CC BY
0
Арктика и Север. 2024. № 55. С. 145-160. Научная статья
УДК [330.564.2:316.342.6](045)
DOI: https://doi.org/10.37482/issn2221-2698.2024.55.145
Социальная поляризация и дифференциация доходов населения
по оси «Север-Центр»
Подшивалов Никита Сергеевич студент
Сивоброва Ирина Анатольевна 2Н, кандидат экономических наук, доцент
1 Московский государственный институт международных отношений, пр. Вернадского, 76, Москва, Россия
2 Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова, набережная Северной Двины, 17, Архангельск, Россия
1 podshivalov.n.s@my.mgimo.ru, ORCID: https://orcid.org/0009-0004-9029-9567
2 i.sivobrova@narfu.ru н, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-2592-3763
Аннотация. В статье акцентируется внимание на проблеме социальной поляризации в мировом контексте и на уровне отдельных стран. Предметом исследования являются экономические и социальные параметры функционирования механизмов развития территорий в условиях существующей нестабильности и социального риска. Дифференциация доходов населения рассматривается как ключевой фактор социального дистанцирования общества и как определяющая детерминанта социальной нестабильности. Авторами сопоставляются данные отчётов международных экономических организаций, статистических бюллетеней, публикаций научного сообщества. Пропорции неравенства по доходам анализируются в межстрановом и внутристрановом разрезе, в качестве примера оценивается региональная дифференциация арктических территорий России, а также городского и сельского населения районов Китая. Динамические изменения в абсолютном и относительном выражении показателей уровня жизни подтверждают гипотезу о нарастании социальной поляризации. Развитие арктических территорий России демонстрирует дисбаланс между уровнем жизни населения и воспринимаемым качеством жизни, а основные тренды регионального неравенства в Китае имеют явные групповые характеристики. Выявленные закономерности могут использоваться при корректировке социальной и региональной политики, определении параметров стратегий развития и содержания государственных программ и проектов.
Ключевые слова: социальная поляризация, неравенство доходов, социальная справедливость, уровень жизни, социальная рискозащищённость
Social Polarization and Income Differentiation on the "North-Center" Axis
Nikita S. Podshivalov 1, Student
Irina A. Sivobrova 2H, Cand. Sci. (Econ.), Associate Professor
1 Moscow State Institute of International Relations, pr. Vernadskogo, 76, Moscow, Russia
2 Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov, Naberezhnaya Severnoy Dviny, 17, Arkhangelsk, Russia
1 podshivalov.n.s@my.mgimo.ru, ORCID: https://orcid.org/0009-0004-9029-9567
* © Подшивалов Н.С., Сивоброва И.А., 2024
Для цитирования: Подшивалов Н.С., Сивоброва И.А. Социальная поляризация и дифференциация доходов населения по оси «Север-Центр» // Арктика и Север. 2024. № 55. С. 145-160. DOI: https://doi.org/10.37482/issn2221-2698.2024.55.145
For citation: Podshivalov N.S., Sivobrova I.A. Social Polarization and Income Differentiation on the "North-Center" Axis. Arktika i Sever [Arctic and North], 2024, no. 55, pp. 145-160. DOI: https://doi.org/10.37482/issn2221-2698.2024.55.145
^«■J Статья опубликована в открытом доступе и распространяется на условиях лицензии CC BY-SA
2 i.sivobrova@narfu.ru н, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-2592-3763
Abstract. The article focuses on the problem of social polarization in the global context and on the level of particular countries. The subject of the study is the economic and social parameters of functioning mechanisms of territorial development in the conditions of existing instability and social risk. Income differentiation is considered as a key factor of social distancing of society and as a determinant of social instability. The authors compare data from reports of international economic organizations, statistical bulletins and publications of the scientific community. The proportions of income inequality are analyzed in the crosscountry and intra-country contexts; as an example, the regional differentiation of the Russian Arctic territories, as well as the urban and rural population of China, are assessed. Dynamic changes in absolute and relative terms of living standard indicators confirm the hypothesis of increasing social polarization. The development of the Russian Arctic territories demonstrates an imbalance between the living standards of the population and the perceived quality of life, while the main trends of regional inequality in China have clear group characteristics. The identified patterns can be used to adjust social and regional policies, to determine the parameters of development strategies and the content of government programs and projects. Keywords: social polarization, income inequality, social justice, standard of living, social risk protection
Введение
Вопросы социального равенства и распределения доходов являются предметом теоретических концепций и научных дискуссий ещё с обоснования эгалитарного подхода к социальной справедливости Платоном и Аристотелем. Социальные риски и социальная напряжённость в мировом сообществе являются одними из ключевых проблем устойчивого развития. Нарастающая социально-экономическая дифференциация в глобальном и региональном контексте, существенный разрыв по основным параметрам уровня и качества жизни в отношении «Центр — Периферия», утрата признаков системности и единства экономического пространства вызывают обеспокоенность институтов развития.
В отчётах Всемирного экономического форума по глобальным рискам наметилось очевидное смещение акцентов с экологических на социальные вызовы обществу. Социальное неравенство в своей крайней форме — поляризации общества, основные сегменты которого всё дальше расходятся по ценностным ориентациям и уровню благосостояния — входит в топ глобальных рисков не только в текущем, но и в долгосрочном периоде. Социальная поляризация вызывает постоянную обеспокоенность практически у всех групп заинтересованных сторон: академического сообщества, государственного и некоммерческого секторов, бизнес-структур. У экспертов не вызывает сомнения глубокая взаимосвязь социальной поляризации и экономического кризиса в глобальном ландшафте рисков, и эта взаимосвязь обладает наибольшим потенциалом и порождает многочисленные риски в различных сферах и направлениях 1. Экономическая нагрузка как на людей, так и на страны с низкими и средними доходами будет расти.
Неравномерность развития на фоне глобальных вызовов выявила новые категории социальных рисков, требующие более глубокого и тщательного анализа: социальное дистанцирование, социальная уязвимость, утрата социального капитала. Вся совокупность со-
1 World Economic Forum. Global Risks Report 2024. С. 7. URL: https://www3.weforum.org/docs/WEF_The_Global_Risks_Report_2024.pdf (дата обращения: 15.02.2024).
временных социальных рисков негативно отражается на благосостоянии, сдерживает динамику и снижает возможности человеческого развития. И если с экономическими рисками ситуация более определённая, поскольку мировое сообщество уже наработало механизмы регулирования, то социальные вызовы требуют трансформации системы социальной регуляции общества.
Материалы и методы исследования
Научный ответ на один из главных экономических вопросов «для кого производить» после эгалитарного, роулзианского и утилитаристского подходов завершился либеральным (рыночным) обоснованием К. Маркса, Дж.С. Милля, М. Вебера. Одну из современных и широко обсуждаемых концепций предложил Т. Пикетти в «Капитал в XXI веке», в которой он объединил теорию экономического роста и теорию распределения доходов (факторную и индивидуальную) [1]. На основе корреляционного анализа неоднократно осуществлялись попытки выявить зависимость неравенства доходов от различных экзогенных и эндогенных переменных: фаз экономического цикла, демографических характеристик, социально-политических детерминант.
Социальная поляризация как крайняя степень неравномерности развития рассматривается современными отечественными учёными в разных плоскостях. В философских работах О.Д. Белобровой, Ю.В. Колина сопоставляются понятия социальной поляризации, социальной дифференциации, социальной фрагментации. В социологических исследованиях А.Л. Панищева [2], А.В. Сапронова [3] рассматриваются структура, функции и последствия социальной поляризации. Социально-политический механизм социальной поляризации в обществе становится предметом изучения Л.Е. Ильичевой, А.В. Лапина [4]. В контексте пространственного развития (физико-географического) этот термин исследуется В.Ю. Кузиным [5].
Зарубежными авторами также поднимаются вопросы неравенства в возможностях в зависимости от возраста, образования, уровня дохода, этнической, расовой и политической принадлежности. В этом направлении активно проявляют себя китайские исследователи. В работах С. Ян [6], Б. Ву [7], Ч. Ли [8], С.С.В. Чжао [9], Я. Чжао [10] и др. рассматриваются причины регионального неравенства и его влияние на человеческий капитал. Авторы проводят глубокий анализ перспектив и трендов, сравнивая значения отдельных социальных показателей Китая с аналогичными показателями стран БРИКС. За последние три десятилетия темпы экономического роста позволили китайской экономике стать второй по величине в мире. Однако это негативно отразилось на социальных характеристиках развития, увеличив разрыв в распределении национального дохода Китая.
В отношении северных и арктических территорий России значительный вклад в измерение масштабов и тенденций неравенства вносят представители Института экономических проблем им. Г.П. Лузина Кольского научного центра РАН, федерального исследовательского центра комплексного изучения Арктики Уральского отделения РАН, Института регионального
консалтинга. Ими рассматриваются системные факторы неравенства как потенциальной угрозы устойчивому развитию Арктики: так, например, Е.А. Корчак акцентирует внимание на семьях с детьми [11], Т.П. Скуфьина — на людях пенсионного возраста и жителях моногородов [12], Е.Н. Богданова, Л.В. Воронина — на коренных и малочисленных народах Севера [13].
Основные тренды в распределении доходов и масштабы социальной поляризации в глобальном контексте рассматриваются Программой развития Организации объединённых наций ПРООН и Всемирным экономическим фондом (ВЭФ) в пространстве «вызовы-угрозы-риски». Неравенству в человеческом развитии было уделено особое внимание в Докладе о человеческом развитии ПРООН за 2019 г. , а в следующем докладе анализируются причины неравенства и, в частности, опасные планетарные изменения в антропоцене 3. Доклад о человеческом развитии за 2021 / 2022 гг. получил название «Неопределённые времена, неустроенные жизни: определяя наше будущее в меняющемся мире», в нём делается попытка объединить и расширить дискуссию в рамках темы неопределённости и будущего развития 4. Появление и проявление новых форм незащищённости анализируется в Специальном отчёте о человеческой безопасности человека за 2022 г. Доклад о человеческом развитии на 2023-2024 гг. под названием «Преодолевая тупик: переосмысление сотрудничества в поляризованном мире» 5 открывает трилогию отчётов о разных уровнях неопределённости, их выявлении и формировании стратегии продвижения человеческого развития. В этом докладе центральное место занимает аналитика восстановления значения индекса человеческого развития по странам, и эксперты делают вывод о том, что этот процесс будет крайне неравномерным: разрыв стран по значению ИЧР растёт.
Отдельный интерес для аналитика представляют ежегодные Отчёты о глобальных рисках ВЭФ (GRR), представляющие собой идентификацию рисков в краткосрочной и долгосрочной перспективе, и их оценку в плоскости «вероятность — возможное влияние».
Социальное неравенство и социальная нестабильность в контексте глобальных рисков
Динамический анализ результатов докладов ВЭФ за последнюю дюжину лет позволяет выявить принципиальные отличия в оценках глобальных угроз, относящихся к разным категориям. И если в 2009 и 2010 гг. превалировали экономические риски, то с 2017 г. они перестали входить в пятёрку и по вероятности, и по последствиям, поскольку мировое сообще-
2 Программа развития ООН. Доклад о человеческом развитии 2019: За рамками уровня доходов и средних показателей сегодняшнего дня: неравенство в человеческом развитии в XXI веке. URL: https://hdr.undp.org/system/files/documents/hdr2019ru.pdf (дата обращения: 17.02.2024).
3 Программа развития ООН. Доклад о человеческом развитии 2020: Следующий рубеж. Человеческое развитие и антропоцен. URL: https://hdr.undp.org/system/files/documents/hdr2020ru.pdf (дата обращения: 17.02.2024).
4 Программа развития ООН. Доклад о человеческом развитии 2021-22: Неопределенные времена, неустроенные жизни: определяя наше будущее в меняющемся мире. URL: https://hdr.undp.org/system/files/documents/global-report-document/hdr2021-22ru.pdf (дата обращения: 17.02.2024).
5 Программа развития ООН. Доклад о человеческом развитии 2023-24: Преодолевая тупик: переосмысление сотрудничества в поляризованном мире. URL: https://hdr.undp.org/system/files/documents/global-report-document/hdr2023-24reporten.pdf (дата обращения: 17.02.2024).
ство уже накопило опыт управления такого рода неопределённостями. В контексте дискуссии о социальных рисках можно выделить три этапа восприятия их значимости в глобальной повестке (рис. 1).
2012
2013
2014
2017
2018
2019
2022
2023
2024
серьезное неравенство доходов неравенство доходов неравенство доходов
хронический фискальный дисбаланс хронический фискальный дисбаланс экстремальные погодные явления
эмиссия парниковых газов эмиссия парниковых газов безработица и неполная занятость
кибератаки водный кризис изменения климата
водный кризис неэффективное управление кибератаки
экстремальные погодные явления экстремальные погодные явления экстремальные погодные явления
масштабная вынужденная мигр ация прир одные катастрофы провал климатической повестки
крупные стихийные бедствия кибератаки природные катастрофы
масштабные террористические атаки мошенничество или кражи данных мошенничество или кр ажи данных
массовые кр ажи данных пр овал климатической повестки кибер атаки
пр овал климатической повестки кризис стоимости жизни дезинфор мация
экстремальные погодные явления природные катастрофы и стихийные бедствия экстремальные погодные явления
потер я биологического разнообразия геоэкономическая конфронтация социальная поляризация
эрозия социальной сплоченности провал климатической повестки киберугроза
кризис стоимости жизни социальная поляризация межгосударственные вооруженные конфликты
- социальные риски
- экономические риски
- экологические риски
- технологические риски
- геополитические риски
Рис. 1. Карта рисков 6.
На первом этапе (2012-2014 гг.) социальные риски занимали первую позицию, определяя озабоченность экспертов серьёзным неравенством доходов. Кроме того, в 2013 г. пятёрку замыкал риск неэффективного управления в контексте реализации социальной политики, что может углублять социальную нестабильность в целом. Второй этап (2017-2020 гг.) — этап лидерства экологических рисков, которые располагались на 2-3 позиции из пяти не только по вероятности, но и по влиянию на перспективы развития. Третий этап (2022-2024 гг.) — внимание снова переключается на социальные риски, при этом экологические риски не уступают свою значимость. На третьем этапе серьёзной проблемой остаётся кризис стоимости жизни и появляется новое понятие — социальная поляризация, которую трактуют как идеологические и культурные разногласия внутри и между сообществами, ведущие к снижению социальной стабильности, тупикам в принятии решений, экономическим потрясениям и усилению политической поляризации. В отчёте 2024 г. неравенство в доходах эксперты
Составлено по: World https://www3.wefo rum.o rg/docs/WE F_ Economic Forum.
https://www3.wefo rum.o rg/docs/WE F_ Economic Forum.
https://www3.wefo rum.o rg/docs/WE F_ Economic Forum. Global Risks Report (дата обращения 15.02.2024); https://www3.wefo rum.o rg/docs/WE F_
Economic Forum. Global Risks Report 2024. URL: The_Global_Risks_Report_2024.pdf (дата обращения: 15.02.2024); World Global Risks Report 2023. URL:
The_Global_Risks_Report_2023.pdf (дата обращения: 15.02.2024); World Global Risks Report 2022. URL:
The_Global_Risks_Report_2022.pdf (дата обращения: 15.02.2024); World 2021. URL: https://www.weforum.org/publications/global-risks-report-2021/ World Economic Forum. Global Risks Report 2021. URL: The_Global_Risks_Report_2021.pdf (дата обращения: 15.02.2024).
1
2
3
4
5
ВЭФ относят уже к экономическим рискам. И несмотря на то, что этот риск не попадает в сводную пятёрку, в детальном национальном отчёте его называет ряд стран, в том числе 3 страны БРИКС — Бразилия, Индия и Иран.
Классификация стран по уровню дохода позволяет проанализировать пропорции межстранового неравенства по отдельным странам и по группам стран (табл. 1).
Таблица 1
Параметры межстранового неравенства, 2022 7.
Соотношение По ВНД на душу населения (методология Atlas), раз По ВНД на душу населения (ППС), раз
ВНД страны с самым высоким доходом к ВНД страны с самым низким доходом 521,7 141,0
Среднее значение ВНД по группе стран с высоким доходом к среднему значению ВНД по группе стран с низким доходом 71,2 27,9
Среднее значение ВНД стран Северной Америки к среднему значению ВНД стран к югу от Сахары 45,1 17,6
Дифференциация стран по уровню дохода определяется различием в значении основного количественного индикатора — валового национального дохода на душу населения. По значению ВНД на душу населения за 2022 г., рассчитанному по методологии Atlas, лидируют Бермуды, чей уровень дохода зафиксирован на уровне 125 210 долл., что в более чем в 520 раз превышает доход Бурунди, чей доход составил 240 долл. и является самым низким в перечне стран. Если посмотреть соотношение ВНД по группам стран, признанных Мировым банком странами с высоким и низким доходом, то разрыв в благосостоянии составляет более 7 000%. Стоит отметить, что различия по уровню ВНД, рассчитанному по ППС, не столь катастрофичны. По этой методике самое высокое значение ВНД на душу населения демонстрирует Норвегия (118 470 долл.), что в 141 раз больше дохода Бурунди.
Мировой банк для достижения своей основной цели — борьбы с бедностью — формирует банк данных по ключевым индикаторам неравенства, осуществляя сравнительную оценку. На протяжении почти четверти века крайняя бедность снижалась, но вызовы последних пяти лет, связанные с пандемией, геополитическими противоречиями и климатической повесткой, ухудшили ситуацию, особенно в отношении тех стран, в которых проживает большая часть бедного населения. Незначительное снижение медианного дохода наблюдается и в странах БРИКС (рис. 2).
7 Рассчитано по: World Development Indicators database, World Bank, 1 July 2023. URL: https://databankfiles.worldbank.org/public/ddpext_download/GNIPC.pdf (дата обращения: 10.02.2024).
30 25 20 15 10 5 0
1990
2000
Бразилия —•—Индия
РФ
2020 ЮАР
Рис. 2. Медианное значение дохода стран БРИКС (в составе 2021 г.) .
В анализируемом периоде можно наблюдать изменения медианного дохода по странам БРИКС, причём траектория пропорциональна темпам роста ВВП этих стран. Различия в межстрановых значениях показателей остаются существенными.
Различия в распределении дохода между странами в контексте дискуссии о социальной поляризации необходимо переносить на анализ дифференциации внутристрановых показателей. Изменения индекса Джини как одного из ключевых показателей, характеризующих степень неравенства доходов в обществе, незначительны по большинству стран мира, так же как и по странам БРИКС (рис. 3).
65 60 55 50 45 40 35 30
• •
1990 2000 2010 2020
—•—Бразилия —•—Индия —•—Китай • РФ • ЮАР
Рис. 3. Значение индекса Джини стран БРИКС (в составе 2021 г.
9
8 Составлено по данным Poverty and Inequality Platform Мирового Банка. URL: https://pip.worldbank.org/key-inequality-indicators (дата обращения: 20.02.2024). Там же.
Стоит отметить, что значения индекса Джини Бразилии и ЮАР превышают принятое оптимальное значение (0,3-0,4), что свидетельствует о серьёзном неравенстве доходов в этих странах.
Дифференциация доходов населения субъектов РФ с арктическими территориями
Параметры неравенства доходов в Российской Федерации значительно разнятся по отдельным территориям. Наличие региональной дифференциации демонстрируют публикуемые рейтинги по индивидуальным и агрегированным показателям социально-экономического развития субъектов РФ. Например, величина потенциально возможного остатка денежных средств среднестатистической семьи с двумя детьми после минимальных расходов варьируется от -7 298 до 118 310 руб./мес. 10, а рейтинговый балл качества жизни — от 26,506 до 83,640 11. Заработная плата с процентными надбавками в советский период освоения территорий Севера компенсировала дискомфортные условия жизни и работы. В современных российских экономических условиях мотивационная функция структуры оплаты труда перестала работать, несмотря на это стереотип о высоком уровне доходов населения северных и арктических территорий продолжает существовать.
Сопоставление позиций арктических субъектов РФ по уровню и качеству жизни не подтверждает гипотезу о том, что между этими показателями существует прямая зависимость (табл. 2). Если по уровню заработной платы арктические территории входят в топ-20 (за исключением республики Карелия), а Чукотский и Ямало-Ненецкий автономные округа занимают первые 2 позиции, то по качеству жизни 6 из 9 субъектов — в двадцатке аутсайдеров. Ярче всего опровергает гипотезу «высокие доходы — высокое качество жизни» Чукот-
и и и —J I— W
ский автономный округ: первый по зарплатам и 75-ый — по качеству жизни.
Таблица 2
Место субъектов Арктической зоны в общероссийских рейтингах12
Рейтинг регионов по зарплатам Рейтинг регионов по уровню благосостояния семей Рейтинг регионов по качеству жизни
Ямало-Ненецкий автономный округ 2 1 21
Мурманская область 10 14 36
Красноярский край 12 10 40
Республика Саха (Якутия) 8 8 70
Республика Коми 13 18 71
Ненецкий автономный округ 4 9 73
Рейтинг регионов по уровню благосостояния семей — 2023. URL: https://riarating.ru/infografika/20230529/630242444.html (дата обращения: 01.03.2024).
11 Рейтинг регионов по качеству жизни — 2023. URL: https://riarating.ru/infografika/20240212/630257500.html (дата обращения: 01.03.2024).
12 Составлено по данным Рейтинга регионов. URL: https://riarating.ru/infografika/20231120/630252682.html; https://riarating.ru/infografika/20230529/630242444.html;
https://riarating.ru/infografika/20240212/630257500.html (дата обращения: 01.03.2024).
Республика Карелия 26 55 74
Чукотский автономный 1 7 75
округ
Архангельская область 17 21 78
Анализ статистического значения индекса концентрации доходов позволяет понять, насколько велико неравенство доходов населения внутри арктических субъектов.
0,450 0,400 0,350 0,300 0,250 0,200
Среднее по субъекту РФ Среднее по РФ
Рис. 4. Индекс концентрации доходов, 2022 13.
Рис. 4 демонстрирует отличия в значении коэффициента Джини от среднероссийского значения и от столичных городов. Значения индекса Джини из всех арктических субъектов только у автономных округов и Республики Саха (Якутия) превышают среднероссийское значение и одновременно выходят, хоть и несущественно, за пределы оптимального значения, равного 0,4. Стоит отметь, что за 10-летний период среднероссийское значение индекса концентрации доходов сократилось, так же как и у большинства субъектов Арктической зоны РФ, за исключением Чукотского и Ямало-Ненецкого автономного округов и Республики Саха (Якутия).
Результативность социальной политики Российской Федерации в отношении перераспределения доходов можно продемонстрировать динамикой изменения показателя уровня бедности (рис. 4).
13 Составлено по данным Федеральной службы государственной статистики. Коэффициент Джини (индекс концентрации доходов) по субъектам Российской Федерации. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/13723 (дата обращения: 01.03.2024).
Республика Саха (Якутия) Красноярский край Республика Коми Республика Карелия Архангельская область Российская Федерация Ненецкий автономный округ Мурманская область Чукотский автономный округ Город Москва Ямало-Ненецкий автономный округ Город Санкт-Петербург
0
2022
2 4 6 12021 ■ 2020
8 10 2019
12
14 16 18 20
Рис. 4. Уровень бедности, в процентах от общей численности населения .
За период 2019-2022 гг. прослеживается снижение значения этого показателя по России и по её субъектам, но только в 3-х субъектах Арктической зоны РФ уровень бедности ниже, чем в целом по стране, что должно найти отражение в корректировке региональной политики.
Стоит отметить, что с 2021 г. изменился подход к определению величины прожиточного минимума, что позволило приблизить его значение к его основному содержанию. Одним из вариантов оценки качества жизни трудоспособного населения является оценка соотношения заработной платы и прожиточного минимума (табл. 3).
Таблица 3
Соотношение средней заработной платы и среднедушевого дохода к прожиточному минимуму
субъектов Российской Федерации15
Соотношение среднемесячной номинальной начисленной заработной платы и величины прожиточного минимума Соотношение медианного среднедушевого дохода и величины прожиточного минимума
2021 2022 2021 2022
Российская Федерация 4,9 4,7 2,6 2,5
Город Москва 6,2 6,1 3,6 3,6
Город Санкт-Петербург 6,4 6,0 3,6 3,5
Ямало-Ненецкий автономный округ 6,8 6,6 4,0 3,9
14 Составлено по данным Федеральной службы государственной статистики. Коэффициент Джини (индекс концентрации доходов) по субъектам Российской Федерации. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/13723 (дата обращения: 01.03.2024).
15 Рассчитано по данным Федеральной службы государственной статистики.
Чукотский ав-
тономный
округ 5,4 4,4 3,1 2,6
Ненецкий ав-
тономный
округ 4,3 4,2 2,8 2,8
Республика
Саха (Якутия) 4,6 4,6 2,1 2,1
Красноярский
край 4,5 4,6 2,1 2,1
Республика
Коми 4,2 4,1 2,1 2,0
Архангельская
область 4,2 4,0 2,2 2,1
Мурманская
область 4,1 4,1 2,3 2,2
Республика
Карелия 3,4 3,4 2,0 2,0
В мировой практике интерпретируют превышение заработной платы над величиной прожиточного минимума следующим образом: если это соотношение составляет от 3 до 5 раз, то качество жизни трудоспособного населения можно считать средним, если выше 5, то высоким [14, с. 19]. Анализ данных Росстата демонстрирует, что только столичные города, Ямало-Ненецкий автономный округ и Чукотский автономный округ (только в 2021 г.) могут соответствовать высокому качеству жизни, а Республика Карелия по этому показателю находится на самом низком уровне из всех арктических субъектов. Если за основу сравнения брать не заработную плату, а медианный среднедушевой доход, то по большинству субъектов Арктической зоны РФ соотношение едва превышает двукратное значение. Этот анализ ещё раз подтверждает тезис о наличии региональной дифференциации доходов и одновременно опровергает суждение о высоком уровне доходов населения арктических территорий.
Тренды регионального неравенства доходов в Китае
Проблема неравенства доходов в Китае за последние два десятилетия стала одной из центральных, особенно на фоне статистических показателей значения коэффициента Джини, который с 0,317 в 1978 г. вырос до 0,465 в 2019 г. В соответствии с результатами Национального бюро статистики в 2022 г. располагаемый доход на душу населения 20% домохозяйств с самыми высокими доходами в 10,5 раз превышает этот же показатель 20% домохозяйств с самыми низкими доходами 16. Выявляемые тренды регионального неравенства в Китае показывают явные групповые характеристики, отражающиеся в отношении городского и сельского населения, отдельных отраслей производственной и непроизводственной сферы, а также региональной дифференциации.
Возрастает внимание экспертов, сопоставляющих темпы роста реального дохода с возрастанием дифференциации доходов населения Восточного, Центрального и Северо-
16 China Statistical Yearbook 2023. URL: https://www.stats.gov.cn/sj/ndsj/2023/indexeh.htm (дата обращения: 02.03.2024).
Восточного регионов. Рис. 5 и табл.4 представляют распределение и темпы прироста располагаемого дохода домохозяйств по районам КНР. Крупнейшая развивающаяся экономика демонстрирует рост располагаемых доходов населения на протяжении всего исследуемого периода.
Рис. 5. Располагаемый доход городских и сельских домохозяйств на душу населения в Восточном, Центральном, Западном и Северо-Восточном районах Китая, юань 17.
Можно выявить следующие характеристики неравенства:
• наибольший уровень располагаемого дохода в расчёте на душу населения достигается в Восточном Китае, а наименьший — в Северо-Восточном (городское население) и Западном (сельское население);
• уровень располагаемого дохода городского населения всех территорий превышает среднее значение по стране, а сельского — значительно отстаёт;
• разрыв в уровне доходов городского населения в региональном разрезе возрастает с 1,36 в 2016 г. до 1,50 в 2022 г., а сельского населения убывает с 1,56 в 2016 г. до 1,50 в 2022 г.
• низкие темпы прироста отмечаются в 2020 и 2022 гг. за исключением сельского населения Северо-Восточного Китая;
• темпы прироста располагаемых доходов сельского населения опережают темпы прироста доходов городского населения на протяжении 2016-2022 гг.;
• самые высокие темпы прироста демонстрируют доходы сельского населения в 2021 г. всех районов Китая (10,1-10,7).
17 Составлено по данным China Statistical Yearbook 2023. URL: https://www.stats.gov.cn/sj/ndsj/2023/indexeh.htm (дата обращения: 02.03.2024).
Таблица 4
Темпы прироста располагаемого дохода сельского и городского населения отдельных районов КНР, процент 18
Район 2017 к 2016 2018 к 2017 2019 к 2018 2020 к 2019 2021 к 2020 2022 к 2021
Восточный
городское 8,4 8,0 8,0 3,8 8,4 3,7
сельское 8,5 8,7 9,3 6,5 10,7 6,3
Центральный
городское 8,4 8,0 8,3 2,9 8, 1 5,0
сельское 8,6 9,0 9,6 6,0 10,1 6,8
Западный
городское 8,3 7,8 7,9 4,2 8, 1 3,9
сельское 9,2 9,3 10,2 8,3 10,6 6,6
Северо-Восточный
городское 6,6 6,6 6,5 1,6 7, 1 2,3
сельское 6,8 7,3 9,1 8,0 10,2 3,5
Причины возрастающего неравенства доходов в разных районах Китая объясняются целым рядом факторов [8, с. 158]:
• Ресурсные:
- неравномерное расселение по оси «север-юг» вследствие внутренней миграции;
- различия в обеспеченности природными ресурсами;
- различия в опыте привлечения и использования иностранного капитала.
• Институциональные:
- низкий уровень минимальной заработной платы;
- лояльная налоговая политика в отношении людей с высокими доходами;
- ограничения на трудовую миграцию.
• Отраслевые:
- незрелость механизмов регулирования деятельности и ценообразования естественных монополий;
- высокие монопольные прибыли в сферах электроэнергетики, телекоммуникаций и финансов.
Институциональные и отраслевые факторы могут устраняться или частично компенсироваться грамотной региональной политикой КНР.
18 Составлено по данным China Statistical Yearbook 2023. URL: https://www.stats.gov.cn/sj/ndsj/2023/indexeh.htm дата обращения: 02.03.2024).
Заключение
Проведённый анализ позволяет диагностировать только одну характеристику социальной поляризации — расслоение общества по доходам, и потому требует продолжения исследований. При этом можно с высокой долей вероятности утверждать, что устойчивые темпы экономического роста могут сопровождаться усилением социального дисбаланса, который в свою очередь становится барьером дальнейшего развития. Анализ эффективности использования инструментов территориального развития должен включать оценку степени влияния социальных рисков. Не существует абсолютного равенства между успешным экономическим развитием и социальной стабильностью общества. Вопросы взаимосвязанности и взаимозависимости региональной и социальной политик подлежат более серьёзному изучению, особенно для тех регионов, которые имеют специфические характеристики и внутренние дисбалансы. Примерами таких регионов являются Арктическая зона Российской Федерации и Северо-Восточный Китай, аналитическое сопоставление показателей уровня жизни которых приводит к необходимости непрерывного наблюдения изменения социальных процессов. Мониторинг социальной рискозащищённости территории как свойства сохранения её способности продолжать развиваться при наличии внешних и внутренних негативных воздействий должен стать обязательным элементом региональной политики. Чем большей рискозащищённостью обладает социально-экономическая региональная система, тем она жизнеспособнее. Главным условием устойчивого регионального развития являются не интенсивные темпы экономического роста, а высокое качество жизни. Вопросы снижения социальной поляризации, социального расслоения, социальной нестабильности — приоритетная тема социально регулируемого развития территорий в глобальном и региональном измерении.
Развитие социальной сферы в идеологии социально-ориентированной экономики должно осуществляться в установке одновременного достижения двух целей:
• С одной стороны — это ликвидация неравенства в доходах и развитие социального потенциала территории, который выражается в повышении степени удовлетворения потребностей и реального располагаемого (медианного) дохода населения, а также повышение значения компонентов индекса человеческого развития (продолжительность здоровой жизни и образование).
• С другой стороны — ликвидация неравенства в возможностях, что определяется уровнем и доступом к социальным благам и услугам, а также обеспеченностью современной социальной инфраструктурой.
Эта система целеполагания, заложенная в основу стратегических национальных и региональных документов, может стать действенным инструментом мотивирования людей к постоянному проживанию и занятости на северных территориях.
Список источников
1. Piketty T. Capital in the Twenty-First Century. Cambridge: The Belknap Press of Harvard University Press, 2014. 685 p.
2. Панищев А.Л., Сапронов А.В. Стагнация как феномен социальной поляризации // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. 2020. Т. 10. № 1. С. 178-185.
3. Сапронов А.В., Абрамов А.П. Социальная поляризация российского общества: динамика неравенства // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. 2017. Т. 7. № 3(24). С. 185-192.
4. Ильичева Л.Е., Лапин А.В. Ценностные и социальные детерминанты устойчивого развития российских регионов в эпоху глобальной цивилизационной деформации: монография. Москва: Проспект, 2022. 344 с.
5. Кузин В.Ю. Виды поляризации и современные особенности их исследования // Вестник Удмуртского университета. Серия Биология. Науки о Земле. 2022. Т. 32. № 4. С. 494-503. DOI: https://doi.org/10.35634/2412-9518-2022-32-4-494-503
6. Yan X., Mohd S. Trends and Causes of Regional Income Inequality in China // Sustainability. 2023. No. 15 (9). Art. 7673. DOI: https://doi.org/10.3390/su15097673
7. Gradín C., Wu B. Income and consumption inequality in China: A comparative approach with India // China Economic Review. 2020. Vol. 62. Art. 101463. DOI: https://doi.org/10.1016/j.chieco.2020.101463
8. Li Z. Analysis of China's Income Inequality from the Perspective of Opportunity Inequality // Proc. 2021 3rd Intern. Conf. on Economic Management and Cultural Industry (ICEMCI 2021). Series: Advances in Economics, Business and Management Research. 2021. Vol. 203. Pp. 156-160. DOI: https://doi.org/10.2991/assehr.k.211209.025
9. Zhao S.X.B., Wong D.W. H., Shao C.H., Liu K.M. Rising income and wealth inequality in China: Empirical assessments and theoretical reflections // Journal of Contemporary China. 2024. Vol. 33(147). Pp. 544-559. DOI: https://doi.org/10.1080/10670564.2023.2172553
10. Yawei Zhao. Polarized cities: portraits of rich and poor in urban China // Eurasian Geography and Economics. 2021. Vol. 62. Iss. 1. Pp. 115-117. DOI: https://doi.org/10.1080/15387216.2019.1705174
11. Корчак Е.А. Бедность населения как угроза устойчивому развитию российской Арктики // Арктика и Север. 2020. № 40. С. 47-65. DOI: https://doi.org/10.37482/issn2221-2698.2020.40.47
12. Скуфьина Т.П., Самарина В.П., Баранов С.В., Бажутова Е.А. Социально-демографические процессы в российской Арктике в статистических оценках и опросах населения // Арктика и Север. 2021. № 45. С. 127-149. DOI: https://doi.org/10.37482/issn2221-2698.2021.45.127
13. Богданова Е.Н., Воронина Л.В., Тимушев Е.Н., Петров Е.Ю. Рынок традиционных продуктов питания коренных малочисленных народов Европейского Севера России: анализ больших массивов данных // Арктика и Север. 2023. № 53. С. 155-179. DOI: https://doi.org/10.37482/issn2221-2698.2023.53.155
14. Меньшикова О.И. Уровень благосостояния трудоспособного населения как концентрированное выражение качества трудовой жизни // Мир новой экономики. 2020. Т. 14. № 3. С. 15-26. DOI: https://doi.org/10.26794/2220-6469-2020-14-3-15-26
References
1. Piketty T. Capital in the Twenty-First Century. Cambridge, The Belknap Press of Harvard University Press, 2014, 685 p.
2. Panishchev A.L., Sapronov A.V. Factors of Social Polarization. Proceedings of the Southwest State University. Series: Economics, Sociology and Management, 2020, vol. 10, no. 1, pp. 178-185.
3. Sapronov A.V., Abramov A.P. Social Polarization of Russian Society: The Dynamics of Inequality. Proceedings of the Southwest State University. Series: Economics, Sociology and Management, 2017, vol. 7, no. 3(24), pp. 185-192.
4. Il'icheva L.E., Lapin A.V. Tsennostnye i sotsial'nye determinanty ustoychivogo razvitiya rossiyskikh regionov v epokhu global'noy tsivilizatsionnoy deformatsii: monografiya [Value and Social Determi-
nants of Sustainable Development of Russian Regions in the Era of Global Civilizational Deformation]. Moscow, Prospekt Publ., 2022, 344 p. (In Russ.)
5. Kuzin V.Yu. Types of Polarization and Modern Features of Their Research. Bulletin of Udmurt University. Series Biology. Earth Sciences, 2022, vol. 32, no. 4, pp. 494-503. DOI: https://doi.org/10.35634/2412-9518-2022-32-4-494-503
6. Yan X., Mohd S. Trends and Causes of Regional Income Inequality in China. Sustainability, 2023, no. 15 (9), art. 7673. DOI: https://doi.org/10.3390/su15097673
7. Gradín C., Wu B. Income and Consumption Inequality in China: A Comparative Approach with India. China Economic Review, 2020, vol. 62, art. 101463. DOI: https://doi.org/10.1016/j.chieco.2020.101463
8. Li Z. Analysis of China's Income Inequality from the Perspective of Opportunity Inequality. In: Proc. 2021 3rd Intern. Conf. on Economic Management and Cultural Industry (ICEMCI 2021). Series: Advances in Economics, Business and Management Research. 2021, vol. 203, pp. 156-160. DOI: https://doi.org/10.2991/assehr.k.211209.025
9. Zhao S.X.B., Wong D.W. H., Shao C.H., Liu K.M. Rising Income and Wealth Inequality in China: Empirical Assessments and Theoretical Reflections. Journal of Contemporary China, 2024, vol. 33(147), pp. 544-559. DOI: https://doi.org/10.1080/10670564.2023.2172553
10. Yawei Zhao. Polarized Cities: Portraits of Rich and Poor in Urban China. Eurasian Geography and Economics, 2021, vol. 62, iss. 1, pp. 115-117. DOI: https://doi.org/10.1080/15387216.2019.1705174
11. Korchak Е.А. Threats to the Sustainable Development of the Russian Arctic: Poverty. Arktika i Sever [Arctic and North], 2020, no. 40, pp. 47-65. DOI: 10.37482/issn2221-2698.2020.40.47
12. Skufina T.P., Samarina V.P., Baranov S.V., Bazhutova E.A. Socio-Demographic Processes in the Russian Arctic in Statistical Assessments and Population Surveys. Arktika i Sever [Arctic and North], 2021, no. 45, pp. 127-149. DOI: 10.37482/issn2221-2698.2021.45.127
13. Bogdanova E.N., Voronina L.V., Timushev E.N., Petrov E.Yu. The Market of Traditional Food Products of Indigenous Minorities of the European North of Russia: Big Data Analysis. Arktika i Sever [Arctic and North], 2023, no. 53, pp. 155-179. DOI: 10.37482/issn2221-2698.2023.53.155
14. Menshikova O.I. The Level of Well-Being of the Working Population as a Concentrated Expression of the Quality of Working Life. The World of New Economy, 2020, vol. 14, no. 3, pp. 15-26. DOI: https://doi.org/10.26794/2220-6469-2020-14-3-15-26
Статья поступила в редакцию 15.03.2024; одобрена после рецензирования 26.03.2024;
принята к публикации 01.04.2024
Вклад авторов: все авторы внесли эквивалентный вклад в подготовку публикации
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов
