CC BY
50
Сотрудничество Великобритании и США в выстраивании трансатлантических
отношений
The cooperation between the UK and the USA to build transatlantic relations
Шапошникова Кристина Сергеевна.
Студентка Самарского Государственного Технического Университета.
Бакалавриат, 2-ИЭФ-5.
Россия, г. Самара. shaposhnikova2000.19@mail.ru
Shaposhnikova Kristina Sergeevna.
Student of Samara State Technical University.
Undergraduate, 2-IEF-5.
Russia, Samara. shaposhnikova2000.19@mail.ru
Аннотация.
Трансатлантические отношения относятся к историческим, культурным, политическим, экономическим и социальным отношениям между странами по обе стороны Атлантического океана. Иногда это конкретно означает отношения между англоязычными североамериканскими странами. Ранние отношения между Европой и Америкой были основаны на колониализме и коммерциализме . Большинство современных государств на Американском континенте восходят к колониальным государствам, основанным европейскими нациями, государствам, которые очень отличались от доколумбовых цивилизаций и культур, существовавших ранее. Даже после того, как Соединенные Штаты (а позднее и Канада) стали независимыми, основными отношениями между двумя континентами была односторонняя миграция. Политически Соединенные Штаты старались держаться на расстоянии от европейских дел, а Канада была подчинена британской внешней политике. Однако во время Первой мировой войны оба североамериканских государства оказались воюющими в Европе и были поглощены европейской политикой После Второй мировой войны Соединенные Штаты и Канада оба стремились к постоянной роли в обороне Европы, а европейские государства хотели защиты от Советского Союза . Результатом этого стала Организация Североатлантического договора , которая стала центром трансатлантических отношений во время Холодной войны .
Annotation.
Transatlantic relations refers to the historical, cultural, political, economic and social relations between countries on both sides of the Atlantic ocean . Sometimes it specifically refers to relations between English-speaking North American countries. Early relations between Europe and America were based on colonialism and commercialism . Most modern States in the Americas date back to colonial States founded by European Nations, States that were very different from the pre-Columbian civilizations and cultures that existed before. Even after the United States (and later Canada) became independent, the main relationship between the two continents was one-sided migration. Politically the United States tried to keep its distance from European Affairs, and Canada was subject to British foreign policy. However, during world war I, both North American States found themselves fighting in Europe and were absorbed in European politic after world war II, the United States and Canada both sought a permanent role in the defense of Europe, and European States wanted protection from the Soviet Union . The result was the North Atlantic Treaty Organization, which became the center of transatlantic relations during the Cold war .
Ключевые слова: Трансатлантические отношения, атлантизм, международная безопасность, холодная война, либерализм, многополярность.
Key words: transatlantic relations, аtlanticism, international security, ^ld War, liberalism, multipolarity.
Актуальность исследования данной темы определяется несколькими факторами, где особую политическую значимость тема данной статьи обретает в связи с тем, что наряду с нарастанием взаимозависимости и углублением интеграции не ослабевает и взаимная конкуренция партнёров по две стороны Атлантического океана. За формулой «стратегического партнерства» стоит никогда, посути, не прекращавшееся стратегическое соперничество. Европейские амбиции по формированию независимых от США структур безопасности и попытки найти оптимальную линию противостояния Вашингтону во взаимовыгодном, но
асимметричном союзе формируют "проблемное поле" трансатлантических отношений в области безопасности [2].
Анализ управления международной безопасностью - это прежде всего анализ того, как взаимодействующие единицы управляют своими собственными отношениями-механизмы управления выглядят совсем иначе, если такие отношения основаны на сотрудничестве или на конкуренции [6; 115-118]. Конкуренции или сотрудничество структурно связаны ссходящимися или расходящимися предпочтениями единиц, а также способность единиц удовлетворять этим требованиям. Каждый блок занимает структурно различное положение в системе безопасности, поскольку предпочтения и возможности подразделений варьируются самым разным образом. Таким образом, система возникает в результате взаимодействия не столько всех подразделений, сколько наиболее ресурсных или, если использовать термин, более соответствующий исследованиям безопасности, наиболее мощных. С середины прошлого века, и особенно после окончания Холодной войны, Соединенные штаты (США) находятся в эпицентре международной безопасности - их огромные политические, экономические и военные ресурсы (до сих пор) не имеют себе равных. Таким образом, структура современного управления безопасностью в значительной степени отражает предпочтения США, а также их отношения с теми странами, которые обладают ресурсами, достаточными для того, чтобы влиять на их действия. Эти другие страны включают в себя соперников, но также партнеров и союзников, благодаря которым власть США расширяется и сохраняется [7]. До сих пор ни одно партнерство не было более важным для США,чем партнерство с европейскими странами, в том числе Великобритании, в результате чего сегодняшний комплекс управления безопасностью в значительной степени является результатом трансатлантического сотрудничества. Цель этой статьи состоит в том, чтобы проиллюстрировать, как эти отношения складывались исторически, и проанализировать, как они могут продолжать формировать систему управления безопасностью в мире, в котором растут не западныедержавы. Статья разделена на четыре раздела. Сначала мы представим исторический отчет о том, как институты в трансатлантическом регионе и его частях (Европе) эволюционировали от механизмов управления конфликтами, на фоне возникновения современного государства, к режимам с глобализационными амбициями, принимающим форму международной организации. Во второй части мы обратимся к стратегиям, проводимым США и Европой - в сотрудничестве друг с другом или независимо - для формирования регионального и глобального управления безопасностью после окончания Холодной войны [1].
Мы выявляем распространенные модели многосторонних или односторонних и формальных или неформальных решений проблем безопасности и пытаемся проследить их связь с их стратегическими и нормативными предпосылками. В третьей части мы определяем элементы напряженности, исходящие как от самих трансатлантических партнеров, так и от растущих не западных держав, которые угрожают функционированию современного управления безопасностью. В четвертом разделе мы, наконец, попытаемся определить, как трансатлантические отношения могут по-прежнему способствовать управлению безопасностью в измененных условиях, вызванных зарождающейся многополярностью. Геополитические изменения на море, которые стали концом Холодной войны, резко изменили ландшафт безопасности, в котором действовали США и их союзники. Главной проблемой безопасности, стоящей перед Западом, было, проще говоря," завоевание мира ". Распад Советского архаизма, или господства, привел к политической раздробленности и нестабильности на обширной территории, охватывающей Восточную Европу и Центральную Азию. Задача воссоздания системы управления безопасностью на постсоветском пространстве (и за его пределами) была действительно сложной, но Западу не нужно было начинать с нуля, чтобы выработать ответные меры. Безопасность или связанные с безопасностью структуры, которые лежали в основе стратегии сдерживания-альянсы США в Европе и Азии,
процесс европейской интеграции и расширение основанных на правилах договоренностей (особенно в области нераспространения) - были по большей части теми же самыми, которые поддерживали либеральный порядок, который США и их союзники продвигали с конца Второй мировой войны. Тогда кажется естественным, что подход Запада к управлению безопасностью после холодной войны в основном (хотя и не полностью)состоял в расширении и адаптации к меняющейся среде угроз либерального порядка жестких компонентов безопасности. После распада Советского Союза США обладали непревзойденными материальными ресурсами, престижем и авторитетом, вытекающими из их статуса победителя в холодной войне, и обширными системами союзов и партнерств, прежде всего с европейскими странами. С тех пор все эти ресурсы были мобилизованы для создания комплексного набора механизмов управления безопасностью, которые функционируют на различных уровнях(региональном, глобальном), в различных измерениях (материальном, нормативном) и в различных рамках (формальном, неформальном) [3].
Неразрешенные отношения США с многосторонностью, добровольная зависимость Европы от американской власти и возникающая многополярность - все это в значительной степени зависит от либерального порядка в области безопасности и связанных с ним механизмов управления [5; 83-87]. Эти элементы напряженности, однако, сосуществуют с обратной динамикой. Власть США также расширяется и распространяется через либеральный порядок безопасности; европейцы компенсируют свою зависимость от власти США сильным многосторонним стремлением, закрепленным и поддерживаемым тем триумфом многосторонней практики, которым является ЕС; и растущие державы, опасаясь либерального ядра структуры, тем не менее ценят порядок, который исходит из него. Напряженность, возникающая в результате такой контрастной динамики, порождает внутренне изменяющийся контекст, который, в свою очередь, определяет вариации в структуре управления безопасностью. Центробежная и центростремительная динамика отражают баланс в распределении жесткой силы, но также, что крайне важно, эволюцию среды угроз. Во время Холодной войны обстановка угрозы в основном определялась в обычных военных терминах, и распределение власти между основными соперниками было более или менее равномерным. Сочетание этих двух переменных часто приводило к тупиковой ситуации в СБ ООН, но оно также облегчало основанные на правилах договоренности на межблоковом или двустороннем уровне. Многостороннее сотрудничество было самым сильным в то время, 1990-е годы, когда власть США пользовалась бесспорным превосходством в условиях значительно низкой (и все еще обычной) угрозы. Позднее совокупный эффект доминирующего в США баланса сил и появление" нетрадиционных " угроз, таких как региональные кризисы, распространение ОМУ и джихадистские группировки, привели к все большему использованию гибких, специальных форм совместных действий, обычно организованных вокруг интересов США. Сегодня эти угрозы продолжают подчеркивать ландшафт безопасности, но мощь США снизилась по сравнению с мощью незападных стран. Таким образом, ландшафт безопасности вновь меняется, хотя его окончательная перспектива вызывает споры. В первом потенциальном сценарии преобладает многополярный антагонизм. США используют свою жесткую силу и альянсы, чтобы сдерживать Россию и Китай, ограничивая их способность контролировать свое соседство и оттесняя их влияние в других регионах. Фрагменты международной безопасности вдоль сдержанных, относительно последовательных региональных блоков противопоставлены друг другу. Международный либеральный порядок теряет свой глобальный охват, хотя и сохраняет универсалистский изюминку (в том смысле, что Запад продолжает относиться к нему как к единственно возможному глобальному порядку, которому в конечном итоге придется подчиниться нелиберальным державам). Альтернативный сценарий основан на необходимости избежать конфликта великих держав. Преобладает идея управления глобальной безопасностью, определяемая постоянным
балансированием между сдерживанием напряженности и усилением избирательного сотрудничества между великими державами. Многостороннее сотрудничество дискурсивно оформляется как руководство порядком и безопасностью, а не продвижение либеральных ценностей, но продолжает обеспечивать универсальные правила поведения. Как обсуждалось в предыдущем разделе, не существует заранее определенного пути, ведущего к любому сценарию. Угроза окружающей среды и распределение власти являются системными подводными течениями изменений, которые в современных условиях не детерминировано устанавливают единицы на какой-либо конкретный курс действий. Поэтому агентство-это то, что будет стимулировать изменения по более конкурентной или более кооперативной схеме. Поскольку акторы не действуют в пустоте и оказывают взаимное влияние друг на друга, агентство всегда является результатом взаимодействия. Однако такое взаимодействие не происходит на равных условиях, поскольку подразделения занимают различные системные позиции, которым соответствует различная способность рабочей группы воздействовать на систему. Власть США по -прежнему занимает центральное положение, что означает, что США не только перемещаются внутри системы, но и способны перемещать систему в большей степени, чем кто-либо другой. Следовательно, его роль в формировании структур, якобы направленных на управление системой, имеет первостепенное значение. Союзники и соперничающие страны влияют на американское агентство по-разному. Агентура конкурирующих или вражеских государств, прямо пропорциональная их мощи, способствует ориентации американской агентуры на более или менее антагонистический подход. Союзники США являются последователями, а не равными партнерами, и, следовательно, уровень их влияния на агентство США зависит от их способности поддерживать его, а не представлять ему альтернативы. Его зависимость от американской власти означает, что Европа не способна ориентировать отношения с растущими державами таким образом, которому противостоят США [4]. Но специфика европейской власти, как жесткой, так и мягкой, имеет решающее значение для определения трансатлантического потенциала по формированию управления безопасностью. В сценарии многополярной конкуренции европейцы не могут в полной мере использовать мягкую силу ЕС для обеспечения безопасности. Поскольку европейское стратегическое мышление является национальным упражнением, а сотрудничество ЕС в области безопасности и обороны носит скромный и межправительственный характер, Союз процветает только в системе, основанной на правилах, в то время как он борется в системе, определяемой интересами и основанной на власти. Если управление глобальной безопасностью сводится к управлению антагонистическими многополярными отношениями, то ЕС имеет мало влияния в этом вопросе - но и его государства-члены тоже, потому что индивидуально им не хватает критической массы. На региональном уровне ЕС остается компонентом управления европейской безопасностью, но занимает вспомогательную позицию в отношении НАТО, перекалиброванного как антироссийский альянс [3]. НАТО поддерживает политику сдерживания США, но с более высокими политическими и финансовыми издержками, поскольку Вашингтон сталкивается с множеством европейских стран, которые не воспринимают Россию как прямую угрозу и по-прежнему не желают вкладывать значительные средства в оборону. В Азиатско-Тихоокеанской шахматной доске вклад Европы в управление безопасностью практически отсутствует. На самом деле, если поворот США в Азию перерастет в политику сдерживания Китая, европейцы могут оказаться обузой для США, поскольку коммерческие интересы ЕС в Китае могут пойти вразрез с целью Вашингтона ослабить Пекин. Европа может внести больший вклад в условиях, определяемых многоуровневым и избирательным участием незападных держав. Он может сделать это индивидуально через односторнние усилия и коллективно через ЕС. Поскольку многополярные отношения не являются состязательными, ЕС может использовать свою коллективную экономическую мощь с большей свободой действий, либо в качестве инструмента принуждения с помощью санкций и других ограничений, либо
в качестве инструмента убеждения с помощью вознаграждений. Эта гибкость позволяет ему поддерживать усилия США по оказанию давления на Россию или Китай, когда это необходимо, а также осуществлять триангуляцию между ними в попытке преодолеть разногласия и ослабить напряженность. В Европе роль ЕС является скорее дополняющей, чем вспомогательной по отношению к НАТО, причем последняя сосредоточена на сдерживании и обороне (а не на сдерживании), а первая более свободна в модуляции между давлением и взаимодействием. До тех пор, пока конфронтация с Россией осуществляется вне политики полного сдерживания, европейские расходящиеся взгляды на этот вопрос легче поддаются обработке. В Азиатско-Тихоокеанском регионе роль Европы остается незначительной, но дипломатические обмены и торговля между ЕС и Китаем менее угрожают политике США. В заключение следует отметить, что трансатлантическая способность формировать структуры управления значительно уменьшается, если многополярные отношения приобретают антагонистический оттенок, поскольку в этом случае усиливаются слабые стороны Европы-ограниченные активы жесткой силы и отсутствие стратегической сплоченности. Недостатки Европы менее актуальны, а ее активы (предоставляемые как отдельными странами, так и ЕС в целом) более эффективны, если понизить уровень многополярной конкуренции, сохранить модель функционального взаимодействия и сохранить либеральный порядок безопасности как основу многополярного взаимодействия [8].
Исторически система, призванная обеспечить международную безопасность, уходит своими корнями в эволюцию европоцентристского баланса сил в трансатлантический либеральный порядок. После раннего и в конечном счете неудачного начала в 1920-х годах последний был в конечном итоге создан после Второй мировой войны как на глобальном, так и на региональном (европейском) уровне. Ее основные компоненты-ООН, многосторонние договоры в области безопасности, НАТО, европейская интеграция - по большому счету остаются теми столпами, на которых сегодня зиждется управление безопасностью. После окончания "Холодной войны" произошли важные изменения на региональном уровне, связанные с формированием внешней политики и политики безопасности ЕС, а также расширением его членского состава и НАТО. Для заполнения пробелов в институционализированной системе управления, особенно после событий 11 сентября, были разработаны неофициальные механизмы в форме коалиций заинтересованных сторон и контактных групп. Все здание либерального порядка, вероятно, рухнуло бы, если бы не объединенная сила поддержки США и Европы. Структура западной власти, однако, не двойственна: власть не исходит равным или относительно похожим образом из США, как это происходит из Европы. Западная власть имеет иерархическую структуру, с США в центре как неоспоримый лидер и европейские страны вращаются вокруг него как наполовину искренне, наполовину фаталистически преданные последователи. Эта иерархическая природа Западной власти несколько вопреки интуиции углубилась за годы, прошедшие с момента исчезновения советской угрозы. ЕС был средством укрепления многостороннего сотрудничества и, таким образом, снижения (но не аннулирования) роли жесткой силы в международной политике, а не движущей силой для создания автономной европейской жесткой силы. Расширение НАТО расширило зависимость Европы в плане безопасности от США и укрепило хватку последних на Старом Континенте. Появление асимметричных функциональных угроз распространило зависимость европейской безопасности от США на районы, находящиеся вне сферы компетенции НАТО, поскольку сам Североатлантический союз использовался для активизации поддержки возглавляемых США действий, направленных на решение некоторых из этих проблем. Сокращение европейских военных расходов снижает значимость Альянса в глазах США, но не сводит его на нет полностью. Для США альянс с европейцами продолжает генерировать ценную политическую поддержку и большую легитимность для своей собственной внешней политики. Поскольку либеральный порядок настолько зависит от западной (американской) власти, в
связи с подъемом незападных стран, в частности Китая и России, возникли две проблемы. Один региональный, другой глобальный. Расширение доминирующих в США систем альянсов и партнерств в Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе оставило мало места для других форм общерегионального управления безопасностью. Таким образом, расширение НАТО в Европе в конечном итоге сделало ОБСЕ неактуальной. Распространение региональных группировок в Азиатско-Тихоокеанском регионе не только не уменьшило аппетит ряда стран Азиатско-Тихоокеанского региона к сохранению или развитию прочных связей в области безопасности с США. В результате обострились столкновения с двумя главными державами, оставшимися вне системы-Россией и Китаем, особенно с Россией. Китайское и российское правительства объединили усилия, чтобы держать США подальше от Центральной Азии, и сделали некоторые вторжения в другие регионы, где американская или западная власть не так сильна, как в Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе, например на Ближнем Востоке и в Африке. Региональная напряженность отразилась на глобальном уровне, что затрудняет способность СБ ООН выполнять свою ответственность за обеспечение мира и безопасности. Незападная неуверенность в отношении Запада либеральный мирный дискурс, обычно воспринимаемый как оправдание западного интервенционизма, никогда не ослабевал; после вмешательства НАТО в Ливию, якобы осуществленного под рубрикой R2P, она укрепилась. В свете этого многополярность иногда сравнивают с неизлечимой болезнью, которая в конечном итоге убьет либеральный порядок. Тем не менее, доказательства не подтверждают этот выводНа самом деле, США, Европа и даже самые беспокойные среди незападных держав все заинтересованы в его выносливости. Наряду с областями конкуренции возникают также вопросы сближения интересов, а функциональные угрозы, такие как распространение ядерного оружия, связанные с "Аль-Каидой" группировки, региональные кризисы и пиратство, затрагивают безопасность всех. Великие державы нашли способ сотрудничать по этим вопросам, часто в контексте неформальных групп, таких как П5+1, но с оглядкой на институциональное измерение [9]. Таким образом, несмотря на напряженность, исходящую как из ее трансатлантического ядра, так и за его пределами, международный либеральный порядок остается единственным кругом ведения как западных, так и незападных держав. Таким образом, управление в рамках этой системы структурно возможно. Суть заключается в балансе между центростремительной и центробежной динамикой, действующей в самой системе. Если последние преобладают, трансатлантическая способность формировать управление безопасностью уменьшается, в основном в результате скромной жесткой силы Европы и отсутствия стратегической сплоченности. Напротив, если преобладает центростремительная динамика, европейцы могут использовать не только свои индивидуальные активы для решения функциональных угроз, но и использовать потенциал мягкой силы ЕС, благодаря чему власть США получает больший охват и влияние. Поскольку мощь США все еще очень сильна, а американо-европейское партнерство все еще прочно, способность трансатлантических отношений формировать управление безопасностью не исчезла. Многополярность сделала использование этой способности более сложным упражнением, но не обязательно менее эффективным.
Список используемой литературы:
1. Warswich G O. British Economy, 1945—1950. Oxford, 1952
2. Диденко Н.И. Оценка влияния США на мировую экономику // В сборнике: Процессы глобальной экономики Сборник научных трудов Международной научно-практической конференции. 2017. С. 137-144
3. Колесов В.П. Осьмова М.Н. Мировая экономика. Экономика зарубежных стран. - М., 2015
4. Николаева Л.В. Кризисные явления в экономике и на финансовом рынке США и их воздействие на состояние мировой экономики // Российский экономический интернет-журнал. 2011. № 4. С. 332-338
5. Макаров Е.П. Влияние американской войны за независимость на политическую ориентацию торгово-финансовой элиты Великобритании последней четверти XVIII в. // Человек и общество в условиях войн и революций. Материалы II Всероссийской научной конференции. Под редакцией Е.Ю. Семеновой; редколлегия: А.Б. Бирюкова, А.В. Богачев. 2015. С. 83-87
6. Макаров Е.П. Торгово-промышленный кризис в Англии как следствие англо-американских противоречий 1760-1780-х гг. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2012. № 8-1 (22). С. 115-118
7. Османова С.А. Анализ и прогнозы разрешения экономических проблем в связи с выходом Соединенного Королевства из Европейского союза // Экономика, управление, финансы: материалы VIII Междунар. науч. конф. (г. Краснодар, февраль 2018 г.). - Краснодар: Новация, 2018. - №2. - С. 46-49
8. Тепловодский М.М. Отраслевой анализ взаимосвязи инвестиционного процесса и циклических колебаний экономики на примере экономики США // Инновации и инвестиции. 2017. № 2. С. 25 -30
9. Тихомирова А.В. Изменения в налогообложении в Великобритании при выходе ее из Евросоюза // Московский экономический журнал (г. Москва, июнь 2018 г.). - Москва: Электронная наука, 2018. - №2 - С. 123 - 130
