CC BY
72
УДК 778.5(091 )"1945-1955"
DOI: 10.30914/2411 -3522-2020-6-2-143-148
Социальная память о быте и повседневности женщины-ученой в «дооттепельном» советском кинематографе (1945-1955 гг.)
Н. Л. Пушкарева
Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН, г. Москва, Россия
В статье представлен обзор советских кинофильмов, отразивших образ женщины-ученой, созданных дооттепельным киноматографом в 1945-1955 годы. По мнению автора статьи, «дооттепельное» советское кино полно мифологем, определяющих как содержание, так и оформление различных культурных феноменов. К ним относится и кинематографический образ женщины-ученой, отражающий новую советскую реальность. При этом кино того времени не столько отображало, сколько конструировало действительность. Внимание режиссеров стали привлекать сотрудницы научно-исследовательских институтов и преподавательницы вузов, которые представляли обособленную часть образованной городской советской элиты в послевоенном СССР. В статье дана характеристика двум периодам в истории советского послевоенного кинематографа, когда были созданы образы идеальной женщины-ученой и происходила в целом героизация Науки. Автор приводит наиболее яркие примеры кинематографичных образов женщин-ученых (собирательный образ героини Л. Орловой из фильма «Весна»; кинообраз ученой Софьи Ковалевской в одноименном фильме). Автор настаивает на том, что после окончания мировой войны кинематограф отобразил изменения в представлениях об идеальной женщине-ученой. В статье сделан вывод о том, что новые подходы к оценкам советского кино возможны благодаря открытию современных интерпретативных концепций (прежде всего гендерной концепции), которые описывают социальную память о быте и повседневности редких женщин-ученых в ту эпоху.
Ключевые слова: гендер, кино, социальная память, СССР 1945-1955 гг., женская история, история советской науки, женщины-ученые.
Для цитирования: Пушкарева Н.Л. Социальная память о быте и повседневности женщины-ученой в «дооттепельном» советском кинематографе (1945-1955 гг.) // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2020. Т. 6. № 2. С. 143-148. DOI: 10.30914/2411-3522-2020-6-2-143-148
Social memory of the life and everyday life of a woman scientist in the "pre-thaw" Soviet cinema (1945-1955)
N. L. Pushkareva
The RAS Institute of Ethnology and Anthropology named after N.N. Mikloukho-Maklai, Moscow, Russia
The article provides an overview of Soviet films, reflecting the image of a woman scientist and created by the "pre-thaw" cinema (1945-1955). According to the author of the article, the "pre-thaw" Soviet cinema is full of mythologies that determine both the content and design of various cultural phenomena. These include the cinematic image of a woman scientist, reflecting the new Soviet reality. At the same time, the cinema of that time did not so much reflect, but construct reality. The attention of directors began to be attracted by female employees of research institutes and university teachers, who represented a separate part of the educated urban Soviet elite in the post-war USSR. The article describes two periods in the history of Soviet post-war cinema, when the images of the ideal woman scientist were created and the glorification of Science took place in general. The author gives the most vivid examples of cinematic images of women scientists (the collective image of L.Orlova's heroine from the film "Spring"; the film image of the scientist Sophia Kovalevskaya in the film of the same name).The author insists that after the end of the World War II, cinema reflected changes in ideas about the ideal woman scientist. New approaches to evaluating Soviet cinema are possible thanks to the discovery of modern interpretative concepts (primarily the gender concept), which describe the social memory of the life and everyday life of rare women scientists in the era when they were literally few in the USSR.
© Пушкарева Н. Л., 2020
Keywords: gender, cinema, social memory, the USSR of 1945-1955, women's history, history of Soviet science, women scientists.
For citation: Pushkareva N.L. Social memory of the life and everyday life of a woman scientist in the "pre-thaw" Soviet cinema (1945-1955). Vestnik of the Mari State University. Chapter "History. Law". 2020, vol. 6, no. 2, pp. 143-148. DOI: 10.30914/2411-3522-2020-6-2-143-148 (In Russ.).
Игровое кино, как и художественная литература (даже произведения в литературном отношении малозначительные), - исторический источник, обсуждению значимости которого в 2003 г. был посвящен целый номер журнала «Отечественная история». Когда о возможности понять социальный опыт советского времени говорят социальные антропологи, то о киноисточниках вспоминают постоянно, но по сложившейся традиции их чаще всего используют как комплементарные (дополнительные): специальный анализ ментальных перемен на основе изучения кинообразов практически не встречается в научной литературе. Между тем, киноленты 1945-2010-х гг. позволяют увидеть в кинематографе особый тип исторического дискурса, иногда не совпадающий с дискурсом письменной истории, поскольку он являет собой особый тип коллективного бессознательного советской и постсоветской эпохи.
То, что в советском кино мысли, мнения, идеологические установки репрезентированы более, нежели реальность, в которой эти фильмы создавались [4, с. 3-127], - кажется, уже трюизм. Дооттепельное советское кино полно мифологем1 - устойчивых, воспроизводимых коллективным сознанием в различных текстах культуры комплексов знаков, играющих роль универсального паттерна и определяющих как содержание, так и оформление различных культурных феноменов.
Сотрудницы научно-исследовательских институтов и преподавательницы вузов - небольшая обособленная часть образованной городской советской элиты в послевоенном СССР стали сравнительно часто привлекать внимание режиссеров. Во-первых, занятие научной деятельностью было веками мужской профессией, а несколько десятилетий Советской власти были отмечены феминизацией науки, притоком женских кадров
1 Хазов В.К. Мифологемы российской культуры постсоветского периода (1990-е годы): философский анализ : дис. ... канд. филос. наук. Астрахань, 2009.
(чего не скажешь о науке западной). Во-вторых, послевоенная волна этого процесса, совпавшая с массой политических, экономических и эстетических перемен, характеризовала историю успеха научно-технической революции в социалистической стране. В-третьих, можно было художественными средствами выстраивать новый женский идеал, ориентированный не на семейную, а на внесемейную активность, размышлять о мотивации, жизненных стратегиях прототипов киногероинь - нескольких поколений женщин-ученых, живших до них и одновременно с киногероинями. Послевоенная разруха, стремление совершить в нищей, разоренной стране, которой был СССР после войны, решительный научный рывок сделали науку приоритетной темой и документального кино2. Кино художественное следовало за ним, желая создать визуальными и риторическими средствами канон советского ученого и его женского воплощения. Кино того времени не столько отображало, сколько конструировало действительность [10; 8] - являло не то, что было, а что хотелось бы видеть, социальную память не в ее приближенности к реальности - а в ее переосмыслении, не факты и пережитое, но желаемое и идеологические установки [9, с. 26-41], ориентированные на прославление особенностей советского экономического и социального устройства на фоне тех деталей быта и повседневности, которые важно было подчеркнуть. Стоит заметить и то, что послевоенное десятилетие продолжало начатую ранее политику "приручения" интеллектуалов: для них создавалось «поле благоприятствования» - желаемые им условия для проведения научных исследований, наиболее лояльные, работавшие над решением крупных народнохозяйственных задач, получали существенные материальные привилегии. Это способствовало быстрому развитию
2 Теплинский О.В. Научная интеллигенция в советском кинематографе: основные тенденции репрезентации: автореф. дис.... канд. ист. наук. Краснодар, 2006.
науки, а самих ученых буквально "ослепляло научно-исследовательским проектом", который обеспечивал бегство в работу от действительности, замыкание в привилегированной "башне из слоновой кости" [1, с. 122-136]. Учеными мужами очевидно восхищались... Не лишне в этом контексте поставить вопрос о том, как же представляли именно женщин, отдававших свои силы и судьбы науке? Каков контент воспоминаний об этом отрезке советской истории, запечатленных кинолентами 1945-1955 годов?
Первое появление женщины-ученой на российском экране относится к досоветскому 1914 году -Вере Юреневой достался в фильме П. И. Чарды-нина (спродюссированном А. Ханжонковым) «Женщина завтрашнего дня» образ самоотверженной женщины-врача. Ровно в тот же год, когда будущий великий пролетарский поэт Владимир Маяковский написал поклеп на нашу профессию, назвав его иронично «Гимном ученому»1, А. Ханжонков, напротив, реально воспел научную деятельность, да еще сделал героиней женщину. Лента эта фрагментарно сохранилась в архивах Госфильмофонда, не оказав влияния на советский кинематограф, который просуществовал потом два десятилетия, не отобразив существования женщин в советской науке.
После Великой Отечественной войны доказательство преимуществ отечественного научного знания перед зарубежным стало суровой необходимостью в государственной политике. Потому именно в 1945 г. был выпущен на экраны фильм «Сердца четырех», снятый К. Юдиным за 4 года до этого, но «задержанный» (по причине легкомысленности сюжета и комедийности образов). В нем одна из популярнейших актрис того времени - хрупкая блондинка Валентина Серова (кстати, муза поэта К. Симонова, которой он посвятил знаменитые строчки «Жди меня - и я вернусь.») сыграла доцента математики Мурашову, подтягивающую на даче командный состав Красной Армии по математике. Трудно вообразить эту 22-летнюю красотку на университетской кафед-
1 В стихах В. Маяковского находим такие, в частности, строки «Смотрят: и ни одного человеческого качества! Не человек, а двуногое бессилие.» или же «Искривился позвоночник, как оглоблей ударенный, но ученому ли думать о пустяковом изъяне?..». Завершает стихи строфа: «, а ему не нудно, что растет человек глуп и покорен; // ведь зато он может ежесекундно //извлекать квадратный корень.»
ре. Обычная жизнь доцента Мурашовой и собственно работа ученой и преподавателя остались за кадром. Песня, исполняемая героиней, известна и сейчас («Все стало вокруг голубым и зеленым...»), но редко, кто может вспомнить, что она пелась героиней с научной степенью и званием доцента2.
В полной мере историю образов работниц сферы науки на советском экране открывает комедия Г. В. Александрова «Весна» (1947 г.). В задачи фильма входило прославление отечественных интеллектуальных достижений после Великой победы 1945 года, равно как и показ идеальных отношений между учеными и советской властью (достижения науки ставились в заслуги режиму). Это было то самое время, когда быть ученым было престижно и занятие научной деятельностью обещало наполненность жизни интересными событиями, счастье поиска и находок (само название фильма «Весна» уже воодушевляло!). Авторы небезуспешно пытались доказать и то, что самоотверженное служение высокому академизму обеспечивает высокий уровень жизни. Содержание строилось на противопоставлении двух женских характеров, сыгранных одной актрисой (мегазвездой советского кино Л. Орловой) - опереточной артистки Шатровой и ученой Ирины Никитиной, которая - по сценарию - «приручала солнечную энергию».
В реальной российской науке женщин-академиков с мировым именем было так мало (а астрономов вообще не было), что есть основания предположить, что прототипами могли быть и биофизиолог академик АН СССР Лина Соломоновна Штерн (1878-1968), и дерматолог академик АМН СССР Ольга Николаевна Подвысоцкая (1844-1958), и член-корреспондент АН СССР математик Пелагея Яковлевна Кочина (1899-1999) [6, с. 58-77]. Мысль о собирательности образа Никитиной в фильме подтверждается, если вспомнить, что первоначально в сценарии речь шла об ученом-рефлексологе. Но именно в те годы рефлексология была объявлена в СССР лженаукой, поэтому новую научную специальность
2 Действие фильма разворачивалось в районе Ленинских гор и Ленинского проспекта, на уровне домов 24-26, которые были построены еще до ВОВ, на остановках троллейбусов 4 и 33, которые до сих пор ходят именно в этом районе (Где снимался фильм? Сердца четырех (1941). URL: http://progulkino.livejournal.com/3291.html) (дата обращения: 14.05.2020).
решили связать с физикой, а саму Никитину представить работающей на ВПК. В итоге научную специальность героини меняли 8 раз, пока академик-физик П. Л. Капица не предложил связать ее с солнечной энергией, которую надо было заставить служить людям1 [3, с. 167-176]. Символическое отображение ученой было увязано с социальным конструированием Великой Науки Страны Советов, чему способствовала сама публичная репрезентация образа, обусловленная социальным контекстом (фильмов было мало, смотрели их все и по много раз) [5, с. 103-111].
Внешне ни одна из реальных женщин-академиков не была похожа на Никитину в фильме «Весна», не была так обложечно-хороша и ухожен-на, но и не носила постоянно уродливых очков (какие в качестве маркера образа ученой надели на Л. Орлову костюмеры: «Ученый должен быть строгий! Ну-ка, наденьте очки!» - командует режиссер в «Весне») [2, с. 391-411]. В этом плане кино снабжает нас дополнительной аудиовизуальной информацией, которая в вербальном нар-ративе обычно только подразумевается: женщина-ученый жестка, неприступна, не носит кокетливых платьев, легкомысленных шляпок - хотя их ей присылают (!) аж из Дома моделей..
При этом внутреннее содержание образа отвечало мифологизированному канону: героиня Л. Орловой была явлена трудоголиком с фанатичной преданностью избранной жизненной стезе. Невероятная работоспособность зиждилась на решенности у нее бытовых проблем: зритель видел, что у одиноко живущей ученой Никитиной есть домработница (Ф. Г. Раневская)2, на которую наверняка и было возложено поддержание порядка в роскошной «профессорской» двухэтажной квартире с 3-метровыми потолками, дорогой 'буржуазной' мебелью и тонким фарфором. Героиня пила чай, сидя за столом с накрахмаленной скатертью... И домработница (уходящая на рынок за продуктами для героини), и отличная «жилплощадь» - все это детали быта известных, «прикормленных властью» ученых сталинского времени. Никитина выглядела не приспособленной к повседневной жизни обычных людей («Чего -
1 Весна // Вокруг ТВ. URL: http://www.vokrug.tv/product/ show/Vesna/ (дата обращения: 14.05.2020).
2 Подробнее тему репрезентации бытовых мелочей в ки-
нематографе 1930-х гг. см. в статье: Дашкова Т. Любовь и быт в советском кинематографе 30-50-х гг. // Отечественная история. 2003. № 6. С. 59-67.
открытия, открытия... Они (ученые - Н. П.) без меня банки консервов не откроют!» - восклицает пройдоха-завхоз НИИ, в котором она работает, как бы подтверждая: они все неумехи, эти женщины-ученые...).
Что же касается мифа о самоотверженной, незамужней, не знающей личной жизни и собственных пристрастий ученой даме (какой, казалось бы, должна всегда рисоваться женщина-ученая в головах зрителей того времени), то он начинал элиминироваться в момент, когда - согласно сценарию - ученая Никитина приезжала на съемочную площадку, чтобы сыграть саму себя. Две Любови Орловы просто растворялись друг в друге, режиссер запутывался, ученая Никитина предлагала ему снять фильм о том, что с ними со всеми произошло. Но тут некто другой громко кричал: «Кончили!» - и тут оказывалось, что фильм уже снят, и мы его только что досмотрели. Миф, доведенный до совершенства, растворялся, оставляя хорошее настроение.
Учитывая государственный курс на возвеличивание материнства (в 1944 году было введено звание «Мать-героиня» для женщин родивших 10 и более детей) [7, с. 8-24], отсутствие привлекательности означало для «карьерных» женщин отсутствие семьи и детей. Фильм давал понять, что это - аномалия! И потому в «Весне» (как и в «Сердцах четырех») вектор сюжета был нацелен на превращение «синего чулка» в «настоящую женщину».
Полностью соответствовал стилистике сталинского кинематографа и фильм о выдающейся ученой XIX века Софье Ковалевской - «Ковалевская» (1956, в главной роли Е. Юнгер, реж. И. Шапиро). Он сильно помог конструированию идеологемы3 «ученая женщина», так как вписывал женское имя в общий ряд имен, прославивших русскую науку: «Мичурин» (1948, реж.
A. П. Довженко), «Академик Иван Павлов» (1949, реж. Г. Л. Рошаль), «Жуковский» (1950, реж.
B. И. Пудовкин). Пьесу о выдающемся русском математике, написали П. Рыжий и Л. Тубельский (Братья Тур), ее поставил Ленинградский театр комедии, демонстрируя не столько научную работу первой в мире женщины-профессора математики и ее мужа, палеонтолога В. Ковалевского,
3 Идеологема - устойчивое словосочетание, имеющее идеологическую нагрузку, вроде: «общечеловеческие ценности», «демократический выбор», «права потребителей».
сколько сложности их личных взаимоотношений. Это было неоднозначно принято кинокритикой конца 1940-х1, но почти незаметно прошло в середине 1950-х, когда на экраны вышла экранизация пьесы и тема частной жизни зазвучала в кино и на сцене уже совсем по-иному. Воспоминания С. Ковалевской, ее безрадостная семейная жизнь (фиктивный брак, с помощью которого она выбралась за рубеж для получения образования, слишком большая увлеченность наукой обоих супругов, позднее 'допущенная' Софьей и, по сути, случайная близость с мужем, в результате которой родилась дочь, - и ее воспитывала подруга Софьи, также женщина-ученый, химик Ю. Лермонтова, влюбленность Софьи в однофамильца -опять-таки ученого, антрополога М. М. Ковалевского) - все это, к сожалению, очень урезанно попало в пьесу и в фильм. Тема частной жизни жен-щины-ученой была затронута только в связи с отношениями с мужем, пытавшимся развернуть бизнес на наследственные деньги Софьи. Вторичная фигура человека, заманившего Владимира в свой, как мы бы ныне сказали, «бизнес-проект» и вконец его сразившего (что и привело к самоубийству В. Ковалевского) оказалась на первом плане. А типично женские переживания первой женщины-профессора математики, попавшие в ее воспоминания, - за бортом...2
1 Лившиц Л. Трудности преодоленные и непреодолимые (Пьеса «Софья Ковалевская» братьев Тур в театре им. Т. Г. Шевченко). Июнь 1948 // http://www.levlivshits.org/ ^ех^рМо^^оргекьтеетет/риЫ-гесеш2-тепи/249-trudnosti-recenz.html (дата обращения: 14.05.2020).
2 «Я чувствую, что предназначена служить истине - науке и прокладывать новый путь женщинам»; «Моя слава лишила меня обыкновенного женского счастья... Почему меня никто не может полюбить? Я могла бы больше дать любимому человеку, чем многие женщины, почему же любят самых незначительных, и только меня никто не любит?»
Очевидно, что спустя восемь лет после самоубийства мужа Софья Ковалевская не писала и не произносила соцреалистических речей, типа «Дерзайте!» и «Не бойтесь обжечь руки о звёзды»: она простудилась и умерла от пневмонии в 41 год, но традицией и правилом создания картины о людях науки была в то время неизбежная патетика. Проблема столкновения благородных грез о великой Науке и легких денег на их воплощение показана трагично: актеры одеты во все черное, тени на лицах, мрачные и тесные комнаты. По сути, вечная для России трагедия нехватки средств на Науку передана тут через личную женскую судьбу - интонациями, тембром голоса, даже движениями.
Новый период в истории советского кино -период политической оттепели середины 1950-1960-х гг. - был продолжением тенденций, наметившихся в первые послевоенные годы. Художественные фильмы, рожденные в годы восстановления страны, задали высокую планку соответствия идеологеме героизации Науки и Ученого в вербальных и визуальных символах советского. Именно потому, вспоминая кинематограф 1940-1950-х, мы говорим об особых женских образах, связанных с миром науки, это образы героического и сверхчеловеческого, направляющего общество в будущее своей культурной миссией - той, что объединяла сотворение нового и самопожертвование во имя него.
Подготовлено по плану НИР ИЭА РАН и Программы Президиума ОИФН РАН.
[Ковалевская С. Воспоминания. М., 2005. URL: http:// kovalevskaya1850.narod.ru/vs.htm) (дата обращения: 14.05.2020)].
Литература
1. Байрау Д. Интеллигенция и власть - советский опыт // Отечественная история. 1994. № 2. С. 122-136.
2. Булгакова О. Советские красавицы в сталинском кино // Советское богатство. Статьи о культуре, литературе и кино. СПб., 2002. С. 391-411.
3. Зудина А.А. Наука и образ ученого в советском кино (1928-1986 годы) // Общественные науки и современность. 2011. № 5. С. 167-176.
4. История страны / История кино. Тематический выпуск подготовил С.С. Секиринский // Отечественная история. 2003. № 6. С. 3-127.
5. Маматова Л. Модель киномифов 30-х годов // Искусство кино. 1990. № 11. С. 103-111.
6. Пушкарева Н.Л. Воспроизводство кадров для российской науки в советский и постсоветский период: гендерный и институциональный аспекты // Вестник Тверского ГУ. 2011. № 3. С. 58-77.
7. Пушкарева Н.Л. Гендерная система в России 20 века и судьбы россиянок // Новое литературное обозрение. Вып. 117. 2012. С. 8-24.
8. Сальникова Е.В. Советская культура в движении: от середины 1930-х к середине 1980-х. Визуальные образы, герои, сюжеты. М., 2010.
9. Сыров В.Н. Кино как исторический источник // Человек - текст - эпоха: сборник научных статей и материалов. Вып. 2: Современные проблемы источниковедения / под ред.: В.П. Кулемзина, Е.Е. Дутчак. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2006. С. 26-41.
10. Marsh R. Soviet Fiction Since Stalin: Science, Politics, and Literature. London, 1986.
1. Bairau D. Intelligentsiya i vlast' - sovetskii opyt [Intelligentsia and Power - Soviet Experience]. Otechestvennaya istoriya = National history, 1994, no. 2, pp. 122-136. (In Russ.).
2. Bulgakova O. Sovetskie krasavitsy v stalinskom kino [Soviet beauties in Stalin's cinema]. Sovetskoe bogatstvo. Stat'i o kul'ture, literature i kino = Soviet wealth. Articles about culture, literature and cinema, Saint Petersburg, 2002, pp. 391-411. (In Russ.).
3. Zudina A.A. Nauka i obraz uchenogo v sovetskom kino (1928-1986 gody) [Science and the image of a scientist in Soviet cinema (1928-1986 years)]. Obshchestvennye nauki i sovremennost' = Social sciences and modernity, 2011, no. 5, pp. 167-176. (In Russ.).
4. Istoriya strany / Istoriya kino. Tematicheskii vypusk podgotovil S.S. Sekirinskii [History of the country / History of cinema. Thematic issue prepared by S.S. Sekirinsky]. Otechestvennaya istoriya = National history, 2003, no. 6, pp. 3-127. (In Russ.).
5. Mamatova L. Model' kinomifov 30-kh godov [30s movie myth model]. Iskusstvo kino = The art of cinema, 1990, no. 11, pp. 103-111. (In Russ.).
6. Pushkareva N.L. Vosproizvodstvo kadrov dlya rossiiskoi nauki v sovetskii i postsovetskii period: gendernyi i institutsional'nyi aspekty [Reproduction of personnel for Russian science in the Soviet and post-Soviet period: gender and institutional aspects]. Vestnik Tverskogo GU = Herald of TvSU, 2011, no. 3, pp. 58-77. (In Russ.).
7. Pushkareva N.L. Gendernaya sistema v Rossii 20 veka i sud'by rossiyanok [Gender system in Russia of the 20th century and the fate of Russians]. Novoe literaturnoe obozrenie = New literary review, 2012, issue 117, pp. 8-24. (In Russ.).
8. Salnikova E.V. Sovetskaya kul'tura v dvizhenii: ot serediny 1930-kh k seredine 1980-kh. Vizual'nye obrazy, geroi, syuzhety [Soviet culture in motion: from the mid-1930s to the mid-1980s. Visual images, heroes, plots]. Moscow, 2010. (In Russ.).
9. Syrov V.N. Kino kak istoricheskii istochnik [Cinema as a historical source]. Chelovek - tekst - epokha: sbornik nauchnykh statei i materialov. Vyp. 2: Sovremennye problemy istochnikovedeniya = Man - text - era: a collection of scientific articles and materials, vol. 2: Modern problems of Source Studies, ed. by V.P. Kulemzin, E.E. Dutchak, Tomsk, Tomsk Un-ty Publ. house, 2006, pp. 26-41. (In Russ.).
10. Marsh R. Soviet Fiction Since Stalin: Science, Politics, and Literature. London, 1986. (In Eng.).
References
Статья поступила в редакцию 5.06.2020 г.; принята к публикации 28.07.2020 г.
Submitted 5.06.2020; revised 28.07.2020.
Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи.
The author has read and approved the final manuscript.
Подготовлено по плану НИР ИЭА РАН и Программы Президиума ОИФН РАН.
Об авторе
Пушкарева Наталья Львовна
About the author Nataliya L. Pushkareva
доктор исторических наук, профессор, заведующая сектором тендерных исследований, Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН, г. Москва, Россия, pushkarev@mail.ru
Dr. Sci. (History), Full Professor, Head of the Centre of Ethnic and Gender Studies, The RAS Institute of Ethnology and Anthropology named after N.N. Mikloukho-Maklai, Moscow, Russia, pushkarev@mail.ru
УДК 368.013
DOI: 10.30914/2411-3522-2020-6-2-149-155
История развития страхования в России от своего зарождения
до цифровой эпохи
С. В. Пушкарев
Марийский государственный университет, г. Йошкар-Ола, Россия
Введение. В отличие от развитых правопорядков Западной Европы и Северной Америки развитие страхового дела в России началось существенно позже и было осложнено множеством препятствий. Тем не менее каждая историческая эпоха привносила что-то свое в развитие страхового дела, в результате чего отечественное страхование приобрело присущие только ему особенности. Цель исследования. В настоящей работе на основании изучения исторических нормативных документов и научной литературы ставится цель определить основные особенности развития страхового дела в различные периоды отечественной истории. Материалы и методы. Работа построена на сравнении и анализе различных источников, касающихся экономической и организационно-правовой составляющих страхования как комплексного института, а также описании конкретных обстоятельств развития страхования в России. При этом ключевую роль играет сравнительно-исторический метод. Результаты исследования, обсуждения. Только в течение XX в. в развитии российского страхования последовательно сменились три периода. Вначале в результате революционных событий развитие капиталистического страхования было прервано и было замещено централизованным государственным страхованием, которое дало миру уникальный опыт всеобщего социального и пенсионного страхования. В конце столетия в процессе более эволюционного изменения произошла реновация рыночных механизмов, которым необходимо было объединить в себе лучшие практики из предыдущего опыта. Заключение. На основании проведенного исследования делается вывод, что страхование в России, пройдя через три совершенно различающихся друг от друга этапа развития, переживает в настоящее время очередной переломный момент в своей истории и сталкивается с вызовами и проблемами, которых до этого никогда не знало. Тем не менее имея колоссальный опыт как административно -командного, так и рыночного регулирования, а также используя новейшие цифровые и дистанционные инструменты развития страховая отрасль имеет все шансы обрести новый импульс к развитию.
Ключевые слова: история, страхование, страховые общества, страхование от огня, социальное страхование.
Для цитирования: Пушкарев С.В. История развития страхования в России от своего зарождения до цифровой эпохи // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2020. Т. 6. № 2. С. 149-155. DOI: 10.30914/2411-3522-2020-6-2-149-155
The History of Insurance in Russia from its Inception to the Digital Age
S. V. Pushkarev
Mari State University, Yoshkar-Ola, Russia
Introduction. In contrast to the countries of developed legal orders of Western Europe and North America, the development of insurance in Russia began much later and was complicated by many obstacles. Nevertheless, each historical period brought something of its own to the development of insurance, as a result of which insurance in Russia acquired its inherent features. Purpose. In this work, based on a study of historical normative documents and scientific literature, the goal is to determine the main features of the development of insurance in various periods of Russian history. Materials and methods. The work is based on the comparison and analysis of various sources relating to the economic, organizational and legal components of insurance as a comprehensive institution, as well as on the description of specific circumstances of the development of insurance in Russia. In this case, the comparative historical method plays a key role. Results, discussion. Only during the 20th century three periods were successively changed in the development of Russian insurance. Initially, as a result of revolutionary events, the consistent development of capitalist insurance was interrupted and replaced by centralized state insurance, which gave the world a unique experience of universal social and pension insurance. At the end of the century, in the process of a much more evolutionary change, the renovation of market mechanisms took place, which needed to combine the best practices from previous experience. Conclusion. Based on the study, it is concluded that insurance in Russia, having gone through three completely different stages
© Пушкарев С. В., 2020
