CC BY
109
СОПРЯЖЕНИЕ ЕАЭС И ПРОЕКТА «ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ПОЯС ШЕЛКОВОГО ПУТИ» КАК НОВАЯ МОДЕЛЬ ЕВРАЗИЙСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ*
Т.А. Селищева,
профессор кафедры общей экономической теории и истории экономической мысли Санкт-Петербургского государственного экономического университета,
доктор экономических наук, selishcheva@list.ru
В статье показано, что в евразийском экономическом пространстве активно идут процессы регионализации в форме образования региональных интеграционных союзов; дан сравнительный анализ экономик стран ЕАЭС и Китая, позволяющий сделать вывод о необходимости усиления их интеграции; исследуется возможность сопряжения Евразийского экономического союза и проекта «Экономический пояс Шелкового пути»; показаны положительные стороны этого взаимодействия и существующие проблемы; проанализированы противоречивые точки зрения российских ученых относительно участия России в проекте «Экономический пояс Шелкового пути»; дана авторская позиция по исследуемой проблеме.
Ключевые слова: глобализация, регионализация, инфраструктурные проекты, интеграция, неравномерность развития, евразийская интеграция, «экономический пояс шелкового пути», Евразийский экономический союз
УДК 339.9 ББК 65.9 (2Рос)8
Введение
Экономики стран евразийского региона активно вовлечены в процесс глобализации, представляющий собой закономерное, объективно обусловленное движение к единой мировой экономической целостности и переход на качественно новую, более высокую стадию интернационализации экономической жизни. С другой стороны, глобализация, как субъективный процесс, как политика промышленно-развитых стран, проводимая в своих интересах по отношению к остальным государствам, ведет к усилению дифференциации в социально-экономическом развитии между высокоразвитыми и периферийными странами, установлению однополярного мира [1]. В этих условиях в Евразийском регионе все интенсивнее идут процессы регионализации в форме образования региональных интеграционных союзов, которые являются попыткой периферийных стран совместно противостоять рискам и неопределенностям глобализации и являются своеобразным инструментом поддержания относительного равноправия в условиях существующего неравенства экономических потенциалов различных стран в мировой экономике.
1. Евразийский экономический союз и проект «Экономический пояс Шелкового пути» как региональные интеграционные союзы
Евразийские государства образуют интеграционные союзы, являющиеся новыми полюсами роста, создающими возможность перехода от однополярного мира к многополярному, в котором государства вынуждены будут жить по принципу единой ответственности за судьбы мира, диктуемого обострением планетарных проблем, но с учетом региональной специфики. В создании региональных интеграционных союзов проявляется стремление государств обеспечить себе условия для более благоприятного перехода к новому технологическому укладу в условиях развертывающейся четвертой промышленной революции и выйти в число глобальных лидеров. Мощные процессы информатизации евразийской экономики служат своего рода катализатором региональной интеграции. Кризисное состояние глобальной экономики также стимулирует регионализацию. Как подчеркнул Президент России В.В. Путин, в настоящее время в Евразии формируется сразу несколько интеграционных контуров, которые дополняют друг друга и позволяют реа-лизовывать проекты на принципах взаимной выгоды [2].
Место России в мировой экономике после распада СССР в ходе глобализации сводится, главным образом, к роли поставщика сырьевой продукции, хотя в советские времена наукоемкое производство занимало достаточно большой удельный вес в ВВП. Усиление позиций нашей страны в мировой экономике и международной торговле зависит как от решения внутренних социально-экономических проблем, так и от ее участия в процессах регионализации в Евразийском регионе.
* Статья поддержана грантом РФФИ, проект 16-02-0531а.
Россия продвигает проект региональной интеграции «Евразийский Экономический Союз» (ЕАЭС), который начал функционировать в январе 2015 г. и членами которого в настоящее время являются: Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Россия. ЕАЭС явился продолжением евразийской экономической интеграции от Таможенного союза (2010 г.) и Единого экономического пространства трех стран (2012 г.) к экономическому союзу. В Евразийском экономическом союзе предусмотрены свобода движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы; проведение скоординированной, согласованной или единой политики в отраслях экономики. Развитие и расширение ЕАЭС, наряду с участием в БРИКС, ШОС, является одной из стратегических целей России, достижение которой позволит выйти из складывающейся не простой геополитической ситуации и социально-экономического положения в стране.
Евразийский экономический союз — это самое большое по территории интеграционное объединение: площадь более 20 миллионов квадратных километров (14% мировой суши); общая численность населения — 182,7 млн человек (2,5% от мировой численности населения) [3]. Емкость рынка составляет 3,7% мирового ВВП [4].
В мае 2015 г. ЕАЭС и Вьетнам подписали Договор о зоне свободной торговли (ЗСТ), который предусматривает снижение или обнуление таможенных пошлин на некоторые виды товаров, принято решение о совместном изучении возможностей создания ЗСТ с Индией и Израилем, а после этого — с Египтом. Свыше 40 стран изъявили желание вступить в переговоры по созданию зоны свободной торговли с ЕАЭС. В настоящее время в ЕАЭС функционирует единый рынок труда; формируется единый фармацевтический рынок; идет подготовка к созданию единого энергетического рынка к 2019 г; к 2025 г. должен появиться единый рынок нефти, газа и нефтепродуктов, а также — финансовый рынок.
В рамках ЕАЭС создана система наднациональных институтов: Евразийская экономическая комиссия (ЕЭК) с главным исполнительным органом Коллегией (доля каждой страны — 20% голосов); Суд ЕАЭС; Евразийский банк развития (ЕАБР), образованный странами ЕАЭС и предназначенный для реализации проектов по усилению взаимной торговли и инвестиций; Евразийский фонд стабилизации и развития (ЕФСР; входят 5 стран ЕАЭС и Таджикистан; капитал 8,5 млрд долл.), в задачи которого входит антикризисное регулирование и финансовая стабилизация в регионе.
Важнейшим элементом интеграционной модели на постсоветском пространстве должно стать формирование общего не только экономического, но и социокультурного пространства, своеобразного «сообщества безопасности» [5], которое способствовало бы повышению не только темпов, но и качества экономического роста.
В 2015 г. Китай стал продвигать мегапроект региональной интеграции «Один пояс — один путь», который объединил две инициативы, выдвинутые Председателем КНР Си Цзиньпином: «Экономический пояс Шелкового пути» (7 сентября 2013 г. в Казахстане) и «Морской шелковый путь» (3 октября 2013 г. в Индонезии), предполагающий создание единой инфраструктуры, соединяющей Китай со странами АСЕАН. Согласно проекту «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП), будет создаваться новый континентальный мост между Азией и Европой, международные коридоры экономического сотрудничества: северный (Китай — Центральная Азия — Россия — Европа), центральный (Китай — Центральная и Западная Азия — Персидский залив и Средиземное море) и южный (Китай — Юго-Восточная Азия — Южная Азия — Индийский океан).
Председатель КНР Си Цзиньпин сформулировал 5 основных направлений реализации рассматриваемого мегапроекта: согласование между странами политических установок для развития; сотрудничество в транспортной инфраструктуре; торговые и инвестиционные свободы; финансы и гуманитарные контакты. При этом государства — участники проекта «Один пояс — один путь» должны всемерно совершенствовать региональную инфраструктуру. Строительство ЭПШП стало частью плана 13-й пятилетки Китая (2016-2021 гг.) и, по некоторым оценкам, на его реализацию понадобится около 30 лет [6].
8 мая 2015 г. было сделано Совместное заявление Российской Федерации и КНР о сотрудничестве по сопряжению строительства ЕАЭС и проекта «Экономический пояс Шелкового пути», являющиеся взаимодополняющими проектами: первый имеет целью очертить институциональные рамки сотрудничества государств региона Центральной Азии и России, а второй способен обеспечить инвестиционные ресурсы для их развития. При этом Россия выступает в роли лидера ЕАЭС, Китай стремится стать лидером в азиатском мире.
2. Неоднородность развития и динамика темпов роста евразийских экономик
Евразийское социально-экономическое пространство традиционно характеризуется большой неоднородностью и неравномерностью развития (см. табл. 1).
Неравномерность развития определяет специфику евразийского рынка, особенности интеграции национальных экономик, стратегию и тактику социально-экономической политики, институциональные преобразования в этих странах. Так, для государств ЕАЭС социально-экономическая неоднородность развития проявляется в большом разрыве основных макроэкономических показателей. Как показывают расчеты, проведенные на основе табл. 1, абсолютный размер ВВП РФ в 2016 г. в долларовом исчислении в текущих ценах превосходил ВВП Киргизии — в 219 раз; Армении — в 121 раз; Белоруссии — в 26,5 раз; Казахстана — в 10 раз. В то же время совокупный ВВП всех государств ЕАЭС в 2016 г. оказался меньше ВВП Китая в 7,8 раза. При этом индекс инфляции в Китае существенно ниже, чем в экономиках стран ЕАЭС (в 2016 г. исключение составили Армения и Киргизия).
Опираясь на данные таблицы 1, за 2016 г. рассчитана доля каждой страны в совокупном ВВП ЕАЭС: Россия — 89,8%; Казахстан — 8,7%; Белоруссия — 3,4%; Армения — 0,7%; Киргизия — 0,4%. Это свидетельствует о том, что динамика развития ЕАЭС во многом зависит от экономической ситуации в России. Доля экономик стран ЕАЭС в мировом ВВП составляет 3,7% мирового ВВП [4]. Доля экономики Китая в мировом ВВП в 2016 г. в текущих ценах составляла 15,41%. В совокупности доля ЕАЭС и Китая в мировом ВВП меньше доли экономики США, составлявшей в 2016 г. 24,41% [9].
Однако, если учесть имеющийся в ЕАЭС и Китае сырьевой и производственный потенциал, численность экономически активного населения, динамику развития, то можно предположить быстрое увеличение доли этих стран в мировом ВВП при успешной региональной интеграции в перспективе.
В 2016 г. самый высокий ВВП на душу населения в странах ЕАЭС, согласно табл. 1, был в Казахстане — 11000 долл.; далее РФ — 10167 долл., Белоруссия — 5 092 долл., Армения — 3800 долл., Киргизия — 956 долларов США. Разброс ВВП на душу населения между Казахстаном и Киргизией составляет 11, 5 раз. ВВП на душу населения в Китае в 2016 г. составил 8 261 долл. США, т.е. меньше, чем в Казахстане в 1,3 раза.
Казахстан занимает первое место по производительности труда в обрабатывающей промышленности среди стран Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Так, в 2015 г. производительность труда по государствам ЕАЭС составила (в долл. США на 1 работника): в Казахстане — 34286, в России — 16328, в Белоруссии — 13005, в Армении — 11379, в Киргизии — 5394 [10]. Разница в производительности труда в обрабатывающей промышленности между Казахстаном и Киргизией составила 8 раз. Производительность труда в Китае в том же 2015 г. составила 7318 долларов США (хотя в 1996 г. она составляла 1535 дол. на одного занятого и увеличивалась в год в среднем на 8,2%, а за 1996-2015 гг. выросла в 4 раза). Для сравнения: в 2015 г. в мире в среднем производительность труда составляла 18487 долл., в США — 98990 долл., в Еврозоне — 68631 долларов США [11].
Данные табл. 1 свидетельствуют о снижающейся динамике темпов прироста ВВП в государствах-членах ЕАЭС с 2010 по 2016 гг., а в двух крупнейших экономиках — России и Белоруссии — в 2015 и 2016 гг. наблюдалась рецессия. Это объясняется, прежде всего, системными проблемами, существующими в экономике России, самой крупной экономике ЕАЭС, торможение которой началось еще в 2012 году [12], что отразилось,
Таблица 1
Динамика ВВП и индекс инфляции стран ЕАЭС и Китая за 2010— 2016 гг. [8], [15], [16]
2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016
ВВП в текущих ценах (в млрд дол.)
Армения 9.3 10.1 10 10,4 10,8 10,56 10,5
Белоруссия 54,940 48,907 63,011 71,743 75,922 54,944 47,8
Казахстан 148 188 203,5 224,4 221,4 184,4 123,2
Киргизия 4,81 6,2 6,61 7,33 7,47 6,65 5,79
Россия 1638,46 2031,77 2170,15 2230,62 2030,97 1326,02 1267,75
ВВП ЕАЭС 1855,51 2284,977 2453,271 2544,493 2346,562 1582,574 1455,04
Китай 6066,21 7522,16 8570,28 9635,21 10557,64 11181,56 11391,62
ВВП на душу населения (в тыс. долл.)
Армения 3125 3422 3354 3588 3700 3797 3800
Белоруссия 5 813 6 300 6 720 7 724 5 749 5 749 5 092
Казахстан 9071 9604 9924 10369 10646 10617 11000
Киргизия 877 1 116 1 166 1 269 1 266 1 113 956
Россия 9451 10345 10402 10553 10799 10054 10167
Китай 4 524 5 583 6 329 7 081 7 719 8 141 8 261
Темпы прироста ВВП (в %)
Армения 2,2 4,7 7,2 3,5 3,4 3,0 2,0
Белоруссия 7,7 5,5 1,7 1,0 1,6 - 3,6 - 2,6
Казахстан 7,3 7,4 5,1 6,0 4,3 1,0 0,7
Киргизия 4,8 6,0 -0,9 10,9 4,0 3,5 2,2
Россия 4,5 4,3 3,4 1,3 0,6 - 3,7 - 0,2
Китай 10.4 9.3 7.8 7.7 7.3 6.9 6,7
Индекс инфляции (в %)
Армения 7,3 7,7 2,5 5,8 3,0 3,7 - 0,5
Белоруссия 7,8 53,3 59,1 18,3 18,3 15,0 11,0
Казахстан 7,8 7,4 6,0 5,8 6,7 6,6 12,6
Киргизия 7,8 16,6 2,8 6,6 7,5 6,5 1,1
Россия 6,9 8,4 5,1 6,8 7,8 15,5 7,2
Китай 3,3 5,4 2,6 2,6 2,0 1,4 2,1
прежде всего, на экономике Белоруссии, тесно связанной кооперационными, торговыми связями с РФ.
Основными системными внутренними причинами сначала торможения российской экономики, а потом и ее автономной рецессии явились: либеральная модель реформирования российской экономики в 1990-е гг. и ее последствия; экспортно-сырьевая модель развития, следствием которой стало разрушение обрабатывающих отраслей промышленности и деиндустриализация экономики. К внешним субъективным причинам можно отнести санкции западных стран во главе с США, введенные в 2014 году. Падение цен на сырьевые ресурсы на мировых рынках также отрицательно повлияло на динамику прироста ВВП России и стран ЕАЭС, экономики которых достаточно тесно связаны с российской экономикой. Объективными причинами, замедляющими развитие не только российской, но и всей мировой экономики, является переход к шестому технологическому укладу, понижающий эффективность функционирования экономик стран. Это объясняется тем, что инфраструктура пятого технологического уклада еще не амортизирована полностью, а объем инвестиций в технологии шестого уклада на порядок больше и требует объединения финансовых возможностей нескольких стран, т.е. усиления интеграции. Данный процесс объясняет отчасти и понижающуюся динамику темпов прироста ВВП экономики Китая.
Снижающаяся динамика темпов прироста ВВП в 2010-2016 гг. в большинстве стран ЕАЭС сопровождалась сначала уменьшением темпов прироста экспорта и импорта с 2010 по 2013 гг.; а с 2013 г. вначале в Белоруссии и Казахстане, а затем с 2014 г. также в России и Киргизии эти показатели стали отрицательными (см. табл. 2). По данным таможенной статистики России, внешнеторговый оборот РФ в 2016 г. упал до самого низкого показателя с 2009 года [13]. В Китае в 2001-2014 гг. импорт вырос в 8 раз (2,0 трлн долл. в 2014 г.), а экспорт в 8,8 раза (2,3 трлн долл.) [14]. Однако в 2015 и 2016 гг. наблюдалась отрицательная динамика прироста китайского экспорта и импорта (см. табл.2), что побудило правительство страны перейти к новой модели экономического развития, ориентированной на инновации и на внутренний спрос.
Таблица 2
Динамика экспорта и импорта стран ЕАЭС
и Китая в 2010-2016 гг. (в%) [6], [10], [15], [16]
2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016
Ежегодные темпы прироста (снижения) экспорта (в %)
Армения 41,77 24,04 6,41 8,16 5,17 -5,49 20%
Белоруссия 20,53 58,82 11,49 -15,11 -1,69 -24,23 -12,2
Казахстан 36,40 36,67 2,49 -0,94 -4,36 -39,12 -20
Киргизия -5,58 45,50 9,31 8,95 -14,02 -20,86 5,1
Россия 28,83 29,79 2,85 0,37 -4,97 -30,10 -11,2
Китай 28,34 25,24 8,28 8,30 7,16 -3,76 -7,7
Ежегодные темпы прироста (снижения) импорта (в %)
Армения 15,58 8,39 4,34 6,72 0,20 -19,49 1,6
Белоруссия 23,01 29,74 2,74 -5,43 -5,59 -25,38 -9
Казахстан 13,48 15,96 19,92 2,79 -9,93 -20,38 -17,6
Киргизия 4,95 30,09 32,08 3,43 -2,85 -27,25 - 23,1
Россия 29,77 27,76 8,45 5,61 -8,68 -34,35 -0,4
Китай 40,33 27,35 5,25 7,68 1,07 -12,88 -5,5
Отраслевая структура ВВП стран ЕАЭС и КНР свидетельствует о том, что Россия, Казахстан и Белоруссия имеют структуру ВВП, схожую с Китаем, а в структуре ВВП Киргизии и Армении достаточно высока доля первичного сектора (сельского хозяйства и добывающих производств) (см. табл. 3).
Неравномерность развития евразийских экономик проявляется и в уровне среднемесячной номинальной заработной платы в пересчете на доллары США. Так, в 2015 г. она составила в Армении 359 долл., Белоруссии — 413 долл., Казахстане — 568 долл., Киргизии — 209 долл., России — 561 долл. [16]. Разрыв между Казахстаном (максимум) и Киргизией (минимум) составил 2,7 раза. В Китае среднемесячная зарплата в 2015 г. составляла 740 долларов [17], т.е. КНР постепенно теряет бывшее ра-
нее конкурентное преимущество «дешевые трудовые ресурсы», но это преимущество присутствует в странах ЕАЭС.
Таблица 3
Отраслевая структура ВВП стран ЕАЭС (2014 г.) и Китая, (2016), (в%) [15]
Сельское хозяйство Промышленность и строительство Услуги
Россия 3,9 36,3 59,8
Казахстан 4,6 36 59,4
Белоруссия 8,9 42,4 48,7
Киргизия 17,3 26,7 56,0
Армения 21,9 30,4 47,7
Китай 8 40 52
Выявленные тенденции понижающейся динамики развития стран ЕАЭС и Китая являются одной из предпосылок усиления их интеграции. Тесные торгово-экономические связи между этими странами также способствуют их сближению: так, доля Китая во внешнеторговом обороте России в 2016 г. составила 14,1%, Казахстана — 12,7%, в Киргизии — одну треть; внешнеторговый оборот Армении с Китаем ежегодно растет на 20-25%. Товарооборот между Китаем и Казахстаном за 10 лет вырос в 4 раза [31].
Географическая близость стран ЕАЭС и Китая, сложная геополитическая обстановка в мире и в Евразийском регионе также способствуют их интеграции. Эффект масштаба, возникающий при интеграции экономик стран, участвующих в мегапроекте, должен положительно сказаться на их развитии. Экономический интерес Китая в сопряжении двух проектов заключается в стремлении замкнуть часть мировых ресурсов и рынков сбыта на себя и тем самым дать возможность экономике страны развиваться дальше. Государства ЕАЭС заинтересованы в инвестициях из Китая.
3. Дискуссия российских ученых о сопряжении ЕАЭС и проекта «Экономический пояс Шелкового пути»
Среди экономистов, политологов, историков, государственных деятелей в России нет единства взглядов на ЭПШП, который, по данным китайских экспертов, затрагивает 65 стран, около 4,4 млрд человек [18] и представляет собой «активные поиски новой модели международного сотрудничества и общемирового менеджмента» [8].
Российские эксперты: Е.В Панюгина, Е.Я. Арпова, В. Станец-кий, высказывают неоднозначные мнения о целесообразности сотрудничества с КНР в рамках проекта «Экономический пояс Шелкового пути» и предупреждают о возможных негативных экономических эффектах для России [19], [20], [21].
Среди политологов существует мнение, что ЕАЭС и ЭПШП конкурируют между собой и спор идет не столько о борьбе за влияние России и Китая в Центральной Азии, сколько о проблеме лидерства на Евразийском экономическом пространстве в целом [22]. С ними не соглашается С. Севастьянов, характеризующий модель восточноазиатского регионализма, проводимую Пекином, как «мягкий интеграционный проект», в котором в обозримой перспективе участники интеграционного процесса не собираются (по примеру европейцев) передавать часть государственного суверенитета наднациональным структурам» [23].
А.Б. Бардаль, анализируя инициативу Китая «Экономический пояс Шелкового пути», делает вывод, что транспортный комплекс Дальнего Востока, хотя и не вписывается в рамки глобальных целевых установок концепции, но будет расширять транспортное взаимодействие с КНР. А вот для западных регионов, участвующих в перевозках по направлению «КНР-Европа», возрастает конкуренция со стороны новых альтернативных маршрутов через страны Центральной Азии [24].
Директор Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН РФ В. Ларин, поддерживая интеграционные проекты РФ и КНР, называет геополитический проект «Экономический пояс Шелкового пути» «экзотическим форматом евразийского сопряжения» и подчеркивает, что в
нем недостаточное внимание уделено развитию Тихоокеанского побережья России и северо-восточных районов Китая. Он полагает, что «сопряжение» двух проектов — это всего лишь условная форма, которую пока еще можно наполнить конкретным содержанием» [25].
Достаточно сдержанно трактуют сопряжение ЕАЭС и ЭПШП ученые, которые занимаются проблемами экологии. Так, И.А. Забелина и Е.А. Клевакина полагают, что в соответствии с концепцией ЭПШП интересы Китая существенно выходят за границы страны в ходе торгово-инвестиционной деятельности в приграничных районах Сибири и Дальнего Востока, следствием чего является увеличение экологической нагрузки на российские территории. Опасной тенденцией является перенесение под видом инвестиций из Китая устаревших и экологически небезопасных производств в приграничные регионы РФ, в то время как КНР взяла курс на развитие низкоуглеродной и энергоэффективной экономики и проводит политику на сохранение собственных природных ресурсов [26]. В то же время данные авторы признают, что «Экономический пояс Шелкового пути» открывает значительные возможности для повышения устойчивости социально-экономического развития восточных районов России, но необходимо целенаправленное государственное стимулирование процессов экологической модернизации [27].
A.И. Агеев, положительно оценивая сопряжение ЕАЭС и ЭПШП, доказывает, что это внесет серьезный вклад в развитие Дальнего Востока и Сибири [8]. С этим мнением солидарен В. Штанов, полагающий, что Россия имеет прямую выгоду от данного проекта, поскольку часть транзитного пути идет по ее территории, а также — косвенную выгоду, поскольку другие страны ЕАЭС, получая транзит по своей территории, автоматически включаются в глобальный логистический рынок [28].
B.А. Крюков справедливо доказывает, что первостепенное значение имеют внетранспортные эффекты трансконтинентальных коридоров, способствующие региональному социально-экономическому росту, мерам и механизмам стимулирования экономической активности в зонах влияния этих коридоров. Он подчеркивает, что Россия должна эффективно использовать ресурсы «возвышающегося Китая для обеспечения собственных интересов в Евразии и АТР. На евразийском стратегическом направлении необходимо координировать усилия России и государств Центральной Азии и Китая для разработок планов соразвития в рамках трех интеграционных проектов: ШОС, ЕАЭС и «Экономического пояса Шелкового пути». Вместе с тем, правительство РФ должно принять кардинальные меры по повышению инвестиционной привлекательности российского Дальнего Востока с целью привлечения китайских и других иностранных инвестиций» [29].
Можно согласиться с мнением, что ЭПШП в полной мере соответствует общим мировым тенденциям, происходящим на уровнях глобализации и регионализации, и должен стимулировать сближение стран евразийского региона и раскрытие экономического потенциала каждого государства, участвующего в проекте. Полюс опережающего экономического роста мировой экономики все больше сдвигается в направлении Азиатско-Тихоокеанского региона, где формируется новый доминирующий центр мирового развития. Мировая экономика переживает глобальный кризис и замедление развития, поэтому совместно справляться с трудностями легче.
4. Выгоды для стран ЕАЭС от участия в реализации проекта «Экономический пояс Шелкового пути»
Россия и станы ЕАЭС могут извлечь ряд выгод от участия в реализации проекта ЭПШП:
Во-первых, создаются возможности для интеграции российской транспортной системы в транспортно-логистическую сеть Евразийского региона, тем самым обеспечив дополнительные предпосылки как для транзита и предоставления сопутствующих логистических услуг, так и для выхода на растущие рынки стран региона. В настоящее время на 1000 га в РФ приходится 1,2 км дорог, что в 35 раз меньше, чем в Финляндии, и в 10 раз меньше, чем в Швеции [30]. Развитие транзитного потенциа-
ла обеспечит интеграцию России в глобальную транспортную систему, ускорит рост ВВП страны, поскольку позволит сократить время в пути и снизить транспортную составляющую в цене продукции. Существенно расширятся возможности для увеличения экспорта российских товаров на наиболее быстро развивающиеся рынки стран Южной Азии и Азиатско-Тихоокеанского региона.
Транспортные услуги могут стать одной из крупнейших после нефтегазового сырья статей российского экспорта, что позволит снизить риски, связанные с ухудшением конъюнктуры на мировых рынках сырья. Реализация транзитного потенциала России, который в настоящее время используется лишь на 5-7% [32], возможна только при комплексном развитии крупных транспортных коридоров в направлениях Запад — Восток (с использованием Транссиба), Север — Юг (побережье Балтийского моря — Персидский залив) и Северного морского пути.
Во-вторых, ЭПШП будет способствовать укреплению промышленной кооперации между соседствующими странами, создаст возможности для формирования нескольких новых промышленных кластеров. Намечено два этапа сотрудничества ЕАЭС и КНР в рамках «Экономического пояса Шелкового пути»: на первом этапе объектами первичных инвестиций являются инфраструктура, строительство и ресурсодобывающие отрасли; на втором — обрабатывающая промышленность и другие сферы производства, вплоть до высокотехнологичных.
В-третьих, Китай имеет профицит торгового баланса и счета текущих операций, это вынуждает его экспортировать капитал, что очень важно для стран ЕАЭС, пытающихся привлечь китайские долгосрочные инвестиции. В 2015 г. компании из Китая инвестировали в страны «Шелкового пути» 15 млрд долл. через «Азиатский банк инфраструктурных инвестиций» (основан 29 июня 2015 г., капитал 100 млрд долл., 30% активов принадлежит Китаю); Новый банк развития БРИКС (основан 21 июля 2015 г., капитал 50 млрд долл.); фонд «Шелкового пути» (основан 29 ноября 2014 г., капитал 40 млрд долларов) и другие. В 2016 г. китайские инвестиции снизились.
По данным Комитета по контролю и управлению государственным имуществом Китая (БАБАС), 47 китайских госкомпаний на начало 2017 г. сделали прямые инвестиции в 1676 проектов стран «Шелкового пути» [33].
Повышение ежегодных объемов китайских инвестиций в российскую экономику до 20 млрд долл. позволит профинансировать инвестиции в объеме до 1% ВВП в год, что покрывает значительную часть из необходимого дополнительного прироста инфраструктурных инвестиций (1,7% ВВП) [34]. Инвестиции в страны ЕАЭС позволят стимулировать их экономику и сохранить политическую стабильность.
В-четвертых, сопряжение ЕАЭС и ЭПШП имеет 2 уровня: глобальный и региональный, в нем уделено достаточно большое внимание региональному сотрудничеству приграничных китайских провинций и регионов Сибири и Дальнего Востока. Инвестиции в транспортную инфраструктуру характеризуются высокими значениями мультипликатора для экономики страны в целом, поскольку улучшение инфраструктуры на определенной территории способствует появлению новых предприятий, развитию региона и социально-экономическому росту.
В-пятых, ЕАЭС и ЭПШП могут стать ядром более амбициозного проекта сотрудничества в «Большой Евразии», которая может превратиться в новый центр экономического развития глобального уровня.
Естественно, что процесс сопряжения ЕАЭС и проекта ЭПШП имеет и свои проблемы. Так, у западных регионов Китая экспорта в Европу почти нет. Китайские экспортные кластеры сконцентрированы на востоке страны, откуда грузы дешевле отправлять морем, а не по суше. Реализация сотрудничества может столкнуться с экономическими проблемами: замедление роста ВВП Китая и всё возрастающие объемы госдолга могут ограничить возможности по финансированию проектов ЭПШП. Инвестиции Китая в страны Центральной Азии могут нести риски для самого Китая, поскольку это регион, граничащий с нестабильным в политическом отношении Афганистаном, что может привести к проблемам в области безопасности.
Сложность и в том, что ЭПШП охватывает слишком много ально-экономическую политику, институциональные преобразо-
стран и сопряжен с большим количеством неподвластных Пеки- вания в странах региона. Переход к новому технологическому
ну факторов. Вместе с тем, процесс становления новой модели укладу, понижающаяся динамика темпов роста экономик ЕАЭС
евразийской интеграции путем сопряжения ЕАЭС и проекта и Китая, сложная геополитическая ситуация в мире и регионе
«Экономический пояс Шелкового пути» — процесс, отвечающий подталкивают государства к новой модели интеграции в фор-
объективным закономерностям идущих бок о бок процессов ме сопряжения ЕАЭС и ЭПШП. Россия и станы ЕАЭС могут из-
глобализации и регионализации в мировой экономике. влечь ряд экономических выгод от участия в реализации проекта
Выводы. ЭПШП: инвестиции, инфраструктурные проекты, промышленная
Евразийские государства образуют интеграционные союзы, кооперация, региональное развитие и другие. Китай, продвигая
являющиеся новыми полюсами роста, создающими возможность новую модель региональной интеграции, получает возможность
перехода от однополярного мира к многополярному. Неоднород- для экономики страны развиваться дальше. ЕАЭС и ЭПШП мо-
ность и неравномерность развития евразийского социально-эко- гут стать ядром более амбициозного проекта сотрудничества в
номического пространства определяет специфику евразийского «Большой Евразии», которая может превратиться в новый центр
рынка, особенности интеграции национальных экономик, соци- экономического развития глобального уровня.
Литература
1. Селищева Т. А., Чжоу Вэйди, Потапенко А.В., Ананьев А.А. Евразийская экономика и идея многополярного мира в контексте глобализации и регионализации // Проблемы современной экономики. — 2016. — № 1. — С. 6-11.
2. Речь В.В. Путина на пленарном заседании Восточного экономического форума 2016. [Vladimir Putin's Speech at the Plenary Session of the Eastern Economic Forum 2016 (In Russ.)]. URL: http//http://kremlin.ru/events/president/news/52808 (дата обращения:
23.09.2016).
3. Евразийский экономический союз. URL:http://www.np-srv.ru/stati/396 (дата обращения:8.08.2017).
4. Экономические союзы. URL:http://economicdata.ru/union.php?menu=economic-unions&un_id=27&un_ticker=EAEU&union_sh ow=economics&ticker=EAEU-GDPShare (дата обращения: 14.08.2017).
5. Головин М., Захаров А., Ушкалова Д. Экономическая интеграция: уроки для постсоветского пространства // Мировая экономика и международные отношения. — 2016. — № 4.
6. Мировой Атлас Данных. Мировая и региональная статистика, национальные данные, карты и рейтинги.URL:http://knoema. ru/atlas/ (дата обращения: 15.06.2017).
7. Китай — Gross domestic product per capita in current prices. URL: https://seosait.com/dinamika-vvp-mira-1970-2016/ (дата обращения: 11.06.2017).
8. Экономический пояс шелкового пути. — М.: Русский библиографический институт, Институт экономических стратегий, 2015.
9. Таблица ВВП по странам мира на 2016 год.URL: http://andresh.ru/statyi/global/1501-2016-.html (дата обращения:
14.08.2017).
10. Сурганов В. В 2016 году казахстанский экспорт снизился на $9,18 млрд URL: https://kapital.kz/economic/58647/v-2016-godu-kazahstanskij-eksport-snizilsya-na-9-18-mlrd.html (дата обращения: 18.06.2017).
11. Опубликована официальная статистика динамики роста производительности труда в Китае. URL:http://www.infovoronezh. ru/News/-50486.html (дата обращения: 14.08.2017)
12. Селищева Т.А., Дятлов С.А., Ананьев А.А., Кан Е.Н. Автономная рецессия экономики России и проблемы экономического роста // Проблемы современной экономики. — 2016. — № 4.
13. Орехов П. Экспортеры ослушались Медведева. URL:https://www.gazeta.ru/business/2017/02/08/10515539.shtml (дата обращения: 18.06.2017).
14. International Trade Center.URL:http://www.trademap.org/ (дата обращения: 14.08.2017).
15. World Bank Open Data. URL:http://data.worldbank.org (дата обращения: 12.06.2017).
16. Евразийский экономический союз в цифрах. 2016. URL:http://www.eurasiancommission.org/ru/act/integr_i_makroec/dep_stat/ econstat/Documents/labourmarket_2015.pdf (дата обращения: 10.08.2017).
17. Средняя зарплата в Китае в 2016-2017 году. URL: http://zarplatyinfo.ru/v_mire/srednyaya-zarplata-v-kitae-v-2015-2016-godu. html (дата обращения: 1.08.2017).
18. Уянаев С.В. Китайский проект «Один пояс — один путь»: концепция, план, сотрудничество с Россией // Проблемы Дальнего Востока. — 2015. — № 4. — С. 8-21.
19. Панюгина Е.В. ЕАЭС и Экономический пояс Шелкового пути: сравнительный анализ евразийских интеграционных проектов // Политическая наука. — 2015. — № 4. — С. 99-115;
20. Арпова Е.Я. Морской Шелковый путь XXI века против Северного морского пути: угрозы и возможности // ЭТАП: экономическая теория, анализ, практика. — 2014. — № 4. — С. 84-93.
21. Станецкий В. Шелковый путь, который мы потеряли // Южный Китай. — 2015. — 6 августа. URL: http// south-invest.com/ node/1778 (дата обращения: 14.08.2017).
22. Россия и Китай в Евразийской интеграции: сотрудничество или соперничество / От вред. Д.А. Савкин. — СПб.: «Нестор-История», 2015. — 350 с.
23. Севастьянов С. Интеграционные проекты Китая в АТР и Евразии // Мировая экономика и международные отношения. — 2016. — № 4. — С. 8-9.
24. Бардаль А.Б. Новый Шелковый путь: возможности и угрозы для транспортного комплекса Дальнего Востока России // ЭКО. — 2016. — №7. — С. 69-91.
25. Ларин В. Российско-китайское трансграничье в контексте проектов евразийской интеграции // Мировая экономика и международные отношения — 2016. — № 12. — С. 73-75.
26. Забелина И.А., Клевакина Е.А. Экономическое развитие и негативное воздействие на окружающую среду в регионах трансграничного взаимодействия // ЭКО. — 2016. — № 8. — С. 67-82.
27. Глазырина И.П., Забелина И.А. Перспективы «зеленого» роста на востоке России и Новый Шелковый путь // ЭКО. — 2016. — № 7. — С. 5-20.
28. Штанов В. Россия выезжает на «Шелковый путь» // Ведомости. — 2016, 13 декабря.
29. Крюков В.А. Где прольется дождь? // ЭКО. — 2016 — № 7.
30. Ведомости. — 2008, 12 марта.
31. Оверченко М. Как Китай отвоевывает у России Центральную Азию // Ведомости. — 2015, 25 октября.
32. Штанов В. Россия выезжает на «Шелковый путь» // Ведомости. — 2016, 13 декабря.
