Соотношение концепт значение языкового выражения Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 81’22

Соотношение концепт - значение языкового выражения

Г. Н. Манаенко

В статье рассматриваются когнитивные основы процесса коммуникации. Предлагается интерпретация коммуникации как процесса, в котором ключевую роль играет координация индивидуальных систем знания (концептуальных схем) говорящего и слушающего. Значения языковых единиц рассматриваются автором как репрезентанты коллективного опыта, способные выполнять ориентирующую функцию и обеспечивать эффективность коммуникации.

Ключевые слова: когнитивная лингвистика; коммуникация; концепт; значение слова; говорящий; слушающий.

В настоящее время понятие концепта как информационной структуры, присущей сознанию индивидуума, соответствует «представлению о тех смыслах, которыми оперирует человек в процессах мышления и которые отражают содержание опыта и знания, содержание всей человеческой деятельности и процессов познания мира в виде неких “квантов” знания» [1, с. 90]. При этом отмечается, что концептуальная информация может быть представлена в сознании индивидуума не только на основе значений языковых выражений, но и ментальными репрезентациями принципиально другого типа — образами, картинками, схемами, сценариями и т. п. Именно поэтому значение языковой единицы, в частности слова, определяется как концепт, «схваченный знаком» (Е. С. Кубрякова).

В связи с этим можно предположить, что более уместно говорить лишь о части (фрагменте) концепта (концептуальной структуры), которую «схватывает знак» (примем пока эту метафору), поскольку концепты, по мнению большинства исследователей, существуют в ментальном пространстве индивидуума не в виде четких понятий, а как «пучки» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний: «Концепты не только мыслятся, они переживаются. Они предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда столкновений» [6, с. 41].

Как смысловая структура, представляющая эмоции, переживания, знания человека о каком-либо явлении мира, концепт может быть не кодифицирован, но обязательно социален, являясь отображением отношений «лик-к-лику», по Э. Левинасу. В то же время «первосущ-ность языка заключается не в его “телесности”, “воплощенности”, а в репрезентации значения» [Цит. по: 5, с. 79]. На современном этапе развития когнитивной науки считается, что «семантическая структура конкретного языка не является универсальной, ибо она в значительной степени зависима от специфики этого языка» [1, с. 49], что семантический уровень как область конвенциональной образности соотносителен со структурами знаний, объективированными в языке, синтаксис же представляет конвенциальное отражение семантических структур [Там же, с. 49—50].

Таким образом, «семантическая» память не отграничивается полностью от других структур знаний, т. е. семантический уровень понимается, скорее, как своеобразный доступ, «направление» для конструирования концептуальной структуры. Именно поэтому включённость значения как семантической сущности в ментальные структуры более высокого порядка позволяет переходить от языковых знаний к энциклопедическим, что в свою очередь даёт выход на индивидуальную картину мира как обязательное условие успешности взаимопонимания при общении. Соответственно, только концепты, по мнению

многих исследователей, как базовая когнитивная сущность позволяют связывать смысл (не значение!) с употребляемым словом [4, с. 15], при этом «когнитивные сущности» имеют перцептивные корни и эмоционально-оценочно переживаются субъектом коммуникации.

«Направление совпадения» как вектор сигнификации принципиально отличает язык от других знаковых систем. Практически все исследователи отмечают, что язык как знаковая система в своем применении оказывает на нас глубокое и сильное воздействие в том смысле, что языковые выражения инициируют изменение наших концептуальных схем:: «Усваивая язык, мы усваиваем не только отдельные знаки — мы усваиваем системы категоризации мира, системы опыта и знаний, и, наконец, системы ценностей. Все, что не дано нам в непосредственном чувственном опыте, может быть достигнуто через языковое описание. Именно так мы овладеваем и знаниями предыдущих поколений, и многими теоретическими или же научными сведениями о мире» [2, с. 33]. Уточним, что знания приобретаются далеко не только через посредство освоения и использования языка.

Взгляды Э. Левинаса во многом предвосхитили установки современной когнитивной лингвистики, в соответствии с которыми язык считается не отдельным «модулем» психологической структуры индивида, а средством апелляции к другим когнитивным системам, в которые он интегрирован [1, с. 51]. Язык предстает когнитивным инструментом, системой знаков, используемых для репрезентации ментальных сущностей и участвующих в видоизменении структур знаний: «Значения приравниваются концептуализации, т.е. эксплицируются как когнитивная переработка. <...> Лингвистическая семантика в концепции К. Г. (когнитивной грамматики — Г. М. ) имеет энциклопедический характер, так как лингвистические выражения значимы не сами по себе, а в силу того, что они обеспечивают доступ к различным структурам знаний, которые и позволяют “обнаруживать” смысл высказывания» [1, с. 50].

Необходимо подчеркнуть, что под «значением» имеется в виду предметное значение языкового выражения. Именно благодаря значению осуществляется «указание». Структуры знаний, к которым обеспечивается таким образом «доступ», и есть означаемое языкового выражения как знака. Предметное значение языкового знака кодифицировано в плане «направления совпадения» как общепринятой апелляции к определенной области смыслов концептуальной схемы, а также в плане формирования определенного типа мысли как движения и столкновения смыслов. Предметное значение языкового выражения указывает на те смыслы, которые традиционно актуализируются в коммуникации, тем самым закрепляясь за ними (ср. выражение стоит за словом), «растворяясь» в них. Это «ближняя», наиболее частотная и актуализированная зона смыслов, так называемое ближайшее значение мыслительного содержания, по А. А. Потебне.

Трактовка же значения как идеального действия вполне согласуется с идущей от Л. С. Выготского традицией рассматривать значение как результат взаимодействия процессов, позволяющих субъекту коммуникации привести в соответствие конвенциальное экстериоризиро-ванное значение с тем, что актуализируется в индивидуальной картине мира на разных уровнях осознаваемости в виде различных ментальных репрезентаций как продуктов переработки перцептивного, когнитивного и аффективного опыта, в той или иной степени связанного с определённым языковым выражением и с конкретной ситуацией общения. Апелляция к тем или иным смыслам концептуальной схемы сознания (со-знания), ее направление определяются целями и задачами коммуникации и типом дискурса (ср.: вода — ‘питье’, ‘сырость’, ‘химический элемент’, ‘несущественная информация’, ‘свободное или большое водное пространство’ и т. п.). Значение языкового знака апеллирует не к одному смыслу, но к конфигурации смыслов в различных структурах

знания, которые идеальны, т. е. принадлежат со-знанию, однако могут частично включать индивидуально-личностные смыслы.

Значения языковых выражений как апеллирующие к социально закрепленным конфигурациям смыслов определяют параметры концептуализации мира данным социумом, но не являются собственно формируемыми концептами. Иначе говоря, предметные значения языковых выражений устанавливают границы содержания (означаемого) концептов сознания каждого члена данного социума, ассоциируемые с языковым знаком. Соответственно, предметные значения языковых выражений устанавливают приоритеты познавательной деятельности в культуре некоторого сообщества (например, 17 слов для обозначения снега у эскимосов).

Трактовка «значения» вербального знака как «употребления» (как реализующегося в употреблении) выводит на первый план еще один существенный для языка как знаковой системы момент. Означаемое языковым знаком может конкретизироваться за счет соотнесения предметного значения этого знака не только со значениями других языковых знаков, образующих контекстное окружение данной языковой единицы, но и со значениями, существующими в языковой системе в целом.

Действительно, языковой знак, сочетаясь с другими языковыми знаками, создает текст и соотносится с ситуацией своего применения, что и образует контекст. Именно в контексте происходит переориентация указания, реализованного на основе системы предметных значений языковых знаков, на другую область концептуальной схемы как структур знаний и представлений о мире. Это возможно, поскольку области конфигураций смыслов (знаний и представлений о мире) пересекаются, имеют общие точки (т. е. включают в себя одни и те же смыслы). Совпадение «направления совпадения», т. е. областей смыслов как структур знаний и представлений о мире у разных инди-

видов, обусловлено принадлежностью индивидов не только к одному биологическому виду, но и к одному социокультурному пространству. Понимание значения как «употребления» дает возможность приложения предметного значения языкового знака к разным областям упорядоченного и социализированного опыта (со-знания).

Таким образом, «знаковое» значение (означаемое) языкового выражения не есть его содержание (предметное значение), но апелляция к этому содержанию, вектор, связывающий посредством предметного значения языкового выражения его экспонент (означающее) с одинаковыми представлениями о мире (абстрактными объектами области со-знания) взаимодействующих людей.

Значение языкового выражения как знака есть результат означивающей деятельности людей (сигнификация предшествует выражению), что позволяет в общении устанавливать область взаимодействия, ее границы, экстериоризируя соответствующие ментальные структуры образа мира. В этом смысле языковые выражения, прежде всего слова, могут использоваться для упорядочивания опыта (области со-знания), задавая параметры осмысления мира, формат организации «содержания», на которое они указывают (именно в этом плане «каждое слово — концепт»).

Однако неразличение двух значений языкового знака (обычно слова) приводит к тому, что языковое выражение отождествляется с теми смысловыми конфигурациями концептуальных схем, к которым оно апеллирует: языковые выражения становятся «вместилищем» драгоценного опыта познания человеком мира, превращаются в «носителей информации», застывшие глыбы знаний, предстают самодостаточными сущностями, не нуждающимися по большому счету в человеке как активном познающем субъекте. Соответственно, «когнитивный» аспект значения языкового выражения почти повсеместно понимается как «содержание» мысли (при этом мысль — это просто любая ментальная сущность),

«коммуникативный» же аспект значения — это способность языковой единицы быть средством общения (значимым компонентом сообщения).

Поскольку предметное значение слова как эмпирического объекта практически элиминируется, замещаясь (вот где действительно происходит «замещение»!) — знаковым, причем, последнее трактуется или как денотат (вещь), или как сигнификат (представление о вещи), коммуникативный аспект значения, по своей сути процессуальный, «выпадает» из так понимаемого значения, и в результате становится возможной не только абстрактная операция разделения лексического и грамматического значений слова как единицы языка, но и трактовка слова как самостоятельного знака, статической единицы «информации».

Понимание языка как системы ориентиров, на наш взгляд, дезавуирует теоретические трактовки языка как системы готовых знаков, поскольку лишает языковой знак (слово) «содержания» как означаемой области представлений о мире, позволяя тем самым более строго определить сущность значения такой языковой единицы, как слово, на основе соотношения его предметного значения, обусловленного свойством презентации, и знакового, вызванного потребностями репрезентации, собственно указанием на область актуализированных смыслов. Значение как означаемое не находится «внутри» слова, не выражается им: «Значение (означаемое как конфигурация смыслов — Г. М. ) — факт сознания. ... При сообщении значений, строго говоря, не происходит их передачи: знаки нельзя считать носителями значений в том смысле, что значения не заключены в них. <...> Знаки не несут и не передают значения (это метафоры) от одного человека другому, а индуцируют тождественные или сходные значения (по Ч. С. Пирсу, интерпретанты — Г. М.), возбуждают аналогичные информационные процессы в двух сознаниях» [3, с. 16].

С помощью предметного значения, которое есть единство представления и грамматических значений, языковые выражения координируют содержание концептуальных схем индивидов. Общение — дву-

сторонний процесс порождения и понимания речи как области взаимодействия. Причем это не просто апелляция к определенным конфигурациям смыслов, но, прежде всего, порождение мыслей как действий. В таком случае можно утверждать, что если слово — апелляция к смыслу (знанию как определенному результату «прошлых» мыслей), то коммуникативная единица языка — это апелляция к мысли (непосредственно протекающему процессу движения знаний и представлений о мире). Различные типы предложений и других синтаксических конструкций, укорененные в языковой системе, — это своеобразные инструкции по порождению типов мыслей. «Сущностью языка в таком случае оказывается “отношение к Другому”, и оно не приклеивается к “внутреннему монологу”, как адрес на посылку или этикетка на готовое изделие, но сущностно включает себя “радостное приятие бытия, отраженное на нашем лике, этическое событие социальной реальности”. Эти моменты изнутри управляют дискурсом» [Цит. по: 5, с. 80].

Итак, процесс коммуникации есть не просто «обмен» и «передача знаний», но и воздействие на партнера по общению, выведение вовне коммуникативных интенций говорящего, а также координация индивидуальных систем знания (концептуальных схем) говорящего и слушающего, т. е. взаимодействие сознаний как минимум двух субъектов. Следовательно, языковое произведение (текст) выступает в качестве основы для координации знаний участников коммуникации. Значение же языкового выражения в таком случае обеспечивает доступ к со-знанию, так как, по существу, является исторически устоявшимся, социально закрепленным, оформленным посредством языкового знака способом репрезентации коллективного опыта, знания как достояния всего социума.

Список литературы

1. Краткий словарь когнитивных терминов / Е. С. Кубрякова, В. З. Де-мьянков, Ю. Г. Панкрац, Л. Г. Лузина. — Москва : МГУ, 1996. — 246 с.

2. Кубрякова Е. С. Размышления о судьбах когнитивной лингвистики на рубеже веков / Е. С. Кубрякова // Вопросы филологии. — 2001. — № 1 (7). - С. 28-34.

3. Никитин М. В. Основы лингвистической теории значения / М. В. Никитин. — Москва : Высшая школа, 1988. — 165 с.

4. Павилёнис Р. И. Проблема смысла : современный логико-философский анализ языка / Р. И. Павилёнис ; ред. Д. П. Горский. — Москва : Мысль, 1983. — 286 с.

5. Портнов А. Н. Сознание, личность, язык в философии Э. Левинаса / А. Н. Портнов // Философия языка и семиотика : сборник статей. — Иваново : ИвГУ, 1995. — С. 71—82.

6. Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры : Опыт исследования / Ю. С. Степанов. — Москва : Языки русской культуры, 1997. — 824 с.

© Манаенко Г. Н., 2012

Interrelation of the Concept

and the Meaning of Language Expression

G. Manaenko

The cognitive basis of the communication process is considered in the article. The interpretation of communication as a process in which the key role played by the coordination of individual systems of knowledge (conceptual schemes) of the speaker and the listener is proposed. The meaning of linguistic units is considered by the author as representatives of the collective experience, capable of performing the orienting function and ensure effective communication.

Keywords: cognitive linguistics; communication; concept; meaning of the word; the speaker; the listener.

Манаенко Геннадий Николаевич, доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка, Ставропольский государственный педагогический институт (Ставрополь), [email protected].

Manaenko, G., Doctor of Philology, Professor, Chair of Russian Language, Stavropol State Pedagogical Institute (Stavropol), [email protected].