CC BY
61
7. Протоколы Центрального комитета конституционно-демократической партии. 1905 - 1911 гг. Т. 1. М., 1994. С. 214 - 215; ГАРФ, ф. 523, оп. 1, д. 28, л. 216 -.223.
8. Российский Государственный исторический архив (далее РГИА), ф. 1327, оп. 2, д. 143, ч. 1, л. 138,141.
9. Государственная Дума. Созыв 1. Указатель к стенографическим отчетам. 1906. Сессия 1. СПб., 1907.
10. Состав трудовой группы в I и II Государственных думах. Сводная таблица членов фракции: Сборник документов. М., 1988. С. 50.
11. Обнинский В. Члены Государственной думы первого, второго и третьего созывов // Приложение к Энциклопедическому словарю «Гранат». Т. 17: 12-е изд. С. 1 - 28. Б/м, Б/г.
Ростовский государственный университет__________________
© 2003 г. Л. Т. Тоценко
12. Бородин Н.А. В Выборге 9-11 июня 1906 г. / Выборгский процесс. СПб., 1908. С. 242.
13. Государственная Дума. IV созыв. I сессия. Справочник. 1913 г. Выпуск шестой. СПб., 1913. С. 188.
14. Донская жизнь. 1913,23 ноября.
15. Государственная Дума. Созыв первый. Стенографический отчет. Т. II. СПб., 1906. С. 961 - 962. '
16. Цитрон А. 72 дня первого русского парламента. СПб., 1906. С.97; Крюков Ф.Д. О казаках // Русское богатство. 1907. № 4. С. 27.
17. РГИА, ф. 1278, оп. 2, д. 357.
18. Государственная Дума. Третий созыв. Сессия III. СПб., 1910. С. 1316-1323.
19. Государственный архив Ростовской области, ф. 55, on. 1, д. 98, л. 1-2.
____________________________________24 октября 2002 г.
СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ БЕЖЕНЦАМ В ОБЛАСТИ ВОЙСКА ДОНСКОГО В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
В научных работах, посвященных истории Области войска Донского в годы первой мировой войны, внимание исследователей было обращено прежде всего на военные аспекты — формирование казачьих полков, мобилизацию, участие дончаков в военных операциях на различных фронтах.
В настоящей статье рассматривается деятельность войсковой администрации, органов городского самоуправления, разнообразных учреждений и обществ, направленная на оказание социальной помощи десяткам тысяч беженцев, оказавшихся в Области войска Донского в связи с оккупацией части территории Российской империи вражескими войсками.
Первые группы беженцев появились в Ростове-на-Дону и Таганроге в декабре 1914 - январе 1915 г. из Закавказья, среди них были люди разных национальностей - халдеи, айсоры, армяне и др. Заботу о них взяли на себя местные благотворительные общества: в Таганроге - городское попечительство о бедных и Армянский комитет; в Ростове - благотворительный комитет. Последний открыл в конце января 1915 г. два приюта более чем на 500 человек и наладил скромное питание, на которое было израсходовано 4089 рублей 9 копеек за полгода (с декабря 1914 по июль 1915 г.). Летом 1915 г. большая часть беженцев была отправлена на родину в связи с успехами русской армии на Кавказском фронте [1, с. 91].
Весной - летом 1915 г. русская армия на Западном фронте потерпела поражение и была вытеснена с территории Польши, большей части Галиции, Прибалтики и Белоруссии. Сотни тысяч беженцев двинулись на восток, не имея в большинстве своем никаких средств к существованию. Возникла явная необходимость решать проблему беженцев не только силами различных благотворительных обществ, но и государства. 30 августа 1915 г. был высочайше утвержден закон об
обеспечении нужд беженцев — выплате им правительственного пайка. Ответственность за исполнение закона возлагалась на министра внутренних дел, глав-ноуполномоченного по устройству беженцев, губернаторов, градоначальников, земские учреждения, городские общественные управления и комитеты о беженцах, создаваемые на местах. Закон приглашал общественные организации к совместной работе с правительством путем открытия бараков, питательных пунктов, столовых и т.п. В октябре того же года вышел циркуляр Татьянинского комитета (Комитета ее императорского высочества Великой княгини Татьяны Николаевны), на который в первые месяцы войны легла вся тяжесть обслуживания нужд пострадавших от военных действий. В нем указывалось, что «средства для осуществления всех этих мероприятий должны впредь испрашиваться указанными в законе 30 августа органами непосредственно у министра внутренних дел, а не у комитета Ее Высочества, как это практиковалось до 30 августа 1915 г. Что касается удовлетворения многих других нужд беженцев, то правительственная помощь отнюдь не исключает деятельности комитета Ее Высочества, его отделений и других общественных и благотворительных организаций, а лишь дополняет таковую» [2, л. 91 - 91 об.].
Область войска Донского стала одним из основных регионов страны, принимавших беженцев, чему способствовал ряд факторов: наличие железнодорожного сообщения с западными и центральными районами, большой экономический потенциал и развитая экономическая структура, благоприятные климатические особенности - теплая осень, позднее наступление зимних холодов и ранняя весна. В ходе работы по приему беженцев здесь формируется структура государственных и общественных организаций. Важное место среди последних занимали городские Татья-
нинские комитеты, созданные в мае - июне 1915 г. В их состав входило большое число местных общественных деятелей. Так, Таганрогский комитет состоял из 70 человек и возглавлялся городским головой [3, № 328]. Большую роль играли городские отделы Всероссийского Земского союза, в Ростове-на-Дону находился Доно-Кубанский комитет. В эту структуру вошли общества помощи беженцам, созданные в Рос-тове-на-Дону и Новочеркасске, а также городские отделы Польского общества помощи жертвам войны.
В начале сентября 1915 г. начал свою деятельность Донской областной комитет о беженцах в Новочеркасске, который поддерживал постоянную телеграфную связь с главноуполномоченными по устройству беженцев Западного и Северо-Западного фронтов - сообщались сведения о количестве принятых беженцев, местах их расселения, регулировались по* времени и по количеству поступления эшелонов в Область войска Донского. В заседании 2 сентября было признано необходимым «сообщить Главно-уполномоченному по устройству беженцев Юго-Западного фронта князю Урусову, что ввиду недостатка помещений в городе, скученности населения, расквартировании значительного числа нижних воинских чинов и прочее Новочеркасск может принять не более 1500 беженцев в неделю».
В конце сентября 1915 г. распоряжением наказного войскового атамана были созданы городские и окружные комитеты по устройству беженцев; первые возглавляли городские головы, вторые - окружные начальники. В городские комитеты входили представители различных общественных организаций: Тать-янинского, Земского комитетов, отделы Польского общества и др. [4, л. 1 - 1 об.]. В окружные комитеты избирались представители от крупнейших населенных пунктов. Их задача состояла в выяснении количества беженцев, которые могли быть размещены в станицах, деревнях, хуторах. Так, в Таганрогский окружной комитет вошли шесть представителей от населенных пунктов и рудничных районов [3, № 282].
Сведения, полученные от городских и окружных комитетов, позволили планировать поступление и расселение беженцев. В октябре того же года областной комитет сообщил Главноуполномоченному по устройству беженцев Северо-Западного фронта о трех маршрутах: первый должен был состоять из 20 поездов (по 1500 человек в каждом) с расселением в Донецком, Ростовском и Таганрогском округах; второй - из 19 поездов с расселением в Первом, Втором, Донском, Донецком и Черкасском округах; третий -из 31 поезда с размещением в Хоперском, Усть-Медведицком, частью Втором и Первом округах [2, л. 6 об].
Поезда с беженцами прибывали в Ростов-на-Дону, где проводилась их регистрация Доно-Кубанским, Татьянинским и Польским комитетами. Однако в декабре 1915 г. в «Правительственном вестнике» было опубликовано положение, согласно которому регистрация беженцев всецело передавалась в ведение Тать-янинского комитета. Так как тысячи беженцев долж-
ны были в течение недели оставаться в обсервации, остро встала проблема их временного размещения. В Ростове-на-Дону Управление Владикавказской железной дороги предоставило для этого вагоны и огромные амбары у Ковша и на станции Заречной, где одновременно разместили до трех тысяч человек. В Новочеркасске местные власти отвели военные казармы и помещения строящейся тюрьмы.
Отправкой беженцев из Ростова-на-Дону по области руководил Доно-Кубанский комитет; часть их перевозилась по железной дороге, другая — на баржах вверх по Дону. Об их прибытии сообщалось местным властям заблаговременно [4, л. 11 об.]. Согласно сведениям войскового атамана, сообщенным министру внутренних дел Энгельгарду, к 1 сентября 1916 г. в Области войска Донского (без Ростовского градоначальства) проживало 67 075 беженцев. Наиболее населенными беженцами были округа: Донецкий (12 524), Хоперский (6 599), Ростовский (6 438), Усть-Мед-ведицкий (6 323), Таганрогский (5 925). Много беженцев осело в Таганроге (5 919) и Новочеркасске (3 782). Основную массу составляли русские - 53 219 чел.; поляки и литовцы - 6 032, латыши - 1 852, галичане - 454, остальные - немцы русского подданства и другие национальности [4, л. 12, 32].
В Ростовском градоначальстве, по сведениям центрального регистрационного бюро Доно-Кубанского комитета, на 1 октября 1916 г. проживало 20 433 оседлых беженца, в Ростове-на-Дону - около 6 тыс. [3, № 264, 319].
Как правило, беженцев из одних районов селили компактно. Так, находящихся в Ростове-на-Дону более 3 тыс. галичан в ноябре 1915 г., согласно плану расселения, отправили в Черкасский округ - станицы Кагальницкую (1 200), Мечетинскую (350) и Егор-лыкскую (1 150) [5, л. 136- 137].
Важным направлением в оказании социальной помощи беженцам стала организация их бесплатного питания. С появлением первых беженцев с Кавказа эту заботу взял на себя Ростовский благотворительный комитет. Собранные среди горожан пожертвования позволили ему не только содержать помещения для беженцев, но и кормить их. Общий расход составил 5054 рубля (с 19 июля 1914 по 1 января 1916 г.) [1, с. 52]. В организации питания беженцев западных районов страны приняли участие многие общества и органы местной власти. Первым подключилось Общество потребителей служащих Владикавказской железной дороги, наладившее выдачу детям молока, хлеба, яиц, а взрослым - хлеба и сладкого чая. Только за две недели, с 20 августа по 5 сентября 1915 г., было накормлено 2 900 детей и израсходовано 92 пуда хлеба, 52 ведра молока, 6 тыс. яиц [3, № 284]. В сентябре инициатива перешла к Доно-Кубанскому комитету Земского союза, создавшего в своей структуре комис-' сию по питанию. Совместными усилиями этого комитета, Управления Владикавказской железной дороги, комитета служащих этой дороги, Ростовской городской думы на железнодорожной станции Ростова-на-Дону была открыта чайная, дежурство в которой без-
возмездно несли участницы дамского кружка при комитете служащих Владикавказской железной дороги. В первый месяц работы чайной получили чай с хлебом 62 100 человек, т.е. в день проходило более 2 тыс. беженцев.
Горячее питание беженцев (из расчета суточного пайка в 25 копеек) было налажено и во время прохождения их в пути, для чего на железнодорожных станциях - Новочеркасск, Каменская, Миллерово - и на баржах, плывущих по Дону, были устроены пункты питания [3, № 308].
На средства комитетов Земского союза открывались пункты в городах и многих станицах Области войска Донского, обеспечивавших беженцев бесплатным питанием до приискания ими работы. Из трех пунктов, расположенных в Ростове-на-Дону, крупнейший находился на железнодорожном вокзале: за первые два месяца (середина сентября - середина ноября) здесь было выдано 273 975 обедов, 19 468 ужинов, 6 990 порций чая. Два других были устроены при приютах, принадлежащих Александровскому благотворительному обществу; за этот же период в них было отпущено 71 258 обедов и 18 717 порций чая [3, № 312]. Нередко питательные пункты устраивались при убежищах, где к контролю за качеством и количеством отпускаемой еды привлекались живущие в них беженцы. В основном здесь питались проживающие в приютах. Так, в Таганрогском питательном пункте в октябре - декабре 1915 г. ежедневно выдавалось 1 100 обедов, из них тысячу получали живущие в приюте и лишь сто - «приходящие», т.е. беженцы, живущие на квартирах [3, № 312, 322].
На свои средства содержали питательные пункты Новочеркасский и Таганрогский отделы Всероссийского Центрального комитета помощи населению местностей России, пострадавших от военных действий. На Новочеркасском пункте с 15 по 18 августа 1915 г. было накормлено 97 811 чел., т.е. ежедневно
1 300 беженцев, на что истрачено 8 478 рублей.
Заметный вклад в сбор денег на питание беженцев вносили благотворительные общества, сотрудники учебных заведений и различных учреждений. В сентябре 1915 г. от служащих коммерческого училища в общество «Капля молока» поступило 200 рублей на покупку молока детям беженцев [3, № 253]. Подобных примеров можно привести множество, они свидетельствуют о чувстве сострадания местного населения к беженцам и их высокой нравственности. Бесплатное питание беженцев, не имеющих работы, больных, детей и стариков буквально спасло от голодной смерти. • .
Общественности Дона пришлось решать и такую серьезную проблему, как оказание медицинской помощи беженцам, среди которых было много больных. Прежде всего предпринимались элементарные гигиенические меры, предупреждающие заболевания. Прибывшим в Ростов-на-Дону беженцам предоставлялись вагон-баня для детей, вагон-прачечная и вагон-сушильня. На станции Заречной были устроены работающие круглосуточно прачечная стационарного ти-
па, баня и дезинфекционная камера. Распоряжением Ростовской городской управы (август 1915 г.) все городские амбулатории обязаны были оказывать беженцам бесплатную медицинскую помощь [3, № 231]. Согласно постановлению Ростовского градоначальника, все прибывающие в город беженцы подвергались тщательному медицинскому обследованию для выявления заразных больных [4, л. 306]. Строго соблюдались меры предосторожности против распространения заразных болезней среди местного населения в Новочеркасске. Областной комитет о беженцах
2 сентября 1915 г. постановил: «Вновь прибывавших в Новочеркасск беженцев подвергать обсервации в течение недели, ... не допуская сообщения беженцев с городскими жителями». Для оказания беженцам медицинской помощи были приглашены два врача и два медицинских фельдшера [2, л. 9,12; 4, л. 2 об.].
18 сентября областной комитет рекомендовал председателям окружных комитетов « иметь больничные помещения для беженцев во всех селениях, в которых эти последние будут размещены». В течение октября 1915 г. в городах Области войска Донского на средства, отпускаемые казной, были оборудованы больницы, амбулатории и бараки для заразных больных. На ежемесячное содержание больницы в Новочеркасске выдавалось 1 475 рублей, на амбулаторию с приемным покоем и заразный барак в Таганроге -
1 690 рублей, на больницу в Азове - 215 рублей. Временные лечебницы и амбулатории были устроены на станции Степной, в станицах Гниловской, Каменской и Константиновской. Принятые меры стали своевременными, так как санитарная ситуация в области оставляла желать много лучшего. В постановлении Ростовского окружного комитета приведены следующие факты: с 7 августа по 29 октября 1915 г. в Черкасском, Ростовском, Таганрогском, Донецком и Втором Донском округах заболело холерой 84 чел., дифтерией - 19, скарлатиной - 4, оспой - 12, корью - 80, брюшным тифом - 29, сыпным тифом - 4, дизентерией - 103 [2, л. 14]. В начале декабря 1916 г. среди беженцев, проживающих в Новочеркасске, появилась цинга (заболели - 190 чел.), возникшая на почве недоедания ввиду сокращения продовольственного пайка. Донской областной комитет о беженцах в заседании 13 декабря этого года постановил «1. Предложить правлению общества помощи населению местностей России, пострадавших от войны, сразу же начать выдачу всем заболевшим этой болезнью полных беженских пайков. 2. Просить местное отделение Татьянин-ского комитета прийти на помощь в борьбе с этой болезнью» [4, л. 10]. Для предупреждения простудных заболеваний немаловажным стало обеспечение беженцев теплой одеждой и обувью. Часть их собиралась среди местного населения, другая приобреталась на средства благотворительных обществ и Тать-янинского комитета. Так, Новочеркасское общество помощи населению местностей России, пострадавших от войны, в октябре 1915 г. собрало 1 575 рублей 75 копеек, которые были израсходованы. на эти цели. Одновременно общество провело фургонный сбор
вещей, раздав их 1 351 беженцу. Значительную помощь оказал Татьянинский комитет, передавший в ноябре того же года 5 тыс. рублей [3, № 310; 4, л. 306].
Одной из важных форм социальной помощи беженцам явилось их трудоустройство, некоторые находили работу самостоятельно. Все сделки о найме совершались через представителей городских и окружных комитетов по делам о беженцах. Каждый, получивший работу, снабжался специальным билетом, в котором делались отметки о работе, состоянии здоровья и проч. В городах для облегчения поисков работы были открыты бюро труда, ремесленные курсы, на которых обучали различным специальностям, востребованным на рынках труда. Польское общество помощи жертвам войны в октябре 1915 г. в Ростове-на-Дону открыло Дом трудолюбия со столярной, сапожной, портняжной, белошвейной мастерскими, а также мастерской дамских и детских нарядов, к работе в которых были привлечены опытные варшавские мастера. В Новочеркасске для работы женщин-беженок были открыты чулочная мастерская и хлебопекарня, в Таганроге - обувная мастерская [3, № 279,' 307; 4, л. 43; 6]. Помощь в трудоустройстве оказывали и некоторые профессиональные общества. Таганрогское общество педагогов взяло на себя устройство беженцев-учителей. Удалось найти работу по специальности 18 учителям в школах Таганрогского округа. Для проезда к месту работы они получали пособия. Общество педагогов старалось улучшить положение тех учителей, кто остался в городе, помогая получить им частные уроки и репетиторство [3, № 247].
Летом 1915 г. часть беженцев привлекли к общественным работам, в частности по укреплению песков в верхнедонских округах. В феврале 1916 г. Донской областной комитет о беженцах принял решение о широком привлечении беженцев, живущих в городах, к сельхозработам в весенне-летний период в связи с мобилизацией большого числа казаков в армию и нехваткой рабочих рук в сельском хозяйстве. Мобилизация не являлась поголовной: привлекались лишь трудоспособные - мужчины с 14 до 60 лет, женщины до 55 лет. Нетрудоспособными признавались лица, имеющие физические недостатки, препятствующие исполнению полевых или домашних работ, больные, беременные, женщины, имеющие грудных детей или двух и более малолетних ( от 2 до 5 лет) Если в семье был больной или увечный, одного из трудоспособных освобождали от работ. Не подлежали выселению из городов беженцы городского состояния и евреи. Обязательному выселению подлежали только беженцы сельского состояния, не имеющие в городах заработков, в полной мере обеспечивавших их с семьями. Уклоняющихся от выезда в округа лишали продовольственного пособия. В марте 1916 г. из Ростова-на-Дону и Нахичевана было выселено 1 720 чел. в Донской округ и Ростовский уезд. В Таганроге трудоспособным, но не работающим дали семидневный срок для устройства на сельхозработы через местные бюро труда. Беженцы, проживающие в Александро-
Грушевске и Азове, были оставлены на местах для выполнения сельхозработ в пригородных районах. Мобилизованным на сельхозработы продовольственное пособие выдавалось в половинном размере (10 копеек в сутки), был установлен контроль за размером оплаты их труда [4, л. 9-13]. Их семьи продолжали получать казенный и беженский пайки.
Трудоустройство беженцев и привлечение их к сельхозработам имели огромное значение в экономическом плане, что позволяло не только качественно улучшить их материальное положение, но и частично восполняло трудовые ресурсы Области войска Донского. Кроме того, сокращение выплаты государственного пособия работающим беженцам стало существенным облегчением для государственной казны. Только на 1 июля 1916 г. остатки казенных средств по Таганрогскому городскому комитету о беженцах составили 108 766 рублей 13 копеек, по Таганрогскому окружному - 164 128 рублей 10 копеек, по Ростовскому окружному - 127 346 рублей 26 копеек [4, л. 16-16 об.]. Трудоустройство имело и нравственную сторону - работающие не испытывали ущербности иждивенцев, верили в свои силы.
Не остались без внимания общественности Дона и духовные потребности беженцев. Большая работа была проделана по организации обучения их детей. Повсеместно для них открывались классы, работающие во вторую смену при существующих школах. Так, в Таганроге в сентябре 1915 г. был организован класс во 2-м высшем начальном училище, в октябре -два класса при мещанском начальном училище, в ноябре к ним присоединился еще один. В декабре того же года начала работать начальная школа для детей поляков, содержащаяся на средства местного Польского комитета [3, № 237, 280, 306]. В городах и некоторых станицах были размещены эвакуированные из западных районов страны высшие начальные училища и средние учебные заведения, в которых в сентябре - октябре 1915 г. начался учебный процесс. Дети беженцев на общих основаниях поступали и в местные средние учебные заведения: гимназии, технические, коммерческие и реальные училища. Оплату за их обучение, снабжение учебниками взял на себя Татьянинский комитет, определивший размеры субсидий для учащихся классических гимназий - 120 рублей, женских гимназий, реальных и коммерческих училищ - 160 рублей в год [2, л. 35; 7, № 287]. Школьные комиссии городских комитетов о беженцах старались скрасить нелегкую жизнь детей беженцев, устраивая для них на рождественских каникулах елки с раздачей подарков. Эти праздники приносили детям радость и дарили им надежду на лучшее будущее.
Общественность Дона многое сделала в борьбе с неграмотностью. В городах области для беженцев были открыты вечерние курсы и воскресные школы, где они могли получить начальное образование. Обучение было бесплатным, слушателям предоставлялись все необходимые учебные принадлежности. Иной характер носили вечерние курсы, открытые в
сентябре 1916 г. в Таганроге местным Польским комитетом, где преподавались лишь польский язык и литература. Курсы преследовали прежде всего.цель воспитать и укрепить национальные чувства единства и гордости за свой народ и его культуру. Газета «Приазовский край» писала, что «курсы охотно посещаются поляками-беженцами, как взрослыми, так и учащейся молодежью» [3, № 280; 7, № 261].
Огромным событием для Донской области явилась эвакуация в Ростов-на-Дону Варшавского университета, который стал настоящим научным и культурным центром Дона. Общественность города создала все условия, чтобы в университете с декабря 1915 г. начались занятия.
Были приняты меры для удовлетворения и других запросов беженцев: организованы отправления культов римско-католической и лютеранской конфессий, велась кропотливая работа по • воссоединению семейств, члены которых в ходе эвакуации оказались в разных местах [8].
Рассмотренные факты позволяют утверждать, что местные власти и общественность Области войска Донского в экстремальных условиях проделала огромную работу по приему и размещению беженцев из районов, захваченных вражескими войсками в годы первой мировой войны. Конечно, при этом не пришлось без накладок и недостатков в обустройстве
беженцев — ощущалась некоторая несогласованность в действиях различных организаций, ведавших их делами; не всегда осуществлялся план расселения, в некоторых округах неудовлетворительно осуществлялось трудоустройство. Однако все это не умаляет оценку деятельности властных структур и общест- >
венности по оказанию различной социальной помощи беженцам.
В наши дни, когда тысячи людей из бывших со-ветских республик в Средней Азии, Прибалтики мигрируют в Российскую Федерацию, опыт работы государственных и общественных структур в годы первой мировой войны может быть учтен и использован.
Литература
1. Отчет о деятельности Ростовского благотворительного комитета с 19 июля 1914 г. по 1 января 1916 г. Ростов н/Д, 1916.
2. ГАРО, ф. 345, оп. 1, д. 8:
3. Приазовский край, 1915.
4. ГАРО, ф. 345, оп. 1, д. 1.
5. ' ГАРО, ф. 345, оп. 1, д. 4.
6. ГАРО, ф. 345, оп. 1, д. 38, л. 1-10.
7. Приазовский край, 1916.
8. ГАРО, ф. 345, оп. 1, д. 26, л. 1-5.
Ростовский государственный университет 23 марта 2002 г.
© 2003 г. Т.М. Баликоев >
К ВОПРОСУ О ЗАСЕЛЕНИИ ЗЕМЕЛЬ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В 1943 -1946 гг.
Все дальше уходят в глубь истории трагические события в жизни народов Северного Кавказа в 1943 -1946 гг. В последние 15 лет появилось большое количество работ, освещающих проблему депортации и реабилитации северокавказских народов.
Однако трагедия нерепрессированных народов — аварцев, кабардинцев, лакцев, ногайцев, осетин и некоторых других - мало кого привлекает. Почему-то исследователи обходят этот вопрос, хотя он заслуживает внимания и нуждается в глубоком изучении, что позволит дать ответы на многие спорные вопросы современности и поможет значительно улучшить морально-психологический климат в межнациональных отношениях.
Попытаемся показать процесс переселения на новые земли и некоторые его особенности, опровергающие отдельные ложные утверждения.
В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 марта 1944 г. на территориях ряда автономных республик были образованы новые районы - Пригородный, Коста-Хетагуровский (бывш. На-зрановский), Нартовский (бывш. Ачалукский) и Аланский (бывш. Пседахский). К моменту их заселения там насчитывалось И 309 домов, из которых 1 192 яв-
лялись негодными для заселения, требовавшими ремонта, 556 домов отвели для организаций и учреждений (сельсоветов, правлений колхозов и т.д.), 659 домов постановлением СНК СОАССР выделили различным республиканским наркоматам, организациям, воинским частям под подсобные хозяйства, для переселенцев колхозников осталось 8 902 дома [1].
Первыми заселялись земли карачаевцев. Уже в декабре 1943 г. на них разместились 2115 грузинских переселенцев [2].
В 1944 г. намечалось в Ауховский район переселить из высокогорных районов Дагестана 1300 хозяйств колхозников, это помимо 5 тыс. хозяйств, переселяемых в районы, включенные в состав Дагестанской АССР, от Чечено-Ингушской АССР [3].
После насильственного выселения чеченцев-ак-кинцев в Ауховский район были переселены из Лакского и Кулинского районов 6,5 тыс. человек (за неполных два месяца). С 1944 по 1947 г. от малярии, тифа, других инфекционных болезней и голода умерло
2 тыс. человек, т.е. 30 % от общего числа переселившихся [4, с. 144].
Контингент переселенцев на земли депортированных был внушительным. Так, в Грозненскую область
