Содержание психически больных в учреждениях для лечения и призрения до конца XIX в Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ф

ИЗ ИСТОРИИ ПСИХИАТРИИ

© Н.А. Гречишкина, 2014

УДК [614.217:615.8:615.86](47+57)"18"

Для корреспонденции

Гречишкина Наталия Алексеевна - младший научный сотрудник ФГБУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского» Минздрава России Адрес: 119991, г. Москва, Кропоткинский пер., д. 23 Телефон: (495) 637-55-95 E-mail: [email protected]

Н.А. Гречишкина

Содержание психически больных в учреждениях для лечения и призрения до конца XIX в.

The maintenance of the mentally ill in treatment facilities and charities up to the end of the 19th century

N.A. Grechishkina

The paper focuses on institutionalization of the mentally ill in psychiatric facilities in Russia up to the end of the 19th century. Reviewed is the first legislative recognition of social guarantees for persons with mental disorders and also for healthcare workers involved in delivery of mental health services. The funding of treatment facilities and charities for mentally ill is analyzed. Bottom line: the study shows that Russia has traversed a long and challenging path towards developing a humane and respectful attitude to human dignity of the mentally ill and creating adequate conditions for their maintenance and treatment. Key words: mentally ill, maintenance, funding, social guarantees

ФГБУ «Государственный научный центр социальной и судебной

психиатрии им. В.П. Сербского» Минздрава России, Москва

The Serbsky State Research Centre of Social and Forensic Psychiatry, Moscow

В статье рассматриваются условия пребывания психически больных лиц в психиатрических учреждениях в России до конца XIX в. Исследуется первое законодательное закрепление социальных гарантий для лиц, страдающих психическими расстройствами, а также медицинских работников, оказывающих психиатрическую помощь. Анализируются вопросы финансового обеспечения учреждений для лечения и призрения душевнобольных. Изученный материал позволяет сделать вывод о прохождении Россией длительного и сложного пути в формировании гуманного и уважающего человеческое достоинство отношения к психически больным, создании адекватных условий их содержания и лечения.

Ключевые слова: психически больные, содержание, финансирование, социальные гарантии

Монастырский период

Период русской психиатрии до XVIII в. в исторической литературе принято называть монастырским. В ту историческую эпоху психически больные отсылались в церковные учреждения с целью очищения от бесовских сил. Очищение было обусловлено господствовавшими в то время воззрениями на явление психической болезни как непосредственном влиянии на тело и душу человека бесов. В качестве способа содержания психически больных лиц правила святоотеческие архиепископа Тимофея Александрийского, отраженные в Кормчей книге, содержали предписание налагать на «беснующуюся» жену железные цепи [10, с. 676]. По-видимому, это правило распространялось на всех психически больных вне зависимости от пола. Согласно средней редакции Устава Великого князя Владимира Святого, лица, от «старости и немощи во недугъ вопавшие» [11, с. 63], могли получить помощь в церкви. Позднее, к концу XVII в., появляется представление о болезненной составляющей данного расстройства. В монастыри уже посылают «для исправления ума».

92

Считалось, что церковные учреждения являлись более компетентными в этом вопросе. Выписка от 17.06.1667 из деяний собора, бывшего в сем году, «О лицах духовного ведомства, об устройстве судов Патриаршего и Епископских, об имуществе домовых Патриарших, Епископских и монастырских, о новом разделении епархий, о благочинии церковном и монастырском, о супружестве священников, дьяконов и причетников и об уничтожении царских жалованных монастырям грамот, испрошенных патриархом Никоном» предписывала не признавать юродивых святыми. Она также содержала положение, согласно которому юродивых от рождения за малоумие предписывалось не хвалить и не хулить, «токмо помиловати подобает человеколюбия ради». Видимо, здесь имелось в виду предписание гуманного отношения к сумасшедшим, но без поклонения им как ясновидцам и прорицателям, говорящим от имени Бога.

16 января 1721 г. Петром I был принят Регламент или устав главного магистра, имевший целью передачу функций по попечению над психически больными главному магистрату. Глава XX этого регламента, посвященная цухтгаузам (или смирительным домам) и гошпиталям (или больницам), давала разъяснения относительно контингента, помещаемого в смирительные дома. Согласно этому документу, «смирительным домам надлежит быть ради таких людей, которые суть непотребного жития и невоздержанного, яко сыновья, которым родители своим так же и учителям явятся непослушны, и от злого жития не престанут, ни к чему доброму склонны не будут; подобно ж которые и совершенного возраста впадут в непотребное житие, начнут имение расточать, дома разорять, прочие непотребности чинить, так же и рабы непотребные, которых уже никто в службу не приемлет, еще же ленивые, здоровые, нищие и гуляки, которые не хотят трудиться для своего пропитания, едят хлеб вотще, и прочие сим подобные: то таковых всех надлежит сажать в смирительные дома, кто на какое время по злым его поступкам будет достоин, и посылать их на работу, чем бы они могли пропитание свое заработать, чтоб никогда праздны не были; а прядильные дома - для непотребного и неистового женского пола, которых должно наказывать таким же образом» [9, с. 95]. Несмотря на данный регламент, монастыри продолжали служить единственным приютом для психически больных. Именной указ «О свидетельствовании дураков в Сенате» от 06.04.1722 № 3949 предписывал «дураков, что ни в какую науку и службу не годятся... беспутно расточают [наследство. - Н.Г.], а подданных бьют и мучат, и смертные убийства чинят, и недвижи-

Н.А. Гречишкина

мое в пустоту приводят... снабдевать ближним их родственникам, а буде родственников не будет, то ближним свойственникам» [9, с. 95-96]. Содержать таких психически больных надлежало с дохода, получаемого с их имущества. 5 сентября 1723 г. принимается Именной указ, объявленный Синоду, «О непосылке сумасбродных и в уме помешанных в монастыри», запрещающий отсылать в монастыри «сумасбродных и под видом изумления быва-емых». На практике данная запрещающая норма не работала. Во времена правления Екатерины Алексеевны, 12.05.1725, принимается Сенатский указ «Об отсылке беснующихся в Святейший Синод для распределения их по монастырям». Названным указом на Святейший Синод возлагалась обязанность распределения сумасшедших по монастырям. Там же оговаривалось, что содержаться в монастыре указанные лица должны в особом месте с учреждением над ними надзора, «чтоб они не учинили какого себе и другим повреждения».

Контингент, подлежащий содержанию в монастырях, был разнообразен, включал собственно психически больных и психически больных, совершивших те или иные преступления* («люди мужска полу и женска престарелые и увечные, явившиеся в важных винах, а другие изумленные» [5]). Опасные больные содержались под присмотром присылаемых из Тайной канцелярии солдат. На монастыри также возлагались функции органа, проводящего психиатрическое освидетельствование. Т.И. Юдин указывает на направление больных в монастыри не только правительством по полицейским соображениям, но и самими родственниками из опасения «как бы от дурости их в опале не быть». Иногда психически больные просились сами [12, с. 19].

Анализ указов XVIII в. позволяет выделить отличительные особенности тех монастырей, в которых подлежали содержанию психически больные. Монастырь должен иметь ограду (Синодским указом от 15.12.1746 № 9360 Александровский монастырь признан непригодным для содержания «безумствующих», так как таковой не имел). Предписывалось содержать душевнобольных, совершивших преступление, в монастыре в особом месте с наблюдением во избежание причинения вреда себе или другим лицам. Больных в состоянии сильного психомоторного возбуждения фиксировали цепями, прикованными к стене. За драку предписывалось «смирять монастырским смирением и бить шелепами» [1, с. 34]. Вместе с тем монастыри на всем протяжении содержания в них психически больных лиц противились этой своей функции. Во-первых, ссыла-

* Известны случаи, когда психически больные, совершившие преступления и считавшиеся социально опасными, попадали не в монастыри, а в тюрьмы.

Российский психиатрический журнал № 5, 2014 93

ИЗ ИСТОРИИ ПСИХИАТРИИ

лись на 79-е правило святых Апостолов («Бесный не будет причетник, ни помолится с верными. По очищении же, аше есть достоин, да будет» [10, с. 177]). Считалось, что лицо, находящееся во власти бесовских сил, лишено всякого разума и воли. Данное правило запрещало допущение в клир и к молитве психически больных лиц, поскольку предполагалось, что своим непристойным поведением они могли дезорганизовать работу служителей церковного учреждения по отправлению священных обрядов, а также напугать собравшийся народ. Если же острый болезненный приступ закончился, то больного дозволялось принять в клир и допустить к молитве. Во-вторых, монастыри ссылались на недостаток средств. В данной ситуации государство вынуждено было издавать указы, содержащие предписания о направлении для содержания больных лиц с определением источника изыскания соответствующих денежных сумм [12, с. 25]. Лица, осуществляющие управление имуществом безумных, должны были из полученного с этого управления дохода отсылать в монастырь денежные суммы на их содержание. Понятие «содержание» включало затраты на пищу и одежду, при этом делалась оговорка «без излишества, смотря при том чтобы и недостатка не было, чему иметь верную записку» [3].

Ф Создание первых светских

психиатрических учреждений

В Резолюции Высочайше утвержденного доклада Сената от 20.04.1762 «О постройке для безумных особенных домов и об отдаче имений, принадлежащих безумным под надзор наследников» указывается: «Безумных не в монастыри отправлять, но построить на то нарочный дом, как обыкновенно и в иностранных государствах учреждены долга-узы». П.П. Кащенко отмечает, что этот момент принято считать началом организации специальной помощи психически больным в России, несмотря на то что эта резолюция еще долгое время оставалась нереализованной [8]. Сенатским указом от 20.08.1762 вследствие Высочайше утвержденного 8 августа доклада «Об оставлении в силе указа 23 апреля сего года о постройке для безумных особого дома» Сенат постановил: указу об учреждении долгауза «надлежит быть». Денежные средства, так же как и прежде, взимать на содержание безумных с управления их имуществом. Сенат запросил Академию наук об устройстве долгауза в иностранных государствах. Сведущего в этом деле академика не нашлось. Ответ поступил от историографа Мюллера с приложением своего проекта его устройства. Предлагалось разделить больных по

степени безумия и в зависимости от нее размещать на соответствующем этаже здания. Как и прежде, в проекте фигурировали каменный пол без кроватей и использование цепей. Однако, согласно проекту, священников нельзя было допускать к больным до прихода последних в разум. В Сенатском указе от 20.08.1762 сделана была оговорка: «...токмо пока упомянутый долгауз построится для таких безумных, Сенат рассуждает назначить монастырь к тому способный». Сенатским указом от 01.11.1762 «О помещении безумных, до устроения для них особенного дома, в имеющихся покоях при Новгородском Зеленецком монастыре и Московском Андреевском; и озаведывании сего временного устройства для безумных Канцелярии Синодального Экономического Правления» такими временными монастырями были назначены: Новгородской епархии Зеленецкий монастырь, «состоящий от Ладоги в 50 верстах»; рядом с Москвой Андреевский монастырь, «что при Москве во Плевицах». Для содержания и присмотра за безумными были определены «из находящихся в ведомстве Канцелярии Синодального Экономического Правления при монастырях на пропитании штаб- или обер-офицеров людей к тому способных, и с ними унтер-офицеров и солдат из инвалидов надлежащее число». Именным указом, данным Синоду от 13.07.1786 № 16411, было велено «состоящий в Новгородской-Северс-кой епархии Максаковский монастырь, оставшийся за штатом, обратить для содержания несчастных в уме поврежденных, производя на содержание их по 956 руб. на год из упомянутых же доходов*». Первый долгауз был открыт при Обуховской больнице в Санкт-Петербурге в 1779 г., а через несколько лет в Москве в Преображенской слободе. Положением Комитета министров от 22.08.1822 № 29169 помещение для призрения Обуховской больницы было увеличено на 25 койко-мест при уже имевшихся 100 койко-местах. Ежегодно на расходы по его содержанию выделялось 14 572 руб. 19 коп.

В 1775 г. учреждается Приказ общественного призрения, в обязанности которого вменяется попечение над психически больными лицами. Приказу общественного призрения предписывается иметь на попечении дом довольно просторный и кругом крепкий, чтобы избежать побегов. В штате должны были быть пристойные, добросердечные, твердые и исправные надзиратели, а также необходимое количество людей для «смотрения, услужения и прокормления сумасшедших». Штаты должны были формироваться из «добрых и исправных солдат» либо иных людей «за добровольную плату, кои бы обходились с сумасшедшими человеколюбиво,

* Имеются в виду доходы от деревень, находящихся в ведении архиерейских домов и монастырей соответствующих намест-ничеств.

но притом имели за ними крепкое и неослабное во всякое время смотрение, чтоб сумасшедший сам себе и никому вреда не учинил и для того держать сумасшедших по состоянию сумасшествия, или каждого особо заперта, или же в таком месте, где от него ни опасности, ни вреда учиниться не может, и приложить старание о их излечении». В эти учреждения психически больные, имеющие имущество, принимались за годовую плату, расходуемую на их содержание и присмотр за ними. Неимущие должны были приниматься без взимания денежных средств. Вместе с тем средства, выделяемые на каждого больного, как замечает П.П. Кащенко, были чрезвычайно скромными. В Полтавском отделении для умалишенных в 1807 г. помещение было рассчитано на 20 больных: 13 «злых» и 7 «смирных». Штат состоял из 1 врача с окладом 400 руб., 2 приставников с окладом 50 руб., 2 приставниц с окладом 30 руб., 1 повара и 2 прачек. В помощь к приставникам назначались солдаты из инвалидной команды или бродяги из богадельни, за свою работу получавшие по 9 руб. в год. Всего на каждого больного отпускалось 47 руб. 57 коп. в год. Одежды у больных почти не было. Спали на голом кирпичном полу, устланном соломой. Мясо в рацион входило только у «смирных» и лишь 60 дней в году. Средством фиксации больных продолжали оставаться цепи и сыромятные ремни. Способом лечения была гидротерапия [8, с. 498]. Положением Комитета министров от 22.06.1815 «О денежной плате за прием людей в Богоугодные заведения, состоящие под ведомством Санкт-Петербургского и Московского Приказов общественного призрения» за лечение и содержание в доме умалишенных на вольных кроватях устанавливалась плата в размере 10 руб. в месяц с одного больного. За содержание в смирительном доме плата составляла 5 руб. в месяц с одного больного. Плату предписывалось взимать за месяц вперед. Данное положение распространялось только на соответствующие учреждения, состоящие в подчинении Санкт-Петербургского и Московского Приказов общественного призрения.

18 марта 1830 г. принимается Высочайше утвержденное положение Комитета министров «О дозволении доктору Герцогу учредить в Москве частное заведение для умалишенных и об отпуске ему ежегодно, на наем дома для сего заведения, по 4000 р.». Это частное лечебное учреждение предназначалось преимущественно для больных, «принадлежащих к образованнейшим сословиям общества». Сумму в 4000 руб. за аренду помещения надлежало выделять из экономической суммы, принадлежащей Московской городской Думе. Плата за каждого больного предполагалась в размере 50 руб. в месяц, которую было под силу уплатить только состоятельным людям. Одежда, в которой должны были ходить больные, устанавли-

валась обычная. Спокойные и выздоравливающие больные селились по 2 и 3 человека в одну комнату под присмотр 1 смотрителя. Беспокойных больных помещали в отдельные комнаты по 1 человеку с выделением отдельного смотрителя каждому. Если состояние больного требовало более пристального надзора, число смотрителей могло быть увеличено с взысканием денежных средств на оплату их труда с родственников больных. Родственникам больного разрешалось привести своего смотрителя с обязательным его подчинением врачу данного отделения. Содержание больного (пища и занятия) устроено сообразно домашнему, за исключением случаев, когда врачом рекомендовано его изменение. Высочайше утвержденным положением Комитета министров «О некоторых изменениях в управлении заведением, учрежденным доктором Герцогом, для пользования умалишенных» от 21.01.1836 было решено возложить определение размера платы за лечение на Московского военного генерал-губернатора с дозволением ее как увеличения, так и уменьшения. В качестве сравнения приведем затраты по ведомости в отделении для умалишенных арестантов при Санкт-Петербургском исправительном заведении в 1852 г. На пищу больным выделялось 94 руб. в год, на лечение -8 руб. в год, на прочие необходимые вещи (одежда, белье и обувь) - 22 руб. 80 коп. в год [4]. В 1856 г. по ведомости отделения для умалишенных женщин исправительного заведения г. Санкт-Петербурга на содержание выделялось 54 руб., на лекарства - 6 руб. 67 коп., на одежду -23 руб. 60 коп. [6]. Приведенные цифры финансирования содержания психически больных лиц в частном учреждении в значительной степени превышали те же пункты затрат в государственных учреждениях.

12 июня 1830 г. принимается Сенатский указ «О мерах предосторожности в содержании людей, впадающих внезапно в припадки сумасшествия». Указ приводит случай крестьянина Иванова, в припадке сумасшествия посаженного на цепь и содержащегося в таких условиях трое суток. Распоряжением губернского правления, усмотревшим в этих действиях жестокость, на членов земского суда по этому делу было наложено пени в размере 10 руб., а волостного и выборного глав было постановлено предать суду. Правительствующий Сенат все распоряжения губернского правления отменил, не усмотрев обозначенной жестокости в действиях властей. По мнению Сената, крестьянин Иванов был посажен на цепь «не по какой-либо жестокости, а единственно по неимению других средств к удержанию его от причинения вреда». Вместе с тем в указе была сделана приписка «впредь в подобных случаях поступать с большей осторожностью и человеколюбием, и никаких жестоких»

Ф

95

ф

ИЗ ИСТОРИИ ПСИХИАТРИИ

и насильственных мер в отношении психически больных лиц не употреблять. Случай крестьянина Иванова являлся первым официальным делом о жестоком обращении с психически больным лицом. Именным указом, объявленным гражданским губернаторам Министром внутренних дел, «Об отмене военного караула в домах умалишенных» от 01.10.1832 было предложено Приказу общественного призрения отменить военный караул в комнатах, где содержатся больные, поскольку, по мнению законодателя, оружие караульных может по их неосмотрительности «легко быть обращено во вред» пациентами. Поводом к принятию подобного указа послужило посещение императором заведения Рязанского Приказа общественного призрения, посчитавшего наличие военного караула «неприличным» и повелевшего его отменить. Высочайше утвержденным мнением Государственного совета, распубликованным 20 марта 1832 г., «О производстве дел и смертоубийстве, учиненном в припадке сумасшествия» были утверждены правила содержания в домах умалишенных психически больных преступников. Согласно этому документу, психически больные преступники подлежали содержанию и лечению в домах для умалишенных, «с тем, чтобы они ни в коем случае не были из того дома исключаемы и водворяемы в общество, без разрешения высшего начальства». В случае выздоровления такие лица должны были находиться под наблюдением врачей еще в течение 2 лет (до издания данного нормативно-правового акта срок испытания составлял 5 лет). Если признаков болезни не обнаружится, выздоровевшие могут быть отпущены из психиатрического заведения с соблюдением ряда юридических процедур. Правительствующий Сенат оставлял за собой право сократить 2-летний испытательный срок или отдать выздоровевшего под поручительство родственникам. При повторном появлении симптомов болезни психически больные возвращались в дом умалишенных. Вышеназванные правила распространялись наряду с сумасшедшими также на лунатиков или сонноходцев и на лиц, страдающих припадками болезни, сопровождаемыми умоисступлением. Лица, страдающие припадками болезни, сопровождаемыми умоисступлением и потому сходными с сумасшествием, в случае выздоровления подлежали 6-недельному нахождению под наблюдением, в отличие от других категорий больных. Параграфом 105 Высочайше утвержденного положения об управлении Донского войска от 26.05.1835 определено «кротких» содержать по несколько человек в одной комнате, а «злых» - каждого в отдельности. В комнатах запрещались все орудия и вещи, посредством которых больные могли причинить себе и другим вред. Надзирающие лица и другие служители должны были обращаться с лишенными ума «с кротостью, терпением и че-

ловеколюбием». «Кротким» разрешались свободные прогулки во дворе, обнесенном высокой и крепкой оградой, без камней, обломков и прочих вещей, способных служить средством причинения вреда. «Злым» прогулки разрешены были «со всеми предосторожностями».

В Высочайше утвержденной записке лейб-медика Рюля «Об учреждении временного заведения для приема больных, страждущих душевными болезнями» от 24.11.1836 содержалась характеристика положения психически больных лиц в то время. Большинство из них находились на попечении своих родственников, порой без присмотра, должного содержания, «при суровом и вовсе противном обхождении с ними», усугублявшем болезнь. Дома для умалишенных всех нуждающихся в помощи не вмещали. Родственники, опасаясь агрессивного поведения, нередко оставляли больных без жилья. Такие психически больные помещались полицией в съезжие дома к преступникам, где отсутствовали соответствующие средства и условия их содержания. Повсеместно в съезжих домах больные подвергались издевательствам и «осмеянию» со стороны преступивших уголовный закон лиц. В больницу из съезжих домов психически больных доставляли с «ушибами на их теле, связанными и сильно затянутыми».

В 1854 г. принимается Высочайше утвержденное положение Кавказского Комитета, объявленное Сенату Министром внутренних дел «О плате за пользование бедных людей Закавказского края в домах умалишенных», которым за призрение в Воронежском доме для умалишенных неимущих больных, направляемых из Закавказского края за неимением своего, обязанность уплаты денежных средств за содержание и лечение возлагается на помещиков и «общество», которым данные неимущие больные принадлежат. В случае отсутствия обозначенной принадлежности плату вносил Закавказский Приказ общественного призрения.

Именным, объявленным Сенату военным министром распоряжением, распубликованным 27 мая «О воспрещении наряжать часовых в дома умалишенных» от 29.04.1859 в психиатрических учреждениях и на их территориях (в том числе военных госпиталях, имеющих психиатрические отделения) запрещается привлекать к осуществлению функций надзора часовых и караул от войск «во избежание несчастных случаев, которые могут быть следствием такого надзора». С этого момента надзор за психически больными был возложен на особых приставников, рекрутируемых из числа отставных солдат и лиц иного звания.

В 1859 г. Комитетом министров было принято положение [2], в котором сообщалось о неудовлетворительном состоянии находящихся в ведении Приказа общественного призрения домов и отделений для умалишенных.

96

Введение социальных гарантий для лиц, находящихся на службе, в случае возникновения у них психического расстройства, а также для работников психиатрических учреждений

В 1837 г. принимается Высочайше утвержденное положение Комитета министров «О сохранении в течение года мест и окладов чиновникам, поступающим в учреждения для умалишенных», которым впервые устанавливаются социальные гарантии лицам, у которых в период нахождения на службе наступило психическое расстройство. Такую категорию служащих в течение первого года их нетрудоспособности и нахождения на стационарном лечении запрещалось увольнять. В случае если больной имел жену и детей, ему продолжали выплачивать оклад в размере, определенном до болезни. Если по истечении годового срока трудоспособность не восстанавливалась, такие работники подлежали увольнению на общих основаниях. На канцелярских служащих данное положение Комитета министров не распространялось. Высочайше утвержденным положением Комитета министров «О зачете в выслугу на пенсию времени, проведенного служащими чиновниками, по болезни их, в доме умалишенных» от 10.12.1840 по частному случаю титулярного советника Бордунова зачтено ему в выслугу лет время нахождения в психиатрическом учреждении длительностью 11 мес. Можно предположить, что данный случай был не единственным. 09.12.1840 именным, объявленным Его Императорскому Высочеству Главному начальнику Пажеского и всех сухопутных кадетских корпусов указом «О зачислении в кандидаты Александровского и малолетнего отделения 1-го Московского кадетских корпусов тех малолетних, коих мать или отец страдают потерей рассудка», было определено зачислять в указанные в его названии учреждения малолетних детей тех родителей, которые страдают психическим расстройством и находятся в звании не ниже штаб-офицерского чина. Именным, объявленным Комиссарскому Департаменту военным министром указом «О выдаче женам и детям военных офицеров, во время пользования сих последних в казенных заведениях от сумасшествия, жалования,которым пользовались до болезни» от 19.03.1841 гарантии сохранения заработной платы распространились и на военных офицеров.

В 1859 г. Именным указом, объявленным президенту Императорской Медико-хирургической академии военным министром, «О преобразовании при Втором военно-сухопутном Санкт-Петербургском госпитале отделения умалишенных» служителям сего отделения разрешалось получить отставку по истечении 15 лет работы. Службу до поступления в отделение причисляли к службе при отделении, считая 5 лет за 3 года. То же правило распростра-

нялось и на фельдшеров отделения умалишенных с расчетом зачисления срока службы до отделения 4 года за 3 года. Названным Именным указом наряду с социальными гарантиями работникам впервые законодательно закрепляется норма, отдаленно напоминающая положение о врачебной тайне. На кроватных досках отделения для психически больных указом запрещалось совершать какие-либо надписи, идентифицирующие больного (дозволялся только номер кровати).

Преобразования в российской психиатрии начинаются во второй половине XIX в., и связаны они с именами профессоров И.М. Балинского и И.П. Мер-жеевского, практически полностью изменивших как психиатрические учреждения, так и российскую психиатрическую науку. Ю.В. Каннабих пишет: «Это было время, когда русская земская психиатрия была занята интенсивным строительством; во врачах-специалистах была огромная нужда; клиника Мержеевского была главным центром русской научной и практической психиатрии» [7, с. 409]. К земскому периоду русской психиатрии относится научная деятельность В.Х. Кандинского, В.М. Бехтерева, П.И. Ковалевского, С.С. Корсакова и др.

Заключение

Плачевное состояние учреждений для призрения психически больных сохранялось вплоть до конца XIX в. В докладе В.И. Яковенко, сделанного им на XIII съезде земских врачей Московской губернии, содержались сведения о худшем уходе за страдающими психическими расстройствами, худшем персонале и худших помещениях. «Все изношенное и изорванное в больнице платье и белье передается в психиатрические отделения, лучшие части мяса на кухне идут в общую больницу, а обрезки в виде так называемой крошки в психиатрическое отделение. Больные грязные, полунагие изнывали от полного безделья в тесных переполненных палатах, темных днем, а ночью скудно освещенных коптящими лампочками. Воздух, густо пропитанный специфическим запахом всевозможных извержений, - при примитивном устройстве канализационной части, - наполнен неумолчными криками, стонами, ругательствами, порой переходящими в дикий рев. Прислуга, истомленная всякого рода лишениями, набранная из худших отбросов городского населения, доведенная до отчаяния своим бессилием водворить какой-нибудь порядок, срывала свое озлобление на тех же больных, тщетно пытаясь бранью и побоями внести успокоение. С этой же целью больные связывались и заковывались в цепи иногда при помощи хитроумных и затейливых приспособлений. В праздничные дни отделения для умалишенных, как и лондонский «Бедлам» в древности, служили местом забавы и развлечения для городских обывателей, которые являлись

Ф

ИЗ ИСТОРИИ ПСИХИАТРИИ

сюда посмотреть на «штуки», выкидываемые больными, проконсультироваться у прорицателей или же с целью приношений. Среди врачебного персонала больницы назначение к заведыванию отделением для умалишенных считалось ссылкой своего рода. Обреченные на это врачи, щадя свои нервы, при полном бессилии что-либо сделать, старались как можно реже заглядывать в эти отделения и оставляли их на полный произвол прислуги. Случалось нередко, что перевод в психиатрическое отделение служил средством наказания для провинившихся больных из других отделений или для прислуги. При таком положении дела, очевидно, не могло быть и мысли о каком-нибудь лечебном значении этих учреждений. Что же касается смертности, то она была чрезвычайно высока. Сохранились свидетельства, что порой в иные годы она доходила до 30% всех призреваемых*» [8, с. 499-500].

Из настоящего исследования видно, что Россия прошла очень длительный и сложный путь сначала к признанию юродивых психически больными лицами, потом к созданию первых светских психиатрических учреждений и улучшению условий содержания в них. На протяжении всего исследуемого периода финансирование психиатрических учреждений было весьма и весьма скудным**. Цепи еще в XIX в. продолжали служить средством стеснения больных. Отмечалась слишком большая смертность среди стационарных больных психиатрических учреждений. Существовавшая на каждом историческом этапе своего развития психиатрическая помощь была доступна лишь малому числу нуждающихся больных, в основном из высших слоев населения. Только в 70-х гг. XIX в. начинается интенсивная работа по созданию земской и городской медицины, способной оказывать более адекватную помощь больным.

Литература

1. Баженов Н.Н. История Московского долгауза. - М., 1909. -С. 19 (Цит. по: Александровский Ю.А. История отечественной психиатрии: В 3 т. - Т. 1. Усмирение и призрение. -М.: ГЭОТАР-Медиа, 2013. - 384 с.).

2. Высочайше утвержденное положение Комитета Министров, объявленное Сенату Министром Внутренних Дел «Об устройстве Казанского окружного дома умалишенных» от 22.12.1859.

3. Высочайше утвержденный доклад Сената от 20.04.1762 «О постройке для безумных особенных домов и об отдаче имений, принадлежащих безумным под надзор наследников».

4. Высочайше утвержденный штат отделения для умалишенных арестантов при С.-Петербургском исправительном заведении от 6.07.1852.

5. Именной указ, объявленный из Верховного Тайного Совета Сенату 15.03.1727 «Об отсылке в монастыри преступников за старостью лет и от природы увечных, также умалишенных людей, по-прежнему».

6. Именной указ, объявленный Сенату Министром Юстиции «Об устройстве в С.-Петербурге в заведении исправитель-

ного Заведения особого отделения для умалишенных женщин» от 25.05.1856.

7. КаннабихЮ.В. История психиатрии. - М.: АСТ; Минск: Хар-вест, 2002. - 560 с.

8. Кащенко П.П. Ближайшие задачи в деле попечения о душевнобольных // Современная психиатрия. - 1911. Сент.-окт. - С. 485-513.

9. Константиновский И.В. Русское законодательство об душевнобольных, его история и сравнение с иностранными законодательствами. - СПб.: Типография М.М. Стасю-левича, 1887. - С. 95.

10. Кормчая (Номоканон). - СПб.: Воскресеше, 2011. -1488 с.

11. Сборникъ памятниковъ по исторш церковнаго права, преимущественно русской церкви до эпохи Петра Великаго / Составитель: докторъ церковнаго права, профессоръ Пет-роградскаго Университета В.Н. Бенешевичъ. - Петроградъ. 1915. - 120 с.

12. Юдин Т.И. Очерки истории отечественной психиатрии / Под ред. Б.Д. Петрова. - М.: Медгиз. 1951. - 480 с.

* На момент составления доклада смертность составляла 5-8%.

** Ю.В. Каннабих приводит пример юродивого Ивана Яковлевича Корейши, паломничество к палате которого в 50-х годах XIX в. служило значительным доходом для Московской психиатрической больницы (см. подробнее: Каннабих Ю.В. История психиатрии. - М.: АСТ, Мн.: Харвест, 2002. - С. 303-304).