CC BY
58
В.В. Кузнецов,
кандидат исторических наук
СОСТОЯНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ В ВОРОНЕЖСКОЙ ГУБЕРНИИ
В 1900—1915 гг.
STATE OF CRIME IN VORONEZH PROVINCE IN 1900—1915
В статье рассматривается проблема региональной преступности в контексте исторического развития России в период социально-политических потрясений начала XX века. На основании данных прокурорского надзора в Воронежском и Острогожском окружных судах анализируется динамика преступности, дается характеристика правонарушений, а также исследуются сословные, гендерные и возрастные признаки преступников.
The article deals with the problem of regional crime in the context of the historical development of Russia in the period of socio-political upheavals of the beginning of the 20th century. Based on the data of the prosecutor's supervision in Voronezh and Ostrogozhsky district courts, the dynamics of criminality are analyzed, the characteristics of offenses are given, and class, gender and age signs of criminals are investigated.
Реформы второй половины XIX века оказали существенное воздействие на социально-политическую и экономическую обстановку в стране, что в свою очередь повлияло на криминогенные процессы. Особое значение имела отмена крепостного права. Во-первых, реформа не только дала крестьянству Российский империи свободу и гражданские права, но и ограничила государственный и общественный контроль за самым значительным по численности сословием. Во-вторых, рост индустриализации в контексте распадавшейся крестьянской общины привлекал выходцев из крестьянской среды в города. Данные тенденции во многом обусловили криминогенные процессы в начале XX века как на территории Воронежской губернии, так и в России в целом.
С. С. Остроумов выделяет 3 основных этапа, характеризуемых важнейшими социально-политическими событиями, которые определили специфику развития преступности в начале XX века. Первый связан с годами, предшествующими революции, и периодом ее совершения
(1899—1908 гг.). На данном этапе общее число осужденных за уголовные преступления и проступки выросло менее чем на 15%, с 964746 до 1109256, вместе с тем число осужденных уездными членами окружных судов, рассматривавшими наиболее серьезные уголовные преступления, увеличилось в 2,5 раза [21. — С. 60]. Второй период — «столыпинской реакции», нового промышленного и революционного подъема (1909— 1913 гг.) — характеризуется увеличением количества уголовных дел, поступивших в судебные учреждения, на 26%, с 2047814 до 2587033, в том числе дел, рассмотренных в окружных судах, на 31%, с 231269 до 362081 [21. — С. 68].
Третий этап (1914—1916 гг.), связанный с первой мировой войной, отличается сокращением уголовных преступлений в связи с мобилизацией миллионов мужчин. Е. Н. Тарновский отмечает, что преступность в 1914—1916 гг. по сравнению с предвоенными 1911—1913 гг. в целом по стране снизилась примерно на 28—29% [20. — С. 25]. С. С. Остроумов не приводит общей статистики, однако пока-
зательными являются данные о том, что в соответствии с Всероссийской сельскохозяйственной переписью 1917 г. работоспособное мужское население в стране сократилось в 2 раза [21. — С. 81]. Таким образом, темпы снижения трудоспособного населения (а вместе с тем и наиболее криминогенно опасной категории) оказали влияние только на видимую сторону статистики, вместе с тем преступность продолжала развиваться.
Анализируя динамику преступлений в Воронежской губернии, мы обращались в первую очередь к данным прокурорского надзора в Воронежском и Острогожском окружных судах, представленным в «Обзорах Воронежской губернии...» за 1900—1915 гг. [1. — С. 35—36; 2. — С. 35—36; 3. — С. 41; 4. — С. 42—43; 5. — С. 49; 6. — С. 48;
7. — С. 51; 8. — С. 53; 9. — С. 55; 10. — С. 52—53; 11. — С. 52—53; 12. — С. 51—52; 13. — С. 52—53; 14. — С. 52—53; 15. — С. 50; 16. — С. 48]. Следует отметить, что информация о преступлениях дана неполная, так как учет велся только по наиболее серьезным уголовным правонарушениям, подсудным окружному суду. Мелкие правонарушения и преступления, рассматриваемые в других судебных учреждениях, в статистику не вошли. Помимо этого, некоторые преступления оставались скрытыми от правоохранительных органов, а по некоторым совершенным правонарушениям не удавалось найти виновных. Вместе с тем данное исследование характеризует уровень наиболее крупной преступности в регионе.
Количество преступлений, рассмотренных в Воронежском и Острогожском окружных судах в 1900-1915 гг.
1900 1901 1902 1903 1904 1905 1906 1907 1908 1909 1910 1911 1912 1913 1914 1915
Количество преступников, осужденных в Воронежском и Острогожском окружных судах в 1900-1915 гг.
2542
1900 1901 1902 1903 1904 1905 1906 1907 1908 1909 1910 1911 1912 1913 1914 1915
В период с 1900 г. по 1905 г. уровень преступности в Воронежской губернии оставался практически неизменным. В 1900 г. в Воронежском и Острогожском окружных судах рассмотрено 478 уголовных дел, по которым было осуждено 667 преступников, к 1903 г. количество преступлений увеличилось на 13% , что в контексте прироста населения губернии на 6% было приемлемо (с 2692438 человек в 1900 г. до 2853552 — в 1903 г.) [1. — С. 25; 4. — С. 31]. К тому же в 1905 г. уровень преступности ощутимо снижается (до 600 рассмотренных уголовных дел и 440 осужденных преступников) и возвращается к показателям, сопоставимым с 1900 г. Стоит отметить, что данный этап, несмотря на колеблющиеся показатели преступности, можно считать криминогенным спадом, так как население губернии увеличилось на 12% (с 2692438 человек в 1900 г. до 3012831 — в 1905 г.) [6. — С. 36], а число преступников сократилось на 10%.
В годы революционных потрясений количество преступников достигает рекордных значений. Так в 1906 г. число осужденных по сравнению с 1905 г. увеличилось в 2,5 раза, до 1473, в 1907 г. количество преступников увеличилось еще на 72% (до 2542 человек) по сравнению с предыдущим годом, в 1908 г. число осужденных составило 2299 человек, и только в 1909 г. наметился ощутимый спад преступности. Отличительной чертой данного периода является групповой характер преступлений, о чем свидетельствует соотношение количественных показателей уголовных дел и осужденных правонарушителей. Так если в 1900—1905 гг. это соотношение составляло 1 к 1,4 соответственно, то в 1906—1908 гг. — 1 к 4. Значительный скачок преступности в 1907 г., помимо продолжавшейся общественной реакции, был обусловлен ещё и тем, что правительство, подавив революцию, отменило военное положение, вследствие чего резко возросло количество дел, рассматриваемых в общих судебных установлениях [21. — С. 63]. Криминогенную ситуацию на этом этапе следует считать наиболее опасной, так как с 1905 г. до 1908 г. прирост населения составил 6% (с 3012831 человек в 1905 г. до 3206179 — в 1908 г.) [9. — С. 41], при этом число преступников увеличилось почти в 4 раза.
В период с 1909 г. до Первой мировой войной преступность в губернии после ощутимого спада снова начинает развиваться интенсивными темпами. Так, количество преступлений с 1909 по 1912 г. увеличилось на 71%, а преступников — на 28%. Убийство премьер-
министра Российской империи П. А. Столыпина осенью 1911 г. имело отклик и в губернии, именно в следующем 1912 г. окружными судами было рассмотрено наибольшее число преступлений за весь исследуемый период — 1136. Однако в 1913 г. ситуацию удалось стабилизировать, сократив число уголовных правонарушений на 22%, до 887. Несмотря на «столыпинскую реакцию», в 1913 г. число преступников вернулось к показателям 1909 г. Таким образом, к Первой мировой войне криминогенная ситуация имела незначительный спад: прирост населения в этот период составил 8% (с 3262632 человек в 1909 г., до 3520419 — в 1913 г.) [10. — С. 29; 14. — С. 38], а количество правонарушителей, соотнося начало и окончание этапа, осталось неизменным.
В военные годы уровень преступности на территории Воронежской губернии отражал общероссийские тенденции. В 1914 г. количество рассмотренных уголовных дел сократилось на 6%, а число осужденных преступников — на 16%, в 1915 г. — ещё на 15% (712 дел) и 14% (942 осужденных) соответственно. Однако причиной данных процессов послужил не патриотический подъем, о котором говорили современники, а скорее сокращение трудоспособного населения, мобилизованного на войну.
От анализа динамики преступности целесообразно перейти к анализу ее структуры. Характеристика преступлений позволяет составить представление об объектах противоправных деяний и о целях преступников, пусть и косвенно. Уголовные преступления, в отличие от мелких правонарушений и проступков, всегда находятся в противоречии с общественным правосознанием, вызывают реакцию во всех слоях общества, поэтому их исследование позволит наиболее точно охарактеризовать криминогенную ситуацию (см. табл. 1).
В категорию иные преступления вошли преступления против имущества и доходов казны, преступления против прав семейных, преступления против законов о состояниях, государственные преступления. Во время и после первой российской революции в окружных судах Воронежской губернии рассматривались государственные преступления: в 1906 г. — 13 (3%), в 1907 г. — 43 (9%), в 1908 г. — 91 (14,3%), в 1909 г. — 74 (11,9%), в 1910 г. — 42 (6,2%), в 1911 г. — 42 (5,3%), в 1912 г. — 30 (2,6%), в 1913 г. — 2 (0,2%), в 1914 г. — 15 (1,8%), в 1915 г. — 12 (1,7%).
Таблица 1
Преступления, рассмотренные в Воронежском и Острогожском окружных судах в 1900-1915 гг.,
с делением на виды
Год Против частной собственности Против жизни, здоровья, свободы и чести Против порядка управления По службе государственной и общественной Против общественного благочиния и благоустройства Против веры и церкви Иные
1900 142 149 57 76 18 15 21
1901 145 188 78 46 34 11 16
1902 185 194 81 67 18 17 11
1903 16 190 70 66 16 21 12
1904 174 172 48 39 11 7 10
1905 178 156 46 38 10 3 9
1906 164 128 79 22 8 12 18
1907 225 94 74 16 6 8 48
1908 209 99 173 47 9 5 95
1909 287 103 45 24 67 17 79
1910 321 140 73 58 17 21 48
1911 382 187 52 77 12 24 53
1912 429 270 123 161 67 47 39
1913 404 232 87 118 12 21 13
1914 390 220 71 61 31 21 40
1915 290 161 83 79 38 35 26
Преступления против собственности частных лиц (имущественные) в целом преобладали в структуре уголовных противоправных деяний в Воронежской губернии. В дореволюционные период их доля варьировалась от 28% до 37,7% от общего числа преступлений. На данном этапе распространены были кражи, реже грабежи, разбои и «истребление и повреждение чужого имущества поджогом и другим образом». В годы первой российской революции удельный вес имущественных преступлений возрастает в среднем до 42%, это обусловлено увеличением числа поджогов и случаев порчи частной собственности. Так, в 1907 г. из 225 имущественных преступлений 96 квалифицировались как кражи, а 89 — истребление имущества [8. — С. 110]. С 1909 до 1915 г. преступления против собственности составляли почти половину всех противоправных уголовных деяний в губернии, в эти годы кражи снова становятся наиболее распространенными правонарушениями. Местами, обладавшими криминальной опасностью, были базарные площади, ярмарки, вокзалы — скопления людей зачастую приезжих, где торговая суета и толкотня не обходились без работы карманников. Нередко кражи совершались работниками или прислугой, то есть лицами, которые имели трудовые отношения с потерпевшими. Разбой и грабеж обычно совершались не в одиночку, а группами из
нескольких человек и сопровождались нанесением побоев, увечий и ран [19. — С. 57]. В целом число имущественных преступлений с 1900 по 1913 г. стремительно росло и увеличилось в 3 раза, с 142 до 404, и только в годы Первой мировой войны, на фоне общего спада преступности, их количество начало сокращаться.
Преступления против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц, наряду с имущественными, составляли существенный процент уголовных деяний. Пик преступлений против личности приходится на 1900—1905 гг., когда их удельный вес от общего числа уголовных правонарушений составлял 31,3% — 37,3%, а также на 1912—1914 гг. — от 23,8% до 26,2%. Интересной особенностью является тот факт, что спад преступлений против жизни и здоровья наметился в период революционных потрясений: если в 1904 г. было рассмотрено в окружных судах 172 подобных дела, то в 1906 г. — 128, а в 1907 г. — всего 94, то есть почти в 2 раза меньше, чем тремя годами ранее. Другая специфика отражает превалирующую позицию в дореволюционный и революционный период таких видов преступлений против личности, как нанесение увечий, ран и других телесных повреждений, а с 1908 г. по 1915 г. — убийств, совершенных по умыслу и неосторожности («смертоубийства» и «причинение смерти»). Оскорбление чести, личная обида,
клевета или изнасилования рассматривались в судах Воронежской губернии сравнительно редко. Анализируя общую динамику преступлений против жизни, здоровья, свободы и чести, стоит отметить, что количественные показатели за весь рассматриваемые период изменялись скорее в положительном ключе, если учитывать спад преступности в этой сфере, который произошел в 1905—1910 гг.
Государственные преступления начали рассматриваться в окружных судах Воронежской губернии только с 1906 г., до этого, в соответствии с утвержденными императором 19 мая 1871 г. «Правилами о порядке действий чинов корпуса жандармов по исследованию преступлений», политические преступления не фиксировались следственными органами, а дознание и следствие по ним осуществляли офицеры корпуса жандармов, закон от 7 июня 1872 г. установил новый порядок расследования государственных преступлений с их передачей особому присутствию при Правительствующем Сенате [20. — С. 33]. Таким образом, в судебные инстанции государственные преступления вернулись только с введением Уложения о наказаниях 1903 г. и в связи с революционными потрясениями. Однако ажиотаж, возникший в 1907—1909 гг., когда количество государственных преступлений, рассмотренных в Воронежском и Острогожском окружных судах, составляло от 9% до 14,3% от общего числа уголовных дел, быстро угас, а число преступлений уменьшилось до незначительных показателей. Из Обзоров за 1907—1909 гг. видно, что большинство уголовных дел было рассмотрено по статьям 102, 103 и 129 Уложения о наказаниях 1903 г. [9. — С. 110; 10. — С. 112; 11. — С. 118], устанавливавшим ответственность за участие в преступных группах с целью организации бунта против верховной власти; пропагандистские действия; оскорбление или угрозу в отношении императора или членов императорской семьи.
Преступления против порядка управления были близки к государственным преступлениям. В Воронежской губернии количественные показатели за весь период с 1900 по 1915 г. оставались практически неизменными, в среднем 71 преступление в год. Исключение составляет только 1908 г., когда по губернии прошли крестьянские погромы помещичьих имений, по результатам которых было рассмотрено 103 уголовных дела и осуждено 1128 участников [9. — С. 112]. В остальные годы подавляющее большинство преступлений, совершенных в этой сфере, были оскорбление и неуважение «присутственных мест» и чиновников при исполнении
ими служебных обязанностей, побеги из мест ссылки, взломы тюрем, побеги находящихся под стражей и надзором. В период революционных потрясений и вплоть до Первой мировой войны большое количество дел рассматривалось также в связи с сопротивлением распоряжениям правительства и «неповиновением установленным властям».
Динамика преступлений «по службе государственной и общественной» была неоднородна. В 1905—1909 гг. произошел ощутимый спад подобных правонарушений: так, если до революционных событий в среднем рассматривалось 60 уголовных дел в год, то в обозначенный период их число сократилось в 2 раза, и только начиная с 1910 г. количество служебных преступлений начинает увеличиваться. В 1912 г., напротив, было рассмотрено 161 дело. Состав служебных преступлений, однако, оставался неизменным. Чаще всего чиновников судили за «превышение и бездействие властей», растрату имущества и денежных средств либо оскорбление частных лиц «при отправлении службы». В некоторые годы значительное число уголовных дел составляли преступления, связанные с «упуском арестантов», например, в 1912 г. по данной статье к ответственности привлекли 41 чиновника [13. — С. 114].
Преступления против общественного «благочиния и благоустройства» составляли незначительную часть уголовных дел, в среднем количество подобных правонарушений не достигало и 20 в год. Большинство дел рассматривалось в связи с сокрытием трупов мертворожденных детей, нарушением правил «сохранения путей сообщения» (предполагалась ответственность за умышленное или неумышленное повреждение железной дороги) и нарушением общественного спокойствия и порядка. Исключительным был 1909 г., когда в губернии было совершено 67 преступлений против общественного благоустройства (10,8% от общего числа уголовных правонарушений), 23 из которых были квалифицированы как участие в аграрных беспорядках, а число осужденных за участие в них составило 317 человек [10. — С. 120].
Отношение к религиозным преступлениям в имперской России во многом основывалось на том, что церковь фактически входила в государственный аппарат, в этой связи возникала необходимость ее защиты на законодательном уровне. В среднем количество религиозных преступлений в Воронежской губернии в общей массе уголовных дел, рассмотренных окружными судами, было незначительным, всего 2,7%. Показательной тенденцией является изменение
«рейтинга» правонарушений против веры и церкви. Так, если до 1905 г. основное число дел в окружных судах рассматривалось за святотатство, оскорбление святынь, нарушение церковных порядков и лжесвидетельство, то в период революции и в последующие годы на первый план выходят преступления, связанные с богохульством и порицанием христианской веры. Усугубляет картину постепенного отторжения христианства рост уголовных дел против веры и церкви, количество которых к 1915 г. достигло 4,9% от общего числа уголовных правонарушений.
Преступления против имущества и доходов казны, против прав семейных, против законов о состояниях в губернских окружных судах рассматривались крайне редко и носили единичный характер.
Формирование социального портрета преступника — важный элемент криминологического исследования. Этот образ носит характерные черты своего времени и отражает сущность эпохи, что подчеркивает важность его конкретно-исторического анализа. Судебно-статистические отчеты, представленные в «Обзорах Воронежской губернии...» за 1900—1915 гг. [1. — С. 36; 2. — С. 36; 3. — С. 42; 4. — С. 43; 5. — С. 41; 6.
— С. 48; 7. — С. 52; 8. — С. 53; 9. — С. 56; 10.
— С. 53; 11. — С. 53; 12. — С. 52; 13. — С. 53; 14. — С. 53; 15. — С. 50; 16. — С. 49] содержали такие социальные признаки, как сословное деление, возрастные и гендерные данные осужденных, распределение по уездам и городам губернии.
В отчетах не дается прямых указаний на профессии преступников, однако сословные ка-
тегории, такие как «крестьяне», «купцы», «военные», позволяют составить характеристику профессиональной занятости большинства из них.
Несомненным лидером среди сословий было крестьянство, на него приходилось в среднем 88,9% от общего числа осужденных за рассматриваемый период. Максимальные показатели относятся к пику преступной активности в регионе, а именно 1906—1908 гг., когда доля правонарушителей-крестьян составила 95,4%. Подобное соотношение неудивительно и объясняется в первую очередь тем, что по данным Первой всеобщей переписи 1897 г. крестьянство составляло 95,2% населения Воронежской губернии [17. — С. 162—163]. Другим обстоятельством, сказавшимся на криминализации данного сословия, стали коренные изменения в правовом статусе и укладе крестьянства во второй половине XIX в. Дореформенная деревня существовала как обособленный, саморегулируемый мир, в котором были свои порядки, обычаи и традиции, регламентировавшие все сферы жизни крестьян. Такая система обычного права гарантировалась самой общиной, следившей за их исполнением. Важную роль играла православная религия, формировавшая в сознании крестьян такие принципы, как нестяжательство, трудолюбие, уважение к старшим, неприятие убийств, воровства. Реформы XIX в. обусловили распад общины и демонтаж обычаев, вместе с тем моральный упадок и замена христианских ценностей погоней за наживой у разорившейся части крестьян привели к повышению преступности среди них [18. — С. 82—83].
Таблица 2
Сословное деление преступников, осужденных в Воронежском и Острогожском окружных судах в 1900—1915 гг.
Год Крестьяне Мещане Дворяне Купцы и почетные граждане Военные Сословие не определено
1900 579 36 9 6 0 37
1901 618 48 8 3 2 26
1902 697 52 8 7 2 40
1903 866 24 5 7 17 34
1904 489 49 3 7 2 43
1905 515 36 4 8 2 35
1906 1410 32 2 0 2 27
1907 2467 37 5 4 7 22
1908 2150 66 6 13 4 60
1909 1167 60 7 16 6 52
1910 1134 46 8 16 1 64
1911 1232 72 9 6 4 72
1912 1488 80 10 20 3 74
1913 1152 67 9 11 2 55
1914 945 78 10 7 1 53
1915 803 52 13 4 1 70
Мещанство было вторым номером в «рейтинге» преступности среди сословий, в среднем 4,9% уголовных противоправных деяний ежегодно совершалось мещанами. В основном это были имущественные преступления: кражи, реже грабежи и разбой. Несмотря на то, что в общей статистике процент совершенных преступлений кажется незначительным, стоит отметить высокий уровень криминализации сословия, так как мещане составляли всего 3% от общего числа населения Воронежской губернии. Таким образом, они совершали преступления почти в 2 раза чаще, чем крестьяне. Однако именно разорившиеся крестьяне, устремившиеся в города на заработки, стали причиной подобного явления. Так, общероссийская статистика говорит о том, что рабочие, вышедшие из крестьян, были в 19 раз более криминогенными, чем общинные крестьяне-земледельцы [20. — С. 24].
Что касается остальных сословий, то городское купечество чаще всего уличали в обмане, мошеннических действиях и растрате денег клиентов. Для дворянства типичны были преступления против личности, обычно побои. Данные сословия наряду с почетными гражданами и военными составляли незначительную часть осужденных за уголовные деяния, а динамика преступности среди них носит непостоянный характер.
В возрастной структуре осужденных преобладали лица от 20 до 40 лет (в среднем 59% от всех преступников). Данная группа имела
наибольшие возможности совершения хищения или применения насилия в сравнении со стариками либо подростками. В рамках рассматриваемого периода этот показатель в целом не изменялся.
Большой интерес для исследования представляет подростковая преступность в губернии. Так, количество преступников до 20 лет в начале Первой мировой войны увеличилось более чем в 2,5 раза в сравнении с 1900 г. и составило 19,3% от общего числа правонарушителей. Чаще всего малолетние преступники участвовали в кражах, однако довольно высокий процент уголовных дел с участием лиц до 20 лет был связан с нанесением телесных повреждений и даже убийств. Существовал ряд причин, обусловивших подобную тенденцию: во-первых, духовно-нравственный кризис в обществе, который сказался в первую очередь на подростках. Многие молодые люди становились членами изуверских сект, нередкими были случаи совершения преступлений в состоянии алкогольного опьянения. Во-вторых, негативное влияние оказала Первая мировая война. Как отмечает современник: «...Наблюдавшиеся и прежде грубость, распущенность молодежи-подростков прогрессирует со времени войны, когда стали забирать в действующую армию. а остающиеся подростки мнят себя уже настоящими парубками, говоря, что и нас скоро погонят, а потому надо больше гулять!» [22].
Таблица 3
Возрастное деление преступников, осужденных в Воронежском _и Острогожском окружных судах в 1900—1915 гг._
Год До 17 лет 17—20 лет 21—30 лет 31—40 лет 41—50 лет 51—60 лет Старше 60 лет
1900 12 71 219 170 106 71 18
1901 8 90 235 178 129 50 15
1902 13 123 252 197 135 64 22
1903 12 77 291 220 177 130 46
1904 9 85 226 125 91 41 16
1905 1 88 208 152 91 46 14
1906 8 146 377 433 280 171 57
1907 10 293 1319 427 227 196 70
1908 12 183 804 633 371 223 73
1909 12 186 440 351 183 103 33
1910 12 163 450 330 180 102 32
1911 30 156 462 369 218 122 38
1912 29 203 613 395 255 138 42
1913 40 158 465 329 195 84 25
1914 23 188 361 260 160 71 31
1915 24 157 284 210 160 71 37
В соответствии со статистикой, в Российской империи в 1903—1906 гг. в общих судах было осуждено преступников мужского пола 90,7%, женского — 9,3% [23], что в общих чертах соотносится с данными по Воронежской губернии. Так, доля женщин-преступниц до 1906 г. не превышала 9,9%, а в среднем показатель находился на отметке в 7,3%. Рост преступности в губернии в революционный период и довоенные годы не сказался на количественных показателях женской преступности (ежегодно около 50 женщин осуждались за уголовные противоправные деяния), однако с 1906 по 1915 г. в контексте общего числа преступлений процент девиантного поведения женщин снизился до 3,5%. Как и у мужчин, самыми распространенными преступлениями у женщин были кражи, реже религиозные правонарушения, преступления против нравственности, в которых женщина занимала основную роль, такие как кровосмешение и прелюбодеяние. Типичным женским преступлением является убийство матерью новорожденного и сокрытие трупа ребенка. Зачастую подобные случаи происходили среди крестьянок, стремившихся избавиться от незаконнорожденного чада. Грабеж, разбой и другие противоправные действия, требовавшие значительной физической силы, женщинами совершались крайне редко, как и преступления служебные, ввиду самого статуса лица, не участвовавшего в государственной и общественной службе.
Таким образом, криминогенная ситуация в Воронежской губернии во многом отражает динамику преступности Российской империи в начале XX века и подтверждает мнение исследователей о том, что уровень противоправных деяний в периоды реформ и социально-политических потрясений постоянно возрастал, имея при этом фазы как активного роста, так и незначительного спада. Стоит отметить, что на губернскую преступность повлиял ряд социально-экономических факторов: во-первых, отмена крепостного права: распад общинных отношений, переоценка патриархальных воззрений и традиций, а также обнищание части крестьянства, как результат, криминализация наиболее трудоспособной части сословия - мужчин в возрасте от 20 до 40 лет, во-вторых, складывание новых рыночных отношений, как следствие — социальная дифференциация и напряженность, в-третьих, виктимность малообразованного населения губернии, наконец, экономический кризис в контексте Первой мировой войны, а подобные причины, в свою очередь, обусловили характер преступности, в том числе явное преобладание имущественных уголовных правонарушений.
ЛИТЕРАТУРА
1. Обзор Воронежской губернии за 1900 год. — Воронеж, 1901. — 60, [211] с.
2. Обзор Воронежской губернии за 1901 год.
— Воронеж, 1902. — 59, [59] с.
3. Обзор Воронежской губернии за 1902 год.
— Воронеж, 1903. — 64, [59] с.
4. Обзор Воронежской губернии за 1903 год.
— Воронеж, 1904. — 70, [221] с.
5. Обзор Воронежской губернии за 1904 год.
— Воронеж, 1905. — 81, XXXVII с.
6. Обзор Воронежской губернии за 1905 год.
— Воронеж, 1906. — 78, XXXIX с.
7. Обзор Воронежской губернии за 1906 год.
— Воронеж, 1907. — 80, XXXIX с.
8. Обзор Воронежской губернии за 1907 год.
— Воронеж, 1908. — 120 с.
9. Обзор Воронежской губернии за 1908 год.
— Воронеж, 1909. — 124 с.
10. Обзор Воронежской губернии за 1909 год. — Воронеж, 1910. — 130 с.
11. Обзор Воронежской губернии за 1910 год. — Воронеж, 1911. — 128 с.
12. Обзор Воронежской губернии за 1911 год. — Воронеж, 1912. — 84, XXXIX с.
13. Обзор Воронежской губернии за 1912 год. — Воронеж, 1913. — 129 с.
14. Обзор Воронежской губернии за 1913 год. — Воронеж, 1914. — 84, XLII с.
15. Обзор Воронежской губернии за 1914 год. — Воронеж, 1915. — 86, LX с.
16. Обзор Воронежской губернии за 1915 год. — Воронеж, 1916. — 76, XLYI с.
17. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Издание центрального статистического комитета министерства внутренних дел. IX. Воронежская губерния. Тетрадь 2 / под ред. Н. А. Тройницкого. — СПб., 1901. — 255 с.
18. Веселовский А. П. Модернизационные процессы и крестьянская преступность в конце XIX — начале XX в. // Вестник ТГУ. Сер.: Гуманитарные науки. История и политология. — 2008. — № 9 (65). — С. 82—86.
19. Жеребчиков Д. П. Имущественные преступления в провинциальном городском социуме Тамбовской губернии // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. — 2015. — № 4(68). — С. 56—60.
20. Никитин А. А. Борьба правоохранительных органов с уголовной преступностью в Симбирской губернии XIX — начала XX вв. : дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02. — Ульяновск, 2015. — 242 с.
21. Остроумов С. С. Преступность и ее причины в дореволюционной России. — М. : МГУ, 1980. — 204 с.
22. Харсеева О. В. Преступность несовершеннолетних в Российской провинции в середине XIX — начале XX вв. (на примере Курской губернии) // Ученые записки : электронный научный журнал Курского государственного университета. — 2010. — Ч. 2. — № 3 (15). — иЯХ : https://elibrary.ru/download/elibra-
ry_ 15230368_80323159.pdf (дата обращения: 15.05.2018).
23. Шепелева М. П. Характеристика уголовных преступников Курской губернии в конце XIX — начале XX в.: тендерные различия и сословная специфика // Ученые записки : электронный научный журнал Курского государственного университета. — 2011. — Т. 2. — № 3(18). — URL : http://scientific-notes.ru/pdf/021-019.pdf (дата обращения: 15.05.2018).
REFERENCES
1. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1900 god.
— Voronezh, 1901. — 60, [211] c.
2. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1901 god.
— Voronezh, 1902. — 59, [59] c.
3. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1902 god.
— Voronezh, 1903. — 64, [59] c.
4. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1903 god.
— Voronezh, 1904. — 70, [221] c.
5. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1904 god.
— Voronezh, 1905. — 81, XXXVII s.
6. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1905 god.
— Voronezh, 1906. — 78, XXXIX s.
7. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1906 god.
— Voronezh, 1907. — 80, XXXIX s.
8. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1907 god.
— Voronezh, 1908. — 120 s.
9. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1908 god.
— Voronezh, 1909. — 124 s.
10. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1909 god.
— Voronezh, 1910. — 130 s.
11. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1910 god.
— Voronezh, 1911. — 128 s.
12. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1911 god.
— Voronezh, 1912. — 84, XXXIX s.
13. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1912 god.
— Voronezh, 1913. — 129 s.
14. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1913 god.
— Voronezh, 1914. — 84, XLII s.
15. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1914 god.
— Voronezh, 1915. — 86, LX s.
16. Obzor Voronezhskoy gubernii za 1915 god.
— Voronezh, 1916. — 76, XLYI s.
17. Pervaya vseobschaya perepis naseleniya Rossiyskoy imperii 1897 g. Izdanie tsentralnogo statisticheskogo komiteta ministerstva vnutrennih del. IX. Voronezhskaya guberniya. Tetrad 2 / pod red. N. A. Troynitskogo. — SPb., 1901. — 255 s.
18. Veselovskiy A. P. Modernizatsionnyie protsessyi i krestyanskaya prestupnost v kontse XIX — nachale XX v. // Vestnik TGU. Ser.: Gumanitarnyie nauki. Isto-riya i politologiya. — 2008. — # 9 (65). — S. 82—86.
19. Zherebchikov D. P. Imuschestvennyie prestupleniya v provintsialnom gorodskom sotsiume Tambovskoy gubernii // Vestnik Sankt-Peter-burgskogo universiteta MVD Rossii. — 2015. — # 4(68). — S. 56—60.
20. Nikitin A. A. Borba pravoohranitelnyih or-ganov s ugolovnoy prestupnostyu v Simbirskoy gubernii XIX — nachala XX vv.: dis. ... kand. ist. nauk: 07.00.02. — Ulyanovsk, 2015. — 242 s.
21. Ostroumov S. S. Prestupnost i ee prichinyi v dorevolyutsion-noy Rossii. — M. : MGU, 1980. — 204 s.
22. Harseeva O. V. Prestupnost nesover-shennoletnih v Rossiyskoy provintsii v seredine XIX
— nachale XX vv. (na primere Kurskoy gubernii) // Uchenyie zapiski : elektronnyiy nauchnyiy zhurnal Kurskogo gosudarstvennogo universiteta. - 2010. — Ch. 2. — # 3 (15). — URL : https://elib-rary.ru/download/elibrary 15230368_80323159.pdf (data obrascheniya: 15.05.2018).
23. Shepeleva M. P. Harakteristika ugolovnyih prestupnikov Kurskoy gubernii v kontse XIX — nachale XX v.: gendernyie razlichiya i soslovnaya spetsifika // Uchenyie zapiski : elektronnyiy nauchnyiy zhurnal Kurskogo gosudarstvennogo universiteta. — 2011. — T. 2. — # 3(18). — URL : http://scientific-notes.ru/pdf/021-019.pdf (data obrascheniya: 15.05.2018).
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Кузнецов Вадим Вадимович. Преподаватель кафедры теории и истории государства и права. Кандидат исторических наук.
Воронежский институт МВД России. E-mail: [email protected]
Россия, 394065, Воронеж, проспект Патриотов, 53. Тел. (473) 200-53-55.
Kuznetsov Vadim Vadimovich. Lecturer of the chair of Theory and History of State and Law. Candidate of Historical Sciences.
Voronezh Institute of the Ministry of the Interior of Russia. E-mail: [email protected]
Work address: Russia, 394065, Voronezh, Prospect Patriotov, 53. Tel. (473) 200-53-55. Ключевые слова: преступление; криминогенные процессы; динамика преступности; правонарушение. Key words: crime; criminogenic processes; dynamics of crime; delinquency. УДК 343.9
