CC BY
61
УДК 159.9.923
К. В. Карпинский
доктор психологических наук, профессор;
заведующий кафедрой экспериментальной и прикладной психологии Гродненского государственного университета им. Янки Купалы (Республика Беларусь); e-mail: karpkostia@tut.by
СООТНОШЕНИЕ ЛИЧНОСТИ И СУБЪЕКТА КАК ПРОБЛЕМА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ
В статье представлены результаты теоретического анализа проблемы соотношения личности и субъекта в контексте психического развития человека. В первой части статьи выделяются и последовательно рассматриваются исторические предпосылки данной проблемы и три теоретические традиции в ее решении, сложившиеся в научных школах С. Л. Рубинштейна, Б. Г. Ананьева, Л. С. Выготского - Л. И. Бо-жович. Во второй части статьи на основе систематизации и обобщения различных концептуальных позиций по вопросу соотношения личности и субъекта будут предложены обоснованные решения данной проблемы на уровне общей психологии и психологии личности, психологии развития и дифференциальной психологии. В общепсихологическом и персонологическом аспекте субъектность трактуется как функциональное (регуляторное) проявление личности в конкретном виде произвольной человеческой активности; в возрастно-психологическом аспекте -как общее онтогенетическое измерение личностного развития и функциональный критерий личностной зрелости человека; в дифференциально-психологическом аспекте - как интегральный параметр межличностных различий.
Ключевые слова: личность; личностная регуляция; саморегуляция; самодетерминация; субъект; субъектность; субъектогенез.
K. V. Karpinski
Doctor of Psychological Sciences; Professor;
Head of the Experimental and Applied Psychology Department,
Yanka Kupala State University of Grodno; e-mail: karpkostia@tut.by
THE INTERRELATION OF PERSONALITY AND AGENT AS AN ISSUE OF PSYCHOLOGICAL SCIENCE. HISTORICAL BACKGROUND AND THEORETICAL TRADITIONS
The article presents the results of theoretical analysis of the issue of the interrelation between the personality and the agent in terms of human development and functioning. Three theoretical traditions to the solution of the problem, formed in the scientific schools of S. L. Rubinstein, B. G. Ananiev, L. S. Vygotsky, and L. I. Bozhovich are singled out and consistently considered. On the basis of systematization and
generalization of various conceptual positions on the issue of the relationship of the personality and the agent, reasonable solutions to this problem within general psychology and psychology of personality, developmental psychology and differential psychology are proposed. In general and personality psychology agency is treated as a functional (regulatory) manifestation of personality in a specific form of human activity; in the context of developmental psychology - as a general ontogenetic dimension of personality development and functional criterion of its maturity; in the differential psychological aspect - as an integral parameter of interpersonal differences.
Key words: personality; personality regulation; self-regulation; self-determination; agent; agency; agency genesis.
Введение
В развитии современной отечественной психологии наряду с традиционно выделяемыми тенденциями, к числу которых принадлежат интеграция, дифференциация, интернационализация, диалогизация и рост междисциплинарности, действует и такой актуальный тренд как прогрессивная «субъектизация». Она выражается в утверждении субъектного подхода в статусе объяснительного принципа на уровне конкретно-научной (собственно психологической) методологии и появлении различных его версий и ответвлений - «субъектно-системного», «субъектно-бытийного», «субъектно-аналитического» и т. д.; в расширении словаря теоретических терминов, производных от родовой категории «субъект» - «субъектность», «субъектный опыт», «субъектная регуляция», «субъектогенез» и т. п.; в издании тематических монографий и сборников, организации и проведении профильных научных мероприятий (конференций, симпозиумов и др.); в возникновении временных научных коллективов и постоянных научных подразделений, которые специализируются на разработке «субъектной проблематики», а также во многих других признаках.
Основная часть
Методологическое оформление субъектного подхода и интенсификация теоретических и эмпирических исследований в русле «психологии субъекта» на протяжении 1990-х гг. и последующих лет обусловлены целым комплексом причин: как внутринаучных, так и внешних по отношению к психологии. В ряду наиболее общих внутренних
причин следует прежде всего отметить смену норм и эталонов научной рациональности, а именно - выраженный дрейф психологии в сторону постнеклассической науки, для которой преимущественным объектом познания служат открытые самоорганизующиеся системы [Клочко 2005; Степин 2009]. В психологической науке субъект собственно и олицетворяет человека как такого рода систему, а психика рассматривается как неотъемлемый атрибут субъекта, поскольку именно она выполняет функцию самоорганизации поведения и развития человека во взаимодействии с миром.
Внешней причиной, не имевшей непосредственного отношения к внутренним закономерностям эволюции науки, но при этом заметно повлиявшей на актуализацию проблемы субъекта, является радикальное изменение общественно-политического контекста развития психологической науки на переломе советской и постсоветской эпох. В советской психологии, в силу ее известной идеологической ангажированности, субъектная проблематика если и не табуирова-лась напрямую, то всегда была идеологически нецензурной (в этом смысле показательны судьбы некоторых рукописей и изданий, прямо или косвенно затрагивающих тему субъекта, например книг С. Л. Рубинштейна «Проблемы общей психологии» и Л. И. Божович «Личность и ее формирование в детском возрасте»). Это и понятно, поскольку субъект символизирует свободу и самоопределение, инициативу и ответственность, независимость от внешнего и верность внутреннему - одним словом, такие человеческие свойства, которые не только не востребованы, но и подавляются тоталитарным режимом, командно-плановой экономикой, идеологическим единомыслием. Не секрет, что в отечественной психологии советского периода имели место «идеологемы» - идеологически угодные, но не вполне научно обоснованные представления, носящие бессубъектную или даже антисубъектную направленность (к примеру, тезис об абсолютной внешней (социальной) обусловленности внутреннего (психического) или миф о внутренне конфликтной структуре личности жителей капиталистических стран и гармоничной, всесторонне развитой личности советского гражданина).
Однако вопреки подобным конъюнктурным и псевдонаучным представлениям, исходные предпосылки субъектного подхода исторически закладывались и формировались еще в советский период
развития отечественной психологии в недрах самых разных исследовательских направлений (культурно-исторического подхода, психологической теории деятельности, смыслового подхода к личности, концепции интегральной индивидуальности и т. д.) и научных школ (ленинградской, московской, ярославской, пермской и т. п.). Идея субъекта всегда имплицитно присутствовала в исследованиях саморегуляции, надситуативной активности, личностно-смысловых образований, индивидуальности, диалога, творчества, интеллектуальной одаренности и прочих субъектных по своей сущности психических феноменов и форм активности человека. Вместе с тем эти предпосылки были по большей части разрозненными и не создавали целостной и последовательной психологической концепции субъекта во всем многообразии его проявлений.
Демократизация, деидеологизация, экономическая либерализация и другие преобразования в постсоветском обществе породили острый социальный запрос на субъектность (автономию, суверенность, инициативу, саморегуляцию и т. д.), которая должна была выступить психологическим фактором и ресурсом социальных трансформаций. Данная ситуация актуализировала интерес к проблеме субъекта в психологической науке, стимулировала работу по собиранию, обобщению и систематизации идейного наследия, накопленного в разных направлениях и школах отечественной психологии. Психология субъекта в том виде, в каком она существует сейчас, возникла не одномоментно и не на пустом месте, а в результате слияния «ручейков» некогда разрозненных исследований в одно мощное исследовательское «течение».
На современном этапе, несмотря на значительные успехи в изучении психологической феноменологии, механизмов и закономерностей субъектного бытия (развития и функционирования) человека - как в статусе индивидуального субъекта, так и в составе коллективных субъектов различного масштаба - в психологической науке остаются нерешенными многие фундаментальные вопросы. Наиболее важные из них связаны с интеграцией понятия «субъект» в категориальный аппарат и, в частности, с теоретическим соотнесением данного понятия с базовыми категориями психологической науки - «психика», «деятельность», «сознание» и «личность». Одной из наиболее принципиальных и полемических является общепсихологическая проблема
соотношения личности и субъекта, от решения которой зависит развитие целого ряда отраслей науки и в первую очередь психологии личности, психологии развития и дифференциальной психологии.
Теоретико-методологическую дискуссию о соотношении личности и субъекта обычно принято сводить к противостоянию двух позиций - акмеологической [Абульханова 2005] и континуально-генетической [Сергиенко 2011], тогда как в действительности разброс концептуальных трактовок данного вопроса гораздо шире. В истории отечественной (советской и российской) психологии отчетливо прослеживаются три научные традиции, различающиеся способом соотнесения понятий «субъект» и «личность».
Первая традиция идет от С. Л. Рубинштейна, который использовал категорию «субъект» в предельно абстрактном философском смысле - для обозначения человека как активного существа, обладающего сознанием и деятельностью, а потому способного познавать и преобразовывать бытие [Рубинштейн 1973]. В такой трактовке понятие «субъект» оказывается равнозначным понятию «человек»; личность же рассматривается как более узкая характеристика человека, охватывающая некоторые его психологические свойства. Предельно четко эту позицию сформулировал А. В. Брушлинский: «Субъект -это всеохватывающее, наиболее широкое понятие человека, обобщенно раскрывающее неразрывно развивающееся единство, целостность всех его качеств: природных, социальных, общественных, индивидуальных и т. д. Личность, напротив, менее широкое определение человеческого индивида. Оно раскрывает глубокую взаимосвязь лишь некоторых, хотя и очень существенных черт человека» [Брушлинский 2003, с. 22].
Согласно данной традиции, как субъект человек проявляется всю свою жизнь, начиная с рождения, а личностью он становится лишь на определенном этапе онтогенеза. В неявном виде здесь подразумевается, что критерием субъектности является активность как таковая, которая осуществляется уже на ранних доличностных стадиях развития, до вызревания специфически личностных механизмов психической регуляции. Даже не будучи личностью, человек способен на активное взаимодействие с окружающим миром: «На первом уровне это взаимодействие развивается в виде реакций на раздражители, на втором - в виде реакций и простейших действий, на третьем - также и в виде всё
более сложных действий с объектами и простейших поступков в отношении людей, на четвертом - также и в виде все более нравственных поступков» [Брушлинский 2003, с. 21]. Кроме того, проводится мысль, что человек остается субъектом, пока он сохранен как человек: в любом виде активности и независимо от внешних и внутренних условий. Субъектность присутствует всегда, везде и во всем, что делает человек. В этом смысле она преподносится как антропологическая константа, а не психологическая переменная с интраиндивидуальной и интериндивидуальной вариабельностью. Таким образом, в структурном аспекте субъект оказывается более широким, а в генетическом аспекте - более ранним образованием, чем личность. «Каждая личность (в том числе ребенка) есть субъект, но последний не сводится к личности», -резюмирует А. В. Брушлинский [там же, с. 23].
Вторая традиция проистекает из работ Б. Г. Ананьева и психологов ленинградской (ныне - санкт-петербургской) школы, в которой «субъект деятельности» трактуется как самостоятельное системное качество человека и тем самым субстанциализируется. Субстанциональное понимание подталкивает к толкованию субъекта и личности как онтологически раздельных и относительно независимых друг от друга с точки зрения генезиса, структуры и функций. Как писал Б. Г. Ананьев, «в единой структуре человека характеристика субъекта деятельности в обществе так или иначе взаимосвязана с характеристикой человека как личности... Однако в этой взаимосвязи имеются ограничения, вследствие чего возможно относительное «отделение» личности от свойств субъекта, т.е. расщепление структуры человека. Совпадение личности и субъекта относительно даже при максимальном сближении их свойств, так как субъект характеризуется совокупностью деятельностей и мерой их продуктивности, а личность - совокупностью общественных отношений, определяющих положение человека в обществе.» [Ананьев 1968, с. 294]. Общей формой прижизненного развития субъекта деятельности и личности выступает индивидуальный жизненный путь, внутри которого тем не менее прослеживается дивергенция процессов субъектного и личностного развития, каждому из которых присуща собственная детерминация, динамика и временная метрика. Конвергенция субъекта деятельности и личности, а также их интеграция с индивидными свойствами человека происходит на уровне индивидуальности. Наряду с возрастным аспектом
обособленность и особость субъекта деятельности и личности проявляется в дифференциальном аспекте, в котором эти человеческие свойства оцениваются на предмет индивидуальной выраженности и изменчивости по совершенно разным психологическим переменным. Стоит обратить внимание, что понятие «субъект деятельности» в комплексном учении Б. Г. Ананьева изначально не претендовало на обобщение тех свойств, которые атрибутируются субъекту в современной психологии (активность, целостность, свобода и т. д.). В этой связи некоторые исследователи справедливо подчеркивают, что оно скорее перекликается с понятием социального индивида, обозначающим человека как носителя социального опыта и социально обусловленных инструментально-исполнительских качеств, в которых воплощена нормативная технология деятельности и социальные нормативы поведения [Карпинский 2003; Леонтьев 2013; Столин 1984]. Также нельзя не отметить, что из всех понятий о человеке, разработанных в научной школе Б. Г. Ананьева, с современным пониманием субъекта сильнее всего корреспондирует отнюдь не «субъект деятельности», а «индивидуальность» [Гришина 2005; Карпинский 2002].
Третья традиция восходит к культурно-исторической теории психического развития человека. Ее родоначальник Л. С. Выготский не дал однозначных дефиниций ни понятию личности, ни понятию субъекта, но высказал весьма продуктивную идею, содержащую зародыш одой из версий субъектного подхода в психологии. Не эксплицируя понятия «субъект», он наделил личность теми функциями и свойствами, которые в современных исследованиях приписываются субъекту. Личность, по Л. С. Выготскому, является культурной по происхождению, наивысшей по регуляторному рангу культурной психической функцией, охватывающей «единство поведения, которое отличается признаком овладения» [Выготский 1983, с. 315]. Соответственно, формирование личности есть становление способности человека владеть своими психическими процессами, поведением, деятельностью, жизнью в целом, т. е. быть их субъектом. Владеть в данном случае означает не только выступать носителем различных форм произвольной активности, но и использовать их в качестве средств и инструментов для реализации личностно значимых внутренних интенций (потребностей, мотивов, целей и т. д.), а также распоряжаться ими по своему усмотрению - инициировать, модифицировать, корректировать и т. п.
вплоть до отчуждения некоторых из них другим субъектам. Ключевая идея данного подхода заключается в том, что опосредствование личностной регуляцией различных форм внешней и внутренней активности ведет к их субъективации: личность как бы присваивает их, поднимает на новый уровень произвольности и подчиняет решению своих жизненных задач.
Дальнейшее развитие данная традиция получила в исследованиях Л. И. Божович и ее сотрудников, где субъектность была интерпретирована как функция личности по отношению к деятельности, производная от уровня личностного развития человека. Подводя итог многолетних исследований, Л. И. Божович подчеркивала: «Во всех до сих пор опубликованных нами работах мы исходили из положения, что психологически зрелой личностью является человек, достигший определенного, достаточно высокого уровня психического развития. В качестве основной черты этого развития мы отмечали возникновение у человека способности вести себя независимо от непосредственно воздействующих на него обстоятельств (и даже вопреки им), руководствуясь при этом собственными, сознательно поставленными целями. Возникновение такой способности обусловливает активный, а не реактивный характер поведения человека и делает его не рабом обстоятельств, а хозяином над ними, и над самим собой» [Божович 2008, с. 322]. Парадоксально то, что научный тандем Л. С. Выготский - Л. И. Божович очень редко упоминается в исследованиях по методологии, теории и истории субъектного подхода в отечественной психологии. В действительности же, это одна из трех самобытных научных школ «субъектной психологии» (наряду со школами С. Л. Рубинштейна и Б. Г. Ананьева), которая выгодно выделяется на фоне остальных не только высоким уровнем абстрактно-теоретического анализа, но и глубиной конкретно-эмпирической проработки проблемы. По свидетельству Н. Н. Толстых - прямой ученицы Л. И. Божо-вич, «центральный, но одновременно почти не замечаемый аспект ее теории, связывает формирование личности ребенка с его развитием как субъекта, т.е. свободного, самостоятельного и личностно ответственного за свою жизнь человека» [Толстых 2010, с. 66].
Наиболее обоснованным и пригодным для целей конкретно-психологических исследования нам представляется понимание субъекта как функционального проявления личности в конкретном виде
произвольной активности человека. Функциональной трактовки, сопрягающей субъектность с потенциалом личностной регуляции, придерживаются многие исследователи. Наиболее отчетливо эта концептуальная линия (разумеется, с большими или меньшими вариациями и отступлениями от нее) проводится в исследованиях представителей грузинской психологической школы [Чхартишвили 1986; Сарджвеладзе 1981]; в структурно-функциональном подходе к изучению осознанной саморегуляции произвольной активности человека [Конопкин 2004; Моросанова 2011; Осницкий 2007; Прыгин 2009]; в антропологической концепции психологии человека [Слободчиков 2011]; в системно-субъектном подходе и исследованиях субъектного контроля поведения [Контроль поведения ... 2010; Сергиенко 2011]; в концепции личностного потенциала как потенциала саморегуляции [Леонтьев 2010; Личностный потенциал 2011]; в мультисубъектной теории личности [Петровский 2010]; в концепции психологической суверенности личности [Нартова-Бочавер 2008]; в контекстуально-уровневой модели ценностно-смысловой регуляции жизнедеятельности [Салихова 2010; Салихова 2013], а также в разрабатываемой нами деятельностно-смысловой концепции субъекта [Карпинский 2002; Карпинский 2003; Карпинский 2006; Карпинский 2017].
Заключение
В современной психологии представлены различные варианты концептуального решения проблемы соотношения личности и субъекта. Существующие трактовки этой проблемы, которые с известной долей условности можно назвать «антропологической», «субстанциональной» и «функциональной», уходят корнями в теоретические традиции отечественной психологии, сформированные соответственно в научных школах С. Л. Рубинштейна, Б. Г. Ананьева и Л. С. Выготского - Л. И. Божович. В антропологической трактовке субъект приравнивается к человеку как таковому, а личность оказывается частным свойством субъекта, которое приобретается человеком на определенном этапе индивидуального развития. В субстанциональной трактовке субъект и личность понимаются как присущие человеку относительно самостоятельные сущностные свойства, которые хоть и развиваются в едином процессе жизненного пути, но при этом обладают собственными детерминацией, генезисом, структурой,
функциями и проявлениями. В функциональной трактовке субъект рассматривается как функциональное проявление личности, выражающееся в способности саморегуляции и самодетерминации разнообразных видов произвольной человеческой активности. Основное преимущество функциональной трактовки в том, что она позволяет четко и однозначно решить проблему соотношения субъекта с личностью в общем, возрастном, дифференциальном, клиническом и других психологических аспектах, о чем речь пойдет во второй части настоящей статьи.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Абульханова К. А. Принцип субъекта в отечественной психологии // Психология : Журнал Высшей школы экономики. 2005. Т. 2. № 4. С. 3-21. Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. Л. : Изд-во ЛГУ, 1968. 337 с. Божович Л. И. Личность и ее формирование в детском возрасте. СПб. : Питер, 2008. 398 с.
Брушлинский А. В. Психология субъекта. СПб. : Алетейя, 2003. 272 с. Выготский Л. С. Собрание сочинений : в 6 т. М. : Педагогика, 1983. Т. 3. 368 с. Гришина Н. В. Онтопсихология: психология человека как субъекта жизни // Психологические проблемы самореализации личности / под ред. Л. А. Коростылевой. СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005. С. 58-69. Карпинский К. В. Актуальные проблемы психологии субъекта // Вестник Гродненского государственного университета им. Я. Купалы. Серия 1. Гуманитарные науки. 2003. № 2 (20). С. 59-70. Карпинский К. В. Подходы к пониманию субъекта в современной психологии // Вестник Гродненского государственного университета им. Я. Купалы. Серия 3. Филология. Педагогика. Психология. 2006. № 2 (44). С. 59-65. Карпинский К. В. Смысложизненный кризис личности: феноменология, механизмы, закономерности : дис. ... д-ра психол наук / Психологический институт РАО. М., 2017. 561 с. Клочко В. Е. Самоорганизация в психологических системах: проблемы становления ментального пространства личности (введение в трансспек-тивный анализ). Томск : ТГУ 2005. 174 с. Конопкин О. А. Осознанная саморегуляция как критерий субъектности // Вопросы психологии. 2008. № 3. С. 22-34. Леонтьев Д. А. Личностное измерение человеческого развития // Вопросы
психологии. 2013. № 3. С. 67-80. Леонтьев Д. А. Что дает психологии понятие субъекта: субъектность как измерение личности // Эпистемология и философия науки. 2010. Т. XXV. № 3. С. 136-153.
Личностный потенциал: структура и диагностика / под ред. Д. А. Леонтьева. М. : Смысл, 2011. 680 с.
Моросанова В. И. Саморегуляция и индивидуальность человека. М. : Наука, 2012. 519 с.
Нартова-Бочавер С. К. Человек суверенный: психологическое исследование субъекта в его бытии. СПб. : Питер, 2008. 400 с.
Осницкий А. К. Регуляция деятельности и направленность личности. М. : Изд-во Моск. экономико-лингвист. ин-та, 2007. 232 с.
Петровский В. А. Человек над ситуацией. М. : Смысл, 2010. 559 с.
Прыгин Г. С. Психология самостоятельности. Ижевск - Набережные Челны : Изд-во Института управления, 2009. 408 с.
Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М. : Педагогика, 1973. 424 с.
Салихова Н. Р. Ценностно-смысловая организация жизненного пространства личности. Казань: Казан. ун-т, 2010. 452 с.
Сарджвеладзе Н. И. Динамическая структура личности и социогенные потребности // Проблемы формирования социогенных потребностей / под ред. Ш. Н. Чхартишвили. Тбилиси : Мецнириеба, 1981. С. 191-201.
Сергиенко Е. А. Контроль поведения как субъектная регуляция. М. : Институт психологии РАН, 2010. 352 с.
Сергиенко Е. А. Системно-субъектный подход: обоснование и перспектива // Психологический журнал. 2011. Т. 32. № 1. С. 120-132.
Слободчиков В. И. О соотношении категорий «субъект» и «личность» // Личность в парадигмах и метафорах: ментальность - коммуникация - толерантность / под ред. В. И. Кабрина. Томск : Изд-во Томск. ун-та, 2002. С. 20-30.
Степин В. С. Классика, неклассика, постнеклассика: критерии различения // Постнеклассика: философия, наука, культура. СПб. : Мiръ, 2009. С. 249-295.
Столин В. В. Самосознание личности. М. : МГУ, 1983. 284 с.
Толстых Н. Н. Хронотоп: культура и онтогенез. Смоленск - М. : Универсум, 2010. 312 с.
Чхартишвили Ш. Н. Проблема личности в психологии установки // Д. Н. Узнадзе - классик советской психологии : психологические исследования, посв. 100-летию со дня рождения Д. Н. Узнадзе. Тбилиси : Мецниереба, 1986. С. 359-372.
REFERENCES
Abul'hanova K. A. Princip sub#ekta v otechestvennoj psihologii // Psihologija : ZHurnal Vysshej shkoly jekonomiki. 2005. T. 2. № 4. S. 3-21.
Anan'ev B. G. Chelovek kak predmet poznanija. L. : Izd-vo LGU, 1968. 337 s.
Bozhovich L. I. Lichnost' i ee formirovanie v detskom vozraste. SPb. : Piter, 2008. 398 s.
BrushlinskijA. V. Psihologija sub#ekta. SPb. : Aletejja, 2003. 272 s.
VygotskijL. S. Sobranie sochinenij : v 6 t. M. : Pedagogika, 1983. T. 3. 368 s.
Grishina N. V. Ontopsihologija: psihologija cheloveka kak sub#ekta zhizni // Psihologicheskie problemy samorealizacii lichnosti / pod red. L. A. Koro-stylevoj. SPb. : Izd-vo S.-Peterb. un-ta, 2005. S. 58-69.
Karpinskij K. V Aktual'nye problemy psihologii sub#ekta // Vestnik Grodnenskogo gosudarstvennogo universiteta im. Ja. Kupaly. Serija 1. Gumanitarnye nauki. 2003. № 2 (20). S. 59-70.
Karpinskij K. V. Podhody k ponimaniju sub#ekta v sovremennoj psihologii // Vestnik Grodnenskogo gosudarstvennogo universiteta im. Ja. Kupaly. Serija 3. Filologija. Pedagogika. Psihologija. 2006. № 2 (44). S. 59-65.
Karpinskij K. V. Smyslozhiznennyj krizis lichnosti: fenomenologija, mehanizmy, zakonomernosti : dis. ... d-ra psihol nauk / Psihologicheskij institut RAO. M., 2017. 561 s.
Klochko V. E. Samoorganizacija v psihologicheskih sistemah: problemy stanov-lenija mental'nogo prostranstva lichnosti (vvedenie v transspektivnyj analiz). Tomsk : TGU, 2005. 174 s.
Konopkin O. A. Osoznannaja samoreguljacija kak kriterij sub#ektnosti // Voprosy psihologii. 2008. № 3. S. 22-34.
Leont'ev D. A. Lichnostnoe izmerenie chelovecheskogo razvitija // Voprosy psihologii. 2013. № 3. S. 67-80.
Leont'ev D. A. Chto daet psihologii ponjatie sub#ekta: sub#ektnost' kak izmerenie lichnosti // Jepistemologija i filosofija nauki. 2010. T. XXV. № 3. S. 136-153.
Lichnostnyj potencial: struktura i diagnostika / pod red. D. A. Leont'eva. M. : Smysl, 2011. 680 s.
Morosanova V. I. Samoreguljacija i individual'nost' cheloveka. M. : Nauka, 2012. 519 s.
Nartova-Bochaver S. K. Chelovek suverennyj: psihologicheskoe issledovanie sub#ekta v ego bytii. SPb. : Piter, 2008. 400 s.
Osnickij A. K. Reguljacija dejatel'nosti i napravlennost' lichnosti. M. : Izd-vo Mosk. jekonomiko-lingvist. in-ta, 2007. 232 s.
Petrovskij V. A. Chelovek nad situaciej. M. : Smysl, 2010. 559 s.
Prygin G. S. Psihologija samostojatel'nosti. Izhevsk - Naberezhnye Chelny : Izd-vo Instituta upravlenija, 2009. 408 s.
Rubinshtejn S. L. Problemy obshhej psihologii. M. : Pedagogika, 1973. 424 s.
Salihova N. R. Cennostno-smyslovaja organizacija zhiznennogo prostranstva lichnosti. Kazan': Kazan. un-t, 2010. 452 s.
SardzhveladzeN.I. Dinamicheskaja struktura lichnosti i sociogennye potrebnosti // Problemy formirovanija sociogennyh potrebnostej / pod red. Sh. N. Chhar-tishvili. Tbilisi : Mecnirieba, 1981. S. 191-201.
Sergienko E. A. Kontrol' povedenija kak sub#ektnaja reguljacija. M. : Institut psihologii RAN, 2010. 352 s.
Sergienko E. A. Sistemno-sub#ektnyj podhod: obosnovanie i perspektiva // Psiho-logicheskij zhurnal. 2011. T. 32. № 1. S. 120-132.
Slobodchikov V. I. O sootnoshenii kategorij «sub#ekt» i «lichnost'» // Lichnost' v paradigmah i metaforah: mental'nost' - kommunikacija - tolerantnost' / pod red. V I. Kabrina. Tomsk : Izd-vo Tomsk. un-ta, 2002. S. 20-30.
Stepin V. S. Klassika, neklassika, postneklassika: kriterii razlichenija // Postne-klassika: filosofija, nauka, kul'tura. SPb. : Mir#, 2009. S. 249-295.
Stolin V. V. Samosoznanie lichnosti. M. : MGU, 1983. 284 s.
Tolstyh N. N. Hronotop: kul'tura i ontogenez. Smolensk - M. : Universum, 2010. 312 s.
Chhartishvili Sh. N. Problema lichnosti v psihologii ustanovki // D. N. Uznadze -klassik sovetskoj psihologii : psihologicheskie issledovanija, posv. 100-letiju so dnja rozhdenija D. N. Uznadze. Tbilisi : Mecniereba, 1986. S. 359-372.
