CC BY
6
Также нельзя не упомянуть тему смерти, которая достаточно активно репрезентируется С. Моэмом. Эта тема является сквозной в нескольких эссе: «Город, построенный на скале», «Дорога» и др. В рамках этой темы Китай воспринимается в качестве мертвой культуры, которая уже ушла в прошлое, что еще больше подчеркивает мысль о том, что эта культура глубоко чужда европейцу, что прекрасно подтверждается следующей цитатой: «Но все эти люди чужды вам, как вы чужды им. У вас нет ключа к их тайне. Ибо хотя довольно во многом они с вами схожи, это вам не помогает, а, наоборот, подчеркивает различия, разделяющие вас» [3, с. 20].
Подводя итог исследованию, проведенному в рамках данной темы, можно сделать ряд выводов о том, каким образом менялся образ Китая в западной культуре на протяжении XX века на примере литературных произведений западных авторов.
Во-первых, необходимо отметить, что среди западных авторов достаточно немногие уделяли в своих произведениях достаточно внимания. Среди таких авторов можно отметить Джека Лондона, С. Ромера, Э. Хан, С. Моэма и ряд других. Среди этих писателей особняком выделяются произведения С. Моэма, поскольку именно ему удалось показать Китай не просто как образ культуры, чуждой всему европейскому, но и позволить читателям увидеть его через призму восприятия истинных европейцев (главным образом англичан).
Во-вторых, нужно обратить внимание на то, что если в начале ХХ века Китай в произведениях европейских авторов представлялся чем-то враждебным культуре Европы, то на протяжении того, как развиваются культурные связи межБиблиографический список
ду Китаем и странами Европы, его образ в литературных произведениях постепенно трансформируется, давая читателям возможность понять, что в этой стране живут такие же люди, как и европейцы, только с другой культурой и несколько иной системой ценностей.
В-третьих, С. Моэму, который, как уже было сказано выше, наиболее ярко из всех европейских писателей изобразил культуру Китая в своих произведениях, пожалуй, лучше всего удалось отразить самобытные особенности культуры и традиций Китая, миропонимание и картину мира китайцев, а также их отношение к западной цивилизации, которое нередко можно назвать настороженно-враждебным. Во всех проанализированных произведениях С. Моэма образ Китая выступает своеобразным вневременным (вечностным планом), который для европейцев оказывается местом испытаний, становящихся для них, зачастую, непосильными и ведущими к гибели. Интересно также отметить, что имеет место эксплицитное выражение С. Моэмом начинающих набирать обороты в тот период идей об угнетенности китайцев и о пренебрежительном (нередко в силу непонимания) отношении европейцев к ценностям их древней культуры, причем это эксплицитное выражение вступает в явное противоречие с имплицитным утверждением образа Китая в качестве «места гибели» для европейцев, а также места, в котором их жизнь невозможна. Этот момент очень ярко акцентируется в рамках взаимодействия вечного (вневременного) плана, который ассоциируется с Китаем через образ смерти, с социально-бытовым планом, ассоциируемым с Европой (в данном случае, Англией) и жизнью.
1. Моэм С. К востоку от Суэца. Перевод с английского В. Вебера. Available at: http://www.theatre-library.rU/authors/m/moem_somerset
2. Моэм С. Узорный покров. Перевод с английского М. Лорие. Москва, 2007.
3. Моэм С. На китайской ширме. Перевод с английского И. Гуровой. Москва, 2010.
4. Саид Э.В. Ориентализм: Западные концепции Востока = Orientalism. Western conception of the Orient. Перевод с английского А.В. Говорунова. Санкт-Петербург, 2006.
5. Сакс Р Зловещий доктор Фу Манчу. Available at: https://www.rulit.me/books/zloveshchij-doktor-fu-manchi-read-17610-4.html
6. Хабибуллина Л.Ф. Образ Китая в творчестве С. Моэма. Дергачевские чтения-2011. Русская литература: национальное развитие и региональные особенности: материалы Х Всероссийской научной конференции. Екатеринбург, 2012; Т. 3: 327 - 332.
7. Ши С. История конструирования образа Китая в европейской словесности. Китай: история и современность: материалы IX Международной научно-практической конференции. Екатеринбург, 2016: 207 - 213.
8. Лёнина Д.А. Образ Китая в творчестве Перл Бак. Диссертация ... кандидата филологических наук. Нижний Новгород, 2020.
9. London J. The Strength of the Strong. The Unparalleled Invasion. Available at: http://london.sonoma.edu/writings/StrengthStrong/invasion.html
10. Turner O. American Images of China: Identity Power, Policy. Abingdon, 2014.
11. Witchard A.V. Thomas Burke's Dark Chinoiserie: Limehouse Nights and the Queer Spell of Chinatown. Aldershot, 2009. References
1. Mo'em S. K vostoku ot Su'eca. Perevod s anglijskogo V. Vebera. Available at: http://wwwtheatre-library.ru/authors/rn/moem_somerset
2. Mo'em S. Uzornyjpokrov. Perevod s anglijskogo M. Lorie. Moskva, 2007.
3. Mo'em S. Na kitajskojshirme. Perevod s anglijskogo I. Gurovoj. Moskva, 2010.
4. Said 'E.V. Orientalizm: Zapadnye koncepcii Vostoka = Orientalism. Western conception of the Orient. Perevod s anglijskogo A.V. Govorunova. Sankt-Peterburg, 2006.
5. Saks R. Zloveschij doktor Fu Manchu. Available at: https://www.rulit.me/books/zloveshchij-doktor-fu-manchi-read-17610-4.html
6. Habibullina L.F. Obraz Kitaya v tvorchestve S. Mo'ema. Dergachevskie chteniya-2011. Russkaya literatura: nacional'noe razvitie i regional'nye osobennosti: materialy Х Vserossijskoj nauchnoj konferencii. Ekaterinburg, 2012; T. 3: 327 - 332.
7. Shi S. Istoriya konstruirovaniya obraza Kitaya v evropejskoj slovesnosti. Kitaj: istoriya i sovremennost': materialy IX Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. Ekaterinburg, 2016: 207 - 213.
8. Lenina D.A. Obraz Kitaya v tvorchestve Perl Bak. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Nizhnij Novgorod, 2020.
9. London J. The Strength of the Strong. The Unparalleled Invasion. Available at: http://london.sonoma.edu/writings/StrengthStrong/invasion.html
10. Turner O. American Images of China: Identity, Power, Policy. Abingdon, 2014.
11. Witchard A.V. Thomas Burke's Dark Chinoiserie: Limehouse Nights and the Queer Spell of Chinatown. Aldershot, 2009.
Статья поступила в редакцию 05.02.22
УДК 811.35
Magomedov D.M., Cand. of Sciences (Philology), researcher, Institute of Language, Literature and Art n.a. G. Tsadasa, Dagestan Federal Research Center of the Russian Academy of Sciences (Makhachkala, Russia), E-mail: m.daniyal@yandex.ru
Magomedova Kh.M., Cand. of Sciences (Philology), senior teacher, Russian Language Department, Dagestan State Technical University, candidate of philological sciences (Makhachkala, Russia), E-mail: huriya28@mail.ru
Zerbaliyeva N.F., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Russian Language Department, Dagestan State Technical University (Makhachkala, Russia), E-mail: nailya.zerbaliyeva@mail.ru
COMPARATIVE ANALYSIS OF NOMINATIVE AND ERGATIVE SENTENCE STRUCTURES IN THE DAGESTAN LANGUAGES. The article presents a comparative analysis of ergative and nominative sentence constructions in the Dagestan languages, in which subject-object relations play a leading role in the formation of the structure of a simple sentence. In languages of the nominative system, the subject is expressed by the name in the nominative. With nominative constructions of the sentence, the transitivity of the verb-predicate contributes to a clear distinction between the subject and the object. With ergative constructions of the sentence, the role of the subject of the action is the name in the ergative. Proposals of nominative construction are classified into two types on the basis of transience and intransitivity. In the nominative construction, the verb-predicate of intransitive semantics is coordinated with the subject of the action, and the verb-predicate of transitional semantics is coordinated with the object of action. Ergative is a construction in which the name in the ergative acts as a subject.
Key words: nominative constructions, ergative constructions, Dagestan languages, syntax, sentence, transitivity - intransitivity, subject, object.
Д.М. Магoмeдoe, науч. comp. Ижтитута языка, литepaтуpы и ucKyccmea имени Г. Цадаш Дaгecтaнcкoгo федерального исследовательского цeнmpa PocculcKol aкaдeмuu наук, г. Махачкала, E-mail: m.daniyal@yandex.ru
Х.М. Магoмeдoeа, ст. преп., ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный технический университет», канд. фuлoл. наук, г. Махачкала, E-mail: huriya28@mail.ru
Н.Ф. Зербалиееа, канд. фuлoл. наук, доц., ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный технический университет», г. Махачкала, E-mail: nailya.zerbalieva@mail.ru
СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ НОМИНАТИВНЫХ И ЭРГАТИВНЫХ КОНСТРУКЦИЙ ПРЕДЛОЖЕНИЯ В ДАГЕСТАНСКИХ ЯЗЫКАХ
Статья посвящена сопоставительному анализу эргативных и номинативных конструкций предложения в дагестанских языках, в которых ведущую роль в формировании структуры простого предложения играют субъектно-объектные отношения. В языках номинативного строя подлежащее выражается именем в номинативе. При номинативных конструкциях предложения переходность глагола-сказуемого способствует четкому различению субъекта и объекта. При эргативных конструкциях предложения в роли субъекта действия выступает имя в эргативе. Предложения номинативной конструкции классифицируются на два типа по признаку переходности и непереходности. В номинативной конструкции глагол-сказуемое непереходной семантики координируется с субъектом действия, а глагол-сказуемое переходной семантики - с объектом действия. Эргативной называется конструкция, в которой в роли субъекта выступает имя в эргативе.
Ключевые слова: номинативные конструкции, эргативные конструкции, дагестанские языки, синтаксис, предложение, переходность - непереходность, субъект, объект.
Номинативные конструкции в дагестанских языках характеризуются тем, что сказуемое, подлежащее, дополнение имеют специфические особенности.
При этом подлежащее ставится в номинативе, содержащему ответ на вопросы: кто? что?
Номинатив выражает суть того, о чем повествуется в предложении [1-11].
В данных языках строй предложения способствует максимальному различению субъектно-объектных отношений.
Это достигается с помощью ряда лексико-грамматических средств, таких как оппозиция падежных форм (номинатив - эргатив) и противопоставление между собой непереходных и переходных глаголов.
В языках народов Дагестана переходный глагол связан с подлежащим в эргативном падеже. При этом эргативной формой оформляется имя.
Предложение переходной конструкции имеет следующую структуру:
1) подлежащее,
2) прямое дополнение,
3) сказуемое.
В предложениях же эргативной конструкции подлежащее оформляется эр-гативным падежом, а дополнение - номинативным падежом.
Передача субъектно-объектных отношений в предикативных синтагмах теснейшим образом связана с проблемой разграничения номинативной и эр-гативной конструкций. При сопоставлении материала языков эргативного и номинативного строя обнаруживается различие в передаче отношений субъек-тно-объектного характера и проявляется на уровне морфологии и синтаксиса.
Цель исследования - сопоставительный анализ эргативных и номинативных конструкций предложения в языках народов Дагестана, изучение специфики формирования структуры простого предложения.
Поставленная цель предусматривает решение задач:
1) изучение специфики эргативных и номинативных конструкций предложения (на примере языков народов Дагестана);
2) классификация глаголов переходной и непереходной семантики;
3) обоснование ведущей роли субъект-объектных отношений в процессе формирования структуры простого предложения.
Настоящее исследование представляется актуальным в силу ряда причин. Во-первых, актуальность связана с наличием множества синтаксических конструкций предложения, являющихся характерной особенностью дагестанских языков. С точки зрения падежного оформления имени субъекта обнаруживаются следующие конструкции простого предложения: номинативная, эргативная, дативная, генитивная, локативная. Во-вторых, в языках номинативного строя подлежащее выражается именем в номинативе. В языках же эргативного строя подлежащим может быть имя, выраженное разными падежными формами. В-третьих, в ходе исследования предпринимается попытка определить ведущую роль субъектно-объектных отношений в формировании структуры простого предложения.
Научная новизна настоящего исследования заключается в том, что в статье впервые проводится сравнительный анализ эргативных и номинативных конструкций предложений в языках дагестанских народов. До сих пор не были выявлены дифференциальные признаки конструкций простого предложения в дагестанских языках.
Практическая значимость исследования заключается в том, что основные его положения могут стать основой составления сравнительного синтаксиса дагестанских языков.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что ее результаты в определенной степени вносят вклад в изучение синтаксиса дагестанских языков. Эти результаты могут быть использованы в сопоставительном и типологическом исследовании других кавказских языков. Кроме того, наши материалы и выводы могут представлять интерес и для общего языкознания, в частности теории синтаксиса.
В аварском языке имя в номинативе в форме единственного и множественного числа в сочетании с непереходным глаголом-сказуемым выступает в качестве грамматического подлежащего (субъекта). Рагъабазда гаргар къот1ана (М.М.) («На балконе (веранде) разговор прекратился»). Вас кьижун вуго («Мальчик спит»).
Синтаксической особенностью номинатива является роль грамматического подлежащего (субъекта) и прямого дополнения (объекта) в предложении как носителя предметного значения.
В предложении с глаголом-сказуемым переходной семантики имя в номинативе в форме единственного или множественного числа выступает в роли прямого дополнения (объекта): Пайшатие кеч1 г1емер бокьулаан (М.М.) («Айшат песни очень любила»). Палисултаница раг1и абич1о (М.М.).
Имя в номинативе может также являться именной частью составного сказуемого: Абич1ого тараб раг1и хазина буго (К.) («Несказанное слово клад есть»). Гъалбац1 царае хан буго (К.) («Лев для лисы хан есть») [3, с. 87].
Имена существительные в эргативе могут выполнять функцию реального субъекта при глаголе-сказуемом переходной семантики, например: Гьалмагъза-баз гьей къоялъ ялагьана (М.М.) («Друзья ее целый день искали»). Къурбаница чу жеги г1едег1изабуна (М.С.) и т.д.
Имя в эргативе при глаголе-сказуемом переходной семантики может выступать и в роли косвенного дополнения. Такое употребление эргатива, как правило, связано с выражением значения орудия действия, например: Васас х1ама т1или-ца бухулеб буго («Мальчик осла палкой бьет»). Палица г1ощт1оца ц1ул бич1улеб буго («Али топором дрова колет»).
В аварском языке основной функцией генитива является выражение атрибутивных отношений между именами. Генитив также выполняет функцию косвенного дополнения и иногда может выступать в качестве именной части составного сказуемого. Например: Дагъистаналъул муг1рул, нужее рецц, баркала (Р.Х1.) («Горы Дагестана, вам хвала, спасибо»). Их ана, рии щвана, т1егьач1о васасул гъвет1 (Р. XI.) («Весна прошла, лето наступило, не расцвело парня дерево»).
Датив в аварском языке употребляется в качестве реального субъекта при глаголах чувственного восприятия: хиралъизе («стать дорогим»), рихине («ненавидеть») бокьизе («любить») и др. Пурччинлъи ц1акъ хирияб бук1ана Пусма-ние (М.М.) («Зелень очень нравилась Осману»). Гьелъ Пашурае баркала кьуна (М.М.) («Она поблагодарила Ашуру», букв.: «Она Ашуре благодарность дала»).
Формы локативов в аварском языке выступают в значении субъекта или объекта: Дур хонжрокьаги дукьаги х1инкъулев чи гьанив гьеч1о (М.С.) («Ни твоего кинжала, ни тебя боящегося человека здесь нет»). Нижер инсуда мун лъала («Наш отец тебя знает»).
В даргинском языке номинативная конструкция предложения зависит в основном от форм выражения его членов и от состава данной конструкции, например: Дудеш узули сай («Отец работает»). Неш рак1иб («Мать пришла») и др.
В даргинском языке среди глагольных категорий, имеющих непосредственное отношение к выражению субъектно-объектных отношений, относятся категории класса и лица. В предложении Ну уч1улра («Я учусь»), например, в сказуемом уч1улра отражается отнесённость подлежащего ну к классу и лицу. В частности, классная отнесённость подлежащего в сказуемом отражается префиксально (ну («я») - имеется в виду лицо мужского класса, что в сказуемом уч1улра отражается соответствующим нулевым префиксальным показателем), а личная отнесённость - суффиксально (-ра в глаголе-сказуемом уч1улра является показателем 1-го лица) [2, с. 79].
В даргинском языке субъектное значение генитива отмечается при масдаре или отглагольном существительном: Х1ела дудешла ита-иша вашни наб г1ях1бил-зули ах1ен (букв.: «Твоего отца туда-сюда хождение мне не нравится»), дарсла башри («ход урока»); Ит дурх1яла висни гъари! (букв.: «Ну и плач же этого мальчика!»).
Объектное значение генитива в даргинском языке встречается при глаголах лишения: Нуни ил занзбала умубарра (букв.: «Я его колючек почистил» (т.е. «почистил от колючек»). Ил х1улбала сукъурриуб (букв.: «Она глаз ослепла» (т.е. «ослепла»)) и т.д.
Субъектные значения датива в даргинском языке обнаруживаются в предложениях различной структуры, которые сообщают о различных состояниях субъекта: Ишаб дурх1нас г1ях1ил саби («Здесь детям хорошо»). Нешлис къиянни саби («Маме трудно»). Рузис г1инц бикиб («Сестре досталось яблоко») и т.д.
Даргинский предметный падеж несет сугубо объектное значение. Объектное значение предметного падежа характеризуется выражением предмета разговора, спора, мысли, информации, заботы, беспокойства и т.д., например:
Ват1айчила пикриик1ес («думать о Родине»), г1ях1гъабзачила далайик1ес («петь о герое»), бец1личила гъайик1ес («говорить о волке») и т.д.
К.И. Казенин отмечает, что в лакском языке «если отглагольное имя образовано от переходного глагола, подлежащее которого стоит в эргативном или дательном падеже, а прямое дополнение - в именительном падеже, то и отглагольное имя сочетается с именами в тех же падежах: Аьрабнал (эрг. пад.) Гъумучи (им. пад.) лавсъссар («Арабы взяли Кумух») - аьрабнал (эрг. пад.) Гъумучи (им. пад.) ласаву («взятие Кумуха арабами»); Жула миллатрал тарих (им. пад.) жунма (дат. пад.) хъама къабитайссар («Мы не забываем историю нашего народа») - жула миллатрал тарих (им. пад.) жунма (дат. пад.) хъама къабитаву («то, что мы не забываем историю нашего народа»). В словосочетаниях с отглагольными именами сохраняются и другие падежи, в которых стоят подлежащие и дополнения при глаголах, от которых они образованы, например, падеж на -ща подлежащего при глаголе бюхъан «смочь»: Адаминаща цилла арцу-хъус дуккан бюхъайссар («Человек может добывать свое богатство») -адаминаща цилла арцу-хъус дуккан бюхъайшиву («возможность для человека добывать свое богатство») [5, с. 29].
В лакском языке при глаголе-сказуемом переходной семантики подлежащее оформляется номинативом, эргативом и дативом, например: Гули (номинатив) гайннахь магьри (им. пад.) буслан бик1айва (М. К.) («Гули начинала рассказывать им сказки»). Чал вич1илух цалла ч1авгума дирхьуна Итул (эргатив) (Р.Б.) («Иту даже приложил свою щеку к уху лошади»). К1ай жул эяллаву лич1исса ци ккаркри вин (датив)? (М. К.) («Что оставшееся в тех наших развалинах ты видел?»).
Прямое дополнение в лакском языке употребляется только при глаголе-сказуемом переходной семантики и всегда оформляется номинативом, эргативом и дативом: Га (номинатив) цанна гужсса реклама (им. пад.) дуллай ия (Х.И.) («Он себе сильную рекламу делал»). Ханнал (эргатив) я бувч1ин къашайсса, ягу зах1-маттсса суаллу (номинатив) булайсса бивк1ун бур (К.Къ.) («Хан задавал непонятные или трудные вопросы»). Вин (датив) мак1ру (номинатив) ккаклан дик1айрив, бавал? (М.К.) («Ты стал видеть сны, внучек?») [6, с. 152].
В лезгинском языке при глаголе-сказуемом непереходной семантики отсутствует прямой объект, а субъект оформляется именем в номинативе, например: Хуп1 рахада билбил сегьер вахтуна (Е.Э.) («Дивно поет (букв.: говорит) соловей в утреннюю пору»).
Подлежащее оформляется номинативом при сказуемом, выраженном сочетанием недостаточного вспомогательного глагола с деепричастием глагола переходной семантики. Например: Аял кьеп1ина гьарагъиз ава («Ребенок в люльке кричит» (букв.: «крича, в процессе кричания находится»). Сик1 вичиз хкадриз ава (Ф.) («Лиса себе прыгает» (букв.: «прыгая, в процессе прыгания находится»)).
Глаголы переходной семантики, как правило, имеют прямой объект, который оформляется номинативом, например: Дидеди фу чразва («Мать хлеб печет»). Бубади ктаб къачуна («Отец купил книгу»).
В лезгинском языке постановка подлежащего в номинативе или эргативе определяется, с одной стороны, семантикой знаменательного глагола, с другой стороны, ролью вспомогательного глагола хьун, который в данной ситуации выражает многократность, несовершенность действия, например: Балк1анни гьа-миша гьабурун къваларив гваз, нез, секин хьана (А.Ф.) («Лошадь, находясь все время около них, питаясь, успокоилась»). Ибурун диде-бубаяр фадлай дустар яз хьана (А.Ф.) («Их родители издавна были друзьями») [4, с. 134].
В отличие от дагестанских языков в русском языке подлежащим, как правило, считается имя в номинативе, все остальное относится не к подлежащему. Субъект и подлежащее относятся к разным уровням предложения, поэтому их нельзя отождествлять. Субъект совпадает с подлежащим лишь в форме номинатива, так как этот падеж русском языке является единственной формой выражения подлежащего.
В табасаранском языке имя в эргативе в предложении при глаголе-сказуемом переходной семантики выполняет функцию подлежащего или дополнения (в значении орудия действия): Адашди душван гъяфатар ва жара ип1рудар адагъну (Ш.Къ.) («Отец достал из нее (сумки) конфеты и другие пряности»).
Библиографический список
Имя в генетиве в предложении при глаголе-сказуемом переходной семантики играет роль дополнения и несогласованного определения, например: Ху ин-сандин ихтибарлу дуст ву (А.Дж.) («Собака - верный друг человека»). Гьартереф яв ву баябан, йимищдин багъ, Табасаран (П. Кь.) («Каждая сторона твоя просторна, фруктовый сад, Табасаран») [5, с. 172].
Иногда при субъекте в дативе употребляются и формы без личной аффиксации: ухьуз (учуз) дурар рякъюра («мы видим их»); учвуз учу рякъюра («вы видите нас»); узуз думу рякъюра («я вижу его»); увуз думу рякъюра («ты видишь его») и т.д.
Таким образом, в табасаранском языке основными компонентами эргатив-ной конструкции предложения является сказуемое, выраженное глаголом переходного семантики. Поскольку реальный субъект в табасаранском языке может быть поставлен не только в эргативном, но при определенных глаголах и в других падежах (родительном, дательном, местном), то правомерно выделение в нем, наряду с эргативной, также генитивной, дативной и локативной конструкций.
В дагестанских языках относительно главных членов предложения и способов их выражения существуют самые противоречивые точки зрения. Здесь до сих пор нет единого мнения, что считать подлежащим, чем оно отличается от субъекта. Как правило, в предложении со сказуемым, выраженным непереходным глаголом главными членами предложения здесь считаются сказуемое и подлежащее. Если в предложении представлено сказуемое, выраженное переходным глаголом или глаголом чувственного восприятия, главными членами являются подлежащее, сказуемое и прямое дополнение, с которым глагол-сказуемое согласуется в грамматическом классе и числе.
Итак, проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы. В дагестанских языках, наряду с номинативной и эргативной, выделяются еще дативная, генитивная, локативная конструкции. Предложения номинативной конструкции классифицируются на два типа по признаку переходности и непереходности. В номинативной конструкции глагол-сказуемое непереходной семантики координируется с субъектом действия, а глагол-сказуемое переходной семантики - с объектом действия. Эргативной называется конструкция, в которой в роли субъекта выступает имя в эргативе.
При аффективной конструкции предложения роль субъекта выполняет имя в дативе, а в качестве сказуемого выступают аффективные глаголы, глаголы чувственного восприятия. Генитивные и локативные конструкции в дагестанских языках встречаются редко.
Таким образом, поставленная цель по сопоставительному анализу эргатив-ных и номинативных конструкций предложения в дагестанских языках, а также рассмотрению роли субъектно-объектных отношений и грамматической формы выражения подлежащего, что является одним из синтаксических критериев в формировании структуры простого предложения, успешна решена.
Результаты исследования могут содействовать дальнейшему изучению синтаксиса дагестанских языков, а также решению проблемы сопоставительного и типологического исследования других кавказских языков, что, несомненно, составляет не только практическую, но и теоретическую ценность подобных исследований.
Принятые сокращения А. Ж. - Абумуслим Джафаров А. Ф. - Алибек Фатахов Е. Э. - Етим Эмин К. - пословица К. Къ. -Курзи Кажлаева М. К. - Казбек Мазаев М. М. - Муса Магомедов М. С. - Магомед Сулиманов П. Кь. - Пирмагомед Касумов Р. Х1. - Расул Гамзатов Р. Б. - Руслан Башаев Ф. - фольклор Х.И. - Хизри Ильясов
1. Абдуллаев З.Г, Абдусаламов А.А., Мусаев М.-С.М., Темирбулатова С.М. Современный даргинский язык. Махачкала, 2014.
2. Абдуллаев З.Г Oчepкипосинтаксису дapгинcкoгoязыка. Москва, 1971.
3. Алексеев М.Е., Атаев Б.М., Магомедов М.А., Магомедов М.И. и др. Современный аварский язык. Махачккала, 2012.
4. Гайдаров РИ., Гюльмагомедов А.Г, Мейланова У.А., Талибов Б.Б. Грамматика современного лезгинского языка. Махачкала, 2008.
5. Загиров З.М., Загиров В.М., Курбанов К.К., Ханмагомедов Б.Г.-К., Шалбузов К.Т. Современный табасаранский язык. Махачкала, 2012.
6. Казенин К.И. Синтаксис современного лакского языка. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, Издательство АЛЕФ, 2013.
7. Магомедов Д.М. Семантическая и грамматическая структура простого предложения в аварском языке. Вестник Дагестанского научного центра. 2018; № 68: 71 - 76.
8. Магомедов М.И. Понятие подлежащего и эргативность в аварском языке. Иберийско-кавказскиеязыки: структура, история, функционирование: III Международный симпозиум. Тбилиси, 2011: 307 - 310.
9. Магомедов Д.М. Роль категории переходности/непереходности в организации структурных типов предложений в дагестанских языках. Мир науки, культуры, образования. 2021; № 1 (86): 442 - 445.
10. Магомедов Д.М., Калияева РГ, Рамазанова М.Ш., Магомедов М.И. Сравнительный анализ словосочетаний в дагестанских языках. Мир науки, культуры, образования. 2021; № 2 (87): 451 - 453.
11. Магомедов Д.М. Синтаксическая характеристика предложений-пословиц в аварском языке. Мир науки, культуры, образования. 2021; № 3 (88): 459 - 461.
References
1. Abdullaev Z.G., Abdusalamov A.A., Musaev M.-S.M., Temirbulatova S.M. Sovremennyjdarginskijyazyk. Mahachkala, 2014.
2. Abdullaev Z.G. Ochepkipo cintakcicu dapginckogoyazyka. Moskva, 1971.
3. Alekseev M.E., Ataev B.M., Magomedov M.A., Magomedov M.I. i dr. Sovremennyjavarskijyazyk. Mahachkkala, 2012.
4. Gajdarov R.I., Gyul'magomedov A.G., Mejlanova U.A., Talibov B.B. Grammatika sovremennogo lezginskogoyazyka. Mahachkala, 2008.
5. Zagirov Z.M., Zagirov V.M., Kurbanov K.K., Hanmagomedov B.G.-K., Shalbuzov K.T. Sovremennyj tabasaranskijyazyk. Mahachkala, 2012.
6. Kazenin K.I. Sintaksis sovremennogolakskogoyazyka. Mahachkala: lYaLI DNC RAN, Izdatel'stvo ALEF, 2013.
7. Magomedov D.M. Semanticheskaya i grammaticheskaya struktura prostogo predlozheniya v avarskom yazyke. VestnikDagestanskogo nauchnogo centra. 2018; № 68: 71 - 76.
8. Magomedov M.I. Ponyatie podlezhaschego i 'ergativnost' v avarskom yazyke. Iberijsko-kavkazskie yazyki: struktura, istoriya, funkcionirovanie: III Mezhdunarodnyj simpozium. Tbilisi, 2011: 307 - 310.
9. Magomedov D.M. Rol' kategorii perehodnosti/neperehodnosti v organizacii strukturnyh tipov predlozhenij v dagestanskih yazykah. Mir nauki, kultury, obrazovaniya. 2021; № 1 (86): 442 - 445.
10. Magomedov D.M., Kaliyaeva R.G., Ramazanova M.Sh., Magomedov M.I. Sravnitel'nyj analiz slovosochetanij v dagestanskih yazykah. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2021; № 2 (87): 451 - 453.
11. Magomedov D.M. Sintaksicheskaya harakteristika predlozhenij-poslovic v avarskom yazyke. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2021; № 3 (88): 459 - 461.
Статья поступила в редакцию. 22.02.22
УДК 82
Murai O.V., Cand. of Sciences (Philology), Russian University of Transport (MIIT) (Moscow, Russia), E-mail: murray007@mail.ru
THE PHENOMENON OF ADHESION IN LINGUISTICS. The article highlights a problem of text connectivity in various text categories. It is proposed to consider adhesion as a new categorical type of text in connection with such categories as cohesion and coherence as fundamental in the structure of the test. The relevance of the research is determined by the modern development of the field of text linguistics. The purpose of the work is to study the speech adhesion of its main types, forms and conditions of implementation in the context. The scientific novelty of the presented work is predetermined by the fact that a new scientific problem is being studied, which has not been considered in detail before, namely adhesion as a category of text. The materials obtained in the course of the study of adhesion allow to deepen and expand knowledge in the field of stylistics of the modern language, to expand the understanding of adhesion and its role in the organization and understanding of journalistic and literary text.
Key words: adhesion, coherence, integrity, text linguistics, text fusion, oxymoron.
О.В. Мурай, канд. филол. наук, Российский университет транспорта (МИИТ), г. Москва, E-mail: murray007@mail.ru
ФЕНОМЕН АДГЕЗИИ В ЛИНГВИСТИКЕ
Данная статья посвящена проблеме связности теста в различных текстовых категориях. Предлагается рассмотреть адгезию как новый категориальный вид текста в связи с такими основополагающими в структуре текста категориями, как когезия и когерентность. Актуальность исследования определяется современным развитием области лингвистики текста. Цель работы - исследование речевой адгезии ее основных видов, форм и условий реализации в контексте. Научная новизна представленной работы предопределяется тем, что изучается новая научная проблема, которую раньше детально не рассматривали, а именно - адгезия как категория текста. Поставленная цель предполагает решение следующих задач: 1) выявление лингвистической парадигмы адгезии на уровне текста; 2) сопоставление вариантов перевода различных стилистических конструкций с английского на русский язык. Материалы, полученные в ходе исследования адгезии, позволяют углубить и расширить знания в области стилистики современного языка, расширить представление об адгезии и ее роли в организации и понимании публицистического и художественного текста.
Ключевые слова: адгезия, когерентность, целостность, лингвистика текста, слитность текста, оксюморон.
На данный момент одним из малоизученных феноменов в лингвистике является адгезия как категория текста. В лингвистической традиции в тексте выделяют множество категорий, включая когезию, когерентность, информативность, континуум, ретроспекцию и проспекцию, модальность, завершенность, интеграцию, целостность [1-10].
На уровне слова адгезия была выделена как понятие в словаре лингвистических терминов Т.В. Жеребило. Данному термину дается следующее определение: «(лат.: adhaesio - прилипание) Слияние двух рядом расположенных единиц: звуков, слов (вышеуказанный)» [5].
Можно предположить, что в данном случае слияние двух слов, ранее стоящих в предложении с пробелом, привело к образованию нового прилагательного, которое стандартно стало употребляться слитно в предложении при условии следования за ним существительного. Необходимо провести параллели с явлением адгезии в фундаментальных науках.
Адгезию в физике и химии рассматривают в значении сцепления поверхностей разнородных тел - как жидких, так и твёрдых. В случае со словом «вышеуказанный» адгезия (в данном случае - слияние в одно слово) происходит не только между гласными -е- и -у-, которые являются неоднородными по типу произнесения (переднего и заднего ряда соответственно), но и между разными морфологическими типами слов (наречием и прилагательным).
В стилистике к явлению адгезии можно отнести оксюморон. Само слово «оксюморон» (букв. «остроумно-глупое») представляет собой сочетание слов с противоположным значением. Противоположные по смыслу слова сливаются, как правило, в словосочетание и формируют новую когнитивную (психолингвистическую и семантическую) сущность, которая ранее казалась абсолютно неприемлемой в разных контекстах. В контексте произведения данное новообразованное словосочетание обретает иное семантическое значение. Часто оксюморон как прием для привлечения внимания используется в названиях книг, фильмов, песен, например: «Мертвые души», «С широко закрытыми глазами», «Невыносимая легкость бытия». Противоположные смыслы слов парадоксально притягиваются и образуют новое семантическое явление.
В тексте явление адгезии на смысловом уровне можно наблюдать в предложениях при наличии обстоятельств причины, которые часто выражены неопределенными местоимениями, например: Поезд почему-то опоздал; Почему-то мне хочется есть, хотя еще не время обеда. За неопределенным местоимением скрыто указание на необъяснимость, немотивированность состояния (содержания пропозиции): Какой-то он сегодня расстроенный. Что-то сын рано вернулся с работы. Не случилось ли чего! [6].
Манипулирование с семантикой и правилами коммуникации создало произведение «Алиса в стране чудес», основная часть которого построена на новых лингвистических аномалиях. Приведем цитату из книги: «Завтра никогда не бывает сегодня! Разве можно проснуться поутру и сказать: "Ну вот, сейчас, наконец, завтра?".
В одной фразе совмещены абсолютно противоположные временные понятия, но фраза тем не менее кажется логичной. Когнитивная адгезия помогает не чувствовать смыслового диссонанса. Еще один пример логической адгезии: «Мы делаем выбор задолго до того, как подходим к перекрёстку, - размышляла она, -и, подходя к точке выбора, можем выбрать лишь то, что обусловлено нашими предыдущими выборами. И именно поэтому выбора нет» [7].
Л. Кэрролл сталкивает разные системы логических и семантических правил, создавая этим эффект остранения. Эффект остранения означает дистанцию между воспринимаемой реальностью и воспринимающим сознанием, которое видит в стандартном нечто странное, привлекающее внимание новизной и необычностью. Читатель выводится из автоматизма восприятия образов текста при помощи включения логической и семантической абстракции.
Столкновение смыслов вносит иное видение таких понятий, как единство личности, интеграция смысла, логическая связь, тема-рематическое членение предложения намеренно нарушается. Алогизмы выводят к сверхзначению слова и сверхсубстанциональности его признаков (улыбка чеширского кота). В связи с этим возникает вопрос о том, что можно назвать правилами при построении слов и предложений в общем, что является правилом коммуникации в частности и т.п. Целью игры в нарушение канонов как с точки зрения семантики, так и прагматики
