CC BY
476
Хатуаева Виктория Владимировна
доктор юридических наук, профессор Центрального филиала Российской академии правосудия
Соотношение публичного и частного (диспозитивного) начал
в современном уголовном судопроизводстве
р
ассматривая диспозитивность в качестве одного из основных начал, входящих в общую систему, необходимо проанализировать и возникающие при этом системные связи. Следуя статической структуре системы принципов уголовного судопроизводства, рассмотрим взаимозависимость и информационную обусловленность публичного и диспозитивного начал, составляющих «линейную цепь». Эти элементы системы основополагающих начал уголовного процесса отражают расстановку законодателем акцентов на соотношении частных и государственных (общественных) интересов.
Принцип публичности в уголовном судопроизводстве традиционно рассматривался через призму взаимоотношений государства и личности и являлся основополагающим началом, определяющим смысл и содержание уголовно-процессуальных норм. Существовавшая до недавнего времени трактовка рассматриваемого принципа в концентрированном виде содержалась в ст. 2 УПК РСФСР, закреплявшей задачи уголовного судопроизводства, основными среди которых являлись: «быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных», способствование «предупреждению и пресечению преступлений». Понятие принципа публичности ввиду наличия легальной его формулировки в УПК РСФСР существенных противоречий в доктрине дореформенного уголовного процесса не вызывало. Единственным вопросом, являющимся предметом дискуссии, был и остается вопрос о соотношении публичности и официальности. Некоторые авторы считают, что приведенные принципы соотносятся как общее и частное. Публичность с этих позиций представляет собой закон-
ность, с одной стороны, и официальность как свободу выбора того или иного решения - с другой. При этом подчеркивается подчиненный характер официальности по отношению к законности в рамках единого принципа - публичности1. Представляется, что нет необходимости в выделении указанных составляющих принципа публичности, поскольку законность - самостоятельный общеправовой принцип, реализующийся в том числе и в уголовном судопроизводстве, что предполагает соответствие всех иных принципов данному руководящему положению, не исключая и принцип публичности. Некоторые процессуалисты считают понятия «публичность» и «официальность» тождественными, справедливо полагая, что официальность предполагает действие должностных лиц в уголовном процессе ex officio, т.е. от имени государства. Думается, что публичный характер прав-полномочий соответствующих должностных лиц является содержательной стороной рассматриваемого принципа и предопределяет тот факт, что руководитель следственного органа, следователь, руководитель подразделения дознания, дознаватель, прокурор и суд не обладают в уголовном судопроизводстве диспозитивными правами именно в силу официального характера своей деятельности.
В соответствии с названными выше задачами уголовного судопроизводства содержание публичности определялось следующим правилом: «суд, прокурор, следователь и орган дознания обязаны в пределах своей компетенции возбудить уголовное преследование в каждом случае обнаружения признаков преступления, принять все предусмотренные законом меры к установлению события преступления, лиц, виновных в совершении преступления, и к их наказанию»
1 См.: Юсубов А.М. Принцип публичности в советском уголовном процессе: Автореф. дис. М., 1988. С. 10.
канд. юрид. наук.
207
(ст. 3 УПК РСФСР). Следовательно, публичность рассматривалась как обязанность компетентных должностных лиц принимать все предусмотренные законом меры и производить все предусмотренные законом действия для раскрытия преступлений, изобличения и наказания лиц, виновных в их совершении, охраны прав и законных интересов участников уголовного процесса, не ставя совершение этих действий в зависимость от усмотрения заинтересованных лиц и организаций1. Приведенная трактовка публичного начала сводится к признанию того, что уголовный процесс является сферой исключительно государственных интересов, отрицания инициативы частных лиц и возможности их влияния на ход и результат производства по уголовному делу. Такая гипертрофированная публичность предполагает подмену интересов гражданского общества исключительным интересом государства, минимизирует задачу охраны прав личности. Опасность приведенного подхода к пониманию цели и задач уголовного процесса достаточно давно отмечена учеными процессуалистами. Так, И.Я. Фойницкий справедливо отмечал, что «общественное или публичное начало ... состоит в том, что уголовно-судебное разбирательство происходит в общегосударственных интересах, требующих не осуждения обвиняемого во что бы то ни стало, а правильного применения уголовного закона . наказание невинных вредит государству еще более, чем оправдание виновных. Чем более уголовный процесс становится делом общественным, тем более в нем развивается публичное начало, поглощая все другие: права личности отрицаются в обвиняемом, который становится предметом исследования.; отрицаются они и в обвинителе, которого заменяет безличная воля закона, наперед стремящегося определить движение процесса; понятие сторон изгоняется из процесса; последний перестает быть живым судебным спором и превращается в безличное исследование. »2.
Содержание и место принципа публичности в правовом государстве, к построению которого мы стремимся, в том числе реформируя законодательство, должно соответствовать охранительному типу уголовного судопроизводства, для которого главенствующим является стремление избежать риска осуждения невиновного и ущем-
ления прав человека. Изменение назначения уголовного судопроизводства с неизбежностью повлекло за собой и изменение содержательной стороны публичного начала. В качестве одной из задач уголовного судопроизводства рассматривается уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания, равно как и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто несправедливо подвергся уголовному преследованию (ч. 2 ст. 6 УПК РФ), что декларируется как публичный интерес. Позволим себе не согласиться с утверждением о том, что приведенная норма уголовно-процессуального закона имеет «ярко выраженный частный характер» вследствие закрепления в ч. 1 ст. 6 УПК РФ в качестве одной из основных задач уголовного процесса защиту прав и законных интересов как потерпевших от преступлений, так и лиц, подвергшихся уголовному преследованию3. Думается, что защита частных интересов в той же мере соответствует интересам государства, в какой и уголовное преследование, и назначение виновным справедливого наказания. Таким образом, рассматриваемая норма уголовно-процессуального закона сочетает в себе и диспозитивные, и публичные начала. Обязанность осуществления прокурором, следователем и дознавателем уголовного преследования закреплена в ст. 21 УПК РФ, которая в определенной степени воспроизводит рассмотренную нами ранее ст. 3 УПК РСФСР, регламентировавшую содержание принципа публичности. К сожалению, законодатель не закрепляет рассматриваемое руководящее начало в качестве самостоятельной нормы, что дает основание для появившихся утверждений об отсутствии в уголовном процессе принципа публичности и его полной замене принципом диспози-тивности4. Думается, что для такого суждения нет веских причин. Уголовно-процессуальное право остается публичной отраслью, хотя имеет комбинированный метод регулирования соответствующих отношений, основой которого является смешанный следственно-состязательный тип современного уголовного судопроизводства.
С этих позиций в существенном изменении, на наш взгляд, нуждается понимание содержательной стороны принципа публичности. Его нельзя более рассматривать как «... пронизыва-
1 См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. Т. 1. С. 136; Добровольская Т.Н. Принципы уголовного процесса. С. 69; Уголовно-процессуальное право РФ / Под ред. П.А. Лупинской. М., 1997. С. 97.
2 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1. СПб., С. 11.
3 См.: Багаутдинов Ф. Отражение публичных и личных интересов в принципах уголовного судопроизводства // Уголовное право. 2002. № 4. С. 55.
4 См.: Александров А.С. Принципы уголовного судопроизводства // Правоведение. 2003. № 5. С. 34.
_208
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2008 • №2(20)
ющее весь уголовный процесс требование неотвратимости уголовной ответственности»1. Принцип публичности в современной его трактовке включает в себя два аспекта.
Во-первых, осуществление одной из функций государственной власти - правосудия является суверенным правом суда, освобожденного от состязательных функций обвинения и защиты. Публичное начало в данном случае проявляется в том, что государство в целях обеспечения справедливого разрешения уголовно-правовых конфликтов наделяет соответствующими дискреционными полномочиями суд, который действует от его имени в защиту интересов как государства и общества в целом, так и конкретной личности, попавшей в орбиту уголовного судопроизводства.
Во-вторых, прокурор и орган предварительного расследования приводят в действие уголовно-процессуальный механизм привлечения к уголовной ответственности, осуществляя уголовное преследование от имени государства. Указанная деятельность по делам публичного и частно-публичного обвинения осуществляется в форме своевременного возбуждения уголовного дела в каждом случае обнаружения признаков преступления, принятия мер по установлению события преступления, изобличения виновных в его совершении лиц, а также принятия мер процессуального принуждения к тому или иному лицу в случаях и на основании, предусмотренных законом. При осуществлении уголовного преследования прокурор, руководитель следственного органа, следователь, начальник подразделения дознания и дознаватель вправе учитывать волеизъявление участников уголовного судопроизводства, имеющих частный интерес в исходе дела, а также обязаны гарантировать им возможность реализации предоставленных законодателем материальных и процессуальных прав.
Считаем необходимым восстановление признака нормативности публичного начала уголовного судопроизводства путем его закрепления в уголовно-процессуальном законе не в качестве нормы, определяющей обязанность осуществления уголовного преследования, как это предусмотрено ст. 21 УПК РФ, а в качестве са-
мостоятельной статьи в гл. 2, посвященной именно системе принципов уголовного судопроизводства.
В связи с изложенным особую актуальность приобретает проблема соотношения принципов публичности и диспозитивности. Традиционным в уголовно-процессуальной науке является взгляд на рассматриваемые руководящие положения как на взаимоисключающие начала2. Следственно-состязательный характер уголовного процесса предполагает корректировку не только содержания принципа публичности, но и подхода к его соотношению с принципом диспози-тивности.
Суммируя имеющиеся в теории уголовного процесса взгляды на рассматриваемую проблему, можно выделить три взаимоисключающие точки зрения. Первая - методом регламентации уголовно-процессуальных отношений является императивный, соответственно, публичность - это единственный принцип уголовного судопроизводства, наличие которого исключает диспозитивное начало3. Вторая точка зрения диаметрально противоположна и заключается в полном отрицании наличия публичного начала в состязательном уголовном процессе4. Третья из рассматриваемых точек зрения наиболее, на наш взгляд, близка к истине, хотя и характеризуется некоторой противоречивостью. Заключается она в попытках ученых-процессуалистов соотнести публичное и диспозитивное начало как два принципа, регламентирующие одну отрасль права. Так, в частности, А.И. Маркин предлагает не сопоставлять и не противопоставлять их в силу того, что «они представляют собой категории разного уровня абстракции»5. Думается, что это попытка уйти от разрешения имеющейся на сегодняшний день проблемы соотношения частного и публичного интереса в уголовном судопроизводстве. Два метода правового регулирования, два руководящих начала, определяющих смешанный тип судопроизводства, по своей сущности не могут быть различны в уровне абстракции, их необходимо соотносить друг с другом хотя бы в силу того, что они регламентируют одни и те же общественные отношения. Наиболее нам импонирует позиция Л.Н. Масленниковой, по утверждению которой
1 Шадрин В.С. Обеспечение прав личности и принцип публичности в уголовном процессе // Государство и право. 1994. № 4. С. 97.
2 См.: Головко Л.В. Принципы неотвратимости ответственности и публичности в современном российском уголовном праве и процессе // Государство и право. 1999. № 3. С. 66; Петрухин И. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе // Российская юстиция. 1999. № 3. С. 24-25.
3 См.: Головко Л.В. Указ. соч. С. 63; Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова. М., 1987. С. 64-66.
4 См.: Александров А.С. Указ. соч. С. 15.
5 Макаркин А.И. Состязательность в современном уголовном судопроизводстве. СПб., 2004. С. 23.
209
«диспозитивное начало как часть входит составляющей в публичное начало, и само его существование возможно лишь под эгидой (обеспечением) публичного начала, но при этом оно не утрачивает своей автономии»1. Полагаем, однако, что диспозитивность существует не в рамках публичности, а как самостоятельное начало, тесно с ним взаимосвязанное. Сказанное подтверждается и приведенными нами ранее доводами о содержательной самостоятельности диспозитив-ного начала, его общепроцессуальном характере и интегрированности в систему принципов уголовного судопроизводства. Вместе с тем, публичность и диспозитивность находятся в отношениях «бинарности», устанавливая взаимные пределы реализации в уголовно-процессуальных отношениях. Степень и способы взаимодействия рассматриваемых принципов определены уголовно-процессуальным законом применительно к конкретным стадиям уголовного судопроизводства и формам уголовного преследования.
Так, например, возбуждение уголовного дела исключительно по заявлению потерпевшего по делам частно-публичного и частного обвинения является проявлением диспозитивного начала. Однако законодатель предусматривает случаи, когда названные категории уголовных дел могут быть возбуждены следователем, а также с согласия прокурора дознавателем, ввиду беспомощного состояния потерпевшего или невозможности по иным причинам самостоятельно защищать свои права и законные интересы (ч. 4 ст. 20 УПК РФ). Такое ограничение диспозитивного начала направлено на защиту личного интереса потерпевшего и является способом гарантировать ему реализацию предусмотренных уголовно-процессуальным законом субъективных прав, что является содержательной составляющей принципа публичности в его современном толковании.
Своеобразным «переплетением» публичного и диспозитивного начал являются отношения обвиняемого и защитника. Проявлением принципа диспозитивности мы считаем наличие у обвиняемого права отказаться от защитника даже в тех случаях, когда в соответствии с уголовно-процессуальным законом участие последнего в деле обязательно (ст. 52 УПК РФ). Но в случаях, когда обвиняемый - несовершеннолетний, страдает психическими или физическими недостатками, препятствующими реализации права на защиту, не владеет языком судопроизводства, обвиняется в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание на срок свыше 15
лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь, либо дело подсудно суду присяжных, либо применяется особый порядок судебного разбирательства, прокурор, следователь и дознаватель могут своим решением назначить защитника вопреки воле обвиняемого (ч. 2 ст. 52 УПК РФ). Налицо ограничение субъективного усмотрения частного лица, проявляющееся в принудительном гарантировании ему государством права на защиту.
Необходимо заметить, что законодатель достаточно часто прибегает к ограничению свободы усмотрения сторон при реализации предоставленных им диспозитивных прав публичными методами, т.е., предоставляя право, допускает отступления в его реализации по усмотрению соответствующего должностного лица. Приведем некоторые примеры, иллюстрирующие указанный способ ограничения действия принципа диспозитивности.
Так, предоставляя сторонам право заявления ходатайств о производстве следственных действий, законодатель оставляет окончательное решение этого вопроса на усмотрение должностного лица органа предварительного расследования, предусмотрев лишь его обязанность рассмотреть ходатайство (ст. 159 УПК РФ). Аналогичным образом решается вопрос о приобщении к уголовному делу в качестве доказательств предметов и документов, представленных участниками процесса, имеющими частный интерес в исходе дела (ч. 2 ст. 86 УПК РФ). Решения о соединении и выделении уголовных дел принимаются руководителем следственного органа, следователем, дознавателем, и законодатель вообще не предусматривает уведомления о нем заинтересованных лиц (ст. ст. 153, 154 УПК РФ). Данные ограничения связаны, прежде всего, со следственным характером стадии предварительного расследования, который предусматривает свободу дискреционного усмотрения должностного лица при определении хода производства по делу и всего лишь его право учитывать (или не учитывать) волеизъявление сторон.
Некоторые ограничения реализации принципа диспозитивности в судебных стадиях уголовного процесса не зависят от усмотрения должностного лица, поскольку прямо предусмотрены законодателем в качестве императивных норм, что, на наш взгляд, является проявлением публично-правового способа регулирования уголовно-процессуальных отношений в условиях состязательного судопроизводства. Так, предус-
1 Масленникова Л.Н. Методология познания публичного и частного (диспозитивного) начал в уголовном судопроизводстве. М., 2000. С. 24.
_210
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2008 • №2(20)
матривая право сторон ходатайствовать о проведении предварительного слушания уголовного дела, уголовно-процессуальный закон вместе с тем содержит «ограничительную» норму, запрещающую заявлять подобные ходатайства после назначения судебного заседания (ч. 5 ст. 231 УПК РФ). Согласно Федеральному закону от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ внесено дополнение в ст. 236 УПК РФ, ограничивающее свободу реализации права сторон на обжалование действий и решений компетентных должностных лиц, в частности, постановлений судьи, вынесенных по результатам производства предварительного слушания уголовного дела. Рассматриваемая норма уголовно-процессуального закона запрещает обжалование всех судебных решений, принятых по результатам предварительного слушания, за исключением решений о прекращении дела и (или) назначении судебного заседания в части разрешения вопроса о мере пресечения. Указанное ограничение оснований обжалования судебных решений может, на наш взгляд, привести к существенному нарушению прав участников уголовного судопроизводства, в особенности в тех случаях, когда в соответствии с ч. ч. 3, 4 ст. 234 УПК РФ предварительное слушание проводится без участия сторон.
Сочетание публичных и диспозитивных начал характерно и для производства в суде второй инстанции. С одной стороны, законодатель предусматривает определенные гарантии для сторон в уголовном судопроизводстве, закрепив возможность немедленного реагирования на допущенные судом первой инстанции ошибки путем обжалования определения или постановления, вынесенного в процессе разбирательства без приостановления производства по делу (ч. 6 ст. 355 УПК РФ). С другой стороны, ограничением реализации рассматриваемого субъективного права является запрет обжалования целого ряда судебных решений: определяющих порядок исследования доказательств, связанных с разрешением ходатайств участников судебного процесса; о мерах по обеспечению порядка в зале судебного заседания (ч. 5 ст. 355 УПК РФ).
Реализация материального диспозитивно-
го права на определение предмета рассмотрения дела в суде второй инстанции путем подачи стороной соответствующей жалобы и возможностью ее последующего изменения и дополнения ограничивается недопустимостью постановки вопроса об ухудшении положения осужденного, если такого требования не содержалось в первоначальной жалобе (ч. 4 ст. 359 УПК РФ).
УПК РФ сохранил ревизионный порядок проверки уголовного дела в порядке надзора, т.е. возможность суда выйти за пределы ходатайств, заявленных сторонами в надзорной жалобе или представлении, в том числе отменить или изменить судебные решения в отношении осужденных, которые их не обжаловали (ч. 1 ст. 410 УПК РФ). Указанный порядок пересмотра судебных решений, вступивших в законную силу, является проявлением публичного начала в уголовном судопроизводстве. Однако по сравнению с ранее действовавшим уголовно-процессуальным законом дискреционное усмотрение суда в рассматриваемом случае расширено, что можно объяснить влиянием диспозитивного метода регламентации соответствующих отношений. Так, суд более не обязан проверять дела в полном объеме и в отношении всех осужденных подобная «ревизия» уголовного дела ныне является правом и зависит от усмотрения суда.
Ограничением свободы обжалования судебных решений в рассматриваемой стадии уголовного судопроизводства является запрет внесения повторных надзорных жалоб или представлений в случае, если они ранее были оставлены без удовлетворения (ч. 1 ст. 412 УПК РФ).
Думается, что приведенные примеры достаточно ярко демонстрируют взаимоограничение принципов публичности и диспозитивности. Полагаем, что современное уголовное судопроизводство имеет четко выраженную тенденцию к расширению сферы действия частного начала, что характерно для взаимоотношений человека с властью в условиях, когда ценность человеческой личности возрастает, становясь главным объектом правового регулирования как на конституционном уровне, так и на уровне отраслевого законодательства.
211
