CC BY
367
стр. 57 из 185
УДК 18
СМЫСЛОВАЯ СТРУКТУРА ПРЕКРАСНОГО В ТРАКТАТЕ ПЛОТИНА «О
КРАСОТЕ»
Гурьев Павел Вячеславович, аспирант, gurevpavel1@yandex.ru,
ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса», Москва,
Российская Федерация
The author analyzes the hierarchic structure of the beauty, main features of “the beautiful” conception described by the Neoplatonism founder Plotinus in his treatise “On Beauty”
В статье рассматривается иерархийное строение красоты, характерные черты концепции о прекрасном в философском наследии основателя школы неоплатонизма Плотина, изложенные им в трактате «О красоте» («О прекрасном»).
Keywords: Plotinus, the beauty, the beautiful, eidos
Ключевые слова: Плотин, красота, прекрасное, эйдос
Проблемы красоты и прекрасного, его фундаментальных оснований, критериев, структуры и онтологической значимости являются одними из важнейших и универсальных во всем философском познании. В поисках прочных оснований эстетической грани действительности посреди тотального аксиологического и эстетического релятивизма постмодерна наш взгляд поневоле обращается к прошлому, когда и были заложены краеугольные камни последующего здания классической эстетики.
Неоценимый вклад в изучение данной проблематики, оказавшей влияние на дальнейшую европейскую философию, внесли философы различных школ античности. Так, пифагорейцы, развивавшие учение о гармонии сфер, утверждали, что красота - мера гармоничности. Структура прекрасного у Гераклита заключается в единстве борющихся противоположностей. Платон в «Диалогах» рассматривает красоту не как материальное внешнее свойство предмета, а как процесс эстетически-духовного отношения человека, понимание сверхчувственного.
стр. 58 из 185
Последнее значительное слово в античной философии, сказала появившаяся во II - III веках н.э. в Римской Империи оригинальная школа философии, возродившая в своей основе многие идеи Платона - философия «неоплатонизма». Основателем этого нового направления стал Плотин (ок. 204-270), создавший собственную систему философии, миросозерцания.
Трактат «О красоте» является одним из наиболее известных и читаемых произведений Плотина. Основная цель названного трактата - показать соотношение нравственной и физической красоты и их источник, раскрыть мир эйдосов. Рассмотрим этот трактат более подробно.
«Красивое есть по большей части в видимом, но встречается также и в слышимом: в сплетении слов и во всей музыке [, а не только в песнях], ибо и тона и ритмы - красивы. Для тех же, кто поднимается от чувственного к горнему, открываются и красивые образы жизни, и поступки, и красота добродетелей» [9, с. 225-226]. В начале первой главы Плотин раскрывает содержание прекрасного: красота содержится в основном в слуховом и зрительном восприятии, но когда человек поднимается от чувственного восприятия к более высокому, он начинает видеть красивое в образе жизни, поступках, добродетелях. Возникает вопрос: « ... что же заставляет тела представляться красивыми, что заставляет слух склоняться перед красивыми звуками?» [9, с. 226]. Что заставляет все эти предметы быть красивыми и «.как красивы все те вещи, которые имеют связь с душой?» [9, с.226]. «Что тогда эта красота или эти красоты?» [9, с. 226]. Одни тела, бывают, прекрасны сами по себе, другие прекрасны по участию в чём-то другом - «природа добродетелей». Тела могут быть прекрасными, а могут и не быть. Из этого следует: не одно и то же быть телом и быть прекрасным. Далее возникает вопрос: «Что же есть то, что, присутствуя в телах, делает их прекрасными?» [9, с. 226]. В античной философии, а более в учении стоиков, рассматривалось отношение симметрии и красоты: симметрия или асимметрия членов есть красота или безобразие. Исходя из этого: красивым может быть только составленное, а каждая часть не будет красива сама по себе. Плотин же утверждает в своём трактате: если красивое целое, то красивы должны быть и все его составные части, так как из безобразных частей не может состоять красивое целое. Для примера он приводит красоту солнечного луча, золота, ночных молний, звёзд, красоту музыки. « Точно так же и среди звуков - простые будут исключены из числа красивых, хотя часто в композиции, которая красива в целом, красив и каждый отдельный звук» [9, с. 227]. Не всегда симметричное в одном и том же лице является красивым, и иногда оно является и некрасивым. Доказывается также невозможность проявлять симметрию в знаниях, науке, в занятиях,
стр. 59 из 185
так как не противоречие и согласованность будет как у хороших, так и у дурных мыслей. «Например, утверждение о том, что «умеренность есть высочайшее скудоумие» согласуется с положением «справедливость есть благородная тупость», - они не противоречивы и вполне согласуются друг с другом» [9, с. 227]. Невозможно также применять принцип симметрии к красоте души, так как душа состоит из множества элементов и невозможно понять, как они должны соединяться между собой, чтобы получилась красота чистого разума. Исходя из этого, можно сделать вывод, что красота по Плотину возникает не из материи и симметрии, а имеет нематериальное происхождение, возникает из того, что он назвал «первичной красотой».
К более глубокому рассмотрению первичной красоты Плотин посвящает вторую главу рассматриваемого трактата. «Итак, есть нечто такое, что мы понимаем с первого взгляда, о чём душа говорит сразу же, как об известном, что узнаёт и принимает как что-то себе созвучное. Когда же душа сталкивается с безобразным, то уклоняется от него, как от чуждого и несозвучного ей» [9, с. 228]. Согласно своей природе душа в понимании Плотина направлена на лучшее в сущностно существующем и радуется, когда видит что-то родственное или след родственного. Красота здешняя сродни красоте тамошней. Возможность эта проявляется причастием эйдосов. «Эйдос» у Плотина, как, показал в своих исследованиях А.Ф. Лосев, является: «... максимально обобщённая умственная конструкция, картинно данная в виде непосредственно-интуитивной целостности» [6, с. 501]. Всё, что не имеет эйдоса, - безобразно, не имеет никакой формы. Только эйдос соединяет воедино, упорядочивает множество частей, согласовывает эти части между собой. Красота вливается в соединённое эйдосом единство и отдаёт себя ему.
В третьей главе рассказывается о двуплановом эйдосе, его структуре, - об эйдосе, который Плотин в дальнейшем называет «внутренним эйдосом». «Познаёт же красоту специально предназначенная для этого сила, имеющая наибольшую власть в суждениях о своём [содержании], когда и иная душа вместе с ней судит; да, возможно, и эта другая душа произносит своё суждение, поверяя прекрасный предмет эйдосами, которые в ней, так же, как отвесом поверяют прямую» [9, с. 229]. Из этого следует, что эйдос является эталоном или мерилом эстетических критериев. «Каким же образом созвучны телесная красота и та, что прежде тел? Каким образом согласует архитектор внутреннюю и внешнюю красоту здания?» [9, с. 229]. Причиной этому эстетический эйдос, который оставаясь бесформенным, отождествляется с внутренним содержанием. Из этого Плотин делает вывод, что огонь является «прекраснее других тел», и сам выступает в роли эйдоса относительно других стихий: «Он светит и блистает, как если бы был эйдосом» [9, с. 230].
стр. 60 из 185
Огонь, по аналогии с эйдосом, преобразует материю, передаёт одним предметам свой эйдос цвета, с одной стороны, но в то же время другие предметы становятся под его воздействием слабыми, некрасивыми. Сознание красоты появляется там, где эйдос преодолевает материю.
Далее Плотин применяет внутренний эйдос для объяснения красоты души. Красота внутренняя, которая воспринимается лишь зрением души, стоит выше красоты чувственной. Как слепые не могут понять чувственную красоту, так и те, кто не постиг красоту души, не может говорить о «красоте образа жизни, знаний и других в этом же смысле прекрасных вещей...» [9, с. 231]. В прикосновении с добродетелями все получают наслаждение, но наибольшее чувство испытывают те, которых называют «влюблёнными», людей, стремящихся получить эстетическое наслаждение от жизни. «Теперь должно спросить влюблённых о том, что [пребывает] не в чувственном: «Что вы испытываете, любя прекрасный образ жизни, как вы его называете, и прекрасные характеры, и благоразумные нравы, и вообще, дела добродетели и расположения и красоту души? Что вы испытываете, видя свою внутреннюю красоту? Как приходите в вакханический восторг и поднимаетесь, и страстно желаете быть собой, собирая себя воедино из тел?» -Это то, что испытывают настоящие влюблённые» [9, с. 232]. Откуда берётся красота души и как мы её воспринимаем, погружаясь в себя?
К рассмотрению этих вопросов автор переходит через рассмотрение сути «безобразного» и «зла». «Пусть будет душа безобразна, своевольна и несправедлива, наполнена множеством желаний, возмущаема многими страхами, благодаря своей трусости, завистлива благодаря мелочности, пусть эта душа думает исключительно о смертном и низком, насколько она вообще думает, пусть будет во всём не прямая, любящая нечистые удовольствия, живущая жизнью страстей, обретаемых через тело, как получающая удовольствие от его безобразия» [9, с. 233]. Безобразное возникает тогда, когда душа, влекомая к чувственному, смешивает своё бытие с материей и телом. И лишь освободившись от желаний и страстей, которые она имеет благодаря телу, душа освобождается от безобразного. Другими словами, появляется «красота души». «Точно так же и душа, лишённая желаний, которые она имеет благодаря телу (если слишком долго беседует с ним), освобождается и от других страстей, очистившись от всего того, что имеет телесного; оставшись одна, душа отстраняет от себя всё то безобразное, что приходит к ней от других [, несвойственных ей] природ» [9, с. 234].
Шестую главу Плотин посвящает красоте души в смысле любви к сверхчувственному, к высшему. Лишь только очистившись, душа «... становится эйдосом и логосом и
стр. 61 из 185
всецело бестелесной и умной, всецело принадлежащей божественному, где исток красоты и всё, что ей родственно» [9, с. 235]. Красота души состоит в том, что душа должна стремиться стать подобно Богу. А это произойдёт, когда она будет стремиться к красоте через мудрость, через умопостигаемую красоту. «Ум и умопостигаемые вещи есть красота, свойственная душе, красота ни откуда не заимствованная, ибо [здесь нет ничего другого, но] - только истинная душа» [9, с. 235]. Красота есть Благо, от которой произошёл Ум. Душа же красива умом. И всё, что создают такие души, будь то в сфере чувственного, или же в сфере материального, будет настолько красивым, насколько способно таковым стать.
Любая душа должна стремиться к восхождению к Первоединому Благу, и этому посвящена седьмая глава трактата «О красоте» «Должно восходить назад к Благу, которое волнует все души. Кто видел Его, знает, почему я так говорю, что Оно красиво. Оно желанно как Благо, и к Нему [высшее] стремление [человека], приобретение Его возводит к горнему и отвращает и обнажает от того, во что мы облеклись, обратившись вниз...» [9, с. 236]. Человек, стремящийся к познанию красоты, должен отбросить от себя всё чуждое, всё земное, чтобы остаться самим собой. И лишь только очистившись, он способен увидеть «Саму Красоту», познать её. «Это - наибольшая красота, Она делает любящих её прекрасными и возлюбленными. Здесь нашим душам предложено высочайшее и предельное состязание, ради чего - все труды, дабы не оказаться [нам] лишёнными участия в этом лучшем из зрелищ, достигший этого блажен, блажен и обретший «блаженное видение»; тот же, кто не достиг этого - несчастен» [9, с. 237]. Перед этой красотой меркнут вся земная и небесная чувственная красота. В своей жизни человек должен стремиться к познанию этой Красоты, этого Первоединого Блага. Он должен повернуться к высшему, к Красоте и смотреть.
«Но как осуществить этот поворот, каково средство? Как может увидеть кто-нибудь безыскусную красоту, которая пребывает во святая святых и не исходит во внешнее, где бы её мог увидеть непосвящённый?» [9, с. 238]. Лишь только закрыв глаза, «.оставив снаружи внешнее зрение.» [9, с. 238], и погружаясь внутрь себя, мы можем ощутить чувственную красоту. А познав её должны стремиться к ней, оставив позади материальную красоту, которая является лишь образом, тенью чувственной. «... закрой глаза, пробудись, перемени своё зрение на иное, на то, которое имеют все, но пользуются лишь немногие» [9, с. 239].
Девятую главу Плотин посвятил восхождению к умной красоте, которое совершается путём перехода человека от прекрасных дел и занятий к самому себе. «Обратись в себя и
стр. 62 из 185
смотри; если ты ещё не видишь собственной красоты, уподобься создателю статуи, который одно отсекает, другое шлифует, одно делает гладким, другое - чистым, пока не придаст лику изваяния красоту; таким образом, и ты отсекай чрезмерное, выпрямляй искривлённое, тёмное очищай и делай блестящим и не прекращай «ваять свою статую», пока не осияет тебя боговидная красота добродетели, пока не увидишь, что «благоразумие всецело на своём троне» [9, с. 239]. Человек является творцом своего «Я». Достигнув внутренней чистоты, отбросив от себя всё лишнее, «останешься лишь самим собой -истинным светом» [9, с. 240]. Не очистившись, человек не способен воспринять Красоту. Как глаз не может видеть солнце, не став солнцевидным, так и душа, не став прекрасной, не может видеть прекрасное. «Прежде чем должен стать всецело благовидным и всецело прекрасным, если мы хотим видеть Красоту и Благо. Ибо восходящим прежде придёт к Уму и Там увидит все прекрасные Эйдосы и скажет, что это - само Прекрасное, это -Идеи; все вещи прекрасны ими, порождениями Ума и Сущности» [9, с. 240]. Выше идей -благо, которое является источником красоты: «Благо же - по ту сторону, оно исток и начало красоты» [9, с. 241].
Основная тема данного трактата - учение о красоте как о внутреннем эйдосе или «идеи». При этом выстраивается следующая иерархия красоты: тело прекрасно душой, душа прекрасна умом, ум прекрасен благом.
Красота возникает благодаря участию в материи эйдоса. Он объединяет, приводит к идеальному, к осмысливанию единства. Если целое существует, то эйдос уже передаёт себя целому, выражая его, превращаясь во внутренний эйдос. Обладая внутренним содержанием, эйдос уже несёт эстетическое суждение. А.Ф. Лосев в исследованиях эстетики Плотина говорит: «... эстетический эйдос есть не просто эйдос, но понимаемый эйдос, то есть такой, который оставаясь объективным, отождествился с тем или другим нашим внутренним содержанием» [6, с. 561]. Соответственно, внутренний эйдос отличается от эйдоса тем, что он выразительный, превращает чувственное в сознание, становится эстетическим.
Присутствуя в душе, внутренний эйдос производит некое её оформление, превращая дурные качества в добродетели. Перерастает в эйдос смысловой, то есть выражает красоту души через её приобщение к уму. Освобождая душу от подчинённости низким страстям и телу, эйдос делает её прекрасной, собранной, наделяет любовью. Об этом говорится в четвёртой и пятой главах трактата «О красоте».
А.Ф. Лосев пишет: «Любовь. есть не чувство, процесс онтологический. есть
стр. 63 из 185
становление (то есть взаимопронизанность бытия и инобытия). И красота есть не чувство, но образ любви. Отсюда выясняется ближайшая диалектическая связь красоты и любви, при которой прекрасным может быть только то, что любимо, а любимым может быть то, что прекрасно» [6, с. 564].
Далее из трактата следует, что внутренний эйдос несёт на себе эйдос ума, душа обручается с умом, другими словами, внутренний эйдос - это любовь души к уму. Так внутренний эйдос перерастает в умный эйдос, или как назвал его А.Ф. Лосев. «интеллигентный эйдос». Но и над умным эйдосом есть ещё высший, уже окончательный внутренний эйдос - «Первоединое благо», наполняющий душу блаженством, чистотой и умной любовью.
В конце трактата Плотин выстраивает иерархийное строение внутреннего эйдоса. Согласно ему: самое прекрасное - Единое, источник красоты; далее идёт ум - первичная красота; далее душа, которая воплощает в себе ум; и тело - подчинённое душе. Из этого следует, что Красота может быть только умная красота, так как душевная и телесная красота только подготавливает к восприятию красоты, красота же Первоединого помогает оформить Красоту. И лишь отбросив всё внешнее, только мышлением возможно постигнуть Красоту. Чему и соответствует внутренний умный эйдос. Познанию умной красоты Плотин посвящает специальный трактат «Об умной красоте».
Оригинальное философское наследие Плотина оказало значительное влияние на западноевропейскую философию. Как сказал в работе «Философия Плотина» выдающийся отечественный философ Павел Петрович Блонский, «... Плотин больше, чем кто-либо иной, является основой европейской философии христианской эры, и в этом смысле он исторический корень нового европейского мировоззрения» [2, с. 308].
Завершая этот по необходимости краткий анализ эстетических воззрений Плотина, следует отметить такие характерные черты его концепции прекрасного, как: иерархическая структура красоты и мироздания в целом; универсальность, то есть применимость к любой сфере бытия; диалектика (органическое единство) таких противоположных категорий, как телесность и метафизическая устремлённость, а также вневременную интенциональность (направленность к слиянию с вечностью). Совокупность названных особенностей, объединяясь в целостную эстетическую систему и будучи помножена на ясность стиля, придают плотиновской эстетике не только стройность, но и абсолютную значимость, которая определяет характер эстетического осмысления действительности в любую эпоху, являясь объективным критерием его
стр. 64 из 185
чистоты и классичности. Уверенность в существовании абсолютного эстетического идеала и человеческих возможностей его правильного восприятия и выражения превращают эстетику Плотина в универсальную методологическую основу постижения феномена прекрасного отдельным человеком, научным сообществом и социумом в целом.
В этом смысле эстетика Плотина не просто духовна - она мистична, как и весь неоплатонизм, а потому соприкасается с эстетикой пришедшего ему на смену христианства с его представлениями о над-мирном персоналистичном Боге как источнике и мериле всякого блага, в том числе красоты, что нашло своё выражение в «Небесной иерархии» Псевдо-Дионисия, а несколько позднее - в «Мистагогии» Максима Исповедника. Они, заимствовав плотиновский метод, наполнили его новым содержанием, чем навсегда вписали позднеантичный неоплатонизм в структуру вечно актуального знания, превратив из отвлечённого и элитарного дискурса в сотериологическую составляющую бытия. Благодаря плотиновским штудиям красота была осознана и доведена христианской мыслью до такой степени чистоты, что стала одним из необходимых условий тео -, космо- и антроподицеи.
Без иерархической и терминологической разработанности проблемы красоты у Плотина христианской мысли пришлось бы гораздо дольше приходить к пониманию и выражению этих проблем. Всё это придаёт эстетике Плотина характер провиденциализма, побуждая нас вновь и вновь обращаться к ней в поисках ответов на насущные эстетические вопросы современности.
Литература
1. Адо П. Плотин или Простота взгляда. М., 1991.
2. Блонский П.П. Философия Плотина. М., 2009.
3. Лосев А.Ф. История античной философии в конспективном изложении. М., 1988.
4. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. В 2 кн.
Кн.1. М., 2000.
5. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. В 2 кн. Кн.
2. М., 2000.
6. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Поздний эллинизм. М., 2000.
7. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века. В 2 кн. Кн. 1. М., 2000.
8. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века. В 2 кн. Кн. 2. М., 2000.
9. Плотин. Первая эннеада / Пер., вступ. ст., коммент. Т.Г. Сидаша, Р.В. Светлова.
СПб., 2010.
стр. 65 из 185
10. Рист Дж. Плотин: путь к реальности. СПб., 2005.
