CC BY
22
УДК 347.9
СОГЛАШЕНИЯ В АРБИТРАЖНОМ ПРОЦЕССЕ И ДОСУДЕБНОЕ СОГЛАШЕНИЕ О СОТРУДНИЧЕСТВЕ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ (СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ) Е.И. Сычева*
Статья посвящена сравнительно-правовому анализу таких понятий, как соглашение в арбитражном процессе и досудебное соглашение о сотрудничестве в уголовном процессе. Автор раскрывает содержание термина «соглашение», как основы принципа автономии воли и диспозитивности, отграничивая его при этом от гражданско-правовых договоров.
Ключевые слова: соглашение; соглашение о сотрудничестве; гражданско-правовой договор; сделка; принцип диспозитивности и автономии воли.
AGREEMENTS IN ADJUDICATORY PROCEEDING AND PRE-TRIAL AGREEMENT ABOUT COLLABORATION IN CRIMINAL PROCEDURE (COMPARATIVELY-LEGAL ANALYSIS)
E.I. Sycheva
The article is sacred to the comparatively-legal analysis of such concepts, as an agreement in the adjudicatory proceeding and pre-trial agreement about a collaboration in criminal procedure. An author exposes maintenance of term «agreement», as bases of principle of autonomy of will and non-mandatoryness, delimiting him here from civil legal agreements.
Keywords: agreement; agreement about a collaboration; civil legal agreement; transaction; principle of non-mandatoryness and autonomy of will.
Термин «соглашение» в действующем Арбитражном процессуальном кодексе РФ можно встретить очень часто: соглашение о подсудности, мировое соглашение, третейское соглашение, арбитражное соглашение и т.д. При этом следует отметить, что до сих пор не было разработано понятия соглашения, которое стало бы объединяющим и связующим звеном между всеми разновидностям соглашений в арбитражном процессе.
В новой главе 40.1 Уголовно-процессуального кодекса РФ, введенной в действие с 14 июля 2009
года, регламентируется новый уголовно-процессуальный институт досудебного соглашения о сотрудничестве, хотя само это понятие раскрыто не лучшим образом.
Таким образом, объединяющим соглашения в арбитражном и уголовном процессах является сам термин «соглашение».
Традиционно в российском правоведении термин «соглашение» является синонимом термина «договор».
Распространение договоров в различных об-
* Сычева Елена Ивановна, аспирант кафедры гражданского права и процесса Воронежского государственного университета. E-mail: sthelena@rambler.ru
ластях регулирования отношений между людьми закономерно повлекло постулат о межотраслевом характере института договорного регулирования. В российской юридической литературе последних лет ставится вопрос о необходимости разработки комплексной теории договора, имеющей межотраслевой характер [6, с. 154].
Так, в публично-правовой сфере все более и более укореняется понятие административного договора. Глубокие традиции имеет использование понятия «договор» в международном праве. Трудовой договор является центральным институтом трудового права. В специальных исследованиях указывается на наличие политических, производственных и бытовых неправовых договоров.
Таким образом, усложнение общественной жизни, в основе которой лежит идея свободы, влечет расширение использования договора, как инструмента саморегулирования физических и юридических лиц, согласования их разнонаправленных воль. Это делает договор универсальным способом регулирования общественных отношений.
В юридической литературе развивается идея и так называемых частных договоров. Под таковыми подразумевается широкий круг договоров, заключаемых частными субъектами, но порождающих при этом не только гражданские права и обязанности.
В то же время нельзя не отметить, что наибольшее развитие теория договора получила в цивилистике, поскольку гражданское право - стержень системы частного права, основанного на инициативе его субъектов. Впрочем, это предопределено и тем обстоятельством, что соглашение является результатом автономных воль, выражаемых частными субъектами. Такой результат не зависит от волеизъявления какого-либо третьего лица, включая государство. При этом указанные субъекты, заключая соглашение, стремятся к достижению собственных частных интересов.
Все сказанное в полной мере относится и к понятию «соглашение», которое испытывает на себе цивилистическое влияние.
Двойственный правовой эффект, порождаемый в результате заключения соглашения, влечет его оценку с двух точек зрения: во-первых, как договора (сделки) и, во-вторых, как такого юридического факта, который влечет изменение первона-
чальной ситуации [9, с. 47].
Для того чтобы отграничить соглашения от сделок-договоров, следует обратиться к гражданскому законодательству.
Понятие сделки сформулировано в ст. 153 Гражданского кодекса РФ. Согласно этой статье сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и гражданских обязанностей. Исходя из этого определения и следует давать ответ на вопрос: допустимо ли квалифицировать соглашение в качестве такого соглашения, которое своей целью имеет установление гражданских прав и обязанностей? Результатом заключения соглашения стороны является договоренность о том, что спор, который возник или может возникнуть между ними, будет рассмотрен в особом порядке. Это право не является по своему характеру имущественным или личным неимущественным, т.е. субъективным гражданским правом, хотя оно и направлено на обеспечение реализации субъективного гражданского права. Таким образом, правоотношения, возникающие в результате заключения соглашения, хотя и не влекут возникновения, изменения или прекращения гражданских правоотношений, но генетически относятся к области частного права. Отличие их от процессуальных отношений, возникающих в рамках гражданского или арбитражного процесса, заключается в том, что таковые отношения являются результатом воли частных лиц. Государство не участвует в оформлении этих правоотношений и не предопределяет поведение указанных субъектов. Следовательно, есть все основания для того, чтобы заключить, что соглашение является разновидностью частного договора. При этом, это та разновидность частного договора, которая очень близка к гражданско-правовому договору (но не идентична ему) и в конечном счете служит средством обеспечения эффективности гражданско-правовых договоров.
Итак, у нас есть все основания для отграничения соглашений от гражданско-правовых договоров. Однако такое отграничение не исключает применения к их регулированию гражданского права.
В литературе отмечается, что правила толкования, установленные для гражданско-правовых договоров (ст. 431 ГК РФ), имеют значения также
с точки зрения процессуального права, поскольку, по существу, определяют порядок судебного исследования доказательств для выяснения смысла договора [13, с. 13].
Е.А. Суханов пишет о том, что «общие нормы и принципы гражданского права, а также его отдельные институты в определенных случаях могут применяться не только в сфере гражданско-правового регулирования, но и в сфере других отраслей частного права. Основным условием для этого является пробел (отсутствие специального регулирования) в соответствующем отраслевом законодательстве и учет особенностей (существа) регулируемых им отношений. Иначе говоря, нормы гражданского права применяются здесь в субсидиарном (дополнительном) порядке, восполняя недостаток специальной отраслевой регламентации» [11, с. 37].
Соглашение, будучи договором частноправового характера, в то же время с момента его заключения и вступления в законную силу влечет существенные процессуальные последствия. Заключая соглашение, стороны приобретают определенные права и одновременно принимают на себя определенные обязанности.
Развитие принципа диспозитивности в арбитражном процессе предполагает все более широкое применение соглашений и в этой области.
Вопрос о феномене соглашения в арбитражном процессе является наиболее значимым. Соглашение в арбитражном процессе - это, прежде всего, одна из основ принципа диспозитивности и автономии воли.
Поскольку дефиниции данного понятия в арбитражном законодательстве не дано, соглашение в арбитражном процессе можно охарактеризовать как, соглашение сторон, участвующих или планирующих принимать участие в арбитражном процессе, в котором они формулируют условия будущего разрешения споров, которые возникли, или могут возникнуть между ними в связи с каким-либо конкретным правоотношением, независимо от того, носит ли оно договорный характер или нет, не противоречащие императивным нормам арбитражного законодательства. Вместе с тем, несмотря на скудость правового регулирования соответствующей дефиниции, в доктрине выявляется, что соглашение в арбитражном процессе обладает как материально-правовыми, так и про-
цессуально-правовыми признаками. По этой причине в юридической литературе отмечается, что соглашение в арбитражном процессе относится к особого рода юридическим фактам, имеющим одновременно материально-правовой и процессуальный характер и обладающим дуалистическим значением.
Так, под соглашением в арбитражном процессе в узком смысле слова можно понимать соглашение о разрешении арбитражным судом (третейским судом) определенного гражданско-правового спора, возникшего между сторонами.
Теперь попытаемся проанализировать соглашение о сотрудничестве в уголовном процессе. Федеральным законом от 29 июня 2009г. № 141-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» были внесены новые изменения в Уголовно-процессуальный кодекс РФ и была введена глава 40.1 «Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве». В этом случае законодатель, несомненно, пошел дальше в регламентации вопросов разрешения уголовных дел без судебного разбирательства, создав при этом еще больше вопросов не только в механизме применения досудебного соглашения о сотрудничестве, но и соотношении данного института с уже действующим особым порядком [12, с. 14].
Главная идея нового Закона, состоит в том, что если обвиняемый заключит со стороной обвинения в лице прокурора соглашение о сотрудничестве в период предварительного следствия, то мера наказания при наличии смягчающих обстоятельств в соответствии с ч. 2 ст. 62 Уголовного кодекса РФ не может превышать половины максимального срока наказания.
После появления в уголовном судопроизводстве особого порядка принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (гл. 40 УПК РФ), поспешили объявить, что в России появился аналог американской и британской сделки о признании вины. Естественно, что ни о какой сделке в прямом смысле этого слова
- со взаимными правами и обязанностями сторон, взаимной ответственностью за неисполнение условий, с возможностью изменить условия сделки, скорректировать их, «поторговаться», и в данном
случае речи не идет.
В данном случае, исходя из смысла слова «соглашение» под ним можно понимать договор, сторонами которого выступают стороны обвинения и защиты. Под стороной обвинения здесь подразумевается прокурор, надзирающий за соблюдением законов при осуществлении предварительного расследования по делу. Досудебное соглашение о сотрудничестве заключается им по ходатайству следователя, в производстве которого находится уголовное дело, согласованному с руководителем следственного органа [12, с. 36].
Досудебное соглашение о сотрудничестве представлено законодателем как «соглашение между сторонами обвинения и защиты, в котором указанные стороны согласовывают условия ответственности подозреваемого или обвиняемого в зависимости от его действий после возбуждения уголовного дела или предъявления обвинения» (п. 61 ст. 5 УПК РФ). В решении вопроса о необходимости заключения досудебного соглашения о сотрудничестве фигурируют именно они. Потерпевший, гражданский истец и их представители сторонами данного договора не являются, а соответственно, их законные интересы остаются за рамками такого договора, что является существенным упущением при разработке и принятии данной нормы УПК РФ, хотя из принципа справедливости, установленных в законе, проистекает обязанность органов уголовного преследования обеспечить права лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, тем более, что в настоящее время особую значимость приобретает обязанность обеспечения прав потерпевшего.
Однако процедура заключения соглашения о сотрудничестве в уголовном процессе еще в меньшей степени напоминает соглашение в прямом смысле слова. Сущность заключения соглашения о сотрудничестве состоит в том, что обвиняемый выдает значимую по делу информацию следователю и прокурору, которые за это просят суд применить к подсудимому особый порядок и, что самое для подсудимого главное, назначить наказание, не превышающее половины максимально возможного в данном случае срока. Следователь, получая от подозреваемого, обвиняемого или защитника ходатайство о заключении соглашения о сотрудничестве, должен согласовать его с руководителем следственного органа и лишь, затем на-
править прокурору. Однако следователь может и отказать в удовлетворении данного ходатайства. В ч. 4 ст. 317.1 УПК РФ установлено, что постановление следователя об отказе в удовлетворении ходатайства о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве может обжаловаться руководителю следственного органа, т.е. фактически лицу, под чьим руководством это решение и принималось, что тоже представляется не совсем верным [4, с. 86].
Анализируя более детально соглашение о сотрудничестве, возникает очень много скрытых проблем и неразрешенных вопросов.
Не вполне логичным, учитывая тенденцию к ограничению прокурорского надзора за следствием, выглядит и закрепление за прокурором ключевой роли в заключении соглашения о сотрудничестве. Логичнее, как представляется, заключать соглашение со следователем или руководителем следственного органа, а прокурор, осуществляя надзор, должен соглашаться, или не соглашаться направлять дело в суд с данным соглашением [1, с.10].
Складывается довольно странная ситуация: соглашение заключается между сторонами обвинения и защиты, сторона защиты выполняет все свои обязательства самостоятельно (частично и до заключения соглашения), а обязательства стороны обвинения выполняет суд, назначая наказание не выше установленной планки.
Права потерпевшего и гражданского истца в новом законе не оговариваются и не учитываются. Если для вынесения судебного решения в особом порядке при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (гл. 40 УПК РФ) требуется согласие потерпевшего, то при заключении соглашения о сотрудничестве, о потерпевшем не упоминается вообще. Потерпевший даже не указан среди субъектов, обладающих правом обжаловать факт заключения соглашения, его содержание.
Представляется, что это создает условия для нарушения прав потерпевшего и не согласуется с требованиями статьи 52 Конституции РФ о защите прав потерпевших от преступлений. В соответствии с этой конституционной нормой в п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ указывается, что уголовное судопроизводство имеет своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений. Именно потерпев-
ший претерпевает неблагоприятные последствия, связанные с совершением в отношении его преступления, и именно он должен иметь исключительную возможность определить, заслуживает ли подсудимый снижения срока или размера наказания, предусмотренного за его деяние соответствующей нормой уголовного закона [5, с. 15].
В связи с этим думается, что норма ч. 5 ст. 21 УПК РФ должна применяться только после получения согласия потерпевшего на заключение соглашения о сотрудничестве подозреваемого и обвиняемого с прокурором. Было бы разумным дополнить УПК РФ нормами, предусматривающими обязательное согласие потерпевшего на проведение особого порядка судебного разбирательства при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве и установление позиции потерпевшего в судебном заседании, проводимом по правилам ст. 317.7 УПК РФ.
Поскольку законодатель сделал акцент и на розыске имущества, утраченного в результате преступления, то логично было бы предусмотреть и участие гражданского истца в процедуре заключения соглашения о сотрудничестве. Возможна ситуация, когда его не устроит объем найденного имущества либо обвиняемый представит информацию о другом имуществе, которое не принадлежит истцу, и т.п. [3, с. 5].
Общим в данных явлениях является то, что ни в арбитражном, ни в уголовном процессах, не разработана достаточным образом процедура заключения и оформления подобных соглашений, нет четких требований и предписаний.
Досудебное соглашение о сотрудничестве - это письменный документ, отвечающий процессуальной форме и прежде всего требованиям, предъявляемым к таковому ст. 317.3 УПК РФ, хотя сама форма ходатайства обвиняемого (подозреваемого) о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве ни законом, ни правоприменительной практикой пока не определена, поэтому оно может быть сформулировано в произвольной форме. В досудебном соглашении о сотрудничестве должно быть отражено описание преступления с указанием времени, места его совершения, а также других обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с пунктами 1-4 части первой статьи 73 УПК РФ [10].
В соглашения в арбитражном процессе должны
быть отражены также все условия, оговоренные сторонами.
При этом нужно заменить, что в уголовном процессе даже при недостаточном регулировании порядка оформления соглашения о сотрудничестве, имеются свои нюансы.
Одним из существенных условий досудебного соглашения является описание действий, которые подозреваемый или обвиняемый обязуются совершить в целях содействия следствию в раскрытии и расследовании преступления, изобличении и уголовном преследовании других соучастников преступления, розыске имущества, добытого в результате преступления (п. 6 ч. 2 ст. 317.3 УПК РФ). Если исходить из ст. 317.5 УПК РФ, то поощряется и предоставление информации об иных совершенных преступлениях и лицах, их совершивших, - п. 3 ч. 1 ст. 317.5 УПК РФ [7, с. 14].
Не может быть ходатайства о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, и, соответственно, такое соглашение не будет заключено, если подозреваемый (обвиняемый) не укажет конкретных действий, которые он готов совершить в целях содействия следователю (дознавателю и др.) в раскрытии и расследовании преступления, изобличении и уголовном преследовании других соучастников преступления, розыске имущества, добытого в результате преступления.
Одним из обязательных условий досудебного соглашения о сотрудничестве презюмирует-ся отказ подозреваемого (обвиняемого) от дальнейшего совершения преступлений, по крайней мере, до назначения ему наказания по правилам
ч. 2 или 4 ст. 62 УК РФ
Заключение соглашения предопределяет и порядок судебного разбирательства по данному уголовному делу. В соответствии со ст. 317.7 УПК РФ предметом судебного разбирательства здесь будет являться проверка судом соблюдения, обвиняемым условий заключенного досудебного соглашения, а также обстоятельства, характеризующие личность подсудимого, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание.
В случае если установлено, что лицом, заключившим досудебное соглашение о сотрудничестве, были представлены ложные сведения или сокрыты от следователя, либо прокурора какие-либо иные существенные обстоятельства совершения преступления, суд назначает ему
наказание в общем порядке без применения положений ч. 3 ст. 62 УК РФ, касающихся срока и размера наказания.
Необходимо также предусмотреть и более эффективный механизм ответственности за сообщение ложных сведений в ходе такого сотрудничества. В ст. 317.7 необходимо закрепить обязательное условие, согласно которому судья не вправе выносить решение по делу в порядке главы 40.1 УПК РФ, пока не удостоверится, что сообщенные обвиняемым сведения в ходе сотрудничества со стороной обвинения полностью подтверждаются собранными в соответствии с требованиями УПК РФ доказательствами. Представляется, что такое уточнение требований п. 5 ст. 317.7 УПК РФ является необходимой гарантией принятия законного, обоснованного и справедливого судебного решения [2, с. 15].
Соглашения в арбитражном процессе по большему счету могут быть заключены на любой стадии процесса до рассмотрения дела по существу.
В уголовном же процессе недостаточно четко решен вопрос и о моменте заключения соглашения о сотрудничестве. Было бы логичным, если в ст. ст. 21 и 317.3 УПК будет закреплено положение о возможности заключения соглашения о сотрудничестве только с обвиняемым и только после предъявления обвинения, а в ст. 317.4 УПК
- невозможность изменения обвинения после подписания соглашения о сотрудничестве. При этом стороны окажутся в равном положении: прокурор не сможет изменить обвинение в сторону ухудшения, а обвиняемый, в свою очередь, будет защищен от произвола со стороны должностных лиц и сможет выполнять условия в рамках за-
Литература
ключенного соглашения уже по предъявленному обвинению [8, с. 62].
Таким образом, проанализировав эти явления можно сделать вывод, что несмотря на то, что термин «соглашение» используется как в арбитражном, так и в уголовном процессах - смысловая нагрузка и суть данных явлений совершенно не тождественны.
Если в арбитражном процессе, лица участвующие в деле, сами определяют все условия заключаемого между ними соглашения, не выходя конечно за императивные пределы, установленные арбитражным процессуальным законодательством, то в уголовном процессе соглашение в своем первоначальном цивилистическом смысле утрачивает ту диспозитивность и автономию воли, каковыми должно первоначально обладать. Соглашение о сотрудничестве стоит понимать больше как порядок, форму компромиссного правосудия, которая будет побуждать к признанию вины, к раскаянию в совершении тяжкого преступления, к оказанию содействия властям в расследовании и раскрытии наиболее общественно опасных преступлений, что позволит более успешно вести борьбу с преступностью, способствовать успешному расследованию групповых преступлений, в изобличении и привлечении виновных в совершении заказных убийств, фактов бандитизма, наркопреступлений и коррупционных преступлений и более эффективно защищать права и свободы российских граждан, общественный правопорядок и общественную безопасность.
Многоаспектный характер соглашения приводит к тому, что нужно быть весьма осторожными в суждениях относительно его квалификации.
1. Александров А.А. Соглашение о досудебном сотрудничестве со следствием: правовая сущность и вопросы толкования норм, входящих в главу 40.1 УПК РФ // Уголовный процесс. - 2009. - № 8. - С. 3-11.
2. Апостолова Н.Н. Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве необходимо совершенствовать // Российский судья. — 2010. - № 1. - С. 14-17.
3. Быков В.М. Новый закон о сделке обвиняемого с правосудием: критические заметки // Российский судья. - 2009. - № 11. - С. 4 - 7.
4. Великий Д.П. Досудебное соглашение о сотрудничестве в российском уголовном процессе // Журнал российского права. - 2010. - № 2. - С. 84 - 90.
5. Звечаровский И. Юридическая природа института досудебного соглашения о сотрудничестве //
Законность. - 2009. - № 9. - С. 14 - 16.
6. Корецкий А.Д. Теоретико-правовые основы учения о договоре. - СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2001. — 211 с.
7. Неретин Н.Н. Досудебное соглашение о сотрудничестве и принцип справедливости уголовного судопроизводства // Мировой судья. - 2009. - № 12. - С. 14-16.
8. Погодин С.Б. Некоторые актуальные проблемы применения особого порядка судебного разбирательства в состязательном уголовном процессе // Российская юстиция. — 2009. - № 9. — С. 61 -65.
9. Рожкова М.А. Договорное право: соглашения о подсудности, международной подсудности, примирительной процедуре, арбитражное (третейское) и мировое соглашения / Под общ. ред. М. А. Рожковой. - М.: Статут, 2008. - 525 с.
10. Рыжаков А.П. Комментарий к каждому из пунктов Федерального закона от 29 июня 2009 года № 141-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» [Электронный ресурс]: Доступ из справ.-правовой системы «Консультант плюс» (дата обращения: 01.09.2010).
11. Суханов Е.А. Российское гражданское право. В 2 томах. Том 1. Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права. — М.: Статут, 2010.
- 958 с.
12. Тайман С. Сделки о признании вины или сокращенные формы судопроизводства: по какому пути пойдет Россия? // Российская юстиция. - 1998. - № 10 - 11. - С. 35 - 37.
13. Эрделевский А. Толкование договора // Российская юстиция. - 1999. - № 4. - С. 13.
