CC BY
92
УДК 316.614.5
Е.В. Абашкина*
СОЦИАЛИЗАЦИЯ В ЛЕТНЕМ ДЕТСКОМ ЛАГЕРЕ КАК СЕТЬ РИТУАЛОВ ИНТЕРАКЦИИ
В контексте идей Р. Коллинза социальная среда детского летнего лагеря в данной статье представляется как комплекс интерактивных ритуалов, в которые встраивается попадающий туда ребенок или подросток. Автором проанализирована информация о формальных и неформальных ритуалах типичных групповых взаимодействий, сформулированы идеи о социализирующих эффектах среды лагеря даже в условиях кратковременного пребывания в этой организации.
Ключевые слова: социализация, летний лагерь, Р. Коллинз, интерактивный ритуал.
Socialization in children's summer camp as a network of interaction rituals.
ELENA V ABASHKINA (Volgograd State University).
Children's summer camp is a social environment that has intense influence on its participants due to the "imposition" beyond the ordinary life including daily collective rituals. The articles focuses on summer camp within the framework of the ideas of interactive rituals offered by R. Collins. The authors analyzes formal and informal everyday interaction rituals of summer camp and proves their impact on the socialization of adolescents during their short stay in the children's summer camp.
Keywords: socialization, summer camp, R. Collins, interaction ritual
Проблемы социализации детей и подростков не теряют своей актуальности, поскольку по мировоззрению, запросам, притязаниям новых поколений можно судить о степени решенности социальных проблем в обществе. И хотя человек социализируется в течение всей жизни, особенно важна так называемая первичная социализация, происходящая на начальных этапах формирования личности (в детстве), тогда картина мира и социальные представления усваиваются впервые и создают основу для всех последующих накоплений опыта.
В своем исследовании мы анализировали социализирующее давление повседневности летнего детского лагеря на детей и подростков, основываясь на теории ритуалов интеракции современного американского социолога Р. Коллинза, а также стремились дать теоретическую экспликацию ме-
ханизма социализации как сети повседневных ритуалов (эмпирические данные о повседневности лагеря см. в [1]). Летний лагерь - интересный объект исследования для социолога в силу того, что это «тотальный институт», охватывающий всю суточную активность индивида. Кроме научного интереса к феномену лагеря для нас был важен и практический аспект исследования этой детской организации, поскольку, наблюдая современные российские реалии, мы видим, как государство формирует молодежную политику, используя площадки летних лагерей для трансляции идей доминантной культуры. Работая над этой статьей, мы задавались следующими вопросами: какие процессы и явления повседневности лагеря наиболее сильно воздействуют на принятие норм и ценностей, т.е. на социализацию детей; почему это происходит; влияет ли кратковременное нахождение
* АБАШКИНА Елена Викторовна, аспирант кафедры социологии Волгоградского государственного университета.
E-mail: alena_abashkina@mail.ru © Абашкина Е.В., 2015
детей в лагере на их последующую социализацию в обществе.
В нашей работе под термином «социализация» мы понимали не только процесс формирования в человеке социального «Я» [2, с. 121], а также процесс закрепления усвоенных норм и правил поведения. Э. Дюркгейм всегда связывал социализацию с проблемами функционирования коллективного сознания и, прежде всего, с передачей от поколения к поколению социальных норм и традиций [6, с. 51]. Социализация - это двусторонний процесс, одна сторона которого направлена на усвоение индивидом социального опыта, другая же характеризует обратный процесс воздействия индивида на социальную среду [9, с. 125].
Для более точного понимания проблематики анализа повседневности лагеря как сети интерактивных ритуалов целесообразно взять за основу следующие определения терминов «ритуал» и «интеракция»: в социологии под ритуалом принято понимать типизированный комплекс действий, осуществляемых посредством вербальной и невербальной символики [10, с. 120]. Под интеракцией мы, опираясь на Дж. Мида, будем понимать взаимодействие, взаимное влияние людей или воздействие групп друг на друга; «обмен символами», способность индивида «принимать роль другого» [8, с. 375]. В обыденном понимании под ритуалом подразумевается стандартная устойчивая последовательность действий, имеющая церемониальный характер [5, с. 286].
Традиция исследования ритуала берет свое начало в работе Э. Дюркгейма «Элементарные формы религиозной жизни. Тотемистическая система в Австралии» [4], где автор рассматривал ритуал, принимая во внимание место этого явления в механизмах формирования и поддержания социальной солидарности. Дюркгейм стремился показать, что задача состоит в том, чтобы понять специфическую целесообразность, рациональность и функциональность ритуала, каким бы странным, диким и иррациональным он не казался внешнему наблюдателю [3]. Согласно Дюркгейму, сфера совместного, коллективного, общественного существования - это «священное», а сфера отдельного, изолированного - это «вульгарное». Таким образом, религия есть не что иное, как обожествление общества, а религиозный культ - совокупность ритуалов, направленных на осуществление этого дуализма в поведении людей и на то, чтобы не допустить смешения этих двух различных миров [5, с. 284].
Концепция ритуала Э. Дюркгейма представляет, пожалуй, первый социологический анализ
механизма и функций ритуала в обществе. Его воззрения во многом определили направление последующего развития представлений о ритуале и его социальной роли [11]. Так, американский социолог У.Л. Уорнер расширил дюркгеймовское понимание религиозного ритуала и выделил се-кулярный (светский, свободный от религиозного воздействия) ритуал, обозначив его как «любое социальное поведение, выполняемое ради выражения какого-либо значения или значений, важных для соответствующей группы» [14, с. 117]. Уорнер выделил три типа социального поведения, где, по его мнению, ритуал занимает прочное место. Первый тип предназначен для адаптации человека к его природной среде; второй для адаптации индивида к индивиду; третий - к миру сверхъестественному, религиозному [14, с. 592].
И. Гофман еще более расширил понимание ритуала, показав, что ритуальные действия проявляются и в повседневности, играя ключевую роль в формировании личности. Он применил дюркгеймовскую модель религиозного ритуала к анализу секулярных интеракций «лицом к лицу» ^асеЧо^асе). Социолог изучал ритуалы как социологическую категорию, дав им определение «ритуалы взаимодействия». Он фактически определил место ритуала в повседневности, тем самым показав его универсальность как средства интеракции [10, с. 121]. Гофман считал, что ритуал важен для поддержания социального порядка, т.к. действия людей неизбежно ему подчиняются. Термин «ритуал» ученый использует для описания действий, «посредством символических компонентов которых индивид показывает, насколько он и другие, с его точки зрения, достойны уважения» [16, с. 19].
Таким образом, ритуал можно определить как одну из форм символического действия, выражающую связь субъекта с системой социальных отношений и ценностей, проявляющуюся в регламентированной последовательности действий [13]. Термин «интерактивный ритуал» предложил И. Гофман для описания повседневных ритуалов взаимодействия, обеспечивающих солидарность в локальных масштабах. Теория интерактивных ритуалов, как считает Ю.А. Прозорова [11], это взаимосвязь «микро-» и «макро-» уровней реальности, основанная на двух полярных подходах - функционализме Э. Дюркгейма и микросоциологии И. Гофмана. Заимствуя основные положения этих подходов, но придав им другое значение, Р. Коллинз создал в целом новую теорию, в которой удачно синтезируются два уровня социального анализа - макроуровень социальной солидарно-
сти и микроуровень повседневных межличностных ориентаций.
Р. Коллинз в теории ритуалов интеракции выводит свой анализ за рамки единичной социальной ситуации, заимствуя у микросоциологии ключевое для нее понятие «социальная ситуация» и придав ей статус фундаментальной социальной единицы. Исследователь акцентирует первичность социальной ситуации, представляя её как креативное начало, точку роста социальной жизни. Основная социологическая идея, которая подчеркивается Р. Коллинзом, - «вначале была ситуация / интеракция / ритуал». Автор предполагает, что исследование начинается с изучения динамики ситуации, а затем уже из полученных данных можно выяснить все, что мы хотим знать об индивидах [12, с. 59]. Согласно идеям Р. Коллинза, индивид является цепочкой ритуалов интеракций, а ситуация - не только результат действий, она обладает своими законами или процессами развития. Иными словами, действие, произведенное в одном месте, может распространяться и на другие места, так же как и одна ситуация способна превратиться в другую где-нибудь в ином месте.
Механизм ритуала интеракции заключается в том, что существуют некие обстоятельства, которые сосредоточивают особое внимание сторон друг на друге. Участники взаимодействия получают определенную эмоциональную энергию от других участников, при этом испытывая чувство членства, желание действовать так же, как и остальные. Эти моменты являются высшей точкой коллективного опыта, тем временем, когда происходят знаменательные события, - разрушаются или образуются новые социальные структуры.
Взяв за основу общую модель ритуала, которую вывел Э. Дюркгейм, и идею повседневных ритуалов И. Гофмана, Р. Коллинз определяет внутреннюю структуру интерактивного ритуала. По его представлениям, ритуал должен включать в себя следующие элементы: физическое присутствие как минимум двух человек; границы взаимодействия, которые отделяют участников от не-участ-ников интеракции; внимание участников интеракции должно быть направлено только на объект или поведение; общее эмоциональное состояние [15, с. 127]. Эти компоненты, считает Коллинз, являются необходимыми условиями, определяющими реализацию интерактивного ритуала.
Теория ритуалов интеракции - это теория социальной динамики, а не только статики. Зачастую социальные теоретики рассматривают ритуал как консервативное образование, которое предполагает следование традициям, заложенным
в глубоком прошлом. Однако Коллинз утверждает, что такой подход «упускает потенциал трансформации, которым обладает ритуальная мобилизация» [7, с. 36]. Ритуал интеракции представляет собой механизм изменения, он может быть повторяющимся, консервативным, но также предоставляет условия, при которых происходят различные изменения.
Дюркгейм считал, что сознание индивида представляет собой часть коллективного сознания, следовательно, индивид проходит социализацию извне, путем переноса социального опыта внутрь себя. Его точки зрения придерживается большинство ученых, особенно когда дело касается социализации в раннем детстве. Однако Коллинз в своей теории ритуалов интеракции заявляет следующее: «Социализация, однажды пройденная, не сохраняется навсегда» [7, с. 38]. Иными словами, если на протяжении всей жизни не закреплять ритуалы, которые несли определенную эмоциональную энергию, то индивид не будет полагаться только на опыт, приобретенный в раннем детстве. Лишь наиболее интенсивные ритуалы интеракции могут оказать определенное воздействие на личность индивида и его дальнейшую социализацию. С помощью данной теории можно прогнозировать, какие ситуации способны влиять на значимые события, происходящие не только в политической или религиозной сфере, но и в сфере повседневных практик.
Основываясь на теории Р. Коллинза, мы предлагаем рассматривать социальную среду детского летнего лагеря как цепочки ритуалов, в которые встраивается попадающий туда ребенок или подросток. Следует подчеркнуть, что вся деятельность в летнем лагере является чрезвычайно ритуализированной, она включает в себя ежедневные процедуры, которые происходят под контролем взрослых (утренняя зарядка, перекличка отрядов, хождение строем на линейку, в столовую и на мероприятия). Однако эти организационные ритуалы мы предлагаем рассматривать как среду, где происходят ритуалы интеракции. Следовательно, воспроизводятся «ритуалы в ритуалах».
Ритуальная среда в летнем детском лагере неоднородна и включает в себя несколько видов действий. Одну группу мы условно обозначили как формальные ритуалы, к которым относятся стабильные организационные ритуалы. Но наряду с этими формальными ритуалами есть сфера дет-ско-подростковой повседневности, где сложились свои «акции» как альтернатива педагогическим планам взрослых (это «королевская ночь», рассказывание страшных историй, «тайники или секре-
тики» и т.п.). Эти ритуалы, которые мы называем неформальными, также воспроизводятся из года в год и являются по-своему обязательными [1].
Чувство моральности в детском лагере заложено в приверженности к определенным нормам и правилам. Это обязательное выполнение каждодневного плана-сетки мероприятий, соблюдение распорядка дня. Групповая солидарность, чувство групповой принадлежности - это фундаментальный социальный элемент, который объединяет разрозненных индивидов в сообщество. В повседневности детского лагеря это происходит с помощью формальных ритуалов в формате утренней линейки, хождения строем в столовую и на мероприятия. Мы считаем, что формальные ритуалы играют роль регулятора стихийной детской энергии в летнем лагере. Управляющий потенциал этих ритуалов очень велик, именно поэтому с их помощью можно транслировать различные идеологии (скаутскую, коммунистическую и пр.).
Термином «неформальные ритуалы» можно, по-нашему мнению, обозначить все придуманные детьми социальные ритуалы, которые также создают и поддерживают солидарность внутри группы сверстников. Например, ночные «вылазки» с обмазыванием товарищей зубной пастой, пение песен из разряда особого детского и подросткового фольклора, а также всё то, что связано с общением с противоположным полом, - дискотеки, гуляния и т.п. При этом если формальные ритуалы способны транслировать идеологию взрослых, то неформальные «вносят свои поправки» в набор идей и смыслов мира взрослых. Этот пласт ритуалов создает такие стороны самости взрослеющей личности, как «гендерная идентичность», лидер-ские-аутсайдерские навыки и пр.
Любой ритуал «на входе» имеет определенную эмоциональную направленность, будь то радость, страх, гнев, грусть и пр. Именно «эмоциональную энергию» Р. Коллинз считает мобильным качеством, ведь она не происходит здесь-и-сейчас, а сохраняется на протяжении всей цепочки ритуалов интеракции. Таким образом, эмоции, пережитые ребенком в детском летнем лагере, будут актуальны для него в последующих взаимодействиях.
Ритуалы сопровождаются символами, а участие в них позволяет этим символам закрепиться в памяти индивидов [12]. Ритуалы лагеря также наполнены символами, причем смена символов хорошо заметна при политических изменениях. Например, в советское время символичным было ношение галстука. Костер, как красное знамя, являлся символом победы идей коммунизма, воспоминанием о погибших пионерах, что соот-
ветствовало советской идеологии. Сегодня, когда государство вновь пытается формировать молодежную политику, вовлечение детей и подростков в лагерный досуг стало актуальным (например, возникла новая традиция - Всероссийский молодежный форум «Селигер»). Появились символы, характерные для нашего времени, например, ношение специальной одежды, чаще всего футболок, со слоганами, эмблемами и т.п. Однако в современных лагерях остались и символы, пришедшие из советского времени, - «костер», «ор-лятский круг» и др.
Таким образом, лагерная повседневность воздействует на социализацию детей и подростков посредством повторяющейся деятельности формальной, придуманной взрослыми, и неформальной, придуманной детьми; она существует в виде ритуалов интеракции. Р. Коллинз считает, что ритуал - это оружие, созданное, чтобы одни группы доминировали над другими. А в качестве основных результирующих интерактивного ритуала исследователь называет следующие: «групповую солидарность, чувство групповой принадлежности; эмоциональную энергию индивидов; символ, репрезентирующий группу, который становится для индивидов сакральным объектом; чувство моральности» [7]. Следовательно, отрыв ребенка от опеки родителей и вовлечение его в ситуации формальных и неформальных ритуалов летнего лагеря воздействуют на социализацию, каким бы кратковременным не было пребывание в этой среде.
Лагерь является тотальным институтом (в понимании И. Гофмана), который имеет свои границы, разделяя, таким образом, детей на «своих» и «чужих». Вся деятельность в нем подчинена определенным правилам, выполнение которых носит обязательный характер, там культивируется дух коллективизма, являющийся в этой среде общим эмоциональным состоянием. Концепция детского лагеря как среды социализации может быть построена на основе идей о ритуалах интеракции Р. Коллинза, теоретическому моделированию этих процессов мы и посвятили данную работу. Структура повседневности лагеря включает в себя традиционные ритуалы (все мероприятия, складывавшиеся десятилетиями), которые можно рассматривать как ритуалы интеракции. Общение играет ключевую роль в процессе формирования личности ребенка (подростка), а цепочки ритуалов, на которые раскладывается повседневность летнего детского лагеря, наиболее сильно воздействуют на находящихся вне семьи детей и подростков, поскольку они постоянно включены в ритуальные перформансы и должны взаимодей-
ствовать друг с другом и с «обобщенным другим» по правилам лагеря как тотального социального института. Причем данные ритуалы могут носить как формальный, так и неформальный характер. Формальные ритуалы закрепляют чувство групповой солидарности, принадлежности к единой общности, регулируют стихийные детские процессы. Неформальные же призваны дополнить формальные «взрослые» ритуалы посредством поддержания особой субкультуры, характерной для взаимодействия внутри группы сверстников.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Абашкина Е.В. «Линейка», «зарядка», «свечка»: воспроизводство порядка в ритуалах повседневности летнего лагеря // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 7: Философия. Социология и социальные технологии. 2014. № 1. С. 94-100.
2. Антипьев А.Г., Захаров Н.Н. Социализация современной российской молодежи: состояние и проблемы // Историческая и социально-образовательная мысль. 2012. № 5 (15). С. 121-126.
3. Гофман А.Б. Ритуал в теории Дюркгейма [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// postnauka.ru/video/17420
4. Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни / Пер. с фр. А.Б. Гофмана // Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религиоведения. Антология. / Пер. с англ., нем., фр. Сост. и общ. ред. А.Н. Красникова. М.: Канон+, 1998.
5. Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М.: Логос, 2000.
6. Касьянов В.В. К проблеме макросоциологиче-ского осмысления категории «Социализация личности» // Теория и практика общественного развития. Социологические науки. 2011. № 8. С. 51-53.
7. Коллинз Р. Программа теории ритуала интеракции // Журнал социологии и социальной антропологии. 2004. Т. 7. № 1 С. 27-39.
8. Комлев Н.Г. Словарь иностранных слов. М.: ЭКСМО-Пресс, 2006.
9. Красавина Е.В. Социализация молодежи: проблемы и перспективы // Образование. Наука. Инновации. 2012. № 1 (21). С. 124-130.
10. Лушников Д.А. Социальный ритуал и структурные основания дезорганизации интерактивного взаимодействия // Вестник Северо-Кавказского федерального университета. 2013. № 5 (38). С. 120-124.
11. Прозорова Ю.А. Интерактивный ритуал как социально-коммуникативная технология организации группового взаимодействия: дисс. ...канд. социол. наук. СПб. 2009.
12. Прозорова, Ю.А. Теория интерактивных ритуалов Р. Коллинза: от микроинтеракции к макроструктуре // Журнал социологии и социальной антропологии. 2007. Т. 10. №1. С. 57-73.
13. Социологический словарь [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://enc-dic.com/ sociology/Ritual-7122.html
14. Уорнер У.Л. Живые и мертвые. СПб.: Университетская книга. 2000.
15. Collins, R. 2004. Interaction ritual chains. Princeton: Princeton University Press.
16. Goffman, E. 1967. Interaction ritual. Essays on face-to-face behaviour. New York: Doubleday.
REFERENCES
1. Abashkina, E.V., 2014. «Lineika», «zaryadka», «svechka»: vosproizvodstvo poryadka v ritualakh povsednevnosti letnego lagerya [«Ranking», «morning exercise», «evening candle»: establishing the order in everyday practices of a summer camp], Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 7: Filosofiya. Sotsiologiya i sotsial'nye tehnologii, no. 1, pp. 94-100. (in Russ.)
2. Antip'ev, AG. and Zakharov, N.N., 2012. Sotsializatsiya sovremennoi rossiiskoi molodezhi: sostoyanie i problemy [Socialization of modern Russian youth: current situation and challenges], Istoricheskaya i sotsial'no-obrazovatel'naya mysl', no. 5 (15), pp. 121-126. (in Russ.)
3. Gofman, A.B. Ritual v teorii Durkgeima [Ritual in the theory of Durkheim]. URL: http://postnauka.ru/ video/17420 (in Russ.)
4. Durkheim, E., 1998. Elementarnye formy religioznoi zhizni [The elementary forms of the religious life]. In: Krasnikova, A.N. ed., 1998. Klassiki mirovogo religiovedeniya. Antologiya. Moskva: Kanon+. (in Russ.)
5. Ionin, L.G., 2000. Sotsiologiya kul'tury: put' v novoe tysacheletie [Sociology of culture: the way in the new millennium]. Moskva: Logos. (in Russ.)
6. Kas'yanov, V.V., 2011. K probleme makrosotsiologicheskogo osmysleniya kategorii «Sotsializatsiya lichnosti» [Toward the problem of macro-sociological understanding ofthe «socialization of personality» category]. Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya. Sotsiologicheskie nauki, no. 8, pp. 51-53. (in Russ.)
7. Collins, R., 2004. Programma teorii rituala interaktsii [Program of the theory of interaction ritual]. Zhurnal sotsiologii i sotsial'noi antropologii, vol. 7, no. 1, pp. 27-39. (in Russ.)
8. Komlev, N.G., 2006. Slovar' inostrannyh slov [Foreign words dictionary]. Moskva: EKSMO-Press. (in Russ.)
9. Krasavina, E.V., 2012. Sotsializatsiya molodezhi: problemy i perspektivy [Socialization of youth: problems and prospects]. Obrazovanie. Nauka. Innovatsii, no. 1 (21), pp. 124-130. (in Russ.)
10. Lushnikov, D.A., 2013. Sotsial'nyi ritual i strukturnye osnovaniya dezorganizatsii interaktivnogo vzaimodeistvija [Social ritual and structural bases of disorganization of interactive cooperation]. Vestnik Severo-Kavkazskogo federal'nogo universiteta, no. 5 (38), pp. 120-124. (in Russ.)
11. Prozorova, Yu.A., 2009. Interaktivnyi ritual kak sotsial'no-kommunikativnaya tekhnologiya organizatsii gruppovogo vzaimodeistviya [Interactive ritual as a social and communicative technology of group interaction organization], dissertatsiya kandidata sotsiologicheskih nauk. Sankt-Peterburg. (in Russ.)
12. Prozorova, Yu.A., 2007. Teoriya interaktivnykh ritualov R. Kollinza: ot mikrointeraktsii k makrostrukture [Theory of interactive rituals of R. Collins: from micro-interactions to macrostructure]. Zhurnal sotsiologii i sotsial'noi antropologii, vol. 10, no. 1, pp. 57-73. (in Russ.)
13. Sotsiologicheskii slovar' [Sociological dictionary]. URL: http://enc-dic.com/sociology/ Ritual-7122.html (in Russ.)
14. Warner, W.L., 2000. Zhivye i mertvye [The living and the dead]. Sankt-Peterburg: Universitetskaya kniga. (in Russ.)
15. Collins, R. 2004. Interaction ritual chains. Princeton: Princeton University Press.
16. Goffman, E. 1967. Interaction ritual. Essays on face-to-face behaviour. New York: Doubleday.
