CC BY
30
J
L
рования будущего, то есть они целиком вписываются в русло общего культурного мейнстрима ХХ века и несут в себе те же тенденции, что и он.
Прогностические исследования каса-
ются самых различных сфер жизнедеятельности общества, и все-таки, в первую очередь, они сориентированы на изучение социокультурных процессов и общественные прогнозы.
Примечания
1. Ярская, В. Н. Научное предвидение / В.Н. Ярская. — Саратов, 1980.
2. Futures. — 1984. — Vol. 16. — № 1.
ОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА РАБОТНИКОВ РОССИЙСКОЙ ЮСТИЦИИ В XVIII ВЕКЕ
А. А. Новиков
Московская государственная академия коммунального хозяйства и строительства (МГАКХиС)
Формирование системы правоохранительных органов потребовало решения ряда социальных задач: подготовки прокурорских кадров, улучшения их материального содержания, пенсионного обеспечения, охраны здоровья.
Ключевые слова: юстиция, Петр I, Екатерина II, Павел I, прокурорский надзор, пенсионное обеспечение, Сенат, Шляхетский корпус.
Formation of system of law enforcement bodies has demanded the decision of some social problems: improvement of their material maintenance, provision of pensions, health protection. Key words: Justice, Peter I, Catherine II, Pavel I, public prosecutor's supervision, provision of pensions, the Senate, shlyahitsky case.
В результате предпринятых правительством Петра I реформ в России образовалось централизованное государство, в котором выделился слой людей, постоянно находившихся на государственной службе и профессионально занимавшихся делами управления. Таким образом, в начале XVIII века появилась особая прослойка общества — чиновники, чье поло-
жение среди других классов-сословий и групп феодальной России стало определяться законами абсолютной монархии.
Энергичное формирование государственного аппарата началось в России в 1711 году, с уничтожением Разрядного приказа, ведавшего учетом прежних чиновных людей, и учреждением Сената, который получил право присваивать только новые
97
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 5 (49) сентябрь-октябрь 2012 97-102
чины (Полный свод законов Российской империи, Т. IV. № 2328, далее — ПСЗ. — А. Н.). С этого времени в России началось энергичное формирование государственного аппарата, в результате чего постепенно создается система органов управления, для которых было характерно однотипное коллегиально-организационное устройство, более четкая функциональная дифференциация и строгое соподчинение. Господствующими принципами во взаимоотношениях управленческих государственных учреждений стали централизм и жесткий контроль выполнения указов и распоряжений высших и центральных органов власти. Вместо обычаев и прецедентов, во многом служивших основой деятельности прежних управленческих учреждений, новые государственные органы стали руководствоваться правовыми нормами и должностными инструкциями.
По происхождению большинство прокуроров Петровской эпохи были выходцами из низшего «городового» дворянства. По привилегированному «московскому списку» в стольниках и жильцах
— в молодости успели послужить семь будущих прокуроров. Так, согласно отразившей сведения конца XVII века сенатской ведомости 1712 года, в стольниках некогда числились П.Б. Вельяминов, А.Ю. Бибиков, В.И. Гагарин, Т.К. Кутузов, И.В. Отяев, Г.Г. Скорняков-Писарев, в жильцах
— А.Т. Ржевский (см.: Доклады и приговоры... / под ред. Н.Ф. Дубровина. СПб., 1883. Т. 2, кн. 2. С. 104, 107—108, 110).
По роду прежних занятий подавляющую часть прокуроров составили военнослужащие. К моменту назначения в прокуратуру воинские звания имели 22 человека, и лишь П.Б. Вельяминов и Т.К. Кутузов продолжали носить старинный чин стольника. Гвардейских офицеров (реальных и номинальных) в прокуратуру попало семь человек, причем двое — И.Ф. Козлов и М.С. Хрущев — прямо со строевых должностей. По своей полковой принадлежно-
сти двое прокуроров-гвардейцев являлись семеновцами, пятеро — преображенца-ми. Что характерно, непосредственно со строевых должностей в прокуратуру попали именно офицеры Семеновского полка: И.Ф. Козлов из капитан-поручиков 1-й роты, М.С. Хрущев — из капитан-поручиков 4-й роты. Еще три прокурора (Ф.А. Барятинский, А.Ю. Бибиков, А.Г. Камынин) некогда проходили в гвардии солдатскую службу (4, с. 139).
Самых высоких «рангов» достигли к 1722 году И.В. Болтин и И.В. Отяев, пришедшие в прокуратуру полковниками, а также Г.Г. Скорняков-Писарев, определенный в обер-прокуроры Сената в тройном звании бомбардирского капитан-поручика, гвардии майора и «полевого» полковника. С другой стороны, Федор Барятинский и Авдей Радищев стали прокурорами, будучи армейскими поручиками. Остальные прокурорские вакансии заполнили капитаны, капитан-поручики и три «полевых» майора (С. Карин, А.Т. Ржевский, И. Синявин).
Боевых заслуг у прокуроров было достаточно, а вот опытом работы в гражданской администрации обладали только И.И. Бибиков, В.И. Гагарин, Т.К. Кутузов и И.В. Отяев (опыт Ивана Бибикова сводился к менее чем годичному руководству Ревизион-конторой). Тем самым в отборе прокурорских кадров вроде бы сказалась тенденция, метко сформулированная относительно кадров судейских: «Роль подготовленных юристов, из которых формировался состав шведских судов, в России предназначены были играть все те же капитаны, майоры и подполковники, которые, получивши начальное образование под руководством сельского пономаря и завершая его в пехотных и драгунских полках, считались специалистами решительно по всем сферам государственного управления. » (1, с. 291).
Впрочем, как справедливо отмечает Д.О. Серов, ситуация с юридической под-
готовленностью лиц прокурорского контроля сложилась иная. Трем прокурорам — И.И. Бибикову, И.Ф. Козлову и Е.И. Пашкову — довелось серьезно ознакомиться с действующим законодательством в бытность асессорами в «майорских» канцеляриях (Г.Г. Скорнякову-Писареву — в Тайной канцелярии). Но самый длительный стаж следственной деятельности образовался у Петра Вельяминова, работавшего с 1715 года в канцелярии в ведении И.Н. Плещеева, а с 1719 года — И.И. Дмитриева-Мамонова (4, с. 57—58).
Дальнейшее формирование номенклатуры гражданских чинов пошло по двум направлениям. Прежде всего, классы чинов стали называть соответствующими им наименованиями званий, которые не были связаны со службой в каком-то конкретном учреждении и не предполагали исполнения определенных обязанностей (разного рода советники). Затем, наоборот, за классами чинов закрепились названия наиболее известных и постоянно существовавших должностей: регистраторы (коллежские, сенатские), губернские секретари (вместо секретарей в губерниях), коллежские секретари (вместо секретарей в коллегиях), титулярные советники и коллежские асессоры (вместо асессоров в коллегиях). Юридически новые названия классов были закреплены указом от 16 декабря 1790 года (ПСЗ. Т. XXIII. № 16930). Что же касалось высших чинов, то их наименование, ранги и классы (действительного статского советника, тайного советника и действительного тайного советника) остались, как при Петре I.
При этом общегражданские наименования чинов приживались с трудом. В обыденной жизни вместо них нередко использовались равные им по классу наименования военных чинов (например, не коллежский асессор, а майор). Но и в служебной практике XVIII и XIX веков гражданских чиновников IX—XIV классов часто называли обер-офицерами, чиновников IX—XIV
классов — штаб-офицерскими чинами, а тех, кто имел чины V класса и выше, — генералами. Это привело к тому, что в «Устав о службе гражданской» от 1832 года даже была включена специальная статья, запретившая гражданским чиновникам именоваться военными чинами (3, Ст. 522).
К середине XVIII века наметился разрыв между «чином» и «должностью», поэтому первоначально-исключительное значение гражданских чинов, введенных Петром I, постепенно утратилось. Предпринятые в конце XVIII века попытки упразднить сложившуюся систему гражданских чинов заранее были обречены на провал, так как их «жаждали» и служащие в правительственных местах и общественных учреждениях, и те, кто даже не собирался поступать на государственную службу. Причина этому кроется в том, что место чина в служебной иерархии было связано с получением (или неполучением) многих важных, и не очень, но реальных привилегий. Так, например, чиновникам VI класса и выше разрешалось излагать свою просьбу членам коллегий сидя; по старшинству чинов и выслуги сообщались сведения о государственных служащих во всех официальных справочных изданиях о них. Принцип старшинства и чинопочитания соблюдался при всех официальных и торжественных церемониях: при дворе, во время парадных обедов, при бракосочетаниях, крещениях, погребениях и даже в церквах при богослужениях. От чина зависела форма написания имени и титулования служащего, количество лошадей в его экипаже, убранство праздничных платьев жены, вид ливреи слуги и т.д.
Верховный тайный совет в 1730 году издал указ, касающийся требований, предъявляемых в послепетровское время к образованию чиновников, пообещав «шляхетство в солдаты, матросы и прочие подлые и нижние чины неволею не определять», а открыть «особливые кадет-
ские роты», откуда дворян сразу выпускать в армию обер-офицерами (ПСЗ. Т. VIII. № 5811). Последующими указами правительство Анны Иоанновны удовлетворило требование дворянства об организации для них специального, привилегированного учебного заведения, в котором бы они не смешивались с приказными людьми и разночинцами.
Безусловно, открытие Кадетского (Сухопутного) шляхетского корпуса стало важным шагом на пути становления образования российского чиновничества, так как до этого оно носило характер преимущественно ремесленной выучки, имеющей целью подготовить в кратчайший срок узких специалистов для государственной службы, не заботясь об их общеобразовательных знаниях. Узкосословный, дворянский характер данного учебного заведения был определен указом от 29 июля 1731 года о его учреждении и позднее не раз подтверждался правительством (см.: ПСЗ. Т. VIII. №№ 5881, 5886, 5894, 5915; Т. IX. № 6395; Т. XVII. № 1274). Наряду с подготовкой кадров для армии, на данное учебное заведение была возложена и дополнительная обязанность — дать необходимую общеобразовательную и профессиональную подготовку той части воспитанников, которая проявляла склонность к гражданской службе. Исходя из этого, наряду с преподаванием военных, а также традиционно «шляхетских» наук (иностранные языки, танцы, фехтование, верховая езда и т.п.), программа Кадетского корпуса предусматривала изучение естественного права, Генерального регламента, уставов, указов и других нормативных актов гражданского характера.
Общеобразовательный уровень государственного служащего, безусловно, существенно влиял на его успешное продвижение по служебной лестнице: законами от 29 июля и 18 ноября 1731 года, 11 мая 1737 года, а также 24 июля 1747 года предусматривалось, что лица,
окончившие курс наук в Кадетском шляхетском корпусе и университете Академии художеств, получали право быть назначенными сразу не только в XIV класс, но и в более высокие обер-офицерские чины, что обеспечивало дворянам более быстрое продвижение в государственном аппарате. Недаром поэтому исследователь системы народного образования России XVIII века М.В. Владимирский-Буданов обоснованно считал, что время от Петра Великого до Екатерины II являлось эпохой господства профессионально-сословного образования.
Законодательство Петра I в области материального вознаграждения за службу было подчинено стремлению «привязать» служилого человека к верховной власти, сделав его максимально управляемым. Для этого в начале XVIII века прежняя поместная система содержания служилых людей была отменена, после чего раздача поместий прекратилась, а денежное жалование, которое ранее было только придатком к поместьям, постепенно сделалось основным вознаграждением за службу. Началом данного процесса можно считать 1711 год, когда одновременно с образованием Сената упраздняется Разрядный приказ, а 19 февраля того же года войску — 33 полкам кавалерии и 85 полкам инфантерии — назначается штатное жалование (ПСЗ. Т. IV. №№ 2321,2319). Законом от 23 марта 1714 года, вводившим майорат, происходит слияние поместий и вотчин в одно понятие «недвижимое имение вотчина», которое отдается дворянам в полную собственность с правом его передачи по наследству лишь одному из сыновей (не обязательно старшему) (ПСЗ. Т. V. № 2719). Остальные были вынуждены «искать хлеб» службою, наукой или торговлей. Майорат был отменен Анной Иоанновной 17 марта 1731 года как явление, «чуждое русской жизни». После этого императрица повелела «впредь как поместья, так и вотчины именовать равно одно недвижи-
мое имение, вотчина, и отцам и матерям детей своих делить по уложению всем равно, також и за дочерей в приданое давать по прежнему» (см.: ПСЗ. Т/УШ. №5717).
Свое первое жалование, не как денежное дополнение к поместному окладу, а как самостоятельное и единственное вознаграждение за службу, гражданские чиновники получили в 1715 году, когда вышли штаты для чинов местного управления (ПСЗ. Т. V. № 2879). С 16 мая 1722 года каждый чиновник стал письменно сообщать в Герольдмейстерскую контору Сената не только количество крепостных крестьян, но и свой оклад (ПСЗ. Т. VI. № 4011). С этого времени служащие если и получали от власти земли или населенные имения, то уже не для обеспечения службы, как раньше раздавались поместья, а в виде особой награды за службу, и не на условиях владения, а в собственность, как раньше раздавались «выслуженные, жалованные вотчины» (см., напр.: ПСЗ. Т. XI. № 8666; Т. XXV. №18359; Т. XXVI. № 19858).
Останавливаясь на материальном вознаграждении чиновников за службу, следует рассмотреть и вопросы их пенсионного обеспечения, то есть «пожизненного содержания, выдаваемого отставным чиновникам за долговременную и беспорочную службу, а также по смерти их вдовам и (до совершеннолетия) детям» (2, с. 398). В XVIII веке положения подобного обеспечения можно найти как в Морском уставе от 17 января 1720 года, так и в указе от 9 июня 1728 года, где впервые был использован сам термин «пенсия» (ПСЗ. Т. VI. № 3485; Т. IX. № 5283).
Изданный 7 июня 1764 года высочайше утвержденный доклад Сената «О пенсионах статских чиновников» является одним из первых законодательных актов Российской империи, которые определяли порядок назначения пенсиона именно гражданским служащим (ПСЗ. Т. XVI. № 12175). Этим законодательным
актом определялось: для получения пенсиона «в половину жалованья при действительной службе» чиновник должен был прослужить не менее 35 лет, считая с 15-летнего возраста. Эта оговорка имела немаловажное значение, так как на мелких канцелярских должностях, по данным Т.Г. Архиповой и др., часто начинали служить в 12—13 лет, а иногда и раньше. Пенсион мог даваться и до истечения 35-летнего срока службы, если чиновник «придет в увечье» в ходе исполнения своих служебных обязанностей. Для получения пенсиона вводилось дополнительное условие: будучи в офицерском чине, чиновник не должен быть подвергнут наказанию «за большие и бесчестные преступления». Также устанавливалось, что получение пенсиона исключает возможность повышения чина при выходе чиновника в отставку, и, наоборот, «кто пожелает вместо пенсиона получить при отставке от службы лучше чин, нежели пенсион, оными тех награждать, а от пенсиона уже их отрешать». Поскольку на пенсионы статских чиновников ежегодно выделялись значительные суммы, в докладе Сената указывалось: «никого, сверх положенной всей пенсионной суммы, на оную не определять, но излишним ожидать убылых по числу всей оной суммы мест» (ПСЗ. Т. XVI. № 12175). Это дополнение чрезвычайно важно, так как им утверждалась необязательность назначения пенсиона чиновнику при выходе в отставку, что должно было поставить чиновника в еще большую зависимость от властей.
28 апреля 1798 года был издан указ «О правилах производства пенсиона служащим и не служащим военным и гражданским чиновникам». Указ установил новый порядок получения пенсионов чиновниками, при котором назначение пенсиона при отставке не зависело от получения пенсиона, пожалованного до увольнения чиновника от дел. Таким образом, пожалование пенсиона во время службы явля-
лось дополнительной мерой поощрения чиновничества. Пенсионерам, служившим по выбору дворянства, пенсион сохранялся наряду с жалованьем «из дворянской суммы», что, по-видимому, могло служить дополнительной мерой поощрения чиновников на выборных дворянских должно-
стях (ПСЗ. Т. XXV. № 18502).
Таким образом, социальная структура кадров правоохранительных органов XVIII века улучшалась и совершенствовалась, что способствовало росту влияния и расширению полномочий органов юстиции России.
Примечания
1. Богословский, М. М. Областная реформа Петра Великого : Провинция 1719—27 гг. / М. М. Богословский. — М. : Изд. Имп. общества истории и древностей российских при Московском университете, 1902. — XVI, 521, [1], 44 с. — С автогр. авт. на тит. л.
2. Брокгауз, Ф. А. Энциклопедический словарь. Современная версия / Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. — М.: Эксмо. 2003.
3. Свод Законов Российской империи. — СПб., 1832. — Т. 3. Кн. 1.
4. Серов, Д. О. Прокуратура Петра I (1721 —1725 гг.): Историко-правовой очерк / Д. О. Серов. — Новосибирск, 2002.
