CC BY
80
6. Aerts W., Cormier D. Media legitimacy and corporate environmental communication. Accounting, organizations and society. 2009; Т. 34, № 1: 1 - 27.
7. Kremen V.G. Education and Science of Ukraine: Ways of Modernization (Facts, thoughts, perspectives) / V. G. Kremen. - Kiev: Gramota, 2003.
8. Likens G.E. The role of science in decision making: does evidence-based science drive environmental policy? Frontiers in Ecology and the Environment. 2010; Т. 8, № 6: 1 - 9.
9. Miller M.M., Riechert B.P. Interest group strategies and journalistic norms: News media framing of environmental issues. Environmental risks and the media. Routledge, 2013: 61 - 70.
10. Woldoff R.A. The effect of local stressors on neighborhood attachment. Social Forces. 2002; № 81: 87 - 116.
11. Filipchuk G. Public Raising environmental literacy in the context of natural existence. Education and Management. 2010; T. 13, № 4: 144 - 149.
12. Султаналиева Ч., Фридман Э. Освещение в прессе Кыргызстана новостей о состоянии окружающей среды и роль экологических неправительственных организаций. Центральная Азия и Кавказ. 2015; № 2.
References
1. Bator R.J., Cialdini R.B. The application of persuasion theory to the development of effective proenvironmental public service announcements. Journal of Social Issues. 2000; № 56: 527 - 541.
2. Gifford R., Comeau L. Message framing influences perceived climate change competence, engagement, and behavioral intentions. Global Environmental Change. 2011; № 21: 1301 - 1307.
3. Kohanova L.A. 'Ekologicheskaya zhurnalistika, PR i reklama: uchebnoe posobie dlya studentov vysshih uchebnyh zavedenij, obuchayuschihsya po special'nosti 030601 "Zhurnalistika". Moskva: YuNITI, 2007.
4. Brants K., de Vreese C., Möller J., van Praag P The Real Spiral of Cynicism? Symbiosis and Mistrust Between Politicians and Journalists. International Journal of Press Politics. 2010; № 15 (1), 25 - 40.
5. Dunlap R.E., Mc Cright A.M. Climate change denial: Sources, actors, and strategies. In Lever-Tracy, C. (Ed.), Routledge handbook of climate change and society. New York, NY: Taylor & Francis, 2011.
6. Aerts W., Cormier D. Media legitimacy and corporate environmental communication. Accounting, organizations and society. 2009; T. 34, № 1: 1 - 27.
7. Kremen V.G. Education and Science of Ukraine: Ways of Modernization (Facts, thoughts, perspectives) / V. G. Kremen. - Kiev: Gramota, 2003.
8. Likens G.E. The role of science in decision making: does evidenceDbased science drive environmental policy? Frontiers in Ecology and the Environment. 2010; T. 8, № 6: 1 - 9.
9. Miller M.M., Riechert B.P. Interest group strategies and journalistic norms: News media framing of environmental issues. Environmental risks and the media. Routledge, 2013: 61 - 70.
10. Woldoff R.A. The effect of local stressors on neighborhood attachment. Social Forces. 2002; № 81: 87 - 116.
11. Filipchuk G. Public Raising environmental literacy in the context of natural existence. Education and Management. 2010; T. 13, № 4: 144 - 149.
12. Sultanalieva Ch., Fridman 'E. Osveschenie v presse Kyrgyzstana novostej o sostoyanii okruzhayuschej sredy i rol' 'ekologicheskih nepravitel'stvennyh organizacij. Central'naya Aziya i Kavkaz. 2015; № 2.
Статья поступила в редакцию 17.01.20
УДК 811.512.14
Sapukova G.K., postgraduate, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: nur1@yandex.ru
SOMATIC PHRASEOLOGISMS EXPRESSING HUMAN CHARACTER IN KUMYK LANGUAGE. Phraseologisms with somatic component belong to the most ancient layer of phraseological units and are of undeniable interest for linguoculturrology and cognitive linguistics, as they are the mental-cognitive means of presenting cultural information and allow the most capacity, figuratively represent the character of man. Kumyk has a large group of phraseological units that include somatic elements. A large part of these somatic phraseological units are clearly anthropocentric and have a direct or indirect focus on human characterization and vital activity from a variety of directions. Synchronous specificity of somatic phraseological semantics in Kumyk language is related to positive and negative human characteristic. In the phraseologisms, the assessment of the external and internal world of man, which is specific to somatic phraseologisms, is particularly evident. The author pays special attention to the national-specific features of Kumyk phraseologisms with a somatic component denoting various functions of human body parts and through these functions expressing the qualitative characteristic of humans in general. The Kumyk language material confirms the relationship of the somatic code to other culture codes, such as subject or spatial. Each somatism with its functions acts as the basis for the processes of metaphorization and the emergence of phraseological combinations. Phraseological units with national-cultural evaluation components give an idea of the historical path of rethinking and interpretation of the original images that underlie the cultural semantics of phraseologisms of Kumyk language, as well as of mental-cultural stereotypes and national-cultural symbols of both general Turkish or general Agistan character and individually-specific for Kumyk language. Connotative-cultural components of phraseological images give a rather complete idea of peculiarities of figurative-associative and emotional-intellectual understanding of the surrounding world by speakers of Kumyk language, which in turn indicates ethnocultural and linguopsychological significance of the presented actual material.
Key words: somatism, phraseologism, somatic phraseological unit, character of man, Kumyk language.
Г.К. Сапукоеа, аспирант, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: nur1@yandex.ru
СОМАТИЧЕСКИЕ ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ, ХАРАКТЕРИЗУЮЩИЕ ЧЕЛОВЕКА, В КУМЫКСКОМ ЯЗЫКЕ
Фразеологизмы с соматическим компонентом принадлежат к наиболее древнему слою фразеологических единиц и представляют несомненный интерес для лингвокультурологии и когнитивной лингвистики, так как именно они являются ментально-когнитивным средством представления культурной информации и позволяют наиболее ёмко, образно представить характер человека. Как и в других языках, в кумыкском языке имеется большая группа фразеологических единиц, в состав которых входят соматические элементы. Значительная часть этих соматических фразеологических единиц четко антропоцентричны и имеют прямую или опосредованную направленность на характеристику человека и его жизнедеятельность с самых разных сторон. Синхронная специфичность соматической фразеологической семантики в кумыкском языке связана с положительной и отрицательной характеристикой человека. В исследуемых фразеологизмах особенно наглядно проявляется специфичная для соматических фразеологизмов оценка внешнего и внутреннего мира человека. В статье особое внимание уделяется национально-специфическим особенностям кумыкских фразеологизмов с соматическим компонентом, обозначающим различные функции частей человеческого тела и через эти функции выражающим качественную характеристику человека вообще. Исследованный фактический материал кумыкского языка подтверждает взаимосвязь соматического кода с другими кодами культуры, например, с предметным или пространственным. Каждый соматизм со своими функциями выступает основой для процессов мета-форизации и возникновения фразеологических сочетаний. Фразеологические единицы с национально-культурными оценочными компонентами дают представление об историческом пути переосмысления и интерпретации исходных образов, лежащих в основе культурной семантики фразеологизмов кумыкского языка, а также о ментально-культурных стереотипах и национально-культурных символах как общетюркского или общедагестанского характера, так и индивидуально-специфического для кумыкского языка. Коннотативно-культурные составляющие фразеологических образов дают достаточно полное представление об особенностях образно-ассоциативного и эмоционально-интеллектуального осмысления окружающего мира носителями кумыкского языка, что в свою очередь говорит об этнокультурной и лингвопсихологической значимости представленного фактического материала.
Ключевые слова: соматизм, фразеологизм, соматическая фразеологическая единица, характер человека, кумыкский язык.
В современном мире наблюдается повышенный интерес к человеку, его духовной жизни, системе нравственных ценностей, поэтому одной из актуальных задач современной лингвистики является глубокое изучение феномена человека в культуре и языке. Фразеологизмы с соматическим компонентом являются источниками и носителями этнокультурной информации, имплицитно или эксплицитно отображающими особое мировидение и мировосприятие носителями конкретных национальных языков. Фразеологизмы, характеризующие качества человека, еще не были предметом специального изучения в кумыкском языкознании. Однако в работах М.И. Мугидовой [1], Ф.И. Даутовой [2], [3], С.З. Са-дыковой [4], [5], посвященных зоонимическим фразеологизмам в кумыкском языке, этот вопрос фрагментарно затрагивается. В тюркском языкознании данная проблема исследована на материалах фразеологизмов разных языков в трудах Л.М. Готовцевой [6], Е.В. Николина [7], М.А. Сулаймоновой [8], А.Э. Чумакаева [9], Е.В. Тюнтешевой [10], М.Г Букуловой [11], Н.И. Якимовой [12], РН. Анисимова [13] и др. Актуальность темы определяется недостаточной изученностью проблем национально-культурного своеобразия фразеологизмов с антропоцентрической направленностью в кумыкском языкознании.
Целью настоящей статьи является выявление семантических особенностей наиболее функционально значимых соматизмов в составе кумыкских фразеологических единиц, выражающих характер человека.
Научная новизна статьи заключается в том, что впервые на основе нового фактического материала рассматриваются особенности репрезентации характера человека кумыкскими фразеологизмами-сомонимами.
Материалом для исследования послужили более 250 ФЕ с соматическим компонентом, отобранных методом сплошной выборки из «Кумыкско-русского словаря фразеологизмов» Н.Э. Гаджиахмедова [14].
В процессе исследования нами применялись следующие основные методы исследования: наблюдение, классификация и лингвокультурологический метод.
Соматические фразеологизмы «являются ярким выразителем антропоцентризма и антропоморфизма человеческого сознания и самого языка» [15, с. 59]. Широкое употребление соматизмов в составе устойчивых выражений в значительной степени обусловлено тем, что они входят в ядро основного состава словарного фонда языка и образуют наиболее древний слой ФЕ.
Соматические фразеологизмы, репрезентирующие характер человека, распадаются на два тематических ряда:
а) тематический ряд положительной характеристики человека: енгил аякъ (досл.: легкая нога) - «приносящий счастье, добро», енгил къол (досл.: лёгкая рука) - «приносящий счастье, добро», авзунданбалтама (досл.: из (его) рта мёд капает) - «твоими устами да мёд пить; сладкоречивый»;
б) тематический ряд отрицательной характеристики человека: багъыр баш (досл.: медная голова) - «пустая голова; глупый человек», къара юрек (досл.: чёрное сердце) - «коварный, способный на низкие, предосудительные дела, поступки», авзуну вапасы ёкъ - «язык без костей, о болтливом человеке; болтун», бош баш - досл.: «пустая голова», авлия баш - «глупая голова» и т. д.
Наличие двух полярных семантических полей позволяет говорить об антонимических отношениях «хороший человек - плохой человек», выражаемых фразеологизмами с соматическим компонентом. Так, фразеологическая серия с компонентом баш «голова» выражает не только понятия «умный», «умница» и т.д., но и понятия «глупый, тупой, бестолковый, глупец, дурак», например: башы бар (досл.: голову имеющий) - «умный (о человеке, который обладает хорошими мыслительными способностями)», башы ёкъ (досл.: головы нет) - «глупый (о человеке, который не обладает хорошими мыслительными способностями)», башы ишлей (досл.: голова работает) - «умный, рассудительный человек», башы ишлемей (досл.: голова не работает) - «глупый, несообразительный человек» и др.
Самой высокой фраземообразовательной активностью в кумыкском языке обладает слово баш - «голова», как правило, метафорически переосмысленное. Во многих языках мира голова имеет значение «жизнь», поскольку является жизненно-важным органом. Являясь одним из важнейших органов человеческого тела, голова воспринимается как символ жизни, лишение которой воспринимается как смерть: башын тас этмек (досл.: потерять голову) - «испустить дух, умереть», башын ашамакъ (досл.: голову съесть) - «погубить», башымны гесме къояман - «даю голову наотрез (отсечение)».
В кумыкском языке баш («голова») - это «вместилище сознания, синоним человека» [16, с. 282], и «это вместилище проницаемо для внешнего воздействия» [17, с. 76]: башы там сагьат йимик (ишлей) (досл.: голова (его) работает как настенные часы) - «очень хорошо разбираться, понимать, знать толк в чем-либо», бош баш - «пустоголовый», баш алмакъ (досл.: голова брать) -«понять».
Значение воли, способности сосредоточиться отражается в таких фразеологических единицах, как башын тас этмек - «потерять голову, умереть, растеряться, потерять самообладание», башын салландырмакъ - «вешать, повесить голову (приходить в уныние, отчаяние)».
Голова, как вместилище, может быть пустой (бош баш - «пустая голова», жыкъы баш (досл.: гармошка голова) - «пустая голова», такъа баш - «голова с короб» или наполненная, забитая чем-то (сума баш//салам баш - «голова, забитая соломой»).
Голова, как вместилище, имеет и определённый размер. Она может быть большой (тана баш (досл.: бычья голова) - «большеголовый») или маленькой (чюйке баш (досл.: челнок голова) - «маленькая голова»). По мнению некоторых ученых, «если имеющееся вместилище маленькое, то ожидается, что его содержимое также незначительно. Если имеющееся вместилище большое, то обычно ожидается, что и его содержимое велико» [18, с. 158]. Фактический материал говорит о том, что большая или полная голова не всегда свидетельствует об умственных способностях человека.
В кумыкском языке баш («голова») сравнивается с решетом: элек баш (досл.: голова сито) - «о человеке с плохой памятью, рассеянном и забывчивом». Мотивировка данного сравнения определена ассоциациями, базирующимися на таком свойстве решета, как дырявость: вместилище, похожее на сито, не может задерживать никаких мыслей.
Голова - это вместилище, которое человек в ряде случаев может наполнять конкретным содержанием или опустошать по собственному желанию: башына алмакъ (досл.: взять на свою голову) - «на свою голову, под свою ответственность», башына гьакъыл къуймакъ - «вправить мозги, вразумить; направить на путь истинный», башындан гетмек - «испытать, пережить, изведать».
Таким образом, приведенные примеры подтверждают взаимосвязь соматического и пространственного кодов культуры. Проанализированный нами фактический материал подтверждает мысль Дж. Лакоффа о том, что «метафора позволяет нам понимать довольно абстрактные или по природе своей неструктурированные сущности в терминах более конкретных или, по крайней мере, более структурированных сущностей» [18, с. 245].
Специфической чертой кумыкских фразеологизмов является концептуализация головы как места локализации мозга: магьасы ишлемей (досл.: мозги не работают) - «куриные мозги; об ограниченном, слабоумном человеке», магьала-ры айлангъан - «мозги перевернуты, запутаны».
Соматонимы с компонентом баш - «голова» выражают безрассудство, сумасбродство: башы бузукъ - «дурная голова, сорви голова; бестолковый, беспутный, непутёвый, безрассудный».
Голова репрезентирует умственные способности человека. Умственные способности заключаются в умении думать. Именно на мыслительную функцию мозга указывают фразеологизмы башы булан ойлашмакъ - «думать головой», магьалары (башы) ишлемей (досл.: голова не работает) - «котелок не варит, пустая голова, о несообразительном человеке».
Фразеологизация соматизма аякъ («нога») связана с функциями, выполняемыми этой частью тела, - «передвижение тела в пространстве; «стояние, удержание тела в горизонтальном положении, а также движение» [19, с. 212].
Об упрямом человеке, который в общении с другими людьми постоянно спорит, настаивает на своей правоте, часто вопреки необходимости и здравому смыслу, кумыки говорят аякъларын тик тиреп токътамакъ (досл.: упираться ногами), табан тиреп (досл.: упираясь пяткой) - «настаивание на своём, твёрдо стоять на ногах; артачиться, упрямиться; противиться, сопротивляться, настаивать на своём».
Нога может быть легкой, приносящей удачу, счастье (аягъыенгил, досл.: у него нога легкая) и тяжелой, приносящий несчастье, неприятности (аягъы авур, досл.: нога (его) тяжелая).
Соматизм аякъ («нога») в составе ФЕ выступает как средство морального унижения: аякъларын яламакъ - «угодничать, унижаться перед кем-либо».
О радостном кумыки говорят аягъы ерге тиймей (досл.: нога до земли не касается) - «плывёт как лебёдушка, ног под собой не чувствует» или аягъы ер тутмай (досл.: ногу земля не держит) - «сильно радоваться».
Значение 'улучшить состояние своего здоровья, поправиться после болезни, а также улучшить свое материальное положение' передается фразеологизмами аякъгъа тургъузмакъ - «1) вылечить; 2) вырастить, воспитать, довести до самостоятельности, 3) восстановить, возродить», аякъгъа турмакъ - «становиться (стать) на ноги; возродиться», аякъгъа минмек соотв. встать на ноги -«крепнуть в экономическом отношении».
Соматизм аякъ («нога») непосредственно связана с понятиями, сопутствующими движению, - направленность, темп, интенсивность, место, способ движения. Вместе с тем данные ФЕ выражают эмоциональную оценку [19, с. 119 -127]. Например: аягъым бармай (досл.: нога не идет) - «ноги не идут, отсутствие желания идти к кому-л.», аягъым тиймеген ер къалмады (досл.: не осталось места, куда не наступила моя нога) - «везде был», аякъларыны тюбюнден от чыгъа (досл.: из-под ног огонь выходит) - «о беспокойном, бойком, неусидчивом человеке».
В кумыкской фразеологии лексема къол - «рука» в метафорическом значении осмысляется в связи с трудовой деятельностью человека, умением работать, например: къолу хамурдан чыкъмай (досл.: руки из теста не выходят) - «о женщине, которая все время готовит еду, встречая родственников, друзей, го-стей»,къолларымуьзюлюп бара (досл.: руки отрываются) - «руки отваливаются (от усталости)».
Отсутствие движения приравнивается к бездеятельности. Ярким примером последнего являются фразеологизмы, основанные на символизации жеста и позы в целом. Человек, который стоит, засунув руки в карманы или держа руки на груди, демонстрирует праздность, отдых, а также отказ от работы: къолларын ки-селерине сугъуп (досл.: держать руки в карманах) - «бездельничать», къолларын
къойнуна салып (досл.: держать руки на груди) - «лодыря гонять, бить баклуши, ничего не делать, бездельничать», къолсиллемек - «махнуть рукой».
Умение, мастерство и талант являются важнейшими качественными характеристиками человека. Благодаря этим качествам человек заслуживает уважения в обществе. Такого человека характеризуют фразеологизмы алтын къол-лар - «золотые руки», бажарыелу къолларлар - «умелые руки».
Образ жадного человека выражают фразеологизмыкъолгъа бек // къолуна бек (досл.: закрытый на руку) - «жадный». Иной смысл слово къол - «рука» приобретает в фразеологизме къолу эркин (досл.: рука свободный), который служит для передачи представлений о щедрости и бескорыстии человека.
Лексема гёз - «глаз» обозначает орган зрения любого живого существа. Основной пласт соматических фразеологизмов, репрезентирующих характеристику человека, содержит именно этот компонент ФЕ с этим словом выражают способность человека видеть, воспринимать зрительно окружающий мир, например: гёз юммай (досл.: не моргнув глазом) - «не смыкая глаз, не сомкнув глаза», гёзге илинмек (досл.: цепляться в глаза) - «попасться на глаза, случайно привлекать к себе внимание, быть замеченным», гёзден гечирмек - «пробегать глазами, просматривать быстро и невнимательно» и др.
Фразеологизмы с соматическим компонентом гёз - «глаз» могут обозначать определенные стереотипы отношений между людьми, стереотипы поведения человека: гёзге тюшген акъ йимик - «как бельмо на глазу; о помехе, о неприятном», гёзден салмакъ (досл.: с глаз положить) - «перестать любить», гёзден тюшмек (досл.: упасть с глаза) - «потерять уважение окружающих», гёзлери булан ашап къойма тура - «поедать (поедает) глазами, не сводить (не спускать) глаз; о пронзительном взгляде», гёзлерикъайнай (досл.: глаза кипят) - «сильно волнуется».
Фразеологизмы с соматизмом гёз - «глаз» отражают различные типы эмоционально-психологического состояния человека, например, удивление: къолла-рын яймакъ - «разводить руками, удивляться», тили тартылмакъ - «язык отнялся от удивления, страха и т.п.», тили тутулмакъ - «язык проглотить, терять дар речи, замолчать от неожиданности, удивления, страха и т.п.».
Соматизм юрек - «сердце» реализует область значений, связанных с физиологической реакцией организма, отражая чувственные ощущения человека, например, назик юрек - «чувствительный, сентиментальный, впечатлительный, легкоранимый человек».
Как «живое существо», юрек - «сердце» в кумыкском языке наделяется возрастными признаками и может характеризоваться как «молодое» или «материнское»: яш юрек - «молодое сердце», ана юрек - «материнское сердце».
Для положительной характеристики человека, в образной форме подчеркивая наличие таких качеств, как доброта, отзывчивость, способность
Библиографический список
сопереживать, готовность помочь, используются фразеологизмы алтын юрекли - «с золотым сердцем», яхшы юрекли (досл.: с хорошим сердцем), ачыкъ юрекли (досл.: с открытым сердцем), таза юрекли (досл.: с чистым сердцем).
О человеке искреннем, чистосердечном, добропорядочном кумыки говорят ачыкъ юрекли адам - «прямодушный, откровенный, чистосердечный человек», гьалал юрекли адам - «добрый, отзывчивый, добропорядочный человек», юре-гин береген (досл.: дающий сердце) - «искренний».
Основные группы культурных смыслов, носителем которых является соматизм авзу/авуз - «рот», связаны с дыханием, приемом пищи и речью. В кумыкском языке открытый рот ассоциируется с рассеянным, невнимательным, беспечным человеком: авзу ачыкъ (досл.: рот его открытый) - «разевать рот, ротозей, зевака, разиня», авзун ачып къалмакъ (досл.: остаться, открыв рот) -«разинуть рот, удивляться».
В кумыкских фразеологизмах рот как орган речи связан с целым спектром значений, характеризующих человека с точки зрения культуры речи:
1) болтливый человек, пустослов: авзу бош (досл.: рот пустой) - «болтливый, болтун», авзу токътамай (досл.: рта не закрывает) - «говорить без остановки», авзу ябулмады (досл.: рот не закрылся) - «не перестать говорить, разговаривать», авзун тутуп болмай (досл.: (он) не может держать язык за зубами) - «болтун», авзуну вапасы ёкъ - «водолей, пустослов»;
2) молчаливый, неразговорчивый человек: авзу ёкъ (досл.: рта у него нет) -«в рот воды набрал, молчун, молчаливый человек», авзун ачмай (досл.: рот не открывает) - «рот на замок, не говорит», авзунг яп (досл.: закрой рот) - «молчи». Замыкание рта основано на метафорическом отождествлении рта с замком: авзу кирит (досл: рот - замок) «молчит». Молчун ассоциируется с закрытым ртом, а болтун - с открытым.
Таким образом, специфической особенностью кумыкских фразеологизмов с соматическим компонентом, характеризующих человека, является отношение к человеку и его оценка в связи с особенностями традиционной кумыкской этнической культуры, менталитета кумыков, с их обычаями и традициями, укладом жизни. Эти фразеологизмы основаны на образно-метафорических смыслах, поэтому активно участвуют в формировании кумыкской языковой картины мира и имеют национально-культурную окраску. Коннотативно-культурные составляющие фразеологических образов дают достаточно полное представление о специфике образно-ассоциативного и эмоционально-интеллектуального осмысления качественной характеристики человека носителями кумыкского языка, что, в свою очередь, говорит об этнокультурной и лингвопсихологической значимости приведенных в статье особенностей характеристик человека соматическим кодом культуры.
1. Мугидова М.И. Соматические фразеологические единицы кумыкского и русского языков. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Махачкала, 2005.
2. Даутова Ф.И. Фразеологические единицы с компонентами «баш» и «голова» в кумыкском и русском языках. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Махачкала, 2014.
3. Даутова Ф.И. Фразеологические единицы с компонентами баш// голова, выражающие интеллектуальные способности человека в кумыкском и русском языках. Фундаментальные исследования. 2014; № 3-4: 886 - 890.
4. Садыкова С.З. Соматические цветофразеологизмы с компонентом «лицо» в современном кумыкском языке в сопоставлении с английским языком. Проблемы современной науки и образования. 2013: 96 - 98.
5. Садыкова С.З. Цветофразеологизмы с компонентом соматизмом в современном кумыкском языке. Филологические науки. Вопросы теории и практики: в 2-х ч. 2013; Ч. 1, № 9 (27): 150 - 154.
6. Готовцева Л.М. Фразеологические единицы с соматическим компонентом языка саха как объект сопоставительного изучения. Диссертация ... кандидата филологических наук. Якутск, 1994.
7. Николина Е.В. Соматические фразеологизмы, характеризующие человека, в тюркских языках Сибири и казахском. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Новосибирск, 2002.
8. Сулаймонова М.А. Фразеологические единицы качественной характеристики человека в немецком и узбекском языках. Диссертация ... кандидата филологических наук. Худжанд, 2005.
9. Чумакаев А.Э. Фразеологические единицы со значением качественной характеристики и состояния лица в алтайском языке в сопоставлении с русским: монография. Новосибирск, 2006.
10. Тюнтешева Е.В. Человек и его мир в зеркале фразеологии (на материале тюркских языков Сибири, казахского и киргизского). Новосибирск, 2006.
11. Букулова М.Г. Соматическая фразеология как отражение национально-культурной специфики языкового сознания. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Алматы, 2007.
12. Якимова Н.И. Соматические фразеологические единицы чувашского языка (опыт сравнительно-сопоставительного исследования с татарским, башкирским, турецким языками). Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Чебоксары, 2007.
13. Анисимов РН. Зооморфные компоненты в составе фразеологизмов якутского языка, характеризующих человека. Сибирский филологический журнал. 2016; № 4: 203 - 218.
14. Гаджиахмедов Н.Э. Кумыкско-русский фразеологический словарь. Махачкала, 2013.
15. Горды М. Соматическая фразеология современных русского и польского языков. Щецин, 2010.
16. Марков Б.В. Храм и рынок: Человек в пространстве культуры. Санкт-Петербург: Алетейя, 1999.
17. Аркадьев П.М. Полисемия названий головы в славянских и германских языках в типологическом и историческом аспекте. Московский лингвистический журнал. 2002; Т. 6, № 1: 53 - 81.
18. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. Москва, 2008.
19. Везерова М.Н., Моранькова М.П. К вопросу о системных отношениях фразеологизмов одной тематической группы (фразеологизмы со значением передвижения). Вопросы семантики фразеологических единиц. Тезисы докладов и сообщений. Новгород, 1971; Ч. 1: 119 - 128.
References
1. Mugidova M.I. Somaticheskie frazeologicheskie edinicy kumykskogo irusskogoyazykov. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Mahachkala, 2005.
2. Dautova F.I. Frazeologicheskie edinicy s komponentami «bash» i «golova» v kumykskom irusskom yazykah. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Mahachkala, 2014.
3. Dautova F.I. Frazeologicheskie edinicy s komponentami bash // golova, vyrazhayuschie intellektual'nye sposobnosti cheloveka v kumykskom i russkom yazykah. Fundamental'nye issledovaniya. 2014; № 3-4: 886 - 890.
4. Sadykova S.Z. Somaticheskie cvetofrazeologizmy s komponentom «lico» v sovremennom kumykskom yazyke v sopostavlenii s anglijskim yazykom. Problemy sovremennojnauki i obrazovaniya. 2013: 96 - 98.
5. Sadykova S.Z. Cvetofrazeologizmy s komponentom somatizmom v sovremennom kumykskom yazyke. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii ipraktiki: v 2-h ch. 2013; Ch. 1, № 9 (27): 150 - 154.
6. Gotovceva L.M. Frazeologicheskie edinicy s somaticheskim komponentom yazyka saha kak ob'ekt sopostavitel'nogo izucheniya. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Yakutsk, 1994.
7. Nikolina E.V. Somaticheskie frazeologizmy, harakterizuyuschie cheloveka, v tyurkskih yazykah Sibiri i kazahskom. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Novosibirsk, 2002.
8. Sulajmonova M.A. Frazeologicheskie edinicy kachestvennoj harakteristiki cheloveka v nemeckom i uzbekskom yazykah. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Hudzhand,
2005.
9. Chumakaev A.'E. Frazeologicheskie edinicy so znacheniem kachestvennoj harakteristiki i sostoyaniya lica v altajskom yazyke v sopostavlenii s russkim: monografiya. Novosibirsk,
2006.
10. Tyuntesheva E.V. Chelovek i ego mir v zerkale frazeologii (na materiale tyurkskih yazykov Sibiri, kazahskogo i kirgizskogo). Novosibirsk, 2006.
11. Bukulova M.G. Somaticheskaya frazeologiya kak otrazhenie nacional'no-kul'turnoj specifiki yazykovogo soznaniya. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Almaty, 2007.
12. Yakimova N.I. Somaticheskie frazeologicheskie edinicy chuvashskogo yazyka (opyt sravnitel'no-sopostavitel'nogo issledovaniya s tatarskim, bashkirskim, tureckim yazykami). Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Cheboksary, 2007.
13. Anisimov R.N. Zoomorfnye komponenty v sostave frazeologizmov yakutskogo yazyka, harakterizuyuschih cheloveka. Sibirskij filologicheskijzhurnal. 2016; № 4: 203 - 218.
14. Gadzhiahmedov N.'E. Kumyksko-russkij frazeologicheskijslovar'. Mahachkala, 2013.
15. Gordy M. Somaticheskaya frazeologiya sovremennyh russkogo ipol'skogo yazykov. Schecin, 2010.
16. Markov B.V. Hram irynok: Chelovek v prostranstve kul'tury. Sankt-Peterburg: Aletejya, 1999.
17. Arkad'ev P.M. Polisemiya nazvanij golovy v slavyanskih i germanskih yazykah v tipologicheskom i istoricheskom aspekte. Moskovskij lingvisticheskij zhurnal. 2002; T. 6, № 1: 53 - 81.
18. Lakoff Dzh., Dzhonson M. Metafory, kotorymi my zhivem. Moskva, 2008.
19. Vezerova M.N., Moran'kova M.P. K voprosu o sistemnyh otnosheniyah frazeologizmov odnoj tematicheskoj gruppy (frazeologizmy so znacheniem peredvizheniya). Voprosy semantiki frazeologicheskih edinic. Tezisy dokladov i soobschenij. Novgorod, 1971; Ch. 1: 119 - 128.
Статья поступила в редакцию 18.01.20
УДК 821.161.1
Sinitsyna I.A., Cand. of Sciences (Pedagogy), senior lecturer, K.G. Razumovsky Moscow State University of Technologies and Management
(the First Cossack University) (Moscow, Russia), E-mail: renie_80@mail.ru
OBJECTS OF INANIMATE NATURE AS A COMPOSITIONAL BASIS OF ANTAGONISM IN THE RELATIONS BETWEEN THE MAIN CHARACTERS OF THE NOVEL BY J. G. FOWLES "THE COLLECTOR". The article discusses the rethinking of the role of objects of inanimate nature and the world of things in the work of John Fowles - an outstanding representative of postmodernism. The analysis of images of inanimate nature is carried out through the prism of characteristic features of postmodern literature, as well as on the basis of some events from the life of the author of the novel. The images of the two heroes of the novel are considered in their compositional opposition on the basis of their commonality in the space of the postmodern novel. Among the objects of inanimate nature that provide the relationship of antagonism, the article analyzes the image of a butterfly and the metaphor of a butterfly, collecting as a process of depersonalization, a photograph of a person in opposition to a living person and a human personality, interior items in The Clegg house, the closed space of the basement and the open space of the inner world of Miranda.
Key words: butterfly, metaphor, postmodernism, the Nouveau Roman.
И.А. Синицына, канд. филол. наук, доц., ФГБОУ ВО «Московский государственный университет технологий и управления имени К.Г. Разумовского
(Первый казачий университет)», г. Москва, E-mail: renie_80@mail.ru
ОБЪЕКТЫ НЕЖИВОЙ ПРИРОДЫ КАК КОМПОЗИЦИОННАЯ ОСНОВА АНТАГОНИЗМА В ОТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ ГЛАВНЫМИ ГЕРОЯМИ РОМАНА ДЖ. ФАУЛЗА «КОЛЛЕКЦИОНЕР»
В статье рассматривается переосмысление роли объектов неживой природы и мира вещей в произведении Джона Фаулза - выдающегося представителя постмодернизма. Анализ образов неживой природы проводится сквозь призму характерных черт литературы постмодернизма, а также на основании некоторых событий из жизни автора романа. Образы двух героев романа рассматриваются в их композиционном противопоставлении на основе их общности в пространстве постмодернистского романа. Среди объектов неживой природы, обеспечивающих отношения антагонизма, в статье анализируются образ бабочки и метафора бабочки, коллекционирование как процесс деперсонализации, фотография человека в противопоставлении к живому человеку и человеческой личности, предметы интерьера в доме Клегга, замкнутое пространство подвала и открытое пространство внутреннего мира Миранды.
Ключевые слова: бабочка, метафора, постмодернизм, новый роман.
Актуальность настоящей публикации заключается в необходимости дальнейшего, более глубокого изучения литературных произведений, где отражаются вопросы, которые носят «вечный характер» и сохраняют непреходящую значимость для современного развития человеческого общества. Кроме того, обращение к литературному творчеству английского писателя Джона Фаулза создаёт не просто возможность проникновения в художественный мир писателя, но и более глубокого понимания английского историко-культурного процесса.
Новизна работы заключается как в обращении к художественному символизму в творчестве Джона Фаулза (к художественному образу бабочки), так и в использовании при его анализе системного и мультидисциплинарного подходов.
Практическая значимость статьи состоит в возможности использования результатов проведенного исследования при изучении в рамках школьного и вузовского образования, как литературного творчества Джона Фаулза, так и английского историко-литературного процесса.
Композиционной основой романа Дж. Фаулза «Коллекционер» является противопоставление образов Миранды и Клегга - главных героев романа. Говоря о постмодернистском персонаже, невозможно приписывать его характеру роль «злодея» или «героя», рассуждать о добре и зле, поднимать вопросы морали. Повествование в романе ведётся от лица обоих героев, что является методом ненадёжного рассказчика, применяемым в литературе постмодернизма. Оба
персонажа, Миранда и Клегг, символизируют собой начала, присущие человеческой личности и социуму в целом как предметному, так и нематериальному пространству [1].
В тексте романа «Коллекционер» представлены два портрета главных героев - Фердинанда Клегга и Миранды Грей, которые можно назвать «противоположными», с одной стороны, и дополняющими друг друга, с другой. Персонаж Клегга статичен, несет идеи консервативности, косности масс, в отличие от образа Миранды, динамика которого связана с ее яркой индивидуальностью, уникальностью, постоянной и глубокой внутренней работой над осмыслением событий ее прошлого. Однако противостояние противоположностей невозможно без наличия хотя бы какой-то общности для этих двух персонажей [2].
Клегг не является для Фаулза однозначно отрицательным героем, более того, он олицетворяет некоторые черты его характера. Образ Миранды также маргинален и, хотя является прямой оппозицией образу коллекционера, он не менее категоричен, более того, в некоторых отношениях он представляется внутренне противоречивым. В семье у Миранды, как и у Клегга, не все благополучно, ее мать - алкоголик, что, несомненно, тяготит дочь, однако Миранда утверждает, что несправедливо развешивать ярлыки, в том числе и в такой непростой ситуации, как с ее матерью. В дневнике Миранда заявляет, что для нее не существует «хорошего» или «плохого», а только «красивое» и «безобразное», но, тем не
