CC BY
36
H. В. Шамова. Сопоставительный анализ восприятия категории времени.
Staatsbahn eine Lokomotive abhanden gekommen sei (sie sei eines Nachts vom Erdboden - genauer gesagt vom Rangierbahnhof - verschwunden), wurde mir natürlich klar, dass ich das Opfer eiher unlauteren Transaktion geworden war (W. Hildesheimer).
Замечание в виде парантезы по поводу исчезнувшего локомотива раскрывает тайну происшедшего, но комментирует кражу не как уголовное преступление, а как таинственное приключение, в котором герой является чьей-то жертвой. Несоответствие реального события и его восприятие главным героем порождает комический эффект.
Итак, приведенный фактический материал демонстрирует особенности пунктуационного оформления парантезы: не только скобками и двойным тире, но и другими знаками препинания или их комбинацией. Выбор знака препинания для оформления такой сложной конструкции целиком зависит от намерения автора и обусловливается смысловой стороной текста. Необходимо отметить, что (исходя из нашей выборки) для оформления внесений авторы отдают предпочтение двойному тире (как в немецкой, так и в английской пунктуационной практике). Широкое использование парантезы в языке того или иного автора свидетельствует о соответствующей стилевой ориентации данного автора, что проявляется в использовании тех смысловых и структурных возможностей, которыми располагает парантеза.
Кроме того, парантеза (помимо своего изобразительно-выразительного значения) выполняет стилистическую функцию создания эмоционального фона. Таким образом, парантеза, как яркое выразительное средство привлечения и удержания внимания читателя, встречается в художественном дискурсе намного чаще, чем в публицистике.
Примечания
1. Шипова И. А. Эмоциональный синтаксис в немецкоязычном художественном дискурсе: дис. ... канд. филол. наук. М., 2005.
2. Фадеева Л. В. Парантеза в немецкой диалогической речи: автореферат дис. . канд. филол. наук. Астрахань, 2005.
3. Faulkner C. W. Writing Good Sentences. A Functional Approach to Sentence Structure, Grammar and Punctuation. N. Y., 1957.
4. Sweet H. A New English Grammar Logical and Historical. Part I. Oxford, 1900.
5. Александрова О. В. Проблемы экспрессивного синтаксиса на материале английского языка. М.: Высш. шк., 1984.
6. Шварцкопф Б. С. Современная русская пунктуация: система и ее функционирование. М.: Наука, 1988.
7. Greenbaum S. The Oxford English Grammar. Oxford, etc.: Oxford university press, 1996.
8. Будниченко Л. А. Экспрессивная пунктуация в публицистическом тексте: дис. . канд. филол. наук. СПб., 2004.
9. Там же.
10. Валгина Н. С. Трудные вопросы пунктуации. М., 1983.
11. Розенталь Д. Э. и др. Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию. М., 1994.
12. Шварцкопф Б. С. Указ. соч.
13. Долгова О. В. Семиотика неплавной речи. М., 1978.
14. Кострова О. В. Экспрессивный синтаксис современного немецкого языка. М.: Флинта, 2004.
15. Naer N. M. Stilistik der deutschen Sprache. M.: Prometej, 2004.
16. Там же.
Источники
1. Lessing D. The Good Terrorist - HarperCollins UK, 2003.
2. King S. The Eyes о£ the dragon. London: Viking, 1987.
3. The Moscow News № 35, Sept 15. M.: Moskovsie Novosti, 2006.
4. Fowles J. The French lieutenant's woman. Boston, Toronto: Little, Brown and Company, 1969.
5. Frisch M. Andorra. Frankfurt/Main: Suhrkamp Verlag, 1961.
6. Joyce J. Ulysses. Vintage, 1990.
7. Remarque E. M. Drei Kameraden. M.: Verlag fur fremdsprachige literature, 1960.
8. Inzipito № 12, 2004.
9. Lawrence D. H. Lady Chatterley's Lover. Cambridge University Press, 1993.
УДК 43-53 + 43-72
H. В. Шамоба
СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ВОСПРИЯТИЯ КАТЕГОРИИ ВРЕМЕНИ НА ПРИМЕРЕ ТЕМПОРАЛЬНОГО МАРКЕРА STUNDE/ЧАС В ОРИГИНАЛЬНОМ И ПЕРЕВОДНЫХ ТЕКСТАХ
Статья посвящена проблемам диахронического перевода. Главной целью работы является исследование вопроса об идентичности темпоральных смыслов, заложенных в древнем оригинальном произведении и современных переводных текстах. Йстори-ко-этимологический и контекстуальный анализ лексемы stunde/час в оригинальном и переводных текстах позволяет вскрыть различие в восприятии категории темпоральности в Средневековье и сегодня.
The article is devoted to diachronical translation problems. The main aim of this work is to study the problem of identity of temporal senses in ancient original works and their modern translations. Historical, etymological and contextual analysis of the lexeme Stunde/час in the original text and its translations gives a possibility to show difference in perception of the temporal senses in the Middle Ages and nowadays.
ШАМОВА Нина Васильевна - кандидат филологических наук, доцент по кафедре немецкого языка и методики преподавания немецкого языка ВятГГУ © Шамова Н. В., 2009
Аингвистика
Ключевые слова: перевод древних текстов, Песнь о нибелунгах, различие в восприятии категории времени, перевод темпорального маркера Stunde/час.
Keywords: translating ancient texts, Der Nibelungen Liet, différence in perception of the category of time, translating the temporal marker Stunde/час.
Как известно, каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия устройства мира, или определенную картину мира. Совокупность представлений о мире, заключенных в значениях разных слов и выражений конкретного языка, складывается в систему взглядов, которую, сами того не замечая, принимают все носители языка. Об этом неоднократно писали многие ученые, к примеру А. Д. Шмелев, А. А. Зализняк, И. Б. Левонтина при исследовании ключевых идей русской картины мира [1].
В настоящей работе мы попытаемся реконструировать отдельные фрагменты средневековой системы представлений о мире, опираясь на сред-неверхненемецкий текст «Песнь о нибелунгах» XIII в., а также попытаемся сопоставить эту систему с системой представлений о мире в переводных текстах разных временных периодов -
XIX и XX вв. и разных культур - русской и немецкой. Свой анализ мы будем осуществлять на примере категории времени, или темпоральнос-ти, как одной из универсальных категорий человеческого мировосприятия. Задачей данной работы является исследование вопроса об идентичности темпоральных смыслов, заложенных в оригинал и переводные тексты.
В соответствии с концепцией И. Н. Хайдаро-вой темпоральный смысл рассматривается в работе в качестве единицы сопоставительного исследования переводческого времени в переводческом пространстве, где переводческое время -это компонент переводческого пространства, или форма бытия межъязыкового и межкультурного взаимодействия. Темпоральный смысл понимается как «выраженная определенными языковыми средствами актуальная, культурнообусловленная ценность времени для автора, переводчика, реципиента» [2].
Исследование переводческого времени и темпоральных смыслов ограничено в настоящей работе лексическими средствами темпоральности, в частности темпоральным маркером (ТМ) нем. stunde - рус. час. Анализ темпоральных смыслов на примере названного ТМ мы проводили, в первую очередь, на основе русского перевода Ю. Б. Корнеева XX в. [3], далее русского перевода М. И. Кудряшева XIX в. [4], а также немецких переводов Г. Бракерта [5] и З. Гроссе
XX в. [6].
Поскольку в русском переводе Корнеева самым частотным темпоральным маркером являет-
ся слово час, его производные сейчас, тотчас, сей же час, а также сочетания за часом час, чaс-дpy-гой, вседневно и всечасно, часами, в свой сpoк и час, в свой час и в свой чеpед, час отъезда, в один и тот же час, в этот час, в тот час; в час, когда.., в недoбpый/дoбpый/смеpтныlй/гpoзный/ гopький час, поэтому изучение темпоральных смыслов целесообразно начать именно с TM час.
Самыми частотными TM являются сейчас, сей же час, тотчас. Они составляют 55% от общего количества рассмотренных примеров (40 из 70). В отличие от перевода Корнеева, в оригинальном тексте «Песни о нибелунгах» немецкий эквивалент TM stunde встречается достаточно редко и является единицей, обозначающей наименьшую продолжительность времени, напр. ander selben stunt (1312-4), in kurzen stunden (1935-4), ze aller stunt (1393-3), ze stunden (837-3), tusent stunden (129-2). Интересно, что наиболее частотными TM в оригинальном тексте (О^ являются dô, nu, nun, balde, sciere, de wîle, niht ze lanc, но не TM stunde. На наш взгляд, низкую частотность TM stunde можно объяснить тем, что по канону литературного жанра в эпическом произведении повествование всегда разворачивается неспешно на фоне значительного временного континуума, ведь эпос фигурирует такими понятиями, как год, век, но не мгновение и час.
Историко-этимологическое сравнение средне-верхненемецкого слова stunde (рус. час) позволяет говорить об интересных наблюдениях относительно восприятия этой единицы времени сегодня и в Средние века. Как известно, в современном обществе под Stunde/час понимается отрезок времени продолжительностью 60 мин, причем сегодня этот TM уже не является обозначением самой краткой единицы времени. Однако в начале XIII в., когда была создана «Песнь о нибелунгах», современное понимание Stunde/ час еще не было известно. Оно сформировалось лишь в XV-XVI вв., в позднее Средневековье. С древ-негерманских времен до периода позднего Средневековья данное слово воспринималось иначе, чем сегодня.
Согласно Г. Варигу, слово Stunde (др. герм. *stundo-) было образовано от древнегерман-ского глагола *stantan, stehen, и его первоначальным значением считается «Stehen, Aufenthalt, Rast; stehender Punkt im Zeitverlauf», т. е. временная точка на шкале времени. В средневерхне-немецком языке это значение изменилось, и слово stunde стало означать «Zeitabschnitt. Zeit, Zeitpunkt; Gelegenheit, Mal» [7]. Tаким образом, первоначальное значение «застывшей точки на шкале времени» («Zeitpunkt») было оттеснено на задний план, а на первое место выдвинулось значение «Zeitabschnitt» - «ременной oтpезoк», на второе место - значение «Zeit» - «время нео-
Н. В. Шамова. Сопоставительный анализ восприятия категории времени.
пределенной длительности», т. е. появилось абстрактное понимание времени.
Г. Пауль также подчеркивает, что средневерх-ненемецкое слово stunde означает «einen bestimmten oder einen kürzeren Zeitraum von unbestimmter Dauer»), т. е. характеризуется как интервал времени неопределенной длительности [8].
Примерно таким же образом дефинирует слово stunde и автор средневерхненемецкого словаря В. Голтер. Ср.: stunde - это «Zeitpunkt, Zeit; Augenblick. Mal» [9]. По Голтеру, TM stunde может ассоциироваться с мгновением (Augenblick), т. е. с очень коротким промежутком времени. Указанное значение очень верно передает Ю. Б. Корнеев в своем русском переводе с помощью слов раз и тысячная доля. Ср.:
(1) Mit lachendem munde Sigelint und Sigemunt / Kusten Kriemhilde durch liebe manege stunt (709-1). -Забыли скорбь Зиглинда и Зигмунд в это час. / Они расцеловались с невесткой много раз.
(2) Man bot im michel ere, darn ach ze manegen tagen / tusent stunden mere, danne ich kann gesagen (129-2). - Тех почестей, какими его там осыпали, / И тысячную долю я опишу едва ли.
Анализ приведенных дефиниций позволяет утверждать, что восприятие средневерхненемец-кого слова stunde отличалось от его современного восприятия. Средневековое слово stunde воспринималось как очень короткий промежуток времени неопределенной длительности, сопоставимый с временным отрезком от мгновения до нескольких минут и более. О краткости средневекового TM stunde свидетельствует также его употребление с прилагательным kurz (рус. краткий, короткий), напр. in kurzen stunden (837-3), а выражение ze stunden определяется в словаре Голтера как sofort (рус. тотчас), где прямо указывается на временную точку. Для человека современной эпохи слово Stunde - это отрезок времени конкретной продолжительности (60 мин), осознаваемый и воспринимаемый как достаточно длительный интервал времени в силу того, что существуют и более короткие единицы, например секунда.
Относительно восприятия времени как «точки», которое, согласно дефиниции В. Голтера, продолжало существовать еще и в Средние века, хотелось бы привести интересное высказывание Е. С. Яковлевой о том, что «новозаветный прототип», означающий момент, точку (имеется ввиду час в Библии. - Н. Ш.), часто переводится неточно и уже очень давно «распыляется в переводах через time, moment и под.» [10]. Иными словами, переводчики не всегда задумывались о возможности разного восприятия (как количественного, так и качественного) этого понятия в различные эпохи, поэтому и современный читатель не может быть застрахован от опасности транспонирования в переводной текст современ-
ных темпоральных смыслов. К примеру, у немецких переводчиков XX в. Бракерта и Гроссе мы также обнаружим замену конкретного TM stunde на абстрактный TM Zeit.
Ср.: ja gie in diu stunde mit grozer kurzwile hin (Nibelungenlied 787-4). - Ja, die Zeit verging ihnen schnell bei der vielfältigen Unterhaltung (Grosse). -Ja, wirklich, bei heiterer Unterhaltung verstrich ihnen die Zeit im Fluge (Brackert).
Таким образом, следует, видимо, принять за неизбежность тот факт, что современный читатель, не знакомый с некоторыми древними значениями слов в оригинале, неосознанно будет воспринимать эти слова в их современном значении. Различие в восприятии, как уже говорилось, обусловливается изменением представлений человека о картине мира и лишний раз подчеркивает, что нам трудно вчувствоваться в мир древних. Возможно, комментарии или разъяснения переводчика в подобном случае и улучшили бы понимание первоначальных смыслов, которые автор закладывает в свой оригинал, но художественно-эстетическое воздействие древнего произведения на современного читателя может при этом стать иным.
Теперь, наконец, обратим наше внимание на русский перевод Корнеева и посмотрим, как часто и в каких контекстах эквивалент немецкого слова stunde TM час встречается у Корнеева, иными словами, что стоит в оригинальном тексте, где у Корнеева стоит TM час, и совпадают ли темпоральные смыслы. К сопоставлению привлечем также указанные немецкие переводы XX в. и русский перевод XIX в.
В переводном тексте (ПТ) Корнеева было проанализировано 15 примеров с TM час и его сочетаниями. При сопоставлении ОТ и ПТ было обнаружено, что русский переводчик производит значительные переводческие трансформации, в частности добавление и замену. В рамках данной статьи рассмотрим только случаи добавления.
Итак, в пяти контекстах, которые будут описаны ниже, Корнеев добавляет в текст перевода TM час в сопровождении различных спецификаторов, напр. в этот час, в один и тот же час, в свой час и в свой черед, час отъезда, рассказывать часами. Ср.:
(1) daz ir vil langez scheiden sagte in wol ir muot / üf grozen schaden ze komene. daz herzen niene sanfte tuot (1521-3,4). - Наверно, сердце многим шептало в этот час, / Что видят братьев и мужей они в последний раз.
(2) Wie allez daz gefugele in diesem lande waere tot (1509-3,4). - Как будто всех пернатых в Бургундии у нас / Сразил неведомый недуг в один и тот же час.
(3) er horte sagen maere, wie ein scoeniu meit / Waere in Burgonden, ze wunsche wol getan (44-
Лингвистика
1,2). - Так жил воитель смелый, не ведая забот, I Покуда не услышал в свой час и свой черед | О девушке бургундской, что так была мила.
(4) Do zoch man dar die moere, si wolden varn dan (1285-1). - Но час отъезда пробил, коней ввели во двор.
(5) des enkunde iu ze waere niemen gar ein ende geben (12-4). - Я мог бы вам без устали рассказывать часами.
^к показывают контексты, слово час в ПТ ^рнеева может восприниматься в следующих значениях: а) как мгновение, момент, короткое время, напр. в один и тот же час, и реже б) как продолжительное время, в случае если TM час употребляется во множественном числе, напр. рассказывать часами. Произведенная ^р^евым трансформация с помощью добавления TM в общем не искажает темпоральных смыслов ОТ, т. е. темпоральные смыслы ОТ транспонированы в ПТ верно, а культурная ценность немецкого TM в русском переводе сохранена. Так, к примеру, TM этот час, сей же час как раз указывают на привязку события к какой-то конкретной временной точке, при этом сокращается дистанция между моментом речи и событием, а восприятие времени становится более реальным и почти осязаемым. TM в тот час, напротив, отдаляет события от момента речи и увеличивает дистанцию [11]. ^личество контекстов с названным значением в ПТ доминирует. Что касается TM часами, то, как мы уже отмечали выше, его немецкий эквивалент слово stunden (мн. ч.) в значении длительности времени появилось уже в раннее Средневековье, поэтому употребление его русского эквивалента часами в современном ПТ можно считать вполне гармоничным.
На наш взгляд, введение Kорнеевым в ПТ TM час и его конкретизация с помощью различных спецификаторов находится в полном соответствии с темпоральными смыслами ОТ, однако хотелось бы заметить, что вследствие высокой частотности дополнительных TM ощущение эпичности произведения все же несколько отступает на задний план, патина старины бледнеет, а переводной текст становится более динамичным и современным.
Обратимся теперь к немецким переводам Бра-керта и Гроссе XX в. и русскому переводу ^д-ряшева XIX в. Характерно, что эти переводчики избегают добавлений. Там, где у ^рнеева стоят добавления, у названных авторов их почти нет. Отсутствие добавлений мы видим в следующих примерах. Ср.: (2) wie alle Vögel hier im Lande tot wären (Grosse 2002:1509). (3) Он слышал, что девица в Бургундии живет ^удряшев 1889:44). (4) Da brachte man die Pferde, denn sie wollten nun aufbrechen (Brackert 2004:1285).
Переводческая трансформация добавления отмечается только в одном из пяти рассмотрен-
ных случаев. Так, Гроссе и Бракерт вводят в примере (3) дополнительный ТМ eines Tages (рус. однажды). Однако не вызывает сомнения, что этот ТМ вполне адекватно передает дистанцию между стариной и современностью. Ср.:
(2) Da hörte er eines Tages, im Burgundenland lebe ein Mädchen von vollkommener Schönheit (Grosse 2002: 44; Brackert 2004:44).
Приведенные примеры позволяют с осторожностью предположить, что в данном конкретном случае как формально, так и с точки зрения передачи темпоральных смыслов ОТ, названные переводы стоят к оригинальному тексту ближе. На наш взгляд, невведение дополнительных темпоральных маркеров без особой необходимости дает возможность сохранения хронологической дистанцированности ОТ в значительно большей степени. Следует упомянуть, конечно, что Куд-ряшев, Гроссе и Бракерт также предпринимают некоторые переводческие трансформации, но добавлению они чаще всего предпочитают замены, которые, как указывалось выше, в рамках данной статьи не рассматриваются.
Подведем некоторые итоги. Еще Ф. Д. Шлей-ермахер в XIX в. сформулировал известную антитезу, согласно которой переводчик всегда стоит перед дилеммой «либо в максимальной степени оставить в покое автора и приблизить к нему читателя, либо, напротив, в максимально возможной степени оставить в покое читателя и приблизить к нему автора» [12]. Иными словами можно сказать, что существует два метода перевода художественных произведений - это направление к автору ОТ и направление к читателю ПТ. Решая конкретную задачу, переводчик каждый раз должен выбирать одно из двух направлений в зависимости от своей цели и творческой позиции. В современном переводоведении намеченные Шлейермахером стратегии получили дальнейшее развитие и в XX в. стали известны как методы архаизации и модернизации. Сегодня эти методы обогащены культурологическим подходом к переводу, в котором перевод понимается как переход не только из одного языка в другой, но и из одной культуры в другую, «из одной энциклопедии» в другую [13].
Теперь попытаемся ответить на вопрос, какой же из двух названных стратегий отдается преимущество в рассмотренных переводных текстах Корнеева, Кудряшева, Бракерта и Гроссе? Напомним при этом, что содержание ОТ - эпоса «Песнь о нибелунгах» - устремлено в героическое прошлое, проникнуто отстраненностью, удаленностью эпических событий во времени и пространстве.
По нашему мнению, ПТ Корнеева с частотным употреблением ТМ час и его производных приближает ОТ к современному читателю. Введение
Е. В. Плисов. Ангельское славословие как самостоятельный литургический текст.
дополнительных темпоральных смыслов, создающих ощущение динамичности и реальности в ПТ, не всегда соответствует плавному, размеренному, часто монотонному, течению повествования в оригинальном эпическом произведении. В связи с этим создается впечатление, что дистанция времени в переводе Корнеева несколько уменьшена, ПТ несет в себе элементы модернизации.
Вместе с тем, к особенности перевода Корне-ева можно отнести и приращение смысла в ПТ. Как известно, некоторые переводные тексты могут приобретать функцию создания новых смыслов, о чем еще в XIX в. писал В. Гумбольд. В ПТ Корнеева мы можем наблюдать приращение смысла благодаря добавлению ТМ в свой час и в свой черед (Корнеев 44-1,2). Это выражение не только подчеркивает в ПТ христианскую идею о пред-начертанности всего земного, о человеческой судьбе, но и транспонирует темпоральный смысл цикличного восприятия времени, что в соответствующих строках ОТ отсутствует. Ср.:
Er horte sagen maere, wie ein scoeniu meit / waere in Burgonden, ze wünsche wol getan (441,2). - Так жил воитель смелый, не ведая забот, / Покуда не услышал в свой час и в свой черед / О девушке бургундской (Корнеев).
Что касается переводных текстов Кудряшева, Бракерта и Гроссе, то в них, на наш взгляд, в отличие от ПТ Корнеева, сильнее просматривается ориентация на воспроизведение оригинала в его первозданности, направление к автору, что позволяет предположить, что данные авторы являются сторонниками метода архаизации.
Какой из перечисленных переводов является гармоничнее, в настоящий момент сказать сложно из-за небольшого количества рассмотренных примеров. Однако исходя из существования двух различных методов диахронического перевода, хотелось бы подчеркнуть важную мысль Шлей-ермахера о том, что критерий оценки качества переводов в зависимости от избранного метода должен быть неодинаков.
Конечно, в данной статье мы рассмотрели лишь очень маленький фрагмент средневековой картины мира, поэтому нужны дальнейшие исследования для того, чтобы убедиться в правильности сделанных выводов.
Примечания
1. Зализняк А. А, Аевонтина И. Б, Шмелев А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005. С. 9.
2. Хайдарова И. Н. Исследование категории переводческого времени в сопоставительном аспекте (на примере русского и немецкого языков): автореф. дис.... канд. филол. наук. Тюмень, 2008. С. 14.
3. Песнь о нибелунгах / пер. Ю. Б. Корнеева. М.: Наука, 1976.
4. Песнь о нибелунгах / с введением и примечаниями, с средне-верхне-немецкого размером подлинни-
ка перевел М. И. Кудряшев. СПб.: Типография Н. А. Лебедева, 1889.
5. Das Nibelungenlied. Mittelhochdeutscher Text und Übertragung / Herausgegeben, übersetzt und mit einem Anhang versehen von Helmut Brackert. Frankfurt a. M.: Fischer Taschenbuch Verlag, 2004. 2 Bd.
6. Das Nibelungenlied. Mittelhochdeutsch / Neuhochdeutsch. // Nach dem Text von Karl Bartsch und Helmut de Boor ins Neuhochdeutsche übersetzt und kommentiert von Siegfried Grosse. Stuttgart: Philipp Reclam jun., 2002.
7. Wahrig G. Deutsches Wörterbuch. Frankfurt a. M.: Verlagsgruppe Bertelsmann GMBH, 1984. S. 3623.
8. Paul H. Deutsches Wörterbuch. 6-te Auflage, bearbeitet von A. Schirmer. Halle a. S.: VEB Max Niemeyer Verlag, 1959. S. 607.
9. Der Nibelunge Not in Auswahl und mittelhochdeutsche Sprachlehre mit kurzem Wörterbuch / von W. Golther. Berlin: Walter de Gruyter & Co, 1943. S. 189.
10. Яковлева E. С. Час в системе русских названий времени // Логический анализ языка. Язык и время / отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М.: Индрик, 1977. С. 273.
11. См. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т. 4. М.: Олма - Пресс, 2002. С. 248.
12. См. Нелюбин А. А., Хухуни Г. Т. Наука о переводе (история и теория с древнейших времен до наших дней). М.: Флинта, 2006. С. 136.
13. Эко У. Сказать почти то же самое. Опыты о переводе. СПб.: Симпозиум, 2006. С. 193.
УДК 82-97:2-53
Е. В. Плисов
АНГЕЛЬСКОЕ СЛАВОСЛОВИЕ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНЫЙ ЛИТУРГИЧЕСКИЙ ТЕКСТ В КОНТЕКСТЕ НЕМЕЦКОЯЗЫЧНОГО БОГОСЛУЖЕНИЯ
Ангельская песнь рассматривается как частотный самостоятельный богослужебный текст. Использование славословия будет носить надконфессиональный характер, но частотность его исполнения будет являться факультативным категориальным признаком православного немецкого богослужения. Исследованные переводы полно и точно передают содержание молитвословия, при существующем лексико-грамма-тическом и стилистическом варьировании достигнут необходимый уровень адекватности перевода.
The Angelic song is viewed as a frequently used independent liturgical text. Usage of the prayer has over-confessional character, while its frequency is an optional categorial feature of orthodox German divine service. All analyzed translations render the content of the prayer exactly and completely; being much varied from lexico-grammatical and stylistic point of view they obtain the necessary level of clarity.
ПЛИСОВ Евгений Владимирович - кандидат филологических наук, доцент по кафедре немецкой филологии Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н. А. Добролюбова © Плисов Е. В., 2009
