CC BY
67
А.В. Золотарев
Смысл уголовного наказания в свете христианского вероучения
Христианская философия права, уходящая корнями в святоотеческую традицию, строится на фундаменте разработанного св. Отцами Церкви учения о человеке. «Антропологический принцип, лежащий в основе права, - это идея свободы воли, без которой не было бы разумных оснований для вменения человеку его деяний, на чем строится всякая правовая система» [16, с. 392]. Христианское вероучение считает свободу фундаментальной характеристикой природы человека, присутствующим в человеке образом Божиим. Св. Иоанн Дамаскин говорит: «Бог Своими руками творит человека... как по образу Своему, так и по подобию. выражение: по образу - обозначает разумное и одаренное свободною волею» [5, с. 151]. И далее: «Ради самой себя избираемая, то есть, разумная и свободная жизнь, и составляющая наш человеческий вид, есть первое и единственное, и истинное действие (в нас) природы» [5, с. 174].
Поскольку воля человека свободна, он несет ответственность за свои поступки и подлежит наказанию за совершенные преступления. Однако цели и смысл наказания и, в частности, уголовного наказания могут трактоваться по-разному. Уголовный кодекс России в качестве целей уголовного наказания называет: 1) восстановление социальной справедливости; 2) исправление осужденного; 3) предупреждение совершения новых преступлений (ст. 43 ч. 2). Этот перечень внутренне противоречив, содержит в себе потенциальные коллизии, поскольку указанные цели уголовного наказания могут вступать в конфликт друг с другом. Наиболее наглядно это можно продемонстрировать на примере непрекращающихся дискуссий по вопросу о смертной казни. Сторонники смертной казни апеллируют главным образом к идее справедливости, а ее противники в качестве своих аргументов приводят соображения практической целесообразности и гуманности [2; 3; 8; 9]. Такое положение дел неслучайно, ибо правовое сознание современного общества подразумевает цели наказания, которые обосновываются двумя принципиально разными философскими дискурсами.
Восстановление справедливости предполагает, что наказание выступает, прежде всего, как кара за совершенное преступление, искупление страданиями преступника того вреда и тех страданий, которые сам преступник навлек на других. Такое понимание смысла уголовного наказания развивается в рамках философско-правовой концепции, получившей название «ретрибутивизм». Ретрибутивизм (от англ. retribution - воздаяние) - учение о том, что наказание это необходимое следствие преступления, восстановление справедливости, социальной гармонии. Преступление автоматически должно влечь за собой наказание, не может быть преступления без наказания, иначе будет попрана справедливость.
В Новое время крупнейшим выразителем ретрибутивизма в философии права был Кант. Свою концепцию наказания он построил на известном категорическом императиве. Этот моральный закон предполагает, что человек должен относиться «.к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда. только как к средству» [7, с. 206]. Если мы наказываем преступника, чтобы обеспечить собственную безопасность - мы видим в нем средство, а не цель, то есть поступаем безнравственно. Если мы стремимся перевоспитать, исправить преступника - мы нарушаем его право как разумного и свободного существа самому выбирать каким ему быть. Это тоже безнравственно. «Наказание. никогда не может быть для самого преступника или для гражданского общества вообще только средством содействия какому-то другому благу. ведь с человеком никогда нельзя обращаться лишь как с средством достижения цели другого.» [7, с. 712]. Морально оправданным будет видеть в преступнике самоценную цель, а не средство для достижения наших собственных целей. Но именно на этом-то и может быть основано наказание преступника.
Исходная формулировка категорического императива гласит: «поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы» [7, с. 197]. Разумный человек поступает всегда так, что его действия субъективно носят характер всеобщего закона, применимого и к нему самому. Проще говоря, поступая определенным образом в отношении других, человек тем самым утверждает, что так же нужно поступать и по отношению к нему самому. Если человек совершает зло в отношении других, то, уважая его свободный выбор, мы должны совершить равноценное зло в отношении него самого. Отсюда следует, что основной принцип наказания - принцип равенства: «.зло, которое ты причиняешь кому-нибудь другому. ты причиняешь и самому себе» [7, с. 713]. Поэтому, в частности, убийство должно караться смертной казнью.
Из кантовского ретрибутивизма, связывающего наказание с преступлением как свободным действием разумного существа, вытекает очень важный для уголовного права принцип вины: наказание может быть следствием лишь субъективного вменения. Невиновное причинение вреда не может наказываться. Из ретрибутивистской концепции наказания с необходимостью следует, что наказание
может быть применено только к виновному в преступлении, а также, что человек не может быть наказан за одно преступление дважды.
Главной альтернативой ретрибутивизму в области теории наказания всегда был утилитаризм. Именно утилитаристскими по своей сути являются такие цели уголовного наказания, как, во-первых, исправление преступника и, во-вторых, предотвращение новых преступлений. Крупнейшими представителями утилитаризма в философии права были Беккариа, Бентам и Милль. Логика утилитаризма такова. Принуждение, даже осуществляемое государством на основе права, навлекает на людей страдания и может быть оправдано только, если оно позволяет избежать еще больших страданий. Наказания оправданы с утилитарной точки зрения в той мере, в какой они позволяют предотвращать преступления. Наказание может быть полезным, если имеет целью следствия преступления, т.е. ряд беспорядков, которые преступление может инициировать. Если ретрибутивисткие соображения обращены в прошлое, к самому преступлению, то утилитаристские - в будущее, к его последствиям.
Влияние преступления не обязательно прямо пропорционально его жестокости. Поэтому не следует искать качественной зависимости между преступлением и наказанием, их равенства в жестокости: «Могут ли вопли несчастного пытаемого вернуть из глубин безвозвратно ушедшего уже совершенное деяние?» - говорил еще в XVIII веке итальянский юрист Беккариа [15, с. 135]. Надо рассчитывать наказание, памятуя о его возможном повторении, а не в зависимости от характера преступления. Надо добиваться того, чтобы у злоумышленника, а также у любого другого человека не возникло желания повторить преступление. По мнению Беккариа, «для достижения цели наказания достаточно, чтобы причиняемое им зло превышало выгоду, которую виновный мог бы извлечь из преступления» [15, с. 137].
Наказание должно учитывать глубинную природу самого преступника, возможную степень его порочности, внутреннее качество его воли. Возникает необходимость индивидуализации наказания в соответствии с особым характером каждого преступника. Благодаря утилитаризму понятие рецидива становится характеристикой самого преступника, способной изменить вынесенный приговор. Под влиянием утилитаристских же соображений формируется понятие преступления «по страсти» -невольного, непредумышленного преступления, связанного с исключительными обстоятельствами, которые, хотя и не извиняют его вполне (в отличие от безумия), все же не позволяют считать его обычным преступлением.
Итак, с точки зрения утилитаризма, наказание оправдано, поскольку оно предотвращает преступления, во-первых, создавая стимул их не совершать (человек знает, что будет наказан за преступление и не хочет этого) и, во-вторых, помогая исправить, перевоспитать преступника. Для этой цели в процессе наказания преступнику должна быть оказана психологическая помощь, дана возможность получить образование, профессию и т.д. Под влиянием этой теории в ХХ веке стали часто говорить не о наказании, а об исправлении преступников, например, появился термин исправительные учреждения. Институты, ведающие исполнением наказаний, стали называть пенитенциарными (от лат. poenitentiarius - покаянный, исправительный). Выяснилось, что соображения общественной пользы могут потребовать таких немыслимых с точки зрения ретрибутивизма мер как условное наказание, освобождение от ответственности, смягчение наказания, амнистия и помилование.
Какой же из двух дискурсов - ретрибутивистский или утилитаристский - более соответствует христианскому учению о человеке, целях и смысле его существования? На первый взгляд, это ретрибутивизм. Во-первых, считается, что христианская этика далека от всякого утилитаризма, так как целью человека должен быть не поиск выгод, а «бескорыстное алкание и жаждание правды, как высшего закона, которому он и приносит в жертву свое бытие» [13, с. 10]. Во-вторых, Библия прямо говорит о воздаянии, которое человек получает от Бога за свои дела. О воздаянии говорит Моисеев закон: «У Меня отмщение и воздаяние, когда поколеблется нога их» (Втор. 32:35); «Заповедую тебе сегодня, любить Господа Бога твоего, ходить по путям Его и исполнять заповеди Его и постановления Его и законы Его. если же отвратится сердце твое, и не будешь слушать, то я возвещаю вам сегодня, что вы погибнете и не пробудете долго на земле.» (Втор. 30:16-18). О воздаянии говорят и пророки: «Вот, Господь Бог грядет с силою, и мышца Его со властью. Вот, награда Его с Ним и воздаяние Его пред лицем Его» (Ис. 40:10); «Вот Бог ваш, придет отмщение, воздаяние Божие» (Ис. 35:4); «Как ты поступал, так поступлено будет и с тобою; воздаяние твое обратится на голову твою» (Авд. 1:15); «По путям твоим воздам тебе, и мерзости твои с тобою будут; и узнаете, что Я Господь каратель» (Иез. 7:9). Воздаяние за преступления должно исходить не только непосредственно от Бога, но и от людей по велению Бога. На этом основано знаменитое библейское право возмездия (jus talionis): «око за око, зуб за зуб» (Лев. 24:20), которое справедливо считают древнейшим выражением ретрибутивизма.
Такой взгляд на вещи получил особенное распространение в западном христианстве. Необходимость возмездия за всякий грех понималось в католицизме как следствие Божьего
правосудия. В результате возникало противоречие между Божественной любовью и правосудием. По этому поводу еще Тертуллиан говорил: «С тех пор как зло вошло в мир и как благость Божия была оскорблена, правосудие Его стало управлять Его благостью. Оно предоставило благость достойным, отказала в ней недостойным, отняло ее у неблагодарных и отмстило за нее врагам ее» [13, с. 65]. Это противоречие между любовью и правосудием, между справедливостью и милосердием разрешается в католическом богословии с помощью специфической - так называемой «юридической» - доктрины искупления [13], а также учения о чистилище.
Однако ретрибутивистское понимание наказания можно встретить и в трудах православных ученых. Так, один современный автор пишет: «Право есть осознанное людьми проявление единого божественного закона мироздания в социальной и политической сфере. Основополагающий принцип права: “Не делай другому того, что не желаешь себе”. И потому, если человек совершил против другого некий неправедный поступок, то ущерб, нанесенный целостности божественного миропорядка, может быть восполнен через страдание преступника, соответствующее тому страданию, на которое тот обрек свою жертву» [4, с. 381]. Представляется, что процитированный вывод не следует логически и неправилен по существу. Каким образом ущерб, нанесенный целостности божественного миропорядка, может быть восполнен страданиями преступника? Неужели умножение страданий в мире может вернуть мир к изначальной, неповрежденной грехом гармонии? Разве казнь убийцы воскресит убитого? А без этого, о каком же восстановлении целостности божественного миропорядка можно говорить? В случае преступления отнюдь не действует правило «нулевой суммы»: отнимая счастье у преступника, мы не возвращаем счастье жертве.
Возражение против идеи о том, что наказание есть восстановление попранного преступником права (в соответствии с принципом «отрицания отрицания») убедительно сформулировал еще В.С. Соловьев: «Понятие отрицание отрицания логически выражает прямое внутреннее отношение между двумя противуположными актами, напр., .если преступление, как деятельное выражение злой воли, есть отрицание, то деятельное раскаяние преступника будет отрицанием отрицания (т.е. не факта, конечно, а произведшей его внутренней причины), и результат. будет положительный - его нравственное возрождение. Но казнь преступника, очевидно, лишена такого значения; здесь отрицание направлено (как и в преступлении) на нечто положительное - на жизнь человека. Нельзя, в самом деле, признать, чтобы в казни преступника предметом отрицания было само его преступление, ибо оно есть факт бесповоротно совершившийся. но также это отрицаемое не есть здесь и злая воля преступника, ибо. его воля недоступна данному воздействию, и во всяком случае внешнее, насильственное действие не может упразднить или изменить внутреннего состояния воли» [14, с. 390]. Таким образом, правильнее будет утверждать, что «ущерб, нанесенный целостности божественного миропорядка» возмещается не самим по себе наказанием преступника, а исправлением его преступной воли, чему, конечно, может и должно способствовать наказание.
Существует, однако, и другая точка зрения, более характерная, впрочем, для западного христианства, согласно которой, воздаяние есть восстановление прав не жертвы преступления, но самого Бога. Любое преступление, согласно этой логике, есть попрание прав Бога как верховного Законодателя мира и Устроителя мирового порядка, и наказание преступника восстанавливает право именно Бога. Против таких рассуждений, однако, восстает и вся юридическая, и вся церковноканоническая практика. Ведь на право Бога как Законодателя посягает в равной мере любое преступление, нарушение любой богоустановленной нормы. В таком случае для всех преступлений требуется одинаковое возмездие, равно как и всякое нарушение церковных канонов требует одинакового наказания. Ни в истории Церкви, ни в истории государства и права мы не встретим подобной практики. Хотя Церковь учит, что в конечном счете «возмездие за грех - смерть» (Рим. 6:23), никогда христиане не утверждали подобно Ж.-Ж. Руссо, что за любое преступление виновный должен быть предан казни: «Всякий преступник, посягающий на законы общественного состояния, становится, по причине своих преступлений, мятежником и предателем отечества; он перестает быть его членом, если нарушил его законы. Тогда сохранение Государства несовместимо с сохранением его жизни; нужно, чтобы один из двух погиб. он должен быть исключен из государства путем либо изгнания как нарушитель соглашения, либо же путем смертной казни как враг общества» [12, с. 175].
При внимательном анализе библейских текстов нельзя не заметить следующее обстоятельство. Подавляющее большинство имеющихся в Писании упоминаний о воздаянии и отмщении относятся к Ветхому завету. В Новом же завете об отмщении говорится, главным образом, в ветхозаветных цитатах, а под воздаянием понимается в большинстве случаев не наказание, а награда. В связи с этим уместно вспомнить, что в христианской традиции Ветхий завет рассматривается не как выражение высшей и окончательной истины, а лишь как «детоводитель ко Христу» (Гал. 3:24). Иначе говоря, значение ветхозаветных наставлений по преимуществу педагогическое, они призваны не столько раскрыть истину, сколько подготовить падшего человека к восприятию христианской Истины. Этой цели посвящено, в частности, и библейское учение о воздаянии как, во-первых, награде праведникам -
«ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает» (Евр. 11:6) — а во-вторых, как наказании грешников. Будущий Патриарх Московский Сергий в своем известном богословском труде писал: «Цель Слова Божия не умозрение, а наставление, и притом грешников. Не удивительно, поэтому, если в Слове Божием мы находим только намеки, только следы того понятия о возмездии, которое отвечало бы вполне существу христианства...» [13, с. 121].
Новозаветные заповеди не противоречат ветхозаветным, но углубляют и превосходят их. Поэтому следование во всем ветхозаветному закону уже не обязательно для христианина. «По пришествии же веры, мы уже не под [руководством] детоводителя» (Гал. 3:25). В частности, ветхозаветное право возмездия потеряло свою силу для христиан. В Нагорной проповеди Христос говорит: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Матф. 5:38, 39). Воздаяние в смысле «осуществления справедливости», «восстановления гармонии», «восполнения ущерба, нанесенного божественному миропорядку» запрещено христианам. Это подтверждают и апостолы: «не воздавайте злом за зло или ругательством за ругательство; напротив, благословляйте, зная, что вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение» (1Пет. 3:9); «никому не воздавайте злом за зло, но пекитесь о добром перед всеми человеками» (Рим. 12:17).
Это не значит, конечно же, что христианство вступает на путь анархического отрицания принудительных правовых норм и необходимых для их обеспечения наказаний. Апостол Павел говорит: начальник «есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим. 13:4). Хотя здесь и имеется слово «отмститель», но в свете приведенного ранее высказывания того же апостола, прямо запрещающего воздаяние злом за зло, очевидно, что смысл наказания, налагаемого властями, должен состоять не в возмездии как «восстановлении справедливости».
Христианский смысл наказания Павел раскрывает в другом своем послании: «Не пренебрегай наказания Г осподня, и не унывай, когда Он обличает тебя. Ибо Г осподь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец?.. Притом, [если] мы, будучи наказываемы плотскими родителями нашими, боялись их, то не гораздо ли более должны покориться Отцу духов, чтобы жить? Те наказывали нас по своему произволу для немногих дней; а Сей - для пользы, чтобы нам иметь участие в святости Его. Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным через него доставляет мирный плод праведности» (Евр. 12:5-11). Мы видим здесь самый настоящий утилитарный подход к наказанию: наказание обращено не в прошлое, к попранной справедливости, а в будущее - к своим последствиям. Цель его одна -исправление и воспитание человека.
Пожалуй, наиболее отчетливо утилитарный смысл христиански понятого наказания выразил св. Исаак Сирин в своей беседе «О Божественных тайнах и о духовной жизни». Он говорит: «Где любовь, там нет возмездия; а где возмездие, там нет любви. Любовь, когда совершает добрые дела или исправляет прошлые поступки, не воздает тем самым за дела прошлого. Но заботится она о том, что наиболее полезно в будущем: она исследует грядущее, а не прошедшее. Хотя и [говорится] о ярости, гневе, ненависти и прочем применительно к Создателю, мы не должны представлять, что Он также и делает что-либо из гнева, ненависти или зависти. Многие образы употреблены в божественных Писаниях по отношению к Богу, которые весьма далеки от естества Его». И далее: «Он [Бог] ничего [не делает] ради возмездия, но взирает на пользу, которая должна произойти от Его [действий]. Таким образом, все виды и формы наказаний и мучений, которые [происходят] от Него, попускаются Им не для того, чтобы воздать за деяния прошлого, но использует Он их ради [последующей] пользы, происходящей от них» [6, Беседа 39].
Еще один пример христианского понимания смысла наказания дает нам каноническое право Церкви, которое, как и светское право, также предполагает необходимость наказаний. Однако «особенность наказаний, применяемых духовными судами. заключается в том, что главная цель их не в возмездии и даже не в ограждении церковного народа от преступных деяний, а во врачевании болезненных состояний души самих грешников» [17, с. 393]. Поэтому многие св. Отцы сравнивают наказание с врачеванием. В качестве примера можно привести слова из Первого и Восьмого правил св. Григория Нисского: «Как в телесном врачевании цель врачебного искусства есть едина, возвращение здравия болящему, а образ врачевания различен. так и в душевных болезнях по множеству и разнообразию страстей необходимым делается многообразное целебное попечение. Во всяком же роде преступления, прежде всего смотрети должно, каково расположение врачуемого, и ко уврачеванию достаточным почитати не время (ибо какое исцеление может быти от времени), но произволение того, который врачует себя покаянием» [11, с. 447, 500].
Принятые в 2000 году Архиерейским Собором Русской православной церкви «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» говорят об уголовном наказании следующее:
«Совершенное и осужденное по закону преступление предполагает справедливое наказание. Смысл его состоит в исправлении человека, нарушившего закон, а также в ограждении общества от преступника и в пресечении его противоправной деятельности» [10, с. 66]. Как видим, здесь используется основополагающая для ретрибутивизма категория справедливости. Это не случайно и совершенно необходимо, так как чисто утилитарные соображения, не подкрепленные заботой о достоинстве и праве наказуемого, могут обусловить несоразмерное преступлению, жестокое и негуманное наказание (например, с целью устрашения во время массовых беспорядков). Однако основной смысл наказания в приведенном высказывании ясно выражен в категориях утилитаризма - это предотвращение дальнейших преступлений через стимулирование законопослушного поведения и исправление преступника.
Справедливо указывают на то, что христианское обоснование права не может быть утилитарным. Утилитаризм считает главным критерием оценки явлений человеческое счастье. Право должно существовать, поскольку оно полезно человеку, увеличивает его счастье. С точки зрения христианства «.жизненная цель человека не самоуслаждение, не личное счастье, а святость ради Святого Господа» [13, с. 156]. Поэтому и право в христианской традиции обосновывается не его практической полезностью, а ценностью и достоинством человека как носителя образа и подобия Божия. Так, в принятой недавно Х Всемирным Русским Народным Собором «Декларации о правах и достоинстве человека» говорится: «Человек как образ Божий имеет особую ценность, которая не может быть отнята. Она должна уважаться каждым из нас, обществом и государством. Права человека имеют основанием ценность личности и должны быть направлены на реализацию ее достоинства» [1].
Однако хотя утилитаризм неприемлем для обоснования права, все же наказание, по нашему мнению, может быть обосновано только утилитарно в свете христианского вероучения. Дело в том, что наказание не симметрично праву, оно, если можно так выразиться, гораздо менее онтологически укоренено. Если право обусловлено достоинством человека, которое от человека неотъемлемо и принадлежит к самому замыслу Бога о человеке, то наказание - это лишь временное зло, которое становится неизбежным только вследствие подлежащей преодолению греховности человеческой природы. В то же время утилитарные мотивы, будучи основополагающим принципом уголовного наказания, не должны вступать в противоречие с принципом справедливости. Справедливым же следует считать такое наказание, которое направлено в равной мере как на благо общества, так и на благо самого наказуемого, так чтобы в жертву основной цели наказания - общественной пользе - не приносилось достоинство преступника.
Литература
1. Декларация о правах и достоинстве человека X Всемирного Русского Народного Собора // http://www.pravoslavie.ru/news/060406140346
2. Добреньков В.И. Открытое письмо Президенту Российской Федерации Владимиру Владимировичу Путину // http://www.deathpenalty.narod.ru/tec/op.htm
3. Епифанов Б.А. Смертная казнь: «за» и «против». Взгляд на современную проблему с позиций социальной справедливости (история и современность) // История государства и права. 2005. № 2.
4. Зубов А. Религиозно-нравственные основания права (опыт христианского дискурса) // Православное учение о человеке. Избранные статьи. М.; Клин, 2004.
5. Св. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. М., 1998.
6. Преп. Исаак Сирин. О Божественных тайнах и о духовной жизни. Новооткрытые тексты. М., 1998.
7. Кант И. Основы метафизики нравственности. М., 1999.
8. Нагорный Р.С. Смертная казнь: превентивная роль. Ужесточение наказания против неотвратимости наказания // Российский следователь. 2006. № 2.
9. Нагорный Р.С. Смертная казнь: принципы гуманизма и справедливости // Российский следователь. 2006. № 3.
10. Основы социальной концепции Русской православной церкви. М., 2001.
11. Правила Святых Апостол и Святых Отец с толкованиями. М., 2000.
12. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права // Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969.
13. Сергий Страгородский, архиепископ. Православное учение о спасении. М., 1991.
14. Соловьев В.С. Оправдание добра. Нравственная философия: Соч. в 2 т. М.: Мысль, 1988 Т. 1.
15. Фуко Мишель. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999.
16. Цыпин Владислав, протоиерей. Концепция права в свете христианской антропологии // Православное учение о человеке. Избранные статьи. М.; Клин, 2004.
17. Цыпин Владислав, протоиерей. Церковное право. М., 1996.
