибирская, Саратовская, Омская области и Алтайский край. Другой «полюс», с относительно низким ВРП распределили между собой Астраханская и Курганская области.
Понятно, что развитые регионы имеют и более высокую плотность, и большую численность населения в сравнении как с российскими регионами, так и с сопредельной территорией Казахстана. Тем не менее, области Казахстана в советские времена воспринимаемые как «русские» и с наиболее развитой промышленностью, тяготеющей к сырьевым ресурсам России, по демографическому показателю оказываются сопоставимыми с соответствующими приграничными регионами России.
Наиболее соизмеримыми пропорциями в этом отношении обладают потенциал участка Тюменской области с численностью населения 2,4 млн человек с одной стороны и Северо-Казахстанской области с численностью населения 1,7 млн человек с другой; Алтайский край — 2,7 млн человек и Восточно-Ка-захстанская область — 1,5 млн человек [5].
В качестве «обратного» примера можно привести сопредельные области с разительными контрастами демографических пропорций. Одна область Казахстана, Западно Казахстанская, причем относительно слабозаселенная, на территории которой проживает около 630 тысяч человек, граничит с несколькими областями России, такими как Волгоградская, Саратовская и Оренбургская, суммарная численность населения которых составляет более
7,6 млн человек. В то же время, другая область Казахстана, также расположенная на северо-западе страны, Актюбинская, с численностью 683 тысячи человек уступает единственному сопредельному региону России—Оренбургской области, имеющей численность населения 2,2 млн человек. Превосходство последнее более чем в три раза [6].
Тем не менее, демографические пропорции обеих стран в непосредственно прилегающей к границе зоне оказываются сопоставимыми. При этом, несмотря на более высокую степень урбанизации пограничных регионов, число проживающих в сельской местности в районах, близко расположенных к границе, как с российской стороны, так и с казахстанской, не отличаются контрастом и высокими величинами.
Прикладные аспекты социологических исследований
Эти параметры отражают, в том числе и структурные различия экономики сопредельных регионов. С казахстанской стороны доля сельского хозяйства значительно выше. Однако здесь существенную роль играет восприятие населением приграничных регионов территорий, непосредственно прилегающих к границе, в качественных характеристиках с такими содержательными маркерами, как «перспективность», «лучшие возможности», «отсталость», «неразвитость», «удаленность» и т. п. С российской стороны такие районы чаще всего воспринимаются как периферия, играющая незначительную, непервостепенную роль в социально экономической жизни регионов. В казахстанских областях наоборот, население приграничных территорий выступает как важный социальный фактор. Приграничное положение таких районов и фактическое тяготение большинства из них к соседнему государству предоставляет значительно больше возможностей для достижения своих целей, в том числе и социально значимых.
Одним из важнейших показателей демографического состояния любых пограничных регионов и их приграничных зон являются этническая идентификация населения. Современная лимология предлагает рассматривать границы не только как фактическую данность физического, политического, военного, экономического факторов, определяющих степень защищенности рубежа, но и изучать пограничные условия на предмет потенциальной безопасности с учетом проблем идентичности. Идентичность в данном контексте рассматривается как самоидентификации человека с определенной социальной и/или территориальной группой, прежде всего этнической. Националисты, как правило, требует либо расширения своей этнической территории, либо вытеснения из нее «чужаков». Как отмечает Д. Харви, национализм является особым видом территориальной самоидентификации человека [7]. Таким образом, триада Европы начала XX века «нация — территория — государство» определяет цель национализма как создание этнической идентичности в границах определенной территории.
Идентичность всегда имеет конкурентный характер и ее определяет множественность этой конкуренции, возникающей между социальными группами, между отдельной социальной группой и государством, между группами и местной властью. Её состязательность выражается в двух формах: по культуре, прежде всего этническая, и по политической лояльности, соответственно политическая. Первая из форм отражает наиболее мощные виды социальных предпочтений людей этнических общностей.
Формирование политического межгосударственного постсоветского пространства иллюстрирует, что в процессе государственного строительства формируются новые границы, новые приграничные зоны и новые отношения между соседними государствами.
Именно поэтому лимология предлагает рассматривать в качестве одного из важнейших пунктов программы безопасности границ изучение возникновения и эволюцию территориальных идентичностей. Объективная оценка безопасности границы должна отражать социальные конструкты, которые создаются в первую очередь в социальных представлениях, а уже потом делимитируются по карте.
Тем не менее, в современном социальном пространстве, имеющим отношение к обеспечению безопасности, имеют место процессы идентификации одного человека со многими территориальными и/ или этническими общностями. Так, в Восточной Украине насчитываются до шести уровней этнической и территориальной идентичности: советская, русская, украинская и несколько региональных.
В свете проблематики безопасности границ важно проследить формирование идентичности при воздействии соотношения между титульными для сопредельных стран этносами. В нашем случае, между русскими и казахами. Также немаловажное значение имеет факт присутствия других этнических групп, позиционирующих свою этнокультурную самобытность.
Согласно данным приведенным выше, самая высокая процентная доля казахов в Астраханской области. Вместе с тем, по другим регионам эта доля незначительна, причиной чего является высокий уровень урбанизации российских приграничных областей. Однако в западной зоне российско-казахстанского непосредственного приграничья соотношение численности русских и казахов на российской территории оказываются сопоставимыми. Это объясняется, прежде всего, тяготением казахов к компактному проживанию в условиях схожей сельской местности, а также низким уровнем «барьер-ности» рубежей этого участка границы.
В последние 10—15 лет XX века происходят активные миграционные процессы в российско-казахстанском приграничье, этническая составляющая которых является определяющей для характеристики подобных процессов, корни которых следует искать в советском периоде развития государства. Разница в уровне жизни, перспективе трудоустройства, трудности карьерного роста для представителей не титульных этнических групп и другие социальные причины вызвали в середине 70-х годов отток «русскоязычного» населения из Казахстана.
В условиях политико-экономического кризиса, жесткого формирования постсоветского пространства и преобладания этнического подавления в качестве идеологии большинства новых независимых государств миграционные процессы, формирующиеся на русофобской основе, стали преобладать.
Согласно данным С.В. Годунова, приведенным в монографии «Прозрачные границы», за период с 1989 года по 1999 год отток русских составил почти 1,6 млн человек или 26,4 % [8]. За этот же пери-
од произошло резкое сокращение численности украинцев на 329 тыс. человек или 38 % и особенно немцев на 593 тыс. человек или 63 %.
Как отмечают многие наблюдатели, в массовом сознании населения приграничных районов произошел сдвиг более четкого восприятия своей этнической общности. Иллюстрацией этого могут служить данные социологического опроса, проведенного в Оренбургской области. На вопрос «Готовы ли принять человека другой национальности в качестве близкого родственника?» положительно ответили только 9,8 % русских и 17,1 % казахов. При этом
65,6 % всех респондентов ответили, что национальность и вероисповедание влияет на выбор будущего супруга. Эти же опросы показали, что для 70,8 % русских и 51,5 % казахов национальность и вероис-
Республика Алтай Алтайский край
поведание играют важную роль при голосовании на выборах в местные органы власти [9]. В то же время данные социологических опросов, проведенных в районах непосредственного приграничья, в том числе и по Оренбургской области, показывают, что в 2004 году 87,7 % респондентов на протяжении всей линии российско-казахстанской границы, скорее не испытывают неприязни к людям другой национальности. Этот показатель довольно устойчив и не показывает тенденции к значительным изменениям по линии повышения или снижения. В 2001 году людей, терпимо относящихся к людям другой этнической группы, было 85,9 % [10]. Такое «разгласие» объясняется именно особенностями процесса идентификации, который может протекать не обязательно на фоне неприятия другой этнической группы.
Новосибирская область Омская область Тюменская область Курганская область Челябинская область Оренбургская область Самарская область Саратовская область Волгоградская область Астраханская область
0,0 10,0 20,0 30,0 40,0 50,0 60,0 70,0 80,0 90,0 100,0
И Русские И Казахи
Рис. 2. Процентное соотношение русского и казахского населения в пограничном регионе и его приграничных районах Источник: Динамика социально-политического развития российско-казахстанского приграничья
(2000—2005 гг.), Челябинск, 2006
Прикладные аспекты социологических исследований
Восточно-Казахстанская область Павлодарская область Северо-Казахстанская область Кустанайская область Актюбинская область Западно-Казахстанская область Атырауская область
10,0 20,0 30,0 40,0 50,0 60,0 70,0 80,0 90,0 100,0
В Казахи И Русские
Рис. 3. Процентное соотношение казахского и русского населения в пограничном регионе Источник: Национальный состав населения Республики Казахстан. Том. 1. Итоги переписи населения 1999 г. в Республике Казахстан. Алматы, 2000 г.
В качестве пояснения могут служить данные значительного количественного преимущества, проживающих в приграничье представителей титульной нации (см. рис. 2,3). Показатели Оренбургского социологического опроса свидетельствуют, что все большее количество людей отдают предпочтение при стечении важных жизненных ситуаций представителям своего этноса. Это и является фундаментальным обоснованием идентификации. Вместе с тем, только 6,3 % респондентов признали, что межнациональные отношения могут представлять наибольшую угрозу безопасности. При этом наибольшие опасения проявились в Саратовской области 9,8 % (в 2001 году 16,3 %), в Курганской области 10 %, в Самарской и Омской областях по 8,5 % [11]. В то же время, согласно рис. 2, в Волгоградской и Саратовской областях процентное соотношение русских и казахов в приграничье можно рассматривать как относительно сопоставимое. В Волгоградской области в непосредственно прилегающих к границе районов проживает 53,7 % русских и 34,1 % казахов. Некоторые наблюдатели отмечают озабоченность перспективой перераспределения упомянутых позиций в пользу казахов, которые благодаря кла-ново-этнической солидарности существенно усилили свое представительство во власти и в тех секторах, где должности распределяются административным путем.
Одним из ключевых компонентов этнической идентификации в качестве фактора безопасности границ выступает религиозность. В настоящее время российско-казахстанское пограничье рассматривается как христианско-исламское. На локальнобытовом уровне религиозные различия способствуют усилению обособленности этнокультурных групп. Согласно данным упомянутого социологического опроса в Оренбургской области, для 51 %
опрошенного религиозная принадлежность имеет важное значение при выборе брачного партнера и для 54 % при голосовании в местные органы власти [12].
Тем не менее можно утверждать, что традиционно высокую степень толерантности и русских и казахов к религиозной принадлежности другого этноса можно отнести к стабилизирующему фактору. Терпимость как одна из черт ментальности обеих сопредельных титульных наций характеризуется не достаточно глубокой религиозностью преобладающей части русских и казахов. Этому способствовали атеистическая идеология советского периода и периферийность казахского ислама по отношению к мусульманскому миру, что сказалось на поверхностности исламизации казахов.
Следует отметить также, что в сохранении определенного уровня стабильности межэтнических отношений российско-казахстанского приграничья играет немаловажную роль исторический опыт развития казахского этноса на пороге двух цивилизационных парадигм. Пограничность как качественная характеристика этого этноса проявляется в успешной абсорбции культурных ценностей, цивилизационных достижений и потерь сопредельных народов. Толерантность русского и пограничность казахского этносов во многом объясняет успешную совместимость столь сильно различающихся этнокультурных традиций.
Литература
1. Человек и граница. Российско-казахстанское приграничье. Социальный паспорт и одномерные статистические распределения. —Челябинск : Изд-во ЮУрГУ, 2001, —68 с.
2. Прозрачные границы. Безопасность и трансграничное сотрудничество в зоне новых погранич-
ных территорий России. — М.; Волгоград, 2002. — 573 с.
3. Динамика социально-политического развития Российско-казахстанского приграничья 2000—2005 гг. — Челябинск: ЮУрГУ, 2006. — 47с.
4. Зубаревич, Н. Взаимодействие России с южными соседями: проблемы и перспективы. — http:// pubs.camegie.ru/books/1999.
5. Национальный состав населения Республики Казахстан. Т. 1. Итоги переписи населения 1999 г. в республике Казахстан.— Алматы, 2000. — 153 с.; Человек и граница. Волгоградская область. Социальный паспорт и одномерные статистические распределения. — Челябинск: ЮУрГУ, 2001. — 28 с; Человек и граница. Приволжский федеральный округ. Социальный паспорт и одномерные статистические распределения.—Челябинск: ЮУрГУ, 2001. — 28 с.; Человек и граница. Сибирский федеральный округ. Социальный паспорт и одномерные статистические распределения. — Челябинск: ЮУрГУ, 2001. — 28 с.; Человек и граница. Уральский федеральный округ. Социальный паспорт и одномерные статистические распределения. —Челябинск: ЮУрГУ, 2001. — 28 с.; Прозрачные границы. Безопасность и трансграничное сотрудничество в зоне новых пограничных территорий России. — М.; Волгоград, 2002. — 573 с.
6. Национальный состав населения Республики Казахстан. Т. 1. Итоги переписи населения 1999 г. в республике Казахстан. — Алматы, 2000. — 153 с.; Человек и граница. Волгоградская область. Социальный паспорт и одномерные статистические распределения. —Челябинск: ЮУрГУ, 2001 —28 с.; Человек и граница. Приволжский федеральный округ. Социальный паспорт и одномерные статистические
распределения. — Челябинск: ЮУрГУ, 2001. —28 с.; Человек и граница. Сибирский федеральный округ. Социальный паспорт и одномерные статистические распределения. — Челябинск: ЮУрГУ, 2001. — 28 с.; Человек и граница. Уральский федеральный округ. Социальный паспорт и одномерные статистические распределения. Челябинск: ЮУрГУ, 2001. — 28 с.; Прозрачные границы. Безопасность и трансграничное сотрудничество в зоне новых пограничных территорий России. — М., Волгоград, 2002. — 573 с.
7. Harvey, D. The Condition of Post-Modemity: An Enquiry into the Origins of Cultural Change. — Oxford, 1982, —p. 217.
8. Прозрачные границы. Безопасность и трансграничное сотрудничество в зоне новых пограничных территорий России. — М.; Волгоград, 2002. — 573 с.
9. Амелин, В.В., Рагузин, В.Н. Состояние эт-ноконфессиональных отношений в приграничных с Казахстаном районах Оренбургской области. Социологический аспект. — Оренбург, 2000. — 119 с.
10. Динамика социально-политического развития российско-казахстанского приграничья. 2000— 2005 гг. Материалы социологических опросов. — Челябинск: ЮУрГУ, 2006. — 47 с.
11. Динамика социально-политического развития российско-казахстанского приграничья. 2000—
2005 гг. Материалы социологических опросов. — Челябинск: ЮУрГУ, 2006. — 47 с.
12. Амелин, В.В., Рагузин, В.Н. Состояние эт-ноконфессиональных отношений в приграничных с Казахстаном районах Оренбургской области. Социологический аспект. — Оренбург, 2000. — 119с.
