CC BY
54применению на практике достижений отечественной риторики является непременным условием формирования необходимых профессиональных компетенций.
Литература и источники
1. Кони А.Ф. Собрание сочинений. М.: Юрид. лит., 1967.
2. Кроз М.В. Психология прокурорской деятельности: пособие для прокуроров. М.: Академия Генеральной прокуратуры РФ,
2009. С. 16-17.
3. Капинус О.С. К вопросу о процессуальном положении прокурора в уголовном судопроизводстве // Прокурор. 2013. №2. С.50-52.
4. Кореневский Ю.В. Государственное обвинение: какая реформа нужна // Законность. 2001. №4. С. 32.
5. Международные принципы и стандарты деятельности прокурора в сфере уголовного судопроизводства: практ. Пособие / (С.П. Щерба и др.); Акад. Ген. прокуратуры Рос.Федерации.- М., 2011. С.14-15.
6. Петров О.В. Основы судебного красноречия: учеб. пособие. М., 2006. С.125-130.
7. МельникВ.В., Решетова Н.Ю. Речь прокурора в суде с участием присяжных заседателей: пособие. М.: Акад. Генеральной прокуратуры РФ, 2010. С.55.
8. Гаврилов В.В. Слово - государственному обвинителю: Поддержание государственного обвинения в уголовном суде. Саратов: Слово, 1998. С.187.
References and Sources
1. Koni A.F. Sobranie sochinenij. M.: YUrid. lit., 1967.
2. Kroz M.V. Psihologiya prokurorskoj deyatel'nosti: posobie dlya prokurorov. M.: Akademiya General'noj prokuratury RF, 2009. S. 16-17.
3. Kapinus O.S. K voprosu o processual'nom polozhenii prokurora v ugolovnom sudoproizvodstve // Prokuror. 2013. №2. S.50-52.
4. Korenevskij YU.V. Gosudarstvennoe obvinenie: kakaya reforma nuzhna // Zakonnost'. 2001. №4. S. 32.
5. Mezhdunarodnye principy i standarty deyatel'nosti prokurora v sfere ugolovnogo sudoproizvodstva: prakt. Posobie / (S.P. SHCHerba i dr.); Akad. Gen. prokuratury Ros.Federacii.- M., 2011. S.14-15.
6. Petrov O.V. Osnovy sudebnogo krasnorechiya: ucheb. posobie. M., 2006. S. 125-130.
7. Mel'nik V.V., Reshetova N.YU. Rech' prokurora v sude s uchastiem prisyazhnyh zasedatelej: posobie. M.: Akad. General'noj prokuratury RF,
2010. S.55.
8. Gavrilov V.V. Slovo - gosudarstvennomu obvinitelyu: Podderzhanie gosudarstvennogo obvineniya v ugolovnom sude. Saratov: Slovo, 1998.
КУЛИК НИКОЛАИ ВАЛЕНТИНОВИЧ - кандидат юридических наук, доцент кафедры прокурорского надзора и участия прокурора в рассмотрении уголовных гражданских и арбитражных дел Санкт-Петербургского юридического института (филиала) Университета прокуратуры Российской Федерации.
KULIK, NIKOLAY V. - Ph.D. in Law, Associate Professor, Department of prosecutorial supervision and participation of the Prosecutor in criminal civil and arbitration cases, St. Petersburg law Institute (branch) of the University of the Prosecutor's office of the Russian Federation (n@mail.ru).
УДК 343.2
ГОЛИКОВА А.В.
СООТНОШЕНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, АДМИНИСТРАТИВНО - НАКАЗУЕМЫХ ПРАВОНАРУШЕНИЙ И ГРАЖДАНСКО - ПРАВОВЫХ ДЕЛИКТОВ
В РОССИЙСКОМ ПРАВЕ2
Ключевые слова: разновидности правонарушений, общественная опасность, дифференциация юридической ответственности, разграничение преступлений и правонарушений
В статье рассматривается проблема межотраслевой дифференциации юридической ответственности на примере поиска критериев отнесения деяний к административно- наказуемым или преступным, либо гражданско- правовым деликтам. Современное законодательство не дает возможности выявить однозначный правотворческий подход в данном вопросе. Конкуренция некоторых видов преступлений с правонарушениями, закрепленными в КоАП РФ, и даже правовые коллизии уголовной и гражданской отраслей в области регулирования, например, обманных сделок, актуализируют тему. Традиционный индикатор оценки - общественная опасность деяния неоднозначно понимается как теоретиками права, так и правоприменителями, что создает ситуацию некорректной криминализации. Предложенная автором концепция определения социальной значимости деяний позволяет снять большую часть обозначенных выше вопросов и устанавливать публичную ответственность за некоторые формы поведения людей более справедливо.
GOLIKOVA, A.V.
THE CORRELATION OF CRIMES, ADMINISTRATIVE OFFENCES AND CIVIL-LEGAL DELICTS
IN RUSSIAN LAW
Keywords: types of offenses, public danger, differentiation of legal responsibility, differentiation of crimes and offenses
In the article viewed the problem of intersectoral differentiation of legal liability on the example of searching of criteria for classifying acts as administrative offences or crimes, or civil-legal delicts. Modern legislation does not allow to identify an unambiguous law-making approach in this matter. Competition of certain types of crimes with offenses enshrined in the Code of Administrative Offences of the Russian Federation, and even legal conflicts between the criminal and civil sectors in the field of regulation, for example, fraudulent transactions, actualize the topic. The traditional assessment indicator - the social danger of an act
2
Материал подготовлен в рамках гранта Российского фонда фундаментальных исследований «Межотраслевая дифференциация уголовной и иных видов юридической ответственности: разработка теоретической модели и перспектив ее внедрения в законотворческую практику Российской Федерации» № 18-011-00665
is ambiguously understood by both legal theorists and law enforcers, which creates a situation of incorrect criminalization. The concept proposed by the author for determining the social significance of actions allows to remove most of the issues outlined above and establish public responsibility for certain forms of human behavior more fairly.
В качестве основания деления юридической ответственности (в классическом варианте) на уголовную, административную, гражданско-правовую и дисциплинарную специалисты в области общей теории права практически единодушно называют отраслевой критерий, состоящий в специфике предмета и метода соответствующей отрасли права [1; 2; 3; 4; 5; 6], отраслевую идентичность, принадлежность [7]. Среди указанных видов правовых норм достаточно четко свой предмет устанавливает лишь отрасль гражданского права. Так в части 1 статьи 2 ГК РФ сказано: «Гражданское законодательство определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальных прав), регулирует отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими (корпоративные отношения), договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников». Таким образом, традиционные критерии выделения публичных и частных видов правового регулирования увязываются со спецификой взаимодействия их субъектов: либо - власти-подчинения, либо - равенства.
Отсюда возникла теория междисциплинарного разграничения юридической ответственности, основанная не на особенностях поведения субъектов правоотношений, а на критериях «прямой направленности санкций норм», устанавливающих ответственность, на обеспечение законных частных (частноправовая ответственность) или публичных (публично-правовая ответственность) интересов [8]. В рассматриваемом аспекте трудности в размежевании юридической ответственности за правонарушения в сфере публичного или частно-правового интереса, в сущности, отсутствуют. Налицо параллельное (одновременное) существование правового регулирования. Например, если совершена кража или произошло причинение вреда здоровью, кроме обязанности претерпеть наказание за нарушение уголовного или административного запрета, у виновного возникает обязательство перед потерпевшим «вследствие причинения вреда» (пункт 6 ст. 8 ГК РФ). В данном случае будут задействованы как ресурсы, обеспечивающие поддержание публичных интересов, так и нормы, восстанавливающие (компенсирующие) частные интересы.
Наука теории права не исключает единовременности гражданской и уголовной ответственности [9]. При этом участие частно-правовых и публичных начал в регулировании экономической деятельности [10; 11] способно вызывать межотраслевую конкуренцию уголовно-наказуемых деяний и гражданско-правовых деликтов в сделках [12], при полном совпадении признаков состава совершенного деяния. Недействительные сделки, согласно положениям ГК РФ, могут быть такими однозначно (ничтожные) либо вероятностно (оспоримые). Специфика ничтожных сделок заключается в том, что их признаки специально указаны в законе, и в момент совершения виновным известно о нарушении чужих прав и свобод (презумпция знания закона). Сделки, отнесенные законодателем к ничтожным, как правило, уже нарушают публичные интересы общества. Поэтому вред, причиняемый конкретному потерпевшему, не имеет значения для определения ничтожности сделки (например, торговля людьми, даже если потерпевший был согласен на совершение сделки в отношении себя).
В случае заключения сделки недействительной, но оспоримой (ч.1 ст. 166 ГК РФ «Сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка)»), признаки, позволяющие признать ее недействительной, носят оценочный характер. Поэтому необходимо проведение процессуальных действий, в результате которых, сделка может быть признана гражданским производством действительной. В случае возбуждения уголовного дела по инициативе потерпевшей стороны, это приведет к неоправданному расширению пределов уголовного вмешательства. При этом вредоносность деликта не играет существенной роли. Например, вымогательство денег под угрозой распространения порочащих честь и достоинство личности сведений. Виновной стороне известно о незаконности своего поведения, но в случае
получения выгоды «потерпевшим», обращения в суд, скорее всего, не последует. Следовательно, оспоримые сделки отличаются от ничтожных только формой определения недействительности: судебной и внесудебной (Ф.С. Хейфец отрицает качественное отличие недействительных сделок, подчеркивая лишь разницу в способе восстановления нарушенного права) [13].
Ничтожными в ГК РФ признаются сделки с признаками, указанными в статьях:
Статья 168. Недействительность сделки, нарушающей требования закона или иного правового акта.
Статья 169. Недействительность сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка или нравственности.
Статья 170. Недействительность мнимой и притворной сделок.
Статья 171. Недействительность сделки, совершенной гражданином, признанным недееспособным.
Статья 172. Недействительность сделки, совершенной несовершеннолетним, не достигшим четырнадцати лет.
Статья 173. Недействительность сделки юридического лица, совершенной в противоречии с целями его деятельности.
Статья 173.1. Недействительность сделки, совершенной без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления.
Статья 174. Последствия нарушения представителем или органом юридического лица условий осуществления полномочий либо интересов представляемого или интересов юридического лица.
Статья 174.1. Последствия совершения сделки в отношении имущества, распоряжение которым запрещено или ограничено.
Статья 175. Недействительность сделки, совершенной несовершеннолетним в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет.
Статья 176. Недействительность сделки, совершенной гражданином, ограниченным судом в дееспособности.
Статья 177. Недействительность сделки, совершенной гражданином, не способным понимать значение своих действий или руководить ими.
Сопоставление перечисленных видов критериев недействительности сделки (в представленных случаях именно ничтожности) с признаками многих составов преступлений или административных правонарушений, позволяет сделать вывод о том, что существует одновременное правовое регулирование подобных видов поведения. При условии, конечно, если в рамках такого поведения взаимодействие между виновным и потерпевшим хотя бы внешне имело признаки обоюдного волеизъявления. Полагаем, что любое преступление и правонарушение отвечают признакам ст. 168 и 169 ГК РФ. В связи этим, можно выдвинуть гипотезу, согласно которой в поле действия уголовного и административного запретов попадают деяния, чья опасность продиктована нарушением сразу нескольких положений ГК РФ (168 и 169 ГК РФ + обязательно еще одно относительно недействительных сделок). Например, преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 122 УК РФ, явно противоречит основам нравственности (ст. 169 ГК РФ). Оно сопряжено с нарушением требований ст. 16 Федерального закона от 30.03.1995 N 38-Ф3 (ред. от 23.05.2016) «О предупреждении распространения в Российской Федерации заболевания, вызываемого вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ-инфекции)». Следовательно, его социальная значимость ясна, а вот опасность, требующая именно уголовной ответственности за деяние, требует отдельного обсуждения. В свою очередь, деяния, предусмотренные ст. 150 и 151 УК РФ, как и остальные преступления, включают в себя условия, предусмотренные в ст. 168, 169 ГК РФ, но, дополнительно, здесь присутствуют признаки ст. 174 или 175 или 177 ГК РФ. Таким образом, уголовный запрет на вовлечение несовершеннолетних в преступную или антисоциальную деятельность, вполне оправдан их повышенной опасностью -свыше нарушения норм нравственности и предписаний иных законов.
Продолжая мысль, считаем важным отметить, что признак социальной важности некорректного поведения одной из сторон в подобного рода «сделках», позволяющей транспортировать такое поведение в область интересов публичных отраслей права, вполне может
зависеть от числа положений ГК РФ относительно недействительных сделок, которые затрагиваются таким поступком. При этом, как нам видится, любое правонарушение или даже проступок соотносятся с положениями ст. 168, выделяющей недействительность сделки, нарушающей требования закона или иного правового акта и ст. 169, описывающей недействительность сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка или нравственности. Следовательно, эти критерии не в состоянии формировать основание для, например, криминализации такого поведения виновной стороны.
Так, торговля людьми, запрещенная ст. 127.1 УК РФ, как деяние, имеющее форму сделки, явно противоречит основам нравственности и зачастую имеет признаки принуждения потерпевшего либо обмана или кабального положения (ст. 179 ГК РФ), существенного заблуждения потерпевшего (ст. 178 ГК РФ, если он был согласен на совершение сделки в его отношении). Кроме того, могут быть в наличии условия ст. 177 ГК РФ, если потерпевший не понимал совершаемых с ним действий. Посягательство, охарактеризованное законодателем в ст. 139 УК РФ - нарушение неприкосновенности жилища, а именно, разновидность пользования этим помещением без разрешения собственника или иного законного владельца, кроме предписаний ст. 168 и 169 УК РФ, никаких иных положений ГК РФ относительности недействительности сделки не затрагивает. В связи с чем, обоснованность уголовной ответственности за незаконное проникновение в чужое жилое помещение вызывает сомнение.
Не вызывающие сомнений преступления, чья общественная опасность не оспаривается ни наукой, ни практикой юриспруденции: статьи 105-110; 111-115; 117-122; 124, 126-128; 131-132; 134-135; 143-145; 150-151; 153- 154; 158, 159, 160-168; 205-212; 213, 215, 216, 217, 218, 219; 220226.1; 228-230; 221-238.1; 240-241; 242.1, 242.2; 243, 245; 263-271.1; 273; 275-284; 285; 290-291; 294-316; 317-322.1; 323-325; 332-361 УК РФ. Указанные деяния обычно определяются через признаки применения насилия к потерпевшему либо представляют собой причинение вреда, компенсация которого осуществляется, как было уже сказано, одновременно с публичной формой юридической ответственности (уголовным наказанием или его альтернативы)
Среди положений ГК РФ, создающих условия именно для межотраслевой коллизии, следует назвать следующие:
Статья 178. Недействительность сделки, совершенной под влиянием существенного заблуждения;
Статья 179. Недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятных обстоятельств.
Обобщая признаки указанных видов оспоримых сделок, необходимо выделить следующее - речь всегда идет о такого рода «поражениях воли» потерпевшей стороны в сделке, которые в рамках гражданского или арбитражного судопроизводства могут быть признаны вполне приемлемыми, как способ совершения сделки. Сюда можно отнести все виды мошенничества, так как его имманентным признаком является обман (ч. 1 ст. 179 ГК РФ). В зависимости от «качества» обмана потерпевший может быть признан как пострадавшей стороной, так и стороной, переоценившей свои возможности в рамках предпринимательского риска. Принуждение к свершению сделки или отказу от ее совершения, запрещенное ст. 179 УК РФ, также искажает свободу воли принуждаемого лица и подпадает под действие ч. 1 ст. 179 ГК РФ. И снова, применение публичной ответственности к лицу, виновному в таком безнравственном правонарушении, будет зависеть от решения суда и инициативности (настойчивости) потерпевшего. Действующее уголовное законодательство способно породить юридический абсурд: когда деяние, рассматриваемое в уголовном праве в качестве преступления, с точки зрения гражданского права может быть признано легальным гражданским правоотношением. Как отмечает Н. И. Пикуров [14], обычно спорные моменты публичного и частно-правового регулирования решались на основе здравого смысла.
В теории и практике сложилось два подхода по разрешению такого рода коллизий. Согласно первому, приоритет при конкуренции указанных видов норм принадлежит уголовному праву, потому что оно реагирует на общественно-опасное, «эксклюзивное» деяние в интересах как самого потерпевшего, так и общества в целом. Такая идея формального разграничения публичного и гражданско-правового правонарушения для качественной реализации требует предельно четкого описания признаков объективной стороны запрещенного деяния.
Действующее законодательство таким качеством не обладает в большинстве случаев, так как диспозиции статей УК РФ и КоАП РФ носят явно бланкетный характер и установление признаков правонарушения зависит от предписаний позитивного законодательства, к которому относится гражданское (круг замкнулся). Например, диспозиция ч. 1 ст. 159.5 УК РФ содержит описание мошенничества в сфере страхования, как: «... хищение чужого имущества путем обмана относительно наступления страхового случая, а равно размера страхового возмещения, подлежащего выплате в соответствии с законом либо договором страхователю или иному лицу». Обманы относительно наступления страхового случая могут быть как существенными, так и несущественными. В частности, искажение информации о лице, причинившем вред застрахованному имуществу, при условии реальной невиновности страхователя, не влияет на существо проблемы, но формально может рассматриваться как способ нарушения положений УК РФ. Само по себе «привлечение денежных средств граждан для строительства в нарушение требований законодательства Российской Федерации об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости», запрещенного ст. 200.3 УК РФ, еще не является признаком ничтожности сделки и способом причинения имущественного вреда. Таким образом, существующая система уголовно-правовых мер не просто охраняет экономические отношения, но начинает регулировать их. При указанном подходе усиливается уголовная репрессия и создается возможность манипулирования предпринимательством, что противоречит идее свободного эффективного рынка.
Второй подход ориентирован на экономии уголовной репрессии и предполагает в подобных ситуациях проявление волеизъявления потерпевшего в той или иной форме. Например, возможны случаи, когда предприниматель заключает с партнером не слишком выгодную для себя сделку, для того, чтобы в дальнейшем иметь возможность заключить более солидный с ним же контракт. Когда его ожидания не оправдываются, он инициирует уголовное преследование партнера, объявляя его мошенником. В тоже время, многие пенсионеры, пострадавшие от бытового мошенничества не всегда понимают, что стали жертвами преступления и не обращаются за помощью в правоохранительные органы. При этом, обращение в суд с гражданским иском может повлечь за собой признание сделки действительной, если обман виновного или добровольное заблуждение потерпевшего будут приравнены к последствиям предпринимательского риска.
В научной литературе подчеркивается диспозитивность некоторых видов уголовно-правовых институтов и акцентируется внимание на том, что «следует наделить потерпевшего безусловным правом на возбуждение уголовного преследования по той категории уголовных дел, которые связаны с преступлениями, нарушающими его частные интересы» [15]. Тем самым, признается, что деяние, причиняющее вред только потерпевшему, не обладает (однозначной) общественной опасностью, отражающей публичный характер деликта [16]. Следовательно, лицо, посчитавшее себя потерпевшим от мошенничества, должно обратиться за помощью в правоохранительные органы, при условии: претерпевания имущественного ущерба и признаках обмана (введения в заблуждения).
Если деление юридической ответственности на гражданско-правовую (частную) и иные (публичные) сферы вполне можно производить на основании предмета правового регулирования [1; 2; 3; 4; 5; 6], то вопросы дальнейшего системного ее разграничения представляют собой научную и практическую проблему. Как мы уже писали при характеристике соотношения уголовно-наказуемых деяний и гражданско-правовых деликтов, факт нарушения предписаний позитивного (регулятивного) законодательства субъектом, который состоит с государством в отношениях власти- подчинения, автоматически создает для такого субъекта обязанность претерпеть негатив. Потому что изначально, правоотношения выстраивались из принципа исполнения обязательств. Например, закрепленные в Налоговом кодексе Российской Федерации правила выплаты и начисления налогов, в случае нарушения, естественно, влекут за собой негативную реакцию государства.
Публичная власть и публичное право, как ее рычаг воздействия на различные социальные процессы, в том числе и экономические, предоставляя свободу предпринимательской деятельности, оставляет за собой право контроля за такой деятельностью. Например, для поддержания безопасности и защиты интересов населения запрещены и ограничены в
гражданском обороте некоторые предметы, установлена система лицензирования разных видов деятельности и др. То есть власть использует арсенал права для контроля за поведением субъектов предпринимательской деятельности средствами гражданского, финансового, таможенного, налогового, банковского, административного и других видов законодательства. Насколько целесообразно дублирование регулятивно-контрольных функций государства в рассматриваемой сфере уголовно- правовыми средствами? Где должна проходить граница между административной (дисциплинарной) ответственностью и уголовной?
Простейший ответ на этот вопрос - в описаниях составов правонарушений в КоАП РФ и преступлений в УК РФ не дает возможности увидеть этот «водораздел». Большое количество максимально сходных между собой по признакам состава деяний (например, описываемые в ст. 136 УК РФ и ст. 5.62 КоАП о дискриминации; в ст. 141.1 УК РФ и ст. 5.15- 5.21, 5.64-5.68 КоАП о финансировании избирательных кампаний и их участников и др..) свидетельствует об отсутствии единого подхода законодателя. Дифференцирование административной и уголовной ответственности за одинаковые поступки посредством выделения объема причиненного вреда (например, при мелком хищении имущества, нарушении прав авторства, нарушении антимонопольного и налогового законодательства Российской Федерации и др.) создает иллюзию границы ответственности, которая может измениться в любой момент. Следует отметить, что такого рода последствия напрямую связаны с нарушением предписаний позитивного, регулятивного законодательства, предполагают применение разного рода юридической ответственности для субъектов предпринимательства. Предусматривая уголовную ответственность за такого рода правонарушения, государство «расписывается» в собственной неспособности упорядочить социальные процессы.
Одной из причин сложившейся в дифференциации ответственности ситуации можно считать то, что в науке административного права достаточно слабо развита теория деликтолизации: «Пока законодатель руководствуется интуицией, предыдущим опытом правоприменения, его продукция (закон) не имеет четко определенных критериев. Не случайно многие поведенческие акты легко обретают ранг административных правонарушений, утрачивают свое юридическое «лицо», переводятся в разряд преступлений» [17].
Обобщение литературы по административному праву позволило прийти к выводу, согласно которому четкие критерии деликтизации деяний не разработаны, а отличие административных правонарушений от преступлений кроется в их разной общественной опасности [18; 19; 20]. Не отвлекаясь на терминологические споры [21; 22; 23; 24; 25] относительно категории общественной опасности, считаем важным отметить, что опасность (как способность причинить вред[26; 27; 28; 29; 30; 31; 32; 33; 34; 35; 36]) присуща любым видам деликтов, а указание на ее общественное значение - есть признание публичного характера правового регулирования последствий. Таким образом, общественная опасность свойственна любому правонарушению публичного вида. Отсюда и отмечаемое большинством ученых [21, 37; 38] сходство между преступлениями и административными правонарушениями.
Общность уголовной и административной ответственности подчеркивается их «сотрудничеством» в упорядочивании отдельных сфер жизнедеятельности, например, ст. 242.1, 242.2 УК РФ и ст. 6.20 КоАП РФ препятствуют вовлечению несовершеннолетних в порнобизнес; а ст. 228-229.1 УК РФ и ст. 6.8, 6.15, 6.16 КоАП РФ противостоят наркотизму и наркобизнесу.
Попытки предложить иные критерии разграничения преступления и административных правонарушений, кроме степени общественной опасности деяния, недостаточно убедительны. Критерии подобной дифференциации приходится искать на стыке уголовного и административного отраслей права, исходя из задач предмета и методов этих регуляторов общественных отношений. Например, Е. В. Додин отмечает, что административная ответственность наступает за нарушение требований норм трудового, финансового, земельного, гражданского и иных отраслей права, когда эти нормы регулируют общественные отношения, возникающие в сфере исполнительно-распорядительной деятельности [39]. Нельзя не отметить, что в этой же сфере могут совершаться и преступления - например, превышение должностных полномочий.
А.М. Яковлев писал: «юридически деяние не может быть «немножко и тем и другим», а, следовательно, административные правонарушения опасны не для общественных отношений, а
для общественного порядка, в то время как гражданские деликты нарушают эквивалентность [40]. Выделяют так ж, по характеру общественной опасности [41; 42] «.деяния объективно вредные для общества и деяния, сконструированные как «преступления» законодателем» [43]. Иными словами, есть деяния, которые ориентированы не на нарушение общественной безопасности, а скорее посягают на общественный порядок, то есть некую обществом принятую систему комфортного существования [44]. Предложенные тезисы содержат противоречие, потому что уголовное право своими запретами так же поддерживает общественный порядок. Деяния, запрещенные в УК РФ и КоАП РФ, совершаются в правоотношениях власти-подчинения, следовательно, лица их выполняющие, нарушают общественный порядок, установленный государством в данной сфере.
Полагаем, сказанное убеждает в необходимости уделить внимание единственному критерию, позволяющему дифференцировать административные правонарушения и преступления, - степени общественной опасности указанных деяний. Не вызывающие сомнений преступления, чья общественная опасность не оспаривается ни наукой, ни практикой юриспруденции обычно определяются через признаки применения насилия к потерпевшему. В остальных случаях для выделения рассматриваемого критерия используются индикаторы, относящиеся к иным признакам состава преступления:
1) Форма вины
2) Особенности правового статуса потерпевшего
3) Особенности правового статуса предмета
4) Особенности правового статуса субъекта
5) Объем причиненного вреда
Защита публичных интересов государством за счет использования административного запрета на определенные виды поведения в качестве инструмента, - практика стандартная и понятная. Придумывать в данной области правила, ограничивающие государство в его праве на использование данного ресурса, нецелесообразно, учитывая то число функций (включая и контроль за исполнением нормативных и подзаконных предписаний), которое оно осуществляет. Возможность наказать за уклонение от исполнения публичных обязанностей юридических и физических лиц должна подкрепляться конкретными санкциями в КоАП РФ.
В тоже время уголовное право, как наиболее репрессивный способ упорядочивания поведения участников общественных отношений, предполагает аккуратное его использование, а значит, более узкое, основанное на иных критериях.
Создавая систему лицензирования предпринимательской деятельности, например, государство предусмотрело и контроль за функционированием такой системы. Нарушение правила, согласно которому предприниматель обязан получить лицензию, влечет за собой уже публичную ответственность- административную. Следовательно, уже не требуют уголовного (публичного) вмешательства деяния, предусмотренные в современном уголовном законодательстве: «Статья 171. Незаконное предпринимательство, Статья 172. Незаконная банковская деятельность, Статья 171.1. Производство, приобретение, хранение, перевозка или сбыт немаркированных товаров и продукции, Статья 190. Невозвращение на территорию Российской Федерации культурных ценностей, Статья 191. Незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга, Статья 191.1. Приобретение, хранение, перевозка, переработка в целях сбыта или сбыт заведомо незаконно заготовленной древесины, Статья 192. Нарушение правил сдачи государству драгоценных металлов и драгоценных камней, Статья 193. Уклонение от исполнения обязанностей по репатриации денежных средств в иностранной валюте или валюте Российской Федерации, Статья 193.1. Совершение валютных операций по переводу денежных средств в иностранной валюте или валюте Российской Федерации на счета нерезидентов с использованием подложных документов и многие другие». Приведенный пример свидетельствует о дублировании контрольных функций различными государственными органами.
Основанием для уголовной ответственности должно служить не «отсутствие послушания» субъекта правоотношения в рамках отношений власти- подчинения (даже если оно причинило существенный вред потерпевшим, как это описано, например, в ст. 109, 124, 143, 216, 217, 218
УК РФ), а осознанное совершение такого поступка, который способен принести вред и объективная неизбежность его наступления при конкретных условиях.
Изучение признаков объективных сторон иных умышленных преступлений, расположенных в УК РФ, позволяет выделить два фактически объективно опасные способы посягательства на личность, общество и государство:
1. Искажение информации о легальном статусе предмета или субъекта общественного отношения.
В качестве примеров можно назвать преступления, предусмотренные ст. 1281, ч. 3 ст. 137, ст. 299 УК (где искажаются сведения о репутации человека, что меняет его личностный или деловой статус), ст.ст. 207, 240, 273, 306 УК (где информационное воздействие изменяет состояние безопасности) и др.
2. Прямое физическое воздействие на предмет или субъект общественного отношения.
Иллюстрациями следует считать преступления, ответственность за которые предусмотрена в ст.ст. 105, 111, 121, 126, 1271, 153 УК (где изменяется статус человека - он перестает быть субъектом права, низводится до уровня предмета, вещи), ст.ст. 139, 196, 205, 2401, 267, 288, 290, 291, 311 УК (где посредством манипуляции с предметами материального мира изменяется состояние безопасности в определенных сферах жизни).
Некоторые разновидности преступлений предполагают оба способа воздействия, например, в ст. 203, ст. 240 УК.
В продолжение сказанного, рискнем предположить, что иные виды деятельности, не сопряженные с насилием (захватом, принуждением) или не относящиеся к причинению вреда путем манипулирования информационным потоком, не должны попадать в поле действия уголовного права. По этой причине не могут считаться преступлениями некоторые криминализированные виды умышленного нарушения позитивного законодательства (например, ст.ст. 123, 136, 1381, 141-1422, 144, 145, 146, 147, 156, 169, 1701 - 1741, 176, 180-187, 1911 - 194, 2003, 201, 2011, 2041, 2042, 2151, 2171, 2301, 2302, 2351, 2381, 239, 2431, 2432, 2433, 2671, 2841, 2851 -2854, 2861, 289, 2921, 3221 - 3223, 3251, 3271, 3272, 3301, 3302 УК), деяния с административной преюдицией (ст. 1161, 1511, 1581, 177, 2121, 2641, 2841, 3141 УК).
Обобщая сказанное, приходим к следующим выводам:
1. Юридическая ответственность за правонарушения подразделяется на частно-правовую и публично- правовою в зависимости от типа нарушенного правоотношения. Частно-правовая (гражданско-правовая) ответственность возникает при нарушении условий сделки (договора) одной из равноправных сторон. В рамках ответственности стороны возвращают друг другу все полученное в сделке (реституция). Публичная ответственность возникает, если были нарушены отношения власти- подчинения. В результате реализации такой ответственности субъекты претерпевают ограничения в своих правах и свободах в порядке порицания их деяния.
2. Частно-правовая и публичная виды ответственности в большинстве случаев существуют параллельно друг другу.
3. Основанием для конкуренции частно-правовой и публичной (уголовной) ответственности служат деяния, совершенные посредством обмана, злоупотребления доверием, принуждения к сделке или использованием подчиненного положения потерпевшего в кабальной сделке, которые могут быть признаны судом условиями заключения законного соглашения и породить легальные гражданско- правовые обязанности.
4.Разграничение ответственности при конкуренции частно-правового и публичного регулирования последствий совершенного деяния проводится с учетом причиненного имущественного ущерба потерпевшему.
5. Основание для публичной ответственности устанавливает государство для упорядочивания поведения субъектов общественных отношений и увязывает его с запретом нарушать возложенные законом и подзаконными актами обязательства. Единственным основанием для публичной ответственности может служить лишь деяние общественно-опасное, то есть создающее угрозу вреда и имеющее социальное значение.
7. Публичная ответственность подразделяется на административную и уголовную по различным основаниям: правонарушениям и преступлениям. Правонарушения - деяния, которые
выражаются в нарушении возложенных позитивным законодательством и подзаконными актами обязательств, а преступления - деяния, которые благодаря способу их совершения могут принести вред, объективно неизбежно при конкретных условиях. Поэтому к административным правонарушениям относятся лишь те деяния, которые порождают обязательства перед государством (противоречат предписаниям позитивного законодательства и нормам морали, нравственности). К преступлениям- те, что порождают обязательство и перед государством (противоречат предписаниям позитивного законодательства и нормам морали, нравственности) и перед гражданами (создают обязательства вследствие причинения вреда).
Литература и источники
1. Вопленко Н.Н. О понятиях «вид» и «подвид» юридической ответственности // Ленинградский юридический журнал. 2006. № 2. С. 41
2. Кислухин В.А. Виды юридической ответственности: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 11.
3. Ягудина В.М. Юридическая ответственность: система и классификация: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 13-14, 25.
4. Ефанов В.А. Дифференциация юридической ответственности как объективный процесс модернизации современного российского права // Вестник Тамбовского государственного университета. 2008. Вып. 1. С. 334.
5. Бутакова Н.А., Пирожкова Н.П. Юридическая ответственность: понятие, виды // Научные труды Северо-Западного института управления. 2012. Т. 3. № 1. С. 259.
6. Картавцева С.В. Проблема дифференциации видов юридической ответственности // Политика и право. Ученые записки / отв. ред. С.В. Чердаков. Благовещенск, 2014. С. 163
7. Овсепян Ж.И. Юридическая ответственность и государственное принуждение (общетеоретическое и конституционно -правовое исследование). Ростов-на-Дону: Эверест, 2005. С. 24.
8. Крусс В.И. Конституционные критерии юридической ответственности // Конституционное и муниципальное право. 2006. №4. С.15-22.
9. Сидоренко Э. Л. Диспозитивный режим уголовно-правового регулирования: монография. М.: Юрлитинформ. 2013
10. Бойцов А. И. Преступления против собственности. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 15, 19.
11. Уголовное право Российской Федерации. Т. 1: Особенная часть: Учебник/ Под ред. профессора Л. В. Иногамовой -Хегай. М.: ИНФРА- М, 2002. С. 144.
12. Жалинский А. Э. О соотношении уголовного и гражданского права в сфере экономики // Государство и право. 1999.№
12. С. 49.
13. Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по Российскому гражданскому праву. Изд. 2-е, доп. М., 2001. С.50.
14. Пикуров Н.И. Энциклопедия уголовного права. Т. 1. Понятие уголовного права / науч. ред. проф. Малинин Б.С. СПб., 2008. С. 504-505.
15. Генрих Н.В. Проблемы совершенствования механизма уголовно- правового регулирования // Общество и право. 2009. № 4. С. 165.
16. Михеев А.С. Проблемы правового регулирования возмещения вреда, причиненного преступлением. Дисс. ... канд. юр. наук. Омск, 1997. С.11.
17. Шергин А.П. Административная деликтолизация // Актуальные проблемы административного и административно-процессуального права сборник статей по материалам ежегодной всероссийской научно-практической конференции, посвящённой 70-летию д.ю.н., профессора, заслуженного деятеля науки РФ, заслуженного юриста РФ Аврутина Юрия Ефремовича: в 3 частях. СПб., 2017. С. 7-15.
18. ТТТитттов О.Ф. О разграничении преступлений и административных проступков в советском праве // Советское государство и право. 1961. № 6. С. 64-73.
19. Ершов В. Н. Административные проступки в советской розничной торговле и борьба с ними. Автореф. дисс. .канд. юрид. наук. М., 1955. С. 4-9.
20. Ломакина В. Ф. Теоретические вопросы разграничения административных проступков и смежных с ними преступлений. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1980.
21.Константинов П.Ю., Соловьева А.К., Стуканов А.П. Взаимосвязь административных правонарушений и преступлений // Правоведение. 2005. № 3. С. 58-74.
22. Якуба О. М. Советское административное право. Общая часть. Киев, 1975. С. 163-165.
23. Дружинина В. Ф. О разграничении преступления и административного проступка // Советское государство и право. 1978. № 4. С. 132-133
24. Российский Б.В. Административная ответственность. Курс лекций. М., 2004. С. 1, 3.
25. Бахрах Д.Н. Советское законодательство об административной ответственности. Учеб. пос. Пермь, 1969. С.71-72, 73.
26. Артамонова М.А. К проблеме соотношения экологических преступлений и административных правонарушений в области охраны окружающей среды // Соотношение преступлений и иных правонарушений. С. 37.
27. Козлов А.П. Понятие преступления. СПб., 2004. С. 709.
28. Загородников Н.И. Советская уголовная политика и деятельность органов внутренних дел. С. 49 - 50.
29. Кузнецова Н.Ф. Избранные труды. СПб, 2003. С. 237, 240.
30. Лопашенко Н.А. Отклоняющееся экономическое поведение: пределы разумной криминализации // Соотношение преступлений и иных правонарушений. С. 332 - 333.
31. Ляпунов Ю.И. Общественная опасность деяния как универсальная категория советского уголовного права. М., 1989, С. 31 - 32, 80 - 81.
32. Малеин Н.С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. М., 1985. С. 10.
33. Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. М., 1960. С. 20, 138.
34. Прозументов Л.М. Общественная опасность как основание криминализации (декриминализации) деяния. С. 20.
35. Пудовочкин Ю.Е. Учение о преступлении: избранные лекции. М., 2008. С. 24 - 25.
36. Сотсков Ф.Н. Общественная опасность деяния в уголовном праве России. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2009. С. 10-11.
37. Саранчук Ю.М., Сигалов К.Е., Фатьянов А.А. Дифференциация юридической ответственности за бюджетные нарушения // Вестник экономической безопасности. 2015. № 5. С. 123-127.
38. Князев С.Д. Конституционные стандарты административной ответственности в правовой системе Российской Федерации // Административное право и процесс. 2014. № 2. С. 16 - 22.
39. Додин Е. В. Основание административной ответственности. Автореф. дисс канд. юрид. наук /Всесоюзный научно-исследовательский институт советского законодательства. М.,1965.
40. Яковлев А.М. Криминализация деяний в системе социального контроля и социального планирования. // Планирование мер борьбы с преступностью. М.: Изд-во ИГиП АН СССР, 1982. С.38.
41. Дагель П.С. Условия установления уголовной наказуемости// Правоведение. 1975. № 4. С. 67 - 74.
42. Тенчов Э.С. Критерии разграничения преступления и иных правонарушений. // Соотношение преступлений и иных правонарушений современные проблемы: материалы IV Междунар. науч.-практ. конф., посвящ. 250-летию образования Моск. гос. у-та им. М.В. Ломоносова и состоявшейся на юрид. фак. МГУ им. М.В. Ломоносова 27-28 мая 2004 г. М.: ЛексЭст, 2005. С. 577-578.
43. Маркунцов С.А. Теория уголовно-правового запрета. Дисс. ... докт. юрид. наук. М., 2015. С. 29.
44. Флетчер Дж., Наумое А. В. Основные концепции современного уголовного права. М., 1998. С. 218.
References and Sources
1. Voplenko N.N. O ponyatiyah «vid» i «podvid» yuridicheskoj otvetstvennosti // Leningradskij yuridicheskij zhurnal. 2006. № 2. S. 41
2. Kisluhin V.A. Vidy yuridicheskoj otvetstvennosti: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2002. S. 11.
3. YAgudina V.M. YUridicheskaya otvetstvennost': sistema i klassifikaciya: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2010. S. 13-14, 25.
4. Efanov V.A. Differenciaciya yuridicheskoj otvetstvennosti kak ob"ektivnyj process modernizacii sovremennogo rossijskogo prava // Vestnik Tambovskogo gosudarstvennogo universiteta. 2008. Vyp. 1. S. 334.
5. Butakova N.A., Pirozhkova N.P. YUridicheskaya otvetstvennost': ponyatie, vidy // Nauchnye trudy Severo-Zapadnogo instituta upravleniya. 2012. T. 3. № 1. S. 259.
6. Kartavceva S.V. Problema differenciacii vidov yuridicheskoj otvetstvennosti // Politika i pravo. Uchenye zapiski / otv. red. S.V. CHerdakov. Blagoveshchensk, 2014. S. 163
7. Ovsepyan ZH.I. YUridicheskaya otvetstvennost' i gosudarstvennoe prinuzhdenie (obshcheteoreticheskoe i konstitucionno-pravovoe issledovanie). Rostov-na-Donu: EHverest, 2005. S. 24.
8. Kruss V.I. Konstitucionnye kriterii yuridicheskoj otvetstvennosti // Konstitucionnoe i municipal'noe pravo. 2006. №4. S.15-22.
9. Sidorenko EH. L. Dispozitivnyj rezhim ugolovno-pravovogo regulirovaniya: monografiya. M.: YUrlitinform. 2013
10. Bojcov A. I. Prestupleniya protiv sobstvennosti. SPb.: YUridicheskij centr Press, 2001. S. 15, 19.
11. Ugolovnoe pravo Rossijskoj Federacii. T. 1: Osobennaya chast': Uchebnik/ Pod red. prof. L.V. Inogamovoj-Hegaj. M.: INFRA- M, 2002. S. 144.
12. ZHalinskij A. EH. O sootnoshenii ugolovnogo i grazhdanskogo prava v sfere ehkonomiki // Gosudarstvo i pravo. 1999.№ 12. S. 49.
13. Hejfec F.S. Nedejstvitel'nost' sdelok po Rossijskomu grazhdanskomu pravu. Izd. 2-e, dop. M., 2001. S.50.
14. Pikurov N.I. EHnciklopediya ugolovnogo prava. T. 1. Ponyatie ugolovnogo prava / nauch. red. prof. Malinin B.S. SPb., 2008. S. 504-505.
15. Genrih N.V. Problemy sovershenstvovaniya mekhanizma ugolovno- pravovogo regulirovaniya // Obshchestvo i pravo. 2009. № 4. S. 165.
16. Miheev A.S. Problemy pravovogo regulirovaniya vozmeshcheniya vreda, prichinennogo prestupleniem. Diss. ... kand. yur. nauk. Omsk, 1997. S.11.
17. SHergin A.P. Administrativnaya deliktolizaciya // Aktual'nye problemy administrativnogo i administrativno-processual'nogo prava sbornik statej po materialam ezhegodnoj vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii, posvyashchyonnoj 70-letiyu d.yu.n., professora, zasluzhennogo deyatelya nauki RF, zasluzhennogo yurista RF Avrutina YUriya Efremovicha: v 3 chastyah. SPb., 2017. S. 7-15.
18. Shishov O.F. O razgranichenii prestuplenij i administrativnyh prostupkov v sovetskom prave // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1961. №6. S.64-73
19. Ershov V. N. Administrativnye prostupki v sovetskoj roznichnoj torgovle i bor'ba s nimi. Avtoref. diss. .kand. yurid. nauk. M., 1955. S. 4-9.
20. Lomakina V. F. Teoreticheskie voprosy razgranicheniya administrativnyh prostupkov i smezhnyh s nimi prestuplenij. Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. M., 1980.
21.Konstantinov P.YU., Solov'eva A.K., Stukanov A.P. Vzaimosvyaz' administrativnyh pravonarushenij i prestuplenij // Pravovedenie. 2005. № 3. S. 58-74.
22. YAkuba O. M. Sovetskoe administrativnoe pravo. Obshchaya chast'. Kiev, 1975. S. 163-165.
23. Druzhinina V. F. O razgranichenii prestupleniya i administrativnogo prostupka // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1978. № 4. S. 132-133
24. Rossijskij B.V. Administrativnaya otvetstvennost'. Kurs lekcij. M., 2004. S. 1, 3.
25. Bahrah D.N. Sovetskoe zakonodatel'stvo ob administrativnoj otvetstvennosti. Ucheb. posobie. Perm', 1969. S. 71-72, 73.
26. Artamonova M.A. K probleme sootnosheniya ehkologicheskih prestuplenij i administrativnyh pravonarushenij v oblasti ohrany okruzhayushchej sredy // Sootnoshenie prestuplenij i inyh pravonarushenij. S. 37.
27. Kozlov A.P. Ponyatie prestupleniya. SPb., 2004. S. 709.
28. Zagorodnikov N.I. Sovetskaya ugolovnaya politika i deyatel'nost' organov vnutrennih del. S. 49 - 50.
29. Kuznecova N.F. Izbrannye trudy. SPb, 2003. S. 237, 240.
30. Lopashenko N.A. Otklonyayushcheesya ehkonomicheskoe povedenie: predely razumnoj kriminalizacii // Sootnoshenie prestuplenij i inyh pravonarushenij. S. 332 - 333.
31. Lyapunov YU.I. Obshchestvennaya opasnost' deyaniya kak universal'naya kategoriya sovetskogo ugolovnogo prava. M., 1989, S. 31-32, 80-81.
32. Malein N.S. Pravonarushenie: ponyatie, prichiny, otvetstvennost'. M., 1985. S. 10.
33. Nikiforov B.S. Ob"ekt prestupleniya po sovetskomu ugolovnomu pravu. M., 1960. S. 20, 138.
34. Prozumentov L.M. Obshchestvennaya opasnost' kak osnovanie kriminalizacii (dekriminalizacii) deyaniya. S. 20.
35. Pudovochkin YU.E. Uchenie o prestuplenii: izbrannye lekcii. M., 2008. S. 24 - 25.
36. Sotskov F.N. Obshchestvennaya opasnost' deyaniya v ugolovnom prave Rossii. Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. M., 2009. S. 10 - 11
37. Saranchuk YU.M., Sigalov K.E., Fat'yanov A.A. Differenciaciya yuridicheskoj otvetstvennosti za byudzhetnye narusheniya // Vestnik ehkonomicheskoj bezopasnosti. 2015. № 5. S. 123-127.
38. Knyazev S.D. Konstitucionnye standarty administrativnoj otvetstvennosti v pravovoj sisteme Rossijskoj Federacii // Administrativnoe pravo i process. 2014. № 2. S. 16 - 22.
39. Dodin E. V. Osnovanie administrativnoj otvetstvennosti. Avtoref. diss kand. yurid. nauk /Vsesoyuznyj nauchno-issledovatel'skij institut sovetskogo zakonodatel'stva. M.,1965.
40. YAkovlev A.M. Kriminalizaciya deyanij v sisteme social'nogo kontrolya i social'nogo planirovaniya. // Planirovanie mer bor'by s prestupnost'yu. M.: Izd-vo IGiP AN SSSR, 1982. S.38.
41. Dagel' P.S. Usloviya ustanovleniya ugolovnoj nakazuemosti// Pravovedenie. 1975. № 4. S. 67 - 74.
42. Tenchov EH.S. Kriterii razgranicheniya prestupleniya i inyh pravonarushenij. // Sootnoshenie prestuplenij i inyh pravonarushenij sovremennye problemy: materialy IV Mezhdunar. nauch.-prakt. konf., posvyashch. 250-letiyu obrazovaniya Mosk. gos. u-ta im. M.V. Lomonosova i sostoyavshejsya na yurid. fak. MGU im. M.V. Lomonosova 27-28 maya 2004 g. M.: LeksEHst, 2005. S. 577-578.
43. Markuncov S.A. Teoriya ugolovno-pravovogo zapreta. Diss. ... dokt. yurid. nauk. M., 2015. S. 29.
44. Fletcher Dzh., Naumoe A. V. Osnovnye koncepcii sovremennogo ugolovnogo prava. M., 1998. S. 218.
ГОЛИКОВА АРИНА ВЛАДИМИРОВНА - кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права, Саратовская государственная юридическая академия.
GOLIKOVA, ARINA V. - Ph.D. in Law, Associate Professor, Department of Criminal and Penal Law, Saratov State Law Academy (golikovaa@mail.ru)
УДК 347.447.92
НОВИКОВА С.В., ПОПОВА Л.И., СИЛАГАДЗЕ А.А.
О НЕОБХОДИМОСТИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ РЕГИСТРАЦИИ ОТДЕЛЬНЫХ ВИДОВ СДЕЛОК УСТУПКИ ПРАВ ТРЕБОВАНИЯ ДЕНЕЖНОГО ОБЯЗАТЕЛЬСТВА
Ключевые слова: цессия, право требования, цедент, цессионарий, ответственность, оспоримая сделка, недействительная сделка, государственная регистрация.
В статье рассмотрены особенности сделки уступки прав денежного требования между различными субъектами гражданского права. Сделан вывод, что дебиторская задолженность, неустойка, штраф являются самостоятельными денежными обязательствами и оборотопособными объектами гражданских прав. Одновременно законодательством допускается уступка сумм штрафных санкций по договору от основного права требования. Частичная уступка права требования денежных обязательств по договору влечет за собой замену кредитора в конкретном обязательстве, в состав которого входит уступаемое право, но не замену стороны в самом договоре. Авторы проводят анализ действующего гражданского законодательства и судебной практики. Приводятся новейшие примеры арбитражной практики Верховного Суда Российской Федерации. В рамках доктрины гражданского права и сложившейся судебной практики авторами исследуется вопрос о необходимости государственной регистрации договора цессии денежных требований, основанных на договорах, подлежащих государственной регистрации.
NOVIKOVA, S.V., POPOVA, L.I., SILAGADZE, A.A.
ON THE NECESSARY OF STATE REGISTRATION OF SEPARATE TYPES OF TRANSACTIONS OF THE
ASSIGENMENT OF MONETARY OBLIGATIONS
Keywords: cession, assigenment, assignor, assignee, liability, voidable transaction, invalid transaction, state registration.
In the article viewed the features of the transaction of assignment of a monetary claim among the various subjects of civil law. It is concluded that accounts receivable, penalty, fine are independent monetary obligations and turnover of individual objects of civil rights. At the same time, the law allows for the assignment of a contractual penalty from the basic right of claim. A partial assignment of the right to claim monetary obligations under the contract entails the replacement of the creditor in a specific obligation, which includes the established right, and not the replacement of the party in the contract. The author analyzes the modern civil legislation and judicial practice. It given the latest decisions of Russian Supreme Court. Within the framework of the doctrine of civil law and the current judicial practice by the authors researched the question on necessary for state registration of the contract of assignment of money, based on contracts, subject to state registration.
Современный гражданский оборот зачастую требует наиболее эффективных подходов к исполнению гражданско-правовых обязательств. В складывающихся условиях рынка уступка денежного обязательства приобретает особое значение для субъектов гражданского права, становясь удобных способом расчета с контрагентами. В тоже время набирает оборот новый вид предпринимательской деятельности как оказание комплекса услуг по взысканию задолженности по гражданско-правовым договорам, посредством передача дебиторской задолженности по договору уступки прав требований (цессии) субъекту предпринимательской деятельности, в том числе сумм имущественных санкций.
Следует отметить, что уступка денежного обязательства в целом регулируется главой 24 ГК РФ о перемене лиц в обязательстве на основании сделки, а также договором финансирования под уступку денежного требования, который регулируется более специальными нормами главы 42 ГК РФ. Одновременно гражданское законодательство Российской Федерации не запрещает кредитору заключать сделки уступки прав требований денежных обязательств по договору отдельно от основного обязательства. Например, уступать отдельные права исключительно только на неустойку или штрафную санкцию, не меняя при этом субъектный состав основного договора. О действительности таких договоров уступки прав денежных требований высказался ВС РФ в Постановлении Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 54 «О некоторых вопросах
