CC BY
129
Вопросы уголовного права
УДК 343.01
СООТНОШЕНИЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ И УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
© Бавсун М. В., 2013
Омская академия МВД России, г. Омск
Основное внимание в работе уделяется не решенной на сегодняшний день проблеме соотношения процессов регулирования и воздействия в уголовно-правовой сфере. На основе проведенного исследования делается вывод о том, что, несмотря на высокую степень взаимообусловленности, уголовно-правовое воздействие представляет собой самостоятельное явление по отношению к уголовно-правовому регулированию. При этом предлагаются конкретные критерии их отграничения друг от друга.
Ключевые слова: уголовно-правовая идеология; уголовная политика; сущность; содержание; уголовно-правовое регулирование; соотношение.
Соотношению сфер уголовно-правового регулирования и уголовноправового воздействия в современной юридической доктрине внимания уделяется крайне мало. Соответственно и четких критериев их разграничения между собой в теории уголовного права пока не существует [1]. Между тем воздействие и регулирование, уже исходя из самой терминологии, не тождественны, обладая своими собственными признаками, которые и определяют сущность и содержание каждого из них. Воздействие — это всегда какое-либо действие, направленное на определенный объект для достижения необходимого результата. В свою очередь регулирование представляет собой упорядочение, налаживание, направление развития чего-нибудь с целью приведения той или иной системы в порядок (например, системы уголовно-правового воздействия). Регулирование означает приведение механизма и его частей в такое состояние, при котором они могут нормально работать [2]. Применительно к уголовно-правовому регулированию оно в значительно большей мере направлено на «упорядочение общественных отношений» посредством создания системы норм, необходимых для решения вопросов, возникающих как в резуль-
тате появления позитивных, так и негативных общественных отношений [3].
Регулирование, в том числе и исходя из толкования данного термина в русском языке, а также в общей теории права, отвечает за то, какой будет реакция государства в случае совершения лицом общественно опасного деяния. Это не само реагирование со всеми вытекающими из него правовыми последствиями как для виновного, так и в целом для всей совокупности общественных отношений, уже сложившихся к данному моменту. При этом следствием регулирования выступает именно воздействие в виде конкретных средств, необходимых для формирования общественного сознания в необходимом направлении, а также для решения задачи предупреждения конкретных преступлений. Следовательно, регулирование — это всегда что-то нематериальное, не имеющее своего проявления вовне в виде конкретных действий, оказывающих влияние на субъект правоотношения. В то же время воздействие как в широком, так и в узком смыслах строится на таком влиянии на субъектов правоотношения, без которого оно просто не может существовать. Следовательно, понятия «регулирование» и «воздействие» представляются относи-
тельно самостоятельными, как и понятия «предмет уголовно-правового регулирования» и «предмет уголовно-правового воздействия» [4].
Н. Кристи по этому поводу отмечает, что государство сегодня вынуждено уделять внимание вопросу регулирования причинения боли лицам, виновным в совершении преступления [5]. Что характерно, не самой боли, ее неизбежность практически неоспорима, а именно анализу проблематики ее пределов в зависимости от общественной опасности совершенного посягательства и ряда иных факторов. При этом используемый термин «боль» олицетворяется именно с конкретными видами и объемом репрессии, с уголовно-правовым воздействием, регулирование (упорядочение) которого происходит на нормативном уровне. Законодатель определяет набор правил, регулирующих порядок применения конкретных средств противодействия преступности, находясь за рамками функции реализации правовых предписаний, в результате которых и применяются средства уголовно-правового воздействия.
Сам по себе текст закона не в состоянии помимо воспитательного эффекта оказать какое-либо иное влияние на человека. При этом ценностно-ориентирующая функция уголовного права не вызывает сомнения. Эта функция направлена на всех лиц, проживающих в пределах юрисдикции государства [6], и в полной мере соответствует идее правового воспитания за счет обозначения в тексте уголовного закона того или иного запрета [7] как необходимого условия обеспечения правомерного поведения со стороны большей части общества. В то же время влияние на базисные отношения, поставленные под охрану УК РФ (а не только, согласно распространенной точке зрения, на лиц, совершивших преступление или склонных к преступным действиям), становится возможным не за счет конкретных средств воздействия, применение которых обусловлено фактом совершенного преступления, а в результате реализации идеологической составляющей рассматриваемого явления.
Собственно, информационное воздействие [8] уголовного права на общество выполнимо лишь при наличии в его содержании идеологических начал, если не оценивать данную отрасль права с позиции
одного только устрашения. Устрашающая функция, безусловно, имеющая определенное значение для общей превенции, тем не менее, не может полностью обеспечить данное направление уголовно-правового воздействия. Принуждение без убеждения, как впрочем, и наоборот, не могут друг без друга быть эффективными, что делает неизбежным их сосуществование в рамках различных институтов уголовного права. Между тем регулирование обоих способов воздействия является обязательным и первоначальным условием их последующей практической реализации, при отсутствии которого не может быть и самого воздействия как такового.
Таким образом, регулирование первично по отношению к воздействию, представляя собой процесс законодательного установления пределов допустимого поведения человека в обществе, определения конкретных средств воздействия в зависимости от характера и степени общественной опасности совершаемых посягательств, объема репрессии и прочих условий принуждения лиц, признанных виновными в преступной деятельности, но не самого воздействия, влекущего за собой конкретные правовые последствия. Не представляют собой исключение информационные и ценностноориентационные элементы, которые являются составляющими именно воздействия, а не регулирования. Информационное воздействие уголовного права заключается в том, что в результате публикации законов, правовой пропаганды и правоприменительной практики до сведения общества (участников общественных отношений) доводится содержание соответствующих юридических норм, за счет чего демонстрируется нетерпимое отношение государства к общественно-опасному поведению и готовность ему противостоять любыми средствами. Ценностно-ориентационное воздействие основано на том, что опубликование законов и в целом правовая пропаганда формируют, поддерживают и усиливают необходимые государству ценностные представления участников общественных отношений [9]. Наличие таких представлений, во-первых, является обязательной предпосылкой действительно эффективного противодействия преступности, а во-вторых, не может быть прямым следствием уголовно-правового регулирования. Как бы то ни было, а регулирова-
ние в силу своей специфики не способно формировать сознание общества, играя при этом роль указателя на то, каким должно быть это сознание и как именно добиться необходимого его состояния опять же посредством использования определенных способов воздействия в строго установленных пределах. Все это и представляет собой предмет уголовно-правового регулирования, результатом которого является выстроенная концепция государства по противодействию преступности. В свою очередь реализация этой концепции уже является воздействием, влекущим за собой собственно изменения как в общественной психологии в целом, так и в психологии лиц, признанных виновными в совершении преступлений.
В любом случае перечисленные составляющие — информационную и ценностноориентационную (охватывающие собой и идеологический аспект) — необходимо относить к воздействию, уровень реализации которого выше уровня психологии лишь отдельного индивида. Оно ориентировано в целом на общество, на формирование тех самых базисных отношений, без которых невозможно себе представить общую превенцию. При этом пределы такого воздействия, его средства, интенсивность и прочие составляющие регулируются на законодательном уровне. Участники правоотношения посредством регулирования ставятся в определенные рамки, выход за пределы которых должен влечь за собой применение конкретных средств принуждения. В результате регулирования и можно сделать вывод о том, каким будет воздействие и что можно ждать от его реализации в конечном итоге.
Речь при этом необходимо вести не только об итогах применения средств воздействия, имеющих уголовно-правовое происхождение, но и о способах принуждения, находящихся за пределами собственно уголовно-правового регулирования, но напрямую при этом от него зависящих. Так, положения уголовно-процессуального, отчасти административно-правового и в особенности уголовно-исполнительного законодательств нередко вытекают из содержания складывающихся общественных отношений, регулируемых в рамках уголовного законодательства. Во многом это обусловлено тем, что реализация положений материального права зачастую про-
сто невозможна без участия указанных сфер правового регулирования, как, впрочем, и наоборот. Более того, изменение и дополнение конкретных законодательных предписаний, например процессуального характера, происходит именно в результате изменений в законодательстве уголовном. Это правило в равной степени распространяется и на конкретные способы принуждения, не имеющие уголовноправового происхождения, но так или иначе производные от состояния данной отрасли права. Их трансформация также находится в прямой зависимости от предписаний материального права, оказывающегося в роли критерия, определяющего содержание не только присущих ему средств воздействия, но и иных способов влияния на общество, лежащих за пределами его регулирования.
Связь между тем, какими средствами оперирует уголовное законодательство, в каких пределах происходит их реализация, круг субъектов, к которым они применимы, и тем, каким должен быть этот процесс и каковы при этом ограничения, сопряженные с его реализацией, самая что ни на есть прямая. Это указывает не только на первичный характер уголовно-правового регулирования, но и на его доминирующие, а также межотраслевые свойства. Если конкретные средства уголовно-правового воздействия могут влечь за собой последствия опять же уголовно-правового характера, то последствия регулирования в этом отношении значительно масштабнее, зачастую определяя содержание, в том числе, и иных отраслей права. Обусловлено это существующими особенностями взаимодействия различных сфер правового регулирования между собой, а также спецификой механизма уголовноправового регулирования общественных отношений.
Рассуждая на эту тему, В. С. Прохоров, Н. М. Кропачев и А. Н. Тарбагаев отмечают, что предмет уголовно-правового регулирования составляют складывающиеся в сфере борьбы с преступностью общественные отношения, которые функционируют в самых различных областях общественной жизни [10]. Правовая регламентация происходящих в этих областях процессов осуществляется в соответствующих отраслях права, которые не просто связаны друг с другом, но и, как правило, зависимы друг
от друга. Это обстоятельство и предопределяет степень значимости уголовно-правового регулирования, участие которого в различных группах общественных отношений нередко является совершенно неизбежным явлением. Уголовное право, таким образом, регулирует отношения не только связанные с совершением преступления, но и всю систему охраняемых в целом правом общественных отношений [11]. По мнению П. С. Тоболкина, правовое (в том числе и уголовно-правовое) регулирование как особый способ воздействия государства на общественные отношения выражается в их упорядочении, в организации подчинения воли субъектов социальных связей воле государства с помощью правовых норм [12]. В этой связи А. Н. Тарбагаев отмечает, что уголовное право обладает свойством регулирующего воздействия на общественные отношения путем их закрепления, организации и охраны [13].
Впрочем, ответа на вопрос о содержании критериев разграничения между собой процессов регулирования и воздействия приведенная выше позиция не дает. Скорее, наоборот, оба явления согласно идее «регулирующего воздействия» оказываются практически едиными, что вряд ли возможно в реальной действительности и не объясняет природы происхождения каждого из них. Хотя следует признать, что сама идея (идея «регулирующего воздействия») не является беспочвенной и имеет под собой достаточные основания. Дело в том, что в теории права различают два уровня реализации юридических норм: реализация на уровне диспозиции, т. е. закрепление моделей требуемого или дозволенного поведения, что, по сути, относится собственно к регулированию общественных отношений, и реализация на уровне санкции, т. е. установление в нормах права мер юридического воздействия и их применение в случае нарушения нормы [14], представляя ни что иное, как воздействие на конкретных участников вновь возникшего общественного отношения.
При этом реализация на уровне диспозиции как раз и состоит в определении общих уголовно-правовых отношений, когда праву или обязанности одной стороны корреспондирует обязанность или право всех других субъектов. С. С. Алексеев отмечает, что общие право-
отношения являются общеиндивидуализи-рованными, поскольку наличие общих обязанностей означает, что каждое лицо находится в специфическом положении по отношению ко всем другим лицам. Согласно этому, конструкция общерегулятивного отношения вполне отвечает требованиям реальности, конкретности [15]. Закрепляя ту или иную обязанность, государство помимо контроля за реализацией этой обязанности устанавливает и вид, объем и условия ответственности за ее невыполнение. Наличие такой связи между государством и иными субъектами складывающихся правоотношений и представляет собой общерегулятивное уголовно-правовое отношение, воздействуя комплексно на его участников.
В рамках такого отношения устанавливаются лишь права и обязанности сторон, пределы ответственности, ее вид и конкретные средства оказания психологического и физического влияния на человека, при отсутствии самого влияния. Вполне естественно, что в ходе формирования общерегулятивного общественного отношения происходит давление и на иные сферы правового регулирования. В определенный момент они становятся единым целым в связи с тем, что изменения, происходящие в направлении уголовно-правового регулирования автоматически, в независимости от желания или нежелания законодателя влекут за собой соответствующую трансформацию других, смежных групп общественных отношений.
Так, исключение из УК РФ в 2003 г. конфискации имущества повлекло за собой серьезную трансформацию нормы уголовно-процессуального законодательства, регламентировавшей такое средство обеспечения предварительного расследования, как арест имущества виновного. Последующее включение конфискации в УК РФ, но уже в качестве иной меры уголовно-правового характера, также не прошло бесследно для процессуального законодательства, оказав соответствующее влияние на содержание соответствующих его положений и создав при этом целый блок проблем правоприменительного плана, источником которых является сфера уголовно-правового регулирования. Во-первых, изменение статуса конфискации имущества потребовало провести ревизию средств ее обеспечения, закрепленных в нормах процессуального
права. Во-вторых, законодатель, указав перечень преступлений, за совершение которых возможно применение иной меры уголовно-правового воздействия в виде конфискации имущества, оставил без внимания значительное число категорий преступлений, следствием совершения которых является причинение собственнику имущественного вреда. В-третьих, законодатель ввел еще одну самостоятельную группу предметов, подлежащих изъятию: деньги, ценности и иное имущество, используемое или предназначенное для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации). Тем самым фактически были ликвидированы различия между имуществом, которое должно признаваться вещественным доказательством, и имуществом, подлежащим конфискации [16].
Такое смешение было обусловлено несбалансированным регулированием конкретного общественного отношения, что повлекло за собой создание некачественного средства воздействия как в рамках уголовно-правовой, так и уголовно-процессуальной сфер регулирования. Данное обстоятельство подтверждает факт неравенства между регулированием и воздействием, эффективность которого напрямую зависит от особенностей его регламентации, а не от него самого как такового. Одно и то же средство может использоваться с различной эффективностью в зависимости от его соответствия условиям объективной действительности, экономическим, политическим и социальным факторам объективного характера. Обеспечение такого соответствия становится возможным как раз за счет регулирования, или так называемой настройки, каждого средства в отдельности и всего комплекса мер уголовно-правового воздействия в целом.
То же самое с уверенностью можно сказать и о сферах уголовно-исполнительного и административно-правового регулирования, подверженность которых изменениям, происходящим в Уголовном кодексе, не вызывает сомнений [17]. Средства воздействия, содержащиеся в указанных отраслях законодательства, их качественные и количественные характеристики видоизменяются сообразно трансформации общественных отношений, находящихся за их
пределами, как, впрочем, и наоборот. Как бы то ни было, а факт зависимости средств воздействия, в том числе (в определенных случаях) и не имеющих уголовно-правового происхождения, от регулирования общественных отношений именно в рамках уголовного права представляется неоспоримым, что опять же свидетельствует о первичном характере регулирования по отношению к воздействию.
Это позволяет сделать вывод об опосредованном влиянии уголовно-правового регулирования на общественные отношения. Само воздействие, несмотря на прямую зависимость от деятельности законодателя, тем не менее по времени своего возникновения, последствиям реализации, а также целям и задачам, стоящим перед ним, принципиально отличается от процесса правотворчества. Воздействие выполняет в данном случае хотя и не менее важную роль, чем само регулирование, в то же время является промежуточным звеном между закладываемой в уголовный закон идеей и конечным результатом. Его достижение в первую очередь зависит от грамотного выбора средств воздействия, установления его пределов и объема, т. е. упорядочивания (приведения в систему), а уже затем от самого применения этих средств в ходе практической деятельности субъектов правоприменения. Подобное соотношение рассматриваемых явлений позволяет сделать вывод о преобладающем значении в общей превенции именно регулирования, на уровне которого устанавливаются пределы воздействия.
Рассуждая относительно источников общепредупредительного воздействия, С. В. Максимов отмечает, что первичным, универсальным его источником выступает криминально-правовой комплекс, создание которого происходит на правотворческом уровне. Помимо этого ученым выделяется и второй уровень такого источника, к которому следует относить уголовно-правовое сознание, представляющее собой некоторую целостность, включающую в себя соответствующие знания, взгляды и представления, необходимые для удержания лица от совершения им преступного посягательства [18]. Вполне естественно, что представить себе формирование второго уровня (отсутствие которого исключает общее предупреждение преступлений как таковое) без регулирования средств воз-
действия и пределов их реализации не представляется возможным. От того, насколько качественным, прежде всего, будет регулирование, напрямую зависит и эффективность общего предупреждения преступлений. Средствами его обеспечения служат входящие в достаточно сложный комплекс явления информационного свойства, воспринимаемые человеком. Вне этого свойства средств общего предупреждения не существует, поскольку тогда они лишаются одного из своих обязательных признаков.
Таким образом, регулирование, посредством которого происходит упорядочение общественных отношений, также обладает общепредупредительным свойством.
Любое средство воздействия вне зависимости от уровня его реализации, будь-то идеология или способ принуждения, указанный непосредственно в санкции статьи УК, зависимы от процесса регулирования. Отсюда вполне логичен и вывод о том, что не столько само воздействие влияет на эффективность противодействия преступности, а сколько его мера или доля, определяемая как раз за счет регулирования, упорядочивания уголовно-правовых норм в процессе правотворческой деятельности. Следовательно, и эффективность представляет собой результат грамотного сочетания как правотворческой (регулирующей), так и правоприменительной (воздействующей) деятельности государства в лице его органов и уполномоченных на то лиц. И, несмотря на то, что реализация ответственности для обеспечения общей превенции обязательна, ее эффективность все же в немалой степени становится возможной именно за счет деятельности, направленной на регулирование, в рамках которого законодатель устанавливает правила поведения, от соблюдения или несоблюдения которых и зависит состояние преступности в обществе.
Обращая внимание на данный факт, А. Ф. Жалинский отмечает, что основной проблемой современной науки уголовного права является не сама репрессия, а недостаток данных о ее переносимости обществом. Серьезным пробелом является отсутствие сколь-нибудь проверенной информации относительно влияния уголовно-правовых запретов на развитие общества, а также их роли в происходящих процессах [19]. Это наиболее уязвимая состав-
ляющая теории уголовного права, касающаяся в основном вопросов регулирования уголовно-правового воздействия, а не его самого. Государство не может отказаться от воздействия на преступность средствами уголовно-правового характера, однако его возможные последствия обязывают субъектов уголовной политики быть осторожными ввиду высокой цены принимаемых ими решений [20], способных спровоцировать, в том числе, и возникновение неуправляемых, опасных тенденций, остановка которых за счет внесения очередных изменений в УК не всегда возможна. К сожалению, наиболее распространенная реакция на постоянно меняющиеся показатели преступности и обстоятельства социально-экономического характера сегодня сводится к увеличению или уменьшению объема уголовной репрессии, хотя достоверных данных о том, какие именно последствия в результате этого наступят, не подвергаются оценке. Эта область информации для законодателя сегодня закрыта, что исключает сбалансированность принимаемых решений и ответственность за итоговый результат каждого нововведения. Официальная реакция в основном носит конвульсивный или спонтанный характер, она обусловлена следствием, а не причиной происходящих в обществе процессов криминального свойства.
Подводя итог, можно сделать вывод о том, что, несмотря на высокую степень взаимообусловленности, уголовно-правовое воздействие представляет собой самостоятельное явление по отношению к уголовно-правовому регулированию. Их отличие строится на основе следующих основных критериев:
• во-первых, объектом уголовно-правового регулирования являются общественные отношения, т. е. социальные связи, возникающие между субъектами их реализации. В результате регулирования (упорядочения общественных отношений) устанавливаются правила поведения, нарушение которых способно повлечь за собой реакцию государства в виде применения конкретных средств воздействия в отношении лиц, совершивших преступление. При этом объектом уголовно-правового воздействия выступают как раз субъекты складывающихся общественных отношений независимо от их правопослушности, способности или неспособности совершения преступлений, в результате которого на
них оказывается непосредственное влияние. Подобное соотношение рассматриваемых явлений позволяет сделать вывод не только о первичном характере процесса регулирования по отношению к уголовноправовому воздействию, но и о его непосредственном влиянии на общее предупреждение преступлений;
• во-вторых, регулирование всегда первично по отношению к воздействию. Хотя следует при этом признать, что такое разделение в ряде случаев может носить весьма условный характер в связи с тем, что момент реализации средств воздействия вполне может совпадать с моментом их трансформации на законодательном уровне. Особенно это касается общей превенции, когда изменение целей, задач, принципов, а также идеологических основ уголовного законодательства автоматически влечет за собой оказание непосредственного влияния (воздействия) на общественное сознание. Временной промежуток в таких случаях между регулированием и воздействием минимален, и речь можно вести лишь о принципиальном характере их разделения между собой по времени возникновения, и первоначальном характере изменения пределов воздействия и вторич-ности средств его реализации;
• в-третьих, по уровню реализации — регулирование всегда является прерогативой законодателя, только он на нормативном уровне может заниматься упорядочением общественных отношений. Тогда как воздействие всегда осуществляется на уровне реализации законодательных положений. Причем речь необходимо вести не только о применении конкретных норм, влекущих за собой уголовную ответственность, но и об общепревентивном воздействии, реализация которого возможна посредством создания в рамках уголовного законодательства предписаний, направленных на формирование общественного сознания и указывающих на пределы возможного вмешательства государства в сферу противодействия преступности;
• в-четвертых, по целям и задачам, стоящим перед каждым из явлений. Если для регулирования общественных отношений в большей мере характерна цель упорядочения общественных отношений, в первую очередь за счет формирования общественной психологии в направлении недопустимости преступного поведения, то воздей-
ствие выступает в качестве непосредственного средства реализации законодательной модели уголовно-правового регулирования. Соответственно, разница в целях обоих явлений неизбежно влечет и постановку перед каждым из них разных задач, решение которых необходимо для эффективного противодействия преступности;
• в-пятых, по последствиям реализации каждого явления. Регулирование в силу своей специфики не способно формировать сознание общества, играя при этом роль указателя на, то каким должно быть это сознание и как именно добиться необходимого его состояния опять же посредством использования определенных способов воздействия в строго установленных пределах. Все это и представляет собой предмет уголовно-правового регулирования, результатом которого является выстроенная концепция государства по противодействию преступности. В свою очередь, реализация этой концепции уже представляет собой воздействие, влекущее за собой собственно изменения как в общественной психологии в целом, так и в психологии лиц, признанных виновными в совершении преступлений. №
1. См.: Разгильдиев Б. Т. Уголовно-правовое воздействие и его пределы // Изв. вузов. Правоведение. 2011. № 3. С. 177.
2. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1984. С. 599.
3. См. об этом более подробно: Жариков Ю. С. Уголовно-правовое регулирование: понятие, виды и формы // Современное право. 2011. № 7. С. 12.
4. См.: Новоселов Г. П. Уголовно-правовое регулирование: сущность, содержание, объем и признаки // Рос. юрид. журн. 2012. № 5. С. 80.
5. Кристи Н. Причиняя боль. Роль наказания в уголовной политике / под общ. ред. Я. И. Ги-линского. СПб., 2011. С. 86.
6. Генрих Н. В. Предмет уголовного права: генезис научной мысли и проблемы современной и интерпретации. М., 2010. С. 73.
7. См.: Коган В. М. Социальный механизм уголовно-правового воздействия. М., 1983. С. 126.
8. См. об этом более подробно: Генрих Н. В. Указ. соч. С. 74.
9. См.: Коган В. М. Указ. соч. С. 73.
10. См.: Прохоров В. С., Кропачев Н. М., Тарбагаев А. Н. Механизм уголовно-правового регулирования. Красноярск, 1989. С. 36. Аналогичное мнение в свое время высказывал также В. Г. Смирнов. См. его: Функции советского уголовного права. М., 1965. С. 116.
11. Карпушин М. П., Курляндский В. И. Уголовная ответственность и состав преступления. М., 1974. С. 7.
12. Тоболкин П. С. Социальная обусловленность уголовно-правовых норм. Свердловск, 1983. С. 15—16.
13. Тарбагаев А. Н. Понятие и цели уголовной ответственности. Красноярск, 1986. С. 17.
14. Решетов Ю. С. Механизм правореализации в условиях развитого социализма. Казань, 1980. С. 118, 122.
15. Алексеев С. С. Общая теория права. М., 1982. Т. 2. С. 104-105.
16. См. об этом более подробно: Самойлова С. Ю. Конфискация имущества в российском уголовном законодательстве : дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2011. С. 109.
17. Характерным примером такой зависимости являются изменения, касающиеся минимального размера хищения, с одной тысячи до ста рублей в 2007 г. и обратные — в 2008 г., соответственно оказавшие влияние на размер мелкого хищения. Или, например, изменение правовой регламентации уголовно-наказуемого хулиганства, также повлиявшее на административную ответственность за мелкое хулиганство. Не случайно в действующем законодательстве содержится свыше 90 смежных составов преступлений и административных правонарушений. См.: Шергин А. П. Новое законодательство об административных правонарушениях и задачи органов внутренних дел // Вестн. МВД России. 2003. № 4. С. 17. См. об этом также: Фризен П. Д. Административно-правовое предупреждение преступности (вопросы теории). Барнаул, 2004. С. 12—13. Впрочем, существует и обратная зависимость. Так, включение в КоАП РФ положений об административном надзоре, стало поводом для появления в Уголовном кодексе ответ-
ственности за злостное уклонение от административного надзора (ст. 314 (1) УК РФ). Однако и в том и в другом случаях определяющим оказывается регулирование, создающее предпосылки для изменения конкретных средств воздействия.
18. См.: Максимов С. В. Эффективность общего предупреждения преступлений. М., 1992. С. 44.
19. См. об этом более подробно: Жалинский А. Ф. Уголовное право в ожидании перемен. Теоретикоинструментальный анализ. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 2009. С. 107.
20. Там же.
Ratio Criminal Law and Criminal Law Regulation
© Bavsun M., 2013
The main attention in work is given to the problem of a ratio of processes of regulation not solved today and influences in the criminal and legal sphere. On the basis of the carried-out research the conclusion that, despite high degree of interconditionality criminal and legal influence represents the independent phenomenon in relation to criminal legal regulation is drawn. Concrete criteria of their otgranicheniye from each other are thus offered.
Key words: criminal and legal regulation; criminal and legal influence; public relations; general prevention.
