CC BY
184
УДК 821.111
«СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ» У.ШЕКСПИРА И РОМАН А. С.БАЙЕТТ «ДЕТСКАЯ КНИГА»
Е. В.Мазова
"A MIDSUMMER NIGHT'S DREAM" BY W.SHAKESPEARE AND A.S.BYATT'S NOVEL "THE
CHILDREN'S BOOK"
E.V.Mazova
Гуманитарный институт НовГУ, ekaterina.mazova@inbox.ru
Статья посвящена исследованию шекспировских аллюзий в романе А.С.Байетт «Детская книга». Выделяется круг шекспировских произведений, получивших аллюзивное отражение в романе. Особенно значимым является анализ магистральной аллюзии на пьесу «Сон в летнюю ночь»», с помощью которой задаются модели ролевого поведения главных героев «Детской книги», уточняются персонажные истории и задается долгосрочная проекция развития романного сюжета. Усложнение семиотики романного повествования осуществляется за счет противопоставления различных театральных моделей (театр «живых» актеров и театр марионеток) при постановках «Сна в летнюю ночь»».
Ключевые слова: А.С.Байетт, У.Шекспир, аллюзия, семиотика, ролевое поведение, театральный код, театр марионеток
The article presents the results of the research on Shakespearean allusions in A.S.Byatt's novel "The Children's Book". Attention is drawn to some Shakespeare's works which are alluded to in the novel. The focus of the analysis is on the dominant allusion to the play "A Midsummer Night's Dream" which determines behaviour patterns of some major characters in "The Children's book', clarifies the characters' personal stories and provides a long-term perspective on the plot development in the novel. The difference between some types of theatrical performances of "A Midsummer Night's Dream" in the novel (the puppet theatre and the theatre with real actors) complicates the semiotics of the literary text.
Keywords: A.S.Byatt, W.Shakespeare, allusion, semiotics, behaviour pattern, theatre code, puppet theatre
Антония Сьюзен Байетт (Antonia Susan Byatt) — знаменитая романистка и литературный критик Великобритании. Ее произведения, представляющие собой великолепные образцы прозы английского постмодернизма, были удостоены многочисленных литературных наград и премий, в том числе Букеров-
ской премии за роман «Обладать» (1990) и Шекспировской премии Фонда Альфреда Топфера (2002) за «значительный вклад в британскую культуру» [1].
Творчество А .С.Байетт отличает широкое поле аллюзивности, среди которого выделяется многоаспектное взаимодействие с шекспировским наследием.
Сама писательница воспринимает обращение к произведениям гениального английского драматурга как программное: «И — пусть это банальность — я бы не стала тем, чем стала, если бы не Шекспир», — говорит она в одном из своих интервью [2]. Не является исключением и ее последний неовикторианский роман «Детская книга» (The Children's Book, 2009), в многослойном тексте которого можно встретить разнообразные «шекспировские» аллюзии на «Сон в летнюю ночь», «Зимнюю сказку», «Двенадцатую ночь», «Цимбелина», «Бурю», исторические хроники и сонеты.
В первую очередь обращает на себя внимание аллюзивная природа имен ряда персонажей романа. Называя главных героев «Детской книги» — Олив и Хамфри, А.С.Байетт отсылает читателя к следующим шекспировским персонажам: графине Оливии из комедии «Двенадцатая ночь» и принцу Хамфри Глостеру из исторической пьесы «Генрих IV». Помимо разнообразных сюжетных перекличек, привносимых в романный текст подобными «интерфигуральными аллюзиями» [3], данный способ номинации анонсирует главенствующее положение супругов Уэллвудов в персонажной иерархии романа. Существенные смысловые нюансы организуются и благодаря «шекспировским» именам второстепенных героев — Имогены Фладд и Проспера Кейна, в персонажных историях которых реализованы мотивы «Цимбелина» и «Бури».
В «Детской книге» рассказывается история нескольких семей (Уэллвуды, Фладды, Кейны, Уоррены, Штерны), связанных родственными, дружескими и профессиональными отношениями. Их жизненные истории разворачиваются на фоне культурно-исторического слома рубежа XIX—XX веков — периода кардинальных преобразований в духовной, социальной, экономической и политической сферах английского общества, на дальнейшее развитие которого повлияют фатальные события катастрофы Первой мировой войны. Главная сюжетная линия романа выстраивается вокруг семьи Уэллвудов, поселившейся в усадьбе «Жабья просека» в 1882 году, где ежегодно в канун дня св. Иоанна устраивается костюмированный праздник с обязательной постановкой шекспировского «Сна в летнюю ночь». Аллюзия на эту пьесу является магистральной: впервые анонсированная в сильной позиции начала повествования, она затем еще несколько раз появляется в тексте, благодаря чему читатель имеет возможность взглянуть на историю через призму шекспировского сюжета — сопоставить роли, которые выбирают для себя герои А. С. Байетт, с их личными персонажными историями и проследить их в динамике.
Первая постановка пьесы «Сон в летнюю ночь» состоялась на летних литературных курсах в 1879 году в Уайтчепеле, где произошло знакомство Хамфри Уэллвуда с сестрами Олив и Виолеттой Гри-миут: «Друзья [Хамфри Уэллвуд и его друг Тоби Юл-грив — Е.М. ] с некоторым опозданием заметили, что две барышни Гримуит сидят в первом ряду и на литературе, и на британском фольклоре. И еще поняли, что оба влюблены в старшую мисс Гримуит. — Ты ей
больше нравишься, — сказал Тоби. — У тебя есть gravitas. Ты производишь на нее впечатление. А я просто клоун. Хамфри не стал спорить; он и сам так думал» [4]. Тоби Юлгрив уступает Олив своему другу в самом начале их знакомства с девушками, отказываясь от борьбы за руку и сердце старшей мисс Гри-миут, но, как мы увидим, на протяжении всего повествования не перестает тайно и страстно ее любить1.
Распределение ролей для данной постановки программирует межличностные отношения персонажей «Детской книги», а также прогнозирует ролевое поведение в будущей семье Уэллвудов: Хамфри назначает себя режиссером постановки и исполнителем главной мужской партии Оберона: «В конце концов он [Хамфри Уэллвуд — Е.М.] понял, что и роль Оберона не в силах никому отдать» [4, c. 48]. Центральную женскую роль Титании он оставляет для Олив, которая в скором времени становится его женой. Такое распределение ролей сохранится до 1902 года: Хамфри и Олив Уэллвуд всегда будут исполнять царские партии Оберона и Титании в постановке, что соответствует их доминирующему положению хозяев во время праздника св. Иоанна, в семье и как центральных героев романного повествования.
Хамфри-режиссер также предлагает Виолетте исполнить одну из ролей, но та отказывается выходить на сцену и, будучи великолепной портнихой, предлагает сшить для постановки костюмы. Работа портнихи — вспомогательного персонала, к которому добровольно причисляет себя Виолетта во время первой постановки пьесы, — проецируется на ее дальнейшую жизнь: она постоянно живет в доме своей сестры, взяв на себя все хлопоты по ведению домашнего хозяйства и воспитанию многочисленных детей. Виолетта никогда не блещет на «авансцене» романа, она или появляется на «арьерсцене», или выполняет всю работу «за кулисами», без которой, однако, не состоялся бы ни один праздник Уэллвудов и не сложилось бы семейное благополучие Олив.
Таким образом, ролевое поведение, заданное в этом фрагменте «Детской книги», переносится на семейные взаимоотношения Уэллвудов: Хамфри — Олив — Виолетта. Позже читатель узнает, что за благополучным фасадом скрываются противоречия, которые приведут семью к полному краху в конце романа, когда Олив и Хамфри останутся практически одни в огромной «Жабьей просеке». А вызваны многочисленные разногласия невозможностью (нежеланием в случае Виолетты) всю жизнь играть однажды выбранные роли: Хамфри не справится с ролью главы семьи; Олив не состоится в роли матери большого семейства, так как занятие писательством и жажда славы окажется несовместима с обязанностями матери; Виолетта восстанет против роли молчаливого статиста, потому что больше не сможет мириться с тем, что жизнь Олив полностью поглощает ее собственную.
Однако на первых страницах романа мир «Жабьей просеки» рисуется в идиллических красках, а семейный уклад Уэллвудов воплощает новые идеологические веяния переходной эпохи (фабианство, суфражизм, социализм и т.д.), на что указывает и ре-
марка о костюмах «Сна в летнюю ночь»: «...не строго елизаветинские и не афинские, но летящие шелка и льны в духе "Движения искусств и ремесел", серебристые и золотистые, цветастые и струящиеся» [4, с. 55]. Именно костюмы в духе моррисовского «Движения искусств и ремесел», в которые облачаются герои в начале «Детской книги», являются своеобразным сигналом того, что перед читателем предстанет стремительно меняющееся английское общество на закате викторианской эпохи, когда ханжеская мораль и удушающая консервативность во всех сферах деятельности, в первую очередь в творчестве, становятся совершенно неприемлемыми.
В русле новой идеологии право на самореализацию предоставлено всем членам семьи Уэллвудов и находит воплощение не только в рамках творчества, но и свободы в любовной сфере. Поэтому немаловажную роль в сюжете романа играют сложные любовные перипетии, разобраться в которых также помогает шекспировская пьеса: эпизод, в котором царь фей и эльфов Оберон с помощью волшебного сока расколдовывает царицу Титанию, влюбившуюся в ткача Основу из-за проделок маленького эльфа Пэка, позволяет проследить в «зеркале» запутанного сюжета шекспировской комедии изгибы взаимоотношений Олив и Хамфри на разных этапах их семейной жизни. Так, например, в постановке 1895 года Хамфри-Оберон волшебным соком снимает чары с околдованной Олив-Титании, а его верный слуга Пэк расколдовывает Основу, которого играет фольклорист Тоби Юлгрив, влюбленный в Олив с первого дня их знакомства. В постановке же 1901 года эту роль исполняет уже писатель Герберт Метли, с которым у Олив случился страстный роман на почве ревности к мужу2. И в этот раз Оберон с помощью Пэка разбрызгивает волшебный сок по векам мнимых влюбленных и опять избавляет их от колдовства, отстраняя Основу и возвращая себе симпатию царицы.
Смысловые проекции шекспировской аллюзии расширяются за счет использования приема зеркального удвоения, когда в 1901 году «Сон в летнюю ночь» ставится параллельно в Англии и в Германии. Усложняя семиотику романного повествования, А.С.Байетт привычную театральную постановку в немецком варианте заменяет спектаклем театра марионеток, который смотрят Дороти Уэллвуд и ее близкая подруга Гризельда. Характерно, что девушки отождествляют кукол с живыми людьми: «...у Обе-рона худое лицо самого Ансельма и его же характерное выражение сосредоточенной, почти опасной задумчивости. Пэк был похож на Вольфганга — рожки пробивались через непослушную шевелюру. Гермия и Елена были Дороти и Гризельдой с круглыми от удивления глазами» [4, с. 533]. Эти ассоциации не случайны, так как кукольная постановка «Сна в летнюю ночь» также отображает реальную картину мира, в которой к этому времени происходят качественные сдвиги: Дороти несколько месяцев назад узнала о том, что ее настоящим отцом является не Хамфри Уэллвуд, а немецкий мастер-кукльник Ансельм Штерн. В результате Оберон-Ансельм вытесняет из ее мировосприятия Оберона-Хамфри.
Семиотика данного эпизода усложняется за счет полномасштабной реализации намеченного еще в начале романа (на празднике 1895 года) противопоставления театра «живых» актеров и театра марионеток. Ю.М.Лотман замечает, что «специфика куклы как произведения искусства (в привычной нам системе культуры) заключается в том, что она воспринимается в отношении к живому человеку, а кукольный театр — на фоне театра живых актеров. Поэтому если живой актер играет человека, то кукла на сцене играет актера. Она становится изображением изображения» [5].
Таким образом, рассматриваемый эпизод под-твержает дискредитацию «патриарших» прав Хамфри. И, более того, благодаря смене театрального кода декларирует фатальный и бесповоротный провал его ролевого амплуа в произведении.
В последний раз шекспировкий «Сон в летнюю ночь» появляется на страницах романа летом в 1902 году. Постановка проходит уже не в «Жабьей просеке», а в Нью-Форесте во время молодежного летнего лагеря. Ключевые партии на этот раз отданы поколению «детей»: «...Вольфганг играл Оберона, Флоренция — Титанию, Имогена — Ипполиту, а Чарльз, Гризельда, Дороти и Герант — перепутанных любовников. Тому досталась роль Пэка» [4, с. 566]. Это свидетельствует не только о неизбежной смене одного поколения другим, но и о несостоятельности жизненной модели поколения их родителей.
Идиллия «Жабьей просеки» в финале «Детской книги» оказывается полностью разрушена, а судьба большинства детей в романе трагична, о чем предуведомляет читателя «долгосрочная» сюжетная проекция рассматриваемой аллюзии. В начале (постановка 1895 года) Том Уэллвуд, любимый сын Олив, появляется перед гостями «Жабьей просеки» в костюме шекспировского Пэка, декламируя строки: «Мы ж к Гекате вслед летим, // И, как сны во тьме, мы таем; // Но пока во сне чудим, // Дом счастливый облетаем...» [4, с. 94]. Мальчик и не подозревает, что делает пророческое предсказание относительно своей судьбы и трагических судеб других персонажей «Детской книги»: в 1909 году Том неожиданно для всех заканчивает жизнь самоубийством, а в период Первой мировой войны на полях сражений погибают и многие молодые герои романа, отправившись в мир Гекаты — греческой богини мрака. И читатель видит, что «золотые речи», которыми заканчивается постановка 1895 года, когда Хамфри и Олив как «царь и царица волшебной страны» призывают «благословение на мужей и жен, на детей родившихся и неродившихся» [4, с. 95], в конце произведения больше не имеют никакой силы.
Таким образом, магистральная аллюзия на «Сон в летнюю ночь», поддержанная локальными аллюзиями на другие произведения великого драматурга, создает в «Детской книге» разветвленный контекст, существенно расширяющий возможности восприятия романа, а также помогает читателю разобраться в непростых взаимоотношениях его многочисленных героев, за счет чего произведение А.С.Байетт становится ярким примером взаимодейст-
вия современного романного текста с шекспировским наследием.
Примечания
1. Другая шекспировская аллюзия — постановка в 1899 г. «Зимней сказки» — проецирует взаимоотношения королевы Сицилии Гермионы и короля Богемии Поликсена на любовные перипетии Олив Уэллвуд и Тоби Юлгрива: Король Сицилии Леонт (Хамфри) начинает подозревать свою жену Гермиону (Олив) в любовной связи с королем Богемии (Тоби).
2. Перед постановкой «Зимней сказки» Олив впервые встречает любовницу Хамфри — Мэриан Оукшотт. Находясь на сцене в облике мраморной статуи, Олив видит мужа и Мэриан вместе, но ничего не может сделать. В зер-кале этого эпизода сфокусирована еще одна сюжетная линия романа, повествующая о том, что Олив ничего не могла предпринять несколько лет, чтобы оградить свою семейную жизнь от любовницы мужа.
1. The Steven Barclay Agency [Электр. ресурс ]. URL: http://barclayagency.com/byatt.html (дата обращения: 05.01.2014).
2. Байетт А.С. «Больше всего я люблю писать о книгах, которые пока еще поняла не до конца...» // Иностранная ли -тература. 2006. № 12. С. 238-243.
3. Папкина Д.С. Типы литературных аллюзий // Вестник НовГУ. 2003. № 25. С. 78-82.
4. Байетт А.С. Детская книга. М.: Эксмо, 2012. C. 48.
5. Лотман Ю.М. Куклы в системе культуры // Об искусстве. СПб.: Искусство-СПб, 2000. С. 648.
References
1. The Steven Barclay Agency. Available at: http://barclayagency.com/byatt.html. (accessed 05.01.2014).
2. Byatt A.S. "Bol'she vsego ya lyublyu pisat' o knigakh, ko-torye poka eshche ponyala ne do kontsa... " [Interv'yu vel D. Drozdovskiy] ["Most of all, I like writing about books which I have not properly understood yet..."]. Inostrannaya literatura [Foreign Literature], 2006, no. 12, pp. 238-243.
3. Papkina D.S. Tipy literaturnykh allyuziy [Types of literary allusions]. Vestnik of NovSU, 2003, no. 25, pp. 78-82.
4. Byatt A.S. The children's book: a novel. New York, Alfred A.Knopf, 2009. 675 p. (Russ. ed.: Bayett A.S. Detskaya kniga. M.: Eksmo, 2012. C. 48.).
5. Lotman Yu.M. Kukly v sisteme kul'tury [Dolls in the system of culture]. Ob iskusstve [About the Art]. Saint-Petersburg, Iskusstvo-SPb, 2000. p. 648.
