CC BY
56
УДК 343.822.9(093)+929Коковцов
СОДЕРЖАНИЕ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫХ В РОССИИ ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XIX века (ПО РАННИМ ВОСПОМИНАНИЯМ В.Н. КОКОВЦОВА)1
М.В. Зайцев
СГУ им. Н.Г. Чернышевского, кафедра истории России и археологии e-mail: [email protected]
Статья посвящена условиям содержания политических заключенных в России в 1870-е годы. Данные об этом извлечены из воспоминаний В.Н. Коковцова, служившего в указанный период чиновником Главного тюремного управления Министерства внутренних дел Российской империи.
Ключевые слова: История России, освободительное движение, народники, тюрьмы в царской России, В.Н. Коковцов.
THE DETENTION OF POLITICAL PRISONERS IN LAST THIRD OF THE XIX CENTURY IN RUSSIA (ON EARLY V.N. KOKOVTSOV'S MEMORIES)
M.V. Zaytsev
(Saratov, Russia)
The article is devoted to the detention of political prisoners in Russia in the 1870s. The data extracted from the memories of V.N. Kokovtsov who served during the period as officer of the Chief prison department of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Empire.
Key words: History of Russia, liberation movement, «narodniki», prison in tsarist Russia, V.N. Kokovtsov
Освободительное движение в России в последнее время занимает все менее заметное место в историографии, что очевидно связано с существующей политической конъюнктурой. Тем не менее, нельзя сказать, что эта тема полностью исчерпала себя. Напротив,
1 Статья подготовлена при поддержке РГНФ, проект 16-31-01046 а2.
262
именно сейчас существует возможность максимально непредвзято рассматривать истоки, особенности и исторические последствия данного явления, а также вводить в научный оборот источники, ранее остававшиеся, по тем или иным причинам, вне поля зрения исследователей.
В своем небольшом сообщении я хотел бы привлечь внимание специалистов к одному любопытному источнику, опубликованному относительно недавно. Это записки графа В.Н. Коковцова озаглавленные «Обрывки воспоминаний из моего детства и лицейской поры»2.
Владимир Николаевич Коковцов являлся одной из крупнейших фигур в правительстве Николая II, занимая посты министра финансов (в 1904-1905, 1906-1914 гг.) и председателя Совета министров (в 1911-1914 гг.). Оказавшись после революции 1917 г. в эмиграции, Коковцов опубликовал обширные мемуары о наиболее интенсивном периоде своей работы в правительстве (с 1903 по 1917 г.), и о первых послереволюционных годах. Эта книга под названием «Из моего прошлого» вышла в Париже в 1933 г., а в начале 1990-х гг. - в нашей стране3. Некоторые советские историки использовали парижское издание в своих исследованиях, но только издание 1992 г. позволило по-настоящему полно ввести этот источник в научный оборот.
В предисловии к этим воспоминаниям автор специально оговаривает, что не будет освещать в них ранние этапы своей жизни и служебной карьеры, в том числе период с 1879 по 1890 г., который он провел в качестве чиновника Главного тюремного управления МВД. Только в 1937 г. Коковцов создал еще одни мемуарные записки, посвященные его детским и юношеским годам, а также начальному периоду государственной службы. Они оказались на хранении в архивном собрании Королевского музея армии и военной истории (Брюссель) вместе с некоторыми другими документами, касающимися деятельности графа в эмиграции, и долгое время об их существовании было известно лишь небольшому кругу специали-
2 Коковцов В. Н. Обрывки воспоминаний из моего детства и лицейской поры. М., 2011.
3 Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания. 1903-1919. В 2 т. Париж, 1933; Коковцов В.Н. Из моего прошлого: воспоминания министра финансов России, 1903-1919. В 2 кн. М., 1992.
стов. В 2007 г. в нашей стране вышла часть этих воспоминаний4, а в 2011 г. усилиями М. В. Ковалева и М. А. Васильевой была впервые опубликована их полная версия5.
Исследователи обнаружат в данных воспоминаниях сразу несколько любопытнейших информационных пластов. Во-первых, это рассказ Коковцова о его детстве и семейной жизни, который дает ценные сведения о быте и повседневности русского провинциального дворянства 50-60-х гг. XIX века. Второй крупный раздел посвящен Александровскому лицею, составу его воспитанников и преподавателей эпохи 1860-70-х годов. Наконец, изложение событий раннего этапа административной карьеры Коковцова содержит отзывы и упоминания о некоторых известных государственных деятелях России пореформенного периода - К.К. Гроте, Э.Д. Плеске, Н.С. Таганцеве, Д.М. Сольском, С.Ю. Витте, Ф.А. Ооме и др.
Помимо прочего, в этом тексте рассказывается о службе автора под руководством выдающегося деятеля той эпохи - К.К. Грота, который в 1877 г. был назначен председателем Особой комиссии Государственного совета о преобразовании тюремной части. Гроту предстояло изучить современное состояние тюремных учреждений в России, и он пригласил Коковцова в качестве помощника. На протяжении этого этапа своей службы Владимир Николаевич, в частности, принял участие в инспектировании многих мест заключения, включая те, где содержались участники народнического движения.
В середине 1870-х гг. готовился процесс 193-х, подоплека которого подробно проанализирована в трудах Н.А. Троицкого6. Этот автор в своих исследованиях неоднократно указывал на ужасающие условия, в которых при царском режиме содержались политзаключенные в тюрьмах и на каторге. Так, в частности, он в своей моно-
4 Коковцов В.Н. Обрывки воспоминаний из моего детства и лицейской поры // Некрасов С.М. «Куда бы нас не бросила судьбина...»: Выпускники Императорского Александровского Лицея в эмиграции. М., 2007. С. 125-159.
5 Коковцов В.Н. Обрывки воспоминаний из моего детства и лицейской поры. М., 2011.
6 См.: Троицкий Н.А. Большое общество пропаганды. 1871-1874 (так называемые «чайковцы»). Саратов, 1963; Его же. Первые из блестящей плеяды. (Большое общество пропаганды 1871-1874 гг.). Саратов, 1991; Его же. Крестоносцы социализма. Саратов, 2002.
графии о Большом обществе пропаганды, сообщает, что во время затянувшегося на три года следствия по делу 193-х «арестованные томились в жутких условиях одиночных казематов, теряли здоровье и умирали (к началу процесса 43 из них умерли, 12 - покончили с собой и 38 - сошли с ума)»7. Однако воспоминания Коковцова рисуют несколько иную картину условий, в которых содержались заключенные.
В течение 1876 г. обвиняемых по делу 193-х переводили в Петербургский Дом предварительного заключения на Шпалерной улице. Эта была новая следственная тюрьма, открытая годом ранее, строение которой соединялось с соседним зданием Окружного суда и Судебной палаты, где и происходили следствие и сам процесс. Грот поручил Коковцову проинспектировать эту тюрьму, что последний и выполнил на рубеже 1876-1877 годов. По отзыву Коковцова, управлявший Домом предварительного заключения полковник Федоров «человек очень добрый» значительно распустил вверенное ему учреждение. И если в женском отделении одиночного заключения правила еще как-то соблюдались, то на мужском «среди следственных политических порядок был более чем сомнительный». «Проще сказать, - сообщает мемуарист, - его совсем не было. В период моих частых посещений одиночное заключение, в смысле изоляции заключенных и устранения возможности взаимных общений в их среде, было чистейшею фикциею. Центральный тюремный двор, на который выходили окна всех 400 камер, был переплетен целою паутиною тонких бечевок, по которым сверху вниз и на все четыре стороны передавались по довольно простым проводам небольшие посылки арестованных из одних камер в другие, письма и книжки. Полковник Федоров старался бороться с этим злоупотреблением, но совершенно безуспешно. Паутина проводов, уничтоженная под его личным наблюдением, немедленно восстанавливалась неведомыми путями, очевидно не без прямого участия низшего тюремного надзора.. .»8.
Учитывая это обстоятельство, Коковцов даже перестал задавать заключенным стандартный вопрос о том, какое влияние оказывает на них содержание в одиночном заключении, поскольку было оче-
7 Троицкий Н.А. Первые из блестящей плеяды. С. 263.
8 Коковцов В.Н. Обрывки воспоминаний. С. 224.
видно, что от изоляции они совершенно не страдают. Еще одним средством общения между узниками служило перестукивание посредством труб отопления, водоснабжения и фановых. На устройство этих труб постоянно жаловался тюремный надзор, объясняя свое бессилие бороться с переговорами, но, как иронизирует Коковцов, совершенно не жаловались заключенные, «бодро переносившие неудобства такого общения».
Таким образом, обвиняемые по делу 193-х во всю пользовались отсутствием строгости в тюремном режиме. Однако позднее, примерно в 1879 г. эта явная насмешка над принципом изоляции была уничтожена следующим начальником тюрьмы - полковником Григорьевым, «энергично расправившимся как с главными деятелями такого обхода закона из числа арестованных, так и в особенности [с] их услужливыми пособниками из низшего надзора»9.
Летом 1877 г. Грот в сопровождении Коковцова и еще двух чиновников совершил большую поездку по стране с целью осмотра мест заключения в разных губерниях. В том числе они посетили каторжную тюрьму в Харьковской губернии, где содержались раздельно как уголовные преступники, так и политические. Характерно, что условия содержания уголовников отличались в лучшую сторону от условий, в которых находились политические. Первые жили большими группами в общих камерах с окнами, выходившими на обширный, обсаженный деревьями двор с разбитыми на нем лужайками и клумбами. Вторые находились в особом здании, состоящим из одиночных камер, которые Коковцов описывает так: «Небольшая, продолговатая комната со всеми обычными принадлежностями - подъемною кроватью, столом, табуретом и иными атрибуциями одиночной камеры, закрепленным железною решеткою. Было душно от открытого окна и полно мух, обычного бича на юге, в комнатах, не имевших приспособления для затемнения их на время яркого дневного света»10.
Размер камер был настолько мал, что для беседы с заключенным Грот был вынужден входить в камеру один, его спутники просто не помещались. С другой стороны, Коковцов отмечает, что, в отличие от арестантов на общем отделении, политические в оди-
9 Коковцов В.Н. Обрывки воспоминаний... С. 225.
10 Там же. С. 233.
ночках не носили кандалов. Внешний вид узников, как сообщает мемуарист, «поражал бледностью лица и очевидным утомлением от духоты и безделья»11.
Все политзаключенные, содержавшиеся в этой тюрьме, являлись участниками народнического кружка А.В. Долгушина12. На стандартные вопросы об условиях содержания все они никаких жалоб не заявляли. Сам Долгушин лишь просил ускорить их перевод на каторжные работы в Сибирь, поскольку даже больше заключения узников угнетало постоянное бездействие. Его соратники говорили в том же духе и просили только позволить им иметь хоть какие-нибудь книги, чтобы справиться с тоскою безделья (что характерно, на вынужденное безделье, как на основной раздражающий фактор, указывали и уголовники). Один из политзаключенных, когда Грот вошел в его камеру и обратился с вопросами о жалобах, вдруг упал на колени и, едва сдерживая рыдания, стал буквально умолять допустить на свидание его мать, которая проживала уже два месяца в слободе поблизости от тюрьмы.
Однако в компетенцию Грота подобные вопросы не входили. Режим содержания политических был установлен во всех подробностях Департаментом полиции с утверждения министра внутренних дел, по соглашению с III отделением Собственной его императорского величества канцелярии. «Местная власть в лице харьковского губернатора не имела никакой самостоятельности и должна была следовать строго установленным правилам, обращаясь к министру внутренних дел во всех случаях либо не предусмотренных правилами, либо вызывающих отклонения от них»13. Поэтому все, что мог сделать Грот - пообещать передать эти просьбы в вышестоящие инстанции, хотя сам понимал, что пройдет масса времени, прежде чем такие обращения будут рассмотрены и последует какая-то реакция на них.
Итак, судя по ранним воспоминаниям Коковцова, содержание политзаключенных в середине 1870-х гг. еще не отличалось той изощренной жестокостью, на которую указывают некоторые иссле-
11 Коковцов В.Н. Обрывки воспоминаний. С. 233.
12 О процессе над долгушинцами см.: Троицкий Н.А. Безумство храбрых: русские революционеры и карательная политика царизма. 1866-1882 гг. М., 1978. С. 107-109.
13 Коковцов В.Н. Обрывки воспоминаний. С. 233.
дователи освободительного движения. Однако вопрос этот требует дальнейшего внимательного и объективного изучения, с привлечением разноплановых источников.
