СОЧЕТАНИЕ ИНТЕРЕСОВ ОБЩЕСТВА И ЧАСТНЫХ ИНТЕРЕСОВ В РЕГУЛИРОВАНИИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ЗЕМЕЛЬ Текст научной статьи по специальности «Право»

2021

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

PERM UNIVERSITY HERALD. JURIDICAL SCIENCES

Выпуск 54

Информация для цитирования:

Эйриян Г. Н. Сочетание интересов общества и частных интересов в регулировании использования земель // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2021. Вып. 54. C. 699-721. DOI: 10.17072/1995-4190-2021 -54-699-721.

Eyrian G. N. Sochetanie interesov obshhestva i chastnykh interesov v regulirovanii ispol'zovaniya zemel' [Public and Private Interests in Regulation of Land Use]. Vestnik Permskogo universiteta. Juridicheskie nauki -Perm University Herald. Juridical Sciences. 2021. Issue 54. Pp. 699-721. (In Russ.). DOI: 10.17072/1995-41902021-54-699-721.

УДК 340.115.4; 340.115.5; 342.72/.73; 340.131.5 DOI: 10.17072/1995-4190-2021-54-699-721

СОЧЕТАНИЕ ИНТЕРЕСОВ ОБЩЕСТВА И ЧАСТНЫХ ИНТЕРЕСОВ В РЕГУЛИРОВАНИИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ЗЕМЕЛЬ

Г. Н. Эйриян

Пермский государственный национальный исследовательский университет

E-mail: grazhdanskoe.pravo@gmail.com

Поступила в редакцию 01.02.2021

Введение: в статье рассмотрена эволюция российского законодательства об использовании земельных участков в постсоветский период в аспекте сочетания интересов общества и частных интересов. Цель: проанализировать развитие законодательства РФ об использовании земельных участков с акцентом на отношения в части хозяйственной эксплуатации земельного участка как природного ресурса, установить его текущее состояние в аспекте сочетания интересов общества и частных интересов. Методы: формальной логики, исторический, сравнительно-правовой, системно-структурный. Результаты: установлено, что развитие законодательства об использовании земельных участков в РФ осуществлялось непоследовательно. На первом этапе, до принятия Конституции РФ, интересы общества выступали в качестве пределов осуществления права собственности на землю, иные природные ресурсы. Конституция РФ прямо не закрепляет социальную функцию собственности на землю, иные природные ресурсы, из ее положений, как представляется, следует потенциальная возможность развития в отраслевом законодательстве различных концепций собственности. В настоящее время в ЗК РФ отражена социальная функция собственности, что следует, в частности, из ряда основных принципов земельного законодательства. Подчиняя регламентацию отношений по использованию земельных участков общественным интересам, законодатель вместе с тем значительно либерализировал права и обязанности правообладателей земельных участков по сравнению с ЗК РСФСР 1991 г. Указанное обстоятельство свидетельствует, на наш взгляд, о стремлении законодателя гармонизировать земельное и гражданское законодательство в регулировании использования земли.

Ключевые слова: публичные и частные интересы в использовании земель; социальная функция собственности на землю; конституционные положения о земле

© Эйриян Г. Н., 2021

PUBLIC AND PRIVA TE INTERESTS IN REGULATION OF LAND USE

G. N. Eyrian

Perm State University

E-mail: grazhdanskoe.pravo@gmail.com

Received 01.02.2021

Introduction: the article analyzes the evolution of Russian legislation on the use of land plots in the post-Soviet period from the perspective ofpublic and private interests as reflected therein. Purpose: to analyze the development of the legislation of the Russian Federation on the use of land plots, with a focus on relations regarding the economic exploitation of the land plot as a natural resource; to assess current legislation from the perspective of the balance of public and private interests. Methods: methods offormal logic, historical, comparative legal and system-structural methods. Results: the development of legislation on the use of land plots in the Russian Federation has been inconsistent. At the first stage, before the adoption of the Constitution of the Russian Federation, the public interest acted as the limit of the exercise of ownership of land and other natural resources. The Constitution of the Russian Federation does not directly establish the social function of ownership of land and other natural resources. The provisions of the Constitution imply the potential opportunity for the development of various concepts of ownership in land law. Currently, the Land Code of the Russian Federation reflects the social function of ownership, which follows from a number of basic principles of land legislation. The legislator subordinated the regulation of relations on the use of land plots to public interests and, at the same time, liberalized the rights and obligations of the owners of land plots in contrast to the Land Code of the RSFSR of 1991. From our point of view, this circumstance demonstrates the legislator's desire to harmonize land and civil legislation in the regulation of land use.

Keywords: public and private interests in land use; social function of land ownership; constitutional provisions on land

Введение

Положения статьи 75. 1 Конституции РФ указывают на то, что в Российской Федерации создаются условия для устойчивого экономического роста и повышения благосостояния граждан, для взаимного доверия государства и общества, гарантируются защита достоинства граждан и уважение человека труда, обеспечиваются сбалансированность прав и обязанностей гражданина, социальное партнерство, экономическая, политическая и социальная солидарность. Достижение большей части указанных целей невозможно без рационального и эффективного использования земли (земельных участков), что предполагает поиск оптимального сочетания публичных и частных интересов в указанной сфере общественных отношений.

Необходимость сочетания публичных и частных интересов в области использования земельных участков предопределена конституционными положениями, которые, с одной стороны, подчеркивают ценность земли как особого природного объекта и важнейшего компонента окружающей среды (ч. 1 ст. 9 Конституции РФ), а с другой - направлены на охрану права частной собственности (ч. 1 ст. 35 Конституции РФ) и обеспечение свободного владения, пользования и распоряжения землей и другими природными ресурсами (ч. 2 ст. 36 Конституции РФ).

Сочетание интересов общества и законных интересов граждан1, благодаря чему регулиро-

1 Представляется, что «законные интересы граждан» следует толковать как «частные интересы», в том числе юридических лиц.

вание использования и охраны земель осуществляется в интересах всего общества при обеспечении гарантий каждого гражданина на свободное владение, пользование и распоряжение принадлежащим ему земельным участком, является одним из принципов земельного законодательства (подп. 1 п. 1 ст. 1 ЗК РФ).

Сложность решения вопроса о том, каким образом должны сочетаться интересы общества в целом и отдельных правообладателей земельных участков в условиях рыночной экономики, обусловлена проблемами различного характера. Прежде всего отметим, что на протяжении всего постсоветского периода земельные преобразования осуществляются в отсутствие научно обоснованной концепции развития законодательства об использовании земельных участков, которая явно должна носить межотраслевой характер. Вектор их развития, как правило, определяется под влиянием факторов политического характера. Данное обстоятельство обусловило непоследовательное, с точки зрения государственной политики, и бессистемное, с точки зрения межотраслевого подхода, регулирование отношений в области использования земельных участков. Достаточно сказать, что гражданское и земельное законодательства, нормы которых должны комплексно и системно применяться к регулированию отношений по использованию земель (п. 3 ст. 3 ЗК РФ), имеют в своей основе разные концепции собственности. Указанные отрасли предполагают принципиально различную роль государства (степень его вмешательства) в экономической сфере общества, что, безусловно, отражается на балансе публичных и частных интересов.

Различные подходы к решению вопроса о соотношении интересов общества и частных интересов при использовании земель являются следствием, в том числе неопределенности нормативного содержания части 1 статьи 9 Конституции РФ, а также отсутствия в ней прямого указания на социальную функцию собственности в отношении земли, иных природных ресурсов.

С учетом сказанного представляется важным проанализировать развитие российского законодательства об использовании земельных участков в постсоветский период и определить его текущее состояние с позиции сочетания интересов общества и частных интересов.

К вопросу о толковании части 1 статьи 9 Конституции РФ

На протяжении практически всего советского периода для характеристики земли и других природных ресурсов законодатель использовал такие термины, как «общенародное достояние», «всенародное достояние», а также «достояние народов, проживающих на данной территории».

Так, в соответствии с пунктом а) статьи 3 Конституции РСФСР 1918 г., было установлено, что «в осуществление социализации земли частная собственность на землю отменяется и весь земельный фонд объявляется общенародным достоянием и передается трудящимся без всякого выкупа, на началах уравнительного землепользования»1. При этом иные природные ресурсы, в частности леса, недра и воды общегосударственного значения, были объявлены национальным достоянием.

Очевидно, что в первых актах советской власти, в том числе и в Конституции РСФСР 1918 г., нашла отражение доктрина социализации земли, изначально сформулированная партией социалистов-революционеров, а затем взятая большевистской партией в качестве основы своей аграрной программы.

Лидер правых социалистов-революционеров В. М. Чернов так характеризовал идею: «Если мы действительно хотим последовательной борьбы с собственническим началом, то мы неминуемо должны прийти не к идее товарищеской, или общинной, или земской, или даже государственной собственности; - мы придем к идее установления общенародных прав на землю, к идее полного освобождения земли от пут "священной собственности", к идее превращения земли в общенародное состояние. Это и есть идея социализации земли» [24, с. 130, 131, 158].

По мнению Д. С. Розенблюма, «для русского крестьянина, мелкого земледельца, самостоятельно хозяйствующего на своих разбросанных полосках, национализация земли не означала собственности государства, использующего землю в общественных интересах. Нет, для него она - личное право на землю, право на

1 Конституция (Основной Закон) Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (принята V Всероссийским Съездом Советов в заседании от 10.07.1918) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

непосредственное освоение ее, право его семьи, его потомков быть обеспеченными в возможности непосредственно приложить свой собственный труд к "матушке-землице". Так, национализация земли становится ее социализацией, общенародным достоянием, характерным признаком которого является именно общегражданское, субъективное публичное право на землю, которое есть вместе с тем право трудовое, право личного труда на земле» [20, с. 38].

Социализация земли стала основой первого земельного режима советской власти, который базировался на идее национализации земли. Д. С. Розенблюм писал: «Национализация земли мирится с разными системами этих взаимоотношений, в том числе и с тем, который именуется "социализацией земли". История нашего революционного земельного законодательства дает яркое свидетельство различной конструкции земельно-правового строя при неизменности начала национализации земли» [20, с. 46].

Позже в статье 6 Конституции СССР 1936 г. будет провозглашено, что «земля, ее недра, воды, леса, заводы, фабрики, шахты, рудники, железнодорожный, водный и воздушный транспорт, банки, средства связи, организованные государством крупные сельскохозяйственные предприятия (совхозы, машинно-тракторные станции и т. п.), а также коммунальные предприятия и основной жилищный фонд в городах и промышленных пунктах являются государственной собственностью, то есть всенародным достоянием»1.

Тождество между государственной собственностью и всенародным достоянием было сохранено и в Конституции СССР 1977 г., в первоначальной редакции которой государственная собственность рассматривалась как общее достояние всего советского народа, основная форма социалистической собственности. При этом в исключительной собственности государства находились земля, ее недра, воды, леса2.

1 Конституция (Основной Закон) Союза Советских Социалистических Республик (утв. постановлением Чрезвычайного VIII Съезда Советов СССР от 05.12.1936) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

2 Конституция (Основной Закон) Союза Советских Социалистических Республик (принята ВС СССР 07.10.1977)

Конституция СССР 1977 г. (в ред. от 14 марта 1990 г.), отражая ослабление центральной (союзной) власти, закрепляла: «Земля, ее недра, воды, растительный и животный мир в их естественном состоянии являются неотъемлемым достоянием народов, проживающих на данной территории, находятся в ведении Советов народных депутатов и предоставляются для использования гражданам, предприятиям, учреждениям и организациям»3.

В наибольшей степени изменения периода «перестройки» нашли отражение в Конституции (Основном Законе) Российской Федерации -России4, в статье 11 которой были установлены различные формы собственности на природные ресурсы, при одновременной констатации, что «земля и ее недра, воды, растительный и животный мир являются достоянием народов, проживающих на соответствующей территории. Владение, пользование и распоряжение природными богатствами не могут осуществляться в ущерб интересам этих народов». Важная норма была закреплена и в статье 10, согласно которой собственность не могла использоваться в целях, противоречащих интересам общества, правам и свободам других граждан. Действовало правило: «Исходя из общественных интересов, закон устанавливает пределы свободы экономической деятельности».

Из содержания указанных норм Конституции (Основного Закона) Российской Федерации - России следует, что в начальный период реформирования земельных отношений интересы народов, проживающих на соответствующей территории, а также общественные интересы выступали в качестве пределов осуществления права собственности на природные ресурсы.

В Конституции РФ положения, обязывающие использовать природные ресурсы как в интересах народов, проживающих на соответ-

[Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

3 Конституция (Основной Закон) Союза Советских Социалистических Республик (принята ВС СССР 07.10.1977) (в ред. от 14.03.1990) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

4 Конституция (Основной Закон) Российской Федерации -России (принята ВС РСФСР 12.04.1978) (в ред. от 10.12.1992) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

ствующей территории, так и в общественных интересах, отсутствуют. Нет в действующей Конституции РФ и норм, согласно которым земля и другие природные ресурсы являются достоянием народов1, проживающих на соответствующей территории.

В соответствии с пунктом 1 статьи 9 Конституции РФ, «земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории». В юридической литературе даны самые разнообразные толкования указанного конституционного положения, вплоть до отказа придавать какое-либо значение пункту 1 статьи 9 Конституции РФ при определении правового режима земельного участка. Так, например, Е. А. Суханов убежден в том, «что объявление земли и других природных ресурсов "достоянием народов" в российском законодательстве уже не составляет особого правового режима этих объектов, а является лишь социально-экономической декларацией» [21]. Такой подход практически полностью устраняет необходимость учета интересов общества при регулировании использования и охраны земель, а земельный участок превращает в «метафизический» объект, оторванный от природного объекта, окружающей природной среды. Между тем, как справедливо замечал В. Ф. Яковлев, «не случайно статья 9 Конституции, говоря о земле, с одной стороны, указывает на то, что земля является основой жизни и деятельности народов, а с другой - говорит о том, что земля может находиться в частной собственности граждан. Следовательно, здесь есть две задачи, эти две задачи проистекают из факта существования в отношении земли и публичных интересов и частных интересов. Следовательно, регулирование здесь должно быть обязательно комплексным, обеспечивающим как публичные, так и частные интересы» [28].

Вопрос о субъекте права собственности на землю в контексте части 1 статьи 9 Конституции РФ - один из самых обсуждаемых. Приве-

1 При этом земля квалифицирована как публичное достояние многонационального народа России Конституционным Судом РФ в постановлении от 23 апр. 2004 г. № 8-П «По делу о проверке конституционности Земельного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Мурманской областной Думы» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2004. № 18, ст. 1833.

дем наиболее интересные позиции. Например, В. В. Нахратов отмечает следующее: «... если ч. 2 ст. 9 Конституции РФ намекает на то, что право на землю есть само естественное право на существование человека, то советское законодательство широко провозглашало общенародное достояние, имеющее естественную природу. Если же мы встанем на позитивистскую платформу, то ее идеологией является октрои-рование прав человека государством. И тогда суверенным собственником подвластной территории, а значит, и земель, является государство, о правоспособности народа в позитивизме говорить не приходится. Парадоксально, что советское право, пропитанное философией позитивизма, устанавливало общенародную собственность на природные ресурсы, тогда как постсоветское право, ведомое идеологией естественных прав (вхождение в Совет Европы, присоединение к подсудности ЕСПЧ), ее док-тринально и законодательно отрицает» [15, с. 129].

По мнению Н. Н. Аверьяновой, «в части 1 ст. 9 Конституции РФ, по сути, закрепляется конституционное право народов на землю» [1, с. 40].

М. М. Бринчук замечает, что «установление субъекта права, которому юридически принадлежат природные объекты, - это один из главных элементов сущности права собственности» [5]. По его мнению, «таким субъектом права безальтернативно может быть лишь государство, которое в интересах народа, всех и каждого, будет распоряжаться землей, недрами, водами, лесами и другими природными ресурсами как народным достоянием» [5].

Нередко исследователи констатируют декларативность пункта 1 статьи 9 Конституции РФ в связи с отсутствием в ней конкретных указаний на то, как должны использоваться и охраняться земли в РФ. Так, например, авторы одного из Комментариев к Конституции РФ замечают следующее: «Конституционное положение, согласно которому земля и другие природные ресурсы в России используются как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории, не содержит прямых указаний на то, кто, что и как обязан делать по отношению к отдельным видам, участкам, иным элементам конкретных природных ресурсов. Иначе говоря, Конститу-

ция не описывает должные правовые отношения по поводу использования и охраны природных ресурсов» [10]. Представляется, что вопросы о том, «кто, что и как обязан делать» по отношению к земельным участкам, - это, по большому счету, вопросы об условиях и порядке пользования землей, которые, в силу пункта 3 статьи 36 Конституции РФ, должны определяться на основе федерального закона.

На наш взгляд, из пункта 1 статьи 9 Конституции РФ следует, что в отношениях по использованию земельные участки не могут быть квалифицированы в качестве обычного имущества. Иначе говоря, их следует рассматривать как недвижимое имущество особого рода, в связи с чем «все отношения, объектом которых является земля, в том числе отношения собственности и земельного оборота, необходимо регулировать специальным (земельным) законодательством приоритетно перед другими отраслями законодательства» [9, с. 191]. Земля выполняет в обществе не только экономическую функцию, которая в условиях рынка влечет квалификацию земельного участка в качестве недвижимой вещи. Земля объективно, независимо от политических и экономических особенностей общества, выполняет и иные не менее важные функции, к числу которых, прежде всего, следует отнести экологическую, ресурсную, социальную. Сказанное обусловливает необходимость рационального и эффективного использования земли, ее охраны, что практически не реализуемо без активного участия государства в регулировании земельных отношений.

Земельное и/или гражданское законодательство?

Любое общество определенным образом уравновешивает публичные и частные интересы, устанавливая правила в области использования земли. Как справедливо отмечает Уильям А. Добеле, «землевладение никогда не укладывается в схему "или-или". В каждый исторический момент для каждого общества вопрос состоит в том, чтобы найти баланс между необходимым социальным контролем и справедливым доступом к земле и в равной степени насущной необходимостью частных инициатив для обеспечения эффективности; а также удовлетворение человеческого стремления к терри-

ториальной ассоциации. Компромиссы всегда непросты, и при постоянных изменениях в технологических, социальных и экономических условиях необходимо непрерывно искать новый баланс. Таким образом, задача каждой страны состоит в том, чтобы постоянно пересматривать отношения владения и пользования в том, что касается соотношения публичных и частных прав.

Французская, мексиканская, российская, китайская, кубинская и никарагуанская революции - каждая из которых земельный вопрос рассматривала в качестве одного из центральных -напоминают о последствиях неспособности адаптироваться к новым условиям» [32, р. 8].

При толковании положений Конституции РФ о собственности на землю следует помнить, что она принята в период кардинального сдвига баланса публичных и частных интересов в сторону последних. Изменение существовавшего весь советский период баланса интересов в земельных отношениях связано с разрушением государственной монополии на земельные ресурсы и установлением многообразия форм собственности на землю, включая частную.

Радикальные изменения в регулировании отношений земельной собственности были вызваны неэффективностью использования земли, прежде всего, в аграрном секторе экономики. Так, например, Н. А. Сыродоев в 1990 г. отмечал следующее: «Сегодня среди самых насущных задач, стоящих перед страной и требующих неотложного решения, пожалуй, центральное место занимает непосредственно затрагивающая сферу земельных отношений продовольственная проблема, являющаяся "болевой точкой" в жизни общества. Возникнув как сугубо хозяйственная, она уже давно превратилась и в политическую, ибо ее существование вызывает социальную напряженность и даже дискредитирует наше общество. Советский Союз ежегодно закупает за рубежом десятки миллионов тонн зерна (20 % мирового импорта), немало другой сельскохозяйственной продукции. Тем самым государство не только несет бремя больших валютных расходов, но и в определенной мере оказывается в зависимости от стран-экспортеров» [23, с. 1].

В 90-е гг. XX века существовало четкое понимание необходимости «раскрепощения

отношений собственности на землю, отказа от догматического понимания сущности права государственной собственности на землю как исключительной, "священной и неприкосновенной" с вытекающими отсюда сплошными запретами» [23, с. 6]. Важно, что повышение эффективности использования земли в 90-е гг. XX века достигалось не традиционным для советского времени совершенствованием правового регулирования отношений в области государственной собственности на землю, а через разрушение государственной монополии на землю, составлявшей основу советского земельного строя.

Отказ от государственной монополии на землю в 90-е гг. XX века привел законодателя к необходимости решения принципиально новой, неизвестной советскому периоду, проблемы взаимоотношения между частной собственностью и интересами общества, что весьма отличает реформы 90-х гг. XX века от всех тех мер, которые принимались в советское время для повышения эффективности использования земельных ресурсов, в том числе и в годы НЭПа. Так, например, Д. С. Розенблюм отмечал, что «основной принцип новой экономической политики, провозглашенной советским государством весною 1921 г., заключается в признании невозможности для государства, в обстановке капиталистического окружения и мелкокрестьянского строя сельского хозяйства непосредственно, вести народное хозяйство страны как единое производственное хозяйство, невозможности непосредственно эксплоа-тировать сосредоточенные в руках государства орудия общественного, производства. ... Государство оставляет за собой лишь общее руководство, лишь планирование и регулирование деятельности всей этой вновь созданной массы самостоятельно хозяйствующих субъектов, производящих обмен создаваемых ими хозяйственных благ не в порядке планового распределения, а посредством рынка. ... В отношении к земельному праву ставится, таким образом, проблема о взаимоотношении между государственною собственностью на землю и правами землепользования» [16, с. 355, 356].

Весь постсоветский период проблема взаимоотношения между частной собственностью и интересами общества в сфере использования земельных участков решается путем

комплексного применения норм различных отраслей законодательства, прежде всего земельного и гражданского. Так, на момент принятия Конституции РФ действовал ЗК РСФСР 1991 г.1, в соответствии с которым были определены следующие задачи земельного законодательства: обеспечение рационального использования и охраны земель, создание условий для равноправного развития различных форм хозяйствования на земле, воспроизводства плодородия почв, сохранения и улучшения природной среды и охрана прав на землю граждан, предприятий, учреждений и организаций.

3 августа 1992 г. на территории Российской Федерации вступили в силу Основы гражданского законодательства Союза ССР и рес-публик2, где указано, что «к семейным, трудовым отношениям и отношениям по использованию природных ресурсов и охране окружающей среды, отвечающим признакам, указанным в пункте 1 настоящей статьи, гражданское законодательство применяется в случаях, когда эти отношения не регулируются соответственно семейным, трудовым законодательством и законодательством об использовании природных ресурсов и охране окружающей среды» (п. 3 ст. 1).

Исходя из вышеизложенного следует, что интересы частных собственников на земельные участки были подчинены публичным интересам, прежде всего цели рационального использования земли, которое понималось как «достижение максимального эффекта (результата) в реализации целей, для которых предоставлена земля, обеспечение полезного взаимодействия земли с другими природными факторами и охрану земли в процессе использования как важнейшего элемента природы, пространственного условия всякой деятельности и главного средства производства в сельском хозяйстве» [12, с. 8].

С принятием Конституции РФ часть положений ЗК РСФСР 1991 г. были признаны не-

1 Земельный кодекс РСФСР: утв. ВС РСФСР 25 апр. 1991 № 1103-1 // ВСНД и ВС РСФСР. 1991. № 22, ст. 768. (Утратил силу.)

2 Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик: утв. ВС СССР 31 мая 1991 г. № 2211-1 // Ведомости СНД РСФСР и ВС СССР. 1991. № 26, ст. 733. (Утратили силу.)

действующими1. Кроме того, с момента вступления в силу части 1 ГК РФ2 не применяется положение о субсидиарном характере норм гражданского законодательства к земельным отношениям (п. 3 ст. 1 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик)3. По всей видимости, законодатель планировал «отделить» отношения по использованию земельных участков от имущественных отношений. При этом имущественные отношения предполагалось включить исключительно в сферу гражданского законодательства, а «отделенные» от них отношения по использованию земельных участков, соответственно, в сферу земельного законодательства. В частности, такой подход к земельным отношениям был сформулирован в письме Президента Б. Н. Ельцина в связи с отклонением Земельного кодекса РФ, принятого Государственной Думой 11 июня 1997 г. К числу недостатков ЗК РФ было отнесено в том числе то, что «отношения в области использования и охраны земель не отделены от имущественных отношений» .

В целях регламентации имущественных отношений в часть 1 ГК РФ включена глава 17 «Право собственности и другие вещные права на землю». Отраслевую «чистоту» правового регулирования указанных отношений призван обеспечить абзац 2 пункта 2 статьи 3 ГК РФ, в соответствии с которым «нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу». Заметим, что идея о необходимости изъятия имущественных отношений из предмета земельного права в цивилистике является господствующей. Основным аргументом данного подхода является квалификация земельного права исключительно в качестве публичной отрасли права. Так, например, Е. А. Суханов считает, что «зе-

1 О приведении земельного законодательства Российской Федерации в соответствие с Конституцией Российской Федерации: указ Президента РФ от 24 дек. 1993 г. № 2287 // Собр. актов Президента и Правительства РФ. 1993. № 52. ст. 5085.

2 Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Федер. закон от 30 нояб. 1994 г. № 51-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. № 32, ст. 3301.

3 О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации: Федер. закон от 30 нояб. 1994 г. № 52-ФЗ (ред. от 01.05.2019) // Там же. Ст. 3302.

4 Об отклонении Земельного кодекса Российской Федера-

ции [Электронный ресурс]: письмо Президента РФ от 21 июля 1997 г. № Пр-1223. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

мельное право в нынешних условиях, как представляется, все более отчетливо проявляет свою публично-правовую природу, "вынужденно" оставляя гражданскому праву регулирование всех имущественных, в том числе земельных, отношений» [22, с. 53].

Следует подчеркнуть, что при описанном выше подходе принципиально меняется цель правового регулирования использования земельных участков: интересы общества, ранее выражаемые через формулу «интересы настоящего и будущих поколений»5, меняют «свой интерес». При этом последний, как правило, представляет собой стремление получить прибыль без какой-либо оглядки на интересы не только иных лиц, но и общества в целом. Новое содержание приобретают и иные понятия. Так, для частного собственника «рациональное использование» земельного участка имеет явно иной смысл, нежели для публичного.

В этом контексте интересно обратиться к зарубежному опыту, в частности к тем изменениям в американском законодательстве, которые были обусловлены промышленным переворотом. М. Ю. Галятин отмечает, что в середине XVIII века была выдвинута «доктрина "рационального" использования земли (rational use)» [8, с. 21]. В основу новой доктрины был положен принцип: «деятельность собственника по использованию недвижимости (к категории которой относится и земля) является правомерной, если она направлена на получение прибыли, даже если при этом нарушаются права других собственников. Именно такое, прибыльное, использование земли отныне признавалось рациональным и разумным» [8, с. 21]. М. Ю. Галятин обращает внимание на важную деталь в правовом регулировании отношений в анализируемый период: собственники обладали полной свободой в области использования земель, которая обеспечивалась не столько охраной права собственности от вмешательства со стороны третьих лиц, а также государства, сколько почти полным отсутствием регулятивных норм в прецедентном и статутном праве США [8, с. 22, 23].

5 См., например: ст. 18 Конституции (Основной Закон) Российской Федерации - России [Электронный ресурс]: принята ВС РСФСР 12 апр. 1978 г. (ред. от 10.12.1992). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

Справедливости ради следует отметить, что предполагавшееся «перемещение» земельных имущественных отношений в гражданское законодательство не имело бы того эффекта, какой был в США на начальном этапе построения капитализма. Сохранение в правовой системе земельного законодательства в качестве самостоятельной отрасли позволило избежать ситуации, когда частные собственники произвольно отвечали бы на вопрос, каким образом и для каких целей может быть использован земельный участок. На момент принятия части 1 ГК РФ действовал ЗК РСФСР 1991 г. (ред. от 24.12.1993)1, который в основе своей базировался на принципе целевого использования земель. Установив многообразие форм собственности на землю, «государство вместе с тем сохранило категоризацию земель как основной инструмент определения правового режима земельных участков» [26, с. 350]. Напомним, что правовые режимы земельных участков различного целевого назначения сформированы как «...заранее установленная законом система прав и обязанностей управления землями и землепользования в связи с использованием земельных участков для тех или иных надобностей» [11, с. 11], что не оставляет места использованию земельных участков «по своему усмотрению». Другими словами, демонополизация государственной собственности на землю не привела к полному уничтожению плановых начал в регулировании отношений по использованию земельных участков. Это обстоятельство позволило, в частности, сохранить земли сельскохозяйственного назначения как ресурс в аграрном секторе экономики, без чего современные успехи здесь были бы невозможны.

Следует подчеркнуть, что ни в период действия ЗК РСФСР 1991 г., ни в настоящее время вопрос о том, каким образом и для каких целей может быть использован земельный участок, не регламентировался гражданским законодательством параллельно с земельным. По указанному вопросу положения главы 17 части 1 ГК РФ согласованы с земельным законодательством. В соответствии с пунктом 2 статьи 260 ГК РФ, на

1 Земельный кодекс РСФСР: утв. ВС РСФСР 25 апр. 1991 г. № 1103-1 (ред. от 24.12.1993). Утратил силу связи с принятием Федерального закона от 25 окт. 2001 г. № 137-ФЗ, которым введен в действие Земельный кодекс Российской Федерации.

основании закона и в установленном им порядке определяются земли сельскохозяйственного и иного целевого назначения, использование которых для других целей не допускается или ограничивается. Пользование земельным участком, отнесенным к таким землям, может осуществляться в пределах, определяемых его целевым назначением. Таким образом, законодатель вынес правовое регулирование отношений, связанных с пользованием земельных участков (если понимать под ними хозяйственную эксплуатацию земельного участка в качестве природного ресурса), за рамки гражданского законодательства. Как следствие, за рамками гражданского законодательства определяется «полезность» земельного участка как объекта использования (пользования) [27]. В этом состоит своеобразный парадокс российской земельной реформы конца прошлого века: ставя перед собой цель «раскрепостить» отношения государственной собственности на землю, государство уничтожило свою монополию на землю, сохранив при этом практически полный контроль в отношении свободы пользования земельным участком, во всяком случае применительно к его хозяйственной эксплуатации, в том числе и в отношении частных собственников.

Эффективность использования земельных участков предполагает, на наш взгляд, наличие у их правообладателей определенной свободы при определении видов деятельности. Вместе с тем следует заметить, что причина регламентации отношений по хозяйственной эксплуатации земельного участка в земельном законодательстве вполне обоснована: определение цели использования земельного участка исключительно по усмотрению его правообладателя практически несовместимо с планомерным и пропорциональным развитием отдельных отраслей экономики. О невозможности планировать какие-либо конкретные хозяйственные эффекты методами гражданского права писал С. И. Аскназий: «Вопрос о соотношении автономного и регулируемого начала в различных сферах нашей экономики и о границах применения каждого из них с точки зрения оптимальных хозяйственных достижений является одним из сложнейших вопросов экономической политики, разрешение которого следует ждать от экономических дисциплин. При разрешении этих проблем на долю юриспруденции может

выпасть лишь значительно более скромная задача - установить характер хозяйственных эффектов, которые могут быть достигнуты каждым из очерченных методов - гражданско-правовым и административно-правовым, а также установить предпосылки, которые должны быть налицо для возможности целесообразного применения того или иного метода» [4, с. 56]. Далее он продолжал: «Возможно ли, однако, методами гражданского права добиться большего - напр., добиться какого-либо определенного планируемого хозяйственного эффекта? Может ли гражданское право способствовать созданию пропорциональности в развитии отдельных отраслей производства и т. п.? На все эти вопросы должен быть дан, конечно, отрицательный ответ. Планировать гражданский оборот в смысле достижения каких-либо конкретных хозяйственных эффектов методами гражданского права не представляется возможным» [4, с. 58, 59]. С учетом сказанного исключение из земельного законодательства принципа деления земель по целевому назначению на категории1 сопряжено с большим риском непропорционального развития отдельных отраслей экономики. При этом следует признать необходимость совершенствования порядка определения правового режима земельных участков, в том числе для расширения возможностей правообладателей определять разрешенное использование принадлежащих им земельных участков.

ЗК РФ, с принятием которого законодатель первоначально связывал вступление в силу главы 17 части 1 ГК РФ, не только концептуально не поддержал идею «изъятия» имущественных отношений из предмета земельного права, но и установил приоритет земельного законодательства в части регулирования отношений по владению, пользованию и распоряжению земельными участками (п. 3 ст. 3).

Важно, что в ЗК РФ нашло свое развитие конституционное положение о земле как основе жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории. Пред-

1 Одно из основных направлений государственной политики по управлению земельным фондом. См.: Основы государственной политики использования земельного фонда Российской Федерации на 2012-2020 годы [Электронный ресурс]: утв. распоряжением Правительства РФ от 3 марта 2012 г. № 297-р (ред. от 28.08.2014). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

ставляется, что это сделано, как минимум, в двух основных направлениях. Во-первых, одним из основных принципов земельного законодательства является сочетание интересов общества и законных интересов граждан, согласно чему регулирование использования и охраны земель осуществляется в интересах всего общества при обеспечении гарантий каждого гражданина на свободное владение, пользование и распоряжение принадлежащим ему земельным участком.

Во-вторых, сформулировано положение о земле как объекте отношений по использованию и охране на основе синтеза различных функций, выполняемых ею в обществе. Согласно ЗК РФ, земельный участок, будучи объектом права собственности и иных прав на землю, т. е. выполняя экономическую функцию, продолжает выполнять и иные функции: экологическую, ресурсную и социальную, что, как следствие, обязывает государство регулировать земельные отношения (подп. 1 п. 1 ст. 1).

Беглого взгляда на развитие законодательства в области использования земельных участков достаточно для того, чтобы заметить непоследовательную политику государства в регулировании указанных отношений с позиции сочетания интересов общества и частных интересов, хотя положения Конституции РФ 1993 г. о земле остаются неизменными с момента ее принятия.

Классическая либеральная концепция и/или социальная функция собственности?

Изменения в земельной политике во многом обусловлены трансформациями политического курса страны в целом, однако в определенной степени они обусловлены также причинами правового характера. Конституция РФ 1993 г. включает в себя положения о земле, которые в отсутствие прямо закрепленной концепции социальной функции собственности можно рассматривать как исходные начала для реализации в отраслевом законодательстве различных концепций собственности: собственность как социальная функция и классическая либеральная. Так, с одной стороны, на конституционном уровне закреплена необходимость учета публичных интересов при использовании земли (ч. 1 ст. 9), гарантирована социальная

солидарность (ст. 75.1); с другой - владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами осуществляются их собственниками свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает прав и законных интересов иных лиц (п. 2 ст. 36 Конституции РФ).

Конституционные положения о земле по-разному интерпретированы и уравновешены в земельном и гражданском законодательстве. Одним из принципов, установленных в статье 1 ЗК РФ, является принцип сочетания интересов общества и законных интересов граждан, согласно которому регулирование использования и охраны земель осуществляется в интересах всего общества при обеспечении гарантий каждому гражданину на свободное владение, пользование и распоряжение принадлежащим ему земельным участком. Несложно заметить, что указанный принцип представляет собой зеркальное отражение права субъектов гражданского права приобретать и осуществлять свои гражданские права своей волей и в своем интересе (п. 2 ст. 1 ч. 1 ГК РФ). Разница в регулировании отношений по использованию земельных участков в рамках земельного и гражданского законодательства может быть выражена не только посредством таких категорий, как «солидарность» и «индивидуализм», но и с помощью таких, как «публичное» и «частное», «собственность как социальная функция» и «собственность как право», «общее вмешательство государства в экономику» и «ограниченное вмешательство государства в экономику» и некоторых других [30, р. 1140].

Выбор концепции собственности является производным от проводимого государством политического курса. Соответственно, политические потребности государства определяют заинтересованность в том или ином концепте, их вариациях и возможностях их смены. Вторичным по отношению к государственному курсу является и выбор из взаимоисключающих вариантов.

В этом плане интерес для изучения представляет опыт Республики Колумбия, за последние десятилетия претерпевшей ряд серьезных государственных бифуркаций. В условиях частых изменений колумбийские власти были вынуждены переосмыслить и пересмотреть многие концепции, что может быть воспринято

для разрешения вопросов, рассматриваемых в рамках настоящей статьи.

В недавней истории Республики Колумбия выделяют три ключевых периода в создании и консолидации права собственности в стране. Эти периоды касаются различных форм толкования и соотношения трех фундаментальных ценностей в либеральном каноне: автономии, равенства и солидарности. Первый период (1886-1936 гг.): классическая либеральная система собственности, где Конституция и гражданское право сформировали идеологически последовательный механизм, приоритет отдавался принципу автономии над принципами равенства и солидарности. Второй период (1936-1991 гг.): смешанная система - признается социальная функция собственности в Конституции, но сохраняется индивидуалистическое понятие собственности в Гражданском кодексе. В этих правовых рамках существовало противоречие между принципами автономии, с одной стороны, и солидарности и равенства - с другой. Третий период (1991 г. - по наше время): отличается непротиворечивой конституционно-правовой базой, в основе которой лежит идея о том, что право собственности должно быть определено через принципы солидарности и равенства. Принцип автономии подчинен указанным выше принципам.

Идеологическая последовательность

третьей системы собственности является результатом судебной практики Конституционного суда Республики Колумбия (далее - КС РК). В соответствии со статьей 58 Конституции Республики Колумбия 1991 г., собственность является социальной функцией, которая включает в себя обязательства. Как таковая, она является неотъемлемой частью экологической функции1. В то же время статья 669 Гражданского кодекса Колумбии устанавливает, что собственник вправе владеть и распоряжаться собственностью произвольно, если это не противоречит закону или правам других лиц2. По мнению Даниэля Бонилья, важную роль в преодолении противоречий в правовой системе Республики Колумбия между собст-

1 Constitución Política De Colombia. URL: https://colombia. justia.com/nacionales/constitucion-politica-de-colombia/gdoc/.

2 Civil Code of Colombia [Spanish]. URL: https://resour-ceequity.org/record/459-colombia-civil-code/.

венностью как социальной функцией и собственностью как правом сыграл КС РК. В частности, он обращает внимание на два постановления КС РК, которые носят взаимодополняющий характер [30, р. 1164]. Первым из них является постановление С-006 от 1993 года, которое положило начало прецедентному праву в отношении собственности как социальной функции. КС РК провел тщательный анализ концептуальных различий между понятиями собственности как права и собственности как социальной функции и установил, что основное различие заключается в типе пределов, устанавливаемых каждым из них в отношении имущества. В то время как первый устанавливает внешние пределы, второй устанавливает внутренние. В Колумбии государство обязано защищать частную собственность только тогда, когда она используется продуктивно.

Второе ключевое постановление в прецедентной практике КС РК по вопросам собственности - C-595 от 1999 г. В этом постановлении КС РК признал неконституционной ту часть статьи 669 Гражданского кодекса, которая допускает использование собственником своего имущества «произвольно» (arbitrariamente). Как отмечает Летиция Маркес Осорио (Leticia Marques Osorio), для суда термин «произвольно» обозначал ярко выраженный индивидуалистический интерес, несовместимый с принципом социального государства, исходящего из верховенства закона (Estado Social de Derecho), на котором основана Конституция [38].

Даниэль Бонилья обращает внимание на аргументацию КС РК, которая состоит из трех частей. В первой части КС РК утверждается, что закрепленная в Конституции концепция собственности как социальной функции ограничивает автономию собственника. Поэтому собственник не может использовать свое имущество так, как считает целесообразным. Дело не в том, что пользование собственностью имеет внешние ограничения. В статье 669 Гражданского кодекса указывается, что собственник не может использовать свое имущество в нарушение закона или прав других лиц. Вопрос заключается в том, что в статье 58 Конституции дается новое определение понятия собственности: собственник имеет обязательства, связанные с его имуществом,

которые заключаются в необходимости его продуктивного использования.

Во второй части аргументации КС РК прямо признал, что понятия собственности как социальной функции и собственности как права противоречат друг другу. Для КС РК понятие субъективного права было несовместимо с понятием социальной функции. Проведя анализ теории Дюги, суд подтвердил, что метафизический характер понятия субъективного права несовместим с концепцией социальной функции, основанной на социальных фактах. Однако КС РК также признал полезность концепции субъективного права и поставил под сомнение вывод Дюги о необходимости исключить ее из правового дискурса. Этот аргумент имеет важное значение. КС РК признал и осознал концептуальную проблему, с которой он столкнулся. Этот аргумент контрастирует с аргументом, выдвинутым Верховным судом в постановлении 1988 года о конституционности статьи 669 Кодекса. В указанном постановлении Верховный суд счел эту статью конституционной, поскольку слово «произвольно» фактически означает «по усмотрению» собственника и ограничено законом и правами других лиц. В итоге Верховный суд счел, что социальная функция собственности является внешним пределом, который законодательный орган налагает на собственников. Социальная функция - это линия, которую, как и права третьих лиц, собственник не должен пересекать. Поэтому для Верховного суда не существует концептуального различия между собственностью как функцией и собственностью как правом.

В третьей части аргументации КС РК утверждается, что наилучшее толкование статьи 58 Конституции Республики Колумбия, которая является противоречивой, - это указать на то, что собственность является правом, имеющим как внутренние, так и внешние пределы [30, р. 1166].

Представляется, что указанный выше вывод КС РК во многом базируется на конституционных положениях о роли государства в экономической сфере общества. Так, в соответствии со статьей 334 Конституции Республики Колумбия, установлено следующее. Общее управление экономикой осуществляется государством. Оно в соответствии с законом вме-

шивается в эксплуатацию природных ресурсов, землепользование, производство, распределение, использование и потребление товаров, а также в сферу государственных и частных услуг в целях рационализации экономики для улучшения качества жизни населения, справедливого распределения возможностей и благ развития и сохранения здоровой окружающей среды. Государство, в частности, принимает меры для обеспечения полной занятости человеческих ресурсов и для обеспечения того, чтобы все лица, особенно лица с низкими доходами, имели эффективный доступ к основным товарам и услугам. Кроме того, государство содействует повышению производительности и конкурентоспособности и гармоничному развитию регионов1.

Подход к собственности как социальной функции обеспечивает государству возможность непрерывного и систематического вмешательства в экономику, что необходимо для обеспечения провозглашенных целей, в частности защиты материального, а не формального равенства. Наличие подобного механизма вмешательства государства в экономику в условиях рыночной системы особенно ценно, если принять во внимание необходимость учета и балансировки рассматриваемых нами публичных и частных интересов.

Социальная функция собственности на землю в ЗК РФ

Конституция РФ, как было отмечено выше, содержит положения, которые позволяют развивать в отраслевом законодательстве различные концепции собственности на природные ресурсы. Представляется, что в период, предшествующий принятию ЗК РФ, законодатель был настроен на реализацию классической либеральной концепции собственности, что следует, в частности, из включения в часть 1 ГК РФ специальной главы, посвященной праву собственности и другим вещным правам на землю. Принятие ЗК РФ знаменует, на наш взгляд, смену концептуального подхода к регламентации отношений земельной собственности: классическая либеральная концепция соб-

1 Constitución Política De Colombia.

URL: https://colombia.justia.com/nacionales/constitucion-

politica-de-colombia/gdoc/.

ственности уступила место социальной функции собственности.

В РФ, в отличие от многих стран, социальная функция собственности не закреплена на уровне Конституции. Нет прямого указания на социальную функцию собственности и в большинстве конституций республик бывшего СССР, что Н. Л. Бондаренко объясняет условиями, в которых эти конституции принимались, и целями, которые они преследовали [6, с. 108]. В частности, она обоснованно указывает: «Конституционное закрепление каких-либо ограничений права собственности в общественных интересах не соответствовало духу времени и потребностям общества, стремившегося освободиться от всеобъемлющего контроля государства и тотального господства государственной собственности» [6, с. 108].

Намеренное разрушение советской экономической системы, часто по идеологическим соображениям, закономерно привело к реализации на постсоветском пространстве, в частности в РФ, идеи «свободного рынка», основными участниками которого являются свободные собственники. Указанная идея предполагает пассивную роль государства в регулировании их хозяйственной деятельности, в том числе в части финансовой поддержки. Существенным следствием такого подхода в сфере использования земельных участков является де-социализация их правообладателей, т. е. потеря связей с обществом и, соответственно, с «общим благом», «общественными интересами». Если в советское время все пользователи земельных участков были принудительно социализированы (право использовать земельный участок было одновременно обязанностью правообладателя, а сама система социалистического землепользования базировалась на централизации производства), то становление нового порядка использования земельных участков в РФ, основанного на децентрализации производства, началось, по сути, с принудительной «изоляции» частных собственников, иных правообладателей земельных участков от общества и его интересов.

Об изолированности субъекта частной собственности в рамках классического либерализма интересно рассуждает Даниэль Бони-лья: «Классический либерализм помещает собственность в частную сферу. Человек, в

уединении дома, принимает решения, которые относятся к его собственности. Поэтому основная задача государства должна заключаться в том, чтобы гарантировать субъекту право быть оставленным в покое. Государство должно вмешиваться только для создания правовых и политических рамок, которые обеспечат защиту имущества и позволят урегулировать возникающие вокруг него конфликты. Поэтому типичный субъект-владелец классического либерализма также является изолированным субъектом. Социальные отношения представляют опасность для его собственности и самостоятельности. Поэтому наилучший способ защиты этого принципа и права заключается в том, чтобы держаться на безопасном расстоянии от других лиц. Именно поэтому классическое либеральное право собственности по существу является негативным правом. Наконец, именно поэтому принцип солидарности не играет никакой роли в определении или осуществлении классического либерального права собственности. Взаимозависимость между людьми не имеет отношения к системе собственности, которая защищает эту политическую перспективу. Собственность является функцией автономии. Собственность важна для той роли, которую она играет в выражении и содействии реализации моральных ценностей отдельных людей. С этой точки зрения "другой" появляется только как предел права собственности» [30, р. 1144].

Важно подчеркнуть, что классический либеральный подход к собственности на земельные участки реализовывался в РФ на «обломках» СССР, в период зарождения, в буквальном смысле, нового государства. Переход к либеральным ценностям в РФ в 90-е гг. XX века был резким, неподготовленным, без прогноза и, соответственно, без учета в законодательстве тех социальных потрясений, которые последуют за разрушением советской экономической модели. В указанный период роль государства практически свелась к организации широкомасштабного процесса приватизации - «переделу» советской собственности.

Перераспределение собственности на землю в переходные периоды развития не исчерпывает всех вопросов, которые должно решить государство для организации рационального и эффективного использования земельных участ-

ков. На это обстоятельство в начале прошлого века обращал внимание Д. С. Розенблюм, утверждая, что «характеристика национализации земли или "государственной собственности на землю" отрицательным признаком изъятия земли из вещного частно-правового оборота не устанавливает еще никакого положительного содержания о существующем земельном строе, о существе прав на землю государства и отдельных землепользователей и взаимоотношений между этими двумя субъектами прав в отношении к земле. Иначе говоря, такое ограничительное понимание национализации земли мирится с разными системами и этих прав и этих взаимоотношений» [19, с. 111]. Сказанное выше в полной мере можно отнести и к приватизации земли, которая так же, как и национализация, сама по себе «не устанавливает еще никакого положительного содержания о существующем земельном строе».

Курс на приватизацию земельных участков в ходе проведения экономических реформ в 90-е гг. XX века, что основано на идее «рынок сам все организует», без учета социально-экономических последствий для общества в целом, достаточно быстро привел к социальному и имущественному расслоению населения, возникновению целого ряда проблем, требующих активного участия государства в их разрешении. С учетом сказанного представляется вполне закономерным и обоснованным, что в программной статье «Россия на рубеже тысячелетий» 1999 г. В. В. Путин охарактеризовал социальную солидарность в качестве одной из опорных точек консолидации российского общества [17]. При этом, как отмечает Е. В. Реутов, «социальная солидарность фактически ассоциировалась с патернализмом и коллективистскими ценностями и рассматривалась не в категориях "хорошо" или "плохо", а как то, "с чем надо считаться"» [18, с. 114].

Поэтому представляется не случайным, что ЗК РФ, принятый двумя годами позже, содержит ряд принципов, определяющих социальные основы регулирования земельных отношений. А. К. Голиченков по этому поводу замечает: «Пожалуй, впервые в земельном законодательном акте такого уровня, как Земельный кодекс, уделено так много внимания социальным аспектам регулирования земельных отношений» [7].

Идея социальной солидарности находит все большее отражение в законодательстве разных стран, в том числе путем реализации социальной функции собственности. Так, Шейла Фостер и Даниэль Бонилья в результате сравнительного анализа законодательства ряда стран пришли к следующему выводу: «Несмотря на свою распространенность в современном правовом и политическом сознании, классическая либеральная концепция собственности ставится под сомнение и конкурирует с другими представлениями о праве собственности. Классическая либеральная собственность подвергается резкой критике со стороны столь разных теоретических взглядов, как эгалитарный либерализм, социализм и коммунизм. Критики отмечают, например, что классическая либеральная собственность затушевывает обязательства и связи, которые субъект имеет с обществом, или они подчеркивают негативные последствия, которые это право имеет для распределения богатства» [33, р. 102]. Одной из этих альтернативных концепций и, возможно, одной из наиболее убедительных и влиятельных в ХХ веке является социальная функция собственности [33, р. 102].

В РФ идею о социальной функции собственности разделяют многие ученые разных специальностей. Так, например, В. Ф. Яковлев считал, что «крупномасштабная собственность, особенно на объекты природы, должна выполнять социальные функции, использоваться в интересах не только носителя права частной собственности, но также и других участников экономических отношений, особенно в сфере крупномасштабного производства» [28].

По мнению В. Е. Чиркина, «в современной модели социально-инструментальной конституции кроме имеющихся необходимых положений могли бы содержаться другие принципиальные нормы социально-экономического и политического характера, сгруппированные по некоторым крупным разделам...» [25]. Так, в разделы о регулировании экономических отношений он предлагает включить положение о социальной функции частной собственности, что должно служить не только собственнику, но и обществу [25].

Явно исходя из социальной функции собственности на землю, А. П. Анисимов, А. И. Мелихов предлагают новую формулиров-

ку статьи 9 Конституции РФ: «1. Земля и другие природные ресурсы являются достоянием многонационального народа Российской Федерации. 2. Земельные участки могут находиться в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности при условии, что это отвечает интересам многонационального народа Российской Федерации» [2].

О реализации социальной миссии частной собственности на земельные участки как одной из задач земельной функции РФ пишут А. П. Анисимов, А. Я. Рыженков [3].

Несмотря на отсутствие в Конституции РФ прямого указания на социальную функцию собственности, часть ученых считают, что именно эта концепция реализована в земельном законодательстве. Так, например, О. И. Крассов полагал, что «современная концепция права частной собственности на землю отражена в земельном законодательстве, ЗК РФ, а не в гражданском законодательстве» [13]. При этом он отмечал, что «именно в земельном законодательстве наиболее полно отражена концепция права собственности на землю как социальной функции в отличие от консервативной идеи права собственности в гражданском законодательстве» [13]. Мы полностью разделяем приведенное выше мнение О. И. Крассова и считаем, что достичь баланса частных и публичных интересов, о чем идет речь в статье 9 Конституции РФ, можно именно в рамках концепции социальной функции собственности.

Вопросы о сущности социальной функции собственности, ее отличительных чертах, формах реализации, в том числе в отношении земли и других природных ресурсов, широко обсуждаются в юридической литературе за рубежом. Так, Хосели Маседо пишет: «Социальная функция собственности была провозглашена католической церковью в конце XIX века и французским юристом Леоном Дюги в начале XX века. Признавая социальную функцию собственности, правительства подтверждают необходимость использования земли в общих целях, а не только в интересах отдельных владельцев собственности. Это определение отличается от "классического" или "западного" толкования права собственности, основанного на земельных рынках и распространяемого многосторонними международными организациями,

такими как Всемирный банк и Агентство США по международному развитию» [36, р. 261].

Грегори С. Александер обоснованно замечает, что «определение сущности собственности зависит от того, каким ценностям, по вашему мнению, она служит. Для либертарианцев право собственности - это свобода личности и только личная свобода. Более сложная моральная теория дала бы более сложное представление о сущности собственности» [29, р. 1066]. Применительно к концепции социальной функции собственности, как правило, подчеркивают, что в ее основе лежит «представление о праве частной собственности, которое включает в себя обязательство по ее использованию таким образом, чтобы способствовать коллективному или общему благу» [39, р. 30].

Интересно отметить, что «нацеленность» на подчинение частных экономических интересов социальным интересам общества прослеживается во внутренней политике стран с различными экономическими и политическими системами. К примеру, в Китае ключевой целью развития является повышение народного благосостояния1. В частности, применительно к сфере жилищного строительства, значение которой сложно переоценить для любого общества, Китай руководствуется принципом «дома для проживания, а не для прибыли». Готовность к переосмыслению целей правового регулирования имущественных отношений демонстрируют США. Так, Нир Муалам и Дебора Сотто замечают, что, несмотря на то что законодательство о собственности в США преимущественно склоняется в пользу толкования права как возможности «играть в дартс со своим Рембрандтом», «на американскую юриспруденцию можно взглянуть с другой точки зрения, основанной на недавнем переосмыслении капитализма. Действительно, капитализм является доминирующей экономической и политической системой в США, но в последнее время он подвергся нападкам даже со стороны либеральных экономистов, утверждающих, что капитализм радикализирован за счет прибыльного мышления, которое захватывает свободные рынки за счет бизнеса, общественные интересы и благосостояние народа. Соответственно, эти

1 Доклад Си Цзиньпина на XIX съезде КПК. URL: http://russian.news.cn/2017-ll/03/c_136726299.htm.

критики теперь делают акцент на капитализме ради людей, а не ради прибыли. Они выступают за реформы в капитализме, а не за принятие социализма. Одно из предложений заключается в том, чтобы по-новому взглянуть на имущественные права не как на нечто само собой разумеющееся, а как на эволюционирующее социальное учреждение» [37].

По мнению М. Мироу, «идея о социальном долге (социальных обязательствах) собственности переживает возрождение в американской юридической мысли» [35, р. 194]. Он считает, что «имущественные права должны иметь свою долю социальной ответственности» [35, р. 192].

Социальная функция собственности не подразумевает отказа от частной собственности на земельные участки. Скорее она проистекает из убеждения в том, что неизбежная взаимозависимость людей требует наложения ограничений на частную собственность [39, р. 30]. В юридической литературе обращают внимание на то, что «... не существует единой социальной функции - не может быть - и нет возможности существования трансцендентной, единой теории того, какой должна быть эта функция» [31, р. 1058]. Нестор Дэвидсон справедливо замечает: «Каждая правовая система должна постоянно уравновешивать множественные ценности, представленные в собственности» [31, р. 1058]. Схожие мысли высказывают Шейла Фостер и Даниэль Бонилья: «... идея о том, что владельцы собственности несут социальные обязательства перед другими лицами, может быть реализована совершенно по-разному в различных правовых, политических, экономических и социальных системах» [33, р. 113].

Так, в конституциях некоторых европейских стран содержится ссылка на социальную функцию собственности, однако позитивные обязательства, связанные с этой концепцией, обычно четко не сформулированы2. По мнению Габриэль Ондетти, в указанных случаях цель

2 Например, в соответствии с ч. 2 ст. 14 Основного Закона ФРГ «Собственность обязывает. Пользование ею должно одновременно служить общему благу» / Основной закон Федеративной Республики Германия от 23.05.1949 (с изм. и доп. от 29.07.2009) // Конституции зарубежных государств: Великобритания, Франция, Германия, Италия, Европейский Союз, Соединенные Штаты Америки, Япония: учеб. пособие. 8-е изд., испр. и доп. М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 164-245.

заключается главным образом в защите общества от использования собственности в ущерб его интересам [39, р. 30]. В Латинской Америке, напротив, социальная функция ассоциируется, как правило, с возложением обязанности по использованию земли в производственных целях1.

Вопрос особенностей реализации социальной функции собственности на землю в РФ требует отдельного исследования. В рамках настоящей статьи обратим внимание лишь на отдельные моменты, связанные с рассматриваемой проблематикой. Социальная функция собственности на землю реализуется в земельном законодательстве, в рамках которого отношения по использованию земельных участков регламентируются не только в части товарообмена, но и применительно к иным стадиям производственных отношений. В этой связи отметим, что «... ГК РФ вообще не предназначен для регулирования всех групп отношений, в совокупности составляющих общее понятие "производственные отношения". Из четырех стадий производственных отношений, функционирующих в сфере производства, распределения, обмена и потребления, гражданское законодательство в силу присущей ему юридической природы и своего предназначения в состоянии полностью регулировать лишь имущественные отношения в сфере обмена товаров» [14]. Поэтому неслучайно, что правовое регулирование отношений, связанных с пользованием земельным участком (если понимать под ними хозяйственную эксплуатацию земельного участка в качестве природного ресурса), вынесено за рамки гражданского законодательства (п. 2 ст. 260 ГК РФ).

Регламентируя земельные отношения в сфере распределения и производства, законодатель устанавливает виды деятельности, которые, по закону, разрешается осуществлять на земельном участке, а также определяет права и обязанности собственников земельных участков и лиц, не являющихся собственниками земельных участков, по использованию земельных участков. Обращает на себя внимание общая тенденция по либерализации

1 См., например, ст. 58 Конституции Республики Колумбия 1991 г., в соответствии с которой собственность является социальной функцией, которая включает в себя обязательства.

земельного законодательства в части указанных выше отношений. Во-первых, законодатель усовершенствовал подход к определению правового режима земельного участка, по сравнению с советским периодом. В соответствии с пунктом 2 статьи 7 ЗК РФ, правовой режим земель определяется исходя из их принадлежности к той или иной категории и разрешенного использования в соответствии с зонированием территорий, общие принципы и порядок проведения которого устанавливаются федеральными законами и требованиями специальных федеральных законов. При этом любой вид разрешенного использования из предусмотренных зонированием территорий видов выбирается самостоятельно, без дополнительных разрешений и процедур согласования.

В настоящее время законодатель планирует внести изменения в ЗК РФ с целью системного и комплексного решения, связанных с установлением, определением и изменением видов разрешенного использования земельных участков2. Проектируемые изменения законодательства направлены в том числе на расширение возможностей правообладателей определять разрешенное использование принадлежащих им земельных участков3.

Во-вторых, ЗК РФ внес существенные изменения в части обязанностей правообладателей земельных участков. В отличие от ЗК РСФСР 1991 г., ЗК РФ не обязывает правообладателей эффективно использовать принадлежащие им земельные участки, включая участки, предназначенные для товарного сельскохозяйственного производства. Более того, из системного анализа земельного, гражданского, административного законодатель-

2 Проект Федерального закона № 496293-7 «О внесении изменений в Земельный кодекс Российской Федерации и некоторые законодательные акты Российской Федерации (в целях совершенствования определения видов разрешенного использования земельных участков)» (ред., принятая ГД ФС РФ в I чтении 09.10.2018) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».

3 В настоящее время изменение вида разрешенного использования возможно только в отношении тех земельных участков, для которых установлены градостроительные регламенты. Такой вывод следует, в частности, из Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2013 года (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 04.06.2014) // Бюл. Верхов. Суда РФ. 2014. № 9.

ства следует, что законодатель отказался от понуждения правообладателей к обязательному использованию земельных участков в качестве общего правила, как это имело место ранее1. В настоящее время основная обязанность правообладателей земельных участков сведена, по большому счету, к использованию земельных участков в соответствии с их целевым назначением способами, которые не должны наносить вред окружающей среде, в том числе земле как природному объекту (абз. 2 ст. 42 ЗК РФ).

Зарубежные исследователи справедливо отмечают, что проблему разграничения границ между индивидом и обществом в земельном праве следует рассматривать в качестве центрального пункта для гораздо более широкого обсуждения. В каждом обществе на протяжении всей истории земельный вопрос является частью вопроса о надлежащем балансе между частной и государственной сферами [40, р. 51]. С учетом сказанного укажем, что модернизация земельного законодательства в части объема прав и обязанностей лиц, использующих земельные участки, является закономерным следствием общего процесса либерализации российской общественной системы в постсоветский период.

Заключение

Демонополизация государственной собственности на землю в конце прошлого века обусловила появление новой, неизвестной советскому законодательству, проблемы соотношения интересов общества и частных интересов в использовании земельных участков. В начальный период земельных преобразований интересы общества выступали в качестве пределов осуществления права собственности на землю, иные природные ресурсы, что следует, в частности, из статей 10, 11, 13 Конституции (Основного закона) Российской Федерации - России. В указанный период частная собственность на землю явно рассматривалась как средство для повышения эффективности использования земельных участков, прежде всего, из состава земель сельскохозяйственного назначения. В соответствии со статьей 12 Конституции

1 Подробнее см. [27].

(Основного закона) Российской Федерация -России, землепользователи были обязаны эффективно использовать землю, бережно относиться к ней, повышать ее плодородие. Данное конституционное положение было развито в ЗК РСФСР 1991 г. (в частности, в ст. 53 и п. 6, 9 ст. 39). Важное правило было закреплено и в статье 18 Конституции (Основного закона) Российской Федерация - России: «В интересах настоящего и будущих поколений в Российской Федерации принимаются необходимые меры для охраны и научно обоснованного, рационального использования земли и ее недр, водных ресурсов, растительного и животного мира, для сохранения в чистоте воздуха и воды, обеспечения воспроизводства природных богатств и улучшения окружающей человека среды».

Конституция РФ 1993 г. не содержит прямого указания на социальную функцию собственности на землю, иные природные ресурсы. При толковании ее положений следует учесть, что она принята в период кардинального сдвига баланса интересов общества и частных интересов в сторону последних, что неизбежно при переходе от плановой экономики к рыночной. Анализ конституционных положений о земле свидетельствует, на наш взгляд, о потенциальной возможности развивать в отраслевом законодательстве различные концепции собственности, тем самым по-разному уравновешивать публичные и частные интересы в отношениях по использованию земель. Представляется, что в период, предшествующий принятию ЗК РФ, законодатель был настроен на реализацию классической либеральной концепции собственности, что следует, в частности, из включения в часть 1 ГК РФ главы 17, посвященной праву собственности и другим вещным правам на землю. Претендуя на всю полноту регулирования имущественных отношений (с этой целью земельные отношения в рамках ЗК РФ предполагалось отделить от имущественных), законодатель вместе с тем вынес правовое регулирование отношений, связанных с пользованием земельным участков (если понимать под ними хозяйственную эксплуатацию земельного участка в качестве природного ресурса), за рамки гражданского законодательства (п. 2 ст. 260 ГК РФ).

ЗК РФ знаменует, на наш взгляд, смену концептуального подхода к регламентации отношений земельной собственности: классическая либеральная концепция собственности уступила место социальной функции собственности, что следует из ряда основных принципов земельного законодательства. При этом следует подчеркнуть, что положения ЗК РФ в части прав и обязанностей лиц, использующих земельные участки, значительно либерализиро-ваны по сравнению с ЗК РСФСР 1991 г., что свидетельствует о стремлении законодателя гармонизировать земельное и гражданское законодательство в регулировании использования земли. В настоящее время земельное право, так же как и в некоторых других странах, например США, все больше выполняет функцию посредника между защитой частных и публичных интересов [34, р. 28].

Библиографический список

1. Аверьянова Н. Н. Конституционная правосубъектность народа как обладателя права на землю // Журнал рос. права. 2017. № 4. С. 38-44.

2. Анисимов А. П., Мелихов А. И. Конституционно-правовое регулирование права частной собственности на земельные участки: монография. Волгоград: Мастер, 2009. 216 с. [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».

3. Анисимов А. П., Рыженков А. Я. Земельная функция современного государства: монография. М.: Новый индекс, 2012. 192 с. [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».

4. Аскназий С. И., Мартынов Б. С. Гражданское право и регулируемое хозяйство. Л.: Изд. науч. об-ва марксистов, 1927. 109 с.

5. БринчукМ. М. Правовой титул природы: собственность или достояние? // Актуальные проблемы охраны права собственности на природные ресурсы и объекты: междисциплин. подход: сб. ст. участников Междунар. науч.-практ. конф., посвященной памяти чл.-корр. АН Республики Татарстан доктора юрид. наук, проф., заслуженного юриста Респ. Татарстан А. А. Рябова (Казань, 26-27 октября 2018 г.) / под ред. З. Ф. Сафина, Е. В. Луневой. М.: Статут, 2019. С. 26-32.

6. Бондаренко Н. Л. Социальная функция права собственности в контексте конституци-

онного принципа ее неприкосновенности // Вестник Томского государственного университета. Право. 2018. № 28. С. 106-116.

7. Волков Г. А., Голиченков А. К., Козырь О. М. Постатейный научно-практический комментарий Земельного кодекса Российской Федерации [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».

8. Галятин М. Ю. США: правовое регулирование использования земель. М.: Наука, 1991. 252 с.

9. Иконицкая И. А., Краснов Н. И., Башмаков Г. С. Концепция земельного законодательства рыночной экономики // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. 1994. [Спец. вып.]. С. 183-205.

10. Комментарий к Конституции РФ / под общ. ред. Л. В. Лазарева. М.: Новая правовая культура, 2009 [Электронный ресурс]. URL: http://constitution.garant.ru/science-work/comment /5366634/. Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».

11. Краснов Н. И. Правовой режим земель специального назначения. М., 1961. 213 с.

12. Краснов Н. И. Правовые проблемы рационального использования земли в СССР // Правовое и экономическое обеспечение рационального использования земель в социалистических странах: материалы Всесоюз. науч.-теорет. конф. (Алма-Ата, 2-5 сентября 1981 г.). Алма-Ата: Изд.-во «Наука» Казахской ССР, 1984. С. 7-15.

13. Крассов О. И. Право собственности на землю в странах Европы: монография. М.: Норма, Инфра-М, 2014. 400 с. [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».

14. Мозолин В. П., Баренбойм П. Д. Гражданский кодекс как «экономическая конституция страны»? // Законодательство и экономика. 2009. № 4. С. 5-8 [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».

15. Нахратов В. В. Начала права общенародной собственности на землю // Аграрное и земельное право. 2019. № 12. С. 127-131.

16. Основы советского права / под ред. проф. Д. Магеровского. М.; Л.: Гос. изд.-во, 1927. 520 с.

17. Путин В. В. Россия на рубеже тысячелетий // Независимая газета. 1999. 30 дек.

18. Реутов Е. В. Социальная солидарность в общественном дискурсе (опыт регионального исследования) // Социологическая наука и социальная практика. 2017. Т. 5, № 3. С. 111-125.

19. Розенблюм Д. С. Основные моменты эволюции советского земельного права // Советское право. 1923. № 3. С. 110-141.

20. Розенблюм Д. С. Теория и практика революционного распределения земель // Советское право. 1924. № 4. С. 37-67.

21. Суханов Е. А. Вещное право: науч.-познават. очерк. М.: Статут, 2017. 560 с. [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».

22. Суханов Е. А. Вещные права в новом Земельном кодексе Российской Федерации // Экологическое право. 2003. № 1. С. 50-54.

23. Сыродоев Н. А. Правовые проблемы повышения эффективности использования земли в условиях экономической реформы: дис. ... д-ра юрид. наук / ВЮЗИ. М., 1990. 49 с.

24. Чернов В. М. Земля и право. Пг., 1917. 240 с.

25. Чиркин В. Е. Вызовы времени и конституция: элементы общественного договора // Конституционное право и политика: сб. материалов междунар. науч. конф. / Юрид. фак. МГУ имени М. В. Ломоносова (28-30 марта 2012 г.) / отв. ред. С. А. Авакьян. М., 2012 [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».

26. Эйриян Г. Н. Методологические аспекты исследования земельного участка как недвижимой вещи // Методологические проблемы цивилистических исследований. М: Статут, 2020. Вып. 2. С. 339-355.

27. Эйриян Г. Н. Земельный участок как объект использования // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2019. № 3. С. 540-563.

28. Яковлев В. Ф. Правовое государство: вопросы формирования. М.: Статут, 2012. 488 с. [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».

29. Alexander G. S. «Reply: The Complex Core of Property» (2009) // Cornell Law Faculty Publications. Paper 10. URL:http://scholarship. law .cornell.edu/facpub/10).

30. Bonilla D. Liberalism and Property in Colombia: Property as a Right and Property as a So-

cial Function // Fordham Law Review. 2021. Vol. 80, Issue 3. Pp. 1135-1170. URL:https://ir. law-net.fordham.edu/flr/vol80/iss3/6).

31. Davidson N. Sketches for a Hamiltonian Vernacular as a Social Function of Property // Fordham Law Review. 2011. Vol. 80. Pp. 10531070.

32. Doebele W. A. The evolution of concepts of urban land tenure in developing countries // Habitat International. 1987. Vol. 11, № 1. Pp. 7-22.

33. Foster S., Bonilla D. The Social Function of Property: A Comparative Law Perspective (November 15, 2011) // Fordham Law Review. 2011. Vol. 80/ Pp. 101-113 ; Fordham Law Legal Studies Research Paper. № 1960022. URL: https://ssrn.com/abstract= 1960022).

34. Frazier T. Protecting ecological integrity within the balancing function of property law // Environmental Law. 1998. Vol. 28, Issue 1. Pp. 53-112. [Электронный ресурс]. Доступ из информ.-аналит. системы «Thomson Reuters».

35. Mirow M C. The Social-Obligation Norm of Property: Duguit, Hayem, and Others // Florida Journal of International Law. 2010. Vol. 22. Pp. 191-226. URL: https://ecollections.law.fiu. edu/faculty_publications/113).

36. Macedo J. Urban land policy and new land tenure paradigms: Legitimacy vs. legality in Brazilian cities // Land Use Policy. 2008. № 25. Pp. 259-270.

37. Mualam N., Sotto D. From Progressive Property to Progressive Cities: Can Socially Sustainable Interpretations of Property Contribute toward Just and Inclusive City-Planning? Global Lessons // Sustainability. 2020; 12 (11):4472. URL: https://doi.org/10.3390/su12114472).

38. Osorio L. M. The Social Functions of Property in Latin America. 2014. URL: http://www.ci-tego.org/bdf_fiche -document- 1356_en.html.

39. Ondetti G. The social function of property, land rights and social welfare in Brazil // Land Use Policy. 2016. № 50. Pp. 29-37.

40. Sayin Y., Lehavi A., Oder B. E., ÖnokM., Francavilla D., Torre de Silva V., Sudarshan R. Land Law and Limits on the Right to Property: Historical, Comparative and International Analysis // European Property Law Journal. 2017. Vol. 6, Issue 1. Pp. 4-52.

References

1. Aver 'yanova N. N. Konstitutsionnaya pra-vosub"ektnost' naroda kak obladatelya prava na zemlyu [Constitutional Legal Personality of the People as the Owner of the Title to Land]. Zhurnal rossiyskogo prava - Journal of Russian Law. 2017. Issue 4. Pp. 38-44. (In Russ.).

2. Anisimov A. P., Melikhov A. I. Konstitut-sionno-pravovoe regulirovanie prava chastnoy sobstvennosti na zemel 'nye uchastki [Constitutional Law Regulation of the Private Property Right to Land Plots: Monograph]. Volgograd, 2009. 216 p. Access from the legal reference system 'Consul-tantPlus'. (In Russ.).

3. Anisimov A. P., Ryzhenkov A. Ya. Zemel'-naya funktsiya sovremennogo gosudarstva: mono-grafiya [Land Function of the Modern State: Monograph]. Moscow, 2012. 192 p. Access from the legal reference system 'ConsultantPlus'. (In Russ.).

4. Asknaziy S. I., Martynov B. S. Grazhdans-koe pravo i reguliruemoe khozyaystvo [Civil Law and Regulated Economy]. Leningrad, 1927. 109 p. (In Russ.).

5. Brinchuk M. M. Pravovoy titul prirody: sobstvennost' ili dostoyanie? [Legal Title to Nature: Property or Heritage?]. Aktual'nye problemy okhrany prava sobstvennosti na prirodnye resursy i ob"ekty: mezhdistsiplinarnyy podkhod: sbornik statey uchastnikov Mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii, posvyashhennoy pa-myati chlena-korrespondenta Akademii nauk Res-publiki Tatarstan, doktora yuridicheskikh nauk, professora, zasluzhennogo yurista Respubliki Tatarstan A. A. Ryabova (Kazan', 26-27 oktyabrya 2018 g.) [Current Issues of Protection of the Property Right to Natural Resources and Objects: an Interdisciplinary Approach: Collection of Articles of the Participants of the International Scientific and Practical Conference Dedicated to the Memory of the Corresponding Member of the Academy of Sciences of the Republic of Tatars-tan, Doctor of Legal Sciences, Professor, Honored Lawyer of the Republic of Tatarstan A. A. Rya-bov (Kazan, October 26-27, 2018)]. Ed. by Z. F. Safin, E. V. Luneva. Moscow, 2019. Pp. 2632. (In Russ.).

6. Bondarenko N. L. Sotsial'naya funktsiya prava sobstvennosti v kontekste konstitutsionnogo printsipa ee neprikosnovennosti [Social Function of the Property Right in the Context of the Constitutional Principle of Its Inviolability]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Pravo -

Tomsk State University Journal of Law. 2018. Issue 28. Pp. 106-116. (In Russ.).

7. Volkov G. A., Golichenkov A. K., Ko-zyr' O. M. Postateynyy nauchno-prakticheskiy kom-mentariy Zemel 'nogo kodeksa Rossiyskoy Federat-sii [Article-by-Article Scientific and Practical Commentary on the Land Code of the Russian Federation]. Access from the legal reference system 'ConsultantPlus'. (In Russ.)

8. Galyatin M. Yu. SShA: pravovoe regulirovanie ispol'zovaniya zemel' [The USA: Legal Regulation of Land Use]. Moscow, 1991. 252 p. (In Russ.).

9. Ikonitskaya I. A., Krasnov N. I., Bashma-kov G. S. Kontseptsiya zemel 'nogo zakonoda-tel 'stva rynochnoy ekonomiki [The Concept of Land Legislation of the Market Economy]. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 11: Pravo -Moscow University Bulletin. Series 11. Law. 1994. Special Issue. Pp. 183-205. (In Russ.).

10. Kommentariy k Konstitutsii RF [Commentary on the Constitution of the Russian Federation]. Ed. by L. V. Lazarev. Moscow, 2009. Available at: http: //constitution.garant.ru/science -work/comment/5366634/. Access from the legal reference system 'Garant'. (In Russ.).

11. Krasnov N. I. Pravovoy rezhim zemel' spetsial 'nogo naznacheniya [Legal Regime of Special Designation Lands]. Moscow, 1961. 213 p. (In Russ.)

12. Krasnov N. I. Pravovye problemy ratsion-al 'nogo ispol 'zovaniya zemli v SSSR [Legal Problems of Rational Land Use in the USSR]. Pravovoe i ekonomicheskoe obespechenie ratsional 'nogo ispol'zovaniya zemel' v sotsialisticheskikh stra-nakh: Materialy Vsesoyuznoy nauchno-teoretiches-koy konferentsii, 2-5 sentyabrya 1981 g., g. Alma-Ata [Legal and Economic Support for the Rational Land Use in Socialist Countries: Proceedings of the All-Union Scientific and Theoretical Conference, September 2-5, 1981, Alma-Ata]. Alma-Ata, 1984. Pp. 7-15. (In Russ.).

13. Krassov O. I. Pravo sobstvennosti na zemlyu v stranakh Evropy: monografiya [Land Ownership in European Countries: Monograph]. Moscow, 2014. 400 p. Access from the legal reference system 'ConsultantPlus'. (In Russ.).

14. Mozolin V. P., Barenboym P. D. Grazh-danskiy kodeks kak «ekonomicheskaya konstitut-siya strany»? [Civil Code as 'Economic Constitution of the Country'?]. Zakonodatel'stvo i ekono-mika - Legislation and Economy. 2009. Issue 4.

3üpuHH r. H.

Pp. 5-8. Access from the legal reference system 'ConsultantPlus'. (In Russ.).

15. Nakhratov V. V. Nachala prava obshhena-rodnoy sobstvennosti na zemlyu [Fundamentals of the Right of National Ownership of Land]. Agrar-noe i zemel'noe pravo - Agrarian and Land Law. 2019. Issue 12. Pp. 127-131. (In Russ.).

16. Osnovy sovetskogo prava [Fundamentals of Soviet Law]. Ed. by D. Magerovskiy. Moscow; Leningrad, 1927. 520 p. (In Russ.).

17. Putin V. V. Rossiya na rubezhe tysyachele-tiy [Russia at the Turn of the Millennium]. Nezavi-simaya Gazeta - Independent Newspaper. December 30, 1999. (In Russ.).

18. Reutov E. V. Sotsial'naya solidarnost' v obshhestvennom diskurse (opyt regional'nogo is-sledovaniya) [Social Solidarity in Public Discourse (Local Research Experience)]. Sotsiologicheskaya nauka i sotsial'naya praktika - Sociologicheskaja nauka i social'naja praktika. 2017. Vol. 5. Issue 3. Pp. 111-125. (In Russ.).

19. Rozenblyum D. S. Osnovnye momenty evo-lyutsii sovetskogo zemel 'nogo prava [Highlights of the Evolution of Soviet Land Law]. Sovetskoe pravo - Soviet Law. 1923. Issue 3. Pp. 110-141. (In Russ.).

20. Rozenblyum D. S. Teoriya i praktika revo-lyutsionnogo raspredeleniya zemel' [Theory and Practice of the Revolutionary Land Distribution]. Sovetskoe pravo - Soviet Law. 1924. Issue 4. Pp. 37-67. (In Russ.).

21. Sukhanov E. A. Veshhnoe pravo: nauch-no-poznavatel'nyy ocherk [Law of Things: A Scientific and Educational Essay]. Moscow, 2017. 560 p. Access from the legal reference system 'ConsultantPlus'. (In Russ.).

22. Sukhanov E. A. Veshhnye prava v novom Zemel'nom kodekse Rossiyskoy Federatsii [Real Rights in the New Land Code of the Russian Federation]. Ekologicheskoe pravo - Environmental Law. 2003. Issue 1. Pp. 50-54. (In Russ.).

23. Syrodoev N. A. Pravovye problemy povy-sheniya effektivnosti ispol'zovaniya zemli v uslo-viyakh ekonomicheskoy reformy: dissertatsiya na soiskanie uchenoy stepeni doktora yuridicheskikh nauk v forme nauchnogo doklada, vypolnyayush-hego takzhe funktsii avtoreferata [Legal Issues of Improving Land Use Efficiency in the Context of Economic Reform: Dr. jurid. sci. diss. in the form of a scientific report]. Moscow, 1990. 49 p. (In Russ.).

24. Chernov V. M. Zemlya i pravo [Land and Law]. Petrograd, 1917. 240 p. (In Russ.).

25. Chirkin V. E. Vyzovy vremeni i konstitut-siya: elementy obshhestvennogo dogovora [Challenges and the Constitution: Elements of a Social Contract]. Konstitutsionnoe pravo i politika: Sbor-nik materialov mezhdunarodnoy nauchnoy konfe-rentsii: Yuridicheskiy fakul 'tet MGU imeni M. V. Lomonosova, 28-30 marta 2012 g. [Constitutional Law and Policy: Collection of Proceedings of the International Scientific Conference: Faculty of Law of Lomonosov Moscow State University, March 28-30, 2012]. Ed. by S. A. Avak'yan]. Moscow, 2012. Access from the legal reference system 'ConsultantPlus'. (In Russ.).

26. Eyriyan G. N. Metodologicheskie aspekty issledovaniya zemel'nogo uchastka kak nedvizhi-moy veshhi [Methodological Aspects of Research on the Land Plot as an Immovable Thing]. Metodologicheskie problemy tsivilisticheskikh issledovaniy - Methodological Problems of the Civil Law Researches. Moscow, 2020. Issue 2. Pp. 339-355. (In Russ.).

27. Eyriyan G. N. Zemel'nyy uchastok kak ob"ekt ispol'zovaniya [Land Plot as an Object of Use]. Vestnik Permskogo universiteta. Juridi-cheskie nauki - Perm University Herald. Juridical Sciences. 2019. Issue 3. Pp. 540-563. DOI: 10.17072/1995-4190-2019-45-540-563. (In Russ.).

28. Yakovlev V. F. Pravovoe gosudarstvo: vo-prosy formirovaniya [The Rule of Law: Issues of Formation]. Moscow, 2012. 488 p. Access from the legal reference system 'ConsultantPlus'. (In Russ.).

29. Alexander G. S. Reply: The Complex Core of Property. Cornell Law Faculty Publications. 2009. Paper 10. Available at: http://scho-larship.law.cornell.edu/facpub/10. (In Eng.).

30. Bonilla D. Liberalism and Property in Colombia: Property as a Right and Property as a Social Function. Fordham Law Review. 2011. Vol. 80. Issue 3. Article 6. Pp. 1135-1170. Available at: https://ir.lawnet.fordham.edu/flr/vol80/iss3/6.

(In Eng.).

31. Davidson N. Sketches for a Hamiltonian Vernacular as a Social Function of Property. Ford-ham Law Review. 2011. Vol. 80. Pp. 1053-1070. (In Eng.).

32. Doebele W. A. The Evolution of Concepts of Urban Land Tenure in Developing Countries. Habitat International. 1987. Vol. 11. Issue 1. Pp. 7-22. (In Eng.).

33. Foster S., Bonilla D. The Social Function of Property: A Comparative Law Perspective.

Fordham Law Review. 2011. Vol. 80. Pp. 101113. Available at: https://ssrn.com/abstract= 1960022. (In Eng.).

34. Frazier T. Protecting Ecological Integrity within the Balancing Function of Property Law. Environmental Law. 1998. Vol. 28. Issue 1. Pp. 53-112. (In Eng.).

35. Mirow M. C. The Social-Obligation Norm of Property: Duguit, Hayem, and Others. Florida Journal of International Law. 2010. Vol. 22. Pp. 191-226. (In Eng.).

36. Mace do J. Urban Land Policy and New Land Tenure Paradigms: Legitimacy vs. Legality in Brazilian Cities. Land Use Policy. 2008. Vol. 25. Issue 2. Pp. 259-270. (In Eng.).

37. Mualam N., Sotto D. From Progressive Property to Progressive Cities: Can Socially Sus-

Информация об авторе:

Г. Н. Эйриян, кандидат юридических наук, доцент,

доцент кафедры гражданского права

Пермский государственный национальный

исследовательский университет

614990, Россия, г. Пермь, ул. Букирева, 15

ORCID: 0000-0002-3024-6816

ResearcherID: F-7623-2016

Статьи в БД «Scopus»/«Web of Science»: DOI: 10.17072/1995-4190-2017-38-535-547 DOI: 10.17072/1995-4190-2019-45-540-563

tainable Interpretations of Property Contribute toward Just and Inclusive City-Planning? Global Lessons. Sustainability. 2020; 12(11):4472. DOI: 10.3390/su12114472. (In Eng.).

38. Osorio L. M. The Social Functions of Property in Latin America. 2014. Available at: http: //www .citego.org/bdf_fiche -document-1356 _en.html. (In Eng.).

39. Ondetti G. The Social Function of Property, Land Rights and Social Welfare in Brazil. Land Use Policy. 2016. Vol. 50. Pp. 29-37. (In Eng.).

40. Sayin Y., Lehavi A., Oder B. E., ÖnokM., Francavilla D., Torre de Silva V., Sudarshan R. Land Law and Limits on the Right to Property: Historical, Comparative and International Analysis. European Property Law Journal. 2017. Vol. 6. Issue 1. Pp. 4-52. (In Eng.).

About the author:

G. N. Eyrian

Perm State University

15, Bukireva st., Perm, 614990, Russia

ORCID: 0000-0002-3024-6816 ResearcherID: F-7623-2016

Articles in Scopus / Web of Science: DOI: 10.17072/1995-4190-2017-38-535-547 DOI: 10.17072/1995-4190-2019-45-540-563