Соотношение ареста подозреваемого по УПК Монголии с задержанием подозреваемого в порядке ст. 91 УПК РФ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.13 © Т. Даш, 2017

Соотношение ареста подозреваемого по УПК Монголии с задержанием подозреваемого в порядке ст. 91 УПК РФ

Т. Даш

Проблема применения мер принуждения в виде ареста подозреваемого в уголовном судопроизводстве Монголии приобретает существенное значение, а нормы, содержащиеся в УПК Монголии, нельзя назвать полностью проработанными. Ведущая роль применения данной меры принуждения в уголовном судопроизводстве Монголии ставит задачи обеспечения прав арестованных лиц, обеспечения нормального производства по уголовному делу. Для совершенствования уголовно-процессуального законодательства Монголии следует использовать опыт зарубежных стран, а именно Российской Федерации. Автор проводит сравнительно-правовой анализ институтов задержания и ареста подозреваемого в совершении преступления с соответствующими положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации и Монголии и приходит к выводу, что следует внести изменения в УПК Монголии, направленные на эффективное обеспечение прав и свобод при применении ареста подозреваемого по подозрению в совершении преступления.

Ключевые слова: арест подозреваемого, меры принуждения, задержание, права подозреваемого,

фактический арест.

Арест подозреваемого по УПК Монголии является мерой принуждения, сходной с аналогичной мерой по УПК РФ. Ему посвящена глава 8, состоящая из четырех статей (ст. ст. 58-61), которая находится в части 3 «Меры принуждения в уголовном процессе» УПК Монголии .

Арест подозреваемого по УПК Монголии — это мера принуждения превентивного характера, заключающаяся в кратковременном лишении свободы лица Арест по подозрению в совершении преступления производится в целях выяснения причастности к преступлению и разрешения вопроса о применении меры пресечения в виде заключения под стражу Мотивами же применения данной меры принуждения принято считать сформулированные на объективных обстоятельствах дела, служащие основаниями для ареста, а также субъективные побуждения соответствующего должностного лица, в производстве которого находится уголовное дело, не допустить, чтобы лицо, подозреваемое в преступлении, уклонилось от дознания, следствия или суда; помешало производству по уголовному делу; продолжало преступную деятельность [1, с . 65].

Арест подозреваемого применяется по судебному решению либо в порядке, не терпящем отлагательств, без судебного решения

Обращение к статистическим данным Монголии показывает, что в 2013 г. судом было рассмотрено 1181 решение об аресте подозреваемого, поступившее от органов расследования, 1054 из них были удовлетворены . В 2014 г. суд рассмотрел 869 решений об аресте подозреваемого, из них дал разрешение на арест в 814 случаях . В 2015 г. суд рассмотрел 921 решение об аресте подозреваемого, из них дал разрешение на арест в 869 случаях 1 . Следовательно, суд в большинстве случаев удовлетворяет такую меру принуждения, как арест подозреваемого (в 2013 г — 89%, в 2014 г . — 93%, в 2015 г. — 94% удовлетворены от всех поступивших постановлений об аресте от органов расследования)

Анализ положений главы 8 УПК Монголии «Арест подозреваемого» дает основания полагать, что нормативное регулирование института ареста подозреваемого нельзя назвать завершенным по сравнению с институтом задержания подозреваемого в уголовном судопроизводстве России

13 мая 2016 г. опубликован проект нового УПК Монголии, и в нем отсутствует такая мера уголовно-процессуального принуждения, как арест подозреваемого . Данный проект не был принят Парламентом 2 .

Общие правила ареста подозреваемого установлены в ст. 58 УПК Монголии, в соответствии с кото-

1 Шуухийн еренхий зевлелийн албан ёсны веб хуудас . Ш^н таслах ажиллагааны нэгдсэн тайлан 2015 он Улаанбаатар хот, Х . 39 [Официальный сайт Генерального совета суда . Единый отчет о судебных процессах 2015 года . Улан-Батор, 2015 . С . 39].

2 Монгол Улсын Засгийн газрын албан ёсны веб хуудас [Официальный сайт Парламента Монголии]. URL: www. parliament . mn (дата обращения: 13 .05 .2017) .

рой он должен быть арестован при попытке скрыться либо при наличии фактов, дающих достаточное основание подозревать лицо в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления .

Под попыткой скрыться следует понимать изменение места жительства без уведомления об этом следователя или дознавателя, а также оказание сопротивления при аресте [2, с. 69].

Арест в процессуальном смысле производится только при наличии возбужденного уголовного дела о преступлении, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы . Если возбуждено дело о тяжком или особо тяжком преступлении, то лицо подвергается аресту при наличии достаточных оснований подозревать именно это лицо в совершении преступления [2, с. 69].

Отметим, что предложения о введении такого мотива ареста подозреваемого, как подозрение в тяжком преступлении, было сформулировано еще в 1989 г. монгольским исследователем Б. Э. Батбуя-ном [3, с. 169].

В уголовном процессе Монголии предусмотрено составление постановления об аресте, который доставляется прокурору, а последний представляет его в суд (ст. ст. 59.1, 59. 2 УПК Монголии) . В комментарии к УПК Монголии отмечено, что прокурор после тщательной проверки обоснованности и достаточности оснований ареста подозреваемого выносит решение о необходимости рассмотрения вопроса об аресте в суде Прокурор вправе передавать либо не передавать это постановление в суд Прокурор в данном случае не выступает в роли посредника, а осуществляет прокурорский надзор за законностью ареста подозреваемого [2, с. 70]. В этом случае лицо, подлежащее аресту, и место его нахождения известны, но в отношении лица данная мера принуждения еще не осуществляется до вынесения решения судом.

В соответствии со ст. 59. 5 УПК Монголии в экстренных, безотлагательных случаях дознаватель и следователь могут немедленно арестовать подозреваемого до решения суда и сообщить об этом прокурору и суду в течение 24 часов с момента его ареста . В подобных случаях суд обязан в течение 48 часов с момента получения постановления об аресте подозреваемого вынести решение об аресте подозреваемого или его освобождении (ст 59 6 УПК Монголии) Такое решение принимается, если лицо задержано в момент совершения тяжкого или особо тяжкого преступления или непосредственно после его совершения, а также если лицо скрылось от следствия и суда или арестовано во время его розыска [2, с. 71]. В этом заключается одно из существенных отличий

института ареста подозреваемого в уголовном процессе Монголии от аналогичного института в уголовном процессе России, где судебное решение и согласие прокурора на задержание подозреваемого не предусмотрены

Вопрос о природе и сущности задержания подозреваемого остается одним из самых дискуссионных . Одни авторы полагают, что задержание подозреваемого — мера уголовно-процессуального принуждения [4, с. 29; 5, с. 35; 6, с. 143]; другие — следственное действие, направленное на собирание доказательств [7, с. 91; 8, с. 100-103]; третьи — одновременно мера принуждения и следственное действие [9, с. 92]. Следует отметить, что большинство процессуалистов, исходя из анализа УПК РСФСР, придерживались именно последней точки зрения [10, с. 53; 11, с. 117-121; 12, с. 175]. УПК РФ однозначно относит задержание к мерам процессуального принуждения, поместив главу 12 в раздел 4 «Меры процессуального принуждения» [13, с. 46].

О. И. Цоколова выделяет характерные черты института процессуального задержания и определяет, что «задержание — это неотложное процессуальное действие, не относящееся к числу следственных действий, которое в большинстве случаев проводится на первоначальном этапе расследования уголовного дела» [4, с. 38]. В. В. Кальницкий также исключает задержание из списка следственных действий [14, с. 4-7].

Двойственную природу уголовно-процессуального задержания по УПК РСФСР подчеркивал монгольский исследователь Б. Э. Батбуян: с одной стороны, задержание — это мера уголовно-процессуального принуждения, сущность которой сводится к кратковременному лишению свободы; с другой — задержание является «следственным действием, осуществляемым при производстве предварительного расследования, специфика которого заключается в том, что оно представляет собой процессуальное средство предупреждения совершения лицом, подозреваемым в преступлении, действий, препятствующих достижению задач уголовного судопроизводства» [3, с. 160]. Н . А. Власова тоже отмечала, что задержание может быть и следственным действием, и мерой уголовно-процессуального принуждения, имеет существенное доказательственное значение по делу и в то же время лишает подозреваемого возможности скрыться, помешать установлению истины или продолжить преступную деятельность [9, с. 96].

По УПК Монголии арест подозреваемого имеет двойственный характер: с одной стороны, ст 59 1 называет арест подозреваемого мерой принуждения 3;

3 ШYYх эрх мэдэл : албан ёсны тайлбартай хуулийн эмхтгэл 2012 он Улаанбаатар хот [Судебная власть : сб . законов и официальное толкование на 2012 год . Улан-Батор, 2012].

с другой — ст ст 59 4 и 89 1 относят арест подозреваемого к следственным действиям . Протокол, в котором фиксируются обстоятельства и факты, установленные в ходе проведения ареста, проведенного с соблюдением требований УПК, является источником доказательств

Таким образом, арест по характеру применяемых к лицу ограничений близок к мерам принуждения, а принимая во внимание возможность фиксации доказательств при его применении, считаем, что он сходен со следственными действиями

В уголовном процессе Монголии и России установлены различные сроки задержания (ареста) подозреваемого . Согласно ч . 1 ст. 10 УПК РФ максимальный срок задержания до судебного решения в полном соответствии с ч. 2 ст. 20 Конституции РФ составляет 48 часов В Конституции Монголии такой срок не установлен Он прямо не указан и в УПК Монголии В то же время в ст 60 2 УПК Монголии предусмотрено, что если решение судьи о применении к подозреваемому меры пресечения в виде заключения под стражу не поступит по истечении 72 часов, то подозреваемый немедленно освобождается Отсюда следует, что максимальный срок ареста подозреваемого в уголовном процессе Монголии составляет 72 часа

Кроме установления различных максимальных сроков задержания подозреваемого, в УПК РФ говорится о продлении срока задержания В УПК Монголии, в отличие от УПК РФ, возможность продления срока ареста судом не предусмотрена Это положение УПК РФ в юридической литературе подвергнуто справедливой критике [15, с. 240; 16, с. 129-130; 17, с. 225; 18, с. 142-143]. Так, И. А . Антонов по этому поводу пишет, что «теперь срок задержания в случае, когда суд откладывает принятие решения о применении меры пресечения заключения под стражу, может насчитывать 120 часов (пять суток). Данная норма нуждается в значительной корректировке или отмене с точки зрения ее соответствия самому Уголовно-процессуальному кодексу России, а именно ст 6 — назначению уголовного судопроизводства В настоящем виде такая норма никоим образом не соответствует нравственно-правовым критериям уголовно-процессуальной деятельности» [16, с. 130].

В В Вандышев полагает, что рассматриваемое положение УПК РФ противоречит ст. 15 УПК РФ, которая установила, что суд не является органом уголовного преследования или защиты, а стороны обвинения и защиты равноправны перед судом [15, с . 240].

Мнение А В Смирнова и К Б Калиновского о продлении срока задержания сводится к тому, что на обвиняемого не возлагается бремя доказывания необоснованности мер принуждения, поэтому за-

держание продлевается тогда, когда следователь убедительно аргументирует, что за 72 часа он сможет получить конкретные доказательства, обосновывающие искомую меру пресечения [19, с. 269-270].

Э. К . Кутуев приводит следующие доводы: «Законодатель предоставил право ходатайствовать о продлении срока задержания защитнику для предоставления им дополнительных доказательств необоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу Однако такую ситуацию трудно себе представить» [17, с. 225]. В целом мы присоединяемся к критическим замечаниям по поводу п. 3 ч. 7 ст. 108 УПК РФ и считаем позицию монгольского законодателя, не предусмотревшего продление ареста в УПК, более правильной

Как в УПК Монголии, так и в УПК РФ содержатся отдельные нормы, устанавливающие основания освобождения подозреваемого Однако по УПК РФ решение об освобождении подозреваемого принимает не суд, а дознаватель или следователь, так как само по себе задержание подозреваемого по УПК РФ, в отличие от УПК Монголии, судебного решения не требует.

УПК РФ устанавливает еще одно правило, отсутствующее в УПК Монголии В соответствии с ч 4 ст 94 УПК РФ если имеется определение или постановление суда об отказе в удовлетворении ходатайства дознавателя, следователя об избрании в отношении подозреваемого меры пресечения в виде заключения под стражу, то копия этого постановления или определения выдается подозреваемому при его освобождении Представляется, что аналогичное правило следует закрепить и в УПК Монголии

В обоих УПК предусматривается уведомление о задержании (аресте) подозреваемого. В соответствии со ст 61 1 УПК Монголии дознаватель или следователь не позднее 24 часов с момента ареста подозреваемого уведомляет кого-либо из близких совершеннолетних родственников либо адвоката или предоставляет такую возможность самому подозреваемому Следовательно, родственники могут пригласить для защиты подозреваемого наиболее квалифицированного и опытного адвоката У арестованного по подозрению в совершении преступления лица такая возможность не всегда имеется, а следователь ограничивается приглашением дежурного адвоката . В этом контексте уведомление родственников подозреваемого приобретает значение эффективного средства его защиты, т е в УПК Монголии посредством установления обязанности следователя уведомить родственников арестованного сделан определенный шаг по направлению к более широкому обеспечению прав подозреваемого.

В УПК РФ эти вопросы решаются несколько иначе . Во-первых, срок уведомления составляет 12 часов,

полагаем, это логично, учитывая 48-часовой общий срок задержания . Во-вторых, в число уведомляемых лиц, кроме близких родственников, входят и другие родственники, которые уведомляются о задержании подозреваемого при отсутствии у него близких родственников . В-третьих, в УПК РФ нет специального указания на совершеннолетних родственников, и в этом отношении позиция монгольского законодателя представляется более верной В-четвертых, в УПК РФ нет указания на возможность уведомления о задержании защитника (адвоката) подозреваемого . На наш взгляд, нет никаких препятствий в УПК РФ установить, что по просьбе подозреваемого о его задержании (аресте) должен быть уведомлен избранный им защитник (адвокат)

С учетом вышеизложенного соответствующие положения УПК обеих стран можно было бы сформулировать следующим образом: «Дознаватель (следователь) не позднее 24 (12) часов с момента ареста (задержания) подозреваемого уведомляет кого-либо из близких совершеннолетних родственников, а при их отсутствии других совершеннолетних родственников или предоставляет возможность такого уведомления самому подозреваемому».

В статье 59. 8 УПК Монголии начало срока ареста подозреваемого установлено четко — момент предъявления постановления об аресте подозреваемому для ознакомления В российской юридической науке по поводу начала срока задержания подозреваемого единого мнения не сложилось В период действия УПК РСФСР высказывались мнения о том, что исчисление срока задержания начинается: с момента фактического задержания; с момента доставления лица в орган дознания или предварительного следствия; с момента водворения задержанного в специальное помещение для содержания под стражей [6, с. 44; 20, с. 89].

В УПК РФ о фактическом задержании говорится в п . 15 ст. 5, в соответствии с которым момент фактического задержания определяется как момент производимого в порядке, установленном УПК РФ, фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления

Это положение УПК РФ дало основание для вывода о том, что существуют, по крайней мере, два вида задержания [15, с. 243; 18, с. 10]. В. В. Ван-дышев называет их фактическим и уголовно-процессуальным. Т. В . Валькова по этому поводу пишет: «Законодатель признает существование двух этапов уголовно-процессуального задержания лица по подозрению в совершении преступления: задержание фактическое, когда человек фактически ограничивается в свободе передвижения, и задержание юридическое, при котором фактическое задержание получает процессуально-правовое оформле-

ние в виде протокола задержания в порядке ст 91 УПК РФ» [18, с . 10-11].

Понятие момента фактического задержания таким образом становится ключевым при исчислении его сроков . Определение, данное в п . 15 ст. 5 УПК РФ, носит общий характер, однако позволяет сформулировать исходные позиции для понимания момента фактического задержания Фактическое задержание производится органом (должностным лицом), возбудившим уголовное дело и приступившим к его расследованию Оно заключается в принятии к лицу, доставленному в орган дознания, к следователю, конкретных мер, реально ограничивающих лишение свободы его передвижения . Ими могут быть объявление лицу решения о задержании, удержание лица в помещении органа расследования или ином месте, куда доставлен или где находится подозреваемый, сопровождаемое применением в этих целях физического воздействия или спецсредств, например наручников

Б. Б. Булатов отмечает, что захват и доставление лица в орган дознания или к следователю только тогда означают фактическое задержание лица, когда они осуществляются в рамках уголовного дела, на основании постановления о задержании. Моментом фактического задержания здесь будет момент реального ограничения свободы подозреваемого в совершении преступления лица . Действия должностных лиц различных правоохранительных органов, потерпевших, граждан, оказавшихся очевидцами преступления, по пресечению преступления, захвату и доставлению лица предшествуют возбуждению уголовного дела и задержанию, не являются его началом Уголовно-процессуальный закон все же проводит разграничение понятий «фактическое задержание» и «доставление». Если фактическое задержание имеет место в рамках возбужденного уголовного дела и осуществляется указанными в УПК РФ органами и должностными лицами, то доставление, если оно производится не на основании постановления о задержании, всегда носит ситуативный характер Это вызвано тем, что лицо оказывается застигнутым при совершении общественно опасного деяния или сразу после его совершения и необходимы разбирательство с ним, выяснение обстоятельств совершения общественно опасного деяния, установление в нем признаков преступления . Лицо может быть установлено по приметам в связи с подозрением в преступлении, что также обусловливает его доставление в орган дознания, к следователю Доставление далеко не во всех случаях влечет за собой задержание лица по подозрению в совершении преступления [13, с. 55-57].

О. И . Цоколова по этому поводу пишет, что задержание подозреваемого является процессуальным действием с того момента, как лицо доставлено к следователю, дознавателю (в орган дознания) Именно

с этого момента начинается фактическое лишение подозреваемого свободы передвижения по процессуальным основаниям, именно с этого момента следует исчислять срок задержания и указывать это время в протоколе задержания Физическое удержание лица до этого момента нельзя рассматривать как процессуальное задержание подозреваемого, а следует трактовать как допроцессуальную деятельность, которая может быть направлена на пресечение преступных действий и лишение правонарушителя возможности скрыться [4, с. 40-41].

В статье 5 УПК Монголии закреплены определения основных понятий, используемых в УПК Монголии Но о фактическом аресте подозреваемого ни в ст. 5, ни в главе 8 УПК Монголии не упоминается . Монгольский исследователь Д. Чимэддорж пишет, что начало срока фактического задержания по УПК Монголии не учитывается, а срок задержания исчисляется с момента ознакомления подозреваемого с постановлением его задержания . Исходя из сказанного следует отметить, что законодательная неурегулированность фактического ареста в УПК Монголии влечет за собой незаконность удержания лица, нарушает неприкосновенность личности [21, с. 16-17].

Считаем целесообразным добавить в ст 5 УПК Монголии отдельным пунктом «момент фактиче-

ского ареста» и изложить его в следующей редакции: «Момент производимого в порядке, установленном УПК Монголии, фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления, при применении ареста подозреваемого уполномоченным сотрудником правоохранительной службы в порядке главы 8 УПК Монголии, одновременно или после возбуждения уголовного дела», а также изменить диспозицию ст 59 8 УПК Монголии следующим образом: «Исчисление срока ареста начинается с момента фактического ареста подозреваемого в порядке статьи 5 УПК Монголии»

В своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, принятых Резолюцией ООН 9 декабря 1988 г. , предусматривается, что лицо не может быть задержано без предоставления эффективной возможности быть в срочном порядке заслушанным судебным или иным органом 4 .

В УПК Монголии аналогичные правила не предусмотрены ни в главе 8 «Арест подозреваемого», ни в ст 35, закрепляющей права подозреваемого, что представляется неправильным По нашему мнению, это положение необходимо сформулировать в УПК Монголии

Список литературы

1. Даш Т. Арест подозреваемого по УПК Монголии // Подходы к решению проблем законотворчества и правоприменения : сб. науч. тр. адъюнктов и соискателей. Омск, 2016. Вып . 23 .

2. Жанцан С., Баясгалан Г., Бямбаа Ж. Монгол Улсын ЭрYYГийн байцаан шийтгэх хуулийн тайлбар 2003 он Улаанбаатар хот, Х. 69 [Жанцан С., Баясгалан Г., Бямбаа Ж. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Монголии (постатейный) . Улан-Батор, 2003].

3. Батбуян Б. Э. Задержание подозреваемого по УПК МНР : дис . ... канд . юрид . наук . М . , 1989.

4. Цоколова О. И. Меры уголовно-процессуального принуждения, состоящие в изоляции подозреваемого, обвиняемого : монография М , 2008

5 . Ахпанов А. Н. Меры процессуального принуждения: социальная ценность, теория и практика применения Караганда, 1989

6. Коврига З. Ф. Уголовно-процессуальное принуждение . Воронеж, 1975.

7. Шейфер С. Проблемы развития системы следственных действий в УПК РФ // Уголовное право . 2002. № 3 .

8. Бедняков Д. И. Непроцессуальная информация и расследование преступлений . М . , 1991.

9. Власова Н. А. Уголовный процесс : курс лекций. М. , 2000.

10 . Дубинский А. Я. Производство предварительного расследования органами внутренних дел . Киев, 1987.

11. Шатило К. Д. Уголовно-процессуальный характер задержания как неотложного следственного действия // Правоведение . 1963. № 4.

12 . Жогин Н. В., Фаткуллин Ф. Н. Возбуждение уголовного дела . М . , 1961.

13 . Булатов Б. Б. Государственное принуждение в уголовном судопроизводстве : монография . Омск, 2003.

14 . Кальницкий В. В. Следственные действия : учебное пособие . Омск, 2003.

15 . Вандышев В. В. Уголовный процесс . СПб . , 2004.

16. Антонов И. А. Нравственно-правовые критерии уголовно-процессуальной деятельности следователей СПб , 2003

4 Свод принципов защиты всех лиц, подвергнутых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме . Принят Резолюцией 43/173 Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1988 г. // Международные акты о правах человека : сб . документов. М. , 2000. С. 210 .

17. Кутуев Э. К. Уголовно-процессуальное принуждение на досудебных стадиях : дис . ... д-ра юрид . наук . СПб . , 2004.

18 . Валькова Т. В. Реализация процессуальных прав подозреваемого при расследовании преступлений органами внутренних дел : дис . ... канд . юрид . наук . СПб . , 2004.

19 . Смирнов А. В., Калиновский К. Б. Уголовный процесс . СПб . , 2004.

20 . Зинатуллин З. З. Уголовно-процессуальное принуждение и его эффективность . Казань, 1981.

21. Чимэддорж Д. Меры уголовно-процессуального принуждения, связанные с изоляцией от общества, в уголовном процессе Монголии и России : автореф . дис . ... канд . юрид . наук . СПб . , 2005.

УДК 343 © А. И. Тамбовцев, 2017

Проблемы правовой интерпретации общих требований к лицам, содействующим органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность

А. И. Тамбовцев

Проводится исследование положений ст. 17 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», регулирующих содействие граждан органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность. Проведен анализ отдельных терминов и терминологических конструкций, изучены правоприменительная практика, возможности преодоления имеющихся юридических коллизий, предложены собственные подходы к решению выявленных проблем.

Ключевые слова: конфиденциальное содействие, органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность, оперативные подразделения, привлечение к конфиденциальному содействию, органы внутренних дел.

Содействие граждан органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность (далее — ОРД), как социально-правовой феномен, который имеет многовековую сложную историю становления, но краткое правовое и законодательное регулирование, подвергалось целенаправленному научному осмыслению и правовому анализу в рамках научных изысканий Н . С . Железняка, А . В . Шахматова, А . А . Маслова и других ученых . Указанными авторами были всесторонне изучены сущностно-понятийные, правовые, организационные и многие теоретические и практические аспекты этого явления Особое внимание ученые уделили исследованию Федерального закона от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее — Закон об ОРД) современного правового первоисточника данного феномена Вместе с тем текст Закона об ОРД в части, регулирующей содействие граждан органам, осуществляющим ОРД, содержит ряд терминов, терминологических конструкций и положений, не имеющих единого юридического толкования и порождающих колли-

зии Они нуждаются в содержательной и формальной (редакционной) корректировке, что и послужило поводом к написанию данной статьи

Закон об ОРД является концептуальным нормативным правовым актом для осуществляющих оперативно-розыскную деятельность субъектов, перечисленных в ст. 13 указанного закона, а именно: оперативных подразделений органов внутренних дел Российской Федерации; органов Федеральной службы безопасности; Федерального органа исполнительной власти в области государственной охраны; таможенных органов Российской Федерации; Службы внешней разведки Российской Федерации; Федеральной службы исполнения наказаний Положения Закона об ОРД должны быть основополагающими для отдельных аспектов производных от него специальных федеральных законов, регламентирующих деятельность перечисленных субъектов, и разработанных на их основе ведомственных наставлений и инструкций организационно-тактического характера . Следует признать, что любые недостатки первичного закона естественно повлекут последующую

1 Рос. газета . 1995 . 18 авг.