CC BY
136
Notes
1. Bulgakov S. N. Apokaliptika i socializm [Apocalyptics and socialism] // Bulgakov S. N. Op.: in 2 vol. Moscow. 1993. Vol. 2. Pp. 384-385.
2. Soloviev V.S. Ideya chelovechestva u Avgusta Konta [Idea of humanity of August Conte] // Soloviev V. S. Op.: in 2 vol. Moscow. 1990. Vol. 2. P. 579.
3. See: Gutova S.G. Vladimir Solov'ev: sinkretizm filosofii vseedinstva: monografiya [Vladimir Soloviev: the syncretism of the philosophy of unity: monograph]. Nizhnevartovsk. Publ. of Nizhnevartovsk Humanit. University. 2009. 166 p.
4. Soloviev V.S. Ideya chelovechestva u Avgusta Konta [Idea of humanity of August Conte] // Soloviev V. S. Op.: in 2 vol. Moscow. 1990. Vol. 2. P. 151.
5. Ibid. P. 153.
6. Soloviev V. S. CHteniya o Bogochelovechestve [Reads about God-manhood] // Soloviev V. S. Op.: in 2 vol. Moscow. 1989. Vol. 2. P. 160.
7. Soloviev V. S. Iz filosofii istorii [Philosophy of history] // Soloviev V. S. Op.: in 2 vol. Moscow. 1989. Vol. 2. P. 339.
8. Ibid. P. 340.
9. Zenkovsky V.V. Istoriya russkoj filosofii [History of Russian philosophy]: in 2 vol. Leningrad. 1991. Vol. 2. Pt. 1. Pp. 70-71.
10. Ibid. Pp. 30-31.
11. Berdyaev N. A. Osnovnaya ideya Vl. Solov'eva [Main idea of Vl. Solovyov] // N. Berdyaev o russkoj filosofii - N. Berdyaev about Russian philosophy. Pt. 2. Sverdlovsk. 1990. P. 45.
12. Berdyaev N. A. Problema Vostoka i Zapada v religioznom soznanii Vl. Solov'eva [Problem of East and West in the religious consciousness of Vl. Solovyov] // Kniga o Vladimire Solov'eve - Book about Vladimir Soloviev. Moscow. 1991. P. 357.
13. Florovsky G.V. Puti russkogo bogosloviya [Ways of Russian theology]. Vilnius. 1991. P. 314.
14. Ibid. P. 316.
УДК 130.122
А. Ю. Долгих
София и мудрость: смысл понятий и их влияние на восприятие философии
Греческое видение философии (особенно на начальном этапе ее становления) в значительной степени определялось смыслом понятия «софия», как оно существовало в языке греков к моменту появления самого термина «философия» (конец V в. до н. э.). По традиции переводя софию на русский язык как мудрость, мы теряем большую часть значений данного слова, прежде всего, если это так можно назвать, его «ремесленную» и «изобретательную» составляющую. В статье на многочисленных примерах показаны особенности понятийного семейства, главными представителями которого выступают софия и софизм.
The way of Greek understanding of philosophy (especially at the initial stage of its development) is largely determined by the meaning of "Sophia" as it existed in the Greek language by the time the term "philosophy" started to come into use (the end of the V century B. C.). Traditionally translating Sophia as wisdom or something alike, we lose much of the value of the word, especially, if it can be called so, its "craft" and "inventive" component. The article shows numerous features of the conceptual family, the main representatives of which are Sofia and sophism.
Ключевые слова: мудрость, знание, софия, софизм, софист, философия.
Keywords: wisdom, knowledge, Sophia, sophism, sophist, philosophy.
Введение. Любой человек, который основательно изучал иностранный язык, знает, что спектры значений слов в различных языках довольно широки и, самое главное, полностью совпадают очень редко (за исключением специальных терминов, введенных, по сути, искусственно и особо оговоренных). Поэтому, в частности, при переводе отдельных слов в тексте
© Долгих А. Ю., 2014 24
следует руководствоваться контекстом, а не просто брать первое же значение данного слова из словарной статьи. Так можно получить не только неуклюжий перевод, но нередко полную бессмыслицу.
Это простое и разумное правило иногда приносится в жертву соображениям почти что идеологического порядка. В данном случае речь идет о философии. «Канонический» перевод, с которым знакомят всех приступающих к изучению данного предмета, гласит: «философия» означает «любовь к мудрости».
Однако ожидать, что греческая софия окажется такой же по смыслу, как русская мудрость, в общем и целом не приходится. И этому есть многочисленные подтверждения.
Вопроса о софии так или иначе приходится касаться всем историкам греческой философии. Специальные исследования ей в свое время посвятили А. Ф. Лосев, В. Н. Топоров, Г. Г. Майоров, С. С. Аверинцев [1]. В. Н. Топоров, сопоставляя сходные по значению и строению слова из разных языков, пытается раскрыть этимологию софии и через это вычленить ее смысловой корень. А. Ф. Лосев и С. С. Аверинцев тяготеют к так называемой софиологии, в большей или меньшей степени метафизической. Представленная ниже статья по своему подходу ближе скорее к небольшой работе Г. Г. Майорова. Однако по сравнению с ней здесь расширен спектр примеров, причем во многих случаях приводятся подлинные отрывки, позволяющие читателю, если он, конечно, имеет познания в области греческого языка, оценить степень правильности выводов. Кроме того, мы сочли невозможным для себя опираться на отрывочные и потому сомнительные изречения, приписываемые так называемым ранним греческим философам, а также на предания о жизни и деятельности этих лиц, появляющиеся лишь в весьма поздней литературе. За редким исключением мы основывались только на больших, хорошо сохранившихся текстах, уровень надежности которых как первоисточников по соответствующим эпохам весьма высок.
I. Языковое подсемейство оорда и оорюд В древнейших греческих произведениях слово «софия» и однокоренные с ним слова встречаются крайне редко - один раз в «Делах и днях» Гесиода, один раз в «Илиаде», пару раз в «Гимне Гермесу». Возможно, это просто какое-то случайное совпадение, ведь немалое количество эпических поэм и прочих стихотворных произведений VШ-VП вв. до н. э. на сегодняшний день безвозвратно утрачено. Лучше дело в этом смысле обстоит с более богатой литературой VI в. до н. э. и последующих времен.
София обычно появляется там, где речь идет о человеческой деятельности, о каких-нибудь ремеслах, умениях, навыках. Иногда при этом в греческом подлиннике софия обнаруживается в паре с технэ, и даже если последней в явном виде нет, то она как будто подразумевается. Возможно, что это обманчивое впечатление, поскольку наблюдения если и подтверждают его, то только отчасти. В древнейших дошедших до нас произведениях понятие «технэ» употребляется едва ли не чаще в отрицательном смысле. Так, в «Рождении богов» Гесиода четырежды звучит выражение боНл те^пл (стихи 160, 540, 547, 560), что трудно перевести иначе, как «хитрое дело» или «коварная хитрость», и еще один раз коварство и обман возникают в связи с Кроном, побежденным хитростью своего сына, т. е. Зевса: 8о1ю0е1д Кроуод... ушлЭеПд те^п^т (стихи 494-496). Дважды мы слышим выражение какл те^пл т. е. «злая хитрость» (стихи 160 и 770). И во всех этих случаях речь идет о кознях богов друг против друга.
Очень примечательно в этой связи, что в «Делах и днях» Гесиода, где много места отдано ведению домашнего хозяйства, а значит, всяким повседневным человеческим делам, технэ не звучит ни разу!
Имеются указанные словосочетания и в так называемых гомеровских поэмах: 8оНл те^пл дважды возникает в «Одиссее» (IV, 455 и 529); в «Илиаде» (XV, 14) Гера удостаивается звания какоте^уод («злоискусная»).
Лишенными явной отрицательной оценки оказываются всего четыре случая - по одному в «Рождении богов» и «Илиаде» и два - в «Одиссее». Не имеет оценочной окраски и глагол те^уаю, в различных видах звучащий в гомеровских поэмах. Можно также говорить о том, что воплощением технэ у греков выступают Гефест и в несколько меньшей степени Афина -боги, за которыми каких-то особых коварных дел не числится. Гесиод говорит, что Гефест превосходит в искусствах (те^п^о, кекаоцеуоу) всех потомков Урана (стих 929); в гомеровских поэмах сын Геры обозначен как к1тотеспл<;, что значит «славный искусством» (Илиада I, 571 и XVIII, 143; Одиссея VIII, 286); в «Одиссее» содержится прозрачный намек на то, что всякое
искусство у человека - от Гефеста и Афины (VI, 233-234). Подобные характеристики и эпитеты встречаются и в более поздней греческой поэзии и прозе (Солон «К Музам»; «Гимн Гефесту» и т. д.). И только в середине V в. до н. э. Эсхил впервые связал происхождение всех наук и ремесел с Прометеем.
Теперь вернемся к софии. В «Илиаде» читаем (песнь 15, стихи 410-412):
àll' éç te ctàGmh ôôpu vnïov éXiG'uvei téKtovoç év pa1àmv°i ôa,n|iovoç, ôç pà te pàchç eâ eiSfl cofihç 0poG'n|ioa'Dvnoiv 'AG^v^ç. [2]
Как направляющий шнур корабельное древо ровняет Плотника ловкого в длани, который вот так свое дело Всё хорошо разумеет, внимая советам Афины
(Здесь и далее неподписанные переводы принадлежат автору статьи).
Кажется, что если в последней строке подлинника заменить софию на технэ, то по смыслу не изменится ничего, тем более что есть похожее место в третьей песне (стихи 6162): ôç pà te té^vp vnïov éKtà|ivnoiv («который умело вот так корабельное дерево рубит»). В подобных обстоятельствах можно даже заподозрить, что выбор поэта был случайным или подсказанным исключительно соображениями красоты стихосложения. К этому языковому явлению мы еще вернемся.
У Гесиода в «Делах и днях» (стихи 645-649):
Eât' av ép' éimpopvnv tpéyaç àecifpova Gu|iôv Po^l^ai [ôè] cpéa te ppofugeîv Kal 1i|iôv àteppéa, Sei^w ôrç toi |étpa polufloicPoio Galàcchj, orne ti vautilihj cecofic|évoç orne ti vhôv. [3]
Если к торговле решишь обратиться умом поврежденным, Чтобы нужды не иметь или голода злого избегнуть, То покажу я тебе многошумного моря просторы, Пусть ни делам корабельным, ни плаванью я не обучен.
Если попытаться перевести последнюю строку с использованием корня «мудр», то получится, например, такое: «Пусть ни в делах корабельных, ни в плаванье не умудрен я». Однако выражение «быть умудренным в мореплавании и в строительстве судов», по нашему мнению, в рамках современного русского языка звучит не слишком естественно. Словом, здесь, как и во многих других местах, о которых речь в дальнейшем, нет смысла пытаться любой ценой сохранить мудрость в русском переводе.
Вообще, «морская тема» в связи с софией звучит нередко, что тоже едва ли может быть чистой случайностью.
У Эсхила в «Просительницах» (стихи 769-770):
<...> fileî ràôîva tÎKteiv vùH, KuPepv^tv cofù. [4]
<...> любит
Опытным кормчим ночь чинить препятствия.
В современном русском языке, конечно, существует выражение «мудрый кормчий», но надо понимать, что это совсем не тот человек, который сидит на корме корабля и указывает ему движение. Здесь же имеется в виду как раз обыкновенный водитель. У Пиндара в «Немейских песнях» (песня 7, стихи 17-18):
cofol ôè méllovta tpitaîov ave|iov ë|iaGov <...> [5]
Погоды перемену за три дня предвидят Знатоки <...>
А сразу после этого говорится о прибылях, торговле, а также о странствованиях Одиссея, из-за чего создается достаточно устойчивое впечатление, что подразумевалась перемена погоды на море. Отражено это и в переводе М. Л. Гаспарова. У Вакхилида в «Эпиникиях» (песня 12, стихи 1-4):
Wcel KuPepvntaj cofój, ■D|ivoávaaa' eüGuve KleioT vOv fpévaj á|metépaj, eí pote Kal pápoj. [6]
И словно кормчий умелый, Кли0, Гимнов вожатая, Наши умы направляй -И прежде, и ныне, и после.
Абсолютных синонимов в языках, по-видимому, не бывает: в самом деле, это было бы бессмысленное явление - два, три или больше слов с совершенно одинаковым значением. Следовательно, между софией и технэ нужно искать различие. И оно есть, причем неоднозначное. Прежде всего, софия - это как бы высшая степень технэ: если человек занимается каким-то делом (té^vh) и он в нем не новичок, то по-гречески он обозначается как oofój («опытный», «знающий», «сведущий», «умелый» и т. д.). Это подтверждается рядом примеров и особенно Аристотелем, который в «Никомаховой этике» (1141а 9-12) выразил эту мысль прямо: T^v 5< oofíav ev te taj té^vaij toj áKpi|3eotátoij táj té^vaj ápo5í5o|mev <...> oúGév allo oh|maívovtej t^v oofíav ^ oti ápet^ té^vhj éotív [7]. Прежде чем дать перевод этого предложения, нужно сделать разъяснения. Выражение ápet^ té^vhj иногда переводят даже как «добродетель искусства» (Н. В. Брагинская [8]). Однако в общем смысле ápet^ отнюдь не добродетель, а té^vh - не искусство. «Технэ» - это наука, ремесло, искусство, т. е. всякое человеческое занятие, или дело, а также хитрость, уловка, средство; «аретэ» - высокое качество, высокая степень развития, совершенство, превосходство, достоинство, доблесть, храбрость, высокая нравственность. В греческом языке встречаются, например, такие словосочетания, как ápet^ podrav («аретэ» ног), ápet^ íppwv («аретэ» лошадей). Очевидно, ноги не могут быть добродетельными - они могут быть крепкими, быстрыми, неутомимыми, т. е. хорошими в том, к чему они вообще предназначены - к ходьбе и бегу. И так же дело обстоит с лошадьми.
Таким образом, ápet^ té^vhj - это не что иное, как «совершенство в [своем] деле». Тогда первая часть вышеприведенной фразы Аристотеля (смысл второй мы, по сути, уже передали) означает: «Совершенство в [той или иной] деятельности мы признаем по причине ее высочайшей тщательности».
Переводя одним словом понятие «софия», можно было бы сказать и «профессионализм»! Однако «профессионализм» - понятие слишком современное, в переводах древних сочинений оно звучало бы неуместно, почему и не используется. Это была бы явная языковая безвкусица. Приведем еще один показательный пример из «Антигоны» Софокла (стихи 364-366):
Sofóv ti to mhcavóev
técvaj 0pep élpíd' ex<wv,
tote |mev Kakóv, allot' ép' écGlov eppei. [9]
Это место очень трудно перевести так, чтобы оно по смыслу было близким к подлиннику и в то же время чтобы переложение звучало естественно в рамках русского языка. Поэтому мы ограничимся чисто прозаическим переводом, который будет довольно длинным:
У кого способностей к изобретательству столько, сколько он и не надеялся иметь, и кто решил, что это и есть само совершенство, тот и к дурному и к хорошему влечется.
По-видимому, подразумевается, что такой человек стал, как говорится, не очень разборчивым в средствах. Контекст, к сожалению, этого до конца не проясняет. Но, во всяком случае, это лицо ошибочно принимает (e^wv) «изобретение всяких хитроумных штучек» (to
тлхапбеп техуад) за «некое совершенство» (оофоу тг), за «нечто мудрое». На это как будто указывают слова тёр еАтба («сколько и не надеялся») и вся последняя строка.
В «Гимне Гермесу» оофда и те^пл в двух местах (стихи 482-485 и 511-512) стоят рядом, что тоже позволяет почувствовать их разницу:
<...> од тг<; <хп атлу техул ка1 оофид 5е5алцеуо<; еХереедул фбеууоцеул раутоТа уоф хардеута 5г5£окег реТа оиул0едлогу а0ироц,еул цаХаклогу. [10]
Если же хитростью кто и умением [лиру] освоит, Выведав тайны звучанья на опыте, тот, забавляясь, Всяких приятных душе переливов познает немало.
Второй отрывок труден для понимания и перевода по следующей причине: в нем те^ул находится в отношении подчинения к оофда, что выражено родительным падежом последней:
атод 5' аФ0' етерлд оофдлд екцаооато техулу оиргууюу еуорлу роглоато тл1о0' акоиотлу. [11]
Тотчас же сам для иного искусства измыслил он средство: Голос свирелей создал, разносящийся в дальние дали.
Как видим, в том и другом отрывке софия выражает то, что обычно относят на счет тех-нэ! И это неплохо согласуется со словоупотреблением в пятнадцатой песне «Илиады». Таким образом, здесь можно говорить о некой закономерности: в языке так называемого гомеровского времени софия передает те смыслы, которые позднее стали связываться скорее с технэ.
Достаточно обратиться к словарю и просмотреть перечень значений этих слов, чтобы убедиться, что представленный выше перевод и оправдан, и гораздо более осмыслен (чем, например, малопонятное и неуклюжее выражение «изобрел искусство иной мудрости», в принципе возможное во втором случае).
Уместно привести и сохранившийся отрывок из древней поэмы «Маргит» (у Аристотеля в «Никомаховой этике», 1141а 15):
тоу 5' от' ар окартлра 9ео1 0еоау от' аротлра от' тг оофоу. [12]
Ни землекопом, ни пахарем боги его не создали И никаким умельцем другим.
Ясно, что копать и пахать землю, даже если делать это весьма и весьма умело, не есть мудрость. «Мудрость землекопа и пахаря» именно как землекопа и пахаря (т. е. в отношении данных видов деятельности) есть словосочетание, бессмысленное в рамках современного русского языка. Ведь не говорят же у нас «мудро копать землю» (хотя по-гречески вполне можно было бы сказать что-то вроде оофда окартю, - это очевидно из предыдущих примеров).
Сходных случаев можно найти немало. Например, у Пиндара в «Пифийских песнях» (песня 5, стихи 114-115):
/у те Модоагог ротауод аро цатрод фИад, рефаутад 0' арцатл^атад оофод. [13]
И среди Муз летает с ранних лет, И в колесничных гонках изощренный.
Возница именно в качестве возницы не может быть мудрым - он ловкий, умелый, искусный, опытный и т. д.
Возникает вопрос: а можно ли тогда вообще в древнегреческих текстах встретить софию, соответствующую мудрости в современном русском понимании этого слова, т. е. не в «техническом», а в «этическом» ключе? Ответ: да, можно. Как и следовало ожидать, случаи 28
такого словоупотребления имеют место в нравоучительной поэзии Ксенофана, Пиндара, в так называемом «Феогнидовском сборнике», в трагедиях Софокла и Еврипида. Вот отрывок из немейских песен Пиндара (песня 5, стихи 16-18):
ov toi apaca KepSiwv faivoica ppôcwpov àlàGei' àtpeKéç-Kal tô cvyâv pollàkiç éctl cofè-tatov àvGpèpj voflcai. [14]
Не вся та истина, что кажется Надежным образом, полезна. Молчанье часто есть мудрейшее Решение для человека.
Иокаста в «Финикиянках» Еврипида, взывая к Зевсу с просьбой смягчить участь потомков Лабдака, говорит (стихи 86-87):
ХРЛ S', ei cofôç péfUKaç, oùk éâv bpotôv tôv aùtôv aiel Suctuxfl KaGectàvai. [15]
Одним и тем же смертным, если мудрый ты, Не позволяй весь век терпеть несчастия.
Пытаясь примирить сыновей, Иокаста сдерживает нетерпеливого Этеокла (стихи 452-453):
épicxeç- ornoi tô taxù t^v sîk^v exei, PpaSeîç Sè màGoi pleîctov àvuouciv cofôv. [16]
Постой! Никто от спешки правды не достиг. Небыстрая же речь приводит к мудрости.
II. Языковое подсемейство ccxpia/ma и сскршщд В ранних текстах (до века VI до н. э. включительно) эти и другие однокоренные с ними слова - совсем редкие гости. Они не встречаются ни в древнейших эпических поэмах (не считая вышеприведенного отрывка из Гесиода), ни в гимнах, ни в нравоучительных стихах. Распространяются они только в V в. до н. э. Весьма показательные примеры их употребления обнаруживаются впервые, пожалуй, только у Эсхила в трагедии «Прометей прикованный», написанной примерно в середине этого столетия, т. е. задолго до появления так называемых софистов с их пресловутыми софизмами.
Например, Прометей, перечисляя свои заслуги перед родом людским, говорит (стихи 460-461):
Kal m^v àpiG|môv, e^ocov cofic|màtwv, éXhàpov aùtoîç <...> [17]
Затем число, средь хитростей особое Для них открыл я <...>
И далее - уже о своих злоключениях (стихи 469-471):
toiaàta mhxavnmat' éXeupràv tàlaç Ppotoîciv, aùtôç oùk exw côfic|m' otj tflç vàv papovchç ph|movnç àpallagô. [18]
Для смертных открывая эти хитрости, Несчастный, сам не нахожу я способа, Как от постигших меня бед избавиться.
Заметно, что oôfio|ma здесь есть что-то достаточно близкое по смыслу к mhx£vh|a, с той, вероятно, разницей, что последнее можно пощупать, оно осязаемо, а первое мыслимо и на-
29
блюдается в действии: |mnx£vn|ia - хитроумное устройство, сооружение, прибор; оофшца - хитроумный способ поведения. Впрочем, значения «средство», «уловка», «выдумка» у них общие. Это подтверждается и целым рядом других примеров.
У Еврипида в «Ифигении в Тавриде» (стихи 1031-1032) главная героиня и ее брат Орест рассуждают, как лучше устроить побег:
If. tatj catj aviaij хРЛ°оцаг aofic|iaai.
Op. Seival gap ai guvatkej eupicKeiv texvaj. [19]
Иф. Твои же беды мне послужат выходом. Ор. Сильны в изобретеньях хитрых женщины.
Несколько ранее в той же поэме Ифигения говорит об Артемиде (стихи 380-384):
ta tflj Seofii 5е |ie|ifO|iai aofic|iata, ^tij Ppot©v m<v ^v tij ayhtai fovou, ^ ка1 loxeiaj ^ vekpofi 0igv xepotv, P<B|i©v apeipgei, imucapov raj "ngouimevn, am^ 5e Guciaij ^Setai PpotoKtovoij. [20]
Уловки порицаю я богини той, Что смертную, кто крови хоть единожды Коснулась, иль рождения, иль мертвого, От алтарей, как нечисть, вечно гонит прочь, Но жертвами людскими наслаждается.
Как сказали бы сейчас, Ифигения уличила Артемиду в двойных стандартах: та позволяет себе то, что запрещает другим, - в этом, очевидно, и заключаются ее «софизмы» («уловки» или даже «коварства», «обманы»). Она, конечно, богиня, но все же...
В «Финикиянках» Еврипида Тиресий рассуждает о несчастьях Эдипа и последствиях его рождения на свет против воли бессмертных (стихи 870-871):
a! 0' ai|iat<BPol 5epg|dtrav SiafSopal 9e©v cofic|a KapiSeiXij 'EllaSi. [21]
Кровавый взор глазниц его исколотых -Богов коварство и урок Элладе всей.
Вернемся к Эсхилу. Сам Прометей в упомянутой трагедии дважды назван «софистом». По сути, «софистом» оказался и Зевс. Когда Гефест привязывает Прометея, вечный спутник предводителя олимпийцев Крат говорит (стихи 61-62):
Kal t^vSe vOv poppacov acfa1©j, !va |a0v cofict^j Sv Aioj vwSectepoj. [22]
И эту [руку] прочно привяжи, чтоб знал: Пусть и хитрец он - Зевса все равно глупей.
Что общего между Зевсом и Прометеем, кроме дел? Оба боги, дети титанов (Крона и Япета соответственно). На этом, казалось бы, все заканчивается. Однако есть у них сходство, не лежащее на поверхности, но многозначительное. npoihSe^j - имя говорящее, оно означает «провидящий», «предусмотрительный», «благоразумный», «заботливый». А одной из жен Зевса была Метида (т. е. Mfltij - «разум», «замысел», «решение» и т. д.), которую Зевс проглотил, дабы она всегда была при нем и помогала ему мудрыми советами. По этой причине Зевс даже назывался особым образом - ihtdeta, - и это прилагательное не применялось ни к какому другому богу или человеку. Таким образом, отнесение того и другого божества к числу «ловких обманщиков» перестает быть чистой случайностью.
Многим современным философам, привыкшим к «стандартной модели» греческой философии (натурфилософы, софисты, Сократ, Платон и Аристотель, эллинистические школы),
крайне странным может показаться не только причисление к «софистам» тех или иных богов, но даже таких людей, как Солон и Пифагор. Однако именно это мы находим, например, у Геродота: «После того как Крез завоевал [многочисленные] народы и присоединил их к Лидии, в блистающие богатством Сарды стали приезжать из Эллады разные знающие люди (sofistai), жившие в то время, - каждый по своему поводу, - и, конечно, Солон, человек из Афин, который, написав афинянам по их воле законы, покинул родину на десять лет» (История, I, 29; перевод наш по изданию [23]). И о Пифагоре: «Среди фракийцев, которые вообще живут плохо и глуповаты, Салмоксис был сведущ в ионийском образе жизни и нравах, более глубоких, нежели фракийские, поскольку общался с эллинами, а из эллинов - с довольно искушенным человеком (où tù àsGevestàtœ sofisti) - с Пифагором» (История, IV, 95; перевод наш по изданию [24]).
Ясно, что Пифагор и Солон обозначены здесь как «софисты» в очень и очень общем смысле - как лица образованные и знающие свое дело. Здесь важно также помнить, что Геродот писал во времена, когда такие люди, как Протагор, Горгий, Гиппий и Продик, еще не вышли на историческую сцену, еще не прославились в качестве «первых софистов», а также то, что не было пока никакой «модели» философии, поскольку самой философии в явном виде не существовало.
А вот Фукидиду в последней четверти V в. до н. э. уже, по-видимому, приходилось встречать «тех самых софистов». В одном месте он воссоздает речь некоего Клеона, порицающего афинян за народовластие, пренебрежение законами, за изнеженность, сострадание к союзникам, увлеченность словопрениями и всякими красивыми новшествами. Как итог Клеон выдает: «Сказать прямо, вы побеждены удовольствием от услышанного и похожи на зрителей, в бездействии сидящих перед софистами, а не на тех, кто имеет заботу о государстве» (История, III, 38; перевод наш по изданию [25]).
Возвращаясь к Геродоту, заметим, что софию и софизмы он почти видит везде, где дело касается тех или иных хитроумных способов действия, а также изобретений (см. например: История, I, 60, 63, 68, 71, 80, 125; II, 4, 49; III, 152 и т. д.). Приведем только наиболее яркий пример.
Когда Отан отрекся от престола, на царскую власть в Персии стали притязать шесть человек из знати, среди которых был Дарий. Эти шестеро условились однажды, что чей конь на следующее утро первым заржет, тому и быть царем. Дарий, не желавший упускать такую возможность, обратился к своему конюху за помощью. Воссоздавая его речь, Геродот дважды использовал почти одну и ту же фразу, только в первой звучит sofia, а во второй - sôfis|ma:
Nàv rov eï tiva exeiç sofi^v, mhXavô raç... и т. д.
Ei toivuv ti toioàto exeiç sôfis|ma, éph nxavâsGai... и т. д. (История, III, 85) [26]
Смысловая разница между этими предложениями настолько мала, что переводчик Геродота Г. А. Стратановский даже не стал искать слова для того, чтобы ее выразить. По сути, говорится: «Если есть у тебя какое-нибудь хитрое средство, то.» и т. д.
Не следует думать, что это какой-то частный случай, свойственный исключительно языку Геродота. У Еврипида в «Финикиянках» (стихи 49-49) Иокаста рассказывает, как после нашествия Сфинкс Креонт объявил свою волю:
ostiç sofnç aïwy|ma papGévou |mà9oi,
tornj Xuvàyeiv léktpa. [27]
Кто тайну хитрой девы сможет разгадать,
Тому и ложе брачное.
Трудно понять, по какой вообще причине Сфинкс могла бы быть названа мудрой, а вот хитрости и коварства ей, очевидно, не занимать, что и подразумевается в трагедии.
Эти примеры показывают, что граница между софией и софизмом в древнегреческом языке могла истончаться вплоть до полной неразличимости.
III. Языковое подсемейство fiXocoofia. Не исключено, что слово «философ» впервые прозвучало в сочинении Гераклита Эфесского. Уверенности здесь препятствует то, что полностью произведение не сохранилось. Есть только предположительные отрывки, о степени подлинности которых приходится выносить решение в каждом отдельном случае. Естест-
31
венно, что мнения исследователей тут далеко не всегда совпадают. Вот место, которое мы имеем в виду (впервые упоминается только Климентом Александрийским, Строматы, V, 14, 140): СРЛ gap eâ ||à1a pollîv ïotopaç filooôfouç avSpaç eîvai [28], что, по-видимому, означает: «Много исследовать должны любознательные люди» или «Многого знатоками должны быть любопытные люди». Если учесть, что софия (точнее то oofôv) в некоторых изречениях, связываемых с именем Гераклита, звучит весьма возвышенно и загадочно, то, возможно, имелось в виду и такое: «Много исследовать должны люди, стремящиеся к совершенству (к высшему знанию)».
Гераклит написал свою книгу около 500 г. до н. э. Следующего «появления» философии пришлось ждать более полувека. Между 445 и 425 гг. до н. э. Геродот Галикарнасский создал свою знаменитую «Историю». Описывает он, в частности, встречу лидийского царя Креза и афинского законодателя и поэта Солона, встречу, которой он, Геродот, не мог быть свидетелем. В уста Креза, приветствующего Солона, он вложил такие слова (История I, 30): xeîve 'AGhvaîe, pap' ^||éaç gap pepl oéo lôgoç âpÎKtai polloç Kal ooflhç [eïveKev] xnç o^ç Kal plàvhj, œç filoooféœv ypv poll^v 0eœprnç eïveKev épel^luGaç («Гость афинский! У нас идет большая молва о тебе благодаря познаниям твоим и странствиям, а именно что ты из любознательности, желая побольше увидеть, объездил многие земли») [29]. Вместо слова «знание» в нашем переводе можно было бы поставить и «опыт» - существенных изменений от этого не произошло бы. К последней четверти V в. до н. э. относится «История» Фукидида. Среди прочего в ней рассказывается, как афинский народный вождь Перикл произносит речь по случаю погребения погибших афинян. В одном месте он говорит обо всем афинском народе (История II, 40): Fi1oKa1oà|év te gap |et' eùtelelaç Kal fi1ooofoà||ev aveu |ma1aKÎaç [30]. Дословный перевод этого изречения звучал бы неизящно, поэтому позволим себе некоторые вольности, не нарушающие, однако, смысла подлинника: «Любовь к прекрасному сочетается у нас с неприхотливостью, а стремление к знаниям не порождает изнеженности». Перикл в действительности этого не говорил - в предисловии Фукидид предупреждает читателя, что заставляет героев своей истории произносить те речи, которые они могли бы произнести при тех обстоятельствах, в которых оказывались [31]. Таким образом, изречение принадлежит самому Фукидиду.
Эти два отрывка - у Геродота и Фукидида - суть, по-видимому, первые достоверные случаи употребления слов с корнем filooof-. И конечно, обращает на себя внимание то, что оба раза это глагол filoooféœ. Таким образом, можно говорить о том, что с него и началась история терминов этого семейства. Слова «философия» и «философ» (последнее, кстати говоря, в греческом языке грамматически является прилагательным, а не существительным) впервые обнаруживаются - причем сразу в очень большом количестве - в сочинениях трех афинских современников - Ксенофонта, Исократа и Платона. Все они начали писать не раньше последнего десятилетия V в. до н. э. Что предшествовало этому «большому взрыву» философии - не понятно. Казалось бы, у него должна быть какая-то предыстория, но ее нет, -по крайней мере, сейчас она не известна.
Из того, что высказал по поводу философии Платон, в данном случае особо хочется привлечь внимание к изречению, в котором он пытается объяснить ее основание (Теэтет, 155d 2-4): ||à1a gap filooôfou toàto to pà0oç, to 0au||àZeiv- où gap allh àpCT filooofdaç À aûth («Это чувство, удивление, более чем философское: ведь нет другого начала философии, кроме этого») [32]. Вскоре мысль Платона полностью повторил Аристотель (Метафизика, 982b 12-13): 8ià gap to 0au||àZeiv ot av0pœpoi Kal vàv Kal to ppœtov ^p^avto filooofeîv («Через удивление люди во все времена начинали философствовать») [33]. Соглашались с таким взглядом на вещи и в более поздние столетия. Поэтому можно говорить о том, что для греков связь философии и удивления была естественна.
Но в чем заключается эта естественность? Мы объясняем это следующим образом. Когда человек удивляется, у него возникает непроизвольное желание узнать больше о предмете, вызвавшем удивление. Таким образом, удивление рождает любопытство, любознательность, а это и есть буквальный и наиболее общий смысл слова «философия».
А мудрость? Зададим себе этот вопрос: что могло бы быть признано началом стремления к мудрости, понимаемой как жизненный опыт, как знание человеческих отношений? Что само собой подталкивает человека к мудрости? Житейские ошибки и неудачи? Желание побеждать? Страх смерти? Страх перед богом?.. Вероятно, все вышеперечисленное имеет ка-
кое-то значение. Ведь мудрость в числе прочего связывают еще и с неким особым отношением к жизни, когда человек становится нечувствительным к мелким обидам, перестает гоняться за преходящими удовольствиями и сторонится суеты. Подобная мудрость, вероятно, проистекает из глубокого ощущения бренности жизни, которую не следует растрачивать на пустяки. Образ такого мудреца можно найти и в древности - у киников, стоиков, эпикурейцев и позднеантичных эклектиков.
Выводы. Рассмотренные характерные случаи употребления слов с корнями ооф- и оофш-, имевшие место в греческой литературе в основном в период VIII-V в. до н. э. (т. е. в эпоху, непосредственно предшествующую появлению философии в явном виде), позволяют утверждать следующее.
1. Паре «мудрость - мудреность» в русском языке очень ограниченным образом соответствует пара «oofia - оофюца» в греческом языке. Известное сходство этих понятийных связок все же весьма примечательно и наводит на предположение, что в далеком прошлом они были ближе по смыслу. «Мудрый» в современном русском языке означает «имеющий большой жизненный опыт», «знающий жизнь, человеческие отношения». Особо показательно то, что мудрым у нас может считаться человек, который не только не разбирается в науках, но не умеет даже читать и писать, - здесь все дело в том, что его большие познания лежат в совершенно иной плоскости. Далее, «мудреный» - значит, «излишне сложный» и поэтому, как способ, вероятно, менее удачный в применении (независимо от области деятельности). Но существует старинная поговорка, в которой отражено явно иное значение «мудрености»: «Утро вечера мудренее». Подразумевается, что на следующий день в нашем уме сам собой родится некий замысел, подсказывающий хороший выход из создавшегося непростого положения. Однако это и есть то, что выражает греческое понятие оофюца (см. вышеприведенный отрывки из «Прометея прикованного», «Ифигении в Тавриде», а также из «Истории» Геродота). «Мудрость» же тысячу лет назад в русском языке означала почти любое знание, почему слово «философия» и было переведено как «любомудрие» (а не как «любознательность», любознание»). Этот древний перевод по обычаю сохраняется и в наши дни, хотя по сути (т. е. по правилам русского языка) почти перестал быть оправданным. Греческой софии в ее широко распространенном «ремесленном» значении, если задаться целью непременно найти русский перевод с корнем «мудр», соответствует сейчас не мудрость, а премудрость, но это слово уже употребляется редко и воспринимается как устаревшее. Существуют у нас близкие по смыслу глаголы «мудрствовать» и «мудрить», которые соотносятся скорее с «мудреностью», а не с «мудростью». На память приходит также страдательный глагол «умудриться (сделать что-либо)», который, кажется, выражает свойство полностью противоположное мудрости, ведь, говоря так, подразумевают: «совершить некоторое действие по недогадливости, невнимательности, неловкости»! В греческом языке со всем этим немного пересекаются глаголы оофд^оцаг («мудрить», «хитрить», «придумывать»), oofi^œ («учить», «наставлять»), оофюте^ш («преподавать диалектику и риторику»), которые все несколько ближе к оофюца. Греческая связка «ооф0£ - аофют^;» весьма широка по смыслу и может переводиться в зависимости от обстоятельств «умелый - умелец», «знающий - знаток», «искусный - искусник», «хитрый - хитрец», «мудрый - мудрец».
2. В греческом языке дофилософской эпохи (VIII-VI в. до н. э.) софия означает по большей части «умение», «опыт», «ремесло», «искусство», а технэ - «хитрость», «средство для ремесла», «орудие», «набор приемов». Затем постепенно и незаметно происходит некоторый смысловой сдвиг, так сказать, в сторону возвышения: технэ - «ремесло», «искусство», «наука», «всякое дело» и только потом «средство» и «хитрость»; софия - «высшая степень достижений в своем деле», «житейская смекалка» («мудрость»), «высшее знание» и только потом «ремесло». В то же время ооф0£ изначально есть человек, хорошо владеющий своим делом. Имеющая прямое отношение к té^vh, софия почти неизбежно отсылает к mhZ£vhma («вымысел», «хитрость», «орудие», «сооружение», «средство») и к to eûpioKeiv («обнаружение», «открытие», «изобретательство», «измышление»), а через них как бы вторично связывается с близкой к ним оофшца («ухищрение», «обман», «средство»). До некоторой степени она родственна по смыслу и mfltiç («разум», «мудрость», «замысел», «решение», «совет»). Таковы ее ближайшие смысловые соседи.
3. Существительное аофют^ по-видимому, было образовано в греческом языке довольно поздно (V в. до н. э.). Иначе как объяснить его полное отсутствие в ранних текстах.
В самом общем смысле «софист» - любой человек, достигший значительных высот в выбранном им виде деятельности, т. е. «профессионал». В более узком смысле, сложившемся во второй половине указанного столетия, это странствующий преподаватель, обучающий любым наукам (но делающий упор на риторику и диалектику) и непременно берущий деньги за обучение. Наконец, в самом узком и резко отрицательном смысле, впервые прозвучавшем ясно в сочинениях Платона и Аристотеля, софист - это обманщик, человек, который с помощью особым образом построенных рассуждений выдает истину за ложь и ложь за истину. Примечательно, что в греческом языке возникла со временем форма женского рода этого слова - oofdotpia, т. е. «софистка».
4. Философия (filooofia) есть стремление к софии, но что представляет собой предмет этого стремления? Широта и даже расплывчатость понятия «софия» в греческом языке привели к тому, что в его рамках возникло и соответствующее понимание философии. И здесь, как мы полагаем, даже не важно, что явным образом звучало в ее определении, - важно, что включали в ее состав. Если взять шесть крупнейших школ, составлявших, так сказать, цвет древней философии, то картина получается такая. Скептики разрабатывали нечто такое, что можно обозначить как науку опровержения всякого знания. Это можно было бы на греческий манер назвать эленктикой, но в любом случае это относится к области логики (диалектики). У киников были только проповеди об образе жизни. В остальных же четырех школах - академики, стоики, эпикурейцы и перипатетики - держались мнения, что философия складывается из науки о познании (диалектика, логика, каноника, аналитика), науки о происхождении и сущности вещей (физика, физиология) и науки о человеческой жизни (этика и политика). В общем и целом эти области исследования охватывали весь мир. В сущности, очень похожее деление философии сохраняется и в наши дни (гносеология, онтология, социальная философия). При этом, возвращаясь к грекам, кто каким предметом углубленно занимался, тот, по-видимому, его и ставил на более значимое место в философии. Это естественно. Например, Аристотель в «Метафизике» даже определяет софию как «достоверное знание о каких-либо причинах и началах» (^ pepl podaj aitiaj Kal pepl podaj apxaj epiot^mh oofda eotdv [34]), а в Никомаховой этике» - как «достоверное знание и постижение того, что наиболее ценно по природе» (^ oofda eotl Kal epiot^mh Kal vofij trav ti|iiratdtrav ti fooei [35]). Соответственно и философия тогда должна быть понята прежде всего в качестве стремления к обретению именно такого знания. Платон видел вершину философии в диалектике, Эпикур - в этике, стоики колебались между этикой и физикой, Страбон подчеркивал значимость географии, Клавдий Птолемей выдвигал вперед математику. И так далее. В подобных обстоятельствах понятие «философия» превратилось в условное обозначение самых разнообразных познавательных устремлений. Кажется даже, что вся их совокупность была названа так случайно: с тем же успехом она могла бы носить имя «филоматия» (fi1o|ia0ia - «любознательность»).
5. В связи с тем, что было только что отмечено (см. Выводы, пункт 4), можно согласиться с высказываемым иногда мнением, что в философии со временем возникло новое, так сказать, собственно философское, понимание софии. Точнее сказать, некоторые философы предложили и продолжают предлагать свое личное видение. По этой причине для анализа словоупотребления нами и была использована литература древнейшего периода, еще не отягощенная философскими умозрениями. В соответствующих письменных источниках, как можно ожидать, понятия софия и софизм присутствуют в изначальном естественном смысле. От этого смысла и отталкивалась на первых порах философия, и лишь потом в ней зародилось что-то свое. Впрочем, это произошло очень быстро, что мы видим уже на примере текстов Платона и Аристотеля.
Примечания
1. Лосев А. Ф. Термин «София» // Мысль и жизнь: к столетию со дня рождения А. Ф. Лосева: [сб. ст.]. Уфа, 1993. Ч. 1. С. 7-21; Топоров В. Н. Еще раз о др.-греч. Sofia: происхождение слова и его внутренний смысл // Структура текста. М.: Наука, 1980. С. 148-173; Топоров В. Н. Др.-греч. Sofia: происхождение слова и его внутренний смысл // Античная балканистика 3. М.: Ин-т славяноведения и балканистики АН СССР, 1978. С. 46-50; Майоров Г. Г. Роль Софии-Мудрости в истории происхождения философии // Логос. 1991. № 2. С. 139-151; Аверинцев С. С. София // Аверинцев С. С. София - Логос: словарь. Киев: Изд-во «Дух и Литера», 2000. С. 159-161.
2. Homerus. Ilias // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
3. Hesiodus. Opera et dies // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
4. Aeschylus. Supplices // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
5. Pindarus. Nemea // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
6. Bacchylides. Epinicia // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 19921995.
7. Aristoteles. Ethica Nicomachea // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
8. Аристотель. Никомахова этика // Аристотель. Сочинения: в 4 т. М.: Мысль, 1975-1984. Т. 4. С. 178.
9. Sophocles. Antigone // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
10. Hymni Homerici. In Mercurium // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
11. Ibid.
12. Aristoteles. Ethica Nicomachea.
13. Pindarus. Pythia // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
14. Pindarus. Nemea.
15. Euripides. Phoenissae // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
16. Ibid.
17. Aeschylus. Prometheus vinctus // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
18. Ibid.
19. Euripides. Iphigenia Taurica // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
20. Ibid.
21. Euripides. Phoenissae.
22. Aeschylus. Prometheus vinctus.
23. Herodotus. Historiae // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
24. Ibid.
25. Thucidides. Historiae // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
26. Herodotus. Historiae.
27. Euripides. Phoenissae.
28. Clemens Alexandrinus. Stromata // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
29. Herodotus. Historiae.
30. Thucidides. Historiae.
31. Фукидид. История: в 2 т. СПб.: ТОО «Пролог», 1994. Т. 1. С. 16.
32. Plato. Theaetetus // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
33. Aristoteles. Metaphysica // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0d-32. 1992-1995.
34. Ibid.
35. Aristoteles. Ethica Nicomachea.
Notes
1. Losev A. F. Termin «Sofiya» [Term "Sofia"] // Mysl' i zhizn': k stoletiyu so dnya rozhdeniya A. F. Loseva -Thought and life: on he centenary of the birth of A. F. Losev: [Proc. of art.]. Ufa. 1993. Pt. 1. Pp. 7-21; Toporov V.N. Eshche raz o dr.-grech. Sofia: proiskhozhdenie slova i ego vnutrennij smysl [Again about ancient-Greece Sofia: origin of the word and its inner meaning] // Struktura teksta - Structure of the text. Moscow. Nauka. 1980. Pp. 148-173; Toporov V.N. Dr.-grech. Sofia: proiskhozhdenie slova i ego vnutrennij smysl [Ancient-Greece Sofia: origin of the word and its inner meaning] // Antichnaya balkanistika 3 - Antique balkanistics 3. Moscow. Institute of Slavic and Balkan studies of USSR Academy of Sciences. 1978. Pp. 46-50; Mayorov G.G. Rol' Sofii-Mudrosti v istorii proiskhozhdeniya filosofii [The role of Sophia-Wisdom in the history of the origin of philosophy] // Logos - Logos. 1991, No. 2, pp. 139-151; Averintsev S. S. [Sofia] // Averintsev S. S. Sofiya -Logos: slovar'- Sofia - Logos: dictionary. Kiev. "Dukh I Litera" Publ. 2000. Pp. 159-161.
2. Homerus. Ilias // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
3. Hesiodus. Opera et dies // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
4. Aeschylus. Supplices // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
5. Pindarus. Nemea // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
6. Bacchylides. Epinicia // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
7. Aristoteles. Ethica Nicomachea // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
8. Aristotle. Nikomahova ehtika [Nicomachea ethics] /Aristotle. Works: 4 vol. Moscow. Mysl. 1975-1984. Vol. 4. P. 178.
9. Sophocles. Antigone // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
10. Hymni Homerici. In Mercurium // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32.1992-1995.
11. Ibid.
12. Aristoteles. Ethica Nicomachea.
13. Pindarus. Pythia // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
14. Pindarus. Nemea.
15. Euripides. Phoenissae // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
16. Ibid.
17. Aeschylus. Prometheus vinctus // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32.1992-1995.
18. Ibid.
19. Euripides. Iphigenia Taurica // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
20. Ibid.
21. Euripides. Phoenissae.
22. Aeschylus. Prometheus vinctus.
23. Herodotus. Historiae // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
24. Ibid.
25. Thucidides. Historiae // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
26. Herodotus. Historiae.
27. Euripides. Phoenissae.
28. Clemens Alexandrinus. Stromata // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
29. Herodotus. Historiae.
30. Thucidides. Historiae.
31. Thucydides. Istoriya [History]: in 2 vol. St.Petersburg. LLP "Prolog". 1994. Vol. 1. P. 16.
32. Plato. Theaetetus // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
33. Aristoteles. Metaphysica // Musaios. By Darl J. Dumont and Randall M. Smith. Version 1.0 d-32. 1992-1995.
34. Ibid.
35. Aristoteles. Ethica Nicomachea.
УДК 39(470.53)
А. А. Краузе
Социокультурная динамика современной этнической идентичности
(на примере коми-пермяков)
В данной статье с философских позиций анализируются результаты работы фокус-группы, куда вошли представители коми-пермяцкой этнической общности. В статье определяются факторы, переводящие традиционную этническую идентичность коми-пермяков в новые контексты. Исследование опирается на предположение о том, что современная динамика межнациональных отношений теряет традиционность и не подчиняется этнической заданности, а этническая идентичность выступает как результат социальной практики. В исследовании проводится сравнение русской и коми-пермяцкой этнических групп в плане определения специфики небольшой моноэтнической группы, а также прослеживается социокультурная динамика этнической общности коми-пермяков по их отношению к традициям и обрядам. Дается характеристика современной парадигмы этнической идентичности, обусловленной социальными запросами современного субъекта действия. Анализируется специфика культурологической доминанты в этнической идентичности, определяющей территориальное, бытовое и социальное содержание коми-пермяцкого этнического дискурса, и отмечается существенная роль субъекта в формировании этнической идентичности.
The paper analyses from the philosophical standpoint the results of a focus group activity, in which representatives of the Komi-Permyak ethnic community were involved. Factors of turning Komi-Permyaks'
* Материал подготовлен в рамках Проекта № 023-Ф Программы стратегического развития ПГПУ.
© Краузе А. А., 2014 36
