CC BY
1287
СООТНОШЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО И ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОГО ПРАВА (ЭВОЛЮЦИЯ ОСНОВНЫХ ПОДХОДОВ)
Г.И. Муромцев, Рияд Taxa Шамсон
Кафедра теории и истории государства и права Российский Университет Дружбы народов ул. Миклухо-маклая б, 117198, Москва, Россия.
Статья посвящена эволюции основных подходов к проблеме соотношения международного и национального права. Эта эволюция включает три периода: I) досоветский и буржуазный в период существования СССР; 2) советский, и 3) постсоветский. Каждому из них присущи свои основные концепции и своя методология исследования проблемы.
Уже более века проблема соотношения международного и внутригосударственного права периодически вызывает у исследователей живой интерес. Он стимулируется переделом мира в результате колониальных захватов, Первой и Второй мировых войн, распадом колониальной системы, возникновением новых государств и т.д. Фактором актуальности этой темы стал также распад СССР и связанные с ним процессы в Восточной Европе и на постсоветском пространстве.
В настоящей статье предпринята попытка рассмотрения эволюции основных подходов к вопросу соотношения международного и национального права.
Представляется, что современные подходы российских ученых к проблеме соотношения международного и национального права есть лишь этап (ступень) предшествующей эволюции взглядов на проблему, включавшей - досоветский (и буржуазный в эпоху СССР), а также советский этапы. Каждый из них отличают свои преобладающие концепции соотношения международного и национального права и своя методология исследования проблемы. При этом за теоретическими конструкциями скрываются вполне земные интересы отдельных государств.
Досоветский этап связан главным образом с работами западноевропейских ученых. Начавшись в конце XIX в., он с возникновением СССР продолжил свое развитие вплоть до наших дней. В его рамках сформировались две теоретических концепции - монистическая и дуалистическая. Первая из них основывается на представлении о единстве систем международного и национального права. Логика такого подхода привела к возникновению на ее основе двух взаимоисключающих концепций - примата национального права и примата права международного.
Концепция примата национального права над международным исходит из того, что основанием действительной силы норм международного права является воля отдельного государства. Она рассматривает международное право как право самого государства, регулирующее его внешние сношения, т.е. исходит из утверждения несвязанности государства какими-либо международными обязательствами. Концепция фактически определяла международное право как отрасль права внутригосударственного, рассматривала его как инструмент собственной «политики силы». Эти взгляды широко использовались в политических целях для оправдания тоталитаризма и фашизма, необузданного произвола в международных отношениях и были направлены на отказ от общепризнанных норм международного права и от заключенных государством договоров. В настоящее время это направление почти не имеет сторонников и представляет лишь исторический интерес.
В свою очередь, концепция примата международного права над внутригосударственным рассматривает в качестве основания действительной силы международного права некую «основную норму», лежащую в основании всей системы международного права. Эта концепция появилась после первой мировой войны и выражала стремление руководящих держав Антанты навязать миру угодный им международный порядок. Суть ее состоит в том, что международное право имеет преимущество перед национальным правом, составляет его основу. Оно обладает более широкой сферой действия, чем национальное, а его нормы являются ipso jure частью национального права всех государств. Принцип государственного суверенитета отрицается и объявляется устаревшим. Наиболее глубокую разработку эта теория получила в работах австрийского профессора Г. Кельзена. Международное и национальное право, по мнению Г. Кельзена, в совокупности составляют единый универсальный правопорядок, в рамках которого международное право определяет территориальную, персональную и временную сферы действительности национальных правопорядков. Таким образом, создается возможность
сосуществования множества государств и ограничивается материальная сфера действительности национальных правопорядков. Поскольку у международного и национального права - общая цель, постольку различить их по объекту регулирования невозможно. Нельзя, например, определить международное право в качестве системы норм, регулирующих внешние дела государств, их отношения между собой в противоположность национальному праву, которое регулирует внутригосударственные дела, потому что каждый внутренний вопрос становится вопросом внешним, если он является объектом международного договора. О внутренних вопросах следует говорить лишь постольку, поскольку они еще не стали объектом международного права.1 Международное право, в частности, может регулировать такие, обычно рассматривавшиеся в качестве внутренних, вопросы, как форма правления, приобретение или утрата гражданства, трудовые проблемы, внутренняя социальная политика в целом, религиозные проблемы, иммиграция и тарифы, проблемы уголовного и гражданского права и процесса.2
Вместе с тем, не каждый внешний вопрос способен стать внутренним. Круг вопросов, могущих быть объектом регулирования национального права, ограничен государственным суверенитетом и является более узким, чем круг вопросов, входящих в сферу международного права. Отсюда следует вывод о всеобъемлющем характере международного права, его примате над правом национальным. Исходя из общей цели международного и внутригосударственного права, Г. Кельзен обосновывает тезис об общности субъектов того и другого права, относя к их числу среди прочих и индивидуумов.3
Теория правосубъектности индивидуума - важнейший элемент его концепции. Согласно этой теории человек наряду с государством является субъектом международного права, поскольку люди обладают прирожденными правами, стоящими выше суверенных прав государства. Эта концепция получила широкое распространение после Второй мировой войны в Англии, Франции, США и ряде других стран. Она исходит из того, что международное право призвано регулировать отношения между индивидами, которые все более очевидно становятся его субъектами. Права человека могут защищаться только в сфере внутригосударственного порядка на основе института международной защиты прав человека, ограничивающего суверенитет государства не только во внешних, но и во внутренних делах.4
На становление дуалистической теории оказала влияние теория юридического позитивизма, господствовавшая в науке международного права в XIX и начале XX века. Последняя получила распространение после Первой мировой войны, когда победившие державы связали проигравшие государства неравноправными договорами. Побежденные государства использовали ее как средство защиты от необходимости соблюдения этих договоров. Концепция основывается на тезисе о самостоятельности систем международного и национального права и независимости их друг от друга. Она видит основание действительной силы международного права в «общей воле» (СететшШе), возникающей вследствие совпадения и слияния одинаковых государственных воль, которая стоит над ними в качестве «высшей воли». Представители этой теории различают по предмету правового регулирования две правовые системы: международное право регулирует отношения между государствами, а внутригосударственное - отношения, возникающие внутри государства между ним и гражданами или между гражданами.
В первой монографии по данной проблеме «Международное право и внутригосударственное право» (1899 г.) немецкий ученый X. Триппель рассматривает международное и
внутригосударственное право как взаимосвязанные между собой системы, как различные независимые правопорядки, которые тесно соприкасаются друг с другом, но никогда не пересекаются. Таким образом, дуалистическая концепция подчеркивала поначалу не столько связь между этими системами права, сколько их различие .и независимость, а затем и их взаимодействие.5
Взаимосвязь между двумя правовыми системами X. Триппель видит в существовании вопросов, которые имеют и международно-правовую, и государственно-правовую сторону, что может потребовать восприятия положения международного права внутригосударственным правом и наоборот.6 Такое восприятие трактовалось им как преобразование норм одной правовой системы
1 Kelsen Н. Principles of international law. Second Ed. N.Y. 1967. p.300.
2 Ibid, p. 291.
11bid, p. 564.
4 См. Левин Д.Б. Актуальные проблемы теории международного права. М., 1974. - с. 21.
5 Цит. по: Блищенко И.П. Международное и внутригосударственное право. - М., 1960. - с. 52.
6 Курс международного права в 6 тт. М.: «Наука», 1967-1973. Т. I. - с. 200.
в нормы другой, которое стало обозначаться в юридической литературе термином «трансформация».1
Другой представитель этой теории - итальянский профессор Д. Анцилотти, исходит из того, что: 1. Международные нормы формально не являются производными от норм
внутригосударственных. 2. Нормы международного права не могут оказывать влияния на обязательную силу внутригосударственных норм и наоборот. 3. Невозможны конфликты в собственном смысле слова между правом международным и внутригосударственным. 4. Международное право может, однако, отсылать к внутригосударственному праву, а это последнее - к международному праву.2
Д. Анцилотти также видел в принципе возможность преобразования норм одного правопорядка в нормы другого, которое он, в отличие от X. Триппеля, называл «репродукцией». Вместе с тем он утверждал, что поскольку нормы международного права действительны только в рамках межгосударственного правопорядка, а внутригосударственного права - в рамках внутреннего правопорядка государства, постольку нельзя говорить о конфликте этих норм как норм, принадлежащих к различным правопорядкам.3
Таковы в самых общих чертах взгляды западноевропейских авторов на проблему соотношения международного и национального права. Что касается подхода советских ученых, то он по ряду важных аспектов был антиподом западноевропейским и отражал прежде всего эволюцию политической философии и практической политики советского руководства. Так, до середины 50-х гг. этот подход исходил из разделения мира и международного права на две системы -социалистическую и капиталистическую, представлявших взаимоисключающую философию и принципы международного правопорядка. Поэтому до провозглашения Советским Союзом курса на мирное сосуществование государств с различным социальным строем (1956 г.) исследования по данной проблеме были крайне редкими. Провозглашался примат советского социалистического права над правом международным, которое, в свое очередь, рассматривалось как отрасль внутригосударственного права.4 Наиболее ярко этот подход проявился в работах А.Я. Вышинского. Последний выступал за «признание приоритета за национальным правом, построенным в соответствии с интересами народа миролюбивого, свободного и независимого государства, советской концепцией международного права, отвечающей этим требованиям». По мнению А.Я. Вышинского, такая концепция «создает для международного права прочную основу и обеспечивает ему должный авторитет, без чего невозможно успешное урегулирование международных отношений между независимыми, суверенными государствами».5
С конца 50-х гг. в советской доктрине и законодательстве начался процесс отхода от «классической» позиции в этом вопросе, состоявшей в общем и целом в дуалистической концепции соотношения международного и национального права, в непризнании примата международного права по отношению к праву внутригосударственному. Международное право, с одной стороны, и правовые системы различных государств, с другой, рассматривались в качестве хотя и взаимодействующих, но тем не менее различных систем права.6
Характерно, что в процессе исследования данной проблемы проявилась тенденция перехода от «узкого» ее видения, когда авторы выделяют один-два ее аспекта к более широкому, включающему три и более аспектов. Так, в одной из первых работ середины 50-х годов, посвященных этой теме, профессор Г.И. Тункин видел правильное решение проблемы соотношения международного и внутригосударственного права лишь на пути выяснения реальных связей между ними, в процессе формирования норм международного права, с одной стороны, и применения норм международного и национального права, с другой.7 Однако уже в следующем году А.Н. Ладыженский выделяет два аспекта решения проблемы. Во-первых, по его мнению, следует выяснить, основываются ли нормы
1 Там же. с. 200-201.
2 Левин Д.Б. Указ. соч. - с. 66-67.
’ Анцилотти Д. Курс международного права. Т.1. ИЛ., 1961. - с. 207.
4 Так, в качестве отрасли советского права международное право рассматривалось в первом советском учебнике по теории государства и права (См.: Голунский С.А., Строгович М.С. Теория государства и права. - М., 1940).
5 Вышинский А.Я. Международное право и международная организация. // Вопросы международного права и международной политики. М., 1949.
6 Муромцев Г.И. Соотношение международного и внутригосударственного права в свете Конституции Российской Федерации. // Право и политика современной России. М., 1996. - с. 128.
7 Тункин Г.И. Основы современного международного права. М., 1956. - с. 9.
внутригосударственного права на международно-правовых нормах или наоборот, либо они являются отдельными системами права. Во-вторых, следует выяснить, каким нормам нужно следовать в случае расхождения между велениями международного и внутригосударственного права.1
Однако в дальнейшем в таких работах выделяются, как правило, три аспекта данной проблемы, хотя у разных авторов их содержание неодинаково. Так, Блищенко И.П. предлагает рассматривать прежде всего, соотношение международного права в целом и внутригосударственного права как всей совокупности норм, как систем права, затем соотношение международно-правовых норм и норм внутригосударственного права, и наконец, вопрос о непосредственном действии международно-правовых норм внутри государства (на его территории) и действии норм внутригосударственного права в сфере регулирования международного права (имеются в виду прежде всего гражданско-правовые отношения, уголовно-правовые и некоторые нормы государственного права.2
Авторы «Курса международного права», изданного в 60-х гг. рассматривают проблему соотношения международного и внутригосударственного права в следующих аспектах. 1) Влияние внутреннего права отдельных государств на образование и развитие принципов и норм права международного, а так же влияние последнего на внутреннее право отдельных государств, другими словами, фактическое взаимодействие этих двух систем права; 2) юридическая сила отдельных норм международного права, когда речь идет о правовом регулировании отношений, складывающихся внутри государств, и юридическая сила некоторых норм внутригосударственного права, когда речь идет о правовом регулировании международных отношений; 3) вопрос о том, являются ли международное и внутригосударственное право самостоятельными системами права или одна из них подчинена другому в рамках какой-либо единой правовой системы.3
В начале 60-х гг. в трудах Г.И. Тункина и Р.Л. Боброва была развита новая концепция международного права, общепризнанная в советской доктрине. Ее суть состоит в том, что после революции 1917 года в России все международное право начинает приобретать новый характер, новое качество. Оно перестает быть буржуазным, равно как и не становится социалистическим. По существу это новое международное право,4 включающее новые принципы и институты. Среди них Г.И. Тункин отмечает принципы мирного сосуществования, мирного разрешения международных споров, самоопределения народов, разоружения, запрещения пропаганды войны, и отмирание таких институтов как право на войну, право победителя, институты колониального закабаления.
Ряд советских юристов - международников, принципиально поддерживая предложения о том, что внутригосударственное право и международное право - две различные системы права, отстаивали точку зрения, согласно которой нормы международного права (договора) имеют приоритет над положениями национальных нормативных актов. Одним из первых подобное утверждение выдвинул В.М. Ладыженский, отмечавший, что «ни международное право не основывается на внутригосударственном, ни внутригосударственное на международном», и «нельзя говорить ни о примате международного права над внутригосударственным, ни о примате внутригосударственного над международным».5 Тем не менее он считал, что «связанные договорами государства связаны и в своем правотворчестве, и в применении своего права, которое не должно противоречить международным обязательствам и общепризнанным юридическим нормам. В этом, но только в этом смысле веления международного права имеют примат над положениями внутреннего права»6
А.М. Ладыженский исключал возможность коллизии между нормами международного права и внутригосударственного права, в том числе нормами международного договора, поскольку «международное и внутригосударственное право действуют в различных плоскостях, они регулируют отношения между различными видами субъектов и регулируют их различными
' Ладыженский А.М. К вопросу о взаимоотношении и внутригосударственного и международно-правовых норм. //Ученые записки ростовского университета, T.XVIII, вып. 4, Ч I, 1957. - с. 51-55.
2 Блищенко И.П. Международное и внутригосударственное право. М.: Гос. издат. ,1960. - с. 5-6.
3 Курс международного права в 6-ти томах. Т 1. М., 1967. С-197.
4 Тункин Г.И. Вопросы теории международного права. М., 1962. -с. 26. Тункин Г.И. Идеологическая борьба и международное право. М., 1967. -с. 122; Бобров Р.Л. Современное международное право. Л., 1962; Бобров Р.Л. Основные проблемы международного права. М., 1968.
5 Ладыженский А.М. К вопросу о взаимоотношениях внутригосударственных и международных норм. // Ученые записки Российского университета, 1957. Т 68, вып. 4. Ч. I — с. 60.
6 Там же с. 57.
методами»1. Е.Усенко поддерживал такую позицию, считая, что международное право и право внутригосударственное принадлежат к различным правовым системам, взаимодействие которых опосредуется волей государства - участника международного общения. Из этого вытекает невозможность непосредственного юридического конфликта между нормами того и другого правопорядка.2 На такой же позиции стоят авторы «Курса международного права».3
В 60-е годы подвергается резкое критике позиция А.Я. Вышинского в вопросе о примате советского права над правом международного. Так, профессор Е.Т. Усенко отмечал, что подход А.Я. Вышинского полон логических противоречий. В частности, из того положения, что национальное право миролюбивого государства не противоречит международному праву вовсе не следует, что оно в силу этого должно иметь приоритет над международным правом. С равным успехом на этом основании можно было бы утверждать и обратное. Во-вторых, свобода и независимость государства не могут служить основанием для приоритета национального права. Суверенное государство свободно и независимо по отношению к другим государствам, а не по отношению к международному праву. Нормы международного права обязательны для государства. В-третьих, не понятно, каким образом утверждение приоритета национального права над международным могло бы создать «должный авторитет» для последнего. Примат национального права есть отрицание международного права. В-четвертых, утверждение, что без «примата» национального права невозможно успешное урегулирование международных отношений независимыми, суверенными государствами, есть не что иное как противопоставление суверенитета международному праву. Наконец, специфика концепции Вышинского А.Я., отличающая ее от других теорий примата внутригосударственного права, состоит в том, что он допускает приоритет национального права лишь миролюбивых государств. Но международное право исходит из равноправия всех государств.4
Вместе с тем в советской юридической литературе отсутствовало единство мнений по вопросу
0 том, обладают ли приматом по отношению друг к другу нормы (системы) международного и национального права. Здесь высказывались не только различные, но и противоположные точки зрения. Сходная ситуация существовала и в вопросе о возможности коллизий между нормами того и другого права. Думается, такой разброс мнений отражал не только широту и многоаспектность проблемы, но также непоследовательность политического руководства страны в данном вопросе.
С конца 50-х гг. многие юристы-международники, специалисты в области внутригосударственного права, а также общей теории государства и права рассматривают внутригосударственное и международное право как самостоятельные и вместе с тем взаимосвязанные и взаимодействующие правовые системы. Их соотношение строится на началах согласования и координации, а не примата либо приоритета. Это стало в советской юридической науке общепризнанным, аксиоматичным.5 Так, в «Курсе международного права» отмечается, что связь между обоими правовыми системами не имеет характера господства и подчинения.6 Связь эта характеризуется координацией взаимодополняемостью рассматриваемых объектов в сфере их взаимодействия7, подчеркивает Е.Т. Усенко.
Анализируя рассматриваемую проблему ДБ. Левин обращает внимание на то, что «международное и внутригосударственное право суть две правовые системы, различные по своим основным элементам».8 Он также отмечает, что в процессе формирования и применения международно-правовых и государственно-правовых норм между ними существует динамическая взаимосвязь, живое взаимодействие, которое невозможно уложить в какую бы то ни было формально-юридическую схему.9 Системы международного и внутригосударственного права, -
1 Там же. с. 61.
2 Усенко Е. Теоретические проблемы соотношения международного и внутригосударственного права. // Советский ежегодный журнал международного права, 1977. М., 1979. - с. 74.
3 Курс международного права в 6 ТТ. Т.4. М.: «Наука», 1968. - с. 195-196.
4 Усенко Е.Т. Формы регулирования социалистического международного разделения труда. М., 1965. - с. 137-138.
5 Игнатенко В.Г. Международное и советское право: проблемы взаимодействия правовых систем. // Советское государство и право. М., 1985, №1. - с. 73.
6 Курс международного права в 7 ТТ. Т.1. М., 1989. - с 279. Международное право. М., 1994. - с. 12-13
7 Усенко Е.Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права и Российская конституция.//МЖМП, №2, 1995.-с. 14.
8 Левин Д.Б. ‘Актуальные проблемы теории международного права. М., 1974. - с. 245.
9 Левин Д.Б. Основные проблемы теории современного международного права. М., 1958. - с. 115
отмечает он, постоянно взаимодействуют друг с другом. В процессе этого взаимодействия более важную роль играет внутреннее право. Д.Б. Левин исключает возможность возникновения коллизии между нормами международного права и нормами права демократических стран1 (имелись в виду социалистические страны).
Г.И. Тункин, утверждал, что поскольку нормы международного права создаются и применяются государствами в результате соглашения между ними, причем каждое государство выступает со своих правовых позиций, то национальное право оказывает влияние на развитие международного права. Это влияние является исходным.2 Он видит решение проблемы соотношения международного и внутригосударственного права только на пути выяснения реальных связей между ними, в процессе применения международного права и внутригосударственного права.3
Советский подход к данной проблеме отличало рассмотрение ее главным образом в рамках науки международного права. Вместе с тем, в 70-е - 80-е гг. к ней обращаются и представители общей теории права. Их подход в ряде важных аспектов идентичен взглядам, преобладавшим среди юристов-международников. Так, С.С. Алексеев считает, что международное право - не отрасль, а целостная правовая система, существующая в одном ряду не с отраслями внутригосударственного права, а с внутригосударственным правом в целом.4 По мнению А.М. Васильева, международно-правовые нормы не включаются непосредственно в систему внутригосударственного права, а «образуют самостоятельную систему».5 А.М. Васильев приходит к выводу, что наиболее адекватно отношение международного и национального права можно охарактеризовать как взаимодействие видов в рамках рядовой общности. Поэтому, подчеркивает данный автор, - ошибочной является постановка вопроса о приоритете той или другой из рассматриваемых систем. С другой стороны, необходимо представлять характер, формы и средства данного взаимодействия.6 Л.С. Явич так же рассматривает международное право как самостоятельную правовую систему.7
Советские ученые, признавая объективную самостоятельность двух систем права, указывали и на постоянную их взаимосвязь, взаимовлияние, необходимость и желательность согласованности между ними как на стадии нормообразования, так и на стадии применения международных норм.
Такой подход к проблеме дал основание С.В. Черниченко называть признанную в советской науке концепцию соотношения международного и внутригосударственного права «диалектическим дуализмом», который отрицая превосходство в юридическом смысле одной системы над другой, считает, что обе системы активно взаимодействуют друг с другом и друг на друга влияют. Это влияние, по его мнению, является не столько правовым, сколько социальным.8
Однако согласованная позиция в исходном пункте уступает место различным мнениям, когда советские юристы, переходят к рассмотрению более конкретных вопросов соотношения международного договора и закона, исследованию форм связи между ними, способов имплементации международных норм в национальное право и решения коллизий между нормами внутригосударственного и международного права.
Такого рода дискуссии шли на фоне эволюции позиции законодателя в данном вопросе. Эволюция советской доктрины и практики в подходе к проблеме соотношения международного и внутригосударственного права отражала общее изменение внешнеполитического курса Советского Союза после второй мировой войны от конфронтации к мирному сосуществованию, разрядке и, наконец, к признанию примата права по отношению к политике и примата международного права по отношению к праву национальному. Эта эволюция отличалась непоследовательностью, а по форме представляла движение «снизу вверх», когда соответствующие принципы и нормы закреплялись сначала в текущем законодательстве (порой фрагментапьно и на уровне подзаконных нормативных актов) и лишь со временем включались в Конституцию. При этом полного и
1 Там же. - с. 128.
2 Тункин Г.И. Основы современного международного права. М.: Изд-во ВПШ, 1956. - с. 8-11.
5 Там же. с. 56.
4 Алексеев С.С. Общая теория права в 2-х ТТ. М., 1981. Т.1. - с. 78.
5 Теория государства и права. М., 1983. - с. 294.
й Васильев А. М. О системе советского и международного права. // Советское государство и право. 1985, №5. -с. 68.
7 Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976. - с. 131.
8 Черниченко С.В. Личность и международное право. М., 1974. - с. 44.
однозначного конституционного закрепления нового подхода к данной проблеме так и не произошло.
В практическом плане, в конце 50-х - начале 60-х гг. впервые законодательно (однако не на уровне конституции) закрепляется признание примата норм международного договора по отношению к национальному законодательству. Первым шагом в этом направлении был Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 сентября 1958 г. «О порядке исполнения решений судов государств, с которыми СССР заключил договоры о правовой помощи». Указ, касающийся довольно узкой сферы отношений, не оказал значительного влияния на развитие советской доктрины и практики.1
Советские конституции до 1977 г. не включали разделов либо статей, посвященных соотношению международного и внутригосударственного права. Что касается Конституции СССР 1977 г., то в ней этот вопрос рассматривался весьма односторонне - лишь сквозь призму политики. Хотя впервые, принципы международного права рассматривались в Конституции как основа внешней политики, однако вопрос о соотношении международного и внутригосударственного права остался в ней в значительной мере не урегулированным. Более важную роль сыграло в этом плане включение в Основы гражданского законодательства СССР и союзных республик (а затем -и в ряде других Основ) положения о признании приоритета норм международного договора над нормой закона СССР в случае их коллизий. Однако при всей важности данного положения оно не было универсальным и носило лишь отраслевой характер.
Очередным шагом в этом направлении были включения в Конституцию РСФСР 1978 г. нормы, согласно которой «общепризнанные международные нормы, относящиеся к правам человека, имеют преимущество перед законом РФ и непосредственно порождают права и обязанности граждан РФ (ст. 32)». Хотя в тогдашних условиях эта норма наверняка не была работающей, однако ее закрепление отражало поворот в сознании советского законодателя.3 Об этом же свидетельствовало письмо МИД СССР Генеральному секретарю ООН от 28 февраля 1989 г., где необходимость упрочения международно-правового порядка объяснялось потребностью обеспечения примата права в политике. «С точки зрения Советского правительства, - говорилось в статье, - нормы международного права и обязательства государств обладают приоритетом по отношению к их внутренним нормам». Несмотря на то, что данное заявление преследовало прежде всего политические цели и не имело механизма юридического обеспечения, оно стало первым официальным признанием советским руководством универсального характера примата международного права. О серьезности намерений свидетельствовал и тот факт, что СССР стал участником 14-ти из 23-х основных конвенций по правам человека, в том числе - Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, предусматривающего право Международного Комитета по правам человека рассматривать жалобы частных лиц или их представителей на государство. Этот шаг имел, несомненно, революционный характер. Теоретически он означал признание естественно-правовой концепции прав человека.
Однако на практике утверждение приоритета международного права шло крайне медленно и противоречиво. Законодательство по-прежнему во многом не соответствовало международным стандартам, а суды оказались совершенно не готовы к непосредственному применению норм международного права.4
Подход современных российских ученых к данной проблеме обусловлен стремлением дать теоретическое и практическое истолкование относящихся к ней положений Конституции Российской Федерации 1993 г.
Конституция провозглашает человека, его права и свободы высшей ценностью, а признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина - обязанностью государства (ст. 2). Права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией (ч.1 ст. 17). Перечисление в Конституции основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или
1 См. Муромцев Г.И. Соотношения международного и внутригосударственного права в совете конституций Российской Федерации 1993г. // Право и политика современной России. М., 1996. - с. 130.
2 Там же. с. 129.
5 Муромцев Г.И. Соотношения международного и внутригосударственного права в совете конституции РФ 1993 г.//Право и политика современной России М., 1996.-е. 131.
4 См.: Муромцев Г.И. Соотношение международного и внутригосударственного права в свете Конституции Российской Федерации. // право и политика в современной России. - М., 1996. - с. 131-132.
умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина (ч.1 ст.55). Каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты (ч. 3 ст. 46).
Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора (ч. 4 ст. 15).
Таковы основные положения Конституции, касающиеся соотношения международного и внутригосударственного права.
Вступление в силу Конституции Российской Федерации 1993 г. обнаружило теоретическую и практическую неподготовленность российских юристов - ученых и практиков - в вопросах соотношения международного и национального права. Это объяснялось как почти полным отсутствием в прошлом практики применения иностранного права в советских судах, так и принципиальной новизной правопонимания, закрепленного в Конституции. Отсюда - оживленная дискуссия о том, как следует понимать конституционные положения о соотношении международного и национального права. Их анализ позволяет одним авторам делать вывод о конституционном закреплении - впервые в истории России - примата международного права1, другим, напротив, отрицать его приоритет и признавать верховенство Конституции в системе источников права2. Как это ни парадоксально, но текст Конституции дает основания для того и другого вывода. Так, согласно ч.1 ст. 15 Конституции, она имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации. Вместе с тем, приведенная выше ч. 4 ст. 15 закрепляет примат международного права. Предположение, что термин «закон» следует толковать буквально и не распространять данную норму на Конституцию, не меняет дела, поскольку применение положений международного договора, противоречащих конституционному закону, означает на деле их верховенство по отношению и к самой Конституции.
О примате международного права свидетельствует и ст. 17, провозглашающая, что в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией. Это положение можно интерпретировать в том смысле, что общепризнанные принципы и нормы международного права по своей юридической силе стоят выше Конституции. Приоритет международно-правовых норм следует и из ч. 2 ст. 46 Конституции, представляющей каждому право в соответствии с международными договорам Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.
Представляется, что содержание Конституции свидетельствует об отказе от дуалистической концепции соотношения систем национального и международного права и переходе к концепции монистической, предполагающей приоритет международного права. В частности, стандарты в области прав человека - стрежневой элемент международной и национальных правовых систем -закреплены в актах международного, а не национального права.
По сути речь идет об интеграции России в общечеловеческую систему источников права, вершину которой составляют международные акты о правах человека, а основание - нормы права национального. Такой подход предполагает построение правового государства на национальном уровне, а также создание некоего его аналога на уровне международном. При этом предполагается признаниеО: 1) примата международного права перед правом национальным
(внутригосударственным); 2) примата естественных прав человека перед законодательством государства; 3) правосубъектности индивида в сфере международного права и, как следствие, необходимости международно-правового механизма защиты индивида от произвола государства.
Теоретическая неподготовленность российских правоведов в данной области проявилось, в частности, и в оживленных дискуссиях по вопросу содержания понятий «общепризнанные принципы и нормы международного права», о критериях действительности и сферах верховенства
1 Талалаев А.Н. Соотношение международного и внутригосударственного права и Конституция Российской Федерации. // Московский журнал международного права, 1994, № 4.
2 Усенко Е.Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права и Российская Конституция. // Московский журнал международного права, 1995, № 2.
международного договора, о механизме его действия в национальных правопорядках и т.д. Острота дискуссии со временем спадает, однако точки над i здесь еще далеко не расставлены.
CORRELATIONS OF THE INTERNATIONAL AND DOMESTIC LAW (EVOLUTION OF THE FUNDAMENTAL METHODS OF RESEARCH)
G.I. Muromtsev, Reyad Taha Shamson
The department of Theory and History of State and Law Russian University of Peoples' Friendship Miklukho-Maklaya sir., 6. 117198, Moscow, Russia
The article is dedicate to the evolution of fundamental methods to the research of the problem of correlation of the international and domestic law.
