CC BY
12
Вестник Томского государственного университета. Экономика. 2023. № 61. С. 17-31. Tomsk State University Journal of Economics. 2023. 61. рр. 17-31.
Научная статья
УДК 321.01: 330.55
doi: 10.17223/19988648/61/2
Состоятельность государства как фактор укрепления устойчивости экономики в условиях внешних шоков
Елена Александровна Радионова1' 2, Елена Александровна Фролова3
1 Кузбасский государственный технический университет им. Т.Ф. Горбачева,
Кемерово, Россия
2 3 Национальный исследовательский Томский государственный университет,
Томск, Россия 12 kalashnikova_ea@inbox.ru 3 frolova_ea@mail. tsu. ru
Аннотация. В статье представлена оценка зависимости экономических последствий пандемии COVID-19 от уровня состоятельности государства. Установлено, что эта зависимость имеет нелинейный характер и находит отражение в показателях производства и потребления (темпы роста среднедушевого дохода, сферы услуг, экспорта и импорта). Состоятельность государства рассматривается авторами как способность создавать и поддерживать институты (правила и механизмы их реализации), направленные на укрепление и эффективное использование потенциала национальной экономики в длительном периоде, повышение ее конкурентоспособности и укрепление солидарности в обществе. Ключевые слова: состоятельность государства, устойчивое развитие, комплексные индексы, экономический спад, пандемия COVID-19
Для цитирования: Радионова Е.А., Фролова Е.А. Состоятельность государства как фактор укрепления устойчивости экономики в условиях внешних шоков // Вестник Томского государственного университета. Экономика. 2023. № 61. С. 17-31. doi: 10.17223/19988648/61/2
Original article
State capacity for economic sustainability in the external shocks framework
Elena A. Radionova1' 2, Elena A. Frolova3
1T. F. Gorbachev Kuzbass State Technical University, Kemerovo, Russian Federation 2' 3 National Research Tomsk State University, Tomsk, Russian Federation 1 2 kalashnikova_ea@inbox.ru 3 frolova_ea@mail. tsu. ru
Abstract. The aim of the study is to compare the COVID-19 consequences in countries with different state capacity indexes. The hypothesis is that the global crises are inversely related to state capacity. This article is based on the authors' approach to as-
© Радионова Е.А., Фролова Е.А., 2023
sessing state capacity. The main idea is to evaluate the complex index for four domains - "Trust", "Life Satisfaction", "Competitive Order", "Democracy". Each domain consists of indicators that characterize the effectiveness of the governing in one of the key areas - ideology, social sphere, national economy, politics. Indicators for COVID-19 were retrieved from World Bank-2020: GDP per capita growth, industrial production growth, service growth, exports, imports, inflation and unemployment dynamics. Average and low state capacity countries show decreases in most of the indicators: GDP per capita growth rate, production growth rate, the growth rate of exports and imports. There are some country-specific features that influence the final result, but, in general, a high state capacity increases the chances of smoothing the recession. The North European countries - Denmark, Norway, Finland, Sweden - are the most resilient to negative shocks. The dynamics of unemployment in COVID-19 turned out to be practically insensitive to state capacity, which may be due to the support tools in the labor market and the short-term effects (most lockdowns did not exceed a few months). Nevertheless, in most countries, there is a general trend of increase in unemployment, regardless of the total state capacity index. Inflation turned out to be relatively more pronounced in countries with a low level of state capacity (from 0.5% to 1.5%), while, in countries with an average and high indicator, inflation mainly decreased during the COVID-19 restrictions. In general, the results of the study confirm the idea about a non-linear relation between state capacity and economic performance. The biggest GDP per capita decline (more than 10%) is typical for average state capacity countries (45-55 points), while countries with a high state capacity (from 70 points and more) demonstrate more significant success in overcoming the negative consequences of the pandemic, comparable with the results of countries with a low level of this indicator (less than 40 points). The results of the study confirms the scientific and practical potential of the authors' approach to assessing state capacity for predicting the socio-economic consequences of global crises and analyzing the effectiveness of resilience governing.
Keywords: state capacity, sustainable development, complex indices, economic downturn, COVID-19
For citation: Radionova, E.A. & Frolova, E.A. (2023) State capacity for economic sustainability in the external shocks framework. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Ekonomika - Tomsk State University Journal of Economics. 61. pp. 1731. (In Russian). doi: 10.17223/19988648/61/2
Введение
События последних нескольких лет делают особо актуальным вопрос о природе и механизмах укрепления устойчивости хозяйственных и социальных систем перед лицом внешних шоков (экологических, демографических, политических, эпидемиологических и др.), которые могли быть им-плементированы в инструменты государственного регулирования и способствовали сглаживанию циклических колебаний.
Насущной проблемой все еще являются макроэкономические последствия, вызванные пандемией COVID-19 [1-3]. Объективная необходимость использования ограничительных мер, направленных на снижение заболеваемости и смертности, в конечном итоге спровоцировала экономический кризис и рост безработицы во многих странах как следствие приостановки деятельности предприятий и проблем в цепочках поставок сырья и комплектующих. В результате мировая экономика погрузилась в рецессию,
которая не может быть компенсирована при помощи стандартного антициклического инструментария [4-6]. Вместе с тем в исследованиях выявлены национальные особенности в стратегиях адаптации отдельных стран к последствиям пандемии и различия в потенциале восстановления отдельных экономик, а также повышение риска роста межстранового неравенства [7].
В совокупности эндогенные и экзогенные для социально-экономической сферы факторы привели к формированию уникальной ситуации, требующей применения новых подходов к анализу, оценке и прогнозированию. Как отмечает В.А. Мау: «Пандемия стала триггером глубоких сдвигов макроэкономического и структурного характера», анализировать которые необходимо в контексте более общих трендов [4].
В рамках данного исследования актуальные вопросы государственного управления предлагается решать на основе категории состоятельности государства (State Capacity). В научных источниках она рассматривается на стыке трех областей знания: экономики, социологии и политологии. Это относительно новая категория, которая призвана формировать системное представление о результатах деятельности государства и применяется для оценки качества государственного управления в целом или реализации его отдельных аспектов [8-10]. Содержательно состоятельность государства сводится к способности органов власти реализовывать свои цели в соответствии с национальными или общественными интересами.
Обзор литературы и методология исследования
Многие авторы связывают различные аспекты состоятельности государства с экономическим ростом, улучшением макроэкономических показателей, процессами индустриализации и развития инноваций. Отмечается, что для того, чтобы государственная деятельность обеспечивала экономический рост, требуется соблюдение принципов автономности, бюрократической согласованности и взаимосвязанности с ключевыми отраслями промышленности [11]. При этом диапазон действий, доступных каждому государству, индивидуален и определен функционирующими структурами.
Роль государства является значимой в контексте экономических преобразований. Преобразующая (трансформационная) способность государства обладает большей информативностью по сравнению с количественными показателями государственного участия в экономике [12].
В исследовании П. Хэмма и Л. Кинга [13] состоятельность государства рассматривается как промежуточная переменная между экономическим ростом и развитием. Авторы обнаружили, что прямые иностранные инвестиции приводят к экономическому росту в государствах с высоким уровнем состоятельности, в то время как другие могут испытывать от их притока негативные последствия, связанные с: несогласованностью правовой системы и непредсказуемостью правоприменения; слабой способностью государства регулировать потоки капитала в целях укрепления обществен-
ного благосостояния; неспособностью обеспечить защиту прав собственности инвесторов; отсутствием эффективной бюрократии; развитой коррупцией.
Государства с высоким уровнем состоятельности обладают выраженной способностью обеспечивать население общественными благами (Р. Ротберг) и выполнять социально-экономические обязательства перед обществом (М. Робинсон). Страны с низким уровнем состоятельности испытывают затруднения с обеспечением населения услугами здравоохранения, а также социальной и материальной инфраструктуры, что приводит к ухудшению условий развития человеческого потенциала и снижению уровня доверия в обществе [10, 14].
Влиянию политических факторов на государственную состоятельность посвящены многие исследования [15]. В рамках данной работы представляют интерес междисциплинарные аспекты, которые указывают на наличие связи между экономическими аспектами государственной состоятельности и демократией. Х. Бэк и А. Хадениус [16], исследуя влияние демократизации на государственную состоятельность, обнаружили наличие между ними J-образной связи. Авторы утверждают, что влияние демократии отрицательно при низком уровне демократизации; отсутствует при медианном уровне демократизации; очень выражено и положительно при высоком уровне демократизации.
«Правильно» функционирующее государство Х. Бэк и А. Хадениус трактуют как государство, деятельность которого соответствует потребностям граждан. Нелинейные взаимосвязи между показателями государственной состоятельности и демократии авторы объясняют комбинированным эффектом двух форм управления и контроля: «сверху» и «снизу». В авторитарных государствах удовлетворительный контроль может осуществляться «сверху», в то время как контроль «снизу» лучше всего достигается в условиях развитых демократических институтов. В качестве предикторов уровня государственной состоятельности определены два фактора: активность СМИ и участие избирателей в выборах. По мнению исследователей, в сочетании с обширным распространением политических прав среди населения они способны улучшить государственный потенциал.
Н. Чаррон рассматривает государственную состоятельность как косвенный индикатор качества институтов [17]. Он специфицирует ее через показатель качества государственного управления (QoG, Quality of Government) [18]. Автор утверждает, что QoG является функцией сил спроса и предложения. Спрос является функцией экономического развития и представлен необходимостью осуществления среднесрочных и долгосрочных инвестиций в ущерб краткосрочным потребностям населения. Предложение представлено стоящими у власти лидерами, которые могут осуществлять реформы. Утверждается, что лидеры демократических государств имеют сильные стимулы для улучшения качества государственного управления после достижения определенного уровня общественного благосостояния; в более бедных странах у лидеров мало стимулов для долгосрочных бюро-
кратических инвестиций. Таким образом, связь между демократией и государственной состоятельностью основана на экономическом развитии.
К. Кнутсен [19], понимая под государственной состоятельностью способность реализовывать государственную политику посредством эффективной бюрократии, следующей правилам, проанализировал влияние государственной состоятельности и политического режима на экономический рост. Полученные результаты свидетельствуют о том, что политический режим оказывает более выраженное влияние на экономический рост в странах с низким уровнем государственной состоятельности и менее выраженное - в государствах с высоким качеством государственного управления.
Е.Ю. Мелешкина понимает под государственной состоятельностью способность принимать и реализовывать решения, а также обеспечивать «циркуляцию общественных благ» [20]. К.О. Телин разделяет данную позицию, подчеркивая «функциональное назначение государства как формы организации общества» [21] и закладывая в понятие государственной состоятельности ряд качественных требований (экономическая стабильность, экономическая эффективность, адаптивность, высокий уровень экономической и политической однородности).
А.С. Ахременко, И.Е. Горельский и А.Ю. Мельвиль рассматривают государственную состоятельность в качестве способности государства выбирать и эффективно реализовывать собственные решения, в том числе касающиеся экономической, социальной, внутренней и внешней политики» [8]. Авторы определяют состоятельность как способность государства осуществлять свои функции, эволюционирующие в ходе государственного строительства (с точки зрения их объема и качества) [22].
Предлагаемый в данном исследовании авторский взгляд на сущность государственной состоятельности основан на функциональном подходе, что обусловливает необходимость обоснованного выделения ключевых сфер реализации государственных полномочий, в том числе в идеологической, социальной, экономической и политической сферах.
Целью данного исследования является сравнительный анализ последствий пандемии COVID-19 в странах с разным уровнем государственной состоятельности (State Capacity). Авторская гипотеза состоит в том, что выраженность негативных проявлений глобальных кризисов в странах находится в обратной зависимости от уровня государственной состоятельности.
В данной работе использован апробированный ранее авторский подход к оценке государственной состоятельности [23], сущность которого состоит в определении количественных значений комплексного индекса, который включает в себя четыре тематических блока - «Доверие», «Удовлетворенность населения», «Конкурентный порядок», «Демократия» и построен в соответствии с методическими рекомендациями ОЭСР по проектированию комплексных индексов [24]. Каждый тематический блок состоит из нескольких показателей, характеризующих государственную состоятельность по одному из ключевых направлений - идеология, социальная сфера, национальная экономика, политика.
Блок «Доверие» включает четыре показателя, в том числе уровень межличностного доверия (процент респондентов, которые считают, что людям в целом можно доверять), степень доверия законодательной власти (доля респондентов, которые доверяют парламенту), доверие судебной власти (доля респондентов, которые доверяют национальной судебной системе), доверие исполнительной власти (доля респондентов, которые доверяют правительству).
Блок «Удовлетворенность населения» предполагает оценку уровня счастья (доля респондентов, которые отметили, что счастливы не менее чем на 7 баллов из 10), степени удовлетворенности жизнью (доля респондентов, которые отметили, что удовлетворены своей жизнью не менее чем на 7 баллов из 10), удовлетворенность состоянием экономики страны, качеством образования и здравоохранения (доля респондентов, которые отметили, что удовлетворены состоянием экономики страны, качеством образования и здравоохранения соответственно не менее чем на 7 баллов из 10), восприятие уровня доходов (доля респондентов, которые отметили, что удовлетворены своим доходом и не испытывают материальных трудностей).
Блок «Конкурентный порядок» предполагает оценку формы рынка (оценка концентрации и централизации рынка), оценку степени защиты прав собственности (доля от максимальной оценки), степени защита прав интеллектуальной собственности (аналогично), степени свободы в доступе инновационных предприятий к финансовым ресурсам (доля от максимальной оценки).
Блок «Демократия» предусматривает оценку степени удовлетворенности механизмами демократического принятия решений (доля респондентов, которые отметили, что удовлетворены не менее чем на 7 баллов из 10), степени заинтересованности граждан в политике (доля респондентов, которые интересуются политикой), оценку активности гражданской позиции (доля респондентов, которые принимали участие в политических процедурах, участвуют в голосовании).
В качестве исходных данных использовались результаты социологических исследований из российских (RLMS) и зарубежных (OECD, ESS, WB) источников. Итоговое значение индекса государственной состоятельности рассчитано как среднее из значений показателей блоков «Доверие», «Удовлетворенность населения», «Конкурентный порядок», «Демократия». Фактическое значение индекса государственной состоятельности в 2018 г. по рассмотренной выборке находится в пределах от 37,6 до 74,5.
Оценка комплексного показателя государственной состоятельности проведена по данным за 2018 г., что позволяет выявить различия в адаптационном потенциале анализируемых стран в период пандемии 20192020 гг. Показатели, характеризующие последствия пандемии COVID-19, были выбраны из базы Всемирного банка по состоянию на 2020 г.: темпы роста ВВП на душу населения, темпы роста промышленного производства, сферы услуг, экспорта, импорта, динамика инфляции и безработицы.
Результаты исследования
В рамках проверки исследовательской гипотезы были выявлены важные закономерности. В государствах со средним и низким уровнем государственной состоятельности, значение которого рассчитано в соответствии с авторской методикой, наблюдается более выраженное снижение большинства рассмотренных показателей, в том числе темп роста ВВП на душу населения, темп роста производства, темп роста экспорта, темп роста импорта (таблица).
Динамика макроэкономических показателей в условиях пандемии COVID-19, 2018/2020 гг.1
Страна State Capacity 2018 Темп роста ВВП на душу населения, % Темп роста производства, % Темп роста сферы услуг, % Темп роста экспорта, % Темп роста импорта, %
ПЕРВАЯ ГРУППА. Государства с высоким уровнем государственной состоятельности (State Capacity выше 65 баллов)
Норвегия 74,5 -1,8 6,1 -5,7 0,0 -13,3
Финляндия 74,3 -3,9 1,1 -5,7 -8,3 -12,2
Швейцария 74,2 -5,3 -8,2 -4,2 -9,3 -5,2
Дания 72,1 -4,1 -1,7 -5,0 -10,4 -9,2
Нидерланды 70,2 -6,2 -5,4 -6,6 -9,1 -10,2
Швеция 67,1 -4,9 -4,6 -5,8 -8,8 -9,4
Медиана 73,1 -4,5 -3,2 -5,7 -9,0 -9,8
ВТОРАЯ ГРУППА. Государства со средним уровнем государственной состоятельности (State Capacity от 50 до 65 баллов)
Германия 63,6 -5,7 -8,5 -5,1 -11,6 -12,5
Бельгия 60,0 -7,5 -3,3 -8,3 -6,1 -7,3
Ирландия 57,2 -3,1 9,8 -13,8 -2,0 -10,7
Великобритания 56,3 -11,1 -12,7 -10,7 -16,7 -19,0
Израиль 56,2 -6,2 -8,4 -4,9 -7,0 -16,3
Эстония 53,8 -7,1 -11,6 -5,9 -8,9 -4,8
1 Рассчитано авторами по данным: The European Social Survey (ESS). URL: https://www.europeansocialsurvey.org/data/ (дата обращения: 29.03.2021); Российское социальное исследование по программе Европейского Социального Исследования. URL: http://www.ess-ru.ru/ (дата обращения: 29.03.2021); Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (RLMS HSE), проводимый Национальным исследовательским университетом «Высшая школа экономики» и ООО «Демоскоп» при участии Центра народонаселения Университета Северной Каролины в Чапел Хилле и Института социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН. URL: http://www.cpc.unc.edu/projects/rlms и http://www. hse.ru/rlms (дата обращения: 29.03.2021); European Quality of Life Surveys. URL: https://www.eurofound.europa.eu/surveys/european-quality-of-life-surveys (дата обращения: 26.04.2021); Organisation for Economic Co-operation and Development. URL: https://www.oecd.org/ (дата обращения: 29.03.2021); World Bank Open Data. URL: https://data.worldbank.org/ (дата обращения: 29.03.2021).
Страна State Capacity 2018 Темп роста ВВП на душу населения, % Темп роста производства, % Темп роста сферы услуг, % Темп роста экспорта, % Темп роста импорта, %
Чехия 50,5 -9,0 -10,6 -8,5 -10,6 -12,7
Медиана 56,2 -7,1 -8,5 -8,3 -8,9 -12,5
ТРЕТЬЯ ГРУППА. Государства с низким уровнем государственной состоятельности (State Capacity ниже 50 баллов)
Испания 48,0 -13,1 -11,0 -14,1 -21,8 -19,1
Польша 46,1 -7,9 -12,1 -6,9 -6,8 -8,6
Португалия 45,9 -11,2 -9,8 5,5 -22,7 -17,1
Словения 45,6 -8,6 -7,0 -7,9 -14,9 -16,7
Венгрия 41,3 -10,1 -12,0 -9,7 -10,9 -10,5
Словакия 40,4 -8,2 -19,8 -1,7 -12,4 -13,0
Россия 37,6 -5,8 -6,1 -5,0 -9,9 -14,7
Медиана 45,6 -8,6 -11,0 -6,9 -12,4 -14,7
Отмечается выраженное влияние государственной состоятельности на один из ключевых индикаторов экономического развития страны - ВВП. Национальные особенности оказывают некоторое корректирующее влияние на итоговый результат, однако в общем случае высокий уровень государственной состоятельности повышает шансы на сглаживание рецессии (рис. 1). Наибольшей устойчивостью к негативным шокам отличается группа стран Северной Европы с социал-демократическим экономическим режимом - Дания, Норвегия, Финляндия, Швеция.
w - ■
= а
Ёг г 1
311-5
1-4.(1
4 • 1 iLvplllJIILi
• Россия Ирландия # в „ * 'ЦШкиыгдия „ * Германия » Шкйцдрм Параш» | ¡вдйрпашии
ф 4 Слеши! Слип: • w Истсмкня ■ша * in я Чехля • Бельгия
Венгрия * Португ • Великобритания алия • 1спаиня
JSJK) ST,50 AH,7S К0.1Ю
Кдыплсхе ны ii показатель гв^ларетвенвои соспшгспьвдсп i SL:i:ll Capacity! в баллах
Рис. 1. Изменение темпов прироста подушевого ВВП в странах с разным уровнем государственной состоятельности в условиях пандемии СОУГО-19, 2018-2020 гг.
В сфере услуг ситуация несколько отличается. С наиболее выраженным сокращением столкнулись государства со средними значениями комплексного показателя государственной состоятельности. Это можно объяснить
изначально существовавшими межстрановыми различиями в международной специализации и кооперации труда. В этой выборке в странах с низким уровнем государственной состоятельности доля добавленной стоимости, произведенной сферой услуг, находится на уровне 56,7% ВВП, а для государств со средними значениями комплексного показателя эта величина составляет 62%, что характеризует их как страны с более высоким уровнем экономического развития («сервисная» экономика).
Динамика безработицы в условиях пандемии COVID-19 оказалась практически нечувствительной к уровню государственной состоятельности, что может быть связано с использованием инструментов государственной поддержки занятости на рынке труда и краткосрочным характером происходящих событий (продолжительность большинства локдаунов не превышала нескольких месяцев). В 2019-2020 гг. финансовые ресурсы многих государств использовались для социальной поддержки населения и бизнеса: активно разворачивалась практика прямых выплат, поддерживался ориентир на сохранение рабочих мест и помощь малому бизнесу [6]. Тем не менее в большинстве стран анализируемой выборки за данный период наблюдается общая тенденция увеличения безработицы, вне зависимости от уровня государственной состоятельности (рис. 2). Рост инфляции оказался относительно более выраженным в государствах с низким уровнем государственной состоятельности (от 0,5 до 1,5%), в то время как в странах со средним и высоким значением комплексного показателя в условиях пандемии COVID-19 инфляция в основном снизилась (рис. 3). Данное обстоятельство обусловлено существенным снижением потребления товаров роскоши и переходом к сберегательным стратегиям поведения. Истощение товарных запасов в сегменте благ первой необходимости в дальнейшем будет способствовать наращиванию темпов инфляции, скорость которых будет определяться способностью экономики восстановить цепочки поставок.
I:
3 1,5
3
7 1.(1 _
5 .
и «
• Ш вс-щи
• Эстония
ф Россия ш *
Венгрия # Словакия 1 _ Велнкибиггания _ * • * Германия * Чехия гарапль .спанкя _ I_ „ •Нопяегия Дания1* Финляндия •
4 ' Швейцария _ 1 Г1 * Нидерланды Слоя юн Ирландия-Португалия г щ Белым
Пол] ша
35,01) 4Л,35 57,50 М.75 М,00
Кимииишй поншепурсиврстмнной сосгаятапдмян С.'арас|[у). в балла*
Рис. 2. Изменение безработицы в государствах с разным уровнем государственной состоятельности в условиях пандемии СОУГО-19, 2018-2020 гг.
^ -L.U
T
Г"
I -M
Пол: ша •
„ ' * Россия Вснгрия Чехия
Словакия ш • • HHjqvДании 9
1 ip:i:iH.i;iH Португалия ■ _ ... Вс;|швни™„• ,„ ФИНЛЯНДИЯ uJImpa
V 7ШВС11ШГ- 1 1.1ЫНЛН
т
4Л.25 5 7 50 ЛЛ.75 МЩ]
Клыолсхсны II показатель гоиуларе твекиом состоятельности СарьсЬу), а балла*
Рис. 3. Изменение инфляции в государствах с разным уровнем государственной состоятельности в условиях пандемии СОУ1Б-19, 2018-2020 гг.
Большинство рассмотренных макроэкономических показателей демонстрирует обратную зависимость между уровнем государственной состоятельности и выраженностью негативных последствий, вызванных пандемией COVID-19. Полученный результат, на первый взгляд, противоречит данным о более глубоком спаде экономики в развитых странах [25], однако это объясняется иной расстановкой акцентов.
Как пишет Д. Норт: «Для богатейших стран не характерны высокие темпы роста, когда они растут. Бедные страны растут быстрее. Но они чаще сталкиваются с периодами сокращения доходов, темпы отрицательного роста у них выше, а периоды отрицательного роста - продолжительнее» [26]. В определенные моменты глобальных кризисов темпы роста основных макроэкономических показателей в развитых странах могут оказаться ниже, чем в развивающихся, однако с точки зрения оценки адаптивности социально-экономической системы государства более существенное значение имеют не текущие темпы роста, а степень преломления существующих трендов ее развития неблагоприятными факторами.
Заключение
В целом итоги исследования подтверждают выводы авторов о нелинейной взаимосвязи государственной состоятельности и экономических результатов, в том числе измеренных как совокупные потери от негативных шоков экономической конъюнктуры. Наиболее значительные темпы экономического спада (больше 10%) характерны для стран со средним уровнем состоятельности государства (45-55 баллов), в то время как страны с высоким индексом состоятельности государства (от 70 и выше) демонстрируют более существенные успехи в преодолении негативных последствий пандемии, сравнимые с результатами стран с низким уровнем этого индикатора (менее 40 баллов). Это подтверждает выводы Х. Бэка и А. Хадениуса о влиянии демократии на экономические показатели и может свидетельствовать о важной роли демократических политических институтов в укреплении экономической устойчивости.
Безусловно, на экономическую динамику в период пандемии оказали влияние различные группы факторов, которые не всегда можно операцио-нализировать в одном комплексном индикаторе. Во многом успехи скандинавских стран обусловлены особенностями организации системы здравоохранения, объемом доступных бюджетных ресурсов в расчете на одного жителя страны. Важную роль сыграли и добровольные ограничения, которых придерживались граждане в силу преобладающих в обществе ценностей. Не стоит исключать также и социокультурный контекст. В результате такого комплексного влияния удалось предотвратить существенные экономические потери. Однако эти результаты неотделимы от тех задач, которые ставит перед собой правительство скандинавских стран. Состоятельность государства - это не золотовалютные запасы страны, средства вооружения, абсолютная численность населения или объемы ВВП. Состоятельность государства - это способность создавать и поддерживать институты (правила и механизмы их реализации), направленные на укрепление и эффективное использование потенциала национальной экономики в длительном периоде, повышение ее конкурентоспособности и социальной солидарности в обществе.
Вместе с тем в данном исследовании существуют ограничения, которые требуют дальнейшей проработки. В первую очередь они обусловлены дефицитом доступных данных, что объясняет ограниченный набор стран, которые стали объектом для анализа. Значительная часть представленных в выборке государств - это развитые европейские страны. Оценка состоятельности государства в странах Азии, Африки, Латинской и Северной Америки затруднена в силу дефицита фактических данных по показателям, которые используются в авторской методике. Таким образом, при расширении выборки исследователи столкнутся с более значительным многообразием приемов и подходов, которые использовали правительства стран в рамках политики по снижению заболеваемости и смертности. Также не следует исключать возможные манипуляции статистикой, которые допускают правительства для поддержки своего имиджа.
Проведенное исследование в то же время подтверждает научный и практический потенциал авторского подхода к оценке государственной состоятельности в практике государственного управления, в том числе для экспресс-оценки текущего уровня государственной состоятельности, прогнозирования возможных масштабов социально-экономических последствий глобальных кризисов, анализа результативности государственной антикризисной политики.
Список источников
1. Шохин А.Н., Акиндинова Н.В., Астров В.Ю., Гурвич Е.Т., Замулин О.А., Кле-пач А.Н., Мау В.А., Орлова Н.В. Макроэкономические эффекты пандемии и перспективы восстановления экономики (По материалам круглого стола в рамках XXII Апрельской международной научной конференции НИУ ВШЭ) // Вопросы экономики. 2021. № 7. С. 5-30.
2. Boscá J.E., Doménech R., Ferri J., García J.R., Ulloa C. The stabilizing effects of economic policies in Spain in times of COVID-19 // Applied Economic Analysis. 2021. Vol. 29 (85). Р. 4-20.
3. Sethi M., Dash S.R., Swain R.K., Das S. Economic Consequences of Covid-19 Pandemic: An Analysis of Exchange Rate Behaviour // Organizations and Markets in Emerging Economies. 2021. Vol. 12, № 2 (24). Р. 258-284.
4. Мау В.А. Пандемия коронавируса и тренды экономической политики // Вопросы экономики. 2021. № 3. С. 5-30.
5. Melnyk T., Mazaraki N., Pugachevska K. Development of national economies in the conditions of pandemics // Baltic Journal of Economic Studies. 2021.Vol. 7, № 1 Р. 69-76.
6. Российская экономика в 2020 году. Тенденции и перспективы. (Вып. 42) / [под науч. ред. д-ра экон. наук А.Л. Кудрина, д-ра экон. наук В.А. Мау, д-ра экон. наук А.Д. Радыгина, д-ра экон. наук С.Г. Синельникова-Мурылева]. М. : Изд-во Института Гайдара, 2021. 712 с. URL: https://www.iep.ru/files/text/trends/2020/Book.pdf (дата обращения: 18.03.2022).
7. Gheorghiu G., Spätariu E.C., Trandafir R.A. Effects of the COVID-19 Pandemic on the European Business Environment - Romania Case Study // Ovidius University Annals: Economic Sciences Series. 2020. Vol. XX, № 2. Р. 113-118.
8. Ахременко А.С., Горельский И.Е., Мельвиль А.Ю. Как и зачем измерять и сравнивать государственную состоятельность разных стран мира? // Полис. Политические исследования. 2019. № 2. С. 8-23.
9. Клименко А.В., Ларионов А.В., Минченко О.С. Сфера государственного управления и ее основные характеристики : препринт WP8-2021-02. М. : Изд. дом Высшей школы экономики, 2021.
10. Ottervik M. Conceptualizing and Measuring State Capacity: Testing the Validity of Tax Compliance as a Measure of State Capacity. URL: https://www.gu.se/sites/default/files/ 2020-05/2013_20_Ottervik.pdf (дата обращения: 08.08.2021).
11. Evans P. Embedded Autonomy: States and Industrial Transformation. Princeton University Press, 1995. 336 р.
12. Weiss L. The Myth of the Powerless State. Cornell University Press, 1998. 260 p.
13. Hamm P., King L. Post-Manichean Economics: Foreign Investment, State Capacity and Economic Development in Transition Economies. University of Massachusetts at Amherst, 2010. 227 p.
14. Robinson M. Hybrid States: Globalisation and the Politics of State Capacity // Political Studies. 2008. Vol. 56, Iss. 3. P. 566-583.
15. Cingolani L. The State of State Capacity: a review of concepts, evidence and measures. URL: https://cris.maastrichtuniversity.nl/ws/portalfiles/portal/978997/guid-25cb727f-2280-41f0-a1da-ecf3ac48230f-ASSET1.0.pdf (дата обращения: 24.04.2022).
16. BäckH., Hadenius A. Democracy and State Capacity: Exploring a J-Shaped Relationship // Governance: An International Journal of Policy, Administration, and Institutions. 2008. Vol. 21, № 1. P. 1-24.
17. Charron N. Diverging cohesion? Globalisation, state capacity and regional inequalities within and across European countries // European Urban and Regional Studies. 2013. Vol. 23, № 3. P. 355-373.
18. Charron N., Lapuente V. Does democracy produce quality of government? // European Journal of Political Research. 2010. № 49 (4). P. 443-470.
19. Knutsen С. Democracy, State Capacity, and Economic Growth // World Development. 2013. Vol. 43. P. 1-18.
20. Мелешкина Е.Ю. Исследования государственной состоятельности: какие уроки мы можем извлечь? Государственная состоятельность в политической науке и политической практике // Политическая наука. 2011. № 2. С. 9-27.
21. Телин К.О. Имитация государственной состоятельности: хищник вместо управленца // Социологическое обозрение. 2018. Т. 17, № 2. С. 39-61.
22. Мельвиль А.Ю., Стукал Д.К., Миронюк М.Г. Государственная состоятельность, демократия и демократизация (на примере посткоммунистических стран) // Политическая наука. 2012. № 4. С. 83-104.
23. Фролова Е.А., Радионова Е.А. Межстрановая сравнительная оценка эффективности государственного управления // Журнал экономической теории. 2021. Т. 18, № 4. С. 526-546.
24. Organisation for Economic Co-operation and Development. Handbook on Constructing Composite Indicators: Methodology and user guide. URL: https://www.oecd.org/ sdd/42495745.pdf (дата обращения: 29.03.2021).
25. Мау В.А. Экономическая политика в условиях пандемии: опыт 2021-2022 гг. // Вопросы экономики. 2022. № 3. С. 5-28.
26. Норт Д., Уоллис Д., Вайнгаст Б. Насилие и социальные порядки. Концептуальные рамки для интерпретации письменной истории человечества / пер. с англ. Д. Узла-нера, М. Маркова, Д. Раскова, А. Расковой. М. : Изд-во Института Гайдара, 2011. 480 с.
References
1. Shokhin, A.N. et al. (2021) Makroekonomicheskie effekty pandemii i perspektivy voss-tanovleniya ekonomiki (Po materialam kruglogo stola v ramkakh XXII Aprel'skoy mezhdu-narodnoy nauchnoy konferentsii NIU VShE) [Macroeconomic Effects of the Pandemic and Prospects for Economic Recovery (According to the Materials of the Round Table at the 22nd April International Scientific Conference of the National Research University Higher School of Economics)]. Voprosy ekonomiki. 7. pp. 5-30.
2. Bosca, J.E. et al. (2021) The stabilizing effects of economic policies in Spain in times of COVID-19. Applied Economic Analysis. 29 (85). pp. 4-20.
3. Sethi, M. et al. (2021). Economic Consequences of Covid-19 Pandemic: An Analysis of Exchange Rate Behaviour. Organizations and Markets in Emerging Economies. 2-12 (24). pp. 258-284.
4. Mau, V.A. (2021) Pandemiya koronavirusa i trendy ekonomicheskoy politiki [The coronavirus pandemic and economic policy trends]. Voprosy ekonomiki. 3. pp. 5-30.
5. Melnyk, T., Mazaraki, N. & Pugachevska, K. (2021) Development of national economies in the conditions of pandemics. Baltic Journal of Economic Studies. 1 (7). pp. 69-76.
6. Kudrin, A.L. et al. (eds) (2021) Rossiyskaya ekonomika v 2020 godu. Tendentsii iperspektivy [Russian Economy in 2020. Trends and prospects]. Vol. 42. Moscow: Gaidar Institute for Economic Policy. [Online] Available from: https://www.iep.ru/files/ text/trends/2020/Book.pdf (Accessed: 18.03.2022).
7. Gheorghiu, G., Spatariu, E.C. & Trandafir, R.A. (2020) Effects of the COVID-19 Pandemic on the European Business Environment - Romania Case Study. Ovidius University Annals: Economic Sciences Series. 2 (20). pp. 113-118.
8. Akhremenko, A.S., Gorel'skiy, I.E. & Melville, A.Yu. (2019) Kak i zachem izmeryat' i sravnivat' gosudarstvennuyu sostoyatel'nost' raznykh stran mira? [How and why to measure and compare the state capacity of different countries of the world?]. Polis. Politicheskie issle-dovaniya. 2. pp. 8-23.
9. Klimenko, A.V., Larionov, A.V. & Minchenko, O.S. (2021) Sfera gosudarstvennogo upravleniya i ee osnovnye kharakteristiki [The Scope of Public Administration and Its Main Characteristics]. Moscow: HSE. (Preprint WP8-2021-02).
10. Ottervik, M. Conceptualizing and (2020) Measuring State Capacity: Testing the Validity of Tax Compliance as a Measure of State Capacity. [Online] Available from: https://www.gu.se/sites/default/files/2020-05/2013_20_Ottervik.pdf (Accessed: 08.08.2021).
11. Evans, P. (1995) Embedded Autonomy: States and Industrial Transformation. Princeton University Press.
12. Weiss, L. (1998) The Myth of the Powerless State. Cornell University Press.
13. Hamm, P. & King, L. (2010) Post-Manichean Economics: Foreign Investment, State Capacity and Economic Development in Transition Economies. University of Massachusetts at Amherst.
14. Robinson, M. (2008) Hybrid states: globalisation and the politics of state capacity. Political Studies. 3 (56). pp. 566-583.
15. Cingolani, L. (2013) The State of State Capacity: A review of concepts, evidence and measures. [Online] Available from: https://cris.maastrichtuniversity.nl/ws/portalfiles/portal/ 978997/guid-25cb727f-2280-41f0-a1da-ecf3ac48230f-ASSET1.0.pdf (Accessed: 24.04.2022).
16. Bäck, H. & Hadenius, A. (2008) Democracy and State Capacity: Exploring a J-Shaped Relationship. Governance: An International Journal of Policy, Administration, and Institutions. 1 (21). pp. 1-24.
17. Charron, N. (2013) Diverging cohesion? Globalisation, state capacity and regional inequalities within and across European countries. European Urban and Regional Studies. 3 (23). pp. 355-373.
18. Charron, N. & Lapuente, V. (2010) Does democracy produce quality of government? European Journal of Political Research. 49 (4). pp. 443-470.
19. Knutsen, S. (2013) Democracy, State Capacity, and Economic Growth. World Development. 43. pp. 1-18.
20. Meleshkina, E.Yu. (2011) Issledovaniya gosudarstvennoy sostoyatel'nosti: kakie uro-ki my mozhem izvlech'? Gosudarstvennaya sostoyatel'nost' v politicheskoy nauke i politich-eskoy praktike [State capacity studies: what lessons can we learn? State solvency in political science and political practice]. Politicheskaya nauka. 2. pp. 9-27.
21. Telin, K.O. (2018) Imitatsiya gosudarstvennoy sostoyatel'nosti: khishchnik vmesto upravlentsa [Imitation of state solvency: a predator instead of a manager]. Sotsiologicheskoe obozrenie. 2 (17). pp. 39-61.
22. Melville, A.Yu., Stukal, D.K. & Mironyuk, M.G. (2012) Gosudarstvennaya sostoyatel'nost', demokratiya i demokratizatsiya (na primere postkommunisticheskikh stran) [State solvency, democracy and democratization (on the example of post-communist countries)]. Politicheskaya nauka. 4. pp. 83-104.
23. Frolova, E.A. & Radionova, E.A. (2021) Mezhstranovaya sravnitel'naya otsenka effektivnosti gosudarstvennogo upravleniya [Cross-country comparative assessment of public administration efficiency]. Zhurnal ekonomicheskoy teorii. 4 (18). pp. 526-546.
24. Organisation for Economic Co-operation and Development. (2008) Handbook on Constructing Composite Indicators: Methodology and user guide. [Online] Available from: https://www.oecd.org/sdd/42495745.pdf (Accessed: 29.03.2021).
25. Mau, V.A. (2022) Ekonomicheskaya politika v usloviyakh pandemii: opyt 2021-2022 gg. [Economic Policy in a Pandemic: Experience 2021-2022]. Voprosy ekonomiki. 3. pp. 528.
26. North, D.C., Wallis, J.J. & Weingast, B.R. (2011) Nasilie i sotsial'nye poryadki. Kontseptual'nye ramki dlya interpretatsii pis'mennoy istorii chelovechestva [Violence and Social Orders: A conceptual framework for interpreting recorded human history]. Translated from English by D. Uzlaner et al. Moscow: Gaidar Institute for Economic Policy.
Информация об авторах:
Радионова Е.А. - старший преподаватель кафедры финансов и кредита института экономики и управления, Кузбасский государственный технический университет им. Т.Ф. Горбачева (Кемерово, Россия), соискатель кафедры экономики института экономики и менеджмента, Национальный исследовательский Томский государственный университет (Томск, Россия). E-mail: kalashnikova_ea@inbox.ru
Фролова Е.А. - доктор экономических наук, профессор кафедры экономики Института экономики и менеджмента, Национальный исследовательский Томский государственный университет (Томск, Россия). E-mail: frolova_ea@mail.tsu.ru
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors:
E.A. Radionova, senior lecturer, T.F. Gorbachev Kuzbass State Technical University (Kemerovo, Russian Federation); external postgraduate student, National Research Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: kalashnikova_ea@inbox.ru E.A. Frolova, Dr. Sci. (Economics), professor, Institute of Economics and Management, National Research Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: frolo-va_ea@mail.tsu.ru
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 19.07.2022; одобрена после рецензирования 12.02.2023; принята к публикации 21.02.2023.
The article was submitted 19.07.2022; approved after reviewing 12.02.2023; accepted for publication 21.02.2023.
