CC BY
103
УДК: 124.5:001.89:6
СОЦИАЛЬНО-АКСИОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ
С.Н. Соколова
Рассматриваются основные тенденции развития науки, связанные со становлением технонауки и особой ролью конвергирующих технологий. Аксиологическое измерение научно-технологических процессов требует анализа социокультурных факторов развития науки и выдвигает на первый план проблемы статуса и характеристик научного сообщества.
Ключевые слова: эпистемологические проекты, технонаука, конвергенция технологий, коммерциализация науки, научное сообщество.
Современное состояние науки характеризуется беспрецедентной динамикой внутренних и внешних трансформаций, задающих широкое проблемное поле для различных разделов философского знания (социальная философия, аксиология, философская антропология, философия науки, эпистемология). Внутренние изменения требуют переосмысления взаимных ролей науки и технологии, фундаментальной и прикладной науки, междисциплинарного взаимодействия наук, методологических и мировоззренческих оснований научных исследований, критериев научности. В структурном плане идёт движение от дисциплинарно организованной науки к трансдисциплинарным исследованиям. Внешние изменения касаются положения и роли науки в обществе, запросов и ожиданий со стороны общества в отношении научных исследований, взаимосвязи научной деятельности с другими социальными процессами и институтами, социальной роли учёного и научного сообщества.
Сложная научная динамика отражена в различных концептуальных моделях, определяющих видение стратегии развития науки (становление постне-классической научной рациональности, неклассическая эпистемология, формирование технонауки, переход к новой модели производства знания и др.). Изменения в сфере научного познания столь радикальны и масштабны, что в отечественной философии предпринимаются попытки перестроить понятийный и методологический аппарат в эпистемологии и философии науки (вплоть до пересмотра понятия «знание»), реализовать новые эпистемологические проекты.
Один из проектов - социологизация философии науки и эпистемологии - уже можно считать реализованным. Философия науки переведена на язык социологии, на первый план анализа вышли социокультурные факторы, за которыми признаётся определяющее влияние на содержание знания, а само знание рассматривается как продукт социальной коммуникации. Наука в этом случае выступает как форма организации одной из социальных практик. Но социология не поглотила всей проблематики философии науки и даже не претендует на это, склоняясь к относительно частному исследовательскому подходу. Приме-
144
ром могут служить STS (Science and Technology Studies), то есть специальные исследования науки и технологии. Поэтому традиционные эпистемология и философия науки сохраняют шансы на востребованность.
Вместе с тем феномен социологизации науки не является просто результатом теоретических предпочтений, он обусловлен объективными процессами. Суть этих процессов довольно успешно эксплицировалась в рамках концепции технонауки как современного этапа в развитии науки (мнения относительно авторства термина и времени его возникновения различаются. Те, кто связывает его с именем бельгийского философа Ж. Оттуа, датируют его появление концом 70-х годов прошлого века. Но широкое применение термин получил в 1980-1990 годы в работах Б. Латура, П. Формана, Э. Пикеринга, Х. Новотны, Д. Харви и др). Понятие «технонаука» указывает на важнейший факт: техническая среда перестаёт быть только сферой практического применения научного знания и превращается в естественную среду его развития. Определяющей чертой технонауки является слияние научных исследований с деятельностью по созданию и использованию инновационных технологий. Технонаука может рассматриваться как современный способ получения научного знания, как «симбиоз фундаментального исследования, технической теории и инженерной деятельности» [1, с. 37].
Изменение взаимоотношений науки и технологии порождают серьёзные последствия, отсылающие к аксиологической проблематике. До середины ХХ в. науковедением достаточно явно разделялись институты академической науки, центры прикладных исследований и промышленные организации. Взаимосвязь науки и практики воспроизводилась по линейной схеме: создаваемые академической наукой теории преобразовывались в прикладных исследованиях, а затем получали практическое воплощение в виде технологий. Различия между наукой и технологией стали неочевидными после Второй мировой войны, когда в ведущих странах мира при государственном участии стали создаваться новые научно-технические структуры. Соответственно изменилось понимание самой науки, стало ясно, что только небольшая часть исследований может рассматриваться как «чистая» наука, без прикладной составляющей. В систему функций науки (описание, объяснение, понимание, прогнозирование) уверенно вписываются проектирование и конструирование. В научном мировоззрении акценты сместились с собственно познавательной деятельности на проектно-конструкторскую. «Исследование в современной науке - это в подавляющем большинстве случаев вовсе не стремление построить какую-то новую оригинальную теорию, а попытка создать эффективную технологию с хорошими рыночными перспективами» [2, с. 148].
Отношения «чистого знания» и технологии нельзя трактовать упрощённо. Видимо, технонаучное знание как единое образование содержит специфические способы получения знания и собственные познавательные ценности. В нём осуществляется перенос внимания с форм теоретического знания на конструируемые объекты, модели, экспериментальные системы. «Вещь» рассматривается как носитель знания, а конструирование выступает как самостоятель-
ный метод познания. Н.А. Ястреб в связи с этим обращает внимание на утверждения некоторых исследователей, занимающихся созданием нано- или биотехнологий, заявляя, что их цель состоит в знании как таковом, а не в получении практического результата [3]. В подобных случаях технология служит способом построения научного знания.
Вместе с тем приоритетное общественное внимание к прикладным исследованиям, требование обязательной технологической импликации научных разработок придаёт научному знанию такую черту, как ангажированность, что может означать игнорирование стандартов его объективности и обоснованности. В подобном ключе говорят о размывании идеала научности, о кризисе ценностных предпосылок научного исследования. Представляется достаточно очевидной тенденция в трансформации оценочного подхода к научному познанию: научная истина уже не рассматривается как ценность сама по себе, преобладающим становится утилитаристский подход к научному исследованию.
Данные констатации находят подтверждение в эмпирически фиксируемых процессах, ставших реалиями современного общества. Их можно более или менее чётко проследить в области информатики и компьютерных технологий, а также в связанных с медициной отраслях (биотехнологии, медицинское приборостроение, фармакология). Именно здесь современные технологии входят в повседневную жизнь человека, радикально меняя все её проявления. Определяющим моментом для общественного статуса науки становится запрос на соответствие её результатов потребностям общества и человека. Научный поиск направляется возможностями применения получаемого знания, иначе говоря, «социальным заказом». В связи с этим меняется научная политика на государственном уровне, происходит перераспределение финансовых потоков. Если научные исследования в областях, наиболее близких к повседневным интересам человека, дают полезный результат, то он становится фактором их собственного развития. Как следствие, развитие науки погружается в сферу экономических интересов, превращаясь в некий бизнес-проект.
Изоморфные процессы происходят в сфере бизнеса, стремящегося переориентировать исследовательскую активность на массовый потребительский спрос. При этом центры производства знаний перемещаются из академических институтов в соответствующие структуры и департаменты производственных корпораций. Идёт двусторонний процесс коммерциализации науки и одновременного «онаучивания» бизнеса. Наука и бизнес взаимно стимулируют друг друга, создают и обновляют технологии, которые через рекламу и средства массовой коммуникации предлагаются потребителю. Складывается четырёхсторонняя система отношений «общество - технологизированная (прикладная) наука - бизнес - средства массовой информации». Общество в роли заказчика требует от науки создания технологии, направленной на удовлетворение конкретных запросов и потребностей. Бизнес финансирует науку, способствуя появлению инновационных технологий. Но целью бизнеса является прибыль, поэтому он связывает новые технологии с массовым спросом и потреблением. Непосредственной целью научного исследования становится не получение тео-
ретического знания, а создание технологии, ориентированной на рыночную конъюнктуру. СМИ в форме коммуникационных и информационных технологий играют роль связующего звена между обществом, бизнесом и наукой. Они информируют создателей технологий о запросах потребителей, а потенциального потребителя - о технологических инновациях, а также формируют потребность в них. Что касается человека, то он во всё большей степени становится потребителем технологизированного научного продукта. В этом отношении современное общество, характеризуемое как «общество знания», выступает, прежде всего, как «общество потребления знания».
Таким образом, порождаемые технонаукой проблемы не являются исключительно «внутренним делом науки», они не сводятся к взаимодействию прикладной и фундаментальной науки или междисциплинарному взаимодействию учёных. Технонаука активно вторгается в социум и трансформирует общественные отношения. Сама трансдисциплинарность (отличная от междис-циплинарности и полидисциплинарности), предполагающая синергийное взаимодействие всего разнообразия современного научного знания (от физики до психологии и социально-гуманитарных наук), интерпретируется не только как новый уровень интеграционных процессов в науке, но и в духе интегрирован-ности науки в общество. И.В. Черникова предлагает рассматривать взаимодействие науки и общества как коэволюцию, включённую во всеохватывающий эволюционный процесс [4]. По выражению Б. Латура, наука и общество «вмешаны друг в друга». «В конструировании мира технонауки принимают участие все вовлеченные люди и элементы, и их нужно рассматривать вне зависимости от того, насколько чужеродными и неожиданными они кажутся поначалу» [5, с. 260-261].
Как российские, так и зарубежные специалисты, проясняя сущность технонауки и её перспективы, во-первых, отдают должное социологическому подходу к науке и технике, в том числе идеям социального конструктивизма, во-вторых, анализируют особую роль в технонауке НБИКС-конвергенции (то есть конвергентного развития нано-, био-, инфо-, когнитивных и социально-гуманитарных технологий и соответствующих наук). Происходит переосмысление социальной реальности с помощью понятий «актантов» и «акторных сетей», введённых представителем социального конструктивизма Б. Латуром. Согласно этому взгляду, социальное предстаёт как взаимодействие не только людей, но и актантов, которые выступают в качестве и субъектов, и объектов и вовлечены в действие на равноправных основаниях. Социальная реальность - это развивающаяся взаимосвязь потоков и сетей, в рамках которой становятся неразличимыми собственно социальное и материальное. Развитие технонауки, ее поддержка со стороны социальных институтов обусловливается включённостью в эту связь. Сетевые практики продуцируют гибридную реальность квазиобъектов, по терминологии Б. Латура, размывающих границу природы и культуры. Материальная реальность конвергирует с когнитивным содержанием человеческого опыта посредством технологий. Специалисты всё чаще указывают на то, что концептуализация такого типа реальности диктует необходи-
мость новой научной парадигмы, в которой понятию «системы» предпочитается понятие «сети» как более гибкое и динамичное.
Что касается НБИКС-конвергенции, то она, составляя значимую часть современной технонауки, вызывает наиболее острые дискуссии в оценке перспектив человека, общества, цивилизации с точки зрения реализации заложенных в ней технологических возможностей. В аксиологическом аспекте важны те последствия, которые вызывают трансформации в системе отношений, с одной стороны, общества и человека, а с другой - науки и технологий. НБИК-проект (первоначально он включал четыре конвергирующие технологии) был внутренне связан с антропологической проблематикой, предполагая инструментальное приложение к «улучшению человеческой функциональности». Это включено в название представляющего проект доклада [6]. Идея усовершенствования человека и практики её реализации не являются чем-то принципиально новым. Однако инновационные технологии продвигают практики улучшения человеческой функциональности на качественно иной уровень. Речь идёт уже не об отдельных характеристиках человека, а об управляемом процессе его самоконструирования. Технологическое преобразование человека как вида означает переход к новому типу эволюционного процесса, а именно - тех-нобиоэволюции, что вызывает особый интерес и энтузиазм у сторонников эволюционного трансгуманизма.
Процессы «технологизации» человека идут в ходе реализации проектов-исследований, ориентированных на его трансформацию. Человек технологизи-руется посредством протезирования внешних и внутренних (в том числе сенсорных) органов. Нанотехнологии позволяют не только конструировать молекулярные машины и нанороботы, способные функционально заменять человека, но и встраивать их в организм человека. С помощью внедрённых в человеческое тело микрочипов предполагается замещение органических функций и контроль функционирования организма в целом. Конвергирующие технологии создают предпосылки для изменения биологии человека на фундаментальном уровне. Ведутся работы по созданию искусственных моделей фрагментов неокортекса, а в прогнозах - создание «экзокортекса» (внешней коры головного мозга) в виде системы интерфейсов, моделирущих мышление человека. Информационные технологии при этом создают виртуальный мир, генерируя новые способы символического присутствия человека в социуме и культуре.
Обратной стороной технологизации человека является процесс антро-поморфизации техносреды, фрагменты которой приобретают «человеческие» свойства (способности восприятия, памяти, «узнавания» субъекта, коммуникации, цифровую индивидуальность). Добавим к этому, что с точки зрения синергетики в четырёхсторонней модели НБИК параметром порядка являются нано-технологии, и нанообъекты разной природы (атомы, гены, нейроны и биты), которые становятся взаимозаменяемыми. Это означает, что конвергенция касается не только наук и технологий, но и их объектов. Наложение на эти процессы виртуального мира Интернета ведёт к формированию всеохватывающей ги-
бридной реальности, сети коммуникации «субъект-объектов», в которой главным актором коммуникации является интерфейс.
Новая технокультурная реальность с большим трудом поддаётся интерпретации в привычных категориальных оппозициях «природа - культура», «Я -не-Я», «субъект - объект». Осознавая необходимость новых теоретических и методологических средств, исследователи данной проблематики возлагают надежды на становление «парадигмы сложностности». Наряду с акторно-сетевой теорией Б. Латура к описанным выше процессам применяются идеи сантьягской теории познания (У. Матурано, Ф. Варела), которые относят как к взаимодействию конвергирующих наук, так и к той реальности, которую они создают. Реальность предстаёт как сеть автопоэтических симбиозов, которая при постоянных структурных изменениях сохраняет модель сетевой организации, и познание в ней является необходимой стороной автопоэзиса (самоорганизации). «При этом сложностность как нередуцируемая целостность и есть тот потенциальный контекст, в котором эта «двойная» технокультурная конвергенция только и может в полной мере осуществляться» [7, с. 100].
Таким образом, технологизированный человек, с одной стороны, погружается в мир, спроектированный и сконструированный наукой и технологией, а с другой стороны, он сам становится объектом проектирования, конструирования, приложения технологий. При этом научно-технологические инновации не просто расширяют диапазон возможностей человека, но приобретают черты спонтанной игры возможностями.
Существуют такие подходы к технонауке, в которых она изначально интерпретируется в ценностно-позитивном ключе. Примером могут служить работы французского историка науки Б. Бенсауд-Винсет. Она объясняет вовлечённость науки в социум с помощью «модели участия» как основы для привнесения технонаучных ценностей в общество. Культурно-прагматический смысл технонауки заключается в том, что она направлена на улучшение жизнеобеспечения людей и повышение производительности их труда. Технонаука несёт в общество такие определяющие европейские ценности, как права человека и социальная солидарность, способствует утверждению демократических принципов, расширяет спектр общественных инициатив [8]. В этих констатациях прослеживается явный технократический крен, исходящий из ценностной самодостаточности технонауки.
В большинстве современных концепций и моделей производства знания, наряду с когнитивными параметрами, присутствуют вопросы гуманитарной и этической экспертизы, социальной оценки знания, включая его надёжность и безопасность. Социальной экспертизе посвящена обширная литература, проанализированы её деятельностные и институциональные аспекты, выявлен реальный позитивный опыт её применения. Отмечен и ряд обстоятельств, ведущих к девальвации экспертной оценки, например, конфликты между экспертными группами вследствие различия подходов и методов. К тому же экспертиза зачастую оказывается столь же ангажированной, сколь и оцениваемые проекты-исследования. Она направлена на выполнение определённого заказа, вслед-
ствие чего эксперты ориентируются на соответствие результата экспертизы интересам заказчика.
Необходимым условием осуществления оценочной деятельности по отношению к технонауке является наличие относительно самостоятельного субъекта ценностной рефлексии. Аксиологические аспекты развития науки проявляются как в плане самосознания науки, так и в плане статуса науки в обществе, её влияния на жизнь человека. В классическом варианте наука обладала автономией по отношению к обществу, а общество оставляло за собой право принимать или не принимать результаты науки. В настоящее время вместо единой и автономной науки мы имеем дело с совокупностью проектов-исследований или - на другом уровне анализа - с сетью «автопоэтических симбиозов». В этих реалиях вопросы о ценностных предпосылках науки, о способах их введения в научное знание становятся чрезвычайно запутанными. И главный среди этих вопросов - о научном сообществе как субъекте ценностного самосознания науки. С другой стороны, происходит сциентификация общества, становление «общества знания». Но если общество само становится научным проектом, то как возможно социальное оценивание науки? Разрыв этого круга возможен с выходом на уровень культурно-смысловых и личностно-смысловых параметров.
В условиях прагматизации и коммерциализации науки утрачивают реальную силу такие традиционные регулятивы, как принципы бескорыстности науки, свободы научного творчества, независимости учёных от конъюнктурно-рыночных мотивов. Подвергаются коррозии такие компоненты этоса науки, как универсальная воспроизводимость и всеобщность научного знания, его открытость обсуждению и критике («организованный скептицизм», по Р. Мертону). Научные организации превращаются в конкурирующие предприятия, борющиеся за финансирование, гранты и другие формы поддержки, вплоть до засекречивания знаний и основанных на них технологий. Всё это ведёт к блокированию научных коммуникаций и распаду научного сообщества на замкнутые группы.
Проблему формирования научного сообщества, адекватного современным реалиям, можно обсуждать в контексте культуры в целом, в котором научное знание и научная деятельность вписаны в систему культурных смыслов. Такая попытка анализа ценностных оснований знания через выявление его культурно-смысловых измерений была предпринята российскими философами, которые, с опорой на русскую эпистемологическую традицию, обратились к концепту «достоинство знания» [9]. Основанный на этом понятии комплексный подход позволяет охватить ценность знания не только в его прикладных аспектах (технологическом, экономическом, социальном), но и в собственно когнитивном и культурном аспектах в их единстве. Взятые по отдельности, эти измерения недостаточны для создания мотивационной и методологической базы работы учёного, что порождает неопределённость и релятивизм в её интерпретации, в том числе - когнитивный релятивизм. Что же касается вненаучных ценностных позиций, то здесь налицо замещение человекотворческой роли знания
его утилитарно-прагматической функцией. Человек не заинтересован в том, чтобы сделать знание своим внутренним достоянием, фактом своего сознания, способом своего интеллектуального и нравственного развития. Знание занимает своё место в ряду обычных товаров и услуг.
По мнению Б.И. Пружинина, концепт «достоинство знания» позволяет объединить когнитивные и аксиологические характеристики знания на основе трактовки общения учёных как самодостаточной культурной ценности. Наука в качестве культурного явления обязана своим существованием тому, что в сознании учёных есть стремление к истинному знанию о мире как самостоятельной - культурной и экзистенциальной - ценности. При этом ценность отдельных достижений науки определяется по их вкладу в систему цельного знания о мире, а не по их практической эффективности. Именно такое видение обеспечивало трактовку истины как цели научного познания и культурной ценности. «Фактически речь здесь идет об интенсификации той роли, которую на протяжении веков играло в науке понятие истины - и как адекватного представления действительности и как блага. Причем эпистемологическое указание на самоценность общения актуально сегодня и для научных практик, поскольку оно, если угодно, противостоит жёсткому подчинению науки частным товарно-прикладным целям и процессу ее бюрократизации» [9, с. 25].
Интерес к проблеме коммуникации в философском сообществе привёл к идее создания нового раздела философии - коммуникативистики, или теории коммуникации. Но для решения этой задачи необходимо осуществить интегра-тивный подход к основаниям данного междисциплинарного направления. В теоретическом анализе аксиологических оснований выявляется трансформация ценностей, связанная с переводом человеческой коммуникации из экзистенциальной сферы в лингвистическую [10, с. 133]. Что касается коммуникативных процессов в научном сообществе, то они трансформировались в сторону акцентирования технических, организационных, функциональных и социальных моментов. Они важны сами по себе, но для выявления культурно-исторического смысла познавательной деятельности необходимо обращение к самоценности общения как такового, составляющего глубинную суть профессиональной коммуникации.
В сети гибридной реальности растворяется личностно-профилированный аспект коммуникации, «узлом» этой сети является не самодостаточный субъект, а оцифрованный жизненный мир человека (актанта, актора). Технологическое расширение возможностей коммуникации часто получает весьма позитивную оценку, в том числе с точки зрения его антропологического смысла, поскольку здесь обеспечивается выход человека в гиперпространство культуры «за счет развития технологий репрезентации настоящего, прошлого и будущего жизненного мира человека во Всемирной сети» [11, с. 116]. Но этот выход предполагает делокализацию субъекта во времени, пространстве и культуре, истолкованную как «динамический интерфейс».
Современное общество знания является в то же время обществом потребления и обществом риска. Рыночная ментальность занимает весьма проч-
ные позиции во всех областях общественной жизни, в том числе в научной деятельности. Риски, помимо всего прочего, связаны с технологизируемыми науками о человеке. Подобно тому, как использование достижений наук о природе опосредованно связано с экологической проблемой, технологическое приложение наук о человеке порождает антропологический кризис. Риски актуализируют необходимость чёткой оценочной позиции, сформированного субъекта ценностного отношения к складывающейся реальности технокультуры. Но как раз формирование такого субъекта затруднено погружённостью человека в се-теобразную реальность, в которой он распадается на неопределённое число цифровых репрезентаций. Именно поэтому недопустима редукция человека к совокупности его технологизированных актов и функций, акцент должен быть перенесён на те проявления сущности человека, которые в принципе не технологичны (свобода, творчество, взаимопонимание, социальная ответственность). Дистанцированность ценностной позиции человека по отношению к процессу технологизации является условием раскрытия её гуманистического потенциала.
Список литературы
1. Горохов В.Г. Нанотехнология — новая парадигма научно-технической мысли // Высшее образование сегодня. 2008. № 5. С. 36-41.
2. Юдин Б.Г. Технонаука, человек, общество: актуальность гуманитарной экспертизы // Век глобализации. 2008. № 2. С. 146-154.
3. Ястреб Н.А. Технонаука как современный этап развития технического знания // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2014. № 4 (20). [Электронный ресурс] URL: http://cyberleninka.ru/article/ntehnonauka-kak-sovremennyy-etap-razvitiya^ tehnichesko go-znaniya (дата обращения: 08.10.2016).
4. Черникова И.В. Трансдисциплинарные методологии и технологии современной науки // Вопросы философии. 2015. № 4. С. 27-36.
5. Латур Б. Наука в действии. М.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2013. 414 с.
6. Converging Technologies for improving Human Performance. Nanotech-nology, Biotechnology, Information Technology and Cognitive Science. HSF/DOC-sponsored report. Ed. by M.Roco and W.Bainbridge. Dortreht: Kluvert Acad. Publ., 2003. 482 p.
7. Аршинов В.И. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистические преобразования в контексте парадигмы сложностности // Глобальное будущее 2045. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистическая эволюция // под ред. проф. Д.И. Дубровского. М.: ООО «Издательство МБА», 2013. С. 94-106.
8. Bensaude-Vincent. B. Nanotechnology: a new regime for the public in science? // Scientiae Studia. 2012. Vol. 10. P. 85-94.
9. Достоинство знания как проблема современной эпистемологии: материалы «круглого стола» // Вопросы философии. 2016. № 8. С. 20-56.
10. Михайлова Т.Л. Теоретико-методологические основы коммуникати-вистики как формирующегося раздела философии. Философия. Толерантность. Глобализация. Восток и Запад - диалог мировоззрений: тез. докл. VII Рос. философ. конгресса (г. Уфа, 6-10 октября 2015 г.): в 3 т. T. I. Уфа: РИЦ БашГУ, 2015. 372 с.
11. Чеклецов В.В. Гибридная реальность. НБИКС как интерфейс «человек - машина» // Глобальное будущее 2045. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистическая эволюция // под ред. проф. Д.И. Дубровского. М.: ООО «Издательство МБА», 2013. С. 107-120.
Соколова Светлана Николаевна, ассистент, socolova-s-n@yandex. ru, Россия, Тула, Тульский государственный университет.
THE SOCIO-AXIOLOGICAL PROBLEMS OF DEVELOPMENT OF MODERN SCIENCE
S.N. Sokolova
The article deals with the main trends in the development of science, associated with the formation of techno science and the special role of converging technologies. Axiological dimension of scientific and technological processes requires the analysis of socio-cultural factors in the development of science and highlights the problem of the status and characteristics of the scientific community.
Key words: epistemological projects, techno science, converging technologies, commercialization of science, scientific community.
Sokolova Svetlana Nikolaevna, assistant, socolova-s-n@yandex.ru, Russia, Tula, Tula State University.
УДК 130.2
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ТЕЛЕСНОСТЬ: ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ СОМАТИЧЕСКИХ МОДИФИКАЦИЙ
А.Г. Троегубов, И.Н. Петракова
Предпринимается попытка философского анализа человеческой телесности через рассмотрение соматических модификаций как универсального явления человеческой культуры. Предполагается, что одной из важнейших функций соматических модификаций изначально было овладение собственным телом через установление его границ и его преобразование.
Ключевые слова: телесность, тело, соматическая модификация.
Телесность человека - проблема, с одной стороны, для философии XX века вполне привычная, а с другой, - все еще таинственная и неясная. О теле и
