Снова на орбите Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

ЧАСТНЫЙ КОСМОС

СНОВА

на ОРБИТЕ

НАТАЛЬЯ

УЛЬЯНОВА

Эра частной космонавтики уже стартовала — правда, не в России. В 2004-м космоплан SpaceShipOne, спроектированный и построенный частной американской компанией Mojave Aerospace Ventures (основной акционер — Пол Аллен, сооснователь Microsoft), совершил несколько пилотируемых полетов до так называемой линии Кармана1, которую считают условной границей между атмосферой Земли и космосом. В 2012-м другая частная американская компания — SpaceX — осуществила первый успешный коммерческий рейс «грузовика» на МКС с помощью ракеты-носителя Falcon собственного производства.

У российского частника и близко нет возможностей, чтобы заниматься коммерческим «космическим извозом». Роскосмос,

1100 км (62 мили) над уровнем Мирового океана. Линия названа в честь Теодора фон Кармана (1881-1963), американо-венгерского математика и конструктора летательных аппаратов.

Выходец из авиакосмической индустрии Олег Казанцев по себе знает: работать на космос — адреналиновое занятие. Первые несколько лет основанная им компания «Лептон» разрабатывала космические приборы на чистом энтузиазме. Зато сегодня звездные датчики и гиперспектральные камеры НПО «Лептон» уверенно прописались на околоземной орбите.

которому вскоре надлежит стать госкорпорацией2, ранее неоднократно заявлял, что сомневается в способности российского бизнеса заниматься созданием серьезной космической техники и что приобщиться к космосу тот может в основном лишь через использование результатов космической деятель-

2 В январе 2015 года правительство приняло решение о создании ГК «Роскосмос» путем слияния ведомства с Объединенной ракетно-космической корпорацией; юридическое оформление должно завершиться в середине года.

20 БИЗНЕС-ЖУРНАЛ АПРЕЛЬ #4 2015

ности — например, занявшись обработкой данных дистанционного зондирования Земли (ДЗЗ) и созданием коммерческих сервисов на этой основе. В этом смысле «Лептон» Олега Казанцева — одно из немногих счастливых исключений. Чтобы стать технологическим партнером Роскосмоса, частной компании нужно уметь делать что-то на порядок лучше и дешевле, чем все многочисленные НИИ и госпредприятия, работающие на Большой Государственный Космос. Как это получилось у «Лептона» с его скромными финансовыми ресурсами и небольшим коллективом в 70 человек?

НА ЗЕМЛЮ И ОБРАТНО

Начало 1990-х годов стало для России временем краха многих космических амбиций и хронического недофинансирования космических программ. Олег Казанцев и члены его первоначальной команды также стали участниками вынужденного и довольно массового «исхода» молодых инженеров и технических специалистов из отрасли. К тому моменту Олег Казанцев уже несколько лет занимался разработкой «полезной нагрузки»

для спутников в зеленоградском НИИ микроприборов. Поэтому особых раздумий по поводу специализации для создаваемой компании у него не было: продолжать делать оптико-электронные приборы, видеокамеры измерительного класса. Словом, «Лептон» собирался найти земное применение «космическим» технологиям и опыту миниатюризации приборов.

«Изначально мы планировали производить научные видеокамеры для съемки технологических процессов на предприятиях, но не успели оглянуться, как начался упадок промышленности, — рассказывает Казанцев. — Зато набирал обороты охранный бизнес, для которого мы и стали делать свои камеры». И все равно в первые годы команде «Лептона» пришлось жить в аскезе и практически впроголодь — в ожидании своего «звездного часа».

В первой половине 1990-х годов на российском рынке охранных систем импортных видеокамер почти не было, а отечественные имели массу технических недостатков. Особенно их портил избыточный вес, доходивший чуть ли не до десяти килограммов, что было обусловлено устаревшей элементной

БИЗНЕС-ЖУРНАЛ АПРЕЛЬ #4 2015 21

ЧАСТНЫЙ КОСМОС

базой. В российской космической отрасли к тому времени уже использовалась электроника нового поколения, и инженеры «Лептона» принялись разрабатывать видеокамеры, работающие на «космических» ПЗС-матрицах. Сначала отечественных, но вскоре пришлось закупать намного более продвинутые зарубежные. «В СССР все лучшее предназначалось для космоса, но и в этой отрасли все развивалось очень медленно, — поясняет основатель «Лептона». — За границей именно потребительский сегмент подтолкнул развитие ПЗС-матриц, которые производились миллионными тиражами и очень быстро совершенствовались». На одних только отечественных матрицах «Лептону» удалось сбросить вес своих камер до полутора килограммов, а перейдя на импортные, разработчики почти вплотную подошли к западным легковесам: самые легкие камеры «Лептона» приближались к тремстам граммам. Однако зарубежные конкуренты развивались быстрее, и, когда через несколько лет на российский рынок хлынула западная техника, «Лептон» начал отставать. «Было понятно, — вспоминает Казанцев, — что перед нами два пути — либо оставаться в нише охранных систем и переключиться на поставки импортных видеокамер (именно такой путь выбрали многие российские команды инженеров, которые начинали с собственных разработок), либо совершенствовать свои технологии и искать ноу-хау. Словом — сохранять инженерный потенциал. Держались мы изо всех сил».

Однажды, уже в конце 1990-х, в ходе бесед со знакомыми из «космических» НИИ у основателя родилась идея: почему бы компании, которая как свои пять пальцев изучила иностранную элементную базу, не заняться ее адаптацией для российской космической техники? «С этого момента и началось наше возвращение в космонавтику», — говорит Олег Казанцев. И в этом была своя жизненная логика: «спуститься» на Землю, отточить здесь компетенции, чтобы потом снова «подняться» в космос, вооружившись новыми знаниями.

ПОЛЕЗНАЯ НАГРУЗКА

Российская космическая отрасль и по сей день остается «вещью в себе», а в 1990-е годы она была абсолютно закрыта для «посторонних». Команде «Лептона» оставалось только набраться терпения, работать и ждать, пока ей начнут доверять начальники российского космоса. Началось все с заказов на исследования и отчеты, связанные с использованием зарубежной элементной базы для российских космических систем. Выполняя такие заказы, «Лептон» вырастил многих своих будущих конкурентов — госкомпании из России и Белоруссии. К счастью, «бумажками» сотрудничество не ограничилось: вскоре компании стали заказывать макеты приборов, на которых проверялись технические решения перед запуском в космос. И здесь «Лептону» очень пригодились наработки, полученные за время работы на рынке охранных видеокамер. «Если в электронике мы не могли ничего противопоставить западным конкурентам, то оптика, которую делали сами, была нашим очевидным преимуществом», — комментирует Казанцев. Так, перебиваясь на все еще малооплачиваемых, но все-таки профильных заказах, компания могла поддерживать свою инженерно-конструкторскую форму и выживать в ожидании спроса на готовые приборы.

Впрочем, путь к звездам, как известно, никогда не обходится без терний. Свой первый серьезный заказ компания получила в конце 1999-го, и через два года мультиспектральная

камера «Лептона» впервые оказалась в открытом космосе в качестве полезной нагрузки российско-украинского спутника. Однако запуск стал неудачным: с самого начала спутник потерял ориентацию, вскоре с ним была утеряна связь, и разработчики не смогли даже потренироваться на съемках Земли. «Успели лишь проверить, что камера включается и работает», — грустно улыбается Олег Казанцев. Однако этого оказалось достаточно, чтобы вскоре («вскоре» — по российским космическим меркам) войти в новый проект и получить заказ на похожий прибор для МГТУ им. Баумана, который на грант от правительства РФ строил собственный спутник. «Бауманец» запустили в 2006 году, однако ему не суждено было даже выйти на орбиту: ракета отказала еще в пределах видимости, спутник упал и сгорел. «Работа у нас очень нервная, — соглашается основатель «Лептона». — Все «искрит» еще во время сборки спутника, ведь если что-то не включится в экспериментальном режиме, то придется разбирать весь аппарат. Как только прибор улетает, сидишь как на иголках: «упадет — не упадет», а потом месяцами переживаешь, как там наша «полезная нагрузка», ведь ее проверяют в последнюю очередь, иногда спустя несколько месяцев после запуска».

Лишь с третьего раза, в 2012 году, приборам «Лептона» удалось попасть на удачный запуск спутника — МКА-ФКИ ПН1, — который изготовило НПО им. Лавочкина для Российской академии наук. С этого момента (то есть спустя почти пятнадцать лет работы на отрасль) компания «Лептон» получила возможность «облетывать» свои приборы и зарабатывать очки в глазах заказчиков. «Рейтинг, который набирается только полетами, играет огромную роль, — объясняет Казанцев. — И в этом случае заказчикам уже не столь важно, частная или государственная компания изготавливает для них приборы. Выбирают лучшие. Конечно, первое время конкуренты из госкомпаний смотрели на нас довольно косо, однако в последнее время мы даже не пересекаемся: заказов становится больше, а поле в российском космосе (и прежде всего это касается дистанционного зондирования Земли) практически непаханое».

КОСМИЧЕСКОЕ НАЗНАЧЕНИЕ

Сегодня у НПО «Лептон» три космические «продуктовые линейки». Самый ходовой товар — звездные датчики, позволяющие космическим аппаратам ориентироваться в пространстве. Следом идут гиперспектральные камеры. Иногда заказывают телескопы, позволяющие фотографировать землю из космоса с высоким разрешением. Однако именно эти приборы обладают наиболее высокой добавленной стоимостью: телескоп может строиться полтора-два года, и такие заказы приносят компании около половины дохода. Впрочем, штучным является каждый заказ: все приборы разрабатываются под определенную задачу и обладают уникальными параметрами. Только сейчас, выполняя ОКР для НПО им. Лавочкина, Казанцев рассчитывает приблизиться к разработке относительно универсального звездного датчика, который позволит выйти на производство небольшой серии.

«Звездные датчики у нас для души, — шутит Олег Казанцев. — Они умные. У телескопа нет мозгов, здесь самая интересная часть — сделать сложную оптику, параметры которой превосходили бы зарубежные аналоги». Так получилось, что благодаря своим первым видеокамерам компании удалось развить компетенции в области оптики до мирового уровня, в то время как российская оптическая отрасль кану-

22 БИЗНЕС-ЖУРНАЛ АПРЕЛЬ #4 2015

ла в Лету (как говорят эксперты, ее остатки сохранились лишь в сфере ВПК).

Строго говоря, оптика никогда не являлась специализацией разработчиков, и погрузиться в нее пришлось не от хорошей жизни. Изначально Казанцев планировал оставить своей компании лишь разработку, заказывая изготовление телескопов у подрядчиков. Однако после первого же «запоротого» прибора, изготовленного сторонней оптической компанией, с этой мыслью пришлось расстаться. «Было понятно: если хочешь делать что-то хорошее, нужно заниматься этим самим, — констатирует Казанцев. — В России отрасль почти умерла, однако стоит заметить, что и за границей в этой области хорошего мало».

Для изготовления небольших телескопов компания долгое время обходилась собственными силами. Но когда появились заказы на крупные приборы диаметром более 300 мм, стало очевидно, что такую нагрузку сложно потянуть. Все дело в том, что все космические приборы, по правилам, должны собираться в чистой комнате, не ниже 9-го класса. Такая комната есть в «Лептоне», но она небольшая, всего около 15 кв. метров. Изготовление крупных телескопов требует совсем других площадей.

Выход нашли, договорившись с промышленным партнером и поделившись с ним компетенциями. Как объясняет Казанцев, в системе ВПК осталось одно предприятие, которое в свое время занималось производством станков для изготовления зеркал, а когда спрос на станки исчез, стало само производить зеркала. «Зеркала идеальные, — констатирует предприниматель. — Но строить телескопы целиком гораздо выгоднее и интереснее. Мы предложили им освоить новую специализацию, создали на их территории рабочее место, передали наши разработки, вместе выпустили техническую документацию. Пока самостоятельно разрабатывать телескопы они не умеют, но собирают уже прекрасно!»

ЗВЕЗДНОЕ ДАО

По своей структуре «Лептон» — нечто среднее между небольшим отраслевым НИИ и конструкторским бюро. Есть несколько подразделений: отдел электроники и примыкающая к нему группа программирования, конструкторский, отвечающий за «железо», и «тематические» отделы — астросистем (разрабатывает звездные датчики), спектральных систем (гиперспектрометры и объективы для звездных датчиков) и космических систем (телескопы и сложные оптико-электронные комплексы). На практике, как объясняет Казанцев, все направления пересекаются — и многие сотрудники фактически являются заказчиками друг у друга. Например, разработчики звездных датчиков получают оптику в отделе спектральных систем, электронику и часть ПО — в соответствующем. Сами же «строители» звездных датчиков занимаются изготовлением профильных «мозгов», в которых зашиты алгоритмы распознавания звезд. Технологически собрать звездный датчик не сложно, объясняет Казанцев. Если не принимать во внимание конструктивные характеристики, позволяющие прибору выдерживать нагрузки при выведении на орбиту и при работе в космосе, то он мало чем отличается от продвинутой охранной камеры. Весь фокус в программном обеспечении. «Проблема в том, что все алгоритмы создаются на Земле, притом что космос постоянно вносит свои коррективы, —

EASTUNION

Business Aviation

«ИстЮнион» является ведущей компаний в России и СНГ, предоставляющей все виды услуг в сфере бизнес авиации.

В арсенале компании 10-ти летний опыт работы на авиационном рынке и широкий круг партнеров и клиентов.

Основными видами деятельности «ИстЮнион» являются:

- организация чартерных рейсов по всему миру;

- менеджмент воздушных судов;

- продажа бизнес джетов;

- авиационный консалтинг;

- организация наземного обслуживания воздушных судов

тел:+7 495 921 35 29/+7 495 269 02 10 www.eastunion.ru

журнал ..летает на крыльях «ИстЮнион»

ЧАСТНЫЙ КОСМОС

вдается в детали Казанцев. — И многое необходимо проверять на практике — непосредственно на орбите». Российские спутники запускаются не так часто (к примеру, сейчас в космосе, по подсчетам Казанцева, не более десяти наших спутников, специализирующихся на ДЗЗ), и это сильно тормозит темп разработки. Чтобы ускорить события, с прошлого года «Лептон» стал осваивать новую технологию, которая заключается в перепрошивке «мозгов» приборов непосредственно на орбите. Процесс напоминает переустановку операционной системы на компьютере: если разработчики видят в работе датчика сбои, они быстро находят причины, проводят эксперименты на Земле, пишут новое программное обеспечение и закидывают его «наверх», обновляя ПО прибора. «Процедура довольно рискованная, — говорит глава «Лептона». — Особенно страшно было в первый раз, ведь в случае сбоя был риск «убить» датчик.

Команда «Лептона» начала с применения космических технологий для земных коммерческих продуктов. А продолжила тем, что использовала свои «земные» наработки для создания космической техники

Здесь самое главное — аккуратная передача данных. Поэтому мы закидываем ПО на спутник килобайтами, на протяжении многих суток. В этой технологии, на мой взгляд, мы обогнали многих западных конкурентов».

Впрочем, российских заказчиков интересуют не только технические характеристики. Играет роль еще несколько обстоятельств. Приборы отечественные, а это значит, что в случае необходимости команда инженеров быстро поможет разобраться с проблемами. Форма собственности также имеет значение. «Это не режимное предприятие, оно не имеет какого-либо «грифа», — говорит Виктория Майорова, руководитель Молодежного космического центра в МГТУ им. Баумана. — Открытость партнера, его готовность работать со студентами (и даже бесплатно передавать для них свои разработки!) для нас как учебного заведения очень важна». Сейчас МГТУ им. Баумана строит свой второй спутник, и на нем будет задействован весь спектр полезной нагрузки производства «Лептона».

Несмотря на свои технические достижения, Олег Казанцев совсем не думает об экспорте, объясняя это тем, что и в России работы более чем достаточно: слишком многое не сделано за последние двадцать лет. Особенно в области дистанционного зондирования земли, которое в 1990-е оказалось полностью парализованным. Именно этот сегмент во всем мире является наиболее перспективным для освоения частными компаниями, однако в России подобные услуги предлагают считаные единицы. Главная проблема, по мнению Казанцева, в отсутствии спроса на сложные технологические услуги.

Среди приборов, которые изготавливает компания «Лептон», — гиперспектральная камера. В отличие от «фо-

тоаппарата», этот прибор дает несравнимо больший объем информации: если обычная цветная фотография позволяет сделать иллюзорное цветное изображение — за счет смешения трех цветов, то гиперспектральный цветовой диапазон «разрезает» изображение на сотню цветов, соответствующих волнам разной длины. Это позволяет довольно точно определять особенности и состояние отдельных объектов в изображении земной поверхности. «На обычной фотографии елки смешаются с березами, и мы увидим сплошной зеленый массив, — объясняет на пальцах Казанцев. — Гиперспектральный портрет у каждого дерева свой, и даже больное дерево можно отличить от здоровых». На Западе продажа услуг по гиперспектральному анализу довольно распространена: с его помощью оценивают состояние почвы, глубину залегания тех или иных пород и даже рассчитывают коммерческую стоимость лесных угодий. «Такая съемка может быть полезна и для России, — уверен Казанцев. — Однако мало кто знает о ее возможностях. Спрос не сформирован, рынка нет. В авиации такие предложения уже появляются. Не так давно мы разработали такой спектрометр для одного предприятия. Но, насколько я знаю, на эту услугу там до сих пор ищут своего первого заказчика».

В России уже появились частные производители спутников, работающих в сегменте ДЗЗ. В прошлом году участники «Сколкова» — компании «Спутникс» и «Даурия Аэроспейс» уже запустили по спутнику, на каждом из которых установлено по прибору производства «Лептон». Сергей Иванов, генеральный директор «Даурии Аэроспейс», работой звездного датчика компании «Лептон» доволен, однако продолжать сотрудничество пока не планирует: компания стремится к уменьшению веса спутников до нанокласса, а в этом сегменте «Лептон» еще не работает. «Если компания когда-нибудь решит выйти на этот рынок, мы уверены, что она сможет предлагать продукцию мирового уровня, которая будет представлять интерес как для нас, так и для десятков других клиентов по всему миру», — считает Сергей Иванов. Если о разработке сверхлегких звездных датчиков в «Лептоне» уже подумывают, то уменьшать вес своей «полезной нагрузки» не готовы. «Пока это означает потерю качества, — объясняет Олег Казанцев. — Поэтому, выпуская приборы для ДЗЗ, мы ориентируемся на спутники весом от пятидесяти до ста килограммов. Такие спутники выпускают прежде всего госпредприятия».

Трудно ли работать с представителями «традиционной» космической промышленности? По мнению Казанцева, требования у госзаказчиков сложные, но вполне выполнимые. «Как раз недавно, — рассказывает он, — прежде чем разместить заказ на изготовление гиперспектрометра, к нам приезжала комиссия из РКК «Энергия». Проверяли все что только можно: состояние чистой комнаты, заземление, аттестацию стендов и рабочих мест... Везде должны висеть «бумажки» и лежать инструкции». Однако работать с предприятиями Роскосмоса и развиваться на деньги, полученные от таких заказов, по мнению предпринимателя, намного эффективнее, чем заниматься поиском грантов на свое развитие. Пока компания «Лептон» осознанно держится в стороне от венчурного рынка. «Когда появились первые фонды, готовые давать финансирование, мы посмотрели на их требования и поняли, что у нас нет времени на заполнение многочисленных бумажек и изготовление «красивых» отчетов. Мы всегда развивались на собственные средства, максимум — брали кредиты в банках, как обычное предприятие. И такая щв стратегия нам кажется наиболее оправданной». НЙ1

24 БИЗНЕС-ЖУРНАЛ АПРЕЛЬ #4 2015