CC BY
26
Наука. Общество. Оборона 2311-1763
2022. Т. 10. № 4. С. 26-26. Online ISSN
Science. Society. Defense 2022. Vol. 10, no. 4. P. 26-26.
УДК: 323+130.12
DOI: 10.24412/2311-1763-2022-4-26-26
Поступила в редакцию: 08.09.2022 г.
Submitted: September 8, 2022
Опубликована: 04.10.2022 г.
Published online: October 4, 2022
Для цитирования: Мегем М. Е., Филев М. В., Давиденко А. А. Снести, перекодировать, интегрировать и маргинализировать: ключевые стратегии стран Балтии по отношению к советским памятникам // Наука. Общество. Оборона. 2022. Т. 10, №4(33). С. 26-26. https://doi.org/10.24412/2311-1763-2022-4-26-26.
For citation: Megem M. E., Filev M. V., Davidenko A. A. Demolish, recode, integrate and marginalise: Key strategies for the Baltic States in relation to Soviet monuments. - Nauka. Obsestvo. Oborona = Science. Society. Defense. Moscow. 2022;10(4):26-26. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2311-1763-2022-4-26-26.
Благодарности: Статья выполнена в рамках реализации проекта «Историческая память как фактор геополитической безопасности на западных рубежах России» по программе «Приоритет-2030».
Acknowledgements: The article was written as part of the implementation of the project "Historical memory as a factor of geopolitical security on the western borders of Russia" under the program "Priority-2030".
Конфликт интересов: О конфликте интересов, связанном с этой статьей, не сообщалось. Conflict of Interest: No conflict of interest related to this article has been reported.
Снести, перекодировать, интегрировать и маргинализировать: ключевые
стратегии стран Балтии по отношению к советским памятникам
© ©
© 2022 Автор(ы). Статья в открытом доступе по лицензии Creative Commons (CC BY). https://creativecommons.orq/licenses/bv/4.0/
© 2022 by Author(s). This is an open access article under the Creative Commons Attribution International License (CC BY)
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА
Оригинальная статья
Максим Евгеньевич Мегем 1, Максим Викторович Филев 2,
Алексей Анатольевич Давиденко 3 *
1 Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта,
г. Калининград, Российская Федерация,
ORCID: https://orcid.org/0000-0001-6412-9119, e-mail: megem@yandex.ru 2 Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта,
г. Калининград, Российская Федерация, ORCID: https://orcid.org/0000-0003-4217-6197, e-mail: tsvachim03@mail.ru 3 Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта, г. Калининград, Российская Федерация, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-4386-607X, e-mail: adav@list.ru
Аннотация:
В статье рассматривается политика памяти стран Балтии касательно советских мемориальных объектов. На основе типологически близких примеров действий в отношении монументов определены стратегии мемориальной политики в Латвии, Литве и Эстонии. Начальный этап реализации этих стратегий пришелся на первую половину 1990-х гг. — период формирования официальных национальных концепций истории в прибалтийских странах, и получил развитие в условиях обострений международных отношений на фоне российско-украинского кризиса в 2014 и 2022 гг. Стратегия демонтажа была направлена как против монументов, прославлявших советское прошлое, так и против памятников в честь латышей, литовцев и эстонцев, внесших вклад в советизацию Прибалтики. Тем не менее, многим советским местам памяти удалось «пережить» эту волну «памятникопада». Присутствовавший в 1990-е гг. конструктивизм в отношениях государств Балтии и РФ благоприятствовал созданию правовой основы, регламентировавшей сохранность остававшихся советских мемориальных объектов. Другой стратегией стала перекодировка мест памяти путем переноса памятников в менее значимые районы с последующей инициативой заполнения освободившегося места собственными монументами или дополнения существующих памятников важными для национальной концепции истории мемориальными объектами. Часть советского мемориального наследия подверглась интеграции в национальный мемориальный фонд через устранение признаков советской принадлежности памятников. Наконец, маргинализация монументов проявилась в создании особых концептуальных «резерваций» в виде парков-музеев, где размещены перенесенные из публичных мест объекты с сопроводительными информационными материалами, задающими тон восприятия посетителями демонтированного советского мемориального наследия.
Ключевые слова:
Антакальнисское кладбище, Бронзовый солдат, парк Грутас, контрпамять, памятникопад, политика памяти, советские памятники, страны Балтии, десоветизация, декоммунизация, демонтаж и осквернение памятников, День Победы, Вечный огонь, Холокост, геноцид, мемориалы и захоронения Великой Отечественной войны
ВВЕДЕНИЕ
В 1940 г. в состав Советского Союза вошли Латвия, Литва и Эстония, которые в советском общественно-политическом и научном дискурсе именовались Прибалтикой. Победа в Великой Отечественной войне закрепила за СССР эти территории. Помимо создания «с нуля» вертикали власти и решения инфраструктурных вопросов, перед архитекторами советского нациестроительства стояла невероятно сложная задача, заключавшаяся в ментальной интеграции латышей, литовцев и эстонцев в большую семью советских народов, в которой русский народ являлся «старшим братом».
Одним из ключевых инструментов, необходимых для решения этой задачи, являлось конструирование советской версии истории Прибалтики. Кроме создания местных официальных концепций прошлого, практически полностью соответствовавших системе советских исторических представлений, на территории Латвийской, Литовской и Эстонской ССР на всем протяжении их существования устанавливались различного рода монументальные объекты (памятники, мемориальные камни, доски, ансамбли), являвшиеся пространственными кодами «советскости». Эти мемориальные объекты наглядно иллюстрируют основные акценты в трактовках прибалтийского прошлого, которые расставлялись советской властью и претерпевали определенную трансформацию с течением времени. Таким образом в Прибалтике появились многочисленные памятники Ленину (1), другим значимым советским партийным и государственным деятелям, лидерам коммунистического движения (И.В. Сталину, Ф.Э. Дзержинскому, К. Марксу и др.), местным видным коммунистам и прибалтийским
участникам революционных движений (например, в Литве — памятник З. Алексу-Ангериетису, в Латвии — бюст Я. Шилфе, в Эстонии — Й. Лауристину и т.д.).
Еще одну важную группу мемориальных объектов составляли многочисленные памятники, посвященные различным сюжетам, связанным с Великой Отечественной войной: в память о воинских подвигах и погибших в ходе боев за Прибалтику, в честь национальных прибалтийских формирований (мемориал воинам 16-й Литовской стрелковой дивизии, памятник воинам 8-го Эстонского стрелкового корпуса, памятник частям 7-го гвардейского и 130-го латышского стрелкового корпусов), а также прибалтийских военачальников и партизан (памятник литовской партизанке М. Мельникайте в Зарасае и др.). С 1960-х гг. стали появляться памятники жертвам нацизма (мемориальные ансамбли в Пирчюписе в Литве и близ Саласпилса в Латвии, памятник в Клооге в Эстонии и др.) и советским военнопленным, после того, как в советском официальном историческом дискурсе с этой темы было снято табу (например, мемориал в Пагегяй на месте захоронений военнопленных лагеря Офлаг-53 на территории Литвы).
Устанавливали памятники и в честь значимых с точки зрения официального советского дискурса деятелей науки и культуры — как местных, так и трудившихся на территории Прибалтики (например, памятники советскому латышскому писателю А. Упиту и академику М. В. Келдышу в Риге; памятники эстонскому писателю О. Лутсу и академику Н. Н. Бурденко в Тарту, памятник литовскому писателю А. Венуолису в Аникщяй). Кроме того, были воздвигнуты различного рода мемориалы в честь трудовых подвигов, совершенных на территории Прибалтики (памятник в честь строителей Нарвских электростанций, ряд скульптурных групп на Зеленом мосту в Вильнюсе).
В эпоху Перестройки во второй половине 1980-х гг. в Латвийской, Литовской и Эстонской ССР начали формироваться мощные антисоветские националистические движения, воспринимавшие советские места памяти как «чужие». В результате этого в конце 1980-х — начале 1990-х гг. Прибалтику захлестнула инициированная одновременно и снизу, и сверху широкая волна советского «памятникопада». Несмотря на массовый характер этого явления, многие советские памятники, пережили «памятникопад», оставшись на своих местах. В этих обстоятельствах местные власти были вынуждены выработать определенную политику по отношению к сохранившемуся советскому наследию, которая, прежде всего, зависела от того, какой сюжет эти памятники представляли, а также от их местоположения (центр или периферия). Данная политика не была статичной, и, в зависимости от внутренних и внешних факторов, претерпевала трансформацию.
Сравнительный аспект политики памяти по отношению к советским памятникам в странах Балтии еще не попадал в объектив исследователей. Так, российская историография затрагивала тему советского мемориального наследия преимущественно в контексте «Бронзовой ночи» [10; 11]. Как раз именно это событие послужило отправной точкой для рефлексии на тему советских памятников в Эстонии в рамках эстонской исторической науки [2; 3; 27; 39; 50; 58]. Наиболее подробно проанализирована официальная политика памяти по отношению к советским мемориальным объектам в Литве [44]. Это, прежде всего, заслуга немецкого историка из Боннского университета Е. Махотиной [17; 18; 19; 49].
Цель данной статьи — рассмотреть ключевые стратегии официальных акторов политики памяти стран Балтии по отношению к советским мемориальным объектам, располагавшимся или расположенным на их территории.
ДЕМОНТАЖ И ОСКВЕРНЕНИЕ ПАМЯТНИКОВ
В странах Балтии можно выделить три крупных волны «памятникопада». Первая из них пришлась на начало 1990-х гг. После обретения прибалтийскими государствами независимости была запущена планомерная кампания по демонтажу советских мемориалов, которая развернулась параллельно «десоветизации» (переименование улиц, появление новых и отмена прежних праздничных и памятных дат). Эта кампания носила как стихийный характер, так и официально санкционированный со стороны властных структур.
В первую очередь демонтажу подверглись памятники Ленину, местным коммунистам, видным советским партийным и государственным деятелям. В начале 1990-хх гг. практически все подобные монументы были убраны с улиц прибалтийских городов. Например, в Вильнюсе место демонтированного в 1991 г. памятника
Ленину занял крест в память о партизанах Фронта литовских активистов, которые подняли восстание против советской власти 23 июня 1941 г. [17]. В Эстонии в ходе зачистки ландшафта памяти от «советской наслоенности», официально или по стихийной инициативе народа были снесены статуи В. И. Ленина, Ф. Э. Дзержинского, В. Кингисеппа, Я. Анвельта и многих других деятелей [59, s. 112-113].
Демонтаж и осквернение не обошли стороной и монументы Великой Отечественной войны. Например, в латвийском Даугавпилсе в 1992 г. демонтировали служивший с 1968 г. памятником танк Т-34. После двух лет пребывания в местной крепости его перевезли в Москву и разместили на Поклонной горе [1]. Для вывоза снесенного памятника генералу И. Д. Черняховскому из Вильнюса потребовалось провести спецоперацию: монумент под видом вывозимого из Литвы советского вооружения был погружен в железнодорожный состав и доставлен в Воронеж, где его установили на новый пьедестал в 1993 году [28].
Иначе складывалась ситуация с советскими памятниками, находившимися на местах воинских захоронений. В Литве советские мемориалы перестали быть памятниками культуры и перешли в категорию почитаемых объектов [19, с. 201—203], поэтому их сохранность по-прежнему гарантировалась законом (2). В Латвии [31] и Эстонии [57] также была оформлена правовая база, регламентировавшая порядок нахождения советских воинских захоронений и памятников в этих местах. Тем не менее, захоронения регулярно подвергались вандализму [17]. Это были неофициальные акции, проходившие под влиянием официальной политики памяти, для которой советские мемориальные объекты являются контрпамятью.
На рубеже веков последовал период относительного затишья, в ходе которого осуществлялся процесс интеграции советского мемориального наследия. Снос памятников продолжался, но уже не в массовом порядке (3). Его инициатива исходила от местных властей, официальной стратегии в отношении советских монументов в это время у правительств стран Балтии не существовало. Крупнейшие инциденты первого десятилетия XXI в. («Лихулаский кризис», «Бронзовые ночи» - о них речь пойдет в разделе о деактивации советского наследия) не способствовали интенсификации «памятникопада». В целом, в этот период в основном фиксировались случаи осквернения памятников вандалами. Кроме того, без конкретного воплощения велись разговоры о возможности демонтажа советских монументов.
Новая волна «десоветизации» общественного пространства стала следствием событий на Украине 2014 года. За период с 2014 по февраль 2022 г. в Прибалтике произошел ряд резонансных случаев демонтажа советских монументов. В Литве в ноябре 2014 г. министерство культуры издало приказ, в соответствии с которым недвижимые объекты с символикой советского периода не будут включаться в регистр памятников культуры, ставший откликом на возникавшие дискуссии о дальнейшей судьбе скульптур рабочих, солдат, студентов и крестьян на Зеленом мосту в Вильнюсе [16]. В июле следующего года они были демонтированы. Вместо них теперь размещают временные инсталляции [20]. В Латвии в августе 2016 г. в Лимбажи по инициативе националистической организации «Ястребы Даугавы» был разрушен памятник морякам Краснознаменного Балтийского флота [7].
Начало специальной военной операции РФ по демилитаризации и денацификации Украины вызвало очередной этап «памятникопада» в Прибалтике, отличительная особенность которого заключается в разработке новых законодательных актов, определяющих статус и будущее советских монументов, и отказе от действующих соглашений о памятниках. Это сопровождается интенсивным демонтажом памятников.
В мае 2022 г. латвийским Сеймом был одобрен законопроект «О запрете экспонирования объектов, прославляющих советский и нацистский режим, и их демонтаже на территории Латвийской Республики», который запрещает нахождение в публичном пространстве (за исключением аккредитованных музеев) памятников, мемориалов, памятных досок и других объектов, «прославляющих оккупационную власть СССР или нацистской Германии, событие или лицо, связанное с ними»; «прославляющих тоталитаризм, насилие, военную агрессию, войну и военную идеологию» или «включающих в себя символы советской власти или нацизма» [53].
Основная задача, которую должен был решить законопроект, — это демонтаж Памятника воинам Советской Армии — освободителям Советской Латвии и Риги, что даже прописано в одном из его пунктов [53]. Мэр Риги М.
Стакис в начале августа 2022 г. заявил, что памятник будет утилизирован полностью, поскольку «Музей оккупации не признал ни один из его элементов имеющим художественную ценность». Общественная реакция относительно судьбы монумента оказалась различной: в Риге проходили как акции против его сноса, так и в поддержку [22]. Тем не менее, уже 25 августа 2022 г работы по его демонтажу завершились [29].
Новая правовая основа «памятникопада» формируется и в Литве. В апреле 2022 г. министр культуры С. Кайрис подписал приказ, согласно которому «изображения, скульптуры, надписи или другие символы, которые "пропагандируют" деятельность нацистской Германии или армии СССР, не рассматриваются в качестве объектов законной защиты», что открывает возможность для легитимного сноса памятников, но не всех, т. к. действие приказа не распространяется на могилы или надгробия, расположенные на недействующих кладбищах, захоронениях или местах погребения [26].
Местные власти мгновенно отреагировали на появление приказа: уже через несколько дней в Каунасе, Шете и Кедайняй были демонтированы памятники советским воинам [5]. В крупных городах республики также ведется активная «зачистка» мемориального ландшафта. В Клайпеде, значительная часть населения которой — русскоязычная, в июле 2022 г. решили убрать монумент советским воинам-освободителям [4]. Это активное место памяти, у которого в памятные даты собираются тысячи местных жителей. Полным ходом идет «десоветизация» общественного пространства во втором по величине городе Литвы — Каунасе [45].
Пересмотр правовой основы происходит в Эстонии. В апреле 2022 г. Консервативная народная партия Эстонии инициировала законопроект об устранении из общественных мест памятников и мемориалов, «героизирующих действия армии Российского государства», в мае партия «Эстония 200» подготовила петицию о ликвидации из публичного пространства страны всех памятников, имеющих отношение к Красной армии и восхваляющих «советский режим» [24]. Летом была создана специальная комиссия из представителей различных министерств и ведомств, которая должна решить задачу по «организации устранения из публичного пространства надгробий и памятников с символикой [СССР]» [21].
Одновременно руководители страны ищут рычаги воздействия на общественность. В частности, министр иностранных дел Эстонии У. Рейнсалу 16 августа 2022 г. заявил, что участники акций против демонтажа советских мемориалов из числа иностранцев могут быть лишены вида на жительство в республике [6].
«БОИ» ЗА ПРОСТРАНСТВО
Убрать памятник — еще не означает стереть память о нем. Пока есть те, кто разделяет пророссийскую, то есть альтернативную современной официальной прибалтийской, версию прошлого и сохраняет память о снесенных в конкретном месте советских мемориалах, такого рода места памяти продолжают, хоть уже и в усеченном варианте, выполнять свою мемориальную функцию. В этой связи в странах Балтии акторы политики памяти стали применять различные стратегии по деактивации такого рода символических пространств. Например, в Латвии в городе Елгава, на месте демонтированного в 1997 г. по причине ветхости мемориала Освободителям Елгавы, в 2004 г. была установлена памятная плита борцам с нацизмом, т. е. не только советским, а всем. Латвийский историк В. И. Гущин отмечает, что русскоязычные жители города были против этой мемориальной плиты по причине того, что она «не является памятником и не отражает все величие подвига, проявленного Красной армией при освобождении Елгавы от немецко-фашистских оккупантов» [9]. Местные власти проигнорировали все предложения по разработке проекта нового мемориала для установки на этом же месте взамен поставленной плиты.
«Бои» за важное с точки зрения символизма пространство хорошо иллюстрирует пример с местом памяти в литовской деревне Крижкальнис. Мемориал Матери-Литве в Крижкальнисе, воздвигнутый в 1972 г. в честь советских солдат, освобождавших Литовскую ССР, был уникален использованием в его оформлении народных мотивов и важен с точки зрения расположения, поскольку находился на высоком холме рядом с пересечением двух оживленных автомагистралей. В ходе первой кампании по декоммунизации в начале 1990-х гг. он был снесен [19, с. 127]. В 2018 г. на этом месте был воздвигнут мемориал, который отражает один из ключевых литовских нарративов, связанных с послевоенным сопротивлением советской власти, — о так называемых
лесных братьях. Мемориал представляет собой часовню с 18-метровым крестом и 1137 табличками с именами «партизан» / «лесных братьев», действовавших на территории округа Кястутис [56]. То есть в данном случае речь идет о перекодировке пространства. При этом, если в начале 1990-х гг. литовские власти убрали советский памятник, сделав эту землю условно «нейтральной», то через более чем 25 лет эта территория была закреплена на литовской «мемориальной» карте как «свое» место памяти.
Характерный пример сохранения символического значения пространства после сноса монумента — памятник в виде танка Т-34 в Нарве. Он был демонтирован в августе 2022 г. [61], но пространство продолжает выполнять коммеморативную функцию — на место бывшего памятника жители Нарвы приносят цветы и свечи [51]. В этой связи актуальным представляется вопрос о дальнейших действиях архитекторов эстонской политики памяти. Возможной видится либо стратегия ожидания (с течением времени русское население города забудет об этом месте памяти), либо решение о размещении на месте прежнего советского памятника своих символических объектов. Второй вариант, по всей видимости, выбрала Латвия — президент республики Э. Левитс после демонтажа памятника Освободителям Риги заявил, что его место должен занять мемориал «жертвам советской оккупации» [12].
ДЕАКТИВАЦИЯ СОВЕТСКОГО НАСЛЕДИЯ
Отметим еще одну тенденцию в рамках политики памяти стран Балтии, напрямую связанную с советскими мемориалами. Часть оставшихся охраняемых советских памятников подверглась различного рода официальным и неофициальным трансформационным стратегиям, направленным, с одной стороны, на их включение в национальный мемориальный ландшафт, но с уже «правильными» для государственной концепции прошлого акцентами; с другой стороны, — на минимизацию их коммеморативного функционала как советских мест памяти за счет очищения от чуждых национальному нарративу знаковых систем, а также перемещения из центра на окраины населенных пунктов или в менее важные места с точки зрения геометрии городского пространства.
В странах Балтии уже в первой половине 1990-х гг. с оставшихся советских постаментов массово убирали надписи «освободителям», «слава», «за свободу» и т. д. В Литве в Алитусе, Румшишкесе и Салантайе захоронения советских солдат, а вместе с ними и памятники, были перенесены из центральной части городов [19, с. 202].
Кризис, возникший в Эстонии в 2007 г. вокруг «Бронзового солдата» (официальное название — «Памятник воинам-освободителям Таллина», открыт в 1947 г.), был связан именно с переносом мемориала и останков двенадцати воинов из братской могилы, расположенной в центральной части города на холме Тынисмяги, на Воинское кладбище Таллина. Первоначально мемориальную композицию в рамках эстонской политики памяти попытались адаптировать согласно духу времени. В первой половине 1990-х гг. «вечный огонь» перед памятником был потушен, сама площадка переделана, а вместо табличек с именами захороненных здесь советских солдат появились таблички с надписью на русском и эстонском языке «Павшим во Второй мировой войне», то есть акцент был сделан на том, что это не советский мемориал освободителям Эстонии от фашизма, а памятник всем погибшим во Второй мировой войне (не в Великой Отечественной!) [59, 1к. 114—115].
Это оказалось временным «компромиссом», так как местоположение памятника было весьма символично: рядом находились культовая для эстонцев лютеранская церковь Каарли, здание Полиции безопасности и главная библиотека страны. Учитывая такую близкую сосредоточенность значимых объектов и его коммеморативную функцию, демонтаж захоронения и мемориальной композиции был лишь вопросом времени [2, с. 191]. Кроме того, «Бронзовый солдат» — это главный в Эстонии памятник, посвященный Великой Отечественной войне. Возложение к нему цветов на 9 мая — это важный коммеморативный ритуал для многих русскоязычных жителей страны, поскольку Победа в Великой Отечественной войне для них — это фундамент культурной памяти. Эстонский исследователь В. В. Полещук считает, что «только в этот день русские и другие группы нетитульного населения позволяли себя действия, которые эстонская часть общества (по крайней мере, ее элита) воспринимала как открытое выражение нелояльности» [27, с. 116].
Первым актом к «разогреву» ситуации послужили события, связанные с установкой и демонтажем памятников эстонским солдатам, воевавшим на стороне нацистской Германии, в Лихула в 2004 году. Отдельные представители титульного населения выказывали недовольство правительству по поводу ликвидации мемориала тем эстонцам, которые боролись против коммунизма, в то время как в центре столицы продолжает стоять памятник прославлявшим «тоталитарный режим» [39, р. 432]. По мнению эстонских историков М. Тамма и П. Петерсоо, напряженность ситуации придавал тот факт, что часть коренного населения Эстонии полагала, что их культурная память в должной мере не увековечена в общественном пространстве [60, 1к. 9—10].
Событие в Лихула и развернувшаяся вокруг него дискуссия объединили националистически настроенную часть эстонского общества (в том числе элиту). Добавил масло в огонь отказ от участия в московском параде Победы 9 мая 2005 г. эстонского президента А. Рюйтеля. Широкое обсуждение этих вопросов в СМИ привлекло беспрецедентное внимание со стороны эстонской прессы к празднованию Дня Победы в следующем году в Таллине. Муниципалитет санкционировал проведение 9 мая 2006 г. у мемориала одновременно двух мероприятий: возложения цветов к памятнику и митинг за снос «Бронзового солдата». Противников памятника было намного меньше. Чтобы разрядить обстановку, местной полиции пришлось их срочно эвакуировать. Далее последовала череда митингов сторонников и противников «Бронзового солдата», памятник был не раз осквернен, его угрожали взорвать, что привело к появлению у монумента «ночного дозора» со стороны русскоязычной молодежи. Все это закончилось тем, что полиции пришлось выставить здесь патруль [27, с. 105— 107].
Акторы официальной эстонской политики памяти считали, что с уходом из жизни ветеранов Красной армии коммеморативные практики, связанные с Днем Победы, в Эстонии постепенно сойдут на нет. Вместе с тем, история вокруг «Бронзового солдата» показала, что советскую версию прошлого разделяет и русскоязычная молодежь [39, р. 435]. В преддверии парламентских выборов 2007 г. карту «символа советской оккупации» разыграл премьер-министр А. Ансип («Партия реформ Эстонии»), пообещавший перенос памятника из центра Таллина. Сдержав слово после одержанной на парламентских выборах победы, в том числе благодаря активной поддержке со стороны правого электората, А. Ансип инициировал перенос «Бронзового солдата» [10, с. 211 — 212]. Для юридического обоснования был использован принятый тремя месяцами ранее закон «О защите воинских захоронений», согласно которому перенос захоронений и «надгробных сооружений» возможен в случае их расположения в тех местах, где за ними невозможно обеспечить соответствующий статусу уход [27, с. 106—107].
Исполнение обещаний А. Ансипа в конце апреля 2007 г. привели к событиям, ставшим известными как «Бронзовая ночь». Далее последовал внутриполитический кризис и крупнейший межнациональный конфликт в Эстонии за все годы ее независимости [50]. Этот значимый эпизод «войны памятников» сказался и на векторе официальной политики памяти в Эстонии. Так, в 2008 г. на базе «Эстонской международной комиссии по расследованию преступлений против человечности» был создан «Институт памяти Эстонии», перед которым на тот момент была поставлена конкретная задача — исследовать нарушения прав человека в советской Эстонии [10, с. 212—213], то есть фокус внимания официальной политики памяти после «русского бунта» был акцентирован с удвоенной энергией именно на «демонизации» советского периода истории Эстонии. Соответственно, была инструментализована конфликтная в отношении советского наследия «дорожная карта» официальной «исторической политики».
В отношении не снесенных советских памятников также применялась стратегия с целью внести в советский мемориальный ландшафт новый пласт, с одной стороны, отражающий ключевые сюжеты прибалтийской культурной памяти, с другой стороны, в ином свете раскодирующий смысл советского мемориала. Ключевая цель этих практик — делегитимация коммеморативного потенциала «чужих» «мест памяти».
Такого рода шаги были предприняты в части мемориальной композиции на кладбище Антакальнис, которая являлась в советское время самым главным официальным «местом памяти» о погибших в Великой Отечественной войне в Литве (4). Именно сюда к вечному огню каждый год в рамках праздничных мероприятий возлагались цветы на 23 февраля, 9 мая и 13 июля (5), это была конечная точка торжественных шествий [19, с. 55—56]. После обретения независимости вечный огонь в 1993 г. здесь был потушен (6), но сам
ансамбль был включен в список памятников культуры. По большей части это произошло по причине того, что мемориал находился на территории большого кладбища (7).
Также литовские власти внесли коррективы в структуру мемориального ландшафта кладбища, открыв на нем в 1995 г. скульптурную композицию в честь погибших при штурме вильнюсской телебашни 13 января 1991 г. литовцев [17]. Через 20 лет на территории кладбища появился памятник погибшим в столкновениях с врагами литовским воинам, чьи места захоронений неизвестны [63]. В 2020 г здесь был поставлен памятник главному «лесному брату» А. Раманаускасу (позывной «Ванагас»). По словам президента Литвы Г. Науседы, это памятник не только собственно А. Раманаускасу, но также всем его соратникам [37]. Таким образом, на территории главного советского «места памяти» о войне в противовес ему были установлены литовские мемориальные доминанты.
Мемориальное соперничество за пространство Антакальнисского кладбища, судя по всему, закончится в 2022 году. Используя эмоциональный фон от событий на Украине, Министерство культуры Литвы сняло с советского мемориала охранный статус, а Вильнюсский городской совет в июне 2022 г. выступил за его демонтаж. Вероятнее всего мемориал окажется в Грутском парке [64]. Вызывает интерес аргументация представителей литовского минкульта для его исключения из списка памятников культуры: советские композиции на Антакальнисском кладбище «возбуждают агрессию» и их культурная значимость не поддается оценке [30], то есть представителями местной власти было официально сформулировано, что советские военные мемориалы в рамках литовской культурной памяти — это не просто «чужие» «места памяти», а объекты, наносящие некий урон эмоциональному состоянию коренного населения страны. То, что этот памятник остается объектом поминовения для русскоязычного населения страны, уже не играет никакой роли.
Грандиозных размеров мемориальный комплекс Маарьямяги в Таллине испытал на себе практически весь арсенал инструментов делегитимации. В 1960 г. в этом месте был торжественно открыт доломитовый обелиск в честь «Ледового похода» моряков Балтийского флота из Ревеля в Кронштадт в 1918 году. Вторая часть ансамбля была возведена в 1975 г. в память о павших за советскую власть. В комплекс также входили братская могила и церемониальная площадь. Здесь проходили многочисленные массовые мемориальные торжества, а местных октябрят принимали в пионеры [59, 1к. 107—108].
После обретения Эстонией независимости вечный огонь здесь был ликвидирован, а коммеморативное значение мемориала было расширено. Главная площадь была переименована в площадь «Примирения», а в 1998 г. рядом было открыто немецкое военное кладбище. По словам эстонского историка М. Тамма, «в результате получился сравнительно неоднозначный монументальный комплекс, куда регулярно ходят почтить память солдат, воевавших как за, так и против советской армии» [59, 1к. 113]. Получается, что эстонские власти первоначально попытались придать территории этого комплекса символически нейтральный характер.
С точки зрения местоположения (комплекс находился на возвышенности по соседству с важным для культуры эстонцев «певческим полем» и с него был хороший обзор на Финский залив), ценность этого пространства была высока. Видимо именно по этой причине, 23 августа 2018 г. в день памяти жертв тоталитарных режимов и по случаю 100-летия Эстонской Республики (что весьма символично), здесь открыли «Мемориал жертвам коммунизма», который рассказывает о преступлениях советской власти в отношении как гражданского населения, так и военных [40]. Следовательно, в это мемориальное пространство был вписан совершенно противоположенный советскому нарративу код, задача которого заключается в том, чтобы деактивировать мемориальный ресурс советского памятника и укоренить свою собственную версию прошлого. С учетом того факта, что за советским мемориалом со стороны местных властей нет никакого ухода (все заканчивается на уровне обещаний), скорее всего, в перспективе советский мемориальный комплекс Маарьямяги в силу ветхости будет ликвидирован.
За период немецкой оккупации в Прибалтике было убито большое количество еврейского населения. На многих из этих мест массового насилия в советское время были установлены различного рода мемориальные объекты. При этом за редким исключением эти памятники, согласно советскому дискурсу, не подчеркивали этническую составляющую совершенных преступлений.
Первая волна «памяникопада» прошла мимо этого советского наследия, а во второй половине 1990-х — начале 2000-х гг. параллельно включению тематики Холокоста в официальные концепции истории стран Балтии по причине евроатлантической интеграции за эти «места памяти» взялись акторы государственной политики памяти. Так, например, в Литве было основательно перекодировано символическое пространство вокруг IX форта в Каунасе, где в советское время функционировал один из самых посещаемых музеев, а также в 1984 г. был установлен поражающий своим размером мемориал под названием «Путь смерти». В независимой Литве концепция музея изменилась, а сам он стал именоваться «Музеем оккупации». Акцент в его экспозициях был сделан на «преступлениях советского режима», а главный нарратив рассказывал о «геноциде» литовского народа. В рамках такой парадигмы сюжет о Холокосте оказался на втором плане. Кроме того, на территории IX форта регулярно проводятся мероприятия, приуроченные к поминовению литовцев, пострадавших от «советского террора» [19, с. 139—144]. Получается, что тематика Холокоста, к осуществлению которого приложило руку местное коренное население, перекрывается сюжетами, иллюстрирующими преступность советской власти, а центральной жертвой становятся литовцы.
Похожая стратегия была использована в Понарах, что неподалеку от Вильнюса, являющихся сегодня в Литве главным символом Холокоста. В советское время на этом месте был открыт мемориал, посвящённый произошедшим здесь массовым расстрелам В 1990-е гг. мемориальный ландшафт этого пространства был основательно расширен: в Понарах полуофициально появились новые мемориальные объекты в память об убитых тут евреях, поляках, литовцах и советских военнопленных [19, с. 197]. Таким образом, большая символическая значимость этого места памяти привела к полифонии конкурирующих нарративов. Неудивительно, что в этих обстоятельствах литовские элиты взялись за мемориализацию своей версии прошлого, виктимизирующей самих литовцев. При этом пикантность ситуации заключается в том, что именно литовские коллаборационисты приняли непосредственное участие в осуществлении массовых убийств евреев. Тем не менее, в 2004 г. в Понарах был установлен памятник уже рассказывающий о расстрелянных здесь литовских солдатах корпуса П. Плехавичюса [52]. Таким образом, в основе этой официальной коммеморативной стратегии лежит простой посыл о том, что не только евреи в годы войны были жертвами, но и сами литовцы.
Аналогичные процессы были характерны и для Саласпилса в Латвии, где в 1967 г. на месте одноименного концлагеря, в котором в разные периоды содержались евреи, угнанные советские граждане и латышские политзаключенные, был открыт мемориальный ансамбль. Его культурная и идеологическая значимость в СССР была исключительной. Не случайно его авторы были награждены авторитетной в то время Ленинской премией [33]. Учитывая тот сюжет, который отображал Саласпиллский ансамбль, после обретения независимости Латвией он был включен в официальный мемориальный ландшафт, но вместе с тем архитекторы латвийской политики памяти предприняли попытку расставить акценты этого ансамбля по-новому. Во-первых, в латвийской историографии появились исследования, в которых утверждалось, что Саласпилсский концлагерь был основательно мифологизирован в советское время, а число его жертв — сильно завышено (подробнее см.: [43]). Во-вторых, на территории ансамбля было благоустроено немецкое захоронение, что подчеркивало интернациональность этого места памяти. Кроме того, в 2018 г. здесь начал работать музей, в составлении экспозиции которого приняли участие в том числе сотрудники тенденциозного «Музея оккупации Латвии». Неудивительно, что посетитель музея теперь узнает не только о тяжелых условиях пребывания угнанных из СССР советских граждан, но и латышских страницах трагедии Саласпилса, а именно — о судьбе содержавшихся в лагере латышских политзаключенных, эсэсовцах и полицаях [55]. Так, советский нарратив был разбавлен сюжетом латышского лихолетья. И, конечно, неизменным атрибутом таких мест являются информационные стенды, рассказывающие о кровавых годах советской оккупации [41].
ОФИЦИАЛЬНАЯ И НЕОФИЦИАЛЬНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ
Исключением из правил являются эпизоды, когда советские мемориалы, скорее, вопреки официальной политике памяти включаются в местную региональную или национальную культуру памяти. Примером неофициальной интеграции является случай с гранитным бюстом в городе Кярдла (автор — известный эстонский скульптор Э. Танилоо), открытым в 1966 г. в память о погибших в оборонительных боях за остров Хийумаа в 1941 году [36]. М. Тамм характеризует этот процесс как «одомашнивание» [59, 1к. 112—113]. В 1997 г. памятник был внесен в реестр культурного наследия, однако лишился таблички с упоминанием советских воинов. При этом остались
слова «Слава павшим героям, павшим за нашу Родину!». Этот гранитный бюст является местной достопримечательностью, а во время ежегодных выпускных, согласно местной традиции, его омывают пивом. Вместе с тем, это все-таки советский памятник, поэтому неудивительно, что в 2012 г. в Кярдла по инициативе министерств культуры и обороны Эстонии была открыта уже собственно эстонская скульптурная композиция, посвященная погибшим во Второй мировой войне [23].
В свою очередь интеграция советских мест памяти на официальном государственном или региональном уровне без серьезных деконструкций символического пространства происходили, как правило, с мемориальными объектами, посвящёнными сожжённым на территории Прибалтики в период немецкой оккупации прибалтийским деревням.
В 1960 г. в Литве был открыт мемориал в память об уничтоженной нацистами в июне 1944 г. деревне
Пирчюпис. Это был первый в СССР комплекс, поставленный в память о сожжённой деревне. В советском литовском дискурсе сюжету о трагедии в Пирчюписе отводилась ключевая роль в рамках нарратива о преступлениях нацистов на территории оккупированного Советского Союза [19, с. 72—77]. В 1990-е гг. это место памяти было отвергнуто как «чужое». Но все же мемориал, имеющий большую для российской контрпамяти значимость, не был ликвидирован. Он остается важным местом памяти для муниципальной власти и особенно для местных жителей, ежегодно участвующих в памятных мероприятиях вместе с российскими дипломатами [65]. Тем самым региональная культурная память сохраняет в себе, в том числе благодаря существованию этого мемориала, сформированный еще в советское время нарратив о преступлениях фашистов, но для государственного литовского дискурса Пирчюпис является «чужеродным телом». Вместе с тем, весьма вероятно, что политика забвения в контексте Пирчюписа с высокой долей вероятности в перспективе сменится действиями, направленными на деактивацию символизма советского наследия.
Латвийской Хатынью являлась сожжённая в 1942 г. деревня Аудрини. В конце 1960-х — начале 1970-х гг. этот сюжет был увековечен рядом мемориальных композиций в Резекне, Аудрини и в Анчупанском лесу. В
советское время все эти памятные места работали в одной связке. При этом в отличии от Пирчюписа схожие по содержанию мемориальные объекты Аудриньской трагедии после 1990-х гг. оказались интегрированы как в официальный региональный, так и в официальный государственный нарративы. Здесь ежегодно в начале января проходят акты коммеморации, составляющие часть официальной политики памяти как места массовых убийств на территории Латвии в годы Второй мировой войны [38]. Особое значение эти памятные мероприятия имели для местных жителей, иногда их посещали и первые лица государства: в 2015 г. в мероприятиях, приуроченных к 73-й годовщине Аудриньской трагедии, участвовал тогдашний министр обороны, будущий президент Латвии Р. Вейонис [62].
МАРГИНАЛИЗАЦИЯ
Демонтированные советские памятники и скульптуры не обязательно уничтожать или помещать пылиться в музейные запасники, они еще могут послужить как выставочные экспонаты, если их «маргинализовать». Такая стратегия в отношении советских памятников появилась на рубеже веков в Литве, а впоследствии была успешно апробирована в Эстонии, и не совсем удачно в Латвии. Ее эксклюзивность заключается в том, что она была предложена «снизу», а уже потом к ее реализации подключились акторы государственной политики памяти.
В 2001 г. недалеко от Друскининкая бизнесменом В. Малинаускасом был открыт частный парк-музей «Грутас», в котором под открытым небом были выставлены снесенные, но при этом сохраненные советские монументы (8). Цель парка, согласно информации, размещенной на его сайте, — раскрыть «негативное содержание советской идеологии, ее воздействие на систему ценностей» [42]. Для достижения этой цели пространство парка было условно поделено на четыре зоны: тоталитарную, где выставлены главные коммунистические лидеры (Маркс, Ленин и Сталин); террора, где находятся скульптуры Дзержинского, отцов-основателей коммунистической партии Литвы и литовских советских военачальников; советскую, посвященную литовским коммунистам, боровшимся за советскую власть в межвоенный период; красную, в которой представлены советские литовские партизаны (9). Около каждого памятника располагаются «правильные» информационные таблички, подготовленные проправительственным Центром исследования геноцида и резистенции жителей Литвы [14].
Присутствует в парке и аллюзия на ГУЛАГ: его территория огорожена колючей проволокой, а внутри — лагерные вышки [17].
Отметим, что «Грутас» является самым посещаемым музеем Литвы [19, с. 131]. Помимо собственно скульптурных композиций в нем находятся объекты, стилизованные под советскую эпоху, в том числе столовая, в которой подаются блюда советской кухни [17]. Как оказалось, такой контент, пропущенный сквозь призму сарказма и одновременно вызывающий чувства ностальгии, оказался популярным и востребованным. Е. Махотина именует «Грутас» «диснейлендом коммунизма» [19, с. 128], представляющим «смесь парка аттракционов и тюрьмы-паноптикума» [17]. Российский историк А. В. Фелькер отмечает, что маргинализация в парке-музее «Грутас» приобретает форму профанации: «Спустившись с пьедесталов и перестав быть "сакральными", памятники, выставленные в данных парках, тем не менее остаются наследием и служат назидательным целям в той же мере, как и развлекательным» [35, с. 107].
На примере парка-музея «Грутас» можно наблюдать как частно-государственное партнерство сформировало символическое пространство, в котором советское наследие с помощью технологий «диснейленда» высмеивается и опошляется, а также трактуется в выгодном для официальной политики памяти ключе. Бизнес в данном случае выступил как инициатор создания площадки и ее оператор, государственные структуры — как подносчики «снарядов» и интерпретаторы (10).
Успех парка-музея «Грутас» в Литве подтолкнул к попытке претворить в жизнь подобного рода идею в соседней Латвии. Латвийский предприниматель и миллионер М. Метелис во второй половине «нулевых» попробовал создать аналогичный парк скульптур в своем хозяйстве недалеко от города Кулдига. Для этого он собрал 4 снесенных памятника Ленина, а также открыл музей с советской атрибутикой [25]. По его словам, можно убирать советские памятники, но не стоит их утилизировать, так как это латвийская история [15]. Но, судя по всему, эта задумка не получила активного продолжения — информация о дальнейшем пополнении экспозиции М. Метелиса отсутствует [32].
В Эстонии за реализацию формата парка-музея «Грутас» взялся Эстонский исторический музей, но удалось ему это не с первого раза. Первоначально предполагалось открыть выставку с демонтированными советскими монументами в 2011 г., но на организацию пространства не нашлось денег [34]. По этой причине долгое время скопление монументов на территории музея больше напоминало свалку. Только в 2018 г. экспозиция советских памятников с помощью грантовых средств ЕС была представлена посетителям [54]. На странице музея при ее описании приводится цитата экс-президента Эстонии Л. Мери о том, что «воображать, что время Сталиных и Гитлеров прошло, опасно» [8]. По задумке авторов проекта, памятники разместились «в деликатном месте» — за замком Маарьямяэ, чтобы они не доминировали над всей парковой зоной [47]. Рядом с каждой скульптурой расположилась информационная табличка.
Несмотря на то, что масштаб коллекции советских памятников Эстонского исторического музея существенно уступает собранию парка-музея «Грутас», значение его в рамках эстонской политики памяти велико. Не случайно во время дискуссий в 2022 г. о потенциальном демонтаже «Бронзового солдата», указывалось, что в случае его сноса он будет передан именно в Эстонский исторический музей.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Ситуацию с советским мемориальным наследием в странах Балтии можно проиллюстрировать формулировкой «снести нельзя оставить». Уже в первой половине 1990-х гг. в период формирования официальных национальных концепций истории (в том числе за счет противопоставления советской истории) в Латвии, Литве и Эстонии были демонтированы многочисленные советские монументы, прославлявшие прежде всего советский строй, и репрезентировавшие эпизоды истории, связанные с участием латышей, литовцев и эстонцев в советизации Прибалтики. Вместе с тем, многим советским местам памяти удалось «пережить» эту волну «памятникопада». Присутствовавший конструктивизм в отношениях государств Балтии и РФ благоприятствовал созданию правовой основы, регламентировавшей сохранность остававшихся советских мемориальных объектов.
Вполне вероятно, что архитекторы политики памяти прибалтийских стран предполагали возможность полного исчезновения коммеморативного функционала советских памятников после ухода старшего поколения, для которого советская история играла значимую роль, но инцидент с «Бронзовым солдатом» продемонстрировал, что символизм советских мемориальных объектов, актуализирующих альтернативные официальным пророссийские нарративы, разделяет и немалая часть многочисленной русскоговорящей молодежи Прибалтики.
В этих условиях события на Украине в 2014 и 2022 гг. были использованы националистической политической элитой стран Балтии для максимальной зачистки собственного мемориального ландшафта от «чужого» советского наследия, являвшегося очагом «контрпамяти», то есть в условиях ухудшавшихся отношений с Россией, которая с начала 2000-х гг. старалась использовать мемориальный потенциал советских памятников для продвижения своих исторических нарративов в прибалтийских государствах, внешнеполитический фактор, а именно российско-украинские кризисы, были использованы местными политиками в качестве удобного повода для попытки ликвидации советских мест памяти на своей территории. С этой целью прибалтийские авторы политики памяти начали пересматривать законодательную базу, регулирующую положение советского мемориального наследия, в благоприятных для этого обстоятельствах: в контексте внешнеполитической ситуации и беспрецедентного давления со стороны находящейся у власти элиты, русскоязычное население, разделяющее просоветскую версию прошлого, дезориентировано и не может ничего противопоставить этому процессу.
В этом ключе основное внимание в 2022 г. было направлено на удар по главным для русскоязычного населения советским военным мемориалам в странах Балтии, играющим консолидирующую роль для русскоязычного населения страны и способствующим рефлексии на тему «своего» и «чужого».
В частности, в Риге руками украинских гастарбайтеров был снесен памятник «Освободителям». Такая же участь уготована и советскому мемориальному ансамблю на Антакальнисском кладбище в Вильнюсе, демонтаж которого запланирован на ближайшее время. На данный момент, благодаря прежде всего муниципалитету Таллина, решение о ликвидации «Бронзового солдата» в Эстонии не принято, но попытки навязать такой ход событий таллиннским властям со стороны эстонского правительства уже были.
Однако демонтаж советского памятника не всегда приводит к полному устранению его коммеморативного потенциала. Это продемонстрировали события в Нарве, где после снятия трактором советского памятника-танка — ключевого для русскоязычных нарвитян исторического символа — на его место массово стали приносить цветы и зажигать свечи. В этой связи неудивительно, что президент Латвии Э. Левитс предлагает на месте снесенного памятника «Освободителям» установить свой «латышский» памятник, с совершенно другим культурным кодом, подчеркивающим преступность «советского режима».
Такого рода стратегии, направленные на перекодировку советских мест памяти, регулярно применялись в странах Балтии. В подобных случаях демонтаж советского мемориального объекта не является обязательным условием: можно видоизменить пространство вокруг него за счет установки новых «правильных» памятников или информационных стендов; открытия музеев, ретранслирующих и утверждающих свою версию прошлого. В результате таких нехитрых операций предпринимается попытка трансформации этих мест памяти из «чужих» советских в свои национальные. Преимущественно это происходило на местах массового насилия, связанных с Холокостом, так как в годы «евроатлантического дрейфа» произошла интеграция этого сюжета в парадные концепции прошлого прибалтийских республик, что способствовало активизации своей собственной мемориальной работы на этих объектах. При этом зачастую с такими местами памяти происходила удивительная метаморфоза, когда ключевой становилась не тема Холокоста, а тема собственной трагедии (например, IX форт в Каунасе).
Кроме мест памяти о массовом насилии, связанных с Холокостом, на территории Латвии, Литвы и Эстонии располагались советские памятники, рассказывавшие о преступлениях нацистов против местного прибалтийского населения. Учитывая деликатность темы, в отношении этого советского наследия была применена амбивалентная стратегия: с одной стороны, оно было официально интегрировано, с другой —
официально предано забвению. В научном дискурсе, как правило, об этих темах старались не упоминать, но вместе с тем эти места памяти важны для местных жителей и муниципальных властей, которые совместно с сотрудниками российских посольств в годовщины событий организовывали совместные памятные акции.
Еще одной распространенной стратегией, связанной с деактивацией коммеморативного потенциала советского мемориального наследия, является максимальное удаление с них советской символики, либо перемещение такого рода объектов из центра населенного пункта на его периферию. В первую очередь это было характерно для советских военных мемориальных объектов. Вместе с тем, учитывая новую массовую волну «памятникопада», возможно, что и эти уже очищенные от советской символики памятники скоро будут демонтированы и окажутся в специальной мемориальной резервации на территории парков-музеев, где они подвергаются так называемой маргинализации. Около этих памятников непременно располагают информационные таблички, представляющие их в нужном для официального нарратива виде. Таким образом, акторами политики памяти осуществляется попытка сформировать у многочисленных посетителей подобного рода парков-музеев представление о том, что уже демонтированные советские мемориальные объекты являются не просто «чужим пропагандистским» наследием, но еще и наследием «поверженным».
Примечания
1. Всего на территории советской Прибалтики было воздвигнуто 169 памятников Ленину: 112 - в Латвии, 29 - в Эстонии, 28 - в Литве.
2. Межправительственное соглашение об охране памятников между Литвой и РФ так заключено и не было. Тем не менее, часть советских памятников, расположенных в Литве в местах захоронений, внесены в регистр культурных ценностей и подлежат охране согласно Закону «Об охране недвижимого культурного наследия» от 22 декабря 1994 г. См.: [48].
3. Например, в Эстонии в 2001 г. и 2004 г. были снесены памятники командиру Эстонского стрелкового корпуса Красной Армии Л. Пярну в Таллине.
4. Мемориал на месте кладбища был открыт в 1951 г., в последующем ни раз реконструировался, а в 1984 г ансамбль был дополнен памятником советским войнам [13].
5. День освобождения Вильнюса от немецко-фашистских захватчиков.
6. Правда, в течение долгого времени муниципалитет Вильнюса разрешал раз в году на 9 мая зажигать Вечный огонь.
7. На территории кладбища захоронены свыше 3 тыс. советских воинов.
8. В Восточной Европе первый парк-музей под открытым небом с экспозицией, состоящей из «чужого» советского монументального наследия, появился в 1993 г. в Будапеште.
9. На сегодняшний момент в парке выставлены 86 работ 46 авторов [46].
10. Учитывая грандиозные планы литовских политиков по ликвидации советского наследия, коллекция парка-музея «Грутас» скорее всего в ближайшее время будет существенно пополнена. Именно здесь собираются разместить советские скульптуры с Антакальнского мемориального ансамбля, которые обещают демонтировать к концу 2022 года.
Список литературы
1. 20 лет назад Даугавпилс покинул последний советский танк // Grani — источник проверенных новостей. 13.03.2014.
2. Адамсон А. Национальная история Эстонии в контексте европеизации прошлого и «войны памятников» // Национальные истории на постсоветском пространстве. М.: Фонд Фридриха Науманна, АИРО-ХХ1, 2009. С.182-200.
3. Астров А. Историческая политика и «онтологическая озабоченность» малых центральноевропейских государств (на примере Эстонии) // Историческая политика в XXI веке: Сб. статей / Под ред. А. Миллера, М.Липмана. М.: Новое литературное обозрение, 2012. С. 184-216.
4. В Клайпеде начался снос монумента советским воинам, которые погибли, освобождая Литву от фашизма // Первый канал. Новости. 05.07.2022.
5. В Литве начали демонтировать памятники советским военным // Обзор. 26.04.2022.
6. В Эстонии могут лишить ВНЖ выступающих против переноса советских памятников иностранцев // ТАСС. 16.08.2022.
7. Ветеранам СС удалось снести памятник советским морякам в Лимбажи // SPUTNIK. Латвия. 31.08.2016.
8. Выставка памятников советской эпохи // AJALOOMUUSEUM (русскоязычная версия).
9. Гущин В. И. Формирование новой исторической памяти на примере латвийской Елгавы // Ритм Евразии. 10.05.2020.
10. Зверев К. А. Историческая политика Эстонской Республики в контексте национально-государственного строительства // Проблемы национальной стратегии. 2021. № 1. С. 202-215.
11. Зверев К. А. Исторические оценки в эстонском обществе: самосознание эстонцев и русскоязычных в контексте местной политики памяти // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: История. Международные отношения. 2021. Т. 21. Вып. 4. С. 491-497.
12. Кому? Левитс предлагает поставить в парке Победы памятник жертвам Красной армии // PRESS. 26.08.2022.
13. Кузинковайте Ю. Антакальнский мемориальный ансамбль в Вильнюсе // Прибалтийские русские: история в памятниках культуры (1710-2010). Рига: Институт европейских исследований, 2010. C. 639641.
14. Лауринавичюте А. Парк Грутас (Литва): Leninland или парк советского периода // Уроки истории. 06.07.2012.
15. Левитс — миллионер, наследство Ритиньша и подарок от Путина: о чем пишут латышские таблоиды // Delfi. 11.05.2022.
16. Литва отказывается включать в регистр памятников культуры объекты с советской символикой // ТАСС. 13.11.2014.
17. Махотина Е. Вильнюс. Места памяти европейской истории // Неприкосновенный запас. 2013. № 90/4.
18. Махотина Е. День Победы как Поле коммеморативных конфликтов: 9 мая в Вильнюсе, Памятник и праздник: этнография Дня Победы. СПб.: Нестор-История, 2020. С. 269-292.
19. Махотина Е. Преломления памяти. Вторая мировая война в мемориальной культуре советской и постсоветской Литвы. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2020.
20. На Зеленом мосту в Вильнюсе «пустые квадраты» заменили советские скульптуры // SPUTNIK. Литва. 28.08.2021.
21. Низаметдинов И. Комиссия Госканцелярии решает судьбу монументов советской эпохи в обстановке секретности // ERR. 05.08.2022.
22. Памятник освободителям Риги в Латвии будет уничтожен // Коммерсантъ. 03.08.2022.
23. Памятник погибшим во Второй мировой войне Хийумаасцам // triptoestonia.com.
24. Петрова И. Что будет с советскими памятниками в Эстонии? // Delfi. 15.06.2022.
25. Под Кулдигой появится Ленин // Официальный сайт партии «Русский союз Латвии». 13.07.2010.
26. Подмена понятий: в Литве узаконили снос советских памятников // Baltnews. 20.04.2022.
27. Полещук В. В. «Война памятников» в Эстонии: этнический аспект // Этнографическое обозрение. 2008. № 3. С. 103-118.
28. Самойленко А. Утраченный памятник генералу И. Д. Черняховскому в Вильнюсе // Прибалтийские русские: история в памятниках культуры (1710-2010). Рига: Институт европейских исследований, 2010. C. 649-652.
29. Снесен последний элемент памятника в парке Победы — 79-метровый обелиск // Delfi. 25.08.2022.
30. Советский памятник на Антакальнисском кладбище больше не является ценным объектом // LRT.lv. 07.06.2022.
31. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Латвийской Республики о статусе латвийских захоронений на территории Российской Федерации и российских захоронений на территории Латвийской Республики (ратифицировано Федеральным законом РФ от 22 июля 2008 года № 129-ФЗ) // Электронный фонд правовых и нормативно-технических документов.
32. Стояли даже в ресторанах: как советская Латвия клепала памятники Ильичу // PRESS. 18.01.2019.
33. Сурин Н. Саласпилсский мемориал в Латвии // Прибалтийские русские: история в памятниках культуры (1710-2010). Рига: Институт европейских исследований, 2010. C. 606-608.
34. У музея нет денег на открытие парка советских памятников // Postimees. 17.05.2010.
35. Фелькер А. В. «Непростое» наследие: проблематика мест памяти о массовом насилии Западной и Восточной Европы // Методологические вопросы изучения политики памяти: Сб. научн. тр. / отв. ред. Миллер А. И., Ефременко Д. В. М.; СПб.: Нестор-История, 2018. С. 93-109.
36. 3394 Skulptuur "Kivijüri", E. Taniloo, Ü. Sirp, 1966 (graniit) // Kultuurimälestiste register.
37. Antakalnio kapinése Vilniuje atidengiamas paminklas A.Ramanauskui-Vanagui // 15min.lt. 06.10.2020.
38. Audrinu tragedijai - 80. Kad nacisti likvideja gandrTz visus nelieläs Latgales sädzas iedzTvotäjus // LSM.lv. 02.01.2022.
39. Brüggemann K., Kasekamp A. The Politics of History and the "War of Monuments" in Estonia // Nationality Papers. 2008. Vol. 36. No. 3. P. 425-448.
40. Eesti kommunismiohvrid 1940-1991 // Memoriaal.
41. EkspozTcija // Salaspils Memoriäls.
42. Grüto parkas (русскоязычная версия официального сайта парка-музея).
43. Kangeris K., Neiburgs U., Viksne R. Aiz siem värtiem vaid zeme. Salaspils nometne 1941-1944. Riga: Lauku avTze, 2016.
44. Kariai. Betonas. Mitas. Antrojo pasaulinio karo Soviety sqjungos kariy palaidojimo vietos Lietuvoje. Vilnius: Vilniaus universiteto leidykla, 2016.
45. Kaune, Aukstj Sanciy kapinése, nuimtas paminklas soviet^ kariams // Lrytas.lt. 26.04.2022.
46. Lauko ekspozicija // Grüto parkas. URL: http://grutoparkas.lt/lauko-ekspozicija/ (дата обращения: 13.07.2022).
47. Laurik-Teder I. Monumendid ja vöim. Nöukogudeaegsete monumentide välinäitus Maarjamäe lossi pargis // Muinsuskaitse aastaraamat. 2019. № 1. Leht 80-84.
48. Lietuvos Respublikos nekilnojamojo kultüros paveldo apsaugos jstatymas // e-seimas.lrs.lt.
49. Makhotina E. Erinnerungen an den Krieg — Krieg der Erinnerungen: Litauen und der Zweite Weltkrieg. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht GmbH & Co, 2017.
50. Monumentaalne konflikt: Mälu, poliitika ja identiteet tänapäeva Eestis. Tallinn: Varrak, 2008.
51. Öö Narvas möödus politsei jaoks rahulikult // ERR.ee. 17.08.2022.
52. Paminetos Lietuvos vietines rinktines kariy savanoriy susaudymo 65-osios metines (nuotraukos) // 15min.lt. 29.06.2009.
53. Par padomju un nacistisko rezTmu slavinosu objektu eksponesanas aizliegumu un to demontazu Latvijas Republikas teritorijä // LIKUMI.LV.
54. Punamonumendid polegi hävinud, need on nüüd muuseumis // Ohtuleht. 28.09.2018.
55. Salaspils nometne (1941-1944) // Salaspils Memorials.
56. Sekmadienj Raseiniy rajone, Kryzkalnyje, oficialiai atidengtas memorialas K^stucio apygardos partizanams // Kauno diena. 25.11.2018.
57. Söjahaudade kaitse seadus // Riigi Teataya.
58. Tamm M. Monumentaalne ajalugu: esseid Eesti ajalookultuurist. // Loomingu Raamatukogu. 2012. No. 28-30. Lk. 7-199.
59. Tamm M. Monumentaalne ajalugu: esseid Eesti ajalookultuurist. Tallinn: SA Kultuurileht, 2012.
60. Tamm M., Petersoo P. Monumentaalne konflikt: sissejuhatuseks // Monumentaalne konflikt: Mälu, poliitika ja identiteet tänapäeva Eestis. Tallinn: Trükikoda OÜ Greif, 2008. Lk. 9-17.
61. Valitsus teisaldas Narva tank-monumendi // ERR.ee. 16.08.2022.
62. Vejonis: Audrinu tragedija ir atgadinajums par totalitara rezTma zverTbam // Sargs.lv. 05.01.2015.
63. Vilniaus Antakalnio kapinese kyla memorialas. Lietuvos kariams // Delfi. 05.05.2015.
64. Vilniaus savivaldybes taryba pritare nukelti Antakalnio kapinese esantj sovietinj paminkl^ // RESPUBLIKA.
65. Vitkus V. Pirciupiai: maskveny ar müsy? // LRT.lv. 03.06.2020.
Информация об авторах
Мегем Максим Евгеньевич, кандидат исторических наук, директор Центра исследований исторической памяти Института геополитических и региональных исследований Балтийского федерального университета им. И. Канта, г. Калининград, Российская Федерация.
Филев Максим Викторович, младший научный сотрудник Центра исследований исторической памяти Института геополитических и региональных исследований БФУ им. И. Канта; ассистент Образовательно-научного кластера «Институт образования и гуманитарных наук» БФУ им. И. Канта, г. Калининград, Российская Федерация.
Давиденко Алексей Анатольевич, кандидат исторических наук, доцент Института гуманитарных наук Балтийского федерального университета им. И. Канта, старший научный сотрудник Центра исследований исторической памяти Института геополитических и региональных исследований Балтийского федерального университета им. И. Канта, г. Калининград, Российская Федерация.
Автор-корреспондент
Давиденко Алексей Анатольевич, e-mail: adav@list.ru
HISTORICAL POLICY
Original Paper
Demolish, recode, integrate and marginalise: Key strategies for the Baltic States in relation to Soviet monuments
Maxim Ye. Megem ^ Maxim V. Filev 2, Aleksei A. Davidenko 3 *
1 Immanuel Kant Baltic Federal University, Kaliningrad, Russian Federation, ORCID: https://orcid.org/0000-0001-6412-9119, e-mail: megem@yandex.ru
2 Immanuel Kant Baltic Federal University, Kaliningrad, Russian Federation, ORCID: https://orcid.org/0000-0003-4217-6197, e-mail: tsvachim03@mail.ru
3 Immanuel Kant Baltic Federal University, Kaliningrad, Russian Federation,
ORCID: https://orcid.org/0000-0002-4386-607X. e-mail: adav@list.ru
Abstract:
The article describes the perception of the Soviet memorial legacy by the authorities and initiative groups within the population in the Baltic States. Through typologically similar examples of actions in relation to monuments the authors identify strategies of memorial policies in Estonia, Latvia and Lithuania. The initial phase of implementation of these strategies came in the first half of the 1990s, the period when official national conceptions of history were being formed in the Baltic states, and developed in the context of worsening international relations against the background of the Russian-Ukrainian crisis in 2014 and 2022. The dismantling strategy targeted both monuments glorifying the Soviet past and monuments honouring Latvians, Lithuanians and Estonians who had contributed to the Sovietisation of the Baltics. Nevertheless, many Soviet memorial sites managed to "survive" this wave of "monument fall". The constructivism in the relations between the Baltic states and the Russian Federation in the 1990s favoured the creation of a legal framework regulating the preservation of the remaining Soviet memorial sites. Another strategy was the recoding of memorial sites by relocating monuments to less significant areas and then taking the initiative to fill the vacated space with national monuments or supplementing existing soviet monuments with memorial sites important to the national conception of history. Part of the Soviet memorial heritage has undergone integration into the national memorial fund through the removal of the Soviet affiliation of the monuments. Finally, the marginalisation of monuments has manifested itself in the creation of special conceptual "reservations" in the form of park-museums, where objects, relocated from public places, are placed with accompanying information materials that set the tone for visitors' perception of the dismantled Soviet memorial heritage.
Keywords:
Antakalnis Cemetery, Bronze Soldier, Grutas park, counter-memory, memorials, memory politics, Soviet monuments, Baltic states, de-Sovietization, decommunization, dismantling and desecration of monuments, Victory Day, Eternal flame, Holocaust, genocide, memorials and graves of the Great Patriotic War
References
1. 20 let nazad Daugavpils pokinul poslednij sovetskij tank [20 years ago the last Soviet tank left Daugavpils]. In: Grani — istochnik oroverennvkh novostei. 13.03.2014. (In Russ.).
2. Adamson A., 2009, Nacional'naya istoriya Estonii v kontekste evropeizacii proshlogo i «vojny pamyatnikov» [Estonian national history in the context of Europeanisation of the past and the "war of monuments"]. In: Nacional'nye istorii na postsovetskom prostranstve. Moscow: Fond Fridriha Naumanna, AIRO-XXI, 2009. S. 182-200. (In Russ.).
3. Astrov A., 2012, Istoricheskaya politika i «ontologicheskaya ozabochennost'» malyh central'noevropejskih gosudarstv (na primere Estonii) [Historical politics and the 'ontological concerns' of small Central European states (the case of Estonia)]. In: Miller, A., Lipman, M. (eds.), Istoricheskaya politika v XXIveke: Sb. statej. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2012. S. 184-216. (In Russ.).
4. V Klajpede nachalsya snos monumenta sovetskim voinam, kotorye pogibli, osvobozhdaya Litvu ot fashizma [Demolition of a monument to Soviet soldiers who died liberating Lithuania from fascism has begun in Klaipeda]. In: Pervyikanal. Novosti, 05.07.2022. (In Russ.).
5. V Litve nachali demontirovat' pamyatniki sovetskim voennym [Lithuania begins dismantling monuments to the Soviet military]. In: Obzor, 26.04.2022. (In Russ.).
6. V Estonii mogut lishit' VNZH vystupayushchih protiv perenosa sovetskih pamyatnikov inostrancev [Foreigners who oppose the removal of Soviet monuments may have their residence permits revoked in Estonia]. In: TASS, 16.08.2022. (In Russ.).
7. Veteranam SS udalos' snesti pamyatnik sovetskim moryakam v Limbazhi [SS veterans managed to demolish a monument to Soviet sailors in Limbazi]. In: SPUTNIK. Latviya, 31.08.2016. (In Russ.).
8. Vystavka pamyatnikov sovetskoj epohi [Exhibition of Soviet-era monuments]. In: AJALOOMUUSEUM. (In Russ.).
9. Gushchin V. I., 2020, Formirovanie novoj istoricheskoj pamyati na primere latvijskoj Elgavy [Shaping a new historical memory through the example of Jelgava in Latvia]. In: Ritm Evrazii, 10.05.2020. (In Russ.).
10. Zverev K. A., 2021, Istoricheskaya politika Estonskoj Respubliki v kontekste nacional'no-gosudarstvennogo stroitel'stva [The historical policy of the Republic of Estonia in the context of nation-state building]. In: Problemy nacional'noj strategii. 2021. № 1. S. 202-215. (In Russ.).
11. Zverev K. A., 2021, Istoricheskie ocenki v estonskom obshchestve: samosoznanie estoncev i russkoyazychnyh v kontekste mestnoj politiki pamyati [Historical assessments in Estonian society: the self-awareness of Estonians and Russian-speakers in the context of local memory politics]. In: Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya seriya. Seriya: Istoriya. Mezhdunarodnye otnosheniya. 2021. T. 21. Vyp. 4. S. 491-497. (In Russ.).
12. Komu? Levits predlagaet postavit' v parke Pobedy pamyatnik zhertvam Krasnoj armii [To whom? Levits proposes a monument in Victory Park to the victims of the Red Army]. In: PRESS, 26.08.2022. (In Russ.).
13. Kuzinkovajte Yu., 2010, Antakal'nskij memorial'nyj ansambl' v Vil'nyuse [Antakalnis memorial ensemble in Vilnius]. In: Pribaltijskie russkie: istoriya v pamyatnikah kul'tury (1710-2010). Riga: Institut evropejskih icsledovanij, 2010. S. 639-641. (In Russ.).
14. Laurinavichyute A. Park Grutas (Litva): Leninland ili park sovetskogo perioda [Grutas Park (Lithuania): Leninland or Soviet-era park]. In: Urokiistorii, 06.07.2012. (In Russ.).
15. Levits — millioner, nasledstvo Ritin'sha i podarok ot Putina: o chem pishut latyshskie tabloidy [A millionaire Levits, Ritins's inheritance and a gift from Putin: what Latvian tabloids are reporting]. In: Delfi, 11.05.2022. (In Russ.).
16. Litva otkazyvaetsya vklyuchat' v registr pamyatnikov kul'tury ob"ekty s sovetskoj simvolikoj [Lithuania refuses to include objects with Soviet symbols in the register of cultural monuments]. In: TASS, 13.11.2014. (In Russ.).
17. Makhotina E., 2013, Vil'nyus. Mesta pamyati evropejskoj istorii [Vilnius. Sites of Memory of European History]. In: Neprikosnovennyjzapas. 2013. № 90/4. (In Russ.).
18. Makhotina E., 2020, Den' Pobedy kak Pole kommemorativnyh konfliktov: 9 maya v Vil'nyuse, Pamyatnik i prazdnik: etnografiya Dnya Pobedy [Victory Day as a Field of Commemorative Conflicts: 9 May in Vilnius, Monument and Celebration: The Ethnography of Victory Day]. St. Petersburg: Nestor-Istoriya, 2020. S. 269292. (In Russ.).
19. Makhotina E., 2020, Prelomleniya pamyati. Vtoraya mirovaya vojna v memorial'noj kul'ture sovetskoj i postsovetskoj Litvy [Refractions of Memory. World War II in the memorial culture of Soviet and post-Soviet Lithuania]. St. Petersburg: Izdatel'stvo Evropejskogo universiteta v Sankt-Peterburge, 2020. (In Russ.).
20. Na Zelenom mostu v Vil'nyuse «pustye kvadraty» zamenili sovetskie skul'ptury [Soviet sculptures on the Green Bridge in Vilnius have been replaced by "Empty squares"]. In: SPUTNIK. Litva, 28.08.2021. (In Russ.).
21. Nizametdinov I., 2022, Komissiya Goskancelyarii reshaet sud'bu monumentov sovetskoj epohi v obstanovke sekretnosti [State Chancellery Commission decides the fate of Soviet era monuments in secrecy]. In: ERR, 05.08.2022. (In Russ.).
22. Pamyatnik osvoboditelyam Rigi v Latvii budet unichtozhen [Monument to the Liberators of Riga in Latvia will be destroyed]. In: Kommersant, 03.08.2022. (In Russ.).
23. Pamyatnik pogibshim vo Vtoroj mirovoj vojne Hijumaascam [Monument to the people from Hiiumaa who died in World War II]. In: triptoestonia.com. (In Russ.).
24. Petrova I., 2022, Chto budet s sovetskimi pamyatnikami v Estonii? [What will happen to Soviet monuments in Estonia?] In: Delfi, 15.06.2022. (In Russ.).
25. Pod Kuldigoj poyavitsya Lenin [Lenin will appear near Kuldiga]. In: Ofitsial'nvi sait partii «Russkii soyuz Latvii», 13.07.2010. (In Russ.).
26. Podmena ponyatij: v Litve uzakonili snos sovetskih pamyatnikov [Substitution of concepts: Lithuania legalises demolition of Soviet monuments]. In: Baltnews, 20.04.2022. (In Russ.).
27. Poleshchuk V. V., 2008, «Vojna pamyatnikov» v Estonii: etnicheskij aspect [The "war of monuments" in Estonia: the ethnic dimension]. In: Etnograficheskoe obozrenie. 2008. № 3. S. 103-118. (In Russ.).
28. Samojlenko A., 2010, Utrachennyj pamyatnik generalu I. D. Chernyahovskomu v Vil'nyuse [The lost monument to General I. D. Chernyakhovsky in Vilnius]. In: Pribaltijskie russkie: istoriya v pamyatnikah kul'tury (17102010). Riga: Institut evropejskih icsledovanij, 2010. S. 649-652. (In Russ.).
29. Snesen poslednij element pamyatnika v parke Pobedy — 79-metrovyj obelisk [The last element of the monument in Victory Park, a 79-metre obelisk, is demolished]. In: Delfi, 25.08.2022. (In Russ.).
30. Sovetskij pamyatnik na Antakal'nisskom kladbishche bol'she ne yavlyaetsya cennym ob'ektom [The Soviet monument at Antakalnis Cemetery is no longer a valuable object]. In: LRT.lv, 07.06.2022. (In Russ.).
31. Soglashenie mezhdu Pravitel'stvom Rossijskoj Federacii i Pravitel'stvom Latvijskoj Respubliki o statuse latvijskih zahoronenij na territorii Rossijskoj Federacii i rossijskih zahoronenij na territorii Latvijskoj Respubliki (ratificirovano Federal'nym zakonom RF ot 22 iyulya 2008 goda N 129-FZ) [Agreement between the Government of the Russian Federation and the Government of the Republic of Latvia on the Status of Latvian Burial Sites in the Russian Federation and Russian Burial Sites in the Republic of Latvia (ratified by Russian Federal Law No. 129-FZ of 22 July 2008)]. In: Elektronnyi fond pravovykh i normativno-tekhnicheskikh dokumentov. (In Russ.).
32. Stoyali dazhe v restoranah: kak sovetskaya Latviya klepala pamyatniki Il'ichu [Even in restaurants: how Soviet Latvia erected monuments to Illich]. In: PRESS, 18.01.2019. (In Russ.).
33. Surin N., 2010, Salaspilsskij memorial v Latvii [The Salaspils Memorial in Latvia]. In: Pribaltijskie russkie: istoriya v pamyatnikah kul'tury (1710-2010). Riga: Institut evropejskih issledovanij, 2010. C. 606-608. (In Russ.).
34. U muzeya net deneg na otkrytie parka sovetskih pamyatnikov [Museum has no money to open a park of Soviet monuments]. In: Postimees, 17.05.2010. (In Russ.).
35. Fel'ker A. V., 2018, «Neprostoe» nasledie: problematika mest pamyati o massovom nasilii Zapadnoj i Vostochnoj Evropy ["Uncomplicated" legacies: problematising places of memory of mass violence in Western and Eastern Europe]. In: Miller, A., Efremenko, D. (eds.), Metodologicheskie voprosy izucheniya politiki pamyati: Sb. nauchn. tr. St. Petersburg: Nestor-Istoriya, 2018. S. 93-109. (In Russ.).
36. 3394 Skulptuur "Kivijuri", E. Taniloo, U. Sirp, 1966 (graniit). In: Kultuurimalestiste register. (In Est.).
37. Antakalnio kapinese Vilniuje atidengiamas paminklas A.Ramanauskui-Vanagui. In: 15min.lt, 06.10.2020. (In Lit.).
38. Audrinu tragedijai - 80. Kad nacisti likvideja gandriz visus nelielas Latgales sadzas iedzivotajus. In: LSM.lv, 02.01.2022. (In Lat.).
39. Bruggemann K., Kasekamp A, 2008, The Politics of History and the "War of Monuments" in Estonia. In: Nationality Papers. 2008. Vol. 36. No. 3. P. 425-448. (In Eng.).
40. Eesti kommunismiohvrid 1940-1991. In: Memoriaal. (In Est.).
41. Ekspozîcija. In: Salaspils Memorials. (In Lat.).
42. Grüto parkas. (In Lit.).
43. Kangeris K., Neiburgs U., VTksne, R., 2016, Aiz siem vartiem vaidzeme. Salaspils nometne 1941-1944. Riga: Lauku avTze, 2016. (In Lat.).
44. Kariai. Betonas. Mitas. Antrojo pasaulinio karo Sovietq sqjungos kariq palaidojimo vietos Lietuvoje. Vilnius: Vilniaus universiteto leidykla, 20l6. (In Lit.).
45. Kaune, Aukstj Sanciy kapinése, nuimtas paminklas soviety kariams. In: Lrvtas.lt. 26.04.2022. (In Lit.).
46. Lauko ekspozicija. In: Gruto parkas. (In Lit.).
47. Laurik-Teder I., 2019, Monumendid ja vöim. Nöukogudeaegsete monumentide välinäitus Maarjamäe lossi pargis. In: Muinsuskaitse aastaraamat. 2019. № 1. Leht 80-84. (In Est.).
48. Lietuvos Respublikos nekilnojamojo kultüros paveldo apsaugos jstatymas. In: e-seimas.lrs.lt.(In Lit.).
49. Makhotina E., 2017, Erinnerungen an den Krieg — Krieg der Erinnerungen: Litauen und der Zweite Weltkrieg. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht GmbH & Co, 2017. (In Germ.).
50. Monumentaalne konflikt: Mälu, poliitika ja identiteet tänapäeva Eestis. Tallinn: Varrak, 2008. (In Est.).
51. Öö Narvas möödus politsei jaoks rahulikult. In: ERR.ee. 17.08.2022. (In Est.).
52. Paminétos Lietuvos vietinés rinktinés kariy savanoriy susaudymo 65-osios metinés (nuotraukos). In: 15min.lt. 29.06.2009. (In Lit.).
53. Par padomju un nacistisko rezîmu slavinosu objektu eksponësanas aizliegumu un to demontazu Latvijas Republikas teritorija. In: LIKUMI.LV. (In Lat.).
54. Punamonumendid polegi hävinud, need on nüüd muuseumis. In: Ohtuleht. 28.09.2018. (In Est.).
55. Salaspils nometne (1941-1944). In: Salaspils Memorials. (In Lat.).
56. Sekmadienj Raseiniy rajone, Kryzkalnyje, oficialiai atidengtas memorialas Kçstucio apygardos partizanams. In: Kauno diena. 25.11.2018. (In Lit.).
57. Söjahaudade kaitse seadus. In: Riigi Teatava. (In Est.).
58. Tamm M., 2012, Monumentaalne ajalugu: esseid Eesti ajalookultuurist. In: Loomingu Raamatukogu. 2012. No. 28-30. Lk. 7-199. (In Est.).
59. Tamm M., 2012, Monumentaalne ajalugu: esseid Eesti ajalookultuurist. Tallinn: SA Kultuurileht, 2012. (In Est.).
60. Tamm M., Petersoo P., 2008, Monumentaalne konflikt: sissejuhatuseks. In: Monumentaalne konflikt: Mälu. poliitika ja identiteet tänapäeva Eestis. Tallinn: Trükikoda OÜ Greif, 2008. Lk. 9-17. (In Est.).
61. Valitsus teisaldas Narva tank-monumendi. In: ERR.ee. 16.08.2022. (In Est.).
62. Vëjonis: Audrinu tragëdija ir atgadinajums par totalitara rezTma zvërîbâm. In: Sargs.lv. 05.01.2015. (In Lat.).
63. Vilniaus Antakalnio kapinése kyla memorialas. Lietuvos kariams. In: Delfi. 05.05.2015. (In Lit.).
64. Vilniaus savivaldybés taryba pritaré nukelti Antakalnio kapinése esantj sovietinj paminkl^. In: RESPUBLIKA. (In Lit.).
65. Vitkus V., 2020, Pirciupiai: maskvény ar müsy? In: LRT.lv. 03.06.2020. (In Lit.).
Information about the authors
Maxim Ye. Megem, Cand. Sci. (History), Director of the Centre for the Study of Historical Memory (the Institute for Geopolitical and Regional Studies of the Immanuel Kant Baltic Federal University), Kaliningrad, Russian Federation.
Maxim V. Filev, Junior Research Officer of the Centre for the Study of Historical Memory (the Institute for Geopolitical and Regional Studies of the Immanuel Kant Baltic Federal University); Assistant Lecturer of the Education and Science Cluster "Institute for Education and Humanities" of the Immanuel Kant Baltic Federal University, Kaliningrad, Russian Federation.
Aleksei A. Davidenko, Cand. Sci. (History), Assoc. Prof. of the Institute for the Humanities of the Immanuel Kant Baltic Federal University, Senior Research Officer of the Centre for the Study of Historical Memory (the Institute for Geopolitical and Regional Studies of the Immanuel Kant Baltic Federal University), Kaliningrad, Russian Federation.
Corresponding author
Aleksei A. Davidenko, e-mail: adav@list.ru
Наука. Общество. Оборона 2311-1763
2022. Т. 10. № 4 Online ISSN
Science. Society. Defense 2022. Vol. 10. № 4
