CC BY
94
УДК 93/94 (470.64)
СОСЛОВНЫЙ ВОПРОС И СТАТУС БАЛКАРСКИХ СОСЛОВИЙ В СОЦИАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ ХХ века
© 2013 г. А.М. Башиев
Башиев Азамат Муратович -кандидат исторических наук, докторант,
кафедра Отечественной истории, Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова, ул. Чернышевского, 175, г. Нальчик, 360004. E-mail: amb-76@yandex.ru.
Bashiyev Azamat Muratovich -Candidate of Historical Sciences, Doctoral Student,
Department of the Patriotic History, Kabardino-Balkaria State University named after. H.M. Berbekov, Chernyshevskogo St., 175, Nalchik, 360004. E-mail: amb-76@yandex.ru.
Рассматриваются правовые реалии, связанные с сословным вопросом в Балкарии после вхождения в состав Российской империи в 1827 г. Анализируется степень состояния проблемы с признанием за балкарскими сословиями статуса привилегированности не только в рамках общеимперской социальной системы, но и применительно к северокавказским нормам. Прослеживаются аналогии и проводится сравнительный анализ с состоянием данной проблемы в отношении других народов Северного Кавказа, в особенности с карачаевскими привилегированными сословиями. Характеризуются сословные термины и сословия балкарцев, которые обладали в рамках горских обществ, статусом привилегированности.
Ключевые слова: Балкария, балкарцы, сословный вопрос, статус привилегированности, кавказская администрация, таубии, чанка, уздени, каракиши, ясакчи.
The article focuses on the legal realities of caste issue in Balkaria after joining the Russian Empire in 1827. The extent of the problem of the status of the Balkar social level privilege recognition, not only within the social system of imperial, but also in relation to the North Caucasian standards is analyzed. The analogy can be traced, comparative analysis with the state of the problem and in relation to other peoples of the North Caucasus, in particular with the Karachay privileged classes are given. Caste and class terms of Balkars, who obtained the status of privilege in the mountain communities are characterized.
Keywords: Balkaria, Balkar, social class issue, Taubies, chunk, Uzdens, karakishi, yasakchi.
Сословный вопрос в Балкарии приобрел остроту в контексте социального развития во второй половине XIX - начале XX в., что повлияло на неточное восприятие Кавказской администрацией сословной структуры и сословной терминологии балкарцев. Оно отразилось в исследованиях дореволюционных историков [1 - 3].
Подобные воззрения на сословную структуру балкарцев характерны и для ученых со-
the status of privilege, Caucasian administration
ветского периода. В работе Т.Х. Кумыкова отвергается наличие у балкарцев иных привилегированных сословий кроме таубиев. В исследованиях Е.Г. Битовой и М.В. Дышекова наблюдается преемственность в подходе к данному вопросу. К.Г. Азаматов, Е.Г. Битова и Е.О. Крикунова отмечают наличие в сословной иерархии балкарских обществ сословия чанка, но вместе с тем дают неверную ин-
терпретацию его происхождения. М.Ч. Куч-мезова рассматривает узденей как «дворян», а каракиши - как «простолюдинов» [4 - 10].
В настоящей работе под привилегированным сословием будем понимать сословные группы в структуре балкарского общества, обладавшие исключительными правами и закрепленным нормами обычного права статусом, позволяющим им иметь те или иные преференции и права в отношении юридически подчиненного им населения. Или, выражаясь языком самих представителей рассматриваемых сословий, их привилегированность состояла в совокупности наличия следующих признаков: «1) зависимость каракишей, плативших им дань, 2) высокая плата, получаемая ими за кровь своих убитых родственников, 3) высокая цена калыма за своих дочерей, 4) административная и политическая власть, находящаяся в их руках, до присоединения Балкарии к России, 5) уважение, которым пользовались таубии у соседних народов, 6) право вступления таубиев в брак с дочерьми высших сословии соседних народов, 7) право взимания пошлин с торговцев приходящих из Закавказья, Дагестана и Чечни, 8) предпочтение, оказываемое русским правительством таубиям по сравнению с другими сословиями» [11, л. 109 об.].
Необходимость изучения сословного вопроса в Балкарии определяется ключевыми условиями вхождения ее в состав Российской империи, когда 11 января 1827 г. уполномоченные балкарских таубиев подали прошение генерал-лейтенанту Эмануэлю о принятии их в русское подданство. Балкарские таубии изъявили желание привести к присяге весь народ и выразили готовность отдавать своих детей в аманаты. В прошении выдвигались условия, на которых они перейдут в подданство России. В частности, сохранение русским правительством у балкарцев: «...всех их древних прав, народных обычаев, разбирательств дел по шариату, получения владельцами издавна установленной с подданных дани, свободного исповедания магометанской религии» [12, с. 242]. Обещания русских властей оставить в неприкосновенности «религии, права и весь строй» балкарцев повторялись вплоть до «балкарской депутации» 1852 г. На балкарцев, в числе других народов Северного Кавказа распространялась и известная прокламация Наместника царя на Кавказе князя М.С. Во-
ронцова, изданная в 1845 г. В ней говорилось: «Религия ваша, шариат, адат, земля ваша, а также все имущество, приобретенное трудами, будет неприкосновенною вашею собственностью и останется без всякого изменения» [12, с. 243]. В 30-е гг. XIX в. представители дигорского и балкарского народов направили на имя императора Николая I прошение, в котором просили «оставить их при желаемом вероисповедании, дозволить им беспрепятственно пользоваться теми землями, коими до этого пользовались, дозволить им производить разбирательство по древним обычаям, оставить родовые преимущества и звания тем, которые таковыми с незапамятных времен пользовались.» [13, л. 143].
Таким образом, формально стороны пришли к полному взаимопониманию: балкарские правящие слои просили о сохранении и гарантиях их внутреннего устройства в целом и сословной структуры в частности, а Российская администрация декларировала незыблемость этих прав для таубиев. Однако на практике возникали проблемы, обусловленные рядом различных обстоятельств. С вхождением в состав России традиционное балкарское общество претерпело значительные изменения. Полновластное господство князей-таубиев над подвластным населением сменилось административным контролем со стороны русских властей. Это, естественно, повлияло на систему иерархических связей в балкарском феодальном обществе, т.е. разрушался принцип вассалитета-сюзеренитета между княжеской аристократией и дворянством в лице узденей.
Вопрос, связанный с сохранением сословных прав, осложнялся куда более утилитарными обстоятельствами. В декабре 1852 г. балкарские таубии были приняты императором Николаем I [14, с. 40 - 52]. На приеме они выразили императору благодарность за «дарование им древних народных прав, обычаев и религии, которые ими были испрошены» при присяге в г. Ставрополе в 1827 г., и представили прошение от 5 января 1853 г.: «Высшее сословие наше, до поступления под высокое покровительство Российского престола, именовалось таубий (горский владелец); со времени же принесения верноподданнической присяги называемся мы старшинами, не понимая настоящего названия старшин, мы осмеливаемся просить имено-
вать нас прежним именем тау-бий, названием понятным для подвластного нам народа» [14, с. 50 - 51].
Термин «старшины» начинает прослеживаться в официальном делопроизводстве после мероприятий, проведенных командованием Центра Кавказской линии по сбору правовых норм народов Центрального и СевероВосточного Кавказа. На основании собранных в 1843 - 1844 гг. чиновником Управления Центра Кавказской линии ротмистром Дави-довским и секретарем Кабардинского народного суда майором Я.М. Шардановым правовых норм при непосредственном участии начальника Центра князя Голицына за высшим сословием балкарцев закрепился термин «старшины» [15, с. 16]. В ответ на прошение балкарских князей из Санкт-Петербурга последовал запрос Кавказского комитета в Центр Кавказской линии о статусе балкарских князей. Местное кавказское начальство заявило: «К названию "горских старшин" таубиями никаких препятствий не имеется, тем более что с таким именем не соединены никакие особые права, и что старшины не составляют такого сословия, которое впоследствии могло им подать повод уравнивать себя с каким-либо из почетных сословий в государстве» [12, с. 245].
Прошение балкарских депутатов имело под собой не только желание именоваться знакомым для населения статусом, но представители высшей аристократии ратовали за закреплении за ними сословного термина, в котором подчеркивалось их высокое положение, тогда как для местной администрации он не имел такого значения. Более того, термин «старшины», закрепившийся в указанный период, будет иметь весьма негативные последствия для их носителей.
В последующем этому вопросу был дан новый ход. Начальник Центра Кавказской линии генерал-майор Грамотин от 11 марта 1855 г. за № 327 доносил командующему войсками на Кавказской линии и Черномории, что «по его мнению, горские таубии равны узденям первой степени Большой Кабарды, которые соответствуют нашему дворянскому сословию» [16, с. 97]. Таким образом, в этом донесении статус балкарских князей рассматривался не как княжеское сословие, а как дворянское, приравниваемое к правам кабардинских тлекотлешей и деженуго.
Существенные подвижки в деле рассмотрения прав балкарских князей произошли с началом работы «Комитета для разбора личных и поземельных прав жителей Кабардинского округа». Проблема статуса получила иное направление. Действия комитета отличались субъективностью подходов как начальника округа, так и председателя комитета. В одном из донесений начальника Кабардинского округа полковника Кобулова относительно балкарских князей говорится: «Сословие таубий не имеет право домогаться о причислении себя к какому-либо из почетных сословий в государстве» [16, с. 97]. Его позиция совпадала с мнением Наместника царя на Кавказе, отраженным в записке канцелярии Главнокомандующего «о правах высших сословий», составленной по поводу просьбы балкарских таубиев в 1853 г. В программе действий комитета отразился полный план изучения сословных и поземельных отношений. На основании собранных материалов комитет полагал даровать права дворянства «по определению в горных обществах Кабардинского общества единственно лишь таубиям» [12, с. 176].
В конце мая 1863 г. во Владикавказе была открыта «Временная комиссия для разбора личных и поземельных прав туземного населения Терской области» под председательством Д.С. Кодзокова. Деятельность комиссии в 1863 - 1869 гг. вызвала отрицательную реакцию балкарских таубиев. В ответ на выводы комиссии в конце 1869 г. они представили докладную записку с замечаниями, в которой просили исправить «вкравшуюся грубую ошибку в собранных материалах комиссии относительно перевода слова таубий - горский дворянин, тогда как таубий в прямом смысле значит горский князь, а горский дворянин значит тау-уздень» [12, с. 254].
В целом сословие таубиев было признано привилегированным. Но и в 70-е гг. XIX в. в период деятельности Терско-Кубанской со-словно-поземельной комиссии вопрос «борьбы» балкарских таубиев за уравнение их в правах с кабардинскими пши (безусловно признаваемыми российской администрацией в качестве привилегированного - княжеского сословия) оставался острым. На основании того, что термин «таубий» и его этимологическое значение означает в буквальном переводе «горский князь» таубии подпоручик Ха-
мурза Шаханов и прапорщик Кургоко Абаев заявили комиссии, «что они свое сословие таубий считают по принадлежащим ему правам и преимуществам, равным с кабардинскими князьями» [17, л. 62]. В конце 60-х гг. XIX в. князья Кайсын и Тенгиз Суншевы подали прошение в Терско-Кубанскую сослов-но-поземельную комиссию с протестом на уравнение их с правами кабардинских тлекот-лешей и деженуго: «Издревле мы балкарские таубии роднились с кабардинскими князьями и считались им равными» [18, л. 233].
Аналогичное заявление было подано в комиссию и со стороны карачаевских биев. В пояснительной записке о личных правах туземного населения Кубанской области, подготовленной в 1873 г. относительно карачаевского общества, приводится сравнение карачаевских депутатов «сословия уллу-узденей с кабардинскими тлекотлешами, карачаевских биев с кабардинскими пши» [19, л. 45]. Заявление балкарских депутатов члены комиссии и «сословные депутаты» единогласно признали безосновательными. Таким же был ответ и на заявление карачаевских биев: «Депутаты от прочих племён, не отрицая сословного разделения карачаевского общества, как показали депутаты сего последнего, не признали за карачаевскими биями равенство с кабардинскими князьями... уллу-узденей с кабардинским сословием тлекотлеш...» [19, л. 45 - 45 об.].
В проекте инструкции Терско-Кубанской сословной комиссии указывались порядок и значение доказательств, требующихся для «сопричисления к высшему сословию». Пункт 6 предусматривал: «Главным и неоспоримым доказательством принадлежности какого либо лица к высшему горскому сословию должны быть признаваемы единогласные показания всех выборных депутатов, или, по крайней мере, двух третей их» [20, л. 131]. Тем самым определение статуса балкарских таубиев зависело от субъективного мнения депутатов сословной комиссии, заинтересованных в подобном решении. «Сословные депутаты», в первую очередь от осетин и абазин, которые сами были уравнены в правах с тлекотлеша-ми, не были заинтересованы в положительном решении вопроса об уравнивании прав тауби-ев и биев с кабардинскими князьями - пши.
Крестьянская реформа 1866 - 1867 гг. отразилась на положении таубиев следующим
образом: все чагары и казаки были освобождены и уравнены юридически со своими бывшими владельцами. За потерю своих прав над подвластными узденями бывшие владельцы жаждали известных вознаграждений. В таких условиях после земельной и крестьянской реформы потомки таубиев стали домогаться признания за ними их былого привилегированного в балкарских обществах положения, и на основании этого уравнивания их в правах с российским дворянством. М.М. Ковалевский отмечал, что «сословные притязания, желания некоторых семейств выделиться из общей массы населения, получить потомственное дворянство, и протест против этих стремлений составляют то, что по истине может быть названо злобой дня не в одной современной Осетии, но и в горских обществах Кабарды...» [21, с. 5]. Тут сказывалось сословное сознание и тщеславие, заключенное в стремлении освободиться от несения общественных повинностей.
После проведения земельной реформы и освобождения зависимого населения в 1867 г. сословный вопрос в Балкарии вступил в новую фазу. Правительство начало изменение системы управления на Северном Кавказе. Образование Терской и Кубанской областей обусловило введение в них гражданского управления. Для администрации было важно окончательно определить сословные права горцев. Это требовалось и при назначении горцев на службу (военную и гражданскую), что обусловливалось сословным положением соискателей должности, а также при определении детей в учебные заведения и при награждении землями.
В 1869 г. «Комиссия для разбора сословных прав горцев Терской области» была преобразована в Терско-Кубанскую. Составленная ею «Пояснительная записка о личных правах туземного населения Терской области» в 1874 г. с замечаниями начальника области была представлена в Главное управление Наместника царя на Кавказе. В ней признавалось наличие привилегированного сословия таубиев. Комиссия подтвердила, что таубии имеют право быть признанными в потомственном дворянском достоинстве, но без титула «горских князей», что явно противоречило самому значению термина «таубий» и положению, которое они занимали. Комиссия признала «сословие таубий по личным правам
и преимуществам, равным сословию тлекот-леш и деженуго, и полагала даровать ему все права и преимущества потомственного дворянства с оставлением за ним наименования -таубий» [22, л. 1 - 305].
Начиная с 50-х гг. XIX в. администрация Центра Кавказской линии проводила политику непризнания у балкарцев, кроме тауби-ев, привилегированных сословий. Это отразилось и на сословии чанка, распространенном в Чегемском обществе Балкарии. В прошении «чегемских чанка» от 5 июня 1851 г. указывалось, что они «происходят из предков чегемских старшин». Из переписки пристава Балкарии майора Абисалова с начальником Центра Кавказской линии Грамоти-ным видно, что «помянутые лица узденья Чегемского племени никакой таубиевской фамилии горских племен близостью ни состоят, а сами по себе имеют узденьское происхождение, которых узденей, таубий, считают равными с собою, с оными имеют навсегда сватовство» [23, л. 8 - 10].
В связи с образованием «Комитета жителей Кабардинского округа для разбора личных и поземельных прав» в программе действий от 12 февраля 1862 г. отражены инструкции по разбору этих прав. Пункт 5 определял: «По окончании разбора личных прав кабардинцев Комитет требует в определенный срок таковые же списки от таубиев и чанка» [24, л. 2 - 4].
Под категорией «чанка» Комитет подразумевал лиц, рожденных от неравного брака таубиев с нижестоящими сословиями. Не ясно, чем закончилось изучение прав чанка, но они не вошли в списки привилегированных сословий. Эти чанка были теми узденями I степени, которые оспаривали свое равное происхождение с таубиями. Полевой материал и архивные документы позволяют установить степень родства чегемских чанка с таубиями. Понятие «рожденный от неравного брака» было типично для Кумыкии. Термин «чанка» встречается и в Карачае. В отличие от балкарцев чанка в Карачае получили право на предоставление им дворянского достоинства [25, л. 1 - 193]. Коренное отличие чанка в Балкарии и Карачае заключалось в вопросе их происхождения. В записке начальника Батал-пашинского уезда Н.Г. Петрусевича сказано: «Чанка образовалось исключительно из младших ветвей фамилии Крымшамхаловых и
от прямых потомков Карча, от его сыновей Актугана и Джантухана, потерявших свои земли и прочее имущество вследствие разных случайностей и затем лишившихся мало-помалу всякого значения в обществе» [26, л. 112 об.]. В проекте инструкции Терско-Кубанской комиссии о порядке действии по разбору прав, требующихся для «сопричисления к высшему сословию», отмечены по Кубанской области «бий с видом его чанка» [20, л. 128]. Чанка в Карачае вели свое происхождение от биев-князей Крымшамхаловых, Ду-довых и Карабашевых.
Совсем по-иному отражено происхождение чанка в Чегемском обществе Балкарии. Хотя они идентифицировали себя как таубии, но по принадлежащим им правам стояли на вторых позициях. Дело в том, что они вели свое происхождение от таубиев Рачикауовых, почти полностью истребленных чегемскими таубиями во второй половине XVII в. Уцелевшие потомки этого рода и образовали сословие чанка. В начале XIX в. оно пополнилось потомками кумыкских князей. Противостояние чегемских таубиев с чанка отразилось и в вопросе предоставления чанка прав российского дворянства, хотя с их стороны и предпринимались попытки добиться признания за ними этих прав. Примечательно прошение чанка Басията Эбуева начальнику Терской области от 2 марта 1902 г., где он писал «о наличии в горских обществах Нальчикского округа привилегированного сословия -чанка еще с незапамятных времен и просил дозволения избрать из их среды представителя для ходатайства в Санкт-Петербурге о признании за ними прав привилегированного туземного сословия» [27, л. 12 - 13, 36 - 36 об.].
Особое место в сословном вопросе в пореформенный период занимает проблема признания за сословием узденей прав привилегированности в среде горских народов. Образный термин «каракиши», укоренившийся в официальной документации русской администрации, наложил отпечаток восприятия этого сословия как экономически и политически зависимого от таубиев. Сословие узденей подразделялось на три категории: кара-ёзден, ясакчи (жасакъчы) и каракиши. В правовом отношении все категории были почти равны. Более значимым социальным статусом обладали кара-ёзден и ясакчи. Каракиши помимо дворянских обязанностей, оказываемых тау-
бию, несли трудовую повинность. В представленной записке балкарских таубиев, поданной в конце 1860-х гг. в виде замечаний на материалы сословно-поземельной комиссии о сословии таубиев, указывалось на наличии у балкарцев следующих сословных подразделений: «3). оздень (уздень) - дворянин, несший известные обязанности по отношению к таубиям и оказывающий им почести, 4) кара-киши - черный народ, бывшие подданные таубиев» [12, с. 244]. Таубии подтверждали неоднородность сословия каракиши, говоря об их делении на узденей и собственно кара-киши, что отмечал М.К. Абаев [28, с. 8].
В кавказской администрации при интерпретации этимологии и социального статуса каракиши исходили из принципа зависимости их от таубиев. Нивелирование с присоединением к России правового статуса категории узденства наложило отпечаток на восприятие администрацией узденьского сословия как однородного по своему составу. К моменту отмены крепостного права в 1867 г. оно попало в списки зависимых сословий. Частыми становятся попытки таубиев представить своих узденей как податное, зависимое население. В этой ситуации каракиши начали активно выступать за свои права. В начале 1864 г. доверенные от «свободного узденства» Бал-карии обратились к начальнику Кабардинского округа с прошением о снятии с них «зависимости» от балкарских таубиев [29, с. 6]. После этого обращения состоялось совещание 11 июня 1864 г. у Черекского участкового начальника, на котором присутствовали выборные от таубиев и узденей. Здесь были уточнены и зафиксированы те повинности, которые несли уздени. В эти повинности вошли права кара-узденей и трудовая повинность караки-ши [30, л. 129 - 133 об]. Своим отношением от 18 декабря 1868 г. начальник Кабардинского округа признал «зависимость караки-шей в горских обществах чисто административной» [30, л. 128]. Прошение узденей Балкарского общества с требованием прекратить «несправедливые притязания» со стороны таубиев сыграло в этом определяющую роль [31, л. 1 об.].
Наряду с требованием снятия зависимости уздени отмечали своё привилегированное положение в горских обществах. Они пытались добиться рассмотрения их прошений в со-словно-поземельных комиссиях, но попытки
были тщетны. В 1872 г. хуламскими узденями было подано прошение с просьбою о «сопричислении их к привилегированным сословиям в горских обществах». Примечательна их позиция: «Издревле живя вместе с Шакмановы-ми (князья и владельцы Хуламского общества), мы всегда пользовались в селении правами узденей как между таубиями Шакмановыми, так и в простонародье» [32, л. 550]. В 1896 г. балкарские уздени и коллективно, и индивидуально подавали прошения о «причислении их к привилегированным сословиям». В «Списке семейств, принадлежащих к высшему сословию Горских обществ Большой Ка-барды», и в «Списке жителей Нальчикского округа (Большой и Малой Кабарды), заявивших о своем привилегированном происхождении» [33, л. 214 - 214 об., 78 об.], указаны лица, подавшие коллективное прошение с утверждением и приложением печатей в правлениях своих обществ. Лица, подавшие индивидуальные прошения, не попали в списки. Так было с прошением узденя Балкарского общества Кайтуко Ногерова, датированное 2 мартом 1902 г. Обосновывая свою принадлежность «к привилегированному горскому сословию - узденей», он отмечал, что «уздени в Балкарии были независимы от таубиев, никому не подчинялись, имели крепостных крестьян (холопей)» [27, л. 12 - 13]. Хотя уздени имели своих холопов, в лице чагар и казаков, администрация округа, признавая узденей подвластными князей-таубиев, подводила их под пункт - «владение холопами не дает в Кабарде права на благородство происхождения, ибо многие вольноотпущенники из холопов и сами холопы владеют холопами» [24, л. 3 - 3 об.].
Наиболее запутанным оказался вопрос о статусе ясакчей, категории узденей, живших исключительно в Балкарском обществе. Все началось еще с работы сословных комиссий, которые отнесли данную категорию к зависимому сословию. Но уязвленное таким образом тщеславие ясакчей приводило к многочисленным тяжбам между ними и таубиями. Политика двойных стандартов кавказской администрации отразилась и в этом вопросе. Поддерживая таубиев и заигрывая с ясакчами, администрация Кабардинского округа затягивала окончательное решение этого дела. Согласно ходатайству начальника Терской области перед Наместником царя на Кавказе от
20 ноября 1867 г. об освобождении временно обязанных крестьян от государственных податей сроком на 8 лет, в разряд «льготников» попали и ясакчи. Это вызвало волну протеста и возмущения. Задетое самолюбие «ёзденя», уравнение его в правах с холопами обостряли обстановку в обществе. Об этом красноречиво говорится в прошении «жителей Балка-рии фамилии Базиевых и Басиевых» от 1 февраля 1866 г. начальнику Кабардинского округа полковнику Нуриду. В частности они отмечали: «Будучи подданными русского Государя, мы желали бы платить ему подать наравне с тем сословием балкарцев, к которому мы принадлежим, не знаем, почему с нас не берут ее, а потому покорнейше просим Ваше Высокоблагородие принять и от нас подать наравне с другими балкарцами, а если не изволите принять от нас, то покорнейше просим Вас объяснить нам причину этого» [34, л. 193].
Неразрешенность проблем с таубиями отодвигала рассмотрение вопросов, связанных с чанка и узденями. В начале ХХ в. уздени и чанка обратились с прошением «о разрешении прав наших привилегированных сословий» к начальнику Нальчикского округа, на которое получили положительную резолюцию. В своем следующем прошении уже к Начальнику Терской области они отмечали: «Его Высокоблагородие Начальник Нальчикского округа, хотя и признал нашу просьбу уважительной, но не взял на себя права разрешить нам избрать своих доверенных, а предложил обратиться за этим разрешением с просьбой к Вашему Превосходительству» [27, л. 12]. Бюрократические проволочки тормозили решение этого вопроса. Оно откладывалось из года в год. В прошении к начальнику Терской области предлагалось: «избрать из своей среды выборных для подачи прошения Высшему начальству, а при необходимости и на Высочайшее имя прошения о разрешении прав наших привилегированных сословий, каковых привилегии признается и по ныне весь горский народ, и признавали русское начальство» [27, л. 12 - 12 об.].
Хотя попытки таубиев получить российское дворянство законодательно не увенчались успехом, все же они пользовались некоторыми правами. В частности, имели льготы при определении на службу и при поступлении в учебные заведения. «За знатность и за-
слуги перед империей» в 1879 г. 116 семействам таубиев было пожаловано 7440 десятин из горных Эшкаконских земель. Компенсируя потери таубиев в период отмены крепостного права, Кавказская администрация инсценировала эти пожалования как «высочайше пожалованные земельные участки в потомственную собственность». В представлении о награждении участками земли таубиев, начальник Терской области от 22 февраля 1878 г. за № 239 докладывал Наместнику царя на Кавказе: «Принимая во внимание всегдашнюю преданность этого сословия нашему правительству, а также то, что таубии при улучшении их экономического положения, без сомнения, будут служить и впредь лучшими проводниками благих начинаний нашего правительства, нахожу необходимым и полезным несколько улучшить их быт, поддержав их отводом земли на праве личной собственности» [35, л. 50].
В августе 1872 г. в рапорте начальнику Терской области комиссия рекомендовала «признать совершившимся факт и законодательно утвердить в потомственном дворянском достоинстве. без титула горских князей таубиев» [36, л. 19 об.]. В январе 1874 г. аналогичный рапорт последовал начальнику Кубанской области «утвердить в потомственном дворянском достоинстве без титула горских князей карачаевского племени бий, с видом его чанка» [37, л. 93]. Департамент Главного управления Кавказского наместника от 12 ноября 1880 г. признал «принадлежащим к разряду высшего сословия карачаевских биев с видом чанка и балкарских тау-биев» [20, л. 64].
Создание различных комитетов и комиссий предопределило возникновение вопроса привилегированности различных сословий у народов Северного Кавказа применительно к общеимперской социальной структуре. В 1871 г. на Терско-Кубанскую комиссию было возложено «точное уяснение сословного строя горских племен и обществ, насколько это необходимо для определения того, какие из горских сословий могли бы быть признаны соответствующим разрядам высшего сословия, существующего в империи» [16, с. 391 -392]. Включение этих народов в состав России в результате столетней Кавказской войны сказывалось и при решении означенного вопроса. Политика двойных стандартов от-
четливо проявлялась и на почве споров об уравнении княжеских сословий Карачая, Балкарии и Осетии в правах с тлекотлешами Кабарды.
Кризис балкарского феодального общества, проявившийся с вхождением в состав России, коренным образом изменил прежнюю систему ценностных ориентаций прежде всего в среде привилегированных сословий. Князья-таубии с потерей политической власти в первой половине XIX в., постепенно трансформировались из «народных правителей» во «владельцев крепостных». Крестьянская реформа 1866 - 1867 гг. привела к утере «последних привилегий» в среде народа. Начальник Кабардинского округа полковник Нурид своим отношением от 18 декабря 1867 г. «освободил каракишей без всяких условий» [38, с. 200]. Система вассально-иерархических связей в традиционном балкарском обществе была окончательно разрушена.
Литература
1. Крепостные в Кабарде и их освобождение // Сборник сведений о кавказских горцах (далее -ССКГ). Тифлис, 1869. Вып. 1. 1992.
2. Грабовский Н.Ф. Экономическое положение бывших, зависимых сословий Кабардинского округа // ССКГ. Тифлис, 1870. Вып. 3. 1992.
3. Линден В. Краткий исторический очерк былого общественно политического и поземельного строя народностей, населяющих мусульманские районы Кавказского края // Кавказский календарь на 1917 год. Тифлис, 1916.
4. Кумыков Т.Х. Экономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии в XIX веке. Нальчик, 1965.
5. Азаматов К.Г. Социально-экономическое развитие и обычное право балкарцев в первой половине XIX в. Нальчик, 1968.
6. Кучмезова М. Ч. Крестьянство Балкарии в пореформенный период: дис. ... канд. ист. наук. Нальчик, 1968.
7. Битова Е.Г. Социальная история Балкарии XIX в. Сельская община. Нальчик, 1997.
Поступила в редакцию
8. Дышеков В.М. Трансформация традиционной элиты Кабарды и Балкарии во второй половине XIX -начале XX в.: дис. ... канд. ист. наук. Нальчик, 2001.
9. Кучмезова М.Ч. Соционормативная культура балкарцев: традиции и современность. Нальчик, 2003.
10. Документы по истории Балкарии / Сост. Е.О. Крикунова. Нальчик, 1959. Т. 1.
11. ЦГИА РГ. Ф. 12. Оп. 1. Д. 107.
12. Кудашев В.Н. Исторические сведения о кабардинском народе. Нальчик, 1992.
13. Архив СОИГСИ. Ф. 37. Оп.1. Д. 54.
14. Документы по истории Балкарии. Нальчик, 1959. Т. 1.
15. Правовые нормы адыгов и балкаро-карачаевцев в XV - XIX вв. Майкоп, 1997.
16. Сборник документов по сословному праву народов Северного Кавказа. Нальчик, 2003. Т. 2.
17. ЦГА КБР. Ф. Р-1209. Оп. 1. Д. 100.
18. ЦГИА РГ. Ф. 542. Оп. 1. Д. 1012.
19. ГАКК. Ф. 348. Оп. 1. Д. 9.
20. ЦГА РСО-А. Ф. 262. Оп. 1. Д. 30.
21. Ковалевский М.М. Поземельные и сословные отношения у народов Северного Кавказа // Русская мысль. 1883. № 12. (оттиск в библиотеке СОИГСИ).
22. РГИА. Ф. 1283. Оп. 1. Д.107.
23. ЦГА КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 4.
24. Там же. Ф. И-2. Оп. 1. Д. 1127.
25. РГИА. Ф. 1149. Оп. 1 (Т-7). Д. 112.
26. ЦГА РСО-А. Ф. 262. Оп. 1. Д. 71.
27. Там же. Ф. 11. Оп. 13. Д. 689.
28. Абаев М.К. Балкария. Исторический очерк. Нальчик, 1992.
29. Очерки истории балкарского народа. Нальчик, 1961.
30. ЦГА РСО-А. Ф. 12. Оп. 6. Д. 1245.
31. ЦГА КБР. Ф. И-40. Оп. 1. Д. 753.
32. ГАКК. Ф. 348. Оп. 1. Д. 7.
33. ЦГА РСО-А. Ф. 262. Оп. 1. Д. 23, 54.
34. Архив СОИГСИ. Ф. 16. Оп.1. Д. 9.
35. ЦГА РСО-А. Ф. 224. Оп. 1. Д. 96.
36. Там же. Ф. 262. Оп. 1. Д. 1.
37. Там же. Д. 22.
38. Крестьянская реформа в Кабарде. Нальчик, 1947.
24 июня 2013 г.
